Текст книги "Осада (ЛП)"

Автор книги: Трой Деннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Да, я в этом уверен, – ответил Галаэрон, удивленный холодностью собственного голоса. – У него есть на то веские причины.

Брови Донефа приподнялись, и Руха сказала:

– Это связано с нашим визитом.

Она полуобернулась, чтобы помахать Арису.

– А это…

– Арис из Тысячи Лиц, – закончил Донеф. Он сделал паузу и низко поклонился. – Когда дворец будет закончен, Мирмин собирается выставить одну из твоих работ, «Спуск Армии Теней», здесь, в вестибюле.

– Она знает? – У великана отвисла челюсть. – Как она ее получила?

Донеф восторженно улыбнулся.

– Подарок от принца Ривалена, конечно.

Верховный Страж повел их по величественному боковому коридору к двум хорошо охраняемым двойным дверям, и сердце Галаэрона упало. Он уже видел, что Ривален и его дары завоевали сердца кормирцев, что у него нет никаких шансов завоевать доверие Алусейр. Скоро он либо умрет, либо вернется в анклав, и, увидев, как близко его «теневое я» подошло к тому, чтобы убить Ариса, он понял, что выберет. Он не хотел ничего больше, чем использовать свою теневую магию, чтобы отправить послание Вале и извиниться за то, как он расстался, дать ей понять, что, по крайней мере, в конце концов, он пришел в себя и умер, думая о ней. И еще ему хотелось извиниться перед Такари Лунноснежной за то, что отказался от ее предложения. Он всегда знал на каком-то глубинном уровне, что они были духовной парой, и поэтому предполагал, что она всегда будет с ним, но, когда он решил помочь Вале вместо нее в последней битве против Вулгрета, он ранил ее глубже, чем мог бы любой лич. Он знал, что между ними не может быть ничего, кроме боли. Всю оставшуюся жизнь, когда бы она ни думала о нем, это будет наполнять ее чувством предательства и потери. Как он мог быть таким трусом? Возможно, на его сердце всегда лежала тень из-за страха последовать за ней, потому что, пытаясь избежать собственной боли, он причинял ее другим. Конечно, отец никогда не отворачивался от своих чувств. Он полюбил Моргвейс полностью с того момента, как встретил ее, все годы, что они прожили вместе в Эвереске, и все годы, что она жила отдельно в Высоком Лесу, и, если ее отсутствие причиняло ему боль, их любовь давала ему силы переносить это без горечи или сожаления.

Они подошли к двойным дверям, и их сразу впустили. Арису пришлось сгорбить плечи, чтобы протиснуться через этот вход, но внутри находился официальный зал для аудиенций дворца, с арочным потолком, достаточно высоким, чтобы гигант мог выпрямиться во весь рост, пока шел по центру прохода. На приподнятом троне в дальнем конце сидела поразительная женщина с дубово-карими глазами и янтарными волосами, положив одну руку на колено и беседуя с огромным шадоваром рядом. Даже если бы Галаэрон не видел золотых глаз и церемониальных клыков этого человека, он узнал бы принца Ривалена по его огромным плечам и узкой талии. Рядом с троном и немного позади него стоял пожилой, усталого вида человек в просторном одеянии и с длинной белой бородой, который мог быть только королевским волшебником Кормира, Вангердагастом. Рядом с ним стоял последний член маленькой группы, статная женщина с темными волосами и глазами голубыми, как горное озеро. Донеф остановился напротив трона и представил Галаэрона и его спутников, представив женщину на троне как Стального регента Кормира, принцессу Алусейр Обарскир, а ту, что стояла рядом, как Мирмин Ллал, королевскую владычицу Арабеля. Когда ей представили Ариса, глаза Мирмин сверкнули, показав золотые искорки, почти как у эльфа.

– Я большая поклонница вашей работы, мастер Арис.

Она указала на Ривалена, который изучал группу с вымученной улыбкой, и сказала:

– Принц подарил мне «Спуск Армии Теней». Я намерена выставить его на видном месте в вестибюле.

– Это будет честью для меня – сказал Арис с привычной непринужденностью. – Я только надеюсь, что это воздаст должное вашему дворцу.

– Это сделает мой дворец – сказала она. – То, как вы передаете ощущение стремительного спуска армии, используя крылья везераба для поддержки анклава, – это чистая магия. Но я нахожу намек на угрозу в том, как всадники расходятся веером внизу, как будто вы находите приход шадовар немного пугающим.

– Вы очень проницательны, миледи.

Арис взглянул в сторону Ривалена, а затем добавил:

– Если бы я сделал ту же самую скульптуру сегодня, в ней было бы больше, чем намек на угрозу.

– Действительно? – Мирмин нахмурилась. – У меня сложилось впечатление, что вы вполне довольны жизнью в городе шейдов.

– Как и мы, – спокойно сказал Ривален, – но мы понимаем, какими темпераментными могут быть художники. Если бы Арис был несчастлив, мы бы с радостью отправили его куда угодно. Ему не нужно было идти в пустыню с этими ворами.

– Не мы воры в этой комнате, – начал Галаэрон, – а Шадовары.

– Мирмин не просила тебя говорить – сказала принцесса Алусейр, поднимая руку, чтобы прервать его. Она подвинулась на краешек стула и обратилась к Ривалену:

– Так что же они украли? – Вангердагаст положил руку ей на плечо. – Принцесса, это дело не имеет никакого отношения к Кормиру.

Алусейр нахмурилась.

– Они сейчас в Кормире, Ванги. – Ее взгляд на мгновение скользнул в сторону Мирмин Ллал, затем снова обратился к принцу Ривалену. – По крайней мере, я думаю, что это все еще Кормир.

– Шейд не признает никаких других притязаний на Арабель, – сказал Ривален, не поддаваясь на приманку, – и мы, конечно, будем очень благодарны, если вы вернете этих воров в Анклав Шейдов для суда Высочайшего.

Алусейр продолжала наблюдать за принцем, и Галаэрон начал понимать, что в Арабеле происходит нечто большее, чем восстановление города. Или, по крайней мере, этого опасалась Стальной Регент.

– Должна ли я спросить еще раз, принц? – спросила Алусейр. – Что они украли?

Ривален на мгновение заколебался, затем указал на темное одеяло, накинутое на плечо Ариса.

– Начнем с теневого покрова. А еще летающий диск и везераб... это то о чем мне известно.

Алусейр посмотрела на Руху.

– Это правда?

– По своей сути – сказала она. – Я не была…

– На самом деле, – настаивал Ривален. – Вы все были частью плана с самого начала. Малик во всем признался.

– Малик? – спросила Алусейр. – Может быть, это Малик эль Сами ин Насер, Серафим Лжи?

– Ривален кивнул. – Презренный маленький человек, но хорошо известно, что проклятие Мистры не позволяет ему лгать. – Он посмотрел в сторону Галаэрона и усмехнулся. – Он был с Галаэроном, когда мы спасли его отряд из Страшного Леса. Мы должны были принять это как намек на то, чего ожидать, когда поймем, кто он.

– Действительно, – сказал Вангердагаст. – Я удивлен, что вы этого не сделали. Малик был схвачен при побеге?

– Это был не побег, – уточнил Ривален. – Пока они не начали воровать, они могли уйти в любое время.

– Принцесса Алусейр, – сказала Руха, – если вы позволите ...

– Я не позволю, – сказала Алусейр, поднимая руку, чтобы заставить ведьму замолчать. – Говорит принц.

Лицо Рухи вытянулось, и Галаэрон понял, что она чувствует себя так же безнадежно, как и он. Он поймал ее взгляд и ободряюще улыбнулся. Невозможно было разглядеть, как она реагирует под своей вуалью. Когда Ривален не стал продолжать, Алусейр спросила:

– Вам есть что добавить, принц? Может быть, они убили кого-то во время побега? – Ривален на мгновение задумался, потом покачал головой.

– Были некоторые травмы, но только у Малика, и он выжил. Их единственным преступлением в Анклаве Шейдов было воровство. Всевышний будет благодарен, когда они вернутся, чтобы ответить за это.

– Конечно, – сказала Алусейр. Она повернулась к Рухе. – Ты хочешь что-нибудь сказать, прежде чем я верну тебя принцу?

– Только то, что было бы ошибкой делать это в такой спешке. – Руха посмотрела на Мирмин Ллал, ища поддержки, а затем опустила плечи, когда правительница отвела взгляд. Повернувшись к Алусейр, она начала:

– Даю слово Арфиста.

– Если позволите, – прервал Галаэрон.Даже в Эвереске он достаточно насмотрелся на политику, чтобы понять, что истина редко была самой ценной валютой в подобных дискуссиях. Обращаясь непосредственно к Алусейр, он сказал: – Дары шадовар имеют свою цену.

– Каждый дар имеет свою цену, – парировала Алусейр. – Если ты собираешься тратить время короны на такую ерунду, я отрежу тебе язык, прежде чем верну тебя Ривалену. Уверенность, бывшая у Галаэрона мгновением раньше, исчезла. Он правильно оценил ситуацию, он был уверен в этом больше, чем, когда-либо, но он не мог предвидеть, насколько проницательна на самом деле Стальной Регент и как быстро приходит в ярость, когда она думает, что ею манипулируют. Он сглотнул и попробовал снова.

– Цена этого дара выше, чем вы думаете. – Галаэрон украдкой взглянул на Ривалена, который поймал его взгляд и насмешливым жестом попросил продолжать. – Это он сделал. Засухи и наводнения, от которых страдает Кормир – дело рук шадовар.

Мирмин и Донеф громко вздохнули, а Вангердагаст выглядел так, словно изо всех сил старался не рассмеяться. Алусейр перевела взгляд на принца Ривалена.

– Ну, принц, что вы на это скажете? – Ривален закатил золотистые глаза. – Я не считаю нужным что-либо говорить.

– Это правда – настаивал Галаэрон. Вы, конечно, слышали о бедах на Побережье Меча? Шадовары растапливают Высокий Лед. Это влияет на погоду по всему Фаэруну.

– Растапливают Высокий Лед? – Вангердагаст усмехнулся. – Такое мощное огненное заклинание не было записано даже в книге заклинаний Азута.

– Они не используют заклинание, они используют это, – Галаэрон указал на теневой покров, висящий на плече Ариса. Они растилают их повсюду…

– Принцесса Алусейр – перебил Ривален. – Мне больно видеть, как этот вор тратит время короны на подобную чепуху. Если вы позволите мне вызвать нескольких моих лордов…

– Еще только минуту – сказала Алусейр, приподняв бровь, услышав нотку беспокойства в голосе принца. – Закон Кормира требует, чтобы обвиняемым было позволено говорить, прежде чем я смогу передать их вам.

Принцесса кивком указала Вангердагасту на одеяло, и Галаэрон с облегчением вздохнул, когда старик вышел из-за ее спины. Арис услужливо расстелил одеяло и опустил его так, чтобы Вангердагаст мог дотянуться до него, повернув самую темную сторону к окну, чтобы оно впитывало солнечный жар. Волшебник провел рукой сначала по одной стороне поверхности, потом по другой, и по тому, как расширились его глаза, стало ясно, что он заметил, как эффективно она улавливает тепло.

Галаэрон взглянул на Ривалена и увидел, что золотые глаза принца впились в его лицо. В этот момент он понял, что преуспел, и принц тоже это понял. Если бы не знание, которое Мелегонт спрятал в его голове, Галаэрон не сомневался, что Ривален убил бы его на месте и скрылся в тенях. Как бы то ни было, у принца не было другого выбора, кроме как продолжить еще немного играть в эту игру. Через некоторое время Вангердагаст достал из-под мантии волшебную палочку и помахал ею над теневым покровом, затем положил ее обратно и повторил процесс еще три раза. Наконец он отступил, сложил руки за спиной и ничего не сказал. Прошла целая минута, прежде чем Алусейр прорычала:

– Ну?

Вангердагаст подскочил, словно она пробудила его от сна, и огляделся с тревожным выражением растерянности на лице.

– Что ну? – спросил королевский маг. – Алусейр кивнула на темное одеяло.

– Теневой покров – подсказала она. – Может ли он сделать то, о чем утверждает эльф?

Вангердагаст повернулся и посмотрел на одеяло так, словно видел его впервые, потом пожал плечами и отвернулся.

– Откуда мне знать? Я не понимаю теневой магии.

Единственное, что упало ниже выражения лица Алусейр, было сердце Галаэрона.

– Что тут понимать? – воскликнул Галаэрон, шагнув к трону. – Просто положи руку…

– Хватит, эльф, – сказал Донеф Марлиир, хватая Галаэрона за руку и прижимая острие кинжала к его ребрам. – Вы сказали свое слово.

Ривален сверкнул клыками в сторону Галаэрона, затем повернулся к Алусейр. – Если они сказали свое слово, принцесса, я позову своих лордов.

Алусейр подняла руку в знак согласия, пока Вангердагаст не произнес коротко:

– Хм.

Наконец, не в силах сдержаться, Ривален повернулся к волшебнику.

– Что теперь?

Вангердагаст одарил его искусственной улыбкой. Не из-за чего расстраиваться, простая формальность, на самом деле, – сказал он, поворачиваясь к Алусейр, – но закон требует должного уважения к любому, кто ищет суда перед короной.

Алусейр в замешательстве нахмурилась.

– И что?

– Это не должное внимание – объяснил волшебник. – Для него ты

должна обдумать все за одну ночь.

– Она должна? – озадаченно спросила Мирмин. – Где это написано?

– В Верховенстве Закона, конечно – сказала Алусейр, как-то сразу улыбнувшись Вангердагасту и нахмурившись Мирмин.

– Ты хочешь сказать, что один из Лордов Короля не знает ее Илтарла?

Лицо Мирмин вытянулось.

– Нет, э-э, конечно, нет, – пробормотала она, нахмурившись. Я просто не учла, что этот отрывок применим к данной ситуации.

– Ну, это так – сказала Алусейр. Она повернулась к Ривалену. – Мне очень жаль, принц Ривален, но вам придется подождать до утра. Вы же понимаете – законы могут быть такими надоедливыми вещами.

– Да, разве они не могут? – Ривален слегка улыбнулся и склонил голову. – Надеюсь, у вас есть безопасные помещения.

– О, очень безопасные. – Алусейр посмотрела на своего Верховного Стража и сказала:

– Донеф, проследи, чтобы этих пленников поместили в цитадель, и посадили их в глубокую темницу. Когда принц Ривален придет за ними утром, я хочу, чтобы они были там.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

21 Миртула, год Дикой Магии (1372 по Л.Д)

Уходя, Вала стерла со стены охраняющий символ, вынырнула из крошечного логова и, пригнувшись, побежала вниз по древней канализации. Узел размером с кулак пульсировал на ее бедре, а сама рана сочилась ровным потоком горячей жидкости. К счастью, причина травмы Валы умерла, не отложив яйцо. Она нашла эту штуку в хвосте фаэримма, когда отрезала шип, чтобы пополнить свою коллекцию. После того, как магия левитации, наконец, закончилась, она упала на мертвое существо и должна была ждать, пока парализующий яд пройдет. Если бы яйцо было отложено в нее, она все еще лежала бы на мертвом фаэримме, уткнувшись лицом в его внутренности.

А Валу просто так лихорадило, что о том, чтобы догнать свою добычу, не могло быть и речи. Ей потребовалась вся ее сила, чтобы, прихрамывая, неуклюже сгорбившись, идти по туннелю и не забрызгать повязку мутной жидкостью, застывшей на дне. Хотя канализация не использовалась по назначению в течение шести столетий, наполнявшая ее грязь была порождением постоянной смерти и разложения и воняла еще ужаснее, чем отбросы, которые она должна была терпеть. Вала подошла к букве «Т» в коридоре и, пройдя десять шагов по правой ветке, заметила короткий шипастый хвост, исчезающий за углом. Вала шагнула в устье противоположной развилки и задела плечом и рукой грязную стену, оставив широкий след в плесени, затем отступила назад к перекрестку и прижалась спиной к стене. Предсказав, что маленький фаэримм побежит вправо, Коринеус ждал в сотне шагов вверх по туннелю, готовый загнать тварь обратно в ее логово. Вала предпочла бы загнать шипастого в засаду баэлнорна, но его аура холода не позволяла ему застать кого-либо врасплох в подземелье.

Треск и грохот приближающейся битвы заклинаний возвестили о возвращении фаэримма. Вала поцеловала клинок своего темного меча и произнесла молитву за своего сына на случай, если Темпус решит взять ее в этом почетном месте, затем застыла, держа оружие наготове рядом с перекрестком. Через несколько мгновений из устья туннеля вырвался яркий оранжевый свет, ослепив Валу и обжигая ее кожу. Она отвернулась, подняв свободную руку, чтобы прикрыть лицо, когда потрескивающий шар пламени с шипением пронесся мимо и исчез в противоположном проходе.

Вала открыла глаза и увидела только хлопающие оранжевые круги. Фаэримм мог быть в трех дюймах от ее лица, готовясь вонзить свой хвост в ее горло, или он мог прятаться в десяти футах выше по коридору, ожидая увидеть, что же его магия ему вынесет. Догадавшись, что фаэримм немного отстал от своего заклинания, она отсчитала три секунды, опустила меч и ударила во что-то твердое.

Свирепый порыв ветра пронесся по канализации и почти мгновенно стих. Когда меч Валы упал и коснулся пола, и она обнаружила, что все еще жива, она сделала вывод, что, по крайней мере, попала в эту штуку, и начала наугад рубить по перекрестку, выводя своим клинком слепую защиту в виде восьмерки и пытаясь сморгнуть оранжевые пятна с глаз.

– Ты убила фаэримма – сказал Коринеус из коридора. – Ты пытаешься убить его призрака, или я тебе больше не нужен, потому что мы уничтожили последнего?

– Он мертв? – Вала перестала тыкать, но не вернула меч в ножны. Фаэриммы были хитрыми созданиями, и даже если шлем шадовар защитит ее от контроля разума, ему будет легко использовать свою магию, чтобы выдать себя за баэлнорна. – Ты уверен?

– Я уверен. – Ледяная рука схватила ее и направила темный меч обратно в ножны. – Убери это. У меня есть кое-что, что я хочу тебе дать.

Вала вложила оружие в ножны, уверенная в личности баэлнорна. Она так привыкла к его холодной ауре, что почти не замечала ее, пока он не взял ее за руку.

– Ты должен сказать мне, что, – сказала она. – Боюсь, мои глаза все еще немного ослеплены этим огненным шаром.

– Это сокровище из Миф Драннора.

Коринеус надел ей на палец кольцо, и она увидела его, не увядшего баэлнорна, которого она узнала во время испытаний в Иритлиуме, а высокого солнечного эльфа с золотыми крапинками в глазах и длинной гривой шелковистых рыжих волос.

– Когда ты наденешь его таким образом, – сказал эльф, – ты увидишь вещи такими, какие они есть на самом деле. – Он повернул кольцо на четверть оборота, и зрение Валы вернулось в норму – то есть она ничего не видела, поскольку ее рука не лежала на темном мече.

– Когда ты наденешь его таким образом, никто не узнает, что ты его носишь, – он повернул его еще на четверть оборота. – И когда ты наденешь его так, никто не увидит тебя. – Коринеус попытался убрать свою ледяную руку, но Вала поймала ее.

– Ты же знаешь, что я убила фаэриммов по своим собственным причинам, – сказала она. – Нет необходимости дарить мне подарок.

– Думаю, да, Вала Торсдоттер. Коринеус высвободил свои руки и отступил. – Я немного видел будущее, пока мы были вместе.

Холодная аура начала быстро исчезать. Вала повернула кольцо и увидела мертвого фаэримма, плавающего в воде в виде двух половинок, каждая из которых была не длиннее ее руки. Она отодвинула их в сторону и вгляделась в туннель, из которого он вышел, где благородная фигура Коринеуса уходила в темноту.

– Спасибо тебе, Коринеус! – Крикнула она ему вслед, – и не только за кольцо.

Кориней повернул голову на плечах и широко улыбнулся ей, напомнив радостную улыбку Галаэрона, которая была у него когда-то.

– Спасибо тебе, Вала Торсдоттер – сказал он, – и не только за то, что ты убила фаэриммов.

Что касается подземелий, то подземелье под Цитаделью в Арабеле было лучше большинства – определенно лучше, чем тесные камеры Стражи Гробниц Эверески, где разрушителей склепов заставляли стоять на коленях с руками, запертыми в колодки, и кляпами во рту. Здесь Галаэрон и Руха сидели бок о бок в камерах, а Арис был прикован к стене в комнате для допросов снаружи. Крыс не было, только типичные для человека нашествия блох и вшей. Если не считать едкого запаха гарного масла, использовавшегося в настенных светильниках, здесь даже пахло не так уж плохо. И здесь было безопасно.

Арис полночи скреб раствор вокруг своих цепных креплений и не сделал ничего, кроме того, что расцарапал в кровь кончики пальцев. Руха испробовала с полдюжины заклинаний, но как только магия покидала ее руки, она тут же развеивалась. Галаэрон пинал задвижку своей двери до тех пор, пока сверху не донесся зловещий грохот, и он, подняв глаза, понял, что потолок камеры представляет собой набор сцепленных блоков, а замковый камень опирается на тот же самый косяк, который он пинал. Опасаясь, что необдуманные попытки могут стоить ему жизни, он вообще отказался от попыток сбежать из камеры.

Галаэрон прижался лицом к решетке и напрягся, чтобы увидеть, есть ли кто-нибудь на посту охраны, который располагался в конце ряда камер, куда было почти невозможно заглянуть изнутри. