Текст книги "Звездный удар"

Автор книги: Уильям Гир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

– Все как в походе, – оттаивая, произнес Сэм.

– Меня волнует другое, – лицо Светланы посуровело. – Советские военнослужащие исчисляются в пропорции два к одному по отношению к американцам и их союзникам. А командует нами майор из “МИ-6”.

Шейла постучала ручкой по столу.

– Майор Детова, когда вы летели в пузыре, вы смотрели вниз?

– Да.

– Что вы видели?

– Землю.

Шейла кивнула:

– Да, Землю. Одну маленькую планету, и на ней не было видно ни границ, ни политических различий. С высоты она казалась такой хрупкой, такой незащищенной. Всего лишь планета. Майор, здесь мы единое целое. Мы все в одинаковой ситуации. Каждая человеческая жизнь на борту этого звездолета драгоценна, и никакие цели и побуждения не могут явиться причиной посягательства на нее. Как бы ни сложились наши будущие отношения с Ахимса, мы должны быть как один… или мы умрем.

– А как же справедливость? – спросил Виктор. – Как вы намереваетесь достичь этого единства?

Шейла вздохнула.

– Дисциплина зависит от вас. Виктор, если кто-то из твоих людей сцепится с людьми Сэма, вы сами должны справиться с этим. Ваши люди – лучшие. Они знают, что такое приказ. Я думаю, в ином случае вы бы не оказались здесь. Но одно вам должно быть ясно: политические распри недопустимы. Или мы выживем – вместе, – или погибнем.

* * *

Когда совещание закончилось, Светлана осталась на месте, снедало беспокойство. Впервые в ее жизни не было и намека на правила игры, она не знала, чего ожидать. Я растерялась, я не знаю, что делать.Ее охватил страх.

– Майор Детова? Вы можете уделить мне минуту? – спросила Шейла Данбер.

Светлана улыбнулась, ее лицо снова превратилось в привычную лицемерную маску.

– Сейчас единственное, что у меня есть, это время.

Шейла смотрела, как закрывается дверь за широкими плечами Сэма Даниэлса. Потом она подошла к автомату.

– Виски, пожалуйста. – Она подняла бровь: – А тебе?

– Официальная часть закончена? В таком случае тоже виски.

У нее вырвался вздох облегчения. Может быть, сейчас она распутает кое-какие нити, из которых сплетена эта сумасшедшая ситуация.

Шейла сделала заказ и передала ей стакан.

Светлана наблюдала за высокой англичанкой, пока она вышагивала к стулу и усаживалась. Она до сих пор выглядела усталой и встревоженной. “Как и я”, – подумала Светлана.

Шейла указала на другой стул:

– Пожалуйста, садись и расслабься. Я думаю, нам надо поговорить. У тебя отличное досье, – отметила Шейла. – Глава резидентуры тихоокеанской зоны, старший чин КГБ в Гонконге. У тебя целый букет достоинств.

Сердце Светланы екнуло.

– Мне не приходило в голову, что “МИ-6” располагает подобной информацией.

– Не располагает. Однако оказалось, что у Ахимса есть доступ ко всем нашим досье.

Глаза Светланы сузились.

– Вижу.

Шейла отмахнулась:

– Не волнуйся, с прошлым покончено. Кстати, тебе надо подправить тушь. Возьми пудреницу. – Она протянула пудреницу через стол. – Теперь о твоем досье…

Светлана открыла пудреницу. На зеркальце было написано: “Оно неполное”.

– Твое зеркальце запылилось, – она протерла зеркальце костюмной тканью. Потом достала кисточку и подкрасила ресницы. – Спасибо.

Что ты хочешь сказать?

Шейла многозначительно посмотрела на потолок. Потом улыбнулась.

– Да, у тебя была выдающаяся карьера. Жалко, что ты не имела дела с компьютерами.

Светлана вздрогнула и улыбнулась, стараясь сохранить спокойствие на лице. Черт побери! Где же моя ошибка? Как она это узнала?

—Моя специальность – теория игр. Мой опыт оказался полезным для “МИ-6” в разработке стратегии и тактики. Думаю, именно из-за этого я здесь. Меня использовали для составления планов сражений, а кроме того, я находила просчеты в планах генералов. У меня развита особая интуиция: когда все видят целое, я способна разглядеть все детали. Иногда на мой стол ложился стратегический план, в котором были упущены кое-какие препятствия, – это обычная ошибка, которую может допустить каждый.

