Текст книги "Осада (ЛП)"

Автор книги: Трой Деннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Он все еще работает? – Облегчение в голосе Имесфора было очевидным. – Вы это знаете?

Фаэриммы заключили весь Шараэдим в магическую мертвую стену, которая препятствовала любому путешествию или общению с Эвереской, и он был не единственным в комнате, кто задавался вопросом, был ли город все еще в руках эльфов. Агларел секунду поколебался, потом сделал поклон, столь незначительный, что он был едва заметен.

– Слава Кореллону! – Выдохнул Имесфор.

– Значит, вы поддерживаете связь с городом? – Спросила Лаэраль. – Вы не знаете, Хелбен там?

Агларел отвел взгляд.

– К сожалению, я не имею права отвечать на ваши вопросы, леди Серебряная Рука. – Ему удалось произнести это искренне извиняющимся тоном. – Эта информация будет доступна только нашим союзникам.

– Вашим союзникам! – Лаэраль закипела. – Как ты думаешь, кто сражался на твоей стороне?

– Если бы это был мой выбор, леди Серебряная Рука, я бы сказал вам, – ответил Агларел. – Ваш вклад не остался незамеченным нашим Высочайшим, но ваша преданность, очевидно, принадлежит Глубоководью, а Глубоководье не объявило себя нашим союзником.

– И мы не хотим, – сказал Брайан. – Глубоководье не поддастся тактике сильных рук. Никогда!

Агларел взглянул прямо на Брайана.

– Это не сильные руки. Сколько своих секретов Глубоководье откроет городу, который отказывается называть себя союзником?

– Мы не спрашиваем ни о каких ваших секретах, – сказала Лаэраль, стараясь говорить терпеливо. – Только простая вежливость.

– Шадовары оказывают вам всяческую любезность, леди Серебряная Рука, – сказал Агларел. – Вот что я здесь делаю. Именно Глубоководье ведет себя неучтиво – с подозрением воспринимает информацию, сообщенную добросовестно, отвергает наше предложение дружбы с высокомерными обвинениями в принуждении, позволяет гостю под крышей своего дворца называть Анклав Шейдов логовом лжецов и гадюк.

Агларел позволил своему взгляду на мгновение задержаться на Шторм Серебряной Руке, затем снова посмотрел на Пьергейрона.

– Вас предупредили об опасности теневого барьера. В наши намерения не входит вмешиваться в ваши собственные миссии. Если кто-то из ваших войск захочет пройти, мы будем рады послать эскорт, чтобы сделать это возможным.

– Наглые дьяволы! – разглагольствовал Брайан, то ли забывая, то ли игнорируя тот факт, что принц, очевидно, слышал каждое слово. – Они претендуют на контроль над зоной военных действий, нравится нам это или нет!

Агларел бросил взгляд в сторону Брайана, но предпочел проигнорировать вспышку гнева.

– Хотя мы сожалеем, что не сможем скоординировать наши усилия, Анклав Шейдов благодарит вас за эту аудиенцию.

Шадовар низко поклонился и повернулся к двери, чтобы уйти. Хотя Пьергейрон чувствовал, как взгляды эльфов и сестер Серебряных Рук обжигают его лоб, именно то, что, как он знал, его собратья-лорды оставляли невысказанным, больше всего давило на его разум. Как обычно, Мастер Меча Брайан сразу перешел к сути дела. Нравилось это Глубоководью и эльфам или нет, но шадовары взяли под свой контроль зону боевых действий. Чего Пьергейрон не понимал, так это почему они потрудились отправить посланника, чтобы сообщить об уже очевидном факте. Действительно ли они надеялись создать союз, или было что-то большее, что-то более широкое и более гнусное?

Был только один способ выяснить это. Пьергейрон выпрямился во весь рост и крикнул:

– принц Агларел!

К его чести, Агларел выглядел потрясенным, когда остановился и обернулся.

– Да, Лорд Паладинсон?

– Я не прогонял вас.

Принц выглядел так, словно сдерживал ответную улыбку.

– Конечно. Он склонил голову. – Прошу прощения. Пьергейрон поборол искушение оставить шадовара в почтительном положении. Дело было сделано.

– Принц Агларел, Глубоководье не отвергло вашего предложения. Это, казалось, застало принца врасплох.

– Значит, вы приняли его?

– Как я уже говорил, лорды обсудят этот вопрос позже.

– Это то же самое, что отвергнуть его, – сказал Агларел. – Как я уже говорил, совет должен быть создан немедленно.

– Значит, вы ожидаете, что скоро что-то произойдет, – сказал Пьергейрон. – Возможно, Глубоководью и Эвереске следует отвести наши армии.

Наконец серебряные глаза Агларела удивленно блеснули.

– Отвести?

– Немедленно, – подтвердил Пьергейрон. – Мы, конечно, не хотели бы вмешиваться в планы вашего города.

Агларел на мгновение задумался, затем опустил взгляд.

– Мы не собираемся прогонять вас с поля боя, – сказал он. – Позвольте мне посоветоваться с анклавом.

Пьергейрон улыбнулся.

– Конечно.

Грациозным взмахом руки он отпустил принца.

– Берите столько времени, сколько вам нужно. Мы будем.

– Да, – сказал Агларел, – я совершенно уверен, что вы это сделаете.

Принц ответил на улыбку Открытого Лорда, затем снова поклонился и, учтиво взмахнув темным плащом, повернулся, чтобы уйти.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

9 Миртула, Год Дикой Магии (1372 по Л.Д.)

Как и многое в Анклаве Шейдов, Вилла Дузари поразила Галаэрона, как памятник очарованию темноты и красоты, видимой лишь наполовину. Ворота открывались в круглый двор, вымощенный серым жемчугом – не совсем камнем, но и не совсем стеклом. В центре стоял небольшой фонтан, из которого вода бурлила в черный бассейн. Колоннада, окружавшая ограду, была глубокой и затененной, с девятью арочными дверными проемами, открывающимися внутрь дома, как входы в пещеру. Перед каждой колонной лежала одна из драгоценных урн, которые богатые шадовары использовали для украшения, с отверстием, выбитым в одной стороне, чтобы магические брызги тени булькали бесформенным потоком.

– Жаль, – пророкотал Арис.

У ворот не было перемычки, так что каменному гиганту не нужно было нагибаться, когда он входил во двор. Он опустился на колени и осторожно зажал одну из урн между большим и указательным пальцами.

– Кто мог сделать такое?

– Знак траура, – объяснил их проводник Хадрун.

Стройный человек, одетый в развевающуюся черную мантию, он был окутан таким количеством теневой магии, что временами казалось, будто он исчезает в своей собственной темной ауре. Он использовал черный посох в своей руке, чтобы указать на наполовину законченную статую под рукой Ариса и сказал:

– Ваша работа подходящего качества, и никто не будет возражать, если вы замените их своими собственными скульптурами.

Великан кивнул.

– Это будет моей привилегией.

– В самом деле, это всегда привилегия гостя – приумножать богатство хозяина произведениями искусства, – сказал Малик.

Он сел на край центральной чаши и вызвал неодобрительный хмурый взгляд Хадруна, зачерпывая руками воду в рот.

– Не угодно ли вам как-нибудь пожить в моём доме? … когда Единый даст мне средства на его покупку.

– А до тех пор, я надеюсь на Высочайшего, ты найдешь этот подходящим – сказал Хадрун.

Он снял ковш с крючка и многозначительно протянул его Малику.

– Считай, что это твой дом.

– В самом деле? Не обращая внимания на ковш, Малик вытер руки о тунику и окинул двор оценивающим взглядом. – Здесь немного тесновато для Кельды, но ...

– Боюсь, твоя лошадь должна остаться в конюшне, – фыркнул Хадрун.

Он повернулся к Арису и обвел посохом двор.

– Это будут апартаменты Ариса. Подойдет? Мы можем построить крышу, но пространство так близко к дворцу стоит дорого. За пределами самого большого зала ни одно здание в этом районе не является достаточно большим для вас.

– Мне не нужна крыша, спасибо.

Арис изучал местность с растущим чувством дискомфорта, затем попытался скрыть свое разочарование и сказал:

– Здесь достаточно места, чтобы я мог поспать.

– Не бойтесь, мой большой друг – сказал Хадрун. – Сон – это все, что вам здесь нужно. Высочайший объявил, что вы можете держать свою мастерскую в доме товаров, где вы остановились. Он был совершенно очарован вашим описанием битвы Эсканора.

Это действительно вызвало улыбку у мрачного великана.

– Тогда он получит его, когда я закончу.

– Арис наполнит город своей работой, если ты ему позволишь – сказал Галаэрон, подходя к Хадруну.

– Когда же я начну свои занятия с Высочайшим?

Хадрун провел черным ногтем большого пальца по глубоко вытертой бороздке возле головки своего посоха.

– Я подумал, что сначала ты захочешь устроиться поудобнее в своем новом доме.

– Тебе понадобилось десять дней, чтобы найти это место, – сказал Галаэрон. – Я не могу терять времени.

– Высочайший был занят войной – янтарные глаза Хадруна горели. – Я уверен, что ты понимаешь.

– Насколько я понимаю, он сказал, что научит меня управлять своей тенью – сказал Галаэрон, – и что ты прогоняешь меня каждый раз, когда я появляюсь.

 Посох Хадруна поднялся, как будто он мог ударить Галаэрона, который почувствовал, как рука Валы сжала его предплечье.

– Галаэрон, возьми себя в руки!

Она впилась пальцами в его запястье и повернула, заставляя его разжать руку и выпустить рукоять, которую он не осознавал, что сжимает.

–Если он не хочет, чтобы ты видел Высочайшего, то обнажить меч – это как раз то оправдание, которое ему нужно, чтобы ты никогда этого не делал. – Хадрун слабо улыбнулся Вале.

– Я хочу, чтобы он учился у Высочайшего – сказал он. – Как и все мы.

Двигаясь медленнее, он взмахнул посохом над их головами и направил острие на ворота, где темноволосая женщина, одетая в одеяние и вуаль бединского народа пустыни, пыталась прокрасться во двор. Судя по ее подведенным краской глазам – все, что мог видеть Галаэрон – она была немного старше Валы и не так смугла, как шадовары.

– Эй, ты там, – сказал Хадрун. – Ты знаешь, что мы делаем с ворами в этом городе?

В глазах женщины мелькнула легкая усмешка, затем она выпрямилась.

– Насколько я могу судить, вы их укрываете.

Она говорила на общем языке без малейшего намека на бединский акцент. Она встретилась взглядом с Хадруном и пересекла двор, серебряная арфа с луной, приколотая к ее воротнику, становилась все более видимой, по мере ее приближения.

– Я ищу того, кто, по слухам, водит компанию с этими людьми.

Она посмотрела на Галаэрона и Валу так, словно они не заслуживали чести ее взгляда, затем перевела взгляд мимо коленной чашечки Ариса в темную глубину колоннады. Галаэрон ничуть не удивился, обнаружив, что Малик исчез. Маленький человек обладал удивительной способностью к скрытности, и он достаточно часто упоминал о своих неприятностях с неким арфистом, чтобы Галаэрон догадался, кто это. Вала поймала его взгляд и едва подняла бровь. Он сжал пальцы в знак того, чтобы подождать, и бединка-арфист отвернулась, делая вид, что ничего не видит.

Если Хадрун и заметил осторожность женщины, то хорошо это скрыл.

– Как ты попала в Анклав Шейдов? – Ее темные брови изогнулись.

– Как обычно, – ответила она. – Я служила принцам Кларибернусу и Бреннусу в качестве проводника по пустыне, должность которого была устроена в Глубоководье через Лаэраль Серебряную Руку и принца Агларела. Если есть закрытые районы, они не сообщили мне о них, когда привезли меня в город.

– Район не закрыт, – пояснил Хадрун, – но он хорошо охраняется.

– И вы знаете всех, кто входит?

– Да – ответил Хадрун.

В глазах женщины мелькнул огонек, и она сказала:

– Думаю, что нет. Галаэрону она сразу понравилась.

– Руха, – сказал он, – искать Малика с нами – пустая трата времени. Вряд ли он из тех, кого долго приветствует мудрая компания.

Ведьма обратила свой насмешливый взгляд на Галаэрона и сказала:

– Если ты знаешь, кто я, то должен также знать, что меня не так легко одурачить. Я нашла его лошадь на конюшне.

Маленькая золотая цепочка выпала из рукава в ее ладонь, хотя это было сделано так ловко, что Галаэрон сомневался, что кто-то еще заметил.

– Жаль, она была такой прекрасной лошадью.

– Арфистская мегера! – закричал Малик. – Что ты сделала с моей Кельдой?

Маленький человечек выскочил из тени за ее спиной, с камнем в перевязи и поднятой для атаки рукой. Руха ловко развернулась, держа перед собой золотую цепь и произнося обычное заклинание заточения. Галаэрон был уже на полпути к развороту. Он рассчитал время, чтобы заклинание закончилось в тот же миг, что и заклинание Рухи, и молния теневой магии пронзила его тело, холодная и вибрирующая, достаточно острая, чтобы ужалить кости. Шнур темной магии спиралью поднялся по телу Рухи, связывая ее колени друг с другом и руки по бокам, затем золотая цепь исчезла из ее рук и появилась в руках Галаэрона. Малик выпустил камень из пращи. Галаэрон быстро дернул цепь и оттолкнул Руху в сторону. Камень пролетел мимо, ударив Хадруна прямо в грудь. Сенешаль едва заметно вздрогнул, но глаза Малика так выпучились, что, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

– Ваше Темнейшество, тысяча извинений! – воскликнул он. – Но ведь человек имеет право защищаться…

– Довольно! – Хадрун опустил посох на Малика.

Галаэрон выругался себе под нос и поднял руку, чтобы сотворить еще одно заклинание, но Вала шлепнула его по вытянутой руке.

– Ты с ума сошел?

Но Хадрун произнес какое-то слово, и крошечная сфера тени вылетела из наконечника и ударилась о землю у ног Малика. Он вскрикнул и попытался отпрыгнуть, но темный круг под ним расширился. Когда он спустился, то провалился, как в яму. Темный круг втянулся в себя и исчез из виду. Арис, наблюдавший за всем этим издалека, застонал и опустился на колено, его большая рука уже потянулась к Хадруну. Сенешаль поднял свой посох над головой и поймал середину руки великана на его кончик.

– Не на что сердиться, Арис. Твой друг скоро вернется. Он лучший.

Арис убрал часть веса своей руки с посоха, но постарался, чтобы его

голос звучал угрожающе.

– Я обязан ему своей жизнью.

– Сегодня не нужно платить, мой большой друг – сказал Хадрун, опуская посох. – Мне просто нужно было время, чтобы все уладить.

Он подошел к тому месту, откуда исчез Малик, и жестом велел Галаэрону привести Руху.

– Поскольку вы все, кажется, знаете друг друга, не будете ли вы так любезны просветить меня?

Руха кинула на Галаэрона свирепый взгляд, а затем, все еще держа руки связанными темной нитью магии, сказала:

– У меня нет никаких дел ни с эльфом, ни с его блудницей.

– Блудница? – Вскрикнула Вала. – Я никогда не брала меди!

Она потянулась за своим темным мечом и двинулась вперед, но остановилась, предупреждающе опустив черный посох Хадруна.

– Давай покончим с этим без кровопролития, ладно? – Он повернулся к Рухе и спросил: – Что тебе нужно от Малика?

– Отвезти его в Сумеречный Зал, чтобы он ответил за свои преступления.

– Какие именно?

– Больше убийств, чем я могу сосчитать, но включая убийство Ринды и Гвидиона, хранителей злого Циринишада, и кражу той самой грязной книги, – сказала Руха. – Если шадовары действительно хотят быть добрыми союзниками народов Фаэруна, как они утверждают, ты освободишь меня и выдашь этого негодяя.

– Уверяю вас, наше желание искренне, – сказал Хадрун, – но я не знал, что арфисты контролируют так много народов.

– Мы никого не контролируем, – призналась Руха, – но влияем на многих.

– Различие, которое мы, шадовары, тоже понимаем – сказал Хадрун, вежливо улыбаясь.

В отличие от ухмылок принцев и большинства повелителей теней, его рот не был полон присущих аристократам клыков.

– Мы также знаем, что в каждом споре есть две стороны. Галаэрон, что скажешь? Что бы ты посоветовал Высочайшему в этом вопросе?

