Текст книги "Ураганный огонь"

Автор книги: Уильям Кори Дитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Так точно, сэр, – хором ответили солдаты.

– Отлично. Итак, цельтесь… скажете, когда будете готовы.

Секунд десять оба гранатометчика тщательно наводили оружие.

– Готово, сэр, – доложил тот, что слева, и тотчас же эти слова прозвучали эхом справа.

– Итак, на счет три, – сказал Хейл. – Раз, два… Три!

Послышался громкий свист, спустя долю секунды другой, и две реактивные гранаты устремились вверх по склону. Через мгновение они врезались в заснеженный оползень. Сдвоенный взрыв прозвучал единым гулким ударом, в воздух взметнулись фонтаны снега и раздробленного камня, и Нэш даже сквозь подметки ботинок ощутил содрогание почвы.

Однако, когда дым рассеялся, оказалось, что все осталось как было.

Оглянувшись на Нэша, Хейл увидел сомнение на его лице и снова повернулся к горе.

– Попробуем еще раз, – спокойно произнес он. Оба солдата уже перезарядили гранатометы. – Та же точка, что и раньше, – на счет три. Раз, два… Три!

Снова со стереофоническим свистом две гранаты ушли вверх, снова прогремели два наложившихся друг на друга взрыва. Однако на этот раз Хейл услышал и другой звук.

Все началось с низкого гула, после чего раздался грохот срывающихся с места камней, быстро перешедший в глухой рев. Весь склон пришел в движение. И не только склон, но и обломки химерианского челнока, поползшие вниз. Заскрежетал металл, затрещали, не в силах выдержать груза, камни.

«Часовые» нестройными криками приветствовали добычу, которая устремилась к ним навстречу.

Хейл поднес к глазам бинокль, отслеживая продвижение обломков, и заметил гибрида, притаившегося за камнями чуть ниже по склону. Выскочив из укрытия, существо попыталось спастись бегством, но тотчас же вскинуло руки и, испустив беззвучный крик, исчезло под надвигающимся сверху корпусом челнока, похожим на огромного стального жука. Через мгновение гибрид полностью скрылся из виду.

Обернувшись, Хейл увидел, как по лицу Нэша расползается широкая улыбка. Невольно и он сам улыбнулся.

– Нужно торопиться, сэр, – проговорил Хейл. – Ваш план застал вонючек врасплох, но они скоро опомнятся. Думаю, вам надо как можно быстрее забраться в челнок. Я направлю с вами рядового Анвера, чтобы он обеспечил прикрытие и нес инструменты. Тридцать минут, сэр… Это максимум, что я могу вам дать… Так что берегите каждую минуту.

К этому времени лавина остановилась, и хотя обломки не сползли к самому подножию, теперь они были по меньшей мере на четыреста футов ближе. Нэш мог бы обидеться, что Хейл командует им, но понимал, что тот прав.

– Спасибо, лейтенант, – ответил Нэш. – Немедленно примусь за работу.

Вкратце проинструктировав Анвера, Хейл отправил их с Нэшем вверх по склону, после чего переключил внимание на Кавецки и Альвареса. Сержанты разместили часть своих людей в стратегических точках чуть ниже обломков, куда не попадали химерианские пули.

– Кавецки… возьмешь первое отделение и половину второго, поднимешься выше обломков и приготовишь одну основную позицию и две запасные. Я не жду, что вы перебьете всех химер. Просто задержите продвижение уродцев. Когда отойдете на третью позицию, непосредственно над обломками, не забудьте захватить с собой Нэша.

Кавецки кивнул, решительно сдвинув брови.

– Что касается тебя, – Хейл повернулся к Альваресу, – я хочу, чтобы ты взял четырех солдат и обеспечил нам запасной выход к месту высадки. Будь готов прикрыть огнем Кавецки и его людей, когда они начнут отходить вниз. Вопросы есть?

– Как насчет управляемых мин, сэр? – спросил Кавецки. – Можно поставить несколько штук выше основной позиции.

– Хорошая мысль, – одобрил Хейл. – Это даст гибридам пищу для размышлений, когда они спустятся вниз. Но только подрывайте мины по одной. Новая лавина нам не нужна… Еще вопросы есть?.. Нет? Тогда за дело.

