Текст книги "Вечный союз"

Автор книги: Уильям Форстчен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

Эндрю бросил взгляд на покрытое обломками кораблей море. В сгустившихся сумерках он увидел, как на берег выходит группа русских солдат, толкающих перед собой плот с грудой мертвецов, как они выносят из воды безжизненные тела и укладывают их в ряд на песке для захоронения.

«Что же мне теперь делать? Что будет с Суздалем?»

Он знал, что все смотрят на него и ждут его решения.

Его единственный шанс был в том, чтобы, прикрывая броненосцами галеры приблизиться к устью Нейпера, высадить своих людей и атаковать «Оганкит».

«Шах и мат», – сказал ему внутренний голос. Эти слова, казалось, загипнотизировали его, и он не знал, что делать дальше. Несмотря на все зло, какое было сконцентрировано в Кромвеле, и то зло, которое он совершил, он в этот раз победит, и жертва Эндрю окажется напрасной. Полковник начал дрожать. «Это заметно или темнота скрывает мое унижение? – вдруг подумал он. – Похоже, я сломался». Эндрю хотелось смеяться и плакать, выпустить на волю свои страхи и бежать куда глаза глядят. Он едва сдерживал себя, чувствуя, что еще мгновение, и он заскользит вниз по ледяному склону в кромешную темноту.

– Сэр, какими будут ваши приказания? – с нажимом произнес Джон.

Черт побери, Эндрю знал, как это выглядит со стороны, он сам видел, как Джон доходил до ручки, стараясь выполнить его задания. Неужели он не понимает, что сейчас сам Эндрю балансирует на краю пропасти?

– Мои приказы остаются в силе, – с трудом выдавил полковник.

– Значит, мы отплываем завтра на рассвете? Эндрю склонил голову.

Джон открыл рот, чтобы что-то возразить, но вместо этого приглушенно выругался и скрылся в темноте.

Все остальные молча остались стоять, ожидая от Эндрю какого-нибудь бодрого замечания, улыбки или откровенной фразы, которой он передал бы им часть своих душевных сил, подкрепив их веру в успех.

– Это все, господа, – тихо закончил Эндрю, и его спутники начали расходиться.

Несколько секунд спустя рядом с ним остался один Винсент. Помешкав, он подошел к Эндрю.

– Что с вами, сэр? – осторожно спросил он. Эндрю тщетно попытался улыбнуться.

– Ничего, сынок, все в порядке.

– Черта с два, сэр! – воскликнул Винсент. Эндрю удивленно посмотрел в глаза молодого человека.

– Вы выдохлись, сэр. Это же очевидно. Эндрю отвернулся и направился к воде. Винсент пристроился рядом с ним.

– Мистер Готорн, займитесь своими делами. Помогите Марку привести в порядок суда и собрать людей.

– С этим он справится и без меня, – успокаивающим тоном произнес Винсент. – И не приказывайте мне уйти, потому что я все равно не подчинюсь.

– Значит, нарушение субординации стало твоей привычкой? – не сдержался Эндрю.

Он тут же пожалел о вырвавшихся у него словах. В глазах Винсента стояла боль, как у ребенка, которого выпороли. – Прости меня, сынок, – выдохнул Эндрю. – Я не хотел тебя обидеть. – Он положил руку на плечо Винсента.

– Не извиняйтесь, сэр, – прошептал тот. – Я это заслужил.

– Что с тобой происходит? – В голосе Эндрю звучали беспокойство и нежность.

– Я думаю не о себе, а о вас, – ответил Винсент.

– Значит, каждый из нас беспокоится за другого. Винсент издал горький смешок:

– С тех пор как я оказался в Тридцать пятом, я восхищался вами и хотел во всем на вас походить.

Эндрю погрузился в воспоминания.

– Вам не придется сейчас слушать этот ребяческий лепет, полковник Кин, – быстро добавил Винсент. – Я сказал это потому, что, мне кажется, я понимаю, что сейчас происходит внутри вас.

Эндрю знал, что должен улыбнуться, покачать головой, сказать, что с ним все нормально и Винсенту пора идти по своим делам.