Галаэрон рассматривал Хадруна, ссылаясь на свою неприязнь к этому человеку, потом сказал:

– Я знаю, что ты хотел бы услышать.

– Так ли это? Хадрун приподнял бровь. – Скажи мне.

– Ты думаешь, я так далеко ушел в свою тень?

Вала схватила его за руку.

– Галаэрон …

– Я знаю, что правильно – сказал он, стряхивая ее. – Я не предам верного товарища ради доступа во дворец.

– Галаэрон, Хадрун не просит тебя никого предавать, – сказала Вала.

– Я только прошу правды – сказал Хадрун. – Если ты этого не видишь, значит, ты во власти своей тени.

Оставив Галаэрона кипеть от злости, Хадрун повернулся и вытянул шею, глядя на Ариса.

– Что бы ты сказал Высочайшему, друг мой?

Стоя на коленях у фонтана, великан по-прежнему нависал над шадоваром на половину своего роста.

– Это правда, что Малик служит злому богу – сказал Арис, – но я обязан ему жизнью и обязан честью стоять рядом с ним против любого врага.

Хадрун посмотрел на Валу.

– А ты?

– Если бы не он, меня бы здесь не было.

Галаэрону все еще было трудно поверить, что Хадруна действительно интересует его мнение, но у него не было другого выбора, кроме как довериться мнению Валы. Он не чувствовал, что находится в объятиях своей тени, но и в момент соединения не чувствовал. И он только что произнес заклинание.

– Я тоже, – согласился Галаэрон. – Он спас нас всех.

– По своим собственным причинам, – вмешалась Руха. – Он выставил тебя дураком, как сейчас выставляет ими шадовар.

Глаза Хадруна вспыхнули. – Вы не поможете своему делу, пытаясь настроить против нас мнение наших гостей, арфистка.

– Правда – это не яд.

Хотя Руха говорила с Хадруном, она смотрела на Галаэрона.

– Ты ведь из Эверески, не так ли, Галаэрон?

Глаза Рухи сузились.

– Сколько времени прошло с тех пор, как ты в последний раз был за пределами этого городского мрака?

Галаэрон нахмурился, гадая, чего добивается ведьма.

– И что, если так? – спросила Вала– Не то чтобы это твое дело, но больше десяти дней.

Даже тяжелая вуаль Рухи не могла скрыть ее ухмылки.

– Что? – спросил Галаэрон.

Ведьма посмотрела на Хадруна. Он посмотрел на нее янтарным

пламенем, затем повернулся к Галаэрону и сказал:

– Анклав движется.

– Движется? – эхом отозвался Галаэрон. – Он всегда движется.

– Глубже в пустыню, – уточнил Хадрун. – Подальше от Эверески. Вот почему…

– Предатели! – Галаэрон рванулся к сенешалю, но тяжело упал с Валой на спине. – Ты же обещал!

– И мы сдержим свое обещание – сказал Хадрун. Теневой барьер отрезал фаэриммов от Плетения. В конце концов, они истощат оставшуюся у них магию, но это займет время, Галаэрон, много месяцев. Ты знаешь лучше, чем кто-либо, что мы не осмелимся напасть, пока они не истощат свои силы и не начнут голодать, и не станут слишком слабыми, чтобы защищаться.

– Значит, ты покидаешь Эвереску только на некоторое время? – спросила Руха на удивление циничным тоном. – О да, в этом есть большой смысл.

Хадрун опустился на колени перед Галаэроном, который не сопротивлялся только потому, что знал, как легко Вала может задушить его, когда рука уже обхватила его горло.

– Мы не оставляем Эвереску – сказал Хадрун, – но сейчас ситуация стабильна, и мы должны думать и о наших собственных нуждах.

– Когда ты собирался мне сказать? – спросил Галаэрон.

Хадрун заколебался и отвел взгляд.

– Это справедливый вопрос, – сказала Вала.

Хадрун испустил усталый вздох. – Как пожелаете, – сказал он. – Высочайший считает…

В этот момент позади сенешаля появился Малик, вылезая из круга тени, как кошка из колодца. Он испустил душераздирающий крик и пробежал полдюжины шагов через двор, прежде чем наткнулся на ладонь Ариса и остановился, чтобы посмотреть, где он. Наполовину распустив тюрбан, Малик развернулся к Хадруну и сказал:

– Если бы ты знал, что у меня за сердце, ты бы не подумал, что это смешно, совсем нет.