Челнок был размером с два поставленных бок о бок автобуса. Он застыл на склоне носом вниз – или вниз был обращен его хвост? Сильно помятый корпус переливчатого черного цвета с торчащими отростками крыльев, подобных острым ножам, и выступами не был похож ни на один летательный аппарат из тех, которые до сих пор доводилось видеть рядовому Майку Анверу.

Что было гораздо важнее, учитывая характер задания, главный люк в виде крыла чайки был распахнут и, судя по всему, не охранялся. Но Анвер знал, что меньше суток назад в челноке находилось с полдюжины химер, поэтому он вошел первым, держа наготове автоматическую винтовку «буллзай». «Береги капитана Нэша». Такой приказ дал лейтенант Хейл, и «часовой» был полон решимости не подвести командира.

Очевидно, главное устройство питания челнока вышло из строя, но, судя по тусклому мерцанию осветительных панелей и десятков индикаторов, включилась аварийная система. Так что, хотя внутри темно и жутковато, это все-таки не кромешный мрак. Повернув направо, Анвер поднялся по круто накренившемуся полу.

Крохотная кабина управления находилась сразу за искореженным носом. Она состояла из приборной панели и двух кресел, которые были заняты мертвыми гибридами. Точнее, такими они показались Анверу на первый взгляд. Но он знал, что полагаться только на свои впечатления нельзя, поэтому выстрелил каждому пилоту в затылок, просто на всякий случай. На приборную панель брызнула смесь из мозгов и крови.

– Анвер? – поинтересовался по рации Нэш. – У вас все в порядке?

Капитан по-прежнему оставался у люка.

– Все отлично, сэр, – доложил Анвер. – Просто навожу порядок. Разрешите проверить хвост, после чего вам можно будет подняться на борт.

Через две минуты, быстро осмотрев небольшой грузовой отсек в хвостовой части, Анвер вернулся к главному люку.

– Все чисто, – уверенно произнес он и махнул рукой капитану. – Заходите.

К этому времени химеры уже оправились от того, что челнок ускользнул у них из-под самого носа, и начали спускаться по склону. Трещали «фараи» группы сержанта Кавецки, старавшейся задержать их продвижение. Пришельцы вели ответный огонь.

Однако Нэш так горел нетерпением подняться на борт челнока и выяснить, что находится внутри, что начисто забыл о страхе. Закинув сумку с инструментами на крыло в форме полумесяца, капитан ступил на подножку и, подтянувшись, залез на него сам. Там его встретил Анвер, забравший инструменты. До открытого люка оставалось несколько шагов.

Первым делом, согласно инструкции, нужно было провести быстрый предварительный осмотр места, перед тем как остановить выбор на чем-то определенном. Это правило существовало для того, чтобы исследователь, увлекшись каким-нибудь одним объектом, не пропустил чего-нибудь гораздо более важного.

Во время предварительного осмотра Нэшу нужно было восстановить в памяти тщательно заученные виды химерианского оборудования, которые уже были захвачены, исследованы, а в некоторых случаях и воспроизведены. Капитан увидел несколько знакомых устройств, однако вся суть данной операции заключалась в том, чтобы найти что-то новое. Пробираясь по челноку, Нэш не встречал ничего заслуживающего особого внимания, и его охватывало разочарование.

При виде кровавой сцены в кабине управления в желудке у Нэша все перевернулось. Его, наверное, вырвало бы, если бы утром он смог запихнуть в горло хоть один кусок. Нэш заставил себя приблизиться к пилотам и осмотрел приборные панели, убедившись в том, что здесь нет ничего прежде не виданного. Он покинул кабину и, озираясь по сторонам, направился в хвост.

Войдя в маленький грузовой отсек, он сразу обратил внимание на ящик, закрепленный талями в проушинах на полу. Не опознав по форме футляра содержимое, Нэш решил выяснить, что находится внутри. Прислонив карабин к переборке, он присел на корточки рядом с ящиком, открыл несколько защелок и поднял крышку.

Ему в лицо брызнуло сияние. Глаза его округлились, а сердце забилось чаще. Это было самое прекрасное зрелище из всех, какие ему только доводилось видеть.

Химеры несли потери, большие потери, но все же им удалось оттеснить остатки первого отделения на вторую позицию. Хейл встревожился. Не только потому, что оскаленные гибриды сражались словно одержимые. По полю боя рыскало нечто более зловещее. Этот враг был настолько скрытным, что двое «часовых» оказались обезглавлены, а никто даже не заметил, что их убило.

Жуткое открытие сделал сержант Кавецки. Однако вместо того, чтобы передать о нем по рации всему отделению, он отвел Хейла в сторону и отключил микрофон. Судя по следам, получалось, что за «часовыми» охотится хамелеон.

А это новость из худших. Хейл непроизвольно оглянулся.

Хамелеон представлял собой чудовище с головой, низко посаженной на массивных плечах, и длинными когтистыми руками. Одно это уже было плохо, однако самым страшным был созданный на основе новейших технологий генератор поля, который хамелеон носил на спине. Устройство обладало способностью делать чудовище невидимым. Что было опасно само по себе, но также оказывало очень сильное психологическое воздействие. Солдат, боящийся незримого врага, начинал палить в тени.

Пока Кавецки следил за поддержанием заградительного огня, Хейл приготовил «россмор» и направился по веренице больших отпечатков, ведущей от забрызганного кровью валуна, возле которого лежал обезглавленный труп рядового Лареби. Хотя хамелеон и обладал способностью быть невидимым, невесомым он стать не мог, а значит, оставлял следы.

Следы вели вниз по склону, мимо того места, где валялась голова Лареби, в сторону челнока. Было бы неплохо захватить с собой пару «часовых», но они были нужны на позиции, так что Хейлу пришлось выслеживать хамелеона в одиночку.

Чувствуя, как сжимается сердце, Хейл обошел вокруг искореженного носа челнока и сразу же увидел тело, лежащее на забрызганном кровью крыле. Не обращая внимания на пули, стучащие по обшивке, он забрался на крыло и сел на корточки возле Анвера. По-видимому, рядовой стоял спиной к люку и вдыхал сыворотку (в обиходе ее называли «и-газом»), когда подкравшийся хамелеон вспорол ему живот. Багрово-синие внутренности вывалились из страшной раны не меньше чем на ярд, однако, судя по пару, выходящему из ноздрей, «часовой» был еще жив.

Хейл переключил рацию с общего режима на командную частоту.

– Альварес! Я рядом с челноком. Анвер ранен, он лежит у главного люка. Пришли за ним двух человек и предупреди санитара. Передай своим, чтобы были начеку. Вокруг рыщет хамелеон.

Нэш стоял на коленях спиной к главному люку, когда вдруг позади послышались шаркающие шаги.

– Анвер? Подойдите сюда… Я хочу вам кое-что показать.

Прошло несколько секунд, а ответа так и не последовало. Нэш обернулся к люку, гадая, не показалось ли ему. Шум боя звучал ближе – химерианские пули колотили по обшивке непрекращающимся градом. До сих пор Нэш их не замечал, зачарованный тем, что нашел в ящике.

Но сейчас ему в нос ударила сильная вонь. Волосы на затылке зашевелились.

Шаги ему не померещились, Нэш был в этом уверен. Так где же Анвер?

Осознав, что наушник давно вывалился из уха, Нэш поспешно вставил его на место. И узнал голос Хейла.

– Капитан Нэш? Вы меня слышите? Если слышите, слушайте внимательно… Есть основания полагать, что на борту челнока находится хамелеон. Прислонитесь спиной к чему-нибудь твердому, держите оружие наготове и продвигайтесь вдоль стены к люку. Я жду вас там. Пожалуйста, подтвердите, что вы меня слышите.

Нэш попробовал ответить, но смог издать лишь сдавленный хрип. Тогда он сглотнул комок в горле, после чего ему удалось произнести: «Вас понял». Затем он встал на ноги.

К этому времени капитан уже услышал приглушенное сипение, которое как будто раздавалось всего в нескольких шагах от него, хотя определить точное местоположение источника было невозможно. Это чье-то дыхание? Или лишь плод воображения, подстегнутого страхом?

