Текст книги "Ураганный огонь"

Автор книги: Уильям Кори Дитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Погода стояла холодная, но ясная. Когда колонна направилась на север, Уокер разглядел высоко над головой три белых инверсионных следа, расчертивших голубое небо. Скорее всего, «Сейбры», летящие на высоте двадцать пять тысяч футов, находились в полном неведении по поводу пленников на земле. Впрочем, летчики все равно ничем не могли помочь несчастным – разве что положить конец их страданиям.

К счастью для Уокеров, при обыске у них не отняли теплую зимнюю одежду и прочные ботинки; однако так повезло далеко не всем. Некоторые пленники были одеты относительно легко и были вынуждены утепляться чем придется. В борьбе с холодом они накидывали на плечи одеяла и обматывали ноги тряпьем. Колонна напоминала сборище оборванцев. Пленники шли мимо домов, таращившихся на дорогу пустыми глазницами выбитых окон, мимо автомобилей, раздавленных лапами боевых машин, и мимо исклеванных вороньем трупов, обернутых саваном сверкающего инея.

Прошел час, затем еще один, и наконец колонна подошла к перекрестку, где уже ждала другая группа пленных. Обратив внимание на дорожный знак, Уокер понял, что они обошли стороной Рокфорд и попали в штат Висконсин.

После непродолжительной паузы, когда гибриды общались друг с другом на своем языке, Коллинз, которой, видимо, не терпелось продемонстрировать свою сомнительную власть новичкам, озвучила новые приказания.

– Построиться в колонну, не раскрывать рот и шагать вперед.

Пленникам запрещалось разговаривать между собой, однако с этим не возникало никаких проблем, если только Коллинз находилась далеко. Уокер поравнялся с Берлом и тихо спросил:

– Итак, Харли, какие у тебя мысли? Куда нас ведут вонючки? И зачем?

– Понятия не имею, – признался Берл. – Но ведь это ты у нас министр обороны, ты и скажи мне.

Уокер ответил не сразу. Они с Майрой тщательно старались ничем себя не раскрыть, опасаясь, что если вонючки прознают, кто они такие, то обязательно используют это каким-либо образом. И все же, учитывая, сколько раз фотографии Уокера мелькали в газетах, было ясно, что обман не сможет продолжаться до бесконечности. Уокер взглянул на Берла.

– И давно ты знаешь?

– С прошлой ночи. В гостинице на столе лежала газета. Месячной давности. И ты был на второй странице. Корреспондент приводил твои слова: «все под контролем, и мы победим», – Берл криво усмехнулся. – Не хочешь пересмотреть позицию?

Уокер поморщился.

– Да, хочу. Наши дела плохи – но я по-прежнему убежден, что мы сможем победить. Если будем сражаться как одержимые. Вся беда в том, что Грейс, похоже, намеревается выкинуть белый флаг.

Брови Берла поползли вверх.

– Вот как? Будь добр, поделись ценной информацией.

Уокер понимал, что больше не может хранить тайну один. Если с ним что-нибудь случится, то кто поможет Майре доставить диктофон «Только свободе». Поэтому он рассказал Берлу все. Когда Уокер закончил, тот кивнул.

– Ты прав, Генри. Если все так, как ты говоришь, эта запись дорогого стоит. Дороже некуда. Можешь на меня рассчитывать. Сделаю все, что в моих силах.

Уокеру стало немного легче. Казалось, даже время потекло быстрее. Колонна шла мимо заброшенных пашен. Небо оставалось чистым, и солнце даже начинало греть. Один раз Уокер увидел вдалеке три огромных силуэта. Вспомнив прошлогодние донесения, он опознал «голиафов». Громадные четырехногие машины имели высоту почти двести футов и несли на себе мощное вооружение. Тот факт, что боевые машины абсолютно безнаказанно передвигались среди бела дня, был очередным свидетельством тотальной власти химер над севером континента.

Где-то через час к колонне присоединилась еще одна группа пленных. Очевидно, химеры прочесывали местность в поисках людей, а затем сгоняли их в некий единый центр.

Начало смеркаться. Колонна тащилась на север медленно, и Коллинз приходилось подгонять пленников.

– Ускорить шаг! – строго кричала она, расхаживая в связке с гибридом вдоль растянувшейся колонны. – Мы уже почти прибыли на место. Или вам хочется провести эту ночь под открытым небом?

Никто не знал, что это за «место», но и под открытым небом спать никому не хотелось, поэтому измученные пленники брели дальше. Наконец гибриды, шедшие в голове, свернули на разбитую грунтовую дорогу, отмеченную указателем «Карьер Хасбро», и вдалеке показалась россыпь ярких огоньков. По обе стороны от дороги высились огромные механизмы и здания, которые постепенно исчезали в сгущающихся сумерках и за пеленой сухого снега, повалившего с неба, как только стало холодать.

И вот пленники оказались «на месте»: их подвели к краю открытого карьера, освещенного установленными на столбах фонарями. Уокер увидел дорогу, которая спиралью уходила вниз по стенам карьера, и лачужный городок, сооруженный на самом дне. Вокруг трех мерцающих костров жались друг к другу десятки людей.

– Дом, милый дом, – съязвил Берл.

Гибриды повели пленников вниз. Глядя, как стены карьера уходят все выше и выше, Уокер размышлял о диктофоне и о Чикаго. Смогут ли они с Майрой бежать из этого карьера?

Уокер не собирался сдаваться, но чем глубже он погружался в чрево земли, тем труднее было сохранять оптимизм.

Глава двенадцатая
АНГЕЛ СМЕРТИ

Неподалеку от Валентайна, штат Небраска

Понедельник, 3 декабря 1951 года

На Уильяме Дентвейлере были шапка-ушанка, костюм и теплое пальто, но в пулеметные бойницы СВВП врывался ледяной ветер, и главе президентской администрации очень хотелось накрыть колени теплым пледом. Только вот пледа не было, по крайней мере, Дентвейлер его нигде не видел, а спросить никак не решался. Отчасти потому, что не хотел выставить себя скулящим штатским, отчасти потому, что знал: стоит встать – и тонкая прослойка теплого воздуха между кожей и одеждой исчезнет. А встать нужно было обязательно, если он хотел обратиться к бортмеханику в шлеме, сидевшему на ящике с надписью «патроны 7,62 мм, модель М-5А2».

И Дентвейлер сидел на месте, глубоко засунув в карманы руки, и так одетые в перчатки. Мерно гудя двигателями, СВВП летел на север к базе АСНИП номер шесть. Как и президент Грейс, Дентвейлер придерживался мнения, что дать АСНИП право строить и самостоятельно обслуживать собственные базы было ошибкой, хоть этого и требовали соображения секретности. Ведь теперь, когда война затягивалась, высшие чины армии, военно-морского флота и морской пехоты по-прежнему оставались покладистыми, а вот агентство начинало демонстрировать строптивость.

Но отнимать у АСНИП базы было слишком поздно, а пока бюджетом агентства распоряжался Грейс, верхушке АСНИП приходилось держать себя в руках.

От этих мыслей главу администрации президента отвлекла резкая перемена в гуле двигателей. Сквозь одежду Дентвейлер ощутил вибрацию другого рода: самолет на мгновение завис в воздухе, разворачивая двигатели вертикально. Затем СВВП быстро устремился вниз, и внутри у Дентвейлера все оборвалось. Меньше чем через минуту шасси с ощутимым толчком соприкоснулось с механической палубой, перепачканной машинным маслом.

Поспешив к Дентвейлеру, бортмеханик расстегнул его ремни безопасности.

– Добро пожаловать в Небраску! – радостно воскликнул сержант. – И будьте осторожны, трап очень скользкий.

Рядом с СВВП, но подальше от его молотящих воздух винтов собралась группа офицеров, встречающих главу президентской администрации. Майор Блейк возглавлял делегацию, в которую входили взъерошенный офицер разведки капитан Бо Ричардс и лейтенант Натан Хейл.

