Текст книги "Пропавшая икона"

Автор книги: Уильям Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 13

На следующее утро Королев, выходя со двора, заметил, что у въезда был вытоптан снег. В арке на земле лежали три папиросных окурка и пустая скомканная пачка «Беломорканала» Он не стал поднимать их и прошел мимо. В конце концов, это ни о чем не говорит. Даже если кто-то стоял здесь прошлой ночью, где доказательства, что именно Королев был объектом внимания этого человека? Он уткнулся подбородком в воротник и выбросил эти мысли из головы.

Когда он дошел до Петровки, рабочие расчищали снег на улице, а двор возле здания под номером 38 был уже очищен от снега группой курсантов, орудующих широкими лопатами. Королев поднялся по лестнице. Внутри тоже кипела работа. Рабочие в грязных робах устанавливали статую Ленина на том месте, где раньше стоял Ягода. «Владимир Ильич – это беспроигрышный вариант», – подумал Королев. Его кандидатура была очень удобной: главный организатор великой революции вряд ли попадет в опалу, поскольку его уже просто нет в живых.

Королев вошел в кабинет 2-Е и кивнул Ясимову. И тут же его чуть не сбила с ног молодая женщина в белом платке на голове, которая ворвалась в комнату вслед за ним. Капитан улыбнулся, когда она положила несколько конвертов и циркуляров на стол и так же стремительно выскочила из кабинета, и проводил ее снисходительным взглядом.

– Ну и манеры у нынешней молодежи, – сказал он и повесил пальто на вешалку.

– Точно, ума никакого, – подтвердил Ясимов, показывая на отчет, который писал. – Вот тут двое студентов решили повеселиться и дали полбутылки водки медведю на Ярославском рынке.

– Тому старому медведю на привязи? Вот дурачье!

– На поверку он оказался не таким уж старым. Охмелев, медведь разорвал цепь, перепробовал все, что ему приглянулось на прилавках, и задал трепку одному из студентов. Каким-то людям в форме пришлось пристрелить беднягу. Я имею в виду медведя. А студента отвезли в больницу. Это ж надо сообразить – напоить водкой медведя! О чем эта молодежь вообще думает, вот что интересно.

В пачке с почтой Королев нашел конверт на свое имя. В нем оказалось короткое машинописное письмо и две фотографии, на одной из которых была Мэри Смитсон.

«Уважаемый капитан Королев! В продолжение нашего вчерашнего разговора высылаю вам фотографии с визовых документов гражданки Марии Ивановны Кузнецовой (она же Мэри Смитсон) и гражданки Лидии Ивановны Долиной (она же Нэнси Долан). Надеюсь, это поможет вам в расследовании. У нас есть информация, что гражданка Долина также является монахиней. Как оговаривалось ранее, вы должны соблюдать строжайшую секретность в поисках и в случае каких-либо вопросов или сомнений обращаться ко мне за дополнительными инструкциями. Полковник Грегорин»

Нэнси Долан, как и убитая девушка, была красива – темные глаза, длинная шея и бледная кожа. У нее было открытое лицо и, судя по фото, бойкий характер. Она смотрела куда-то влево, как будто отворачивалась от фотографа. Волосы у нее были темные и коротко подстриженные – такую прическу нечасто встретишь в Москве, где только жены специалистов или партийных работников могли позволить себе стричься у дорогих парикмахеров. Поговаривали, что члены Центрального Комитета лично звонили мастеру Павлу на Арбате, чтобы записать к нему нужного человека. По правде говоря, Нэнси Долан совершенно не походила на монахиню в классическом смысле этого слова, но если об этом сообщил Грегорин, значит, так оно и есть – информация полковника не может быть непроверенной.

Он достал пачку «Беломорканала», которую держал в верхнем ящике стола, и только собрался прикурить, как зазвонил телефон.

– Королев слушает, – сказал он в трубку.

– Алексей Дмитриевич? Это Попов. – Голос генерала прозвучал так, будто его только что разбудили после долгого сна. – Я прочитал ваш отчет. Зайдите ко мне с Семеновым. И Ларинина захватите.

– Они еще не пришли, товарищ генерал.

– Тогда дождитесь этих лентяев и приходите. А пока скажите Ясимову, чтобы он зашел ко мне. Передайте ему, что я буду разочарован, если дело с медведем не продвинулось.

– Конечно, товарищ генерал.

Генерал положил трубку и Королев с тяжелым вздохом закурил. Начинать утро с рассерженного генерала Попова – недобрый знак. Королев хорошенько затянулся, поймал на себе взгляд Ясимова и, ткнув папиросой наверх, сказал:

– Начальник ждет отчет по делу с косолапым. Судя по голосу, сейчас он и сам похож на медведя.

Через полчаса Королев с коллегами тоже отправился к генералу. Он кратко рассказал о развитии событий и по распоряжению генерала сообщил Ларинину о Мэри Смитсон и о том, что в деле замешано НКВД. По мере того как Королев выдавал информацию, лицо Ларинина все больше бледнело. Он по-прежнему был похож на свинку, но уже не на такую счастливую. А точнее, в этот момент он походил на свинью, которая только что узнала, из чего сделаны съеденные ею сосиски.

– Товарищ генерал… – начал было Ларинин, но Попов не дал ему продолжить.

– Не тратьте время впустую, Ларинин. Вор был вашим заданием, поэтому не пытайтесь отойти в сторону, а я буду следить, чтобы вы впредь не увиливали от этого дела. Вопросы есть?

Все посмотрели на Ларинина. Он замер с приоткрытым ртом, но в конце концов покачал головой.

– Отлично, – сказал Попов. – Итак, дальше. Что вы собираетесь делать сегодня, Алексей Дмитриевич?

– Надо попытаться вычислить машину. Мы думаем, что это черная «эмка». Может быть, товарищ Ларинин сможет этим заняться, ведь у него остались коллеги в дорожной милиции? Это поможет нам сузить круг подозреваемых. Не мешало бы получить список всех «эмок», зарегистрированных в Москве, а также список организаций, к которым они приписаны. Это бы очень помогло. Затем нужно узнать, не видел ли кто похожую машину около стадиона или возле церкви в те ночи, когда были совершены убийства. Любая информация может пригодиться. – Генерал согласно кивнул. – Кроме того, товарищ Семенов должен повторно опросить жителей, – продолжал Королев. – Когда обнаружили тело девушки в церкви, недалеко крутились беспризорники, и я собираюсь поговорить с ними.

– А что с Тесаком?

Семенов и Королев повернулись к Ларинину.

– Я сейчас изучаю фотографии с места преступления. Пока ничего. Когда проявят фотографии со вскрытия, я постараюсь показать их другим следователям. Возможно, кто-то узнает его, – устало прозвучал ответ Ларинина.

– А эта новая девушка, Долина? Или как ее там – Долан? – спросил Попов.

– Я покажу фото Шварцу. – Королев помедлил, думая, что сказать дальше. – Если она действительно связана с Мэри Смитсон, надо будет по-тихому разыскать ее. Она американка, во всяком случае, для них, но у нее русское происхождение. Думаю, нам следует аккуратно прошерстить места, где часто бывают американцы. Например, посольство или гостиницы.

Попов остановил его.

– Нет. Не лезьте туда, где пасется НКВД. Поверьте мне, эти ребята сразу почуют, что кто-то вторгся на их территорию. Держитесь подальше от посольства и гостиниц. Попросите Гугенова максимально увеличить снимки, и мы разошлем их по участкам. Будем искать ее как без вести пропавшую. Пока все. И действуйте тихо.

Королев кивнул.

– Я уже попросил его это сделать. А что, если обратиться к информаторам, которые связаны с религиозными сектами?

– Я посмотрю, что можно придумать. Вы действительно думаете, что ваш новый знакомый, этот писатель, сможет организовать вам встречу с ворами?

– Во всяком случае, попробует. Коля Граф, если заговорит, возможно, прольет свет на многие вещи. Например, расскажет об иконе. И о том, почему Тесак был убит таким зверским способом.

– Вор не станет говорить с вами, – сказал Ларинин.

Королев взглянул на него, ожидая встретить насмешку, но лицо Ларинина было хмурым

– Я хочу предложить ему тело Тесака.

Ларинин от ужаса замер. Генерал Попов хмыкнул и указал на Семенова.

– Если пойдете на встречу, возьмите его с собой. И не забудьте снять пистолеты с предохранителя. Оба. Тело отдавайте в обмен на нормальные сведения. Что-то еще?

Королев хотел было рассказать о слежке за своей квартирой этой ночью, но решил воздержаться. В конце концов, он не мог сообщить ничего конкретного. Это были только предположения, в которые он пока сам до конца не верил.

