Текст книги "Секреты гоблинов (ЛП)"

Автор книги: Уильям Александер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Картина IX

Семела вылезла в люк на крышу фургона. Вся труппа сидела теперь на козлах.

– Помедленнее, ладно? – сказала она. – Ехать довольно далеко, уже темнеет и опасно сильно разгоняться. Я думаю, я буду править.

Томас передал ей поводья, но не без возражений:

– Ты едва можешь видеть, – сказал он. – Ты даже не в очках. С какой стати позволить тебе править будет безопаснее?

– Это очень старая дорога, – не смутившись, ответила Семела. – Я могу прекрасно проехать по ней по памяти. – Она замедлила мула и повернула. – Говорите мне, если вдруг объявятся новые препятствия.

Томас натянул шляпу на лицо:

– Вам нужно было позволить мне слегка порезать этого наглого ханжу. Это было бы несильно.

Эсса с досадой и возмущением вздохнула:

– Да. Конечно. Прекрасная мысль. Пролить кровь богатого ребенка на перекрестке, ночью. Распусти этот слух и пусть он полетает немного вокруг, и, когда мы приедем в город, уже все будут думать, что мы совершаем ритуальные убийства невинных детей, чтобы собрать армию мертвых преступников и захватить Зомбей. Люди уже думают, что мы воруем детей, так что нам надо старательно избегать нападений на молодежь. Даже если она этого заслуживает.

– Мы воруем детей, – сказал Томас из-под шляпы.

– Только по весьма уважительным причинам, – сказала Семела. – И мы сами – дети, которых мы воруем.

– И не то чтобы я против, – сказал Роуни.

– Если уж мы обмениваемся любезностями, – продолжил Томас, – пожалуй, дразнить этого буйного углежога личной историей об изготовлении угля и о том, какой неприятный это процесс, было не лучшей идеей.

– Притихни, – сказала Семела. – Самое лучшее, что вы можете сделать, это приготовить ужин. Мы не ели уже несколько часов. Роуни может остаться и следить, не появятся ли на нашем пути новые упавшие деревья.

– Я потерял шляпу, – признался Роуни. – Наверно, мне лучше отправиться внутрь.

– Не волнуйся, – сказала ему Семела. – На дороге никого больше нет. А еще уже темно, и мне кажется, что скоро опустится туман. Понадобится очень хорошее зрение, чтобы при всем при этом заметить тебя и понять, что кто-то неизмененный путешествует с Тэмлинами.

Эсса и Томас с ворчанием спустились. Роуни слышал ворчание и внутри фургона, но не мог разобрать, что они говорили.

Он наблюдал за дорогой, длинной извилистой полосой грязи, окруженной деревьями с кривыми ветвями и корнями. Туман действительно опустился, медленно покрывая землю, пока весь мир не стал казаться сделанным из тумана, а фургон – единственной твердой вещью в нем. Роуни видел в тумане недостаточно хорошо, чтобы замечать упавшие деревья и другие препятствия, так что он просто скрестил пальцы и понадеялся, что их там нет. Семеле как-то удавалось удерживаться на дороге.

– Ты быстро думал и быстро действовал, – сказала Семела. – Я видела тебя в толпе зрителей из щелок в фургоне.

– Я просто пнул его, – сказал Роуни, – вот и все.

– Это не все, – сказала Семела. – Ты появился в нужном месте и предвидел, что тебе надо сделать. Хорошая работа.

Роуни смаковал похвалу. Его не очень-то часто хвалили, поэтому он не знал, что с этим делать. От этого его лицу стало теплее в туманном воздухе. Но он недолго наслаждался этим теплом. Перед его мысленным взором снова предстало падение Клока, и ему снова показалось, что он тоже падает. Он открыл глаза и уставился в туман.

Что-то заекотало на задворках его сознания.

– У Башки много птиц, – сказал он. – По всему городу и даже вне его. Мы много проплыли по течению, когда напали ее птицы.

– Да, – сказала Семела. – Не все голуби ее, даже в Зомбее, но она использует многих из них.

– Она тоже ищет Роуэна, – сказал Роуни. – Раньше она всегда о нем спрашивала.

– Она должна бы, да, – сказала Семела.

– Тогда почему Башка не нашла его? Она все время находит нас. Она посылает за нами птиц раз за разом. Она должна искать Роуэна, а ее голуби почти что повсюду, но Роуэн пропал уже несколько месяцев назад. Почему она не нашла его?

– Я не знаю, – сказала Семела. Она сказала это осторожно.

– Может быть, его здесь нет, – сказал Роуни. Ему не хотелось этого говорить. У него было ощущение, что он мог сделать это правдой, сказав это вслух. Может быть, если бы он смолчал, это не стало бы правдой, но он не мог молчать. – Может быть, Роуэн уже покинул город без меня. А может быть, он мертв.

– Я думаю, что он не мертв, – сказала Семела. – Хотела бы я знать, где он, и сказать тебе это. Я не знаю, но думаю, что он жив.

– Откуда вы знаете? – спросил Роуни, не позволяя себе успокоиться.

Семела долго думала, прежде чем ответить:

– Твоя приемная бабушка хорошо умеет все находить. А ее она хорошо знает, когда ей не нужно и пытаться искать. Если она все ее его ищет, значит, он где-то здесь, где его можно найти.

Она еще раз повернула. Роуни уставился в туман с меньшим беспокойством, начиная доверять Семеле.

Он подумал о Роуэне, прячущемся где-то в тумане, где даже Башкины голуби не могут его найти.

Роуэн часто исчезал на несколько дней. Иногда он собирал новую труппу и пытался репетировать, но редко что-то получалось.

– Они слишком боятся масок, чтобы носить их, – пожаловался он однажды, кидая несколько «приветов» с моста Скрипачей. – Они могут только немного почитать текст пьесы. Поздно вечером, занавесив окна и заставив кого-то играть на скрипке в соседней комнате, чтобы заглушить их. Чего они так боятся?

– Стражи, – сказал Роуни.

– Но чего так боятся стражники?

Роуни не знал ответа:

– Пиратов? – предположил он.

Роуэн рассмеялся:

– Нет, я хочу сказать, почему немножко притворства перед толпой… Не обращай внимания. Мне просто хотелось бы, чтобы моя труппа была посмелее.

– Я не боюсь, – сказал Роуни. – Могу я участвовать в следующем представлении?

– Не в этом, – сказал Роуэн. – В нем не найдется достаточно хорошей для тебя роли. И ты мне понадобишься, чтобы я видел хотя бы одно лицо друга среди зрителей, если мы доберемся до сцены.

Роуни был разочарован, и Роуэн заметил это.

– Дай мне послушать речь, которую я давал тебе, – сказал старший брат. – Ты репетировал ее?

– Я репетировал, – сказал Роуни.

Теперь он пытался вспомнить эту речь, сидя на козлах рядом с Семелой. Он вспомнил первую строчку: «Я знаю свой путь и могу узнать твой», но не имел представления, как начинается следующая.

Еще одна мысль заскреблась в его сознание из шкафа для вещей, которых он пока не понимал.

– Томас назвал кукольный спектакль личной историей, – сказал он. – Чья это история?

– Всего лишь моя, – сказала Семела. – Наши души – это сырые и необработанные сказки, которые мы рассказываем миру. Схватись за что-нибудь, ладно, потому что впереди будет старый древесный корень. По крайней мере, он там был, и мне кажется, что он до сих пор здесь.

Колеса фургона проехали по корню. Роуни едва не прикусил язык. Томас и Эсса возмущенно вскрикнули изнутри.

– А что потом случилось с девочками? – спросил Роуни, пытаясь не обращать внимания на боль в зубах. – С теми, что в истории? С теми, что выжили?

– Они так и не согласились, какая была первой, а какая – отражением отражения, – сказала Семела. – Одна из них изменилась и стала Тэмлином. Другая научилась ведьмовству и никогда, никогда не простила первой изменения.

– О, – сказал Роуни, – О. – У него появилось несколько тысяч вопросов. Он задал тот, который задавал Клоку: – Как вы изменились? Что произошло?

Семела забормотала себе под нос. Казалось, она проверяет свои слова, прежде чем произнести их.

– Изменение – это большой шаг в сторону, – сказала она, – в обмен на все маленькие шаги, которые ты бы иначе предпринял. Да. По большей части, после изменения ты не меняешься.

Это не очень прояснило ситуацию.

– Но как это происходит? – настаивал Роуни. – Происходит ли это со мной?

– Нет, Роуни, – ответила Семела. – Мы не будем проводить изменение без желания, твоего ли, еще ли чьего-нибудь. Этого с тобой не происходит и не произойдет, если ты сам не захочешь. И нам нужна помощь кого-нибудь неизмененного в маске.

Роуни не знал, чувствовал ли он облегчение или разочарование. Он не был уверен, что хочет, чтобы его глаза стали огромными, уши длинными, а кожа покрылась тысячами зеленых пятен. Но он хотел быть чем-то еще, чем-то, чем он не был, и думал, что чудовища, возможно, друг другу не вредят.

Эсса открыла люк позади них, чтобы предложить им блюда с овощными пирогами. Пироги пахли чем-то острым и вкусным. Внезапно ужин стал значить для Роуни гораздо больше, чем содержимое шкафа на задворках сознания. Они ели вместе, проезжая сквозь туман вдоль берега реки.

Акт III

Картина I

Зомбей выплыл из тумана.

Роуни смотрел широко раскрытыми глазами. Он никогда раньше не покидал города. Он всегда окружал его. Он никогда не видел его снаружи. Он никогда до сих пор не приезжал в Зомбей.

Фонари прорезали наполненную туманом темноту. Созвездия фонарей и свеч горели в бессчетных окнах. Уличные фонари, редкие на южном берегу, но распространенные в северобережье, отбрасывали теплый свет на холодные камни тротуаров.

Поверх всего светилась часовая башня. Стеклянная луна пробиралась по небу из крашеного стекла на каждом циферблате, освещенная сзади фонарями, служа маяком для барж, проплывавших ночью под мостом Скрипачей.

Семела привезла из на южный берег, в мешанину построенных друг на друге зданий. Дома вырастали отовсюду под неправильными углами, привязанные железными цепями или подпертые плавником, вколоченным в кирпи и гипс, чтобы не завалиться набок. Бесформенный хаос нависал над ними.

Роуни стало легче дышать. Он вдохнул полные легкие южнобережной пыли. Это успокаивало. Это был дом. Но он все еще оглядывался в поисках Башкиной лачуги, зная, что она может быть где угодно.

Механические копыта ритмично стучали по дороге. Несколько одиноких уличных фонарей освещали им путь.

– Мы около улицы Должников? – спросила Семела. – Мне кажется, что да, но нужно быть уверенной.

– Мы ее пересекаем, – сказал Роуни.

Семела дернула поводья вправо, и Горацио идеально повернул налево. Фургон едва не перевернулся. Роуни вцепился в козлы, чтобы не слететь, и все равно едва не слетел, когда фургон со скрежетом вновь встал на четыре колеса. Эсса и Томас злобно шипели внутри.

– Спасибо, – спокойно сказала Семела. – Теперь нам уже близко, да.

Роуни оглядел знакомые улицы и переулки, пытаясь определить, куда они направляются.

– Куда мы едем? – спросил он.

– Домой, – сказала Семела. Она проехала сквозь ворота моста Скрипачей. – То, что мы показываем тебе свой дом и пиглашаем остаться с нами, – это немало. Мы нечасто это делаем.

Они доехали до середины моста, и тут Семела рванула поводья и резко остановила фургон.

– Я не слышу никаких других колес или шагов, – сказала она, – но, пожалуйста, оглядись вокруг, нет ли здесь поблизости наблюдателей.

Роуни осмотрелся. Он увидел только туман и пустую дорогу. Окна лавок и домов по обе стороны моста были закыты и темны. Было очень поздно. Мост Скрипачей спал.

– Я никого не вижу, – доложил он.

