Текст книги "Сцены провинциальной жизни"

Автор книги: Уильям Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Девочка моя родная! – Я спрятал лицо у нее на шее. Сейчас она принадлежала мне безраздельно, это переворачивало мне душу, так что в пору было разрыдаться. Никогда в жизни не ощущал я с такой полнотой близость другого существа – и это в ту минуту, когда готовился разлучиться с ним!

Миртл испустила тяжкий вздох. Я взял ее стакан и дал ей пригубить. Потом выпил сам.

– Я уже опаздываю.

– Ничего.

– Но меня будут ждать.

– Ты идешь с Хаксби?

– Да.

– Хаксби может и подождать.

Миртл высвободилась из-под моей руки и повернулась ко мне лицом.

– Неужели тебе ни до кого нет дела?

– Не понимаю. О чем ты?

– Решительно ни до кого. – С каждой минутой она оживала все больше. – Тебе нет дела, что он будет ждать. Нет дела, что я ухожу.

– Много ты знаешь!

– А откуда мне знать? Ведь ты никогда ничего не скажешь. Другие люди говорят о том, что у них на уме, ты – боже сохрани. Ты не высказываешься. Ты позволяешь себе упоминать о Хаксби так, словно он пустое место. А знаешь ли ты… – она подалась вперед и внушительно, с силой закончила: —…что он хочет пристрелить тебя?

– Господи помилуй!

– Он ревнует!

– М-да, похоже на то.

– Видишь, вот ты опять! Попробуй поставь себя на его место!

– Хорош бы я был писатель, если б не пробовал.

– Не знаю, как это у тебя получается. Ты ведь меня не любишь.

– Если ты хочешь сказать, что мне незнакома ревность, ты очень…

– Ах, знакома? Знакома, да? – Миртл приблизила ко мне лицо. – Почему же ты мне ничего не говорил?

– Потому что о таком не рассказывают! – крикнул я. – Потому что ревность – отвратительна! Мне противно, что я ревную тебя к Хаксби. Лучше бы я ничего не слышал о нем!

– Но ведь есть средство помочь этому горю, правда? – Иначе говоря, жениться на ней.

Я вскочил.

– Нет! Я не пойду на такое средство!

Миртл не сводила с меня глаз.

– Да. Теперь я это поняла окончательно. Спасибо Тому, он растолковал.

– Тому? Так ты обсуждала наши отношения с Томом…

– Конечно. С кем мне еще поговорить? У меня нет друзей. А Том тебя понимает.

– Это онтак говорит.

– Понимает, и лучше, чем ты думаешь.

– Святые слова!

– Нет, ты ужасный человек!

Я опять сел.

Несколько минут прошло в молчании.

– А тебя Том понимает? Как ему кажется?

Миртл не отозвалась.

Я сказал:

– Не сердись, Миртл.

Миртл взглянула на меня мягче.

– Ты не понимаешь, до какой степени мне не с кем поделиться. Том добр ко мне, вот и все. Редко кто принимал во мне такое участие…

Любопытно, подозревает ли она, что Том не без корысти принимает в ней столь редкостное участие? Едва ли. Во всяком случае, не мое дело просвещать ее, тем более что я и сам ни в чем не уверен.

Я снова сердечным движением обнял ее за плечи. Ожесточение во мне стихало, в ней – тоже.

– Пожалуйста, киска, не будем ссориться.

Миртл умолкла на полуслове. Вероятно, нас с нею одновременно поразил подлинный смысл моих слов: «Не будем ссориться напоследок».

– Не надо так говорить! – вскричала она.

Мы замолчали. Я допил виски. Миртл к своему не притрагивалась. Она сидела, глядя на стакан, словно молилась, чтобы влага в нем никогда не иссякла, чтобы не надо было двигаться с места, а вечно сидеть вот так, ощущая на плечах мою руку.

В комнате совсем стемнело, и бармен без предупреждения зажег свет. Мы прикрыли глаза рукой.

Миртл встала. Встал и я.

– Я должна идти.

Мы посмотрели друг другу в глаза. «Что теперь будет?» Мы не могли заставить себя произнести это вслух.

– Я посажу тебя на автобус.