Казалось, все забыли про Руху, Малик направился к сенешалю, грозя пальцем.

– Тебе повезло, что я не умер там от страха, а то Высочайший бы навещал тебя в аду в тысячу раз хуже, или так смеялся над моей несчастной судьбой, что расколол свои гнилые бока. Это последнее признание, вынужденное проклятием истины Мистры, казалось, погасило в нем огонь. Малик с минуту разглядывал сцену во дворе, потом скользнул к беспомощной Рухе и провел ногой по ее голени.

– Ведьма! Что ты сделала с моей Кельдой?

Глаза Рухи вспыхнули, но больше она не выказала никаких признаков боли. – Почему ты больше заботишься о своей лошади, чем о своих друзьях?

– Потому что моя лошадь более предана, – ответил Малик.

Он сунул руку под мантию и вытащил изогнутый кинжал. – А теперь отвечай, или твоя смерть будет еще более мучительной!

– Нет! – Вала и Галаэрон были не единственными, кто прокричал это, но именно посох Хадруна опустился на запястья маленького человека и выбил кинжал из его рук.

– Не здесь – сказал шадовар. – Убийство так же запрещено в Анклаве Шейдов, как и в Глубоководье или Долине Теней.

Он бросил многозначительный взгляд на Малика. – И наше правосудие быстрее.

– Тогда у тебя нет выбора, – пожаловался Малик. – Ведьма не уйдет отсюда, пока я не умру!

– Или станешь моим пленником, – уточнила Руха.

– Этого мы никогда не допустим – предупредил Арис.

Хадрун на мгновение задумался, потом устало покачал головой. – Ты ставишь Анклав Шейдов в трудное положение, арфистка. Либо мы укрываем этого негодяя против вас, либо позволяем вам нарушать нашу гостевую охрану.

– Нет причин беспокоиться об этом, – сказал Галаэрон, свирепо глядя на Хадруна. – Мы уезжаем в течение часа.

Хадрун некоторое время изучал Галаэрона, затем кивнул. – Это ваша привилегия, конечно, но пока вы или кто-либо из ваших друзей остается в Аанклаве Шейдов, Малик находится под защитой, как наш гость, и не может быть убит или взят в плен.

– Ты действительно укрываешь убийцу? – спросила Руха.

– Он никого здесь не убивал – сказал Хадрун. – Он прикоснулся посохом к ее связке, и волшебный шнур растворился. – И ты тоже. Тот же закон, что охраняет его, охраняет и тебя. И если с кем-нибудь из вас случится несчастье, мы будем знать, кого казнить.

Хадрун снова бросил предостерегающий взгляд на Малика.

– Я могу остаться? – спросила Руха.

– В этом самом доме. – Хадрун, казалось, не мог удержаться от ухмылки. – Анклав Шейдов никогда не хотел бы, чтобы говорили, что мы затрудняем привлечение убийцы к ответственности.

– Ответственность? – Малик усмехнулся. – Ты даже не представляешь, на что обрекаешь меня!

– Ненадолго – сказал Галаэрон. Он хмуро посмотрел на Валу. – Если, конечно, ты от меня отвяжешься. Вала с сомнением посмотрела на него. – Ты не собираешься нападать?

– Я ухожу, – сказал Галаэрон. – Я собираюсь вернуться в Эвереску. Хадрун жестом отпустил Валу и протянул ей руку. – Если ты этого хочешь, но завтра Высочайший будет очень разочарован.

Галаэрон проигнорировал его руку и встал сам.

– Он сделает то что обещал, – настаивал Хадрун. – Он хотел объяснить тебе, почему город перемещается. Вот почему я ничего не сказал.

Несмотря на его слова, Галаэрон не сделал ни шага к воротам.

– Завтра?

Хадрун кивнул.

– Он хотел бы поскорее расстаться с тобой. Все будет объяснено.

Галаэрон повернулся к Вале

– Еще один день? – Она оглядела виллу и пожала плечами. – А чему это может повредить?