Успешно выполнив операцию в занятом неприятелями Хот-Спрингсе меньше недели назад, Хейл надеялся получить трехдневный отпуск и смотаться в Денвер к Касси. Тогда бы он смог и навестить в госпитале доктора Барри – у которой, по слухам, дела шли на поправку.

Но все надежды развеялись в прах, когда от командования АСНИП Блейку поступила так называемая ракета с приказом встретить высокопоставленного гостя и подготовить диверсионно-разведывательную группу для выполнения специального задания. В ее состав вошли и Ричардс, и Хейл.

Так что Хейл, глядя, как потрепанный в боях СВВП совершает посадку, испытывал смешанные чувства. Винты перестали вращаться, и крышка грузового люка ударила по бетону. Мужчина в штатском, спустившийся по наклонному трапу, огляделся по сторонам и, заметив делегацию, направился к ней. Офицеров представлял Блейк, и когда очередь пожимать Дентвейлеру руку дошла до Хейла, он заметил, что тот до сих пор не снял перчатки. Мелочь, но Хейл знал, что вся жизнь состоит из мелочей.

Тем не менее он продемонстрировал подобающее уважение.

– Рад знакомству, сэр, – отчеканил Хейл, обратив внимание на то, что Дентвейлера, похоже, нисколько не удивил цвет его глаз.

– И я тоже рад возможности познакомиться с героем, – ответил высокий чиновник. – Кстати, вы прекрасно поработали в Хот-Спрингсе. Президент Грейс лично попросил меня передать вам его благодарность.

Поздравление от президента Соединенных Штатов значило многое, и Хейл ощутил прилив гордости. Но все же было в холодной любезности Дентвейлера что-то такое, что не позволяло Хейлу проникнуться к этому человеку симпатией.

– В этом заслуга всей нашей группы, сэр, – искренне ответил он. – Я передам ваши слова.

– Да, передайте, – рассеянно бросил Дентвейлер, уже поворачиваясь в сторону Блейка.

Все четверо направились к лифтам. Форма на Ричардсе была мятая, волосы слишком длинные, а обветренное лицо покрывала трехдневная щетина. Хейл только познакомился с ним, но уже успел полюбить офицера разведки за чувство юмора, не признающее чинов.

– Опаснее железноголового с «огером» наперевес только штатский с чемоданчиком в руке, – шепнул Ричардс так, чтобы слышал только Хейл. – Да хранит нас Господь.

Лифт доставил их на административный уровень, там их встретил молодцеватый сержант и провел через контрольно-пропускной пункт в тот самый зал совещаний, где происходило обсуждение операции «Железный кулак».

Однако карты, фотографии и схемы теперь были другими. Вид аэрофотоснимков Хейла нисколько не удивил, но там присутствовали и фотографии, снятые с земли. А это уже было необычно: большинство диверсионно-разведывательных операций выполнялось в глубоком тылу врага, где сделать подобные снимки было практически невозможно. Хотя Хейл и не был знатоком Чикаго, он угадал на фото истерзанные войной силуэты города – и почувствовал, как по всему телу разливается холодок. Если вылазка возле Хот-Спрингса была неслыханной дерзостью, то операция в захваченном вонючками Чикаго граничила с безумием.

– Итак, – начал Блейк, когда все расселись и гость снял пальто, – слушайте внимательно… Мистер Дентвейлер прибыл сюда, чтобы рассказать о совершенно секретной диверсионно-разведывательной операции. На этот раз нам предстоит доставить через линию фронта не предмет, а человека. Мистер Дентвейлер, вам слово.

Белая сорочка, галстук в полоску и синий костюм главы президентской администрации были с иголочки. Дентвейлер обвел взглядом лица собравшихся, блеснув стеклами очков без оправы.

– Благодарю вас, – ровным тоном произнес он. – Майор Блейк справедливо указал, что предстоящая операция будет совершенно секретной. Ни при каких обстоятельствах вы не должны раскрывать детали этого совещания и самой операции друзьям ли, родственникам или прессе. Это понятно?

Все присутствующие прилежно закивали, и Дентвейлер начал, судя по всему, тщательно подготовленную речь.