Светлана медленно кивнула, ее пронизывала дрожь, словно холодный сибирский ветер ворвался в ее душу:

– Да.

– Только человек, обладающий моим опытом, может понять.

– Но что все это значит в нашей ситуации? – Она – достойный оппонент. Но почему она рассказывает все это мне? Какое это имеет значение дм будущего?

Улыбка Шейлы стала хитрой.

– Это значит, что я намерена использовать все свои ресурсы. Узнав о том, что ты незнакома с компьютерами, я бы хотела, чтобы ты расширила свой опыт. Кто знает, что приготовили для нас Пашти? К этому надо относиться очень осторожно. В Гонконге на фондовой бирже разразилась паника – вот тебе пример могущества компьютеров в современном мире. Я узнала о твоих достижениях и успехах в Гонконге. Я думаю, ты понимаешь, с каким риском связаны твои обязанности.

Светлана залпом выпила виски, чтобы промочить пересохшее горло. Она терялась в догадках. Она знает, что я устроила переполох на фондовой бирже. Что еще она знает ? Или подозревает ?

– Я уже почти спланировала график обучения для женщин, – продолжила Шейла. – Мужчины и раньше были объединены в воинские группы, а женщин еще нужно организовывать. Я найду кого-нибудь, кто возьмет на себя часть этих забот.

Все. Она знает все.

Светлана медленно кивнула.

– Что еще, майор?

Шейла пожала плечами, почувствовав, как напряглась Детова.

– Делай, что считаешь нужным, только давай обойдемся без лишних случайностей в нашей жизни. У нас у всех есть прошлое. Но сейчас будущее важнее – нам нужно просто выжить.

– Думаю, мы понимаем друг друга. – Светлана отставила в сторону остатки виски. – Тогда я, может быть, сразу же примусь за учебу?

Шейла встала.

– Это будет здорово. Я буду всячески способствовать этому. Да, ты в любое время запросто можешь брать мою пудру.

Ошеломленная Светлана вышла в коридор и направилась к своей комнате. Она вошла внутрь и перевела дыхание, сердце билось быстрее обычного. Черт побери! До какой степени она может довериться Шейле Данбер?

Она стянула жакет, подошла к компьютеру и присела. Теперьмне нельзя допустить ни одной ошибки. Ощущая каждую клеточку своего напряженного тела, она надела на каштановые волосы обруч пришельцев.

* * *

– Ну, каковы ваши впечатления? – спросил Сэм, когда они покинули комнату Шейлы.

– Дайте ей шанс, – сказал Моше, трогательно разводя руками. – А что бы испытывали вы, если бы вас поставили во главе разведывательной операции, проводимой совместно МОССАДом. ЦРУ и КГБ, если бы вам не дали четких инструкций и даже наметок?

Сэм выпятил подбородок.

– Догадываюсь. Ну что, посмотрим, что там вытворяют наши макаки?

Моше рассмеялся.

– Я уже побеседовал со своими. Но, возможно, следует еще раз поговорить.

– Увидимся.

– Капитан, – Стукалов стоял, засунув за ремень большие пальцы рук. – Если у вас найдется свободная минутка, мне хотелось бы обсудить кое-что.

Сэм задержался и посмотрел в глаза Стукалова. Это длилось доли секунды, но казалось, прошла вечность. Они как бы примеривались к силе и опыту друг друга. Испытанные вояки, они отдали дань ритуалу, обменявшись вызывающими взглядами, и этот обмен взглядами сблизил двух профессиональных убийц.

Чуть заметная улыбка тронула губы Стукалова.

Даниэлс перевел дух, глаза его смягчились.

– Да, если мы будем сидеть сложа руки, мои мальчики будут твоих задирать.

– Предлагаю пойти в столовую, там все нас увидят.

– Хороший пример?

Стукалов расплылся в улыбке.

– Хорошо разыгранный.

Чертов комми! Этот белый выглядит, черт бы его побрал, как само совершенство. Высокий, светловолосый, мускулистый… и черт знает что у него на уме. Русские по-своему расисты. Спросите об этом узбеков. Полегче, Сэм, не позволяй прошлому вмешиваться в будущее. В тебе затаились тысячи демонов. Подожди и увидишь, что будет. Держись, бэби.

И они пошли вперед плечом к плечу мимо дверей, ведущих в личные комнаты, легким и четким шагом, как два боевых ветерана, вдвоем пересекающие минные поля отчужденности.

Молчание нарушил Стукалов.

– Знаешь, всю свою жизнь я подсознательно готовился к тому, что рано или поздно мне придется сражаться с американцами. Я сомневаюсь, что ваша система сильно отличается от нашей.

– Да, мы тоже ждали момента потягаться с вашими парнями.

– Мы должны вместе преодолеть свои предубеждения. Если уж твои десантники и мой спецназ встретились на этом корабле – кто знает, чем все это закончится. Лучше начинать по-хорошему. Ведь правила игры изменились. Мы в окружении чужаков.

Черт побери, и надо же было этому Стукалову быть майором и носить эти чертовы погоны, так что весь мир мог видеть, кто он такой.Сэм постарался проглотить обиду. Он был негром и дослужился до капитана. Ему приходилось бороться за каждый проклятый дюйм. И не важно, сколько звездочек он получил, препятствий всегда было больше, и чинили их белые, которые сражались, в основном сидя за столами!

– Знаешь, майор, это будет не так-то легко.

Стукалов улыбнулся.

– Нет, капитан, не думаю. Надо последовать совету майора Данбер.

Они вошли в общую столовую. Она выглядела, как все нормальные столовые. В центре стояли длинные ряды столов. Потолок представлял собой цельную светящуюся панель. Еда поступала из автоматов вдоль стены. Группа людей столпилась вокруг драгоценного магнитофона Мэйсона, который, дребезжа, надрывался какой-то ужасной модерновой музыкой. В дальнем конце расположилась компания израильтян. Русские сидели тут и там небольшими группками, окружая женщин из КГБ. И никто не собирался вставать в боевую стойку.

– Совету Данбер?

Стукалов улыбнулся, сохраняя спокойствие и невозмутимость.

– Это мы слишком много думаем о рангах. Позволь мне рассказать тебе кое-что о Советской Армии. Человек, перед которым ты щелкаешь каблуками, вовсе не всегда выше тебя званием. Например, в Зоссен-Вунсдорфе у меня в подчинении были генерал и несколько полковников.

– Что?

Стукалов смущенно пожал плечами.

– Эта запутанная система родилась во время Великой Отечественной. Должность важнее чина. В спецназе я оставался действующим майором. В советской системе капитан не может командовать взводом. Но генерал-майор может командовать армией и даже группой армий, если, конечно, рядом нет генерал-полковника… В то же время я понимаю жесткую систему рангов, принятую на Западе. На твоем месте мне бы не хотелось быть в звании майора.

Сэм остановился и пристально посмотрел на Стукалова. Черт побери, оказывается, этот Стукалов – вполне свойский мужик!Теплая волна захлестнула Сэма.

– Отлично, приму к сведению.

Они уселись друг против друга во главе стола. Стукалов положил свой берет на краешек и, перед тем как отпить, понюхал водку.

– Лучше не бывает.

Сэм сделал глоток коньяка.

– Да, неплохо.

Они смотрели друг на друга, понимая, что все, кто находятся здесь, не сводят с них глаз. С чего же началось их сближение? Сэм недоуменно махнул рукой.

– Но если ты командовал генералами в Зоссен-Вунсдорфе, как же ты опять очутился в Узбекистане?

Голубые глаза Стукалова заискрились. Он замешкался, взглянул на Сэма и осторожно кивнул:

– Думаю, что могу тебе доверять. Только между нами, Сэм, в нашей армии не все совершенно. Система назначений, о которой я тебе рассказал, хороша для любимчиков, подхалимов и лизоблюдов. Когда я принял команду, я только что покинул Афганистан, самую гущу событий. – Он забарабанил пальцами по столу. – В Пакистане, в Иране и в других местах, где мы действовали, мы допустили одну и ту же ошибку. Я ожидал, что в штабе царит высокий дух. Но столкнулся с другой реальностью.

Сэм усмехнулся.

– Понимаю. Вроде бы в твоей армии все так же прогнило, как и у нас. – Сэм дотронулся до своих капитанских нашивок: – Видишь? Я долго их ношу. Штабные офицерики постоянно обновляют свои плечики. А полевые? Кто хочет повышать в чине человека, у которого руки в крови? Солдат, побывавший в бою, мог бы шепнуть полковнику, что его новейшая военная программа – это всего лишь куча дерьма, несущая человекоубийство. А что еще хуже, мнение бойца может просочиться в прессу.

– Но ты должен был чему-то научиться, командуя отборными частями.

– Ага, так же, как и ты, оставаясь в чине майора. Знаешь, не так уж трудно превратиться в бюрократа, который командует штабными крысами и бухгалтерами и шелестит бумажонками. Эти ребята сидят в безопасности в своих конторах на берегу Потомака и волнуются, только когда их рапорты запаздывают. Свиста пуль они не слышали со времен учений. Но знаешь, когда я захожу в их контору и произношу слово “десантник”, это действует на них, как полет в чертовом пузыре, и у этих говноедов начинают дрожать коленки. Все равно как свирепый бульдог входит в комнату с причесанными и надушенными пуделями.

Виктор сделал глоток, медленно наклоняя чашку.

– Может быть, хорошо, что нам не пришлось сразиться. Ведь мы совсем не так представляли друг друга.

Расслабившись, Сэм откинулся назад.

– Да, путаницы было предостаточно. В основном страсти нагнетала плохая разведка. Плохая или сама по себе, или же какой-нибудь безмозглый политикан совал свой нос куда не надо и трахал всех подряд.

Улыбка Виктора стала шире.

– Как хорошо жить с газетой “Правда”, она никогда не сообщает о наших ошибках.

– Мы могли бы прислать тебе “Вашингтон пост” или “Балтимор-сан”. Что одна, что другая – всё враки.

– Лучше не надо. Кажется, мы сами можем разобраться с этими “фактами”, с нашими, привычными. Если получим еще и ваши, выйдет мешанина.

Сэм ответил улыбкой.

– А что ты думаешь о Шейле? Какой ход она собирается сделать?

– Увидим. Все это слишком внове. – Стукалов обвел рукой комнату. – Когда мы привыкнем ко всему, тогда и увидим, как будут развиваться события. Но я думаю, что в одном она права. Мы чем-то должны занять людей, должны отвлечь их от того, что происходит.

– Другого выбора нет,

Стукалов поднял бровь.

– Да, черт возьми. Если есть трудности, мои ребята справятся с ними. Если трудностей нет – как прошлой ночью, – они их создадут. Мэрфи – самый трудный.

– Недовольный?

– Нет. Просто он любит рисковать. Он из тех парней, кому дашь коробочку, покажешь, что внутри сидит скорпион, и посоветуешь держать пальцы подальше, а он все-таки залезет внутрь просто для того, чтобы убедиться, что он сможет это сделать и не подохнуть.

Стукалов расхохотался.

– Ты очень здорово сказал о Мэрфи. Ты мог бы стать офицером Советской Армии. Мы думаем так же, как и ты.

– Я приметил Маленкова, ну, того, что вылез вперед.

– Николай – хороший человек. Его медалями можно завесить стену. Он страшно любопытен, как и твой Мэрфи. – Стукалов помолчал. – А как мы завершим их маленькую эскападу ночью?

Сэм откинулся на спинку стула.

– Мне нечего сказать. Ты, наверное, заметил, что, как только мы попали сюда, Мэрфи исчез из виду. У него есть время подумать о своих грехах, он надеется, что во всеобщей суматохе я обо всем забуду. Не знаю. Когда я обнаружил их прошлой ночью, они болтали и смеялись, попивая пивко Вайт-базы, которое не стоит и ломаного гроша. Думаю, что в нынешней ситуации это не такой уж большой грех.

Стукалов нахмурился.

– А если когда-то нам придется все-таки столкнуться лицом к лицу? Этого нельзя исключить.

Сэм посмотрел на ароматную жидкость в стакане.

– Ну ладно, допустим, такая вероятность существует. Но если мы не слепим команду из этих мясников и эти Пашти прикончат нас, какая, к черту, разница, что случилось в пути?

Стукалов прищурился.

– Думаю, Сэм, мы понимаем друг друга. Возможно, чем скорее мы начнем работать сообща, тем лучше. Предлагаю начать с совместных тренировок. Физкультура…

– Физкультура? Отличная идея! Давай начнем завтра же, в семь ноль-ноль. Может быть, сделаем смешанные группы. Я уговорю Габи присоединиться. Кто знает, может, мы многому научим друг друга. Он уже здесь, со своими, давай спросим. За твое здоровье, Виктор. – Сэм поднял свою чашку и чокнулся со Стукаловым. – Оно тебе пригодится.

