Текст книги "Окорок единодушия"
Автор книги: Уильям Гаррисон Эйнсворт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
По насмешливому лицу старика пробежало выражение сочувствия; но скоро он опять улыбнулся насмешливо и сказал:
– Значит, была глупа. Скоро раскается в том, что не умела пользоваться счастьем.
– Не знаю, раскается ли, – возразила Нелли. – Она не похожа на других: не понимает своей выгоды, а благородного честолюбия нет в ней ни капли. Она, как дура, влюблена в мужа.
– И он говорит, что всею душою любит ее, – прибавил Иона.
– Говорит только? А на деле не так? – спросил Плот.
– Не умею вам сказать, – уклончиво отвечал трактирщик. – Это не мое дело.
– Так не ваше дело и делать дурные намеки, когда нет доказательств, – сказал Плот. – А интересно бы мне испытать их любовь. Толковать, что любим друг друга, легко, да не всегда слова бывают справедливы. Я в этих случаях не очень доверчив: я видал людскую жизнь. Вообще жены стараются держать мужей под башмаком.
– Вы невыгодного мнения о нашем поле, сэр, – сказала Нелли.
– Не очень выгодного, моя милая, да что ж делать? Тому научила меня опытность.
– Грустно слышать это, сэр, – сказал Неттельбед, – но по себе не судите о всех. Я, например, могу похвалиться лучшею судьбою. Малейшее мое желание – закон для мистрисс Неттельбед. Она и не думает никогда мне поперечить. Правда ли, мой друг?
– Никогда, мой друг; я знаю свои обязанности.
– Видите, сэр; вот вы, наконец, и нашли счастливое супружество: любящего мужа и послушную жену, которые наслаждаются таким счастием и единодушием, что надеются получить окорок. Но вот мистер Ропер, донмовский управитель. Мое почитание, мистер Ропер. Поздравляю вас с наступающим праздником.
Трактирщик пошел на встречу Роперу; Нелли отправилась готовить комнату для доктора Плота и Пегги услышала от нее с величайшим изумлением, что старик берет комнату, где ходит привидение.
– Я ни за что на свете не согласилась бы ночевать там одна, – заметила она Керроти Дику, идя с ним в эту комнату.
– Не бойся за него, Пегги, – сказал Дик, тащивший туда чемодан Плота: – такого старика никакая баба не обидит, хоть бы и шаталась только по ночам.
И они исчезли в темном коридоре.
IV. Мистеру Роперу удалось заглянуть в душу старика
Доктор Плот сидел у камина. Ропер, войдя в комнату, взглянул на старика, и старик взглянул на него; но тем ограничились их отношения.
Мистер Ропер снял плащ и перчатки и положил вместе с своею треугольною шляпою на стул. Он был почтенный джентльмен средних лет, в седом парике, кафтане и жилете табачного цвета.
– Был здесь Френк Вудбайн? – спросил он трактирщика.
– Был, сэр, с полчаса назад, и просил вас подождать, потому что он скоро воротится.
– Хорошо; вынесите ж бутылку элю моим людям, которые сидят в передней.
Это было исполнено, и мистер Ропер продолжал:
– А вам, мистер Неттельбед, конечно, любопытно узнать, объявил ли я о вашем намерении требовать окорока. Вы записаны кандидатом; но я сделал для вас больше: уже составлен суд присяжных из шести самых красивых молодых людей и шести самых красивых девушек нашего местечка. Я сказал им, чтоб прежде других просителей занялись они вами. Они придут сюда нынче же вечером.
– Отлично! – в восторге вскричал Неттельбед. – Том, сделай большую мису пунша, вели кухарке отрезать сладкого пирога и подогреть пастет. Надобно приготовить им угощение. Как жаль, что нет у нас музыканта! можно бы потанцовать.
– Я позаботился об этом, – отвечал Ропер, – Симон Эппельярд принесет скрипку. Не хочу охлаждать вашей радости, мистер Неттельбед, но должен сказать вам, что есть у вас соперник, имеющий большие надежды; некоторые даже думают, что у него более надежд, нежели у вас.
Трактирщик побледнел.
– Это ужасно! Кто ж он?
– Тот самый молодой человек, видеться с которым я пришел сюда.
– Френк Вудбайн? Я так и ждал. Протестую против его притязаний. Он не может дать присяги.
– Почему же? Он прекрасный молодой человек, и все говорят, что он страстно любит жену и она любит его.
– Он не заслуживает ее любви: он негодяй, развратник, изменяет жене.
– О-о! Вы совершенно ошибаетесь, милый друг.
– Я не могу ошибаться: я видел это своими глазами.
– Что ж вы видели?
– Я видел, что он волочится за другою.
– За мистрисс Неттельбед?
– Нет, нет, не за нею. Посмотрел бы я, кто посмеет волочиться за нею; нет, за женщиной, которая отвечала на его любезности вовсе не так, как отвечала бы на них моя жена: она цаловала его.
– Не может быть! Ваши глаза обманули вас.
– Нет, не обманули. Когда я захочу, меня не проведут. Когда будет время, я представлю доказательства своим словам.
– Но одного вашего свидетельства будет недостаточно: вас могут считать пристрастным; нужны другие свидетели.
– Я представлю неопровержимые улики.
– Неопровержимые улики? – сказал Плот, подходя к собеседникам, – так вы подметили за молодцом проделки? Ведь я говорил, что все эти толки о верности – вздор. Смотрите же, чтоб он не отплатил вам тою же монетою, подметив ваши проделки.
– Чего нет, того нельзя подметить, – отвечал трактирщик.
– Гм! – проворчал Плот. – Позвольте рекомендоваться, сэр, – продолжал он, обращаясь к Роперу, – вы, кажется, не узнаёте меня? Медик несчастного семейства, которое некогда занимало этот дом – доктор Плот.
– Имя ваше мне знакомо, сэр; но, признаюсь, не помню вас в лицо, хотя, вероятно, имел случай видеть.
– Я очень изменился – все это говорят. Совершенно разрушаюсь. Приехал сюда пожить несколько дней, поразмыслить о суете мира. Здесь для этого богатые материалы, сэр. Старинный дом падает; старинный род исчез, и каким же образом? Виновата в этом женщина; а вот стоит легковерный глупец, желающий уверить нас, что его судьба – исключение из общего правила.
– Я не глупец и не легковерный, – отвечал Иона: – и смею сказать, что мистрисс Неттельбед непохожа на других женщин. Нимало неудивительно, что вы еще не встречали подобных ей женщин. Сквайр Монкбери говорит, что любит ее как дочь. Мы надеемся, что, посмотрев ближе на нас, вы измените к лучшему свое мнение о женщинах, сэр.
– Я знаю прискорбные обстоятельства, о которых вы упомянули, сэр, – сказал Ропер: – но я уверен, что несчастная женщина не так виновата, как полагают.
– Ничего не знаете вы! – резко отвечал Плот. – Я знаю, что леди Джуга была виновата; но нечего толковать об этом. Пусть умершие мирно спят в гробах.
«Хорошо, если б леди Джуга послушалась этого совета», – подумал про себя трактирщик.
– Я не хочу тревожить их, или говорить о воспоминаниях, неприятных для вас, бывших в дружбе с сэром Вальтером, – отвечал управитель, – но я уверен, что напрасно осуждают невинную супругу его, и когда будет время, докажу основательность своих слов.
– Если вы сделаете это, вы облегчите мою грудь от тяжелого камня, который давно ее давит, который подавил в ней все добрые чувства, если когда они были вложены в меня природою. Вы тем убьете меня… нет нужды, я буду заслуживать наказания; потому что я советовал сэру Вальтеру развестись с женою.
– Итак, мне лучше молчать, сэр?
– Нет, говорите, не щадите меня. Я медик; знаю, что язвы лечатся с жестокою болью; но моя неизлечима, прибавил он тоном глубокой горести.
– Нет, сэр, я найду более удобное время рассказать вам эту историю, как она мне известна. Теперь с минуты на минуту жду Френка Вудбайна, с которым должен говорить о важном деле. Ах, сэр! если б вы взглянули на его жену, вы изменили бы ваше дурное мнение о женщинах, сэр.
– Я много о ней слышал и готов познакомиться с нею. Не можете ли вы доставить мне случай видеть ее?
– Очень легко, – отвечал управитель, – ее муж охотно пригласит вас к себе.
– Но мне хотелось бы видеть ее без мужа.
– Быть может, и это устроится, сэр.
Тут вошел в комнату Френк Вудбайн, и в ту же минуту из другой двери явилась в залу Нелли.