Миртл кивнула. Мы вышли на улицу. Снаружи было светлей, чем нам представлялось. Теплый ветерок ласкал нам щеки. По обе стороны широкой улицы тянулись деревья. Мы не спеша дошли до остановки и стали ждать автобуса.

Мы постояли рядом. Я вдруг повернул голову и заглянул ей в лицо. Выражение его опять резко переменилось. При всей решимости не заводить разговор первым я не мог второй раз пропустить удобную минуту. Я спросил:

– Скажи, как я должен теперь себя вести?

Глухим, деревянным голосом она сказала:

– Вероятно, нам больше не надо видеться?

Я не стал притворяться, что возражаю.

– Мне страшно жаль, – пролепетал я, сознавая, как пусты и ничтожны эти слова. Миртл словно бы и не слышала.

Показался автобус.

– До свидания, девочка.

Неожиданно мы очутились друг у друга в объятиях. Я поцеловал ее, она прижалась ко мне тесней…

Автобус, не замедляя хода, прошел мимо. Это была остановка по требованию, мы забыли, что надо поднять руку.

– Теперь придется ждать следующего.

Миртл отстранилась от меня. Она плакала.

– Прощай, милый мой.

– Я подожду с тобой вместе.

– Нет, не надо! Пожалуйста! Иди!

– Как же я брошу тебя одну?

– Уходи, умоляю тебя! – с мукой и страстью выкрикнула она.

На мгновение я задержал ее руки в своих, потом отвернулся и зашагал прочь.

Улица, по которой я шел, отлого поднималась наверх, забирая вправо. Дойдя до поворота, я оглянулся. Миртл одиноко стояла на остановке. Слезы застлали мне глаза, так что я шел, не видя, куда ступаю. И все-таки шел.

Я возвратился домой. Хозяйка с племянницей куда-то отлучились, и в доме, кроме меня, не было ни души. Я зажег у себя свет, и сразу же мне бросился в глаза телефон. Невыразимое одиночество нахлынуло на меня.

Я сел в кресло и задумался. Разрыв наконец произошел. Одно только непонятно. Миртл сказала: «Вероятно, нам больше не надо видеться», но облекла свои слова в форму вопроса, как бы оставляя за мною право сказать: «Нет, надо!» Я совсем запутался. Расстались мы или нет? Похоже, что расстались. Тогда откуда у меня эта уверенность, что Миртл так не считает? Выходит, расставаться тоже нужно по обоюдному согласию.

Мало-помалу я успокоился. Настроение у меня изменилось. Я мысленно вновь и вновь обращался к подробностям нашего объяснения и начинал видеть его в ином свете. У меня постепенно прояснилось в голове, и на месте путаницы обозначилось нечто вполне определенное. Я принял эту определенность не без жестокого внутреннего сопротивления, ибо она несла с собой холод и душевную очерствелость.

Я знал теперь: как бы ни повела себя в будущем Миртл, для меня с нею покончено раз и навсегда.

Глава 5
КРУТЫЕ ПОВОРОТЫ

День за днем всякий раз, как звонил телефон, я думал, что это Миртл. И всякий раз это была не она. Я избегал появляться в тех местах, где была вероятность ее встретить, а на субботу и воскресенье договорился поехать в Оксфорд. Я ходил несчастный, сам не свой и с твердым убеждением, что непременно что-то должно случиться.

Чтобы отвлечься, я, как это ни было скучно, занялся делами. Из американского консульства в Лондоне сообщили, что за визой необходимо явиться в другое консульство, в Бирмингеме, и я наметил съездить туда в пятницу, когда уроки в школе кончаются в первой половине дня. Кроме того, я вновь написал мисс Иксигрек насчет своей рукописи.

На другой день после того, как мы с Миртл то ли расстались, то ли нет, мне позвонил Том в надежде выведать, что произошло. Я сказал, что, если ему так не терпится, пускай он, голубчик, не посчитает за труд ко мне зайти.

Том явился, когда я сидел у открытой двери в сад и ужинал: пил чай и ел бутерброды с консервами из лососины.

– Аппетит, я вижу, у тебя не отбило, – заметил он.

Я нашел, что это пошлое замечание.

– Я попрошу хозяйку принести еще бутербродов. – Том был большой любитель бутербродов с лососиной. – Будем надеяться, что у нее не кончились консервы, – прибавил я, чтобы его напугать.