Карабин Нэша оставался там, где он его и оставил, у переборки, но даст ли ему хамелеон взять оружие? Или просто оторвет голову, стоит Нэшу двинуться с места?

Существовал только один способ это выяснить.

Нэш развернулся, словно намереваясь направиться к люку, и правой рукой отыскал карабин. Медленно, действуя на ощупь, он снял оружие с предохранителя, лихорадочно обводя взглядом грузовой отсек. Затем, прижавшись спиной к переборке, Нэш поднял карабин и направил его туда, где, как ему почудилось, находился хамелеон.

Послышалось тихое царапанье, Нэш не выдержал и открыл огонь. Должно быть, одна из пуль попала в генератор поля на спине у хамелеона, ибо там, где секунду назад была пустота, появилась отвратительная тварь. Хамелеон был всего в четырех шагах от Нэша, рука занесена в готовности полоснуть со всей силы, но тут еще одна пуля влетела химере в разинутую пасть и вышибла крышку черепной коробки.

Монстр вздрагивал от каждой новой пули, но упорно не желал падать. Хамелеон даже сумел сделать выпад, но вовремя появился Хейл, который немедленно открыл огонь. Двух зарядов из дробовика хватило, чтобы проделать в широкой груди химеры здоровенное отверстие, и чудовище упало на пол.

У Нэша к этому моменту закончились патроны, но он продолжал судорожно нажимать на спусковой крючок. Подойдя ближе, Хейл медленно опустил его карабин.

– Отлично сработано, сэр… Вы прикончили гада.

Ошеломленный Нэш уставился на распростертый труп.

– Я?

– Да, дьявол меня задери, – подтвердил Хейл. – И это кое-что значит, потому что завалить хамелеона чертовски трудно. А теперь давайте-ка сматываться отсюда.

– Но только с этим! – торжествующе воскликнул Нэш, оборачиваясь, чтобы забрать ящик. – Кажется, мы наткнулись на нечто чрезвычайно важное. Конечно, полной уверенности нет, должны сказать свое слово эксперты, но я полагаю, что это как раз то, что мы искали. Вероятно, именно поэтому химеры так упорно защищают обломки.

– Хорошо, хорошо. – Хейлу было явно не до того. – Следуйте за мной.

Через полминуты Хейл выбрался из люка и немедля спрыгнул на землю. Вокруг свистели пули. За ним на скользкое от крови крыло вылез Нэш. Раненого Анвера уже унесли.

Нэш обнимал обеими руками металлический ящик, на лице застыло торжествующее выражение. И тут энергетический луч попал ему прямо между глаз. Голова дернулась назад, ящик вывалился из обмякших рук, и Нэш отлетел назад, с глухим стуком ударившись спиной о металлическую обшивку. Ящик отскочил от крыла, и Хейл, допрыгнув, успел поймать его в воздухе.

Он подумал было, не залезть ли на крыло, чтобы забрать солдатские жетоны Нэша, но времени на это не было.

– Уходим! – крикнул Кавецки. – «Бетти Буп» будет здесь через две минуты!

Сжимая в руках ящик, Хейл обернулся: отряд отходил.

Химеры хлынули вниз вдогонку. Но когда они подошли совсем близко, из укрытия высунулся один из «часовых», кажется, рядовой Бадри. Здоровенный детина, похоже, любил покачать мышцы, что было как нельзя кстати: требуется огромная физическая сила, чтобы стрелять с рук из минигана «рейс».

Бадри свирепо обнажил белоснежные зубы, резко выделяющиеся на темном лице, и автоматическая пушка в его руках зарычала, выплевывая в химер тысячу двести пуль в минуту.

Свинцовый град перехватил на бегу с полдюжины гибридов, скосив их наповал, после чего остальные поспешили залечь. Воспользовавшись мгновением затишья, Хейл забросил внутрь челнока зажигательную гранату. Послышался громкий хлопок, и из люка вырвался сноп огня.

К этому времени у Бадри закончились патроны. Однако химерам требовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и перегруппироваться. «Часовые» беспрепятственно отошли к месту высадки.