– После всего, что я видел… – начал он и смолк. – И после всего, что я сделал, я чувствую, будто во мне поселился какой-то червь, медленно пожирающий меня изнутри. Я думаю о тех людях, которые умерли потому, что я приказал им делать то-то или отправиться туда-то. Я думаю об этих людях и даже о тугарах, которых я убил. Господи, я думаю о той ненависти, которую познал.

– Я вас понимаю, сэр. Я хотел вам сказать, что вы все сделали правильно.

Эндрю грустно улыбнулся и посмотрел на Винсента.

– Скажи это им, – вздохнул он, показывая на море. – Скажи это всем тем, кто остался в Суздале, и тем, кто умрет завтра вечером. Скажи им это сам, потому что у меня уже нет сил.

– Все ваши решения были правильными, – возразил Винсент. – Я говорил вам это уже сотни раз, а вы все равно мне не верите. Когда что-то идет не так, вы всегда вините во всем себя Мы в этом похожи, сэр. Мы вспоминаем наши ошибки, действительные и кажущиеся, и желаем вернуться в прошлое и исправить их.

– Но мы не можем этого сделать, – прошептал Эндрю.

– Никто из нас не совершенен, – произнес Винсент. – Никто, даже мой герой Эндрю Лоуренс Кин не может быть всегда правым. – Молодой человек усмехнулся: – Мне кажется, сэр, вы даже сожалеете о том, что позволили себе выказать свою небольшую слабость на глазах у младшего офицера. Вы считаете, что настоящий командир должен быть всегда одиноким, уверенным в себе и скрывающим свои страхи.

Эндрю поднял глаза на Винсента.

– Не беспокойтесь, сэр. Мое отношение к вам не изменится. Я никому не скажу ни слова. Это мгновение пройдет, словно его и не было. И, сэр, проиграем мы или выиграем, моя вера в вас не изменится ни на йоту.

– Я больше не могу позволить себе совершать ошибки, – сказал Эндрю. Несмотря на все его желание сохранить молчание, слова так и рвались из него. – Завтра вечером мне опять предстоит морской бой с ним.

После того что он пережил на «Суздале», Эндрю становилось плохо при одной мысли о том, чтобы снова взойти на борт броненосца. Как он это переживет еще раз?

– Посмотрим, что у нас получится, – мягко заметил Винсент.

Лицо Эндрю озарилось слабой улыбкой. Глаза мальчика смотрели прямо на него – но нет, Винсент Готорн больше не был мальчиком. Эндрю помог ему возмужать, если для возмужания необходимо превратиться в безжалостного убийцу.

Эндрю давно относился к Винсенту как к младшему брату, веря, что тот дан ему небом вместо Джонни, и не желал для него такой судьбы.

– А ты, Винсент? – ласково спросил он. – Что с тобой произошло?

– Я бы не хотел сейчас об этом говорить, сэр, – ровным голосом ответил тот.

– Это наконец случилось, да? Так много убийств, и ты вдруг почувствовал, что это единственное, что ты можешь противопоставить всему этому злу? – Мне было почти жаль Кромвеля, – вдруг сказал Винсент. – Этот человек много страдал. И вот к чему это все привело. Тела солдат моего полка, лежащие во дворце, эта его шуточка насчет наших жен. А потом этот мерк, висящий на кресте, как карикатура на Христа! Боже, где ты был в этот момент? Мерк смотрел на меня, моля о милосердии, однако он расправился бы с моей семьей у меня на глазах так же безжалостно, как я бы раздавил ядовитое насекомое. С тех пор как мы попали в этот мир, я верил, что Бог говорит со мной, удерживает меня от греха убийства и призывает меня избрать лучший путь. Где он был тогда, этот Бог? Я читал трансценденталистов, Эмерсона и Лонгфелло, которые утверждали, что все мы являемся частью одной великой души. А передо мной висел этот мерк, и бушующая толпа наслаждалась его муками, и его сильное тело было вскормлено нашей кровью и плотью. Если Бог есть, как мог Он создать этот мир? Как мог Он создать такое место, где нужно убивать, чтобы выжить и не быть убитым? Этот мир безумен, сэр, – тихо закончил он.

– И мы в самом центре этого безумия, – вздохнул Эндрю, положив руку на плечо Винсента. – Может быть, мы с тобой когда-нибудь и сможем выбраться из него. Иди, сынок, тебе надо помочь Марку, а мне проследить за тем, чтобы все шло как должно.