На всякий случай Том с жадностью сжевал штуки две моих. Он оглядел вазу с пирожными.

– Превосходно она тебе печет! Ты посмотри, как тебя тут любят.

– Это племянница печет.

– А-а! И конечно, для мистера Чиннока. – Том глубокомысленно покивал головой, размышляя, по-видимому, сколь многообразны одежды, в которые облекает себя чувство.

Я взял последний бутерброд и пошел попросить еще. По дороге я столкнулся с хозяйкой: она сама догадалась принести угощение. Том встретил ее витиеватыми любезностями, чем явно ей угодил. Хозяйка у меня была сухопарая дама не первой молодости с бледными впалыми щеками и темными глазами-щелочками. Том сумел высечь из них живые искры. Когда она вышла, он сказал:

– Теперь она будет относиться к тебе еще любовнее.

Поскольку хозяйка ела меня поедом за то, что Миртл слишком поздно засиживается в гостях, я решил, что немного больше любви с ее стороны мне не помешает. До сих пор я не замечал, чтобы ко мне относились с любовью. Собственнически – да, любовно – нет.

Том сказал:

– Я слышал, вчера в кино Миртл сидела просто убитая.

– Кто тебе сказал?

– Стив ходил на просмотр и видел ее. Она была с Хаксби.

Я выслушал это молча.

– Что произошло после того, как я ушел? Порвал ты с ней?

– Порвал! Что это тебе, клочок бумаги – взял да порвал? Такие дела просто не делаются, милый мой.

Ясно было, что Том меня не одобряет. Будь он на моем месте – он бы порвал. Но он лишь спросил миролюбиво:

– Так значит, у вас с ней все по-прежнему?

– Не совсем. В том-то и беда.

– Бедная девочка!

– Ты мне вчера внушал, что не такая уж она бедная.

– Что же – на том вы вчера и расстались?

– В общем, да.

Том покачал головой.

– Не понимаю, как ты можешь – ни туда, ни сюда. Я бы не мог. Я бы добился определенности.

В другое время меня бы это позабавило.

– Я и добился, в известном смысле, – потом. От себя. Что касается меня, у нас с ней определенно покончено.

– Это уже лучше. Тебе сразу станет намного легче.

– Не знаю. Пока что мне стало намного тяжелей.

– Чисто временное явление, – объявил Том.

Беседа не клеилась. Том взял последний бутерброд из новой порции.

Я решил как можно достовернее изложить ему, что у нас произошло. Разговоры я приводил большей частью дословно. Я рассказал ему про слезы Миртл и наше прощальное объятие на автобусной остановке.

– Дорогой мой Джо, как ты мучаешь бедную девочку!

– А она меня не мучает, если на то пошло?

– Она, вероятно, думает, что ты больше не станешь с ней встречаться.

– Как ты же мне сам и советовал.

– Нет, это просто бесчеловечно! – продолжал Том, пропуская все, что я говорю, мимо ушей. – Причинять ей такие страдания! – Он гневно поднял голос. – Ты обращаешься с ней возмутительно!

Вы не находите, что Том вел себя несколько противоречиво? Я нахожу, что да – мягко выражаясь. Я лично в своем положении стремлюсь проявлять своего рода последовательность и до знакомства с Томом полагал, что другие поступают так же. Ничуть не бывало! Том открыл мне глаза, благодаря ему я стал многое видеть в людях. Я пришел к заключению, что постигнуть род человеческий возможно лишь наблюдая, как ведет себя Том.

Том обличал меня долго. Сам первый наставлял меня кончать с этой историей, и сам же бранил теперь на чем свет стоит за то, что я так и сделал, ухитряясь при этом клеймить меня презрением еще и за малодушие, которое выразилось в том, что я не покончил с нею более решительно. Лицо его все сильней наливалось кровью, глаза метали молнии. Участие к Миртл налетело на него, закружило и понесло.

– Ты разбил ей жизнь! – надрывался он.

Я безмолвствовал. А Тома несло все дальше. Теперь он перешел на мои недостатки. Уплетая мои пирожные, он громил меня за холодный эгоизм, за бессердечность, за неумение считаться с чувствами других, за скудость собственных чувств, выявив мою крайнюю несостоятельность как мужчины, мыслителя и любовника. Еще несколько лет назад я бы нипочем не стерпел и начал бы яростно отбиваться.