* * *

– Господин Генеральный секретарь! – Когда спутниковая связь заработала, Билл Фермен судорожно вытер лицо. Его переводчик повторил обращение на русском.

Голованов тоже разговаривал с помощью переводчика.

– Добрый день, полковник. Полагаю, веская причина вынудила вас выйти на связь со мной в столь опасное время?

Фермен облизнул губы, чувствуя, как пот струится по его лысеющей голове.

– Господин Генеральный секретарь, сегодня утром Джона Атвуда силой принуждали покинуть президентский пост. Так сложились обстоятельства. ЦРУ и военная разведка не уверены, что он правильно осветил факты, связанные с тем, что произошло с нашим вооружением. Они думают, что это какой-то трюк. Секретная служба завладела дневниками Атвуда. Все сведения об Ахимса… ну, они думают, что он сошел с ума. То есть заболел. Послушайте, грозит катастрофа. Вы можете что-нибудь сделать? Вы можете рассказать им о появлении пришельцев?

– Зачем мне это делать?

– Потому что, господин Генеральный секретарь, они напуганы до смерти, что вас сместят и поставят новое правительство с жестким курсом. Когда ракеты нейтрализованы, ничто не остановить Советскую Армию…

– Вы думаете, я спасу президента Атвуда? – Голованов устало улыбнулся.

– Весь мир катится к чертям! Сегодня в полдень пресса опубликует материалы о ракетах. Наступит кромешный ад. Мы на краю гибели. Люди посходили с ума. Черт побери, если мы не возьмем ситуацию под контроль, мы погибли.

Фермен замолчал. Он задыхался, пришлось опять вытереть платком лицо.

Голованов нахмурился.

– Полковник Фермен, думаю, что уже слишком поздно. Я даже себе ничем не смогу помочь.

Что-то щелкнуло, и связь прервалась.

– Черт побери! – Фермен стукнул кулаком по столу. Переводчик смотрел на него безумным взглядом.

– Пришельцы?

* * *

Юрий Голованов смотрел на экран, уверенный, что связь прервали на том конце провода. Сердце, как деревянный молот, глухо билось в его груди.

– Итак, – медленно заговорил маршал Растиневский, – вы часто подобным образом беседовали с американцами?

Юрий посмотрел на окруживших его офицеров ГРУ. Направленные на него черные дула пистолетов и автоматов, казалось, злорадствовали. Что испытывал Горбачев в такой же ситуации? Какая ирония судьбы!

—Думаю… все мои слова вы расцените как фантазии. Да, я беседовал. – Юрий неловко улыбнулся. – Все-таки я не понимаю, в чем дело. Где Андрей?

– Под стражей. Полагаю, Юрий, пришло время…

Сумасшедшее биение сердца переросло в резкую боль, охватившую левую сторону тела. Юрий почувствовал, что теряет равновесие, и упал на стул. Боль нарастала, вызывая приступы тошноты.

Он еще слышал голоса, идущие откуда-то из-за спины, чьи-то руки схватили его за плечи. Но все заглушала страшная боль в груди. Он едва расслышал свой собственный стон:

– Я думаю… вы… опоздали… Сергей…

Сознание покинуло его, как Москву покидает туман ранним весенним утром.

ГЛАВА 11

Шейла пробудилась в сказочной стране. Она свободно раскинулась на широкой постели, чувствуя, что никогда в жизни так здорово не высыпалась. Гравитация вернулась, она ощущала тяжесть своего тела. Она зажмурилась и села. Чем объяснить эти ощущения? Или это кровать что-то проделывала с силой тяжести?

Она прошла в душевую нишу, посмотрела на простого вида кнопку, вздохнула, нажала на нее, и душ заработал. На подносе появилось обычное мыло, и она намылилась с ног до головы. Льющаяся на нее вода имела температуру тела, мыльная пена заструилась вдоль ее длинных ног и всосалась в гладкий пол, не оставив следа.

– Как они это делают?

Когда она вышла из душа, ее ждал новый сюрприз. Она сделала шаг и, почувствовав сопротивление пола, отшатнулась и застыла. Словно невидимая промокашка окутала ее. Она наблюдала, как исчезали на ее теле капли воды, словно попадая в какое-то поле. Растерявшись, она вытянула одну руку, другую – сухо!