Они повернулись к морю спиной и пошли обратно к своим.

– Спасибо, Винсент, – тихо сказал Эндрю

– Спасибо вам, сэр, – отозвался молодой человек и отдал полковнику честь.

Эндрю понимающе кивнул и ответил ему тем же. Секунду Винсент поколебался, затем исчез в сумерках.

– Полковник Кин?

Эндрю очнулся от своих мыслей и заметил стоявшего неподалеку Фергюсона.

– В чем дело, Чак?

– Извините за беспокойство, – нервно произнес Фергюсон, – но мне тут в голову пришла одна мысль, и я чуть не вырвал себе волосы от досады. Какой же я осел, что не подумал об этом раньше!

– Говори, Чак, что ты там опять придумал?

– Можно взглянуть на ваш револьвер, сэр? Эндрю вытащил свой пистолет из кобуры. Он был все еще мокрым, и полковник подумал, что О'Дональд, который обращался с любым оружием как с новорожденным младенцем, затрясся бы от негодования, увидев, в каком состоянии находится один из немногих в Валдении драгоценных револьверов.

Фергюсон взял оружие и внимательно его осмотрел.

– Вижу, вы сделали пару выстрелов, сэр.

– По проходящему мимо броненосцу, – ответил Эндрю, усмехнувшись при этом воспоминании. – Так в чем дело, Чак?

– Вот в этом, сэр, – ответил инженер, вынув взрывной капсюль из отверстия зарядной камеры. Его глаза горели энтузиазмом. – Вот, сэр, решение всех наших проблем!

Глава 19

– К вечеру мерки достигнут реки, – воскликнул О'Дональд. – Плевать мне, что Кромвель вернулся. Надо атаковать город!

Калину казалось, что его голова сейчас расколется пополам. В этот день их надеждам пришел конец, затем они возродились из пепла, а сейчас окончательно угасли.

Прошлым вечером они покинули свои укрепления и отогнали немногочисленные карфагенские, – патрули обратно в город, освободив от врагов всю округу. В их ряды влилось новродское ополчение, и многие поверили, что победа близка.

А утром в устье Нейпера появились «Оганкит» и еще четыре броненосца. Несколько мучительных часов Калин думал, что Кромвель разбил флот Эндрю и теперь вернулся, чтобы покончить с непокорными суздальцами. Затем они получили весть о приближении войска мерков. На рассвете была оставлена станция Уайлдернесс, и один из разведчиков ухитрился переплыть Нейпер прямо под носом у карфагенской галеры и сообщил Калину о том, что враги совсем рядом.

И всего час назад они узнали, что с востока к ним снова приближается флот, во главе которого идут два броненосца.

– Если мы сейчас нападем на город, наши силы окажутся разобщены. – В голосе Ганса звучало отчаяние. – У Кромвеля есть «Оганкит» и четыре броненосца. Если наши сведения верны, у Эндрю только два бронированных корабля. В лучшем случае ему удастся высадить на берег свои войска и потом вести их сюда. Если мы начнем атаку, Кромвель своей тяжелой артиллерией может разрушить Суздаль до основания. И не забывайте, что мы потеряем в этом деле кучу людей. А завтра утром к нам присоединятся тысячи опытных и хорошо вооруженных солдат.

– К утру Кромвель переправит через реку мерков, – мрачно ответил Пэт. – Они окажутся на нашем берегу, И в их руках будет город. А Михаил? Дьявол, может быть, этому ублюдку удастся повернуть против нас несколько городов! Ты знаешь русских, Ганс, для них Суздаль – это символ более значимый, чем фабрики. Мы оставили город, чтобы спасти его от разрушения, надеясь, что, когда вернется Эндрю, мы сможем отвоевать его обратно. Если Михаил объединится с мерками, нам это окажется не по силам. Дайте мне шанс сразиться за город и покончить с этим сукиным сыном! Может быть, если мой штурм совпадет по времени с атакой Эндрю, это отвлечет внимание Кромвеля.

Ганс поднялся со стула, подошел к дальней стене комнаты и выглянул в окно.

– Через пару часов станет совсем темно, – тихо заметил он и взглянул на Калина.

– Ваше мнение, генерал Шудер? – спокойно спросил президент.