– Что ты дальше намерен предпринять? – требовательно спросил Том.

– Ничего, – процедил я.

– Это на тебя похоже.

Я ощутил легкое головокружение, я уже не знал, где у меня право, где лево. Впрочем, я тотчас взял себя в руки и находчиво спросил:

– А ты что дальше намерен предпринять?

Том на мгновение запнулся.

– Мне это предстоит обдумать.

Я едва не сказал: «Это на тебя непохоже».

– Миртл столько страдала, – продолжал он уже спокойнее. – Пожалуй, только я один до конца понимаю, сколько ей пришлось пережить.

– Она говорила, что ты понимаешь.

– Ах, она говорила? – Том вскинул на меня младенчески простодушные глаза.

Я кивнул головой.

– Мы оба много страдали.

Я опять кивнул. Чем еще прикажете отвечать на такой несусветный вздор?

– Я думаю о Миртл не первый день, Джо.

– Серьезно? – Я навострил уши.

Том смотрел на меня с изменившимся, загадочным выражением лица.

– И знаешь, что я надумал? Если ты на ней не женишься, возможно, будет очень неплохо, если на ней женюсь я.

Я принял это сообщение не дрогнув. Я был горд, что сумел разгадать, какое у него выражение лица – то было выражение человека, уверенного, что ему удалось с неподражаемой ловкостью и тактом подвести разговор к щекотливому предмету.

Я промычал что-то невнятное. По-моему, Том ожидал большего. Он был явно озадачен, что я не только не вознегодовал, но даже не удивился.

– Ну, что ты скажешь?

– Я тоже не первый день обдумываю эту проблему – хотя, конечно, под другим углом. – Я выразительно помолчал. – Когда начинаешь подыскивать мужа для своей любовницы, главная загвоздка в том, что всякий другой кажется нехорош.

Том дико разозлился. Он деланно захохотал, но лицо его залилось багровой краской до самых корней яркорыжих волос, а глаза загорелись зеленым огнем.

– Остроумен, как всегда.

Когда про меня говорят, что я что-нибудь эдакое «как всегда», это значит, что меня осуждают.

– Может быть, – продолжал Том, – нам сейчас имеет смысл поговорить чуточку серьезней?

– Чаю выпьешь?

– С удовольствием.

С этой минуты переговоры проходили в обстановке сугубой церемонности. Том принял из моих рук чашку чая и с отменной предупредительностью осведомился:

– Значит, если я правильно понял, ты не стал бы возражать.

– Чтоб ты женился на Миртл? Да разве я вправе? – Я заговорил серьезно: – Видишь ли, я с некоторых пор пришел к выводу, что если не собираюсь жениться на ней сам – стало быть, нечего мне мешать тому, чтобы это сделал другой. Естественно, я рад бы шею свернуть этому другому, и все такое прочее. Но я буду держать себя в узде.

– Понятно. И, на мой взгляд, в высшей степени неубедительно. – Я ответил ему полупоклоном. – Что ж, не ожидал. Это отчасти упрощает дело.

– Упрощает? – вскричал я. Здесь, видимо, следует оговориться. Хоть Стив и подготовил меня, я все равно продолжал считать, что затея Тома – чистый бред, и ничего глупее не придумаешь. И не сомневался, что точно так же на нее посмотрит Миртл.

Том улыбнулся, поджав губы.

Зазвонил телефон. Мы с Томом переглянулись, одинаково решив, что это Миртл. Я закрыл балконную дверь и взял трубку. Том ждал, готовый по моему знаку выйти из комнаты. В трубке раздался голос Стива.

– Джо, Том у тебя? – Голос был озабоченный.

– У меня. – Я передал трубку Тому.

Они говорили недолго и условились, что через полчаса встретятся. Том положил трубку и оглянулся, самодовольно ощерясь.

– Кстати, как у тебя обстоит со Стивом?

– Как нельзя лучше, Джо. – Глаза его блестели насмешливо, точно он хотел прибавить: «Если бы ты понимал нас, ты бы не волновался».

Я крикнул хозяйке, что можно убирать со стола.

– А как у него обстоит со школьницами?

– Не знаю. Я стараюсь не донимать его расспросами. – Кажется, это было сказано мне в назидание.