Через десять минут все оставшиеся в живых солдаты, в том числе и Анвер, находились на борту СВВП. Самолет поднялся в воздух, и в этот момент место высадки заполонили гибриды. Застучали пулеметы, выбрасывая в воздух стреляные гильзы, – бортовые стрелки старательно усеивали землю свинцом.

Наконец «Бетти Буп» набрала высоту, и солдаты принялись вдыхать «и-газ», размышляя, почему они остались в живых, а другие погибли.

Хейл смотрел на ящик, зажатый между коленями, и думал о капитане Нэше.

– И что же это такое? – спросил Кавецки, легонько пнув ящик мыском ботинка.

Ответа Хейл не знал, а потому открыл защелки и откинул крышку, боковые стенки упали сами собой.

Взору бойцов предстал прозрачный куб со стороной приблизительно двенадцать дюймов. В глубине желеобразной массы мерцали тысячи огоньков. Похожие на звезды миниатюрной галактики, они представляли собой зрелище невиданной красоты.

– Ну и что делает эта штуковина? – поинтересовался Альварес.

– Понятия не имею, – серьезным тоном ответил Хейл, убирая куб в ящик. – Но капитан Нэш считал, что ради нее стоит умереть, – и для меня этого достаточно.

Глава третья
ЭТЮД В КРАСНО-БЕЛО-СИНИХ ТОНАХ

Вашингтон

Пятница, 16 ноября 1951 года

За окном еще стояла темнота. Проснувшись ровно в пять пятьдесят восемь, президент Ной Грейс протянул руку, чтобы отключить будильник до того, как тот прозвонит. Спальню озаряли лишь приглушенный шторами свет уличных фонарей да сияние лампы в коридоре, проникающее в щель под дверью.

Стараясь не разбудить жену, Грейс перекатился на бок и поднялся с кровати. Бесшумно ступая босыми ногами, он прошагал по мягкому ковру, вошел в ванную и закрыл за собой дверь. Наконец можно включить свет, не опасаясь потревожить Кору.

Жмурясь с непривычки от яркого сияния, Грейс прошел к унитазу и поднял крышку.

Опорожнив мочевой пузырь, он остановился перед раковиной, открыл шкафчик и разложил на полочке все необходимое. Зубная щетка, тюбик с пастой, почти новая бритва «Жилет» с алюминиевой ручкой, баночка крема для бритья и маленькие ножницы – все предметы были выложены в ровный ряд, словно хирургические инструменты.

Десять минут спустя президент полотенцем, смоченным в теплой воде, стер с лица остатки крема и задержался, изучая отражение в зеркале. Черные волосы, расчесанные на правый пробор, были лишь чуть тронуты сединой на висках. Широкий лоб, как хотелось думать Грейсу, говорил об уме, брови правильной формы обрамляли большие карие глаза, а длинный прямой нос внушал ощущение силы и целеустремленности. И все это держалось на прочном якоре волевого подбородка.

Разумеется, имелись и некоторые мелкие недостатки, вроде волос, угрожающих вылезти из ноздрей и ушей, но одно движение ножницами здесь, другое там – и Грейс был готов к новому дню.

Удовлетворенный результатом, Грейс убрал вещи, каждую на свое место. Затем надел белый махровый халат и проверил время по часам «Ролекс» в корпусе из нержавеющей стали. Часы показывали шесть двадцать шесть, а это означало, что Грейс на одну минуту отстает от графика.

Вдалеке раздалось одинокое завывание сирены воздушной тревоги. Грейс на мгновение застыл на пороге спальни.

Атака химер? Нет, скорее ложная тревога, поднятая в пригороде не в меру бдительным добровольцем.

Послышался тихий стук, и Грейс открыл дверь в коридор. Доброе лицо Бесси обрамлял нимб светлых волос, сияющих в ярком свете. Ее серая с белым форма была так накрахмалена, что хрустела при каждом движении.

– Доброе утро, господин президент, – почтительно произнесла Бесси. – Ваш кофе.

С этими словами она протянула поднос с кофейником, сахарницей, молочником со свежими сливками, парой чашек и парой ложек. Ритуал не менялся вот уже одиннадцать лет.

– Спасибо, Бесси, – поблагодарил Грейс и, взяв поднос, направился к постели.

Дверь закрылась за его спиной.

Кора уже сидела в кровати. По давней традиции следующие полчаса перед началом нового дня в Белом доме принадлежали ей.

Наконец ровно в половине восьмого президент Грейс спустился вниз.

Глава президентской администрации Уильям Дентвейлер проснулся с раскалывающейся от боли головой, отвратительным привкусом во рту и приторным запахом духов в носу. Левая рука затекла, и неудивительно – на ней кто-то лежал.

Но кто?

Дентвейлер вспомнил прием во французском посольстве, отчаянное веселье двух сотен гостей, старавшихся залить мысли о войне дорогим шампанским. Доставать хорошее вино становилось все труднее и труднее, однако у многих высоких чинов Америки его, похоже, было предостаточно. Большая часть Европы пала под натиском химер, и все до одного иностранные дипломаты жаждали переправить кого-нибудь в Соединенные Штаты, пока еще сохранялось сообщение между континентами.

Было также понятно, почему немецкий военный атташе сделал вид, будто ничего не заметил, когда Дентвейлер покинул прием вместе с его красавицей женой. Стройная блондинка, несмотря на весьма посредственное владение английским, определенно знала, как угодить мужчине. Сейчас она тихо посапывала. Дентвейлер осторожно вытащил руку из-под ее обнаженных плеч, скинул ноги на пол и обратил глаза к часам на прикроватном столике.

Двенадцать минут девятого! Дьявол! Заседание кабинета назначено ровно на девять. Не на девять ноль пять, не на девять десять и не на, боже упаси, девять пятнадцать.

Пока президента зовут Ной Грейс, об опоздании не может быть и речи.

Выругавшись вполголоса, Дентвейлер прошел в ванную и встал под душ. Задвинул занавеску и включил воду; сначала хлынула холодная, но вскоре потеплела. Как только температура воды сравнялась с температурой тела, Дентвейлер смог одновременно принимать душ и мочиться. Этот весьма эффективный способ он практиковал уже долгие годы.

Через четверть часа Дентвейлер, побрившийся и надевший заказной костюм серого сукна, был готов к выходу. Немка все еще спала; он оставил ей записку с именем и номером телефона. Если родители ее мужа по-прежнему живы и если они сумеют к назначенной дате достигнуть сборного пункта неподалеку от Бремена, их переправят в Америку.

– Давши слово, – любил говорить Дентвейлер, – держись.

Перед подъездом уже ждал длинный черный лимузин. Подняв воротник пальто дорогой марки, Дентвейлер шагнул в прохладное ноябрьское утро. Примет приближающегося Рождества почти не было видно, и вряд ли стоило ожидать, что они появятся. Когда тысячи людей погибают каждый день.

Дентвейлер сел в лимузин, и машина тотчас тронулась.

Услышав, что Дентвейлер ушел, немка открыла глаза. И залилась беззвучными слезами.

Зал заседаний находился в западном крыле Белого дома, на первом этаже. Строительство зала было завершено в тридцать четвертом году; своими стеклянными дверями он выходил на розарий. Над камином на северной стене висела картина «Подписание Декларации о независимости», а западную украшал ряд портретов, подобранных лично президентом Грейсом. Пол устилал темно-бордовый ковер ручной работы. Именно на него смотрел министр обороны Генри Уокер, завершая серию из двадцати пяти отжиманий. Этот ритуал он выполнял по нескольку раз в день.

Поднявшись на ноги, шестидесятитрехлетний полковник в отставке надевал синий пиджак в полоску, когда в зал вошел президент Грейс, а за ним – остальные члены кабинета.

– Вы уже здесь, – весело промолвил Грейс. – Мне следовало бы догадаться… Военные всегда приходят вовремя. Особенно когда в повестке дня обсуждение бюджета!

Этого было достаточно, чтобы вызвать хор смешков со стороны подхалимов, лизоблюдов и льстецов, которыми окружил себя Грейс. Все эти люди уважали Уокера не больше, чем уважал их он сам. Однако для них он был неизбежным злом, поскольку пользовался почетом у армейской верхушки.

Пока все рассаживались, Уокер размышлял над тем, что в одиночку заброшен на вражескую территорию. Единственным потенциальным союзником был вице-президент Гарви Маккаллен, человек в высшей степени воспитанный и образованный, у которого получалось сдерживать Грейса, не давая ему срываться в крайности.

Уокер обвел взглядом собравшихся. Грейс занял место за серединой овального стола,[3]3
  В нашей реальности зал заседаний Белого дома действительно был построен в 1934 г., но овальный стол там появился лишь в 1969 г.; до того стол имел вытянутую восьмиугольную форму.


[Закрыть] спиной к розарию. Справа от него устроились глава президентской администрации Дентвейлер и министр внутренних дел Фарнсуорт, а слева – министр торговли Лэски и государственный секретарь Моуди. Советник президента Хэнсон, генеральный прокурор Клауэрс, вице-президент Маккаллен, министр сельского хозяйства Сеймур и министр транспорта Кийес сели напротив президента.

В итоге Ридли, директору управления специальных проектов (УСП), и Уокеру пришлось усаживаться на противоположных концах стола, там, где фланги открыты для нападения. По крайней мере, так подумалось Уокеру.

Когда все опустились на стулья, Грейс, по своему обыкновению, прочитал вслух молитву. Но если Господь Бог и слышал его когда-нибудь на протяжении последних восьми с лишним лет, то никак не подавал вида.

Первым должен был докладывать министр внутренних дел Фарнсуорт. Уокеру было очень нелегко воспринимать этого человека всерьез, потому что тот носил волосы до плеч, которые, судя по всему, тщательно расчесывал каждый день. Его длинный нос торчал над похожими на велосипедный руль усами, такими пышными, что за ними невозможно было разглядеть рта. Министерство Фарнсуорта отвечало за так называемые охраняемые лагеря, куда были вынуждены переселиться тысячи американцев, покинувших собственные дома перед лицом надвигающихся химерианских полчищ.

Однако, несмотря на относительную безопасность таких лагерей, многие их обитатели возмущались установленным там жестким режимом. Мало того, все больше и больше беженцев покидали лагеря и селились в построенных из подручных материалов лачугах, целые кварталы которых вырастали вокруг крупных городов. По сути дела, это были самые настоящие трущобы, которые Фарнсуорт назвал рассадником преступности и болезней.

– Итак, – откликнулся Грейс, когда министр закончил доклад, – что вы предлагаете?

– Нужна вооруженная охрана, господин президент, – сказал Фарнсуорт. – Кроме того, любой переселенец, желающий покинуть лагерь, должен предъявить убедительные доказательства такой необходимости. Во имя всего святого, Соединенные Штаты подверглись нападению врага! Нельзя допустить, чтобы люди бегали по всей стране, словно сумасшедшие.

Грейс задумчиво кивнул.

– Ваши предложения разумны, Ларри. Гомер, как по-вашему, тут могут возникнуть какие-либо проблемы?

Голову генерального прокурора покрывала шапка седых кудрей, такие же белоснежные брови нависали над глазами. Однако усы оставались на удивление черными, и сейчас они задергались вверх и вниз в такт его словам.

– Господин президент, вы обладаете всей необходимой властью. Это следует из закона об обороне тысяча девятьсот пятидесятого года. Если вы пожелаете создать те силы, о которых упомянул Ларри, их можно будет подчинить управлению внутренней безопасности. Таким образом, на период военных действий охраняемые лагеря станут, помимо всего прочего, местом изоляции для подстрекателей, диссидентов и анархистов.

– На самом деле, – недовольно вставил Уокер, – это лишь витиеватый способ сказать, что тех, кто попытается воспользоваться своими гражданскими правами, в том числе свободой слова, посадят в тюрьму.

Один шутник назвал как-то голову Уокера «госпожой Картошкой», имея в виду игрушку, с помощью которой дети мастерят забавные рожицы, прикрепляя пластмассовые уши, носы и губы к картофелинам «айдахо».[4]4
  Сорт картофеля с очень крупными клубнями. (Прим. перев.)


[Закрыть] Сейчас его лицо залилось краской и потеряло последние намеки на привлекательность.

– А говоря иначе, – проворчал Уокер чуть тише, – я считаю, что Ларри набит дерьмом.

Болезненно поморщившись, Грейс шумно вздохнул.

– Всем известно, что министр обороны привык выражаться без обиняков, но все же я был бы очень признателен, если бы здесь, в Белом доме, соблюдалось хотя бы подобие приличия. И хотя я горячо приветствую любовь министра к свободе, считаю своим долгом напомнить, что все наши свободы основаны на главенстве закона. Не протеста, не хаоса, а закона. И мы обеспечим порядок в нашей стране – иначе победы не одержать.

– Итак, – продолжал Грейс, переводя взгляд на генерального прокурора, – предложение Ларри одобрено. Гомер… будьте добры, подготовьте все необходимые бумаги мне на подпись.

Затем президент повернулся к Сеймуру:

– Джордж, как дела у министерства сельского хозяйства?

Обладатель длинного лица и редеющих волос имел манеры директора похоронного бюро. И на то были веские причины. Из-за изменения климата падали урожаи, нехватка продовольствия становилась все более острой, и цена даже на самые основные продукты питания взлетала до небес. Сеймур отметил, что хотя программа «Сад победы» и дала определенные результаты, этого явно недостаточно.

И все же одна искорка надежды еще теплилась. Решение администрации прекратить поставки продовольствия за границу несколько смягчило кризис.

Дальше все продолжалось в том же духе. Министр торговли, министр транспорта, государственный секретарь один за другим добавляли на чашу весов столь же беспросветно мрачные доклады. По иронии судьбы единственным, кто смог уронить слабый лучик в это темное царство, оказался Уокер, сообщивший об успешном рейде коммандос на территорию оккупированной химерами Великобритании, а также о высотном облете неприятельской ставки в Исландии. Где, судя по материалам аэрофотосъемки, велась какая-то стройка. И все же, несмотря на эпизодические победы, Уокер был вынужден признать, что будущее выглядело безрадостным.

Грейс угрюмо кивнул.

– Что подводит нас к последнему пункту повестки дня, – сказал он. – Речь о плане действий в чрезвычайной ситуации, к которому, уверен, нам не придется прибегнуть, однако все же считаю необходимым его предусмотреть. Я назвал его проектом «Омега». Коротко говоря, это процедура подготовки к переговорам с химерами.

Последовало мгновение тишины. Все были потрясены. Уокер раскрыл было рот, но вице-президент Маккаллен его опередил.

– Господин президент, не может быть, чтобы вы говорили об этом всерьез… Подумайте сами, не далее как в прошлом месяце вы произнесли речь, в которой поклялись, что Соединенные Штаты будут сражаться до конца! Если только сведения о подобном плане просочатся за пределы этого кабинета, разверзнется политическая преисподняя.

Благодаря стараниям АСНИП в последние несколько лет обломки химерианских научных достижений проникли в самые различные сферы человеческой жизни, в том числе и в технологию звукозаписи. Уокер, будучи министром обороны, имел доступ ко всем новейшим разработкам, и в частности к карманному диктофону, позволяющему записывать звук на магнитную проволоку.[5]5
  В нашей реальности подобные диктофоны существовали уже в 1940-х гг.


[Закрыть] Увидев, как президент решительно стиснул пальцы домиком, Уокер незаметно сунул руку в карман и включил устройство. Диктофон тихонько зажужжал, но Уокер сидел в конце стола, и никто ничего не услышал.

– Не смею возразить ни слова, Гарви, – примирительно произнес Грейс. – И, как я уже говорил, по-прежнему верю, что мы одержим победу. Однако, полагаю, вы согласитесь с тем, что правительство обязано изучить все возможные варианты, какими бы неприятными они ни были.

– Кроме того, – добавил президент, обводя взглядом присутствующих, – если существует какая-либо вероятность успешных переговоров с химерами, предпочтительнее начать их тогда, когда мы еще можем выступать с позиции силы, иначе у противника просто не будет причин разговаривать с нами.