– А теперь шагом марш! – сказал Попов, и трое следователей поднялись и направились к двери.

Ларинин с недоумением посмотрел на Королева.

– Я продолжу работу со снимками, – сказал он.

У него было бледное грустное лицо, как у циркового клоуна.

К тому времени, как Королев и Семенов добрались до участка на улице Разина, небо затянуло мрачной серой пеленой. Тучи сгущались каждую минуту. Остатки снега сбились в грязную подмерзшую слякоть, а воротник на зимнем пальто Королева насквозь промок от дождя, залетавшего через разбитое лобовое стекло «форда». Выйдя из машины, капитан сказал Семенову:

– Встречаемся здесь. Если будет что-то интересное, попроси Брусилова задержать жильцов до моего возвращения.

Королев вытер мокрое лицо. Он не сетовал на дождь. Что поделаешь – у природы свои законы и, как известно, нет плохой погоды. Возможно, в будущем советская наука сможет обуздывать стихию, и тогда человек будет включать или выключать дождь, или регулировать его, как батарею, но пока погода оставалась в распоряжении Бога. И сегодня он решил омыть Москву дождем, очистить небо от смога и оставить на улицах грязные лужи и черную слякоть. Королев подумал, что в такую дождливую погоду ему вряд ли удастся разыскать уличных мальчишек, но заметил возле церкви милицейский пост и решил на всякий случай расспросить дежурного.

Дежурный милиционер, сержант по званию, долго и внимательно рассматривал удостоверение Королева. Капитан даже подумал, что постовой про себя читает документ по слогам.

– Ко-ро-лев? – хмуро прочитал пожилой сержант, как будто сомневаясь, правильно ли произносит фамилию. Несмотря на то что постовая будка была крытой, боковин у нее не было, и сержант промок насквозь.

– Да. С Петровки. Я расследую убийство, которое было совершено здесь в начале недели.

– А-а… – с отвращением сказал сержант. – Куда катится мир, товарищ? Уже стали убивать в доме Божьем. Наверное, совсем плохие времена настали. Конечно, мы атеисты, но некоторые вещи просто недопустимы. Это происки дьявола. А я вас вспомнил. Вы приходили сюда в то утро, когда обнаружили тело. В форме. Я прав?

«Еще один атеист вроде меня, – подумал Королев. – Нас таких много».

– Да, это был я. Послушайте, товарищ, в то утро возле церкви крутились какие-то беспризорники. Не знаете, где я могу их найти? Совсем малолетняя шпана – до десяти лет, похоже. Один рыжеволосый, с голубыми глазами, худой. На нем еще была фуфайка не по размеру. Не помните таких?

– Как не помнить! Этого рыжеволосого вся Москва знает, товарищ капитан, хулиган первостатейный. Его зовут Ким Гольдштайн. Его родителей арестовали – сами знаете, как у нас бывает, – и никто не знает, где они. Он остался один, рос без присмотра и распоясался. Я ловил его пару раз, но жалел, вот и отпускал. Хотя, наверное, стоит отправить его в приемник – кожа да кости, эту зиму он точно не переживет.

– Не знаете, где я могу его найти?

– Я покажу вам. С удовольствием, товарищ. Только надо позвонить и предупредить, что я покидаю пост.

«Почему родители его так назвали?» – подумал Королев. По имени главного персонажа романа Киплинга? Или это был акроним какого-нибудь словосочетания, которое обозначало, к примеру, «коммунистический интернационал молодежи» или что-то в этом духе. Хотелось верить, что первое предположение все-таки было правильным, учитывая, как закончит этот мальчишка. Изобретательность ему не помешает.

Десять минут спустя Королев стоял в конце переулка, рассматривая полуразрушенную конюшню, уже обреченную на снос. На ее месте должны были построить телефонный узел. А пока здесь жили беспризорники. Войдя в конюшню с заднего входа, он услышал свисток постового. В ту же минуту откуда-то выскочила целая ватага ребятишек. Королев ожидал увидеть трех-четырех пацанов, а их набралась целая дюжина. Увидев Королева, они остановились, неуверенно оглядываясь назад, откуда слышался приближающийся звук свистка.

– Эй, папаша, не стой на дороге молодого коллектива! – крикнул один из них.

– Послушайся совета, дедушка. Мы не знаем преград, – добавил другой.