Я вспомнил драму в четырех действиях у бассейна и заметил:

– Это разумно с твоей стороны.

Том сел на место.

– Он взрослеет, только и всего. Я понимаю, что жизнь неизбежно будет относить его все дальше от меня. Это вполне естественно… – Том сделал передышку. – Я не удерживаю его, наоборот. Я не хочу его связывать.

Я поневоле заслушался этим самозабвенным враньем, которое шло по возрастающей и, видимо, еще не достигло апогея, ибо далее он изрек:

– Самое основное, Джо, – уметь обходиться без слез.

Я не поверил своим ушам.

Нашу беседу прервало появление хозяйки. Том закурил сигарету. Когда хозяйка ушла, он доверительно нагнулся к моему уху:

– Стиву, сам понимаешь, неизвестно, какие у меня намерения относительно Миртл.

– Да-да, – сказал я. – Как не понять. – Эта роскошная завершающая брехня вызвала у меня повторный приступ легкого головокружения.

– Надеюсь, ты ему не проговоришься.

– Можешь на меня положиться, Том, – если Стив не знает, я ему ничего не скажу.

– Конечно, Джо. Кого-кого, а тебя не приходится учить скромности.

Том встал, собираясь уходить, и на этой бодрой, фальшивой ноте наш разговор окончился.

Не успел Том ступить за порог, как снова зазвонил телефон.

– Это опять я, Стив, – раздался возбужденный голос. – Том ушел? Я не с ним хотел поговорить, а с тобой, когда звонил первый раз. Мне надо с тобой повидаться, Джо.

– Зачем?

– Сейчас сказать не могу. Нет времени. Вот-вот должен подойти Том. Мне необходимо с тобой повидаться.

Все время, вплоть до отъезда в Оксфорд, было меня предусмотрительно расписано по минутам. Но Стив не отставал и в конце концов вырвал у меня согласие встретиться с ним в вокзальном буфете, когда я буду ждать поезда. После чего он поспешно дал отбой.

Я терялся в догадках.

В субботу утром я получил письмо, написанное незнакомым почерком. Оказалось, что оно от мисс Иксигрек. Она писала:

«Дорогой мистер Ланн!

Не знаю, с чего начать, так как нахожусь в безумно неловком положении. Я очень хорошо понимаю Вашу тревогу о судьбе рукописи и, разумеется, охотно прощаю, что Вы написали мне в третий раз. Боюсь, что я вынуждена сама просить у Вас прощения: дело в том, что Ваша рукопись, к несчастью, затерялась. Оттого я и медлила так долго с ответом, надеясь, что, может быть, она вдруг обнаружится. Стоит ли говорить, с каким нетерпением я ждала той минуты, когда смогу ее прочесть…»

У меня вырвался гневный вопль вперемешку со смехом. Пять месяцев по ее милости пропали даром – и это в то самое время, когда решается моя судьба! За пять месяцев я не сдвинулся с мертвой точки. Письмо заканчивалось обещанием прочесть роман за неделю, если я пришлю новый экземпляр рукописи.

В первую минуту я сгоряча решил пренебречь им, но, поостыв, внял голосу рассудка. Который, впрочем, не поколебал моей незыблемой уверенности, что все несчастья, какие есть на свете, должны непременно сыпаться на мою голову. В этом милом расположении духа я и отправился на свидание со Стивом.

Торопливо пройдя вдоль платформы, я зашел в буфет. Стива не было. Я взял себе бутылку пива, булочку с сыром и стал закусывать, не сводя глаз с двери. Я доел булочку. Допил пиво. Стив все не показывался. Вдруг я сообразил, что он, должно быть, перепутал платформы и ждет меня в другом буфете. Я пробежал по переходному мосту и стал искать Стива на той стороне. И нашел. Он мирно читал томик стихов Бодлера.

– Выходи отсюда, Стив! – нетерпеливо заговорил я. – Это не тот буфет, ты перепутал.

Стив обиженно сдвинул брови домиком.

– Да нет, Джо! Это та самая платформа, которая тебе нужна.