– Как вам известно, дела у нас не слишком хороши. Химеры полностью захватили Канаду и продвигаются на юг, в Соединенные Штаты. И все же на прошлой неделе вы вместе с пятым десантным батальоном насолили вонючкам в Хот-Спрингсе, полным ходом идет сооружение оборонительной линии «Свобода» – все это позволяет президенту сохранять уверенность в том, что мы не только остановим продвижение химер, но и в самом ближайшем времени начнем широкомасштабное контрнаступление.

Это из раздела хорошего, – вещал Дентвейлер. – Плохие новости заключаются в том, что правительство помимо борьбы с химерами вынуждено разбираться с внутренними врагами. Речь идет об организациях, нацеленных на свержение избранного правительства, о всевозможных диссидентах и, как ни прискорбно это признавать, о немногочисленных изменниках. В данном случае один из членов кабинета не только проникся пораженческими настроениями, но и бежал из Вашингтона, чтобы связаться с вонючками и начать с ними переговоры о мире.

Дентвейлер многозначительно помолчал и заговорил снова.

– Знаю, поверить трудно – но, уверяю вас, это действительно так. Самое шокирующее обстоятельство в данной ситуации то, что высокопоставленный чиновник, о котором я веду речь, не кто иной, как министр обороны Генри Уокер!

До сих пор собравшиеся хранили безмолвие, но после этих слов с уст капитана Перко, представляющего на совещании военно-воздушные силы, сорвалось выразительное «твою мать».

– Да, – торжественным тоном подтвердил Дентвейлер, – моя реакция была такой же. Откровенно сказать, мы даже не уверены, возможны ли подобные переговоры в принципе, особенно если учесть, насколько чужды людям вонючки. Однако, если министру обороны Уокеру удастся найти способ общаться с химерами, это обернется полной катастрофой. И дело не только в том, что он может заявить, что выступает от лица правительства Соединенных Штатов. Уокеру известны все данные о линии «Свобода». Вот почему крайне необходимо установить местонахождение Уокера и вернуть его. Или, если это не удастся, – добавил он зловещим тоном, – устранить.

Прежде молчавший Блейк нахмурился и кашлянул.

– Прошу прощения, мистер Дентвейлер. Устав, в соответствии с которым осуществляет деятельность АСНИП, категорически запрещает личному составу принимать участие в физическом устранении людей. Однако если мы сможем найти мистера Уокера, то, смею вас заверить, доставим его сюда.

Немного подумав, глава администрации кивнул.

– Да, не сомневаюсь в этом. И это подводит нас к вопросу о том, где скрывается министр Уокер. На основе данных, полученных от ФБР и из других источников, мы считаем, что он в Чикаго.

Хейл, узнавший город на фотографиях, ожидал это услышать. Как, видимо, и Ричардс, полностью поглощенный чисткой ногтей перочинным ножиком. Хейлу захотелось узнать, почему подобное проходит безнаказанно; майор Блейк, похоже, воспринимал поведение Ричардса как нечто само собой разумеющееся.

– Мы проследили путь Уокера от Вашингтона до Индианаполиса, – продолжал Дентвейлер, – и едва не схватили подлеца за шиворот, но за два часа до того, как наши люди окружили гостиницу, где остановились Уокер с женой, парочка покинула город в сопровождении так называемого гонца по прозвищу Дерганый. По словам сожительницы Дерганого, тот направился в Чикаго.

Услышав эти слова, Ричардс встрепенулся. Перочинный ножик исчез.

– Дерганый Сандерс?

Дентвейлер поднял брови.

– Кажется, у него именно такая фамилия… Да.

– В таком случае у них были все шансы добраться до места, – задумчиво произнес Ричардс. – Услуги Дерганого стоят недешево – но он лучший из лучших. Вот только зачем? Зачем Уокеры так рвутся в Чикаго? Город буквально кишит вонючками.

– Полной уверенности быть не может, – ответил Дентвейлер, – но мы считаем, что Уокер собирается связаться с группировкой «Только свобода» и заручиться ее поддержкой. Думаю, вы знакомы с этой организацией.

– Да, – подтвердил Ричардс, – знаком. Повстанцы ненавидят президента Грейса, но еще больше они ненавидят химер и сражаются с ними изо дня в день. Поговаривают, что не меньше пяти тысяч гибридов заняты только тем, что охотятся за повстанцами. А если так, то этих пяти тысяч вонючкам не хватает при продвижении на юг.

– Мне приходилось слышать подобные доводы, – голос Дентвейлера стал ледяным. – Может быть, я даже поверил бы им, если бы не вся та ложь, которую «Только свобода» противозаконно выплескивает в эфир. Ради доступа к которому, скорее всего, Уокеры и направились в Чикаго.

Хейл ощутил нарастающее напряжение. Как и Блейк, который поспешил вмешаться.

– Несмотря на эти нелегальные радиопередачи, следует отметить, что члены «Только свободы» добывают важную развединформацию, – указал майор, – которую передают присутствующему здесь капитану Ричардсу. Уверен, его знакомство с группировкой поможет выяснить, находятся ли Уокеры в Чикаго. Больше того, осмелюсь заметить, что без него мы бы к этой операции и не подступились.

Последние слова были произнесены как недвусмысленное предупреждение, и Дентвейлер его услышал. Он натянуто улыбнулся.

– Да, разумеется. Итак, я изложил суть ситуации, остается добавить только одно. Если – вернее, когда – вы задержите Уокера, у него при себе, возможно, окажется дневник или какие-либо другие материалы. Захватите их с собой. К таким материалам, если они существуют, следует отнестись как к документам особой важности. Без соответствующего разрешения никто не имеет права их читать, копировать и передавать кому бы то ни было. Это понятно?

– Понятнее не бывает, – ответил Блейк, бросив многозначительный взгляд на Ричардса и Хейла.

– А что насчет миссис Уокер? – спросил Хейл. – Ее тоже доставить сюда?

– Конечно, – резко ответил Дентвейлер. – Она является преступником. Как и ее изменник муж.

Вскоре совещание завершилось. Дентвейлера проводили обратно на механическую палубу, где ждал СВВП. Младших офицеров в число провожающих не включили.

– Итак, – сказал Хейл, когда они с Ричардсом направились к лифтам, – ты уже бывал в Чикаго.

– Да, – угрюмо подтвердил Ричардс, – бывал.

Хейл отвел взгляд.

– Ну и как там, очень плохо?

– Если по десятибалльной шкале, то на все двенадцать, твою мать, – пробормотал Ричардс. – Я знаю, ты был в Англии, – и я знаю, что там было жарко. Но здесь будет ничуть не лучше, а может, и почище. Придется выложиться на всю катушку, лейтенант. На вторую попытку рассчитывать нельзя.

Дорога от базы АСНИП номер шесть до Чикаго была прервана двумя остановками. В первый раз надо было дозаправиться горючим, а потом пришлось пережидать снежный буран: у группы «Эхо» хватало забот и кроме риска врезаться в склон горы. А поскольку лететь предстояло быстро и на маленькой высоте, риск был бы велик, особенно в потемках.

Вот только, размышлял Хейл, втиснувшийся между Первисом и вторым пилотом и глядевший сквозь поцарапанный плексиглас кабины «Очаровашки», над тем, что осталось от Чикаго, темноты не было и в помине. Между полускрытыми во мраке сооружениями неизвестного назначения сверкали молнии, тут и там в воздухе парили напоминавшие светлячков сгустки света, а плотное скопление зеленовато-синих огней обозначало место химерианской крепости. Уступка комфорту, за которую кое-кому из вонючек предстояло поплатиться.

– Так, – сосредоточенно произнес Первис, – до цели десять минут, пора собираться. Желаю удачной охоты.

Хейл мрачно кивнул.

– Спасибо, Харли. На обратном пути береги свою задницу.

– Да уж поберегу, можешь не сомневаться, – ответил Первис. – А теперь проваливай к дьяволу из кабины. Время работать.

Ухмыльнувшись, Хейл встал и вернулся в грузовой отсек. Первис заговорил в ларингофон:

– «Голливуд» вызывает «Орла-три»… Я в восьми минутах от цели. Снижайтесь и задайте жару. Прием.

– Вас понял, – последовал ответ. – Держись низко и не гони, а мы покажем твоему вьючному верблюду, как делаются настоящие дела. Прием.

Несколько месяцев назад Первис, возможно, и обиделся бы на шпильку заносчивого пилота, но он успел познакомиться с последними статистическими данными. Химерианские самолеты летали в три раза быстрее человеческих, были более маневренны и лучше вооружены. Единственным преимуществом людей было мастерство пилотирования, ведь какими бы совершенными ни были химерианские самолеты, у их пилотов начисто отсутствовало воображение и все их действия были удивительно предсказуемыми.

Тем не менее средняя продолжительность жизни пилота «Сейбра» была куда ниже, чем у пилота «вьючного верблюда» СВВП, поэтому Первис оставил насмешку без внимания.

– Непременно все законспектирую, – сухо пообещал он. – Конец связи.

В грузовой отсек ворвался холодный воздух. Диверсионно-разведывательная группа из двенадцати человек приготовилась выполнить одну из самых трудных задач. План был спуститься среди ночи по тросам из висящего в воздухе СВВП в город, занятый вонючками. Как красноречиво выразился сержант Кавецки, то была «редкая возможность совершить настоящую глупость».

Открылись обе боковые двери, вниз протянулись тросы, и солдаты выстроились в очередь. «Очаровашка» уже приближалась к месту, когда северо-восточная часть города содрогнулась от взрывов. Хейл знал, что где-то там находится химерианская башня, однако истинная цель атаки «Сейбров» заключалась в том, чтобы отвлечь внимание химер от места высадки диверсионно-разведывательной группы.

Разумеется, всех химер это бы не отвлекло, однако Хейл был рад повысить шансы группы хоть на сколько-то.

Хейл и Ричардс по очереди осмотрели солдат всех до одного, проверяя, как пристегнуты карабины страховочной упряжи к тросам. Закончив, Ричардс занял место в голове шеренги и подождал, пока Кавецки проверит его самого.

Хейл встал в хвосте другой очереди: он должен взять командование на себя, если Ричардса убьют во время высадки. По крайней мере, так было в теории, хотя всегда существовала вероятность, что убьют обоих офицеров. В таком случае их место занял бы один из сержантов, например Кавецки.

Все эти размышления резко оборвались, когда Первис перешел с горизонтального полета на вертикальный, стараясь удержать «Очаровашку» в одной точке. Работа была не из простых: порывы ветра обрушивались на самолет с запада, а сила притяжения изо всех сил тянула его вниз.

Вспыхнула зеленая лампочка, послышался голос командира СВВП: «Пошел, пошел, пошел!», и Хейл проводил взглядом «часовых», один за другим скрывающихся в темноте. Огонь с земли никто не открывал; самолет завис над так называемой свежей точкой, то есть ранее в этих координатах никаких атак и диверсий не проводилось, что снижало риск нарваться на толпу химер. Но отклонись Первис от курса хоть немного, и десантники могли бы оказаться на крыше какого-нибудь опорного пункта вонючек.

Наконец подошла очередь Хейла.

Он шагнул в дверь, не забывая, что нужно держаться подальше от корпуса самолета. Удар об обшивку не только сулил травму, но и замедлял спуск в ситуации, когда скорость решала все, а за малейшую ошибку приходилось расплачиваться жизнью.

Пережив краткий миг свободного падения, Хейл почувствовал рывок, отозвавшийся болью в спине. Тут же его захлестнула волна страха: СВВП метнулся в сторону, пройдя в какой-нибудь половине фута от его болтающегося на тросе тела. Ледяная струя воздуха от винтов, бьющая вниз, угрожала закрутить Хейла. Он быстро провел правой рукой по тросу, обвивающему бедро. Пропуская трос через блок, Хейл начал быстро опускаться на землю.

Стало проще, когда один из «часовых», уже спустившихся на землю, крепко ухватил конец троса, не давая ему раскачиваться. Через несколько секунд Хейл стоял на мостовой городской улицы. Он поспешил отстегнуть упряжь, чтобы «Очаровашка», взметнувшись раньше времени вверх, не вздернула его в воздух.

– Все на земле, – сказал в рацию Ричардс. – Спасибо, что подбросил, «Голливуд». Конец связи.

Первису показалось, он ждал чуть ли не целый час. Наконец экипаж самолета затащил тросы и раздвижные стрелы в отсек, и Первис повел СВВП вперед.

Ночное небо пронзали лучи мощных прожекторов и длинные ожерелья трассирующих пуль, выискивающих добычу, у которой хватило наглости вторгнуться в город химер. «Сейбров» уже и след простыл, они давно улетели на юг, пока вонючки не подняли в воздух свои истребители.

Что было славно для «реактивных ковбоев», но совсем не устраивало Первиса, который все еще находился здесь.

Ничего не оставалось, кроме как перейти на горизонтальный полет и двигаться на юг, держась слегка над уровнем крыш. Задача очень опасная, особенно ночью, но только так можно было спасти «Очаровашку» от химерианских истребителей.

Так что Первис больше всего сейчас боялся зенитных ракет с головками теплового наведения, единственным средством защиты от которых было отстреливать направо и налево белые огни тепловых ловушек.

А тем временем на месте высадки Ричардс быстро распределял людей.

Для него это была уже пятая экспедиция в захваченный химерами Чикаго. Что делало его асом в глазах руководства разведки. Но сколько еще таких операций он выполнит, прежде чем выпадет его номер? Шесть? Семь? Или последней окажется пятая?

Этого не мог сказать никто.

Учитывая, что Хейл и его люди были «часовыми», Ричардс понимал, что из всей группы он самый уязвимый. Но разведчик старался об этом не думать, наблюдая, как подчиненные занимают оборону в ожидании того, кто придет первым – повстанцы из «Только свободы» или отряд вооруженных до зубов химер.

Особое значение этот вопрос приобретал потому, что группу высадили прямо на перекресток двух магистралей. В темноте было трудно разглядеть окружающую обстановку, но благодаря заученным наизусть фотографиям Ричардс узнал железнодорожный вокзал с одной стороны и полуразрушенные здания с трех других. Все эти строения могли бы послужить укрытием, но если проводник «Только свободы» не застанет группу на улице, он решит, что диверсантов обнаружили враги, и уйдет один.

А это будет просто хреново.

Поэтому Ричардс вынужден был расставить «часовых» кольцом и организовать круговое наблюдение. Драгоценные секунды убегали. Проводник опаздывал – уже на пять минут, и Ричардс приготовился отходить к вокзалу. Он просчитывал запасные варианты. Может, оставить на видном месте рацию, чтобы проводник ее обязательно нашел? Неплохая мысль, но, если первым появится химерианский патруль, рация выдаст присутствие группы.

Вдруг над мостовой приподнялась чугунная крышка канализационного люка и с громким стуком упала в сторону. Ричардс крикнул: «Не стрелять!», и вовремя – капрал Ведка и рядовой Оиши уже развернули на звук стволы своих ружей.

– Всем смотреть перед собой! – приказал Хейл, чтобы его люди не прекращали следить за периметром.

Обернувшись, он увидел, что Ричардс присел на корточки рядом со смутно различимым в темноте проводником и о чем-то с ним разговаривает. После приказа Ричардса группа пришла в движение.

В соответствии с заранее установленным порядком первыми под землю спустились «часовые» с «фараями», автоматическими карабинами М-5А2 и ружьями «россмор», оставив держать оборону тех, у кого были «беллоки», реактивные гранатометы и единственный миниган – многоствольный скорострельный пулемет. Под конец ушли и они.

Хейл спустился в люк последним, нащупал ногами железные скобы на стене и передал свой «фолсом» рядовому Таннеру. Самому сильному бойцу в группе и счастливому обладателю минигана.

Хейл перевернул чугунную крышку, со скрежетом протащил ее по мостовой и опустил обратно. Группа могла похвастаться тем, что благополучно покинула место высадки. Достижение, резко повысившее шансы на успех – от абсолютно невозможных до крайне маловероятных.

Когда Хейл спустился в сточную трубу, ему первым делом ударил в нос запах сырого, затхлого воздуха. Единственным источником света был факел, вставленный в трещину в кирпичной кладке. Хейл спрыгнул на дно, разбрызгав вокруг черную грязную жижу. Таннер вернул ему карабин.

Сцена, участниками которой стали разведчики, была сюрреальной, если не сказать больше. «Часовые» выстроились спиной к стене, и их придирчиво осматривала молодая женщина. Вот только слово «осматривала» здесь не совсем подходило. После беглого взгляда женщина обнюхивала каждого солдата так, как это делает дружелюбно настроенная собака.

У женщины были неровно остриженные светлые волосы и курносый нос, ее одежда состояла из кожаной куртки, обтягивающих джинсов и высоких ботинок на шнуровке.

– Ее прозвали Ведьмой, – объяснил Ричардс, когда женщина перешла от Купера к Самсону. – У нее необычайно тонкий нюх, а тут это порой очень полезно. Запомнив запах человека, она может распознавать его в кромешной темноте.

– Понятно, – сказал Хейл, наблюдая за процессом. – И поэтому ее прозвали Ведьмой?

– Нет, – ответил Ричардс, – это из-за татуировок.

Только теперь Хейл заметил татуировки, которые покрывали лицо, шею и руки Ведьмы. Раньше ему казалось, что это просто игра света от дрожащего пламени факела. В основном это были символы, имеющие религиозный или оккультный смысл, – всевозможные пентаграммы, треугольники, астрологические знаки, полумесяцы, а также египетский крест в самом центре лба.

– Значит, это не просто украшения? – спросил Хейл.

Кивнув, Ричардс продолжал наблюдать, как Ведьма подвергает необычному досмотру смущенного рядового Переса.

– Да. Ведьма считает, что эти символы защищают ее от энергетических зарядов химер, и не исключено, что это действительно так. Сам увидишь, она не носит бронежилет, но на ней ни единой царапины. А здесь это говорит о многом.

Завершив осмотр рядовых, девушка перешла к офицерам.

– Стой спокойно, – предупредил Ричардс Хейла. – Теперь твоя очередь.

Хейл послушно застыл. В пристальном взгляде зеленых глаз Ведьмы отразилось удивление. Девушка, несмотря на татуировки, обладала незаурядной привлекательностью, и от нее веяло животным магнетизмом.

– У тебя глаза как у вонючки, – ровным голосом произнесла она. – И я чую запах вируса. У остальных он тоже есть, но не такой сильный.

Хейл не знал, что сказать, поэтому промолчал. Ведьма обнюхала его руку до самого плеча, задержалась на мгновение, затем лизнула ему шею. Это было что-то новое, нечто чувственное, и теперь Хейл уловил ее собственный запах. То был не аромат душистого мыла, как у Касси, – от Ведьмы исходил острый мускусный запах, он тоже возбуждал, но по-другому.

– У тебя такой же вкус, как у химер, – сказала Ведьма, отступая назад. – Ты знаешь, что меняешься?

Хейл пожал плечами.

– Мне сделали прививку. Поэтому и меняюсь.

Ведьма с сомнением посмотрела на него, словно решая, сказать ли что-то еще, затем повернулась к Ричардсу.

– До базы отсюда две мили, – сказала она. – Первые полторы – очень опасные.

– Будем наготове, – заверил Ричардс. – Показывай дорогу.

Ведьма пошла первой, за ней двинулись Ричардс, Кавецки, Хеннинг, Ведка, Оиши, Перес, Обо, Купер, Самсон, Дейна, Таннер и Хейл.

Порядок определялся характером возможных опасностей, типом оружия каждого «часового» и правилом ставить в голову и в хвост по офицеру.

Сначала идти было легко: главный тоннель имел высоту не меньше восьми футов и был настолько широким, что в нем спокойно могли пройти бок о бок три человека. Чего, впрочем, Ричардс и Хейл никогда бы не допустили. «Часовые» должны были идти, растянувшись в редкую цепочку, чтобы при взрыве гранаты пострадал только один человек, максимум – двое.