Грозный смысл этих фраз не сочетался со звонкими голосами мальчишек, но, судя по злым взглядам, они были готовы на все. Королев потянулся было за пистолетом, но тут же решил, что это глупо. Они же просто дети, повторяющие словечки, которые слышали в фильмах.

– Так, а теперь слушайте меня. Я следователь милиции… – начал он твердым голосом, но в этом время позади мальчишек появился сержант, и вся ватага ринулась на Королева.

Капитан выхватил взглядом из толпы одного, похожего на Гольдштайна. Правда, он мог и ошибаться. Он схватил его поперек живота и почувствовал, как фуфайка вдруг обмякла и мальчишка выскользнул из нее. Но Королев успел схватить его за ногу. Он думал, что остальные бросятся бежать, однако не тут-то было. Он почувствовал, как кто-то его пнул ногой, схватил за волосы и маленьким кулаком, как молоточком, несколько раз ударил в живот. Он резко дернул Гольдштайна к себе и услышал крик сержанта, который разгонял хулиганов.

– Маленькие сволочи! Сволочи! Сволочи! – орал сержант вслед убегающим беспризорникам. Задыхаясь, он прислонился к стене конюшни. – Так они грабят пьяных на улицах. По ночам. Наваливаются все вместе и сбивают с ног. А как только человек оказывается на земле, у него уже не остается никаких шансов. Так они скоро кого-нибудь порешат. Посмотрите на свое пальто, если не верите.

Королев увидел на своем пальто длинный порез от самой подмышки донизу. Он быстро пощупал бок. Крови не было.

– Господи! Кто мне теперь будет это зашивать?

– Сам залатаешь, старая баба! – крикнул мальчишка, которого он прижимал к стене.

И как по команде в их сторону полетели доски и камни. Беспризорники снова пошли в атаку.

– Эй, остановитесь, негодяи! – крикнул Королев, разозленный из-за разрезанного пальто и ноющей боли в паху. – Я не собираюсь делать ничего плохого, если, конечно, вы не вынудите меня к этому. И не собираюсь забирать с собой вашего Гольдштайна. Мне нужно только задать вам несколько вопросов. Я следователь с Петровки.

Никому не надо было объяснять, что такое Петровка. Это было магическое слово. И беспризорники, среди которых, похоже, была парочка девочек, прекратили обстрел камнями и прочим мусором. Королев воспользовался передышкой, чтобы одернуть на Гольдштайне фуфайку.

– Видите? С ним все в порядке, – сказал Королев, стараясь держаться подальше от зубов и ног Кима. И спросил: – Ты меня помнишь? Я был возле церкви, когда убили девушку.

– Что тебе нужно, мент? – заявил мальчишка презрительным тоном. Хорошо, что он хотя бы перестал вырываться.

– Мне нужна информация. Я дам вам за это денег.

– Мы не стукачи. И не будем никого выдавать.

«Исключительный случай, – подумал Королев. – И это в городе, где каждый день на Петровку поступает столько доносов и кляуз, что для их чтения был нанят штат из восьми человек!»

– Послушайте, я разыскиваю убийцу, который издевается над молодыми женщинами и мучает их до смерти. Этот человек – чудовище, а не просто спекулянт на Сухаревском рынке. Мне нужна ваша помощь.

Беспризорники молчали, раздумывая над его предложением.

– Это как у Шерлока Холмса? Ему тоже помогали мальчишки с Бейкер-стрит, – сказала маленькая светловолосая девочка с перепачканным лицом. На ней было грязное, но хорошо скроенное шерстяное пальто.

– Вам нравится Шерлок Холмс? – спросил Королев. Несколько человек кивнули, и один вытащил из кармана видавшую виды затертую книгу «Знак четырех». – А вы можете стать помощниками с улицы Разина. Если захотите. Я готов дать по рублю за каждую порцию важной информации.

– Всего рубль? Так не пойдет.

Королев посмотрел на Гольдштайна и увидел в его глазах явный интерес. Поскольку разрешение конфликта перешло в область торгов, Королев решил немного ослабить хватку.

– Я могу немного поднять расценку, – сказал он, обдумывая, как будет все это объяснять генералу, который никогда не приветствовал идею платить информаторам.

– Пятерик.

– Согласен, но только если это будет очень ценная информация. Иначе вряд ли.

Из-под красно-рыжих волос, покрытых сажей, на Королева уставились два хитрых глаза.

– Ладно, – сказал Гольдштайн, подтверждая согласие на сделку.