Ганс приблизился к О'Дональду и ловким движением вытащил у него из кармана сигару.

– Эй, это моя последняя! – протестующе воскликнул ирландец.

– Мы поделим ее, – ухмыльнулся Ганс, разломав сигару пополам и протянув Пэту меньшую часть. Отправив в рот порцию табака, бывший сержант обвел взглядом небольшую группу штабных офицеров и полковых командиров, сидевших за столом вместе с Калином и Касмаром.

– Я всегда верил в два военных правила, – заявил он. – Во-первых, не распыляй войска и бей ублюдков всем, что у тебя есть. Во-вторых, атакуй первым и не давай врагу опомниться. Если мы сейчас будем ждать, то выполним первое правило. Если пойдем в атаку этой ночью, то соблюдем второе, так как если мерки займут город, нам будет его не отбить. – Мощно работая челюстями, Ганс задумчиво смотрел в пол. Вдруг он встряхнулся и резко сплюнул табачную слюну. – Нападем сегодня. Этот рыжий забулдыга прав. Я знаю Эндрю – он не будет ждать, а полезет прямо на врага, потому что, черт побери, именно я научил его почти всему, что он знает об этом чудесном искусстве убивать. Если мы атакуем Суздаль, возможно, мы отвлечем на себя внимание врага и Эндрю будет легче.

О'Дональд радостно бухнул кулаком по столу и вопросительно уставился на Калина.

– Тогда приготовимся к бою, и да пребудет с нами Кесус, – медленно произнес президент.

– Я хочу поговорить с тобой. Вздрогнув, Тобиас поднял глаза на Хулагара.

– Мне надо проследить за установкой этого орудия. После этого мы поговорим, – резко сказал капитан, показывая на громадную стофунтовку, которую приволокли с кормы, чтобы установить на месте поврежденной носовой пушки.

– Это подождет, – бросил Хулагар.

Тобиас не мог не заметить, что после вчерашнего отступления тон Хулагара по отношению к нему сильно изменился. Ему захотелось закричать в ответ, чтобы сам мерк подождал, но в глубине души он понимал, что уже не может так поступить.

Сделав Тобиасу знак следовать за собой, Хулагар открыл люк на нижнюю палубу и спустился вниз. Щитоносцу кар-карта пришлось согнуться вдвое, его руки задевали палубу. Наконец они вошли в небольшую каюту, отведенную меркам. Тобиас с трудом скрывал свое беспокойство.

От мерков исходил сильный мускусный запах, от которого у него закружилась голова. Взгляды воинов орды, направленные на Тобиаса, были холодными как лед.

– Когда флот Кина будет здесь?

– Вскоре после заката.

– И что ты собираешься делать?

– Сегодня вечером я выйду в море, – тихо ответил Кромвель.

– Нет. Ты останешься на реке.

Тобиасу показалось, что его сердце остановилось. Что задумали эти твари? Когда он подсчитал свои потери, ему стало ясно, что все кончено. После того, как Тобиас починит судно и пополнит запасы топлива, он выведет корабль в море и в нужный момент прикажет убить всех этих меркских ублюдков. Там, в море, он использует карфагенских матросов так же, как раньше использовал суздальцев. Черт возьми, если «Оганкит» будет в его руках, ему наверняка удастся договориться с бантагами.

– Зачем торчать всю ночь на реке? К завтрашнему утру они заблокируют нам выход.

– Чем? Двумя потрепанными броненосцами? Ты же знаешь, что у них нет никакого большого корабля, – ты слышал слова пленников.

Тобиас судорожно сглотнул. Воспоминания об этом унижении жгли его душу. Он видел презрение в глазах своих матросов, в глазах Хулагара.

– Они лгут, – быстро сказал он.

– Я сломал немало человеческих костей, – мрачно произнес Хулагар. – Я знаю, когда в их воплях ложь, а когда – правда.

Тобиас промолчал. Все опять повторилось, и он снова стоит перед трибуналом и ловит на себе презрительные взгляды.

– Даже меня ввел в заблуждение этот корабль, – спокойно заметил Тамука. – Такие вещи часто происходят во время битвы. Победу может принести не только сила оружия, но и хитрость.

Тобиас удивленно посмотрел на мерка, не понимая, почему тот решил его поддержать.

– Убьем его прямо сейчас и захватим судно, – негромко предложил по-меркски Тамука. – Он может что-то заподозрить. – На корабле три сотни карфагенян и всего двадцать наших, – покачал головой Хулагар. – Никто пока не знает, что Вушка идет сюда. Если мы убьем Кромвеля, скот заволнуется, возможно, они даже перейдут на сторону врага. Нам осталось притворяться всего одну ночь. Пусть он верит, что мы позволим ему быть здесь правителем, хотя теперь, когда его армия потеряна, даже этот дурак должен догадаться, что всем его надеждам пришел конец.

Нельзя допустить, чтобы этой ночью в реку вошло хотя бы одно вражеское судно. Он знает, как управлять этим кораблем. Не будем себя обманывать – у нас это не получится. Кто-нибудь из вас вчера понял, как командовать судном в морском бою? – Хулагар пристально посмотрел на Вуку, но тот промолчал. – Кромвель все еще нужен нам, хотя он и сам не знает зачем. Завтра, когда Вушка Хуш будет в городе, мы вернемся к этому вопросу. Кромвеля доставят на берег, а этот корабль достанется нашим воинам. Если он проявит благоразумие, ему будет сохранена жизнь. Мы по-прежнему сможем использовать его для постройки новых кораблей. – Просто не пускай противника в реку, – обратился он к Тобиасу по-карфагенски. – Это все, что сейчас от тебя требуется.

Тобиас молча склонил голову. Слова замерли у него на устах.

– У нас ведь осталось двадцать две галеры, так? – Да.

– Жаль будет потерять их в битве, – как бы невзначай заметил Хулагар. – Оставь их в городе, чтобы зря не рисковать.

– Но мне нужны патрульные суда, – возразил Тобиас. – Галеры гораздо быстрее, чем броненосцы, если нужно преодолеть короткое расстояние.

– Вука, – тихо произнес Хулагар.

Сын кар-карта удивленно посмотрел на него.

– Я назначаю тебя капитаном галеры, – распорядился Хулагар. – Этой ночью ты будешь командовать патрульным судном. Там нужен воин с ночным зрением, а люди им не обладают.

Вука кивнул в знак согласия, но ничего не сказал.

– Нужно предложить Тобиасу какое-то логическое объяснение, чтобы он не дрожал так за свою шкуру, – продолжил Тамука по-меркски свою тему, словно этот приказ имел второстепенное значение.

– Все не так плохо, как тебе кажется, – вновь повернулся к Кромвелю Хулагар. – Наш кар-карт послал тебе в помощь кое-что, и скоро это прибудет сюда.

– Что именно? – недоверчиво поинтересовался Тобиас.

– Машину, устройство которой ты нам когда-то объяснял, – ответил мерк. – Ту самую.

Лицо Тобиаса озарилось слабой улыбкой.

Когда их галера приблизилась к берегу, Эндрю почувствовал, что весь дрожит от возбуждения. Первые пять галер уже достигли места высадки, русские стрелки спрыгивали за борт и быстро скрывались в высокой траве. Послышались разрозненные мушкетные выстрелы.

Они оказались практически там же, где их выбросило бурей три года назад. Невысокий земляной вал, который они тогда возвели, уже почти осыпался.

В дюжине ярдов от берега галера задела дно и остановилась. Эндрю едва не потерял равновесие и в последний момент успел ухватиться за леер.

Мгновение спустя солдаты 35-го, сидевшие на веслах, были уже в воде, держа над головой ружья и коробки с патронами. Эндрю сел на леер и соскользнул вниз, присоединившись к своим людям. Синяя волна солдат выплеснулась на берег. Впереди реял изрешеченный пулями флаг, спасенный с затонувшего «Суздаля».

Эндрю видел во всем этом иронию судьбы. Три года назад они плыли на «Опишите» именно затем, чтобы высадить десант и атаковать форт конфедератов. Теперь им предстояло сделать то же самое, только вот их противником оказался капитан того судна, которое доставило их сюда.

Рядом с ними в песок воткнулась еще одна галера, и вот уже все двадцать кораблей выстроились один за другим вдоль береговой полосы.

– Сэр, к нам добрался гонец! Несколько солдат с разведывательного судна бежали обратно к берегу, чуть ли не таща на себе человека в форме 44-й Нью-Йоркской батареи.