– Это хорошо, – сказала Семела. Она завернула мула и фургон в маленький переулок, ведуий против течения. Потом она снова завернула и остановилась у неприметной каменной стены.

– Пожалуйста, открой дверь, ладно? – сказала она Роуни.

Роуни уставился в стену перед ними:

– Я не вижу ни одной двери, – сказал он.

– Я приглашаю тебя увидеть их, – сказала Семела, и он увидел. Он не мог понять, как пропустил их в первый раз.

Роуни слез, открыл засов на высоких воротах и открыл их. Семела въехала внутрь, и Роуни закрыл за ней створки. Оранжевое свечение угля в брюхе мула было единственным светом внутри. Роуни видел только каменные стены и старую солому.

Эсса неверным шагом вышла через заднюю дверь фургона.

– Дом, – сказала она. – Хорошо. Где-то здесь есть кровать, а не гамак, и я найду ее.

– Не так быстро, не так быстро, – сказал изнутри Томас. – Мы должны вернуть маски на места. Остальная разгрузка подождет до завтра, но о них надо как следует позаботиться, прежде чем кто-либо удалится на поиски кровати и простыней. Пожалуйста, покажи мальчику, куда отнести его собственную маску.

Эсса, пошатываясь и стоная, вошла обратно в фургон и вышла с грудой масок в руках. Среди них были лиса и великан, которого Роуни играл на сцене фургона.

– Вот, – пробормотала Эсса. – Возьми эти две и следуй за мной.

Роуни взял лису и великана, держа каждую маску одной рукой. Эсса взяла маску принцессы, маску героя и еще несколько. Она также держала в руках полумаску, которую Клок надел утром – это, казалось Роуни, было так давно, годы и столетия назад. С тех пор многое случилось.

Он прошел за Эссой через проход к железной лестнице. Лестница вела и вверх, и вниз.

– Мы идем наверх! – сказала Эсса откуда-то с вышины.

– А что внизу? – спросил Роуни. Они были на мосту Скрипачей, и Роуни не думал, что у моста может быть какое-то подземелье.

– Казармы, – сказала Эсса, – до самой центральной опора. Люди обычно наблюдали отсюда, не надвигаются ли пираты или что-то подобное, но теперь им все равно. В некоторых частых моста до сих пор есть тощие маленькие окошки, чтобы стрелять из них.

Роуни услышал, как какой-то механизм с лязгом проворачивается. Он почти слышал в шуме Башкины ноги. Он почти видел ее в темных тенях. Он почти чувствовал, как ее когти-пальцы открываются и закрываются. Он злился на башку за ее проклятья и птиц, за Клока, упавшего вниз и еще вниз, и он боялся Башки, и он был зол на себя за то, что боится ее, и недоволен собой за то, что заставил Башку быть недовольной им. Он смял все эти чувства в маленький и тяжелый комок глины у себя в груди и попытался не обращать на него внимания.

Лестница вела в огромное, высокое помещение. Шестеренки и пружины, гири и маятники заполняли его центр, медленно вращаясь и соприкасаясь. Ящики с мешаниной из ткани и деревянных поделок покрывали пол. Роуни видел открытые шкафы с костюмами, верстак с самыми разными инструментами и несколько книжных шкафов. Это так же ошеломляло, как и все остальное: Роуни никогда раньше не видел столько книг сразу.

Высоко над головой горели фонари, освещая огромные круги грязного стекла в четырех каменных стенах. Каждый угол показывал панораму города и половину серой луны. Зрелище было знакомым, только теперь Роуни наблюдал его с изнанки. Он смотрел во все глаза. Его челюсть отвисла. Он не заметил.

Он стоял внутри Часовой башни.

Картина II

– Сюда, – позвала Эсса через плечо. – Постарайся по пути не получить по голове какой-нибудь движущейся частью часов. – Роуни как в тумане пошел за ней.

Тут он увидел маски.

Они покрывали и стену выше по течению, и стену ниже по течению. Роуни видел героев и дам, злодеев и колдунов, сиделок и аристократов. Он видел маски животных из меха, перьев и щетинящихся зубами чешуйчатых шкурок ящериц. Большая часть была вырезана из дерева или вылеплена из гипса, но он также видел маски, сделанные из жести или полированной меди, блестящие в свете фонаря. Он видел тонкие, прозрачные маски из крыльев насекомых и хитина и дикие маски из ярких перьев. Он видел длинноносых мошенников и призраков. Сотни и сотни масок свисали с гвоздей на лесках, и каждая из них смотрела на Роуни, когда он смотрел на нее.

Эсса подвела его с пустому месту и свободному гвоздю:

– Великан висит здесь, – сказала она.

Роуни поглядел на гвоздь. Он был высоко, выше, чем он бы дотянулся. Эсса вручила ему длинный шест с крюком на конце. Он осторожно насадил маску на крюк, поднял ее до уровня гвоздя и зацепил за него.

– Хорошо, – сказала Эсса. – Лиса висит вон там, около книг. – Каким-то образом ей удалось показать рукой, ничего не уронив. – Ты сможешь ее найти. Кровати рядом с кладовой. Не стесняйся перекусить перед сном, если ты голоден, но не налегай особенно на сушеную рыбу, а то Томас будет блистать красноречием, повествуя о том, как мы помрем с голоду, если нам понадобится прятаться здесь несколько месяцев, что иногда случается.

Она пошла в противоположную сторону, продвигаясь вдоль стены выше по течению и развешивая свои маски. Роуни направился к книжным шкафам ниже по течению. Он поднырнул под качающуюся часть агрегата размером с дерево.

«Я внутри Часовой башни, – сказал он себе, все еще изумляясь. – Труппа живет внутри часов». Место, которое он знал всю жизнь, вывернулось наизнанку и стало загадочным и странным.

Что-то скреблось в его памяти и по этому поводу. Он не мог вспомнить, что же это было.

Маски смотрели на него пустыми глазницами или нарисованными глазами. Роуни попытался встретить их взгляд. Он хорошо играл в гляделки. В одном жилище с болвашками приходилось делать это хорошо. Но здесь было слишком много масок, чтобы поглядеть им в глаза, и ему приходилось смотреть прямо перед собой, чтобы часовой механизм не сделал из него отбивную. Эту игру в гляделки ему не выиграть.

Он нашел место для лисы. Оно было невысоко, поэтому ему не понадобилось пользоваться шестом, чтобы вернуть ее на место. Он повесил леску маски на гвоздь и прижал ее к стене.

Маска лисы зашевелилась. Она отошла от стены и потянула за леску, держащую ее. Потом она вернулась на место.

Роуни попятился и уставился на маску. Лиса оставалась на месте и смотрела на него. Роуни долго смотрел на нее. Он уже начал сомневаться, что вообще видел какое-то движение.

Он огляделся в поисках остальной труппы и увидел Семелу и Томаса, вдвоем несущих маску. Роуни не узнал ее. Она была высечена из камня, а вместо волос у нее были водоросли. Извилистые маски синего и коричневого покрывали ее лицо. Роуни последовал за двумя гоблинами к центру стены вверх по течению, куда они и повесили каменную маску.

– Это река, – сказала Семела. – Мы потеряли ее и уехали из Зомбея, чтобы отыскать.

Роуни поглядел на маску, гадая, двинется ли она. Она не двигалась, но выглядела так, как будто способна в любой момент зашевелиться.

– Маска реки? – спросил он.

– Нет, – сказала Семела. – Это река, но еще и маска. Нам нужно поговорить с рекой, дать ей лицо и имя, чтобы можно было попросить ее не затоплять нас наводнением. Так это начиналось. Это самая первая маска, которую я изготовила.

К ним присоединилась Эсса. Они все смотрели на самую старую маску, а она не шевелилась.

– Наше мастерство и призвание все еще накладывают некоторые обязательства, – сказал Томас. Он говорил тише, чем обычно. – Так было с самого начала, когда эти обязательства были основой мастерства. Не обращать внимания на цель – значит потерять остальное.

– Какие обязательства? – спросил Роуни, не отводя взгляда от маски, бывшей также и рекой.