Затаив дыхание, она сделала еще шаг назад: теперь ее груди попали в невидимое поле. Голова откинулась назад, каждый волос отделился от другого, вода тут же испарилась, и светлые пряди моментально стали сухими.

– Ничего себе! – поразилась она. – Если бы я продала эту вещицу в Нью-Йорке или Париже, я бы имела чертовский успех! – Она встряхнула своими светлыми сухими волосами и рассмеялась. – Космос не так уж вреден для старушек вроде меня.

Форма, которую она в соответствии с инструкцией скинула в изножье кровати, исчезла. Остались только ее личные вещи. Она нахмурилась и подошла к стенному шкафу. Открыв его, она увидела разноцветные одеяния, висящие по отдельности на плечиках. Ее формы не было. Она пощупала ткань. Удивительно мягкая. Делать нечего, пришлось надеть экзотическое космическое одеяние. Сшито просто замечательно. Слишком даже – решила она, разглядывая свое отражение в зеркальной стене.

Когда она поворачивалась перед зеркалом, дверь провозгласила:

– Майор, вас хочет видеть Светлана Детова.

Она поколебалась.

– Входи.

Взглянув на компьютер, она отметила, что до совещания остается один час.

Вошла Детова, одетая в похожий обтягивающий костюм.

– Черт возьми, твой такой же?

Светлана кивнула, ее голубые глаза были печальны.

– Насколько мне известно, со всеми случилась подобная история.

– Теперь у нас есть только это. – Шейла указала на свой обтягивающий костюм. – Очевидно, наша старая одежда провалилась сквозь пол. Осталось только то, что лежало в карманах.

Шейла наклонилась и подняла ключи от своего “Остина”, карандашик, пять фунтов и шесть шиллингов, бумажник и какие-то обрывки бумажек.

– Интересно, – пробормотала она, ощупывая ногой пол.

– Майор, я думаю, нам следует обсудить это. Какой в этом смысл?

Лишившись своего строгого делового костюма, Светлана выглядела менее импозантно. Фигурка у нее оказалась маленькая и соблазнительная – большая грудь, широкие бедра и тонкая талия. Заменившее форму космическое одеяние так туго облегало ее формы, что она стала нервничать. И не без причины. Она станет мишенью для каждого мужского взгляда на корабле.

Шейла еще раз внимательно осмотрела себя. И в самом деле, действует на нервы. Хотелось бы ей появиться в таком виде перед мужчиной?

– Как ты думаешь, что это значит?

Светлана скривила рот:

– Неужели Ахимса и в самом деле хотят видеть нас в роли пилотов?

* * *

Кружа вокруг автомата, Мэрфи взревел:

– Эй ты, есть что-нибудь опохмелиться?

Он посмотрел на компьютер. Прочитал: “06.30”. Потом появилась следующая надпись: “Физкультура в зале – 07.00. Завтрак – 08.00. Аудитория – 09.00”.

Целый час завтракать? Ну что же, космос не так уж плох.

На дне аппарата появилось что-то в стакане. Мэрфи пригляделся. Жидкость была похожа на кокосовое молоко. Он проглотил ее, не чувствуя вкуса. Потом нырнул в душ. Странно, он чувствовал себя лучше, но не настолько, чтобы понимать, что к чему. Он сунул руку в нишу, ничего не почувствовал и оглядел свое тело. Сухое. Он понюхал под мышками – в самом ли деле он принял душ? – и взглянул на то место, куда сбросил форму. Маленькими кучками на полу лежали его принадлежности. Форма исчезла.

– Господи, Мэйсон! Ты получишь за это!

Он заглянул в стенной шкаф и обнаружил одежду. Стащил один из костюмов с вешалки и, подивившись качеству ткани, натянул его на себя. Бросив взгляд на свое отражение, поиграл мускулами и встал в позу Мистера Космоса. Потом хмыкнул и бросился к двери. Если он не найдет свою форму до прихода Даниэлса, он покойник. Может быть, Даниэлс и забыл его ночной рейд, но страшно подумать о том, какой гнев вызовет отсутствие формы!

Он кинулся вниз по коридору и приложил ладонь к двери Мэйсона.

– Черт побери, впусти меня!