Люди снова принялись за дело, карабкаясь по горе Малигриса, стоя на коленях, стоя и снова стоя на коленях перед его пещерой, скандируя, распевая, унижаясь, умоляя его о милости. Это было нытье. Он сказал Намирре, что не хочет, чтобы члены культа слонялись вокруг его логова, но разве млекопитающее слушает? Что Малигрису следовало бы сделать, так это забраться наверх и убежать, но тогда ему придется выйти и что-нибудь съесть, а ему просто не хотелось есть. Драколичи нуждались в пище только для того, чтобы перезарядить свое дыхательное оружие, а Малигрис не разряжал свое (даже не покидал своего логова) больше года, или так Намирра сказал ему в последний раз, когда некромант соизволил посетить его.

Что-то живое, что-то человеческое появилось в тени рядом с его платиновой кучей номер три. Горькое чувство возмущения, поднимающееся, чтобы заполнить его пустую грудную клетку, Малигрис повернул свой большой рогатый череп в сторону вторжения. Неужели теплокровные не оставят ему даже его уединения? Пара еле различимых силуэтов поднялась из темноты, не столько вынырнув из нее, сколько отделившись от нее, и повернулась в его сторону.

Малигрис не знал, как млекопитающие обошли его телепортационные ловушки, или как они избежали активации его волшебной тревоги. Но он знал, что может вынести только это, и что это вторжение в его логово было последним оскорблением. Он открыл пасть и выпустил молнию. В трескучей вспышке, заполнившей пещеру, он мельком увидел пару смуглых людей в темных одеждах, которые катились по его кладу и врезались головой в стену. Они рухнули среди его бриллиантов и лежали там, обгоревшие, дымящиеся и, на удивление, более или менее живые.

Малигрис продолжал смотреть в их сторону. Когда Намирра превратил его в драколича, он стал остро ощущать все живое в пределах размаха своих крыльев, и он знал, что два человека были тяжело ранены. Млекопитающие были хрупкими, так что, казалось, они все равно умрут в течение нескольких часов, и он не собирался тратить на них еще одну дыхательную атаку. Если он сдержится, то у него еще останется два хороших удара молнии, прежде чем ему придется покинуть свое логово и поесть.

Но пара не исчезла. Вместо этого в течение следующего часа они становились все сильнее, сначала ползая за грудой золотых монет, сплавленных в твердый ком жаром его молнии, затем прячась там и приходя в себя с каждой минутой, разговаривая друг с другом на каком-то древнем человеческом языке, которого даже Малигрис никогда раньше не слышал. Это было величайшее оскорбление для теплокровных – не испугаться настолько, чтобы убежать или, по крайней мере, спрятаться в тишине. Малигрис разорвал бы их на куски, если бы за последний год его безжизненный скелет не провалился по позвоночник в свое гнездо из сапфиров, и он просто не хотел покидать такую удобную постель. Голос, глубокий и гулкий, по крайней мере по человеческим меркам, выкрикнул на общем языке:

– Могущественнейший Малигрис, нет необходимости нападать. Мы пришли с миром.

– Если вы пришли с миром, то почему прячетесь за грудами моих сокровищ, как охотники на драконов и похитители сокровищ?

Мягкое звяканье эхом отразилось от стен, когда пара поднялась из своих укрытий. Они шагнули в поле зрения, оказавшись воином и жрецом, оба одетые в расплавленные остатки каких–то стеклянных, блестящих черных доспехов. Малигрис снова поразил их.

На этот раз его электрическая ярость пригвоздила их к стене и держала там, окоченевшие и дымящиеся, стальные глаза воина и бронзовые глаза жреца светились, как магический свет. Их блестящие доспехи стекали с тел ручейками и собирались у ног черными лужами. Их смуглая плоть таяла и сгорала на груди, обнажая черные органы и темные кости под ними. Их пятки и кулаки бились о каменную стену, превращаясь в месиво. Они все еще были живы, когда Малигрис выбежал, запыхавшись, – обмякшие, как пугала, воняющие обугленной плотью и местами голые до костей, но живые. Они упали на пол и лежали там, стеная, в течение получаса, пока, наконец, не набрались достаточно сил, чтобы восстановиться за грудами сокровищ, как это было в предыдущий раз.