– Говорить от лица города, – сказала Эсса. – Всего города. Северного берега, южного берега и всей длины моста Скрипачей между ними. – Она взяла деревянную коробку и открыла ее. Внутри был город, вырезанный из единого куска дерева в форме лица. Половина маски повторяла хаос южнобережья, а вторая унаследовала прямые линии северного берега. Переносицей была Часовая башня, где они стояли, и маленькие часы тикали в унисон с окружающей их башней.

– Ее сделала Нонни, – сказала Эсса, – так что это Нонни следовало бы открыть коробку и сказать: «Вуаля!» или, по крайней мере, сделать вуаля-образное выражение лица. Но ее здесь нет. Вуаля.

– Мы каждый раз вырезаем новую маску города, чтобы говорить от его лица, когда будет надвигаться наводнение, – сказала Семела. – Зомбей каждый раз новый, понимаешь ли.

– Так вот зачем вам нужен Роуэн? – спросил Роуни. – Говорить от лица города?

– Да, – сказала Семела. – Поэтому мы обучили его и пытаемся найти его. Поэтому все пытаются найти его.

– А кто тогда носит реку? – спросил Роуни.

– Никто, – сказал Томас. – Абсолютно никто. Река – это не та маска, которую можно надеть. Больше нет. Вместо этого она будет тебя носить. Она слишком стара и слишком сильна. Она заполнит актера, и он потонет в ней.

– Но она слушает, – сказала Семела. – Иногда она слушает. И она может послушать тебя, Роуни, если ты наденешь маску Зомбея. Попробуй.

– Я? – спросил Роуни.

– Ты, ответил Томас. – Мы учили твоего брата, как это делать, но ты и сам кое на что способен.

Роуни поднял маску города и аккуратно надел себе на лицо. Он протянул леску над ушами за голову. Через дырки для глаз он увидел, что остальные выжидающе на него смотрят. От этого у него зачесалась шея. Он попытался сглотнуть, но в горле пересохло.

– Повторяй за мной, – прошептал Томас. – Река Зомбея, старейший путь, прорезающий каньоны, услышь меня.

Роуни поглядел на огромную маску реки. Ее глаза были темны, и он ничего в них не видел. Он задумался, что случится, если он кинет в них камешек: сколько он пролетит и будет ли шлепок, когда он упадет. Он понимал, как кто-то может затонуть в этой маске – а маска даже не заметит, что кто-то утонул.

Он повторил:

– Река Зомбея, старейший путь, прорезающий каньоны, услышь меня.

Ничего не произошло, и потом тоже ничего не произошло.

– Ладно, – сказал Томас. – Не волнуйся. Твой брат должен справиться, а мы должны найти его. Или мы можем найти еще одного неизмененного актера, которого мэр еще не арестовал. – Он, наверно, хотел говорить ободряюще и с надеждой, но не преуспел. Роуни снял маску города и убрал ее в деревянную коробку.

– Почему вы не можете этого сделать? – спросил Роуни. Он чувствовал себя маленьким и опустошенным. Ему казалось, что он должен быть лучше, чем есть. – почему это должен быть кто-то неизмененный?

– Мы делали это, – сказал Томас. – Много раз. Но мы в настоящее время не принадлежим городу Зомбею и не можем говорить от лица места, где нам не рады. Возникает очень большое искушение просто сидеть в сторонке и наблюдать, как разгуливается наводнение, уж признаюсь тебе. Мы, отшлифовавшие свое мастерство до предела, неспособны выполнить миссию, породившую это искусство. Но я все еще люблю это недружелюбное место, и у нас все еще есть наши обязательства. Поэтому мы учим своему мастерству кого-то, кому здесь рады и кто чувствует себя, как дома, на обоих берегах и на мосту.

Роуни думал, что он именно такой человек, но, видимо, это было не так – или он чего-то не знал. Томас снял шляпу, вынул маску Железного императора и пошел вдоль стены, чтобы найти ему место. Он нашел его и повесил ее. Потом маска пошевелилась. Движение пробежало и по другим маскам, и все они начали бороться против удерживающих их лесок и гвоздей.