V. Френк Вудбайн обманулся
Френк Вудбайн был в самом деле красавец. Мистрисс Неттельбед улыбнулась ему очень благосклонно, поблагодарила его за подарок, спросила о здоровье жены, и так заговорилась, что незаметно дошла с ним до окна; но Френк был холоден и, поклонившись ей, пошел к мужчинам. Нелли начала кусать губы от досады.
– Он ведет себя очень скромно, – заметил управитель трактирщику.
– Он остерегается нас. Наедине он был бы не таков.
– Нам с вами нужно поговорить о деле, Вудбайн, – сказал управитель, когда молодой человек стал подле него.
– Да, мистер Ропер; я затем и пришел.
– И прекрасно. Начнем же стаканом эля: дело пойдет глаже. Хозяин, дайте нам кружку хорошего эля.
Эль был принесен и оказался достойным пивоварной известности Ионы.
– Теперь, хозяин, одолжите нам чернильницу с пером; а вы, мистрисс Неттельбед, прикажите подать свечу: становится темновато, а в денежных делах необходима ясность. – С этими словами, Ропер вынул из кармана записную книжку, заглянул в нее и положил на стол.
– Так у них денежные дела! Вот чего не ожидала я от Френка! – подумала Нелли, ставя на стол чернильницу и зажигая свечу.
Между тем Ропер вынул какой-то гербовый лист и разложил его на столе перед Френком.
– У вас есть письмо на мое имя, мистер Неттельбед? – сказал молодой человек.
– Совсем было забыл опять о нем; извините, Вудбайн; вот оно, в целости. – И трактирщик, вынув из ящика письмо, передал его егерю. Хромой джентльмен между тем ушел на свое прежнее место у камина, но внимательно следил за разговором.
– Вся сумма составляет ровно двести фунтов, Вудбайн, – сказал Ропер. – Я напишу вам квитанцию в том, что получил их для передачи сквайру Монкбери.
– Двести фунтов! – подумал Иона. – Я не полагал, чтоб у Френка было хотя сто.
– Двести фунтов! – подумала Нелли. – Неужели у него столько же денег, как у моего мужа?
– Сейчас получите их, мистер Ропер, – сказал Френк, распечатывая письмо. – Что это значит, – вскричал он, вдруг побледнев и вскочив со стула, – денег нет! Они вынуты из письма!
– Вынуты! – сказал в изумлении Иона. – Отвечаю за то, что в моем доме не бывает покраж.
– Нет, нет, я ошибся, – продолжал Френк, в отчаянии перечитывая письмо: – деньги не высланы мне!
– Значит ли это, что вы не можете произвесть мне уплату долга, молодой человек? – сурово сказал управитель.
– Вы видите, что я обманулся в ожидании: мне должны были выслать деньги, но не выслали; почему – я не знаю. Дайте мне неделю отсрочки, и я заплачу вам все сполна.
– Я не позволю так играть мною, Френк Вудбайн. Мне очень неприятно прибегать относительно вас к мерам строгости, но я не могу поступить иначе.
– Но вы сами знаете, мистер Ропер, что деньги были взяты не мною; что я только ручался за других.
– Но как сами они не в состоянии уплатить, взыскание обращается на вас. С этим условием я и принял ваше ручательство.
– Я уплачу долг, если вы дадите мне небольшую отсрочку.
– Отсрочки нельзя дать. Очень жаль, что я должен прибегнуть к мерам строгости; но я действую за сквайра Монкбери, а не за себя, потому должен поступать по законам, как ни противно это моим чувствам. Если у вас нет денег, я должен буду арестовать вас.
– Арестовать! – вскричал Френк.
– Да, и отправить вас в Чельмсфордскую Тюрьму.
– Мистер Ропер, вы не злой человек; вы не злой человек, вы этого не сделаете.
Управитель покачал головою.
– И у вас достанет духа посадить меня в тюрьму за то, что я избавил от погибели бедную вдову?
– Не толкуйте своего поведения фальшивым образом. Нет сомнения, намерение у вас было доброе; но вы сделали доброе дело в ущерб другому. Подписав обязательство, без верных средств удовлетворить ему, вы поступили очень дурно, и теперь испытаете следствия своей опрометчивости. Но сквайр Монкбери не должен через вас терпеть убытки; вы не можете уплатить денег, и я должен прибегнуть к силе закона.