Увидев Эндрю, артиллерист нашел в себе силы самостоятельно подойти к нему и отдать честь.

– Докладывает сержант Сайенсин, сэр. Чертовски рад видеть вас живым!

Эндрю в ответ тоже отсалютовал сержанту, сделал шаг ему навстречу и крепко сжал его руку.

– Чертовски рад вернуться, Сайенсин. Докладывайте.

– Сэр, сержант… то есть, я хотел сказать, генерал Шудер послал шестерых парней из Сорок четвертой вместе с проводниками, чтобы встретить вас. Мне с трудом удалось пробиться. Сэр, Михаил оказался предателем и впустил врагов в город.

– Мне это известно.

– Сегодня ночью О'Дональд возглавит атаку на Суздаль и постарается отбить его у врага.

Эндрю обменялся взглядами с Марком, который вместе с Винсентом присоединился к нему сразу после высадки.

– Какого дьявола он это затеял? – воскликнул Джон. – Завтра мы будем у вас почти со всеми войсками.

– Мерки рядом, сэр. – Что?

– Именно так, сэр. Мерки прорвали линию наших укреплений на юго-западной границе три дня назад. Я был послан вам навстречу сегодня утром. Думаю, что сейчас они уже на другом берегу реки.

– Дорога в город?

– Почти непреодолима, сэр. Мне пришлось сделать большой круг и ехать по бездорожью. Они раскинули широкую сеть патрулей. Пробираясь к вам, я потерял своего русского проводника и обеих лошадей. Рядом с нашим Форт-Линкольном карфагеняне вчера высадили около тысячи человек. И еще: сам я этого не видел, но парни, удерживавшие рудники, говорили, что дорогу в Суздаль защищают два броненосца.

– Все это для того, чтобы не пустить нас в город, – подытожил его слова Эндрю.

– Теперь понятно, почему Кромвель не выходит из реки, – заметил Винсент. – Мерки хотят, чтобы он прикрывал их переправу.

– Где там носит этого Фергюсона?

– Я здесь, сэр, – отозвался инженер.

– Мы выступаем сегодня же ночью.

– Понятно, – устало сказал Фергюсон. – Я так и чувствовал, что вы с ходу кинетесь на врага. Мне придется заряжать торпеды в темноте. После того как я установлю взрыватели, может случиться всякое, поэтому я настойчиво рекомендую всем держаться подальше от этого участка берега.

– Сколько будет торпед?

– Всего шесть, сэр. У нас очень мало пороха и еще меньше времени.

– Начинай работу.

Эндрю опять повернулся к своим офицерам:

– Черт с ней, с темнотой, этой ночью мы прорываемся в город. Тридцать пятый, рассыпавшись цепью, пойдет впереди. Его поддержит Первый батальон Второго полка, который будет прикрывать Тридцать пятый с правого фланга. Выясните, кто из ваших людей хорошо знает окрестности и может служить проводником. Возможно, карфагеняне устроили засаду в холмах, но я в этом сомневаюсь. Скорее всего все, что у них осталось, они отвели в город или высадили у Форт-Линкольна. Вся остальная армия пойдет вслед за Тридцать пятым. Вопросы есть?

– Ночной марш – дело рискованное, – проворчал Винсент.

– Для врагов не меньше, чем для нас, – парировал Эндрю. – Нельзя дать им опомниться. Когда О'Дональд пойдет на штурм, карфагенянам придется сражаться на два фронта. Кроме того, эта атака отвлечет внимание неприятеля от наших кораблей. – Эндрю мгновение помолчал. – Сайенсин… Калин, Ганс и все остальные, что с ними? Моя… моя жена?

– Все живы-здоровы. Эндрю облегченно вздохнул.

– А моя жена? – с беспокойством спросил Винсент. – Пребывает в полном здравии. Сэр, мы как раз боялись, что вы погибли, – Кромвель передал нам вашу саблю. Он сказал, что вы все мертвы, но я-то знал, что это вранье. В рай вас не пустили бы, а дьявол, завидев вас, запер бы ворота ада, поэтому ваше место могло быть только на этом свете, а не на том.

Эндрю усмехнулся и перевел взгляд на Джона:

– Полковник Майна, вы принимаете командование Тридцать пятым. Генерал Готорн, вы будете его заместителем.

– Что вы такое говорите, сэр? Командир Тридцать пятого – это вы, – недоуменно произнес Джон.

– Я отправляюсь с кораблями.

– Погодите, Кин, – запротестовал Марк.

– Мое решение не обсуждается, – твердо заявил Эндрю. – Марк, вы остаетесь на берегу. Это приказ.

– Вы мне приказываете?! – взревел консул. Эндрю грустно улыбнулся:

– Может, наш план сработает, а может, и нет. Не исключено, что завтра утром в Суздале будут мерки, а «Оганкит» устремится в море, имея на своем пути всего лишь два пострадавших в бою броненосца. Марк Лициний Грака, как представитель Республики Русь, я освобождаю вас от уз нашего союза. Берите галеры и сматывайтесь отсюда как можно быстрее. Возвращайтесь в Рим и продолжайте борьбу оттуда. Там осталось достаточно оборудования, чтобы вы смогли хорошо вооружиться. Мне бы хотелось, чтобы хоть Рим выстоял и в конце концов победил мерков.

– Наш союз нерушим, – отрезал Марк. – Залогом тому мое слово консула, и я не оставлю вас теперь.

– А что вы сможете сделать, если мы проиграем? – взорвался Эндрю. – Останетесь торчать здесь со своими мечами и копьями? Завтра утром на вас накинется меркская орда, а «Оганкит» расстреляет вас картечью. У вас девять тысяч человек, Марк. Отведите их домой, где от них будет максимальная польза.

Марк покачал головой.

– Утром вы поймете, что я прав, – тихо увещевал его Эндрю. – Не давайте своей гордости ослепить себя, сделайте то, что пойдет на благо вам и всему вашему народу.

– Эндрю, тебе нечего делать на корабле! – возмущенно воскликнул Винсент.

Эндрю удивленно посмотрел на молодого человека, осмелившегося обратиться к нему на «ты».

– Во-первых, не «Эндрю», а «полковник Кин», – отчеканил он. – А во-вторых, я отправляюсь с кораблями, а ты, как и было приказано, остаешься на берегу!

– Господа, я уже начинаю работу, так что попрошу всех очистить территорию, – крикнул из темноты Фергюсон.

Бросив взгляд через плечо, Эндрю увидел инженера, стоявшего в воде около небольшой пятидесятивесельной римской галеры. Рядом с ним несколько русских солдат возились с длинным шестом.

– Дискуссия окончена, – резко произнес Эндрю. – Так что отправляйтесь на свои места, господа, и с Божьей помощью увидимся утром в Суздале.

– Но почему? – прошептал Винсент.

– Я думал, что если кто меня и поймет, то ты, – ответил полковник.

На лице молодого человека появилась печальная улыбка, и он медленно поднял руку к виску:

– Поговорим об этом утром, сэр.

– Так вот он, город проклятых янки, – холодно промолвил Джубади. Его конь опустил голову и жадно пил воду из Нейпера.

– Какой красивый пожар мы тут устроим… – мечтательно произнес Суватай.

– Мой кар-карт!

Повернувшись в седле, Джубади увидел Хулагара. Приблизившись к вождю, щитоносец низко поклонился и прижался лбом к ноге кар-карта. Затем Хулагар снова выпрямился.

– Все ли в порядке?

– У нас были трудности, мой владыка.

– Расскажи мне о них. Когда Хулагар закончил свой рассказ о неудачной кампании, воцарилось долгое молчание.

– После того как перестройка корабля была закончена, мне нужно было перерезать горло этой собаке и поставить на судно свою команду, – наконец сказал Джубади.

– Все равно это могло привести к такому же концу, – возразил Хулагар. – В последнем бою мы потеряли почти пятнадцать тысяч карфагенян. Вместо них погибло бы полтора умена наших лучших воинов. Лучше пусть скот проливает свою кровь, ослабляя янки. Все так и было задумано с самого начала.

– Я хочу, чтобы наше войско сегодня ночью вошло в город, – распорядился Джубади. – Этот Кин оказался куда более шустрым, чем мы предполагали. Если он еще жив, то завтра утром, вернувшись, он увидит наших воинов на стенах его города.

Кар-карт расхохотался при этой мысли. Роли переменятся, и теперь штурмовать знаменитую суздальскую крепость придется тому самому скоту, который ее воздвиг.