Остальные подошли чуть ближе. Сержант держал патрульный жезл наготове, а Королев постарался встать так, чтобы беспризорники оставались в поле зрения.

– Договорились, гражданин. Меня зовут Королев Алексей Дмитриевич. Начнем сначала. Вот фотография убитой девушки. Кто-нибудь узнаéт ее? – Он показал всем паспортную фотографию Мэри Смитсон, но не заметил никакой реакции, только одна девочка шмыгнула носом. И он продолжил: – Кто-то мог видеть ее в этом районе в полночь. Кто из вас тогда не спал? А может, вы видели машину, припаркованную недалеко от церкви? Кто-нибудь может рассказать что-то о той ночи?

– Там была черная «эмка», помните? Возле папиросного ларька, – начал худенький мальчишка в кепке и поношенном, растянутом свитере.

Еще двое утвердительно кивнули.

– Ага, она стояла на той же стороне, что и церковь.

– Да, и на водительском сиденье сидел мужик и курил, помните?

– Кто-нибудь рассмотрел его лицо?

– Нет, мы решили, что это водила какой-то шишки или мент, поэтому не стали подходить. – Остальные дружно кивнули. – У него был поднят воротник. Видно было только папиросу.

– Отлично. – Королев полез в карман и вытащил бумажник. Он достал две рублевые банкноты, подумал и вынул еще три такие же. – Я вам сейчас покажу фото девушки, может, вы сможете найти ее, – сказал он, доставая снимок Нэнси Долан. – Даю десять рублей, если найдете ее, а пока вот вам пять на всех.

Гольдштайн взял деньги и протянул Королеву руку.

– Найдем, не переживайте.

Он подошел к остальным, кивнул им головой, и вся толпа, развернувшись, побрела по переулку.

– Пустая трата денег, как по мне, – с ухмылкой пробормотал сержант.

– А что с ними происходит потом? – спросил Королев.

– Бог быстро приберет их, если государство не отправит их в приют. Даже не знаю, что лучше.

Королев тоже так думал. На улице продолжало моросить. Он застегнул пальто под горло и провел пальцем по разрезанному боку. Вернувшись к будке, он спросил у постового:

– Как ваша фамилия, сержант? Чтобы я знал, когда вы будете звонить мне.

– Пушкин.

– В самом деле?

Сержант смиренно покачал головой.

– Прошу вас, товарищ капитан… Я не выбирал себе фамилию, я родился с ней. Не могу же я от нее отказаться. Да я не жалуюсь. Фамилия – это всего лишь фамилия. Так, видно, распорядился Господь. Ведь товарищ Сталин не стал бы менять свою.

– Да, вы правы, сержант, – сказал Королев, хотя знал, что большойвождь, этот хитрый грузин, как раз поменял свою фамилию. «Сталин» звучало внушительнее и надежнее, чем непривычное для русского слуха «Джугашвили».

Глава 14

Королев, громко ругаясь, переходил вброд глубокую лужу напротив милицейского участка на улице Разина.

– Капитан, вам, похоже, пришлось переплыть Москву, чтобы добраться сюда. Что с вашей одеждой? – спросил Брусилов, который стоял на крыльце и курил.

Королев пожал ему руку.

– Да один невоспитанный мальчишка пытался побрить меня. У вас найдется место, где можно подсушить пальто? Оно насквозь промокло.

Лицо Брусилова было таким же твердым и непоколебимым, как каменные стены милицейского участка, и лишь дружеский огонек в глазах выдавал, что он сочувствует коллеге. Он указал на чугунную печку, и Королев с радостью бросил на нее промокшую одежду. В участке царил хаос, хотя последний раз, когда он был здесь, помещение не выглядело таким запущенным. Вдоль одной стены стояла длинная скамья, на которой ожидали своей очереди разношерстные граждане в мокрой одежде и с кислыми лицами, а перед ними за тремя столами сидели милиционеры в форме и принимали жалобы, регистрировали извещения и посещения.

Помещение освещала единственная электрическая лампочка на потолке. Брусилов заметил, что Королев поморщился, и сказал:

– Половина нашего времени уходит на бюрократию. Трое моих ребят тем только и заняты, что с утра до вечера штампуют документы, а очередь с каждым днем продолжает расти. Ваш молодой сотрудник сейчас наверху, с гражданкой Кардашевой. Кажется, она что-то видела. Не возражаете, если я поприсутствую?

– Нет, конечно. Чем больше компания, тем веселее.

Семенов и Кардашева сидели в допросной за поцарапанным деревянным столом. Сухие лохмотья серой краски свисали со стен помещения, с потолка спускалась одинокая лампочка, которой хватало лишь на то, чтобы осветить центр комнаты.

– А-а, вот еще ваши, – сказала Кардашева, поправляя очки, чтобы лучше рассмотреть Брусилова и Королева. – Я что, арестована?

– Нет, гражданка, мы просто хотим задать вам несколько вопросов относительно того, что вы видели позапрошлой ночью, – устало ответил Семенов. По всей видимости, он тщетно пытался объяснить это Кардашевой уже несколько раз.

– Но мы ведь в камере, разве не так? С решетками на окне. – И она показала на крошечное окошко почти под самым потолком. Оно было настолько грязным, что Королев удивился, как она смогла разглядеть за ним решетку.

– Я не архитектор, гражданка. Это допросная. И я попросил вас задержаться, чтобы вы сами рассказали капитану Королеву все, что видели.

– Я думала, что это вы расследуете убийство.

– Да, и я тоже. А капитан Королев старший офицер, курирующий это дело.

Старуха фыркнула, плотнее завернулась в свое древнее коричневое пальто и заправила волосы под вытертый плюшевый воротник. Королев прикинул, что на вид ей около шестидесяти пяти лет. Наверное, когда-то Кардашева была красавицей, но голод и склочный нрав преждевременно ее состарили.

– Спасибо за сотрудничество, гражданка Кардашева. Извините, что вам пришлось задержаться, но я хотел услышать рассказ лично от вас.

– Это несправедливо, я не сделала ничего плохого! Если повезет, мне останутся хотя бы крошки в кооперативе. Пока я туда попаду, там будет огромная очередь за черным хлебом по рублю семьдесят пять копеек за килограмм. С купонами было намного проще. Ну ладно, задавайте свои вопросы поскорее. Я все расскажу. Я очень послушная гражданка – видите, здесь никто этого не отрицает.

– Конечно, – сказал Королев примирительным тоном, – извините, возможно, на некоторые вопросы вам придется отвечать повторно.

Кардашева сменила гнев на милость, выражение ее лица сделалось мягче, и она склонила голову на бок в знак того, что готова слушать и говорить.

– Вы видели, как в ночь убийства молодая девушка в сопровождении двух мужчин направлялась к церкви, где впоследствии обнаружили труп. Как вы думаете, вы сможете опознать эту девушку по фотографии?

– Может быть. У меня далеко не идеальное зрение, но тогда я была в очках, да и фонарь хорошо освещал улицу.

Королев положил фотографию Мэри Смитсон на стол и подтолкнул ее к старухе. Та протянула длинную сухую руку, взяла снимок и долго рассматривала его под тусклым светом лампы.

– Похоже, это она. Было темно, но, думаю, я не ошибаюсь. Во всяком случае, я бы не стала утверждать, что это была не она.

Она отодвинула фотографию и снова сложила руки на груди.

Брусилов наклонился, взял снимок и принялся его внимательно рассматривать.

Королев продолжил:

– Вы описали, в чем была одета девушка. На ней была одежда, похожая на одежду убитой. Это дает основание предположить, что молодая женщина, которую вы видели, и есть жертва. Расскажите, пожалуйста, подробнее о двух сопровождавших ее мужчинах.

Кардашева прищурилась, вызывая в памяти картинку той ночи.

– Один из них был огромным. Знаете, не то чтобы высокий, но какой-то очень большой. Мне стало жаль девушку. Я еще подумала, что он может сделать с ней что-нибудь плохое.

– Почему вы так решили, гражданка? Во время первой дачи показаний вы об этом не говорили.

– Ну, мне показалось, что она пьяна. Она нетвердо стояла на ногах, и этот здоровяк поддерживал ее за талию. Она шла, куда ее вели. А этот громила мог одной рукой дом поднять, если бы понадобилось. Но я не могу сказать, что он был толстым. Просто груда мышц. И походка соответствующая, как у атлета.

– Какого он был роста?

– Думаю, метр семьдесят пять, может, метр восемьдесят.

– А какого роста была девушка?

– Я бы сказала, что он был выше ее сантиметров на пятнадцать.

«Похоже, метр семьдесят пять», – подумал Королев, потому что, согласно отчету, рост девушки составлял метр шестьдесят.