– Жена моя, бедная жена! – вскричал Френк, закрывая лицо руками.
– О ней вы должны были подумать прежде, когда подписывали вексель. Вас посадят в тюрьму; вы потеряете место; ваша жена пойдет, быть может, по миру – все по вашей опрометчивости.
Слушая слова управителя, Френк с гордостью выпрямлялся, как бы готовился дать ему ответ, какого он заслуживал; но сделал над собою усилие и сказал с принужденным спокойствием:
– Я не считал вас таким человеком, мистер Ропер. Вы говорите с жестокостью, совершенно неуместною. Я вовсе не отказывался уплатить вам деньги. Я могу и хочу заплатить, прошу только небольшой отсрочки.
– Молодой человек, я уж не раз вам повторял, что я только агент сквайра Монкбери и не имею в этом деле собственного произвола. Но если хотите, я могу арестовать вместо вас мистрисс Лесли.
– Арестовать бедную старушку! Бросить ее в тюрьму, где она умрет с печали и стыда – нет, сэр, этого не будет!
– Так он ручался за бедную мистрисс Лесли! – шепнула Нелли мужу. – Ах, как мне жаль его! Заплати за него деньги, Иона; заплати, мой дружок.
– Двести фунтов? Да разве я с ума сошел! Как это можно!
– Нет, пожалуйста, заплати, Иона!
– Мистер Неттельбед, – сказал управитель, – сделайте одолжение, позовите сюда моих людей из передней.
– Не ходи, Иона; они хотят сделать что-то страшное, да, у них на уме ужасное дело! – вскричала Нелли.
– Не беспокойтесь, мистрисс, – сказал управитель, – я позову их сам.
Два высокие, здоровые служителя вошли в комнату и, по знаку управителя, схватили Вудбайна.
– Полицейские! – закричала Нелли, – поддержи меня, Иона! Я упаду в обморок… Падаю!
– Эх, лучше б они арестовали его где-нибудь в другом месте, – сказал трактирщик, – этим компрометируется мое заведение.
– Плати же скорее деньги, – со слезами повторяла Нелли, – со мною сделается истерика!
– Жизнь моя! Душа моя! – твердил трактирщик, стараясь успокоить жену.
– Не упустите же вашего арестанта, – сказал управитель служителям, – отведите его как можно скорее в Чельмсфорд и там представьте в тюрьму – понимаешь, Исааксон?
– Как же, понимаем, – отвечал служитель.
– Не позволите ли вы мне проститься с женою, мистер Ропер?
– Нет, лучше без прощаний, – отвечал Ропер.
– Гораздо лучше, – подтвердил служитель.
– Ах, какой ужас! Ах, какая жалость! – рыдая, говорила Нелли.
В эту минуту доктор Плот, до сих пор молча смотревший на все, кивнул головою управителю, который, по этому знаку, велел служителям остановиться.
– Я принимаю участие в этом молодом человеке, – сказал Плот, – и уж думаю, не помочь ли ему.
– Очень приятно это слышать, сэр; мне очень грустно прибегать к строгим мерам, но я действую не по своей воле.
– Знаю это, – нетерпеливо возразил Плот. – Но скажите, заслуживает ли участия мистрисс Лесли, за которую он поручился?
– В высшей степени, сэр. Она вдова бедного пастора. Вы должны помнить мистера Лесли, сэр; он был лет пятьдесят донмовским пастором, пока не переселился на свое приходское кладбище. Мы все жалели о нем, сэр. Ах, какие благочестивые назидания он давал нам! Сколько семейных распрей примирял своим словом! Ах, как хорошо говорил он о семейном согласии!
Волнение показалось на лице Плота. Постоянное нервическое подергивание рта его усилилось. Наконец, сердито взглянув на управителя, он сказал:
– Какое мне дело до назиданий мистера Лесли? С чего вы взяли передавать их мне?
– Извините меня, если я напомнил вам что-нибудь прискорбное: я вовсе не думал огорчать вас; я только хотел показать, каким прекрасным наставником нам был мистер Лесли.
– Вижу, что надобно чтить его память, – спокойнее отвечал Плот.
– Но он мало заботился о себе и умер, не оставив ничего жене, которая без помощи добрых людей терпела бы самую горькую нищету. Ей купили домик, дали ей денег и теперь она не нуждается.