– Нужна не мне, а еще кому-нибудь, – мой поезд отходит с другой платформы. – Я подхватил его за локоть и потащил к выходу. Он упирался, доказывая свое. На Оксфорд можно ехать двумя путями. Стив выбрал платформу, с которой оксфордский поезд отходил через три часа. Я с ужасом спохватился, что веду себя не многим лучше Тома. Я понял, что у Тома есть серьезные основания так себя вести.

– Взять тебе бутылку пива? – спросил я, благополучно водворив его на нужное место.

– Пожалуйста, – сказав Стив с выражением святого, который готовится принять смертные муки. Что не помешало ему ополовинить бутылку единым духом. – Страшно пить захотелось, пока тебя ждал.

– Ну, так что же ты собирался мне сказать?

Мы стояли, облокотясь на мраморную стойку, и смотрели в окно на платформу. За спиной два стеклянных колпака, в которых были выставлены булочки, точно ширма, отгораживали нас от буфетчицы. Стив скосил глаза на свой стакан, но из благовоспитанности постеснялся допивать пиво, пока не начат разговор.

– Я узнал, что Том отложил свой отъезд в Америку.

– Да, знаю.

– Опять отложил, я хочу сказать. Теперь уже до конца июля.

Я признался, что для меня это новость.

Стив принял мое признание молча. Вот теперь, с видом оскорбленной, но торжествующей добродетели, он счел уместным допить пиво.

Я на мгновение растерялся, охваченный беспокойством.

– Под каким же предлогом, на сей раз?

– Неотложные дела на работе.

– Ох, не верится!

– Во всяком случае, так он будет объяснять тебе.

– А в действительности? Ты не знаешь?

– Как с ним можно что-нибудь знать? Мало ли что он наговорит!

– Что, например?

– Я, в общем-то, не уполномочен тебе сообщать.

– И тем не менее сообщи.

– Не хочет ехать один, раньше вас. Он говорит, вы с Робертом нарочно посылаете его вперед, чтобы все трудности легла на его плечи.

– Но мы связаны работой до конца июля.

– Вы сами предупреждали, что будете жить на его счет.

– Какой вздор – мы валяли дурака! Роберт пошутил, что мы сядем ему на шею. – Это и сейчас звучало смешно. – И начнем помыкать им, а он будет нам прислуживать.

– Он это принял за чистую монету.

– Ручаюсь, что тут другая причина.

– То есть это связано с его намерением жениться на Миртл?

– Ерунда! Никогда он не женится на Миртл. Чушь собачья!

– Меня он всячески уверяет в этом. А себя уже уверил.

– Ну что же. Стало быть, дело за малым – уверить Миртл.

Стив стрельнул в меня продувным серым глазом.

– Она с ним встречается куда чаще, чем ты полагаешь.

Я слегка опешил.

– Ах, вот оно что!

Наступило короткое молчание. Я промочил горло. Стив, за неимением финансов, тоскливо смотрел на пустой стакан.

– А каким боком все это касается тебя, Стив? Значит ли это, что Том к тебе охладел?

– Охладел? Ты сказал – охладел, Джо? Наоборот! Ужас, честное слово! От него нельзя отойти хотя бы на минуту! Сначала он говорит, что жизнь относит меня от него и это неизбежно, что он не хочет меня связывать – а потом не отпускает от себя ни на шаг! Вчера вечером, например, мне хотелось посидеть дома. Поработать над стихотворением. Я никуда ни с кем не собирался, даю тебе слово. Хотел просто провести вечер дома. Так нет же, он и туда явился. Стал посреди комнаты и заявляет: «Я желаю знать – идешь ты со мной или нет?» Прямо в присутствии моих родителей!

Я мигом вообразил себе это зрелище: Том, бешено выкатив глаза, возвышается посреди комнаты.

– А ты что?

Стив пожал плечами.

– А что – я? Пришлось идти.

– Чудеса! – сказал я.

– Он страшно боится, как бы я ему изменил.

Я не выдержал и расхохотался, хотя видел, что Стив этим уязвлен.

– Как же это увязать с его отъездом в Америку?

– Он рассчитывает, что годика через два-три я приеду к нему.

Опять новости.

– Ну и ну!

– Вот именно! – сказал Стив. – Он, понимаете ли, женится на Миртл и укатит с ней в Америку, а я должен сидеть здесь и хранить ему верность. Целых три года!

У меня дух занялся от этой чудовищной галиматьи.

– Нет, ты только представь себе, Джо!