– Мэрфи! Я убью тебя!

Дверь рывком распахнулась, и Мэрфи увидел стоящего в центре комнаты обнаженного Мэйсона: тот трясся от ярости.

–  Где она?

—Что?

– Моя форма, ты, грязный, зловонный сукин сын!

Мэрфи поперхнулся, глядя на горстку ключей, монет, бумажник и кроличью лапку, валявшуюся на полу.

– Ты не брал мою форму?

– Нет, черт побери! Где моя форма?! Отдай ее, или я разорву тебя на куски! – Мэйсон наступал, лицо его налилось кровью, кулаки сжались, бицепсы угрожающе взбугрились.

– Эй! Отвали, парень! Моя тоже испарилась!

Мэйсон остановился, подняв брови.

– Твоя тоже?

– Да!

Щеки Мэйсона затряслись.

– Если это не ты… Проклятые ублюдки комми!

Мэрфи тряхнул головой.

– Оденься. Напяль что-нибудь из этого шкафа. Сейчас, черт побери, начнется война.

-О черт! – присвистнул Мэйсон. – Как я смогу драться? Я так скверно себя чувствую.

– Попроси у автомата похмелиться.

Мэрфи бросился в белый коридор и замер – навстречу ему шагал Габания.

– Это твои шуточки?

Мика Габания, облаченный в облегающий костюм, усмехнулся.

– Где наша форма? На этот раз, американец, ты слишком далеко зашел!

Мэрфи встал в стойку, выжидая. Черт побери! Габания такой бугай! Постарайся не попасть к нему в лапы! Он тебя задавит, он переломит твой хребет, как прутик!

Габания переминался с ноги на ногу, уродливая гримаса исказила его черты.

– Я с удовольствием переломаю тебе кости, американец! Сейчас ты узнаешь, как сильна Советская Армия!

– Погоди, дружище. Сейчас я сделаю из тебя отбивную!

– Какого дьявола… Мэрфи! – прогремел голос Даниэлса.

– Он украл нашу форму, Сэм! – Мэрфи и глазом не моргнул: он заметил неожиданное замешательство Габания.

– Так вас двое? – спросил громадный русский. – Тем лучше.

Даниэлс хлопнул рукой по плечу Мэрфи, оттаскивая его назад, встав между ним и русским.

– Послушайте, дуболомы, не знаю, в чем тут у вас дело, но давайте завязывайте.

Мэрфи взглянул на Даниэлса и увидел, что тот одет в такой же блестящий, обтягивающий мускулистое тело костюм.

– Но они взяли нашу форму!

– Кто взял? Чью форму? – Габания покраснел от гнева, выпятил подбородок и двинулся на них. Даниэлс поднял глаза, покачав головой:

– О господи, дай мне силы! Черт побери, Мэрфи, ты не видишь, во что он одет? А? А у тебя, Габания, нет времени посмотреть? Кто-нибудь из вас, ослы, смотрит по сторонам? Все чертово обмундирование испарилось!Я только что говорил об этом со Стукаловым.

Мэрфи сделал гримасу. В коридоре появился Мэйсон с перекошенным от злобы лицом. Он попался на глаза Даниэлсу.

Капитан оглядел всех троих.

– Ты что, Мэйсон, тоже участвуешь во всем этом?

– Я… кто-то украл мою форму, сэр! – Тед вытянулся в струнку и отсалютовал.

– Святая Дева Мария! – простонал Даниэлс. – Ладно, куриные мозги, отжимайтесь! Тридцать раз… живо! – Даниэлс повернулся на каблуках. – Ты тоже, Габания, – тридцать раз! Или хочешь, чтобы я пошел к Виктору?

– Ты не имеешь права приказывать мне, американец!

Казалось, Сэм начал раздуваться.

– Я не ослышался, лейтенант? Что, Генеральный секретарь сказал тебе что-то особое? Разве у тебя была своя особая встреча с Толстяком вчера? Давай-ка на пол, мистер! Живо!

Мэрфи взглянул на выражение лица огромного русского. Ничего хорошего! Потом он уперся взглядом в пол и начал отжиматься, тридцать раз, со всей быстротой, на которую был способен. Что бы там ни было в глазах Даниэлса – а Мэрфи видел эти глаза бессчетное количество раз, – но это сработало. Габания лег на пол и начал качаться – как помпа в нефтяной скважине.