– И все это сделал для нее Френк Вудбайн?
– Все он. Знаете, его жена племянница мистрисс Лесли; по крайней мере, так говорят. Верно то, что она воспитана ею. Вскоре после женитьбы Френка, начала старушка терпеть нужду, потому что племянница только и поддерживала ее хозяйство. Френк вздумал помочь. Посоветовался со мною. Старушке нужно было двести фунтов, чтоб устроить свои дела. Я взял ей денег у сквайра Монкбери, под ручательство Френка. Он условился только, чтоб не сказывать мистрисс Лесли, кто достал ей денег, чтоб не говорить об этом и его жене. Видите, он хотел поступить деликатно.
– Ничего я не вижу. Но на каком же основании вы думали, что он может вам уплатить? Есть у него средства?
– Средства небольшие, – улыбаясь, сказал управитель, – но я поверил его слову. И теперь убежден, что он действительно надеялся получить в письме деньги, только другие его обманули. Если вы ему поможете, ваше доброе дело не пропадет.
– Прежде надобно мне взглянуть на жену его и на мистрисс Лесли, – сказал старик.
– Вы увидите, что она точно такова, как я вам описывал. Если угодно, я вас провожу, сэр.
– Благодарю. Пусть же молодой человек останется здесь. Я хочу видеть жену его без него.
– Очень хорошо, сэр, потому что вы хотите сделать ему добро. Угодно вам идти сейчас?
Старик кивнул головою и пошел за своим плащом.
Пока продолжался этот разговор, полицейские служители, видя, что конца дождутся нескоро, уселись на другом конце комнаты за стол, посадив арестанта между собою. Тут подошла к нему с утешениями мистрисс Неттельбед, оправившаяся от истерики, и, чтоб развлечь его горе, подала ему бутылку старого элю. Но Френк не хотел пить.
– А мы не откажемся от стаканчика, мистрисс, – сказал Исааксон, – ведь не откажемся, Лэчем?
– Никоим образом, мистрисс, – подтвердил товарищ его, – мы в этом предмете знаем толк, и слышали, что у вас эль отличный.
– Этот сорт не вашему брату пить, – с неудовольствием отвечала Нелли, – не горюйте же, мистер Вудбайн, все уладится.
– Я думаю о бедной жене: с самой нашей свадьбы мы еще не проводили ни одного вечера не вместе, а нынче будет она одна.
– Вот важность! – сказал Исааксон, – моя супруга часто сидит одна по вечерам и никогда не жалуется…
– А можно сказать, еще рада бывает, – дополнил Лэчем.
– Бесчувственные изверги! – проворчала Нелли.
Тут подошел управитель и служители встали при его приближении.
– Не беспокойтесь, сидите, – сказал Ропер: – останьтесь здесь, покуда я на час схожу по одному делу с доктором Плотом; тогда я вам скажу, что делать с арестантом. Да смотрите, не упустите его.
– Слушаем, – отвечал Исааксон.
– Часа мне будет довольно, чтоб проститься с женою, сэр, – сказал Френк, – позвольте мне проститься с нею, сэр. Даю вам честное слово возвратиться. Моему слову можно верить. Позвольте мне проститься.
– Вашего слова не нужно, – отвечал Исааксон, – мы вас не отпустим.
– Варвары! – воскликнула Нелли, – я вырву его из ваших лап, во что бы ни стало!
– Отпустить вас невозможно, – подтвердил Ропер, отводя умоляющую руку Френка. – Мистрисс Неттельбед, угостите этих джентльменов; дайте им закусить и выпить.
Он поспешно ушел, чтоб избавиться от настойчивых просьб арестанта и догнать доктора, который уж был на улице.
Френк опустился на стул и закрыл лицо руками.
– Слышали, мистрисс, что сказал управитель? – заметил Исааксон трактирщице. – Так угощайте же; то есть не мешает подать нам трубки и пару бутылок – так ли, Лэчем?
– Так, отвечал, – облизываясь, Лэчем.
Нелли очень радушно подала им отличного эля, снабдила их трубками, и угрюмые служители уже порядочно разнежились, когда Иона с торжеством увидел в окно «суд присяжных окорока», церемониально приближающийся к его дому. В восторге побежал он, вместе с женою и всеми домочадцами, встречать дорогих гостей.