– Я пытаюсь себе представить, что должно произойти, по его мнению, когда истекут три года и ты нагрянешь в Америку к счастливой чете.

– Так далеко в будущее он, я думаю, не заглядывает.

– Знает, подлец, где остановиться! – Я покосился на Стива, Стив – на меня. Наши взгляды встретились, и мы разом покатились со смеху. Все головы в буфете точно по команде повернулись к нам.

Я посмотрел на часы и понял, что это мой поезд подходит сейчас к платформе.

– Счастливо, Стив! – сказал я. – Выпей еще, тебе полезно!

Я бросил на стойку мелочь, сколько надо на бутылку пива, и оставил его наслаждаться в одиночестве.

Роберту я исправно доложил о новых фокусах Тома, и он заметно встревожился. Я ясно видел, что он сомневается, чтобы Том поехал в Америку на свой страх и риск – по-моему, он уже не очень верил, что Том вообще когда-нибудь уедет в Америку. Мы решили, что отныне займемся собственными делами. У меня виза была на руках; Роберт пока что подал прошение о визе. Вынырнув на несколько часов из обстановки, где мы варились в собственном соку, я получил возможность трезво взглянуть на положение вещей со стороны и ощутить неумолимый ток событий. Стоял июнь месяц.

Мы пообедали в колледже и к тому времени, как вернулись к Роберту, немного отошли. Поговорили о наших книгах – Роберт не проявил должной чуткости, от души посмеявшись над письмом мисс Иксигрек. К вечеру я разоткровенничался и посвятил его в подробности своих сердечных переживаний.

– Лет через десять я горько пожалею, что не женился на ней, – сказал я мрачно.

Роберт не отозвался.

Меня разбирала усталость, и я пустился в унылые разглагольствования о природе совести, суть коих сводилась к тому, что если ты поступил так, как тебе хочется, то обнаруживать задним числом угрызения совести – ханжество.

Я заметил, что Роберт поглядывает на часы. Было начало двенадцатого.

Зазвонил телефон.

Робер пошел ответить. Я взял со стола какую-то книжку. Звонила междугородная. И вызывали меня. Я испугался. Я взял трубку у Роберта из рук, уверенный, что услышу сейчас о каком-то несчастье.

И услышал вдалеке голос Миртл.

– Это ты, Джо?

– Да.

– Это я, Миртл.

– Да-да?

– Зайчик, я завела себе собаку!

– Чего-о?

– Собаку, зайчик. Завела собаку! – Ее голосок звенел от возбуждения. То ли хандра у нее рассеялась, то ли она была под хмельком. – Правда, замечательно?

– Ага. – В первую минуту я подумал, что ослышался – не может быть, чтобы она говорила о собаке. Теперь я просто перестал понимать, что происходит.

– Я говорю: правда, замечательно?

– А я говорю: ага.

В голос Миртл закралась укоризна.

– Что-то я у тебя не слышу особого восторга!

Это было немножко чересчур. Иначе не скажешь.

– Извини, – выдавил я.

Если бы настроение, падая, издавало звуки, я услышал бы на другом конце провода увесистое «шлеп!».

– Я рад, – сказал я, стараясь вложить в эти слова весь восторг, на какой был способен, то есть, честно говоря, всего ничего.

– Это рыжий сеттер!

– Прекрасно.

– По кличке Брайен.

– Брайен. Брай-ен!

– Господи, помилуй нас, грешных!

– Что? Не слышу тебя.

– Я говорю: как поживаешь?

– Хорошо! Все чудесно. Сегодня водила Брайена гулять в парк. Так было весело!

Я не знал, что и сказать. Просто слушал этот голос, этот безоблачно счастливый голосок.

– Обязательно приходи посмотреть… – Она запнулась. – Ты когда приезжаешь?

Я насторожился.

– Завтра вечером, а что?

– Придешь к нам с Брайеном в гости?

– Если ты действительно хочешь… – Теперь у меня упало настроение.

– Так я тебя жду завтра вечером. До свидания, зайчик.

– До свидания.

Я оглянулся на Роберта – он стоял у камина и слышал весь разговор.

Роберт молчал. Я тоже. Наконец я спросил:

– Может быть, мы все с ума посходили?

Я спросил это совершенно серьезно.