– Все в порядке, ребята, – ворчливо прибавил Даниэлс. – И с этим покончено. Мэрфи, Мэйсон, если Габи, или майор Стукалов, или другой офицер отдает вам приказ – немедленно подчиниться! Не ждать, не сверяться со мной, а подчиниться, слышите, вы, гнилые мозги?

– Есть, сэр! – крикнули они в унисон.

– Габания, это и тебя касается. Прошлой ночью мы так решили с Виктором. Теперь мы единое подразделение. Во время зарядки мы с майором поговорим с людьми. Поговорим все вместе, чтобы не было недоразумений.

– Отличная работа, Мика. Ты в хорошей форме. – Голос Стукалова прозвучал откуда-то сверху, позади Мэрфи. – Я слышал конец маленькой речи Сэма. Я очень огорчусь, если узнаю, что ты не подчинился ему, что бы ни явилось причиной вашей сегодняшней веселой разминки.

– Слушаюсь, товарищ майор! – гаркнул Габания.

– Ну ладно, бараньи головы, заканчивайте. У вас есть десять минут до зарядки, – сказал Даниэлс.

Мэрфи вскочил на ноги.

– Зарядки?

Габания тоже поднялся. Пока он отряхивал руки, лицо его сочилось ненавистью.

– Физкультура, дуболомы, созывайте всех своих. И еще, ребятишки, мы собираемся проводить совместные тренировки. А теперь пошевеливайтесь, живее!

– Это еще не конец, – еле слышно прошептал Габания.

* * *

Толстяк, как обычно, в виде голограммы возник из пустоты точно в 8.00. Он завис в воздухе над краем стола, когда секундная стрелка застыла. Зажегся второй экран. На фоне звезд в воздухе повисло нечто, напоминающее по форме колесо.

– Кажется, у нас возникли проблемы, – заявила Шейла. – Исчезло наше обмундирование. – Сначала разберемся с этим вопросом!

—Я снабдил вас более удобной одеждой, – Толстяк катался взад-вперед. (Он радовался?) – Форма, майор, служит двум целям. Во-первых, она придает всем одинаковый внешний вид, а во-вторых, обозначает различия между нациями и рангами. Теперь у вас есть более пригодная форма, и все вы выглядите одинаково. Мы заметили, что для людей это имеет значение.

– А если мы хотим, чтобы нам вернули старую форму? – поднял руки Габи.

– Зачем она вам? Чтобы увековечить вашу национальную принадлежность? Качество ткани очень приближено к вашему. Но эта ткань более долговечна, она не протирается и не рвется. Далее, эта одежда защищает от радиации, которая пагубна для людей. Если ее кое-чем дополнить, она будет служить и в безвоздушном пространстве, станет тем, что вы называете скафандром. Ткань регулирует температуру, приближая ее к температуре тела; эти костюмы можно носить долгие годы не снимая.

– А фасон? – спросила Светлана. – Они… ну… слишком обтягивают. Слишком…

– Уверяю вас, они очень эластичны, удобны в любом положении и нисколько не стесняют движений.

– Я имела в виду не это, – Светлана пристально посмотрела на пришельца.

– А-а, вы имели в виду, что они слишком подчеркивают форму тела? Мы думали только о практической стороне. Эти костюмы соединяют в себе достоинства вашего и нашего миров. Одежда, которая защитит вас от радиации, вакуума, температурных перепадов и в то же время сохранит свободу в движениях. Теперь, когда эта тема закрыта, может быть, перейдем к обсуждению более важных вопросов?

– Нашей форме, кажется, надо послать воздушный поцелуй. – Сэм поглядел на свои облегающие рукава. На лбу его пролегла морщина.

– Более важные вопросы? Что все это значит? – пробормотал на выдохе Виктор.

– То, что вы видите здесь, – Толстяк обратился к настенному экрану, – это станция Пашти. Они называют ее – в приблизительном переводе на человеческий язык – Тахаак. Это означает Звездный Дом Пашти. Называя свои вещи и станции, они, как и все другие существа, не очень-то оригинальны.

– То есть это и есть наша цель? – Даниэлс вытянул вперед ноги, положил на них блокнот и начал машинально черкать наброски. Пришелец снабдил их всем – даже такой мелочью, как левой блокнот. Дизайн, качество бумаги – все было приближено к земным оригиналам.