– Второй был в фетровой шляпе, более мелкий. Ростом он был немного выше девушки и нес в руках портфель. Оба одеты в длинные пальто темного цвета. Я их не рассмотрела, но у здоровяка точно было широкое лицо. А второго я вообще не успела разглядеть, здоровяк отвлек мое внимание. Они точно не были похожи на простых рабочих. Ну да вам виднее…

– Что вы хотите этим сказать?

– Говорю, что думаю. Они явно были из милиции или госбезопасности. Большой так точно. Не хулиганы и не воры. Это издалека видно. Чеканный шаг и новые сапоги… Знаете, сейчас на Разина нечасто встретишь человека в новых сапогах – их непросто купить в магазине, даже по блату. И эта уверенная походка – как будто они хозяева.

Королев понимал, о чем идет речь: эти люди специально делали так, чтобы их заметили даже в простой одежде. Иногда это были милиционеры, это правда. Но, как правило, так вели себя только чекисты. Королев посмотрел на свои ноги, потом на ноги Семенова и Брусилова – последние двое были обуты в новые кожаные сапоги. Получается, среди милиционеров только один он как дурак хлюпает по Москве в валенках? Кардашева, видимо, уловила ход его мыслей и рассмеялась.

– Да, капитан. Думаю, вы не до конца используете преимущества своего положения.

– Пожалуйста, имейте уважение, гражданка, – сказал Королев раздраженно. Действительно, почему у всех новые кожаные сапоги, а у него нет? – У вас есть еще какие-то причины считать, что эти двое были из милиции?

– Ой нет, я не говорила, что они похожи на милиционеров. Это были силовики. Вот вас отнести к силовикам нельзя, капитан. И этого молодого человека тоже. – Она махнула рукой в сторону Семенова так пренебрежительно, что тот от злости покраснел. – Товарища Брусилова можно, но он тоже не силовик. А к тем двоим это определение очень даже подходит.

Тогда точно чекисты. Королев посмотрел в свой блокнот, потом на Брусилова. Тот пожал плечами. Семенов согласно кивнул. Этой женщине больше нечего им рассказать.

– Вы свободны, гражданка, я благодарю вас за помощь. Если вдруг увидите кого-то из этих мужчин, пожалуйста, позвоните мне на Петровку. На коммутаторе вас соединят. Или обратитесь к капитану Брусилову.

– А знаете, я не боюсь говорить, что двое чекистов могут быть замешаны в убийстве. – Гордая этим фактом, она вздохнула. – Возможно, мне было бы страшно, будь я моложе, капитан, но я видела то, что видела. Мой долг говорить правду. Разве не этому нас учили в школе?

«Возможно, до революции», – подумал Королев и указал в сторону двери.

– Лейтенант Семенов проводит вас. Спасибо, гражданка. – Когда тяжелая дверь допросной закрылась, он повернулся к Брусилову. – Что скажете?

– Это невозможно. Если чекистам нужно провернуть что-нибудь подобное, у них для этого есть Лубянка, Бутырка и еще с полдюжины тюрем. Все это маловероятно. А что вам удалось раскопать нового?

Королев рассказал ему об «эмке», ожогах током и убитом воре. Брусилов задумчиво почесал небритый подбородок.

– Как хорошо, что это ваше расследование, а не мое, – сказал он после паузы. – От него дурно попахивает. Но мы в любом случае будем передавать информацию, которая всплывет. Мы еще продолжаем проверку комсомольцев, которые бывали в церкви. – Он недоуменно приподнял брови, давая понять, что, скорее всего, это пустая трата времени.

– Так и продолжайте, – сказал Королев, достал папиросу и протянул пачку Брусилову, но тот с тяжелым вздохом отказался.

– Слышали взрыв сегодня ночью? – сменил тему Брусилов и, когда Королев отрицательно покачал головой, продолжил: – Еще одна церковь. Уже половину снесли. Чтобы расчистить место для проведения военного парада в честь годовщины Октябрьской революции, – сухо сказал он, не выказывая никаких эмоций по поводу этого события. – Дайте-ка, наверное, папиросу.

Не успел Брусилов подкурить, как в допросную вошел Семенов и вручил Королеву записку.

«На ипподроме в 1:30. Сидите на трибунах напротив финишной линии. Я сам вас найду. Наш друг хочет встретиться с вами. И. Э. Б.»