Интересно. Это было первое, что интересовало Малигриса с тех пор, как Намирра убил его подругу, Вериантраксу, в бессмысленном нападении на крепости. Нападении, навязанном им нечестивой магией Намирры. Малигрис отыскал свои ноги под гнездом из сапфиров и приказал им служить. Он вылез из камней и, стуча лишенными плоти костями, направился через пещеру туда, где, съежившись, лежали два человека. Нет, не съежившись.

Они сидели, прислонившись к стене, и смотрели на него своими маленькими расплавленными глазками, даже не дрожа. Обугленные кости грудной клетки, которые были обнажены всего несколько мгновений назад, уже были покрыты темной плотью, и шрамы исчезали даже от этого. Малигрис схватил по одному в каждую клешню, затем с изумлением наблюдал, как их раздробленные руки и ноги вернулись к своей нормальной форме.

– Что вы за люди, которые исцеляются, как тролли? – требовательно спросил он.

– Мы – принцы Анклава Шейдов – сказал бронзовоглазый. – Я – Кларибернус. Мой брат – Бреннус.

– Вы думаете, ваши имена имеют для меня значение? Твое высокомерие невыносимо!

Малигрис сжал того, что называл себя Кларибернусом, и с удовольствием услышал треск ломающихся костей. Он почувствовал, как тело обмякло в его руке, но это был единственный способ узнать, что млекопитающее испытывает боль. Он повернул костлявую морду к тому, у кого были стальные глаза.

– Я спросил, что ты, а не кто.

– Мы называем себя шадоварами – сказал этот. На нашем языке это означает «из тени».

– А, тогда вы шейды. – сказал Малигрис.

Тени были двуногими млекопитающими, которые обменивали свои души на теневую сущность. При свете дня они казались нормальными людьми, но по мере того, как свет тускнел, они становились сильнее.

– Теперь я понимаю. За свои столетия я встречал несколько шейдов. Удовлетворив любопытство, он сжал пальцы, чтобы раздавить их… И

 почувствовал, как его когти сомкнулись в воздухе. Он ощутил, как незваные гости появились у него за спиной, и, обернувшись, увидел, что из тени перед его гнездом выходит сталеглазый. Другой, с раздавленным телом, лежал в углублении сверху. Они были между ним и его филактерией.

– Мы с Кларибернусом – шейды, – сказал тот, что со стальными глазами. – Но не все шадовары – шейды, и не все шейды – шадовары. Шадовар – это гражданин Анклава Шейдов. Я вижу твою игру.

Малигрис двинулся вперед, его огромный хвост, размахивая взад и вперед, выбрасывал в темный воздух целые горы монет.

– Тогда попробуй сыграть. Так или иначе, в конце концов, я получу удовольствие.

Сталеглазый, Бреннус, поднял руку и сказал:

– Мы здесь не для того, чтобы нападать на тебя, но и ты больше не нападешь на нас.

Малигрис остановился, но не потому, что человек приказал, он этого не сделал, а потому, что обнаружил, что фыркает от смеха.

– Ты угрожаешь мне? – Крошечные стрелы молний заплясали вокруг дыры на месте носа. – Правда?

– Мы не угрожаем. —

Это произнес тот, которого раздавил Малигрис. Он уже достаточно исцелился, чтобы сидеть прямо.

– Мы пришли поговорить.

– Поговорить? – Драколич присел на корточки и махнул когтем в пол перед собой. – Очень хорошо, вы можете преподнести свои подарки.

Два человека, шадовары, глянули друг на друга, затем Бреннус сказал: – Мы принесли не подарки.

– Никаких подарков? – ахнул Малигрис. – Еще интереснее. Обидно, но интересно. Как ты можешь просить без подарков? Как ты можешь унижаться, когда тебе нечего предложить?

– Мы здесь не для того, чтобы просить милостыню – сказал Кларибернус.

Он встал, так скоро после того, как его раздавили, и, прихрамывая, подошел к своему спутнику. – Но Анклав Шейдов действительно кое-что предлагает.

Малигрис почувствовал приближение Намирры в логове и повернулся ко входу. Некромант, лысеющая и морщинистая фигура даже по меркам млекопитающих, уже был внутри, шагая по золотому проходу между аккуратно сложенными чашами Малигриса.

– Вы, теплокровные! – прошипел он. – Вы все думаете, что мое логово – проходной двор?