– Суда ждут у реки, мой владыка.

– Возвращайся на свой корабль, Хулагар. Пора начинать переправу.

– Дерьмо!

– Твою мать, – прошипел О'Дональд, – конечно, это дерьмо. А теперь заткнись!

Ирландец бросил взгляд поверх края трубы. Всего в пятидесяти ярдах от него возвышались стены северо-западного бастиона. О'Дональд знал, что там должна быть стража, но погода играла ему на руку – низкие тучи не пропускали света Большого Колеса. Скоро взойдут обе луны, но их тоже не будет видно.

Стоя по грудь в воде, О'Дональд нагнулся и залез в канализационную трубу. У него было такое ощущение, что его вырвет прямо на месте. Низко пригибаясь, артиллерист поспешил прочь от реки; за ним последовали его люди.

Он возблагодарил Бога за то, что из-за недостатка бронзы Эмилу не удалось завершить строительство трубы и присоединить к кирпичной ее части бронзовую секцию, которая должна была уходить в Нейпер. Тогда весь их план был бы неосуществим.

Как О'Дональд ни сдерживал себя, в итоге ему все равно пришлось сделать вдох. Его тут же вырвало. Рядом блевали его солдаты, звучно матерясь в перерывах между приступами.

Наконец эта пытка прекратилась, О'Дональд перевел дыхание и зажег спичку. Один из помощников Эмила что-то говорил ему про газы, которые могут взорваться. Ну и черт с ними – лучше взлететь на воздух, чем вслепую ползти по канализации целых четверть мили. Он чиркнул спичкой, зажег фонарь и двинулся вперед.

Они шли медленно, сгибаясь пополам. У себя над головой Пэт увидел дыру, ведущую из бастиона. Он взмолился про себя, чтобы его люди не шумели. Впрочем, едва ли не больше этого он боялся, что кому-нибудь наверху приспичит именно в этот момент воспользоваться уборной. «Если выберусь отсюда живым, – мрачно подумал он, – больше никогда не буду подшучивать над ассенизаторами».

Труба повернула, и он оглянулся. За ним брела длинная цепочка людей, бормочущих себе под нос проклятия. Зажегся еще один фонарь. Значит, внутри канализации уже сто солдат, и пока враги их не заметили.

О'Дональд пошел чуть быстрее, не забывая считать шаги.

Справа показалось отверстие еще одной трубы. Они были уже в городе.

Чем дальше продвигался О'Дональд, тем больше ему попадалось боковых ответвлений, ведущих во все части Суздаля. На восьмисотом шаге он остановился.

Ирландец не мог сказать, всем ли удалось проникнуть в трубу. Он надеялся провести за собой тысячу человек, но даже если их будет пятьсот – это станет большой удачей.

Он посмотрел вверх: «Не мог же я пропустить эту чертову дыру?»

Негромко ругаясь, он пошел дальше. Слева возник проход в кирпичный туннель, высотой примерно в половину главного. Туда-то им и надо было. Скривившись от отвращения, О'Дональд опустился на четвереньки и пополз вперед, скользя в нечистотах. Вскоре у себя над головой он приметил квадратное отверстие.

Поставив фонарь, он поднялся на ноги и стукнулся о деревянное перекрытие. О'Дональд с силой нажал на крышку люка и вытолкнул ее вверх. Подтянувшись, он через секунду оказался в уборной казармы 35-го полка. Еще только наполовину высунувшись из дыры, артиллерист вытащил револьвер и вдруг расхохотался над абсурдностью ситуации.

В уборной было пусто и темно, «Боже мой, если бы я тут сидел и увидел такое, меня бы кондрашка хватил», – подумал он, помогая выбраться следующему за ним человеку.

– Ты и тот, кто идет за тобой, будете вытаскивать остальных, – приказал О'Дональд.

Сам же ирландец, держа в руке револьвер, тихо выскользнул из уборной. На мгновение остановившись, он сорвал с себя вымазанную куртку и бросил ее на пол.

В казарме никого не было. Все койки стояли на своих местах, кровати были заправлены, словно солдаты ушли на вечерние учения и скоро вернутся.

Дойдя до конца коридора, он слегка приоткрыл дверь и выглянул на площадь.