VI. Присяжные
Шесть молодых людей и шесть девушек попарно идут в дом; каждая пара, проходя мимо хозяина и хозяйки, здоровается с ними. Иона любезен до чрезвычайности, до нелепости. Молодые люди все в зеленых куртках, в белых чулках, в башмаках с пряжками. Все они красивые парни. Девушки очень милы и мило одеты. На них чепцы с розовыми лентами; розовые спенсеры с темно-малиновыми юбками; синие чулки и башмаки с высокими каблучками. Волоса у всех завиты в локоны. Перед судьями идут музыканты, наигрывая веселые песни.
Толпа любопытных идет за ними. Всех радушно встречают хозяин и хозяйка. Узнав об аресте Френка, все жалеют; но Френк сидит молча, погруженный в печальное раздумье, не обращая внимания ни на бесполезное сожаление, ни на шумное веселье.
Присяжные становятся в ряд. Музыка умолкает. Все снимают шляпы. Хозяин и хозяйка, взявшись за руки, подходят к судьям отвечать на их вопросы. Вопросы точны и строги, сообразно формуле клятвы. Бодро отвечают на них Иона и Нелли. Никогда еще мир не видал таких согласных, любящих и счастливых супругов. Судьи, кажется, довольны их ответами.
– Но это еще только предварительный розыск, – говорит старший присяжмый, Симон Эппельярд, – еще три дня остается до присуждения награды. Не провинитесь в это время.
– Не провинимся, – отвечает Иона, обнимая жену.
– Не провинимся, – повторяет она, ласкаясь к нему.
– А про тебя хозяин, видно, забыл, – шепчет Керроти Дик румяной Пегги.
– Держи язык за зубами, глупая голова, – отвечает Пегги.
– Через три дня мы возобновим розыск, – продолжает старший присяжный, – и если он будет удовлетворителен, как мы и надеемся, мы засвидетельствуем это мистеру Роперу: он передаст наш приговор сквайру Монкбери, и вы можете тогда предъявить свои требования в Баронском Суде.
– Ура! – кричит Иона, и толпа повторяет его крик.
Том становит на стол пуншевую чашу; Нелли и Пегги несут стаканы; толстая кухарка тащит пастет и сладкий пирог. Иона берет ковш и разливает ароматный пунш. Начинается общее веселье, шумная болтовня. Веселятся и полицейские. А пока они заняты стаканами, Нелли шепчется с Френком.
Музыканты начинают играть джиг. Стол придвигают к стене, очищают место для танцующих. Иона с женой открывают танцы, за ними следуют присяжные. Веселье достигает полного разгара.
Тут Нелли подходит к Френку и предлагает ему также танцовать. Он не соглашается, но Нелли неотступна. Смягченные пуншем полицейские не противоречат ее желанию. Френк должен согласиться. Он идет с Нелли; но стражи его, не забывая своей обязанности, становятся у дверей, чтоб арестант не мог убежать. Ионе, быть может, несовсем приятно видеть Нелли под руку с Френком, но он скрывает свое неудовольствие и утешает себя стаканом пунша. Живее и живее играют музыканты; танцующие кружатся как вихрь.
Вдруг – что это значит? Иона не верит своим глазам. Да, Нелли с Френком бегут по лестнице, ведущей из залы во второй этаж. Они оба громко хохочут, и все хохочут, кроме Ионы и двух полицейских. Они бросаются за беглецами; но до лестницы едва можно продраться сквозь густую толпу. Симон Эппельярд с товарищами отталкивают их назад. Нелли и Френк с веселым хохотом уже скрылись.
Иона поражен. Ему кажется, что он видит все это во сне; но полицейские выводят его из оцепенения, похлопывая по плечу и объясняя, что муж должен отвечать за проступки жены и что он будет виноват по закону, если арестант скроется из его дома. Спасительная мысль озаряет несчастного.
– За мною, джентльмены! мы еще поймаем его, – кричит он сторожам, – она хочет провесть его заднею дверью через сад; мы его там перехватим.
Он бежит из комнаты; но в дверях, Симон Эппельярд подставляет ему ногу: Иона падает. Бегущие за ними Исааксон и Лэчем падают через него. Поднявшись на ноги, они опять бросаются бежать в сад. Толпа уже там и, кажется, готова отнять у них Френка, если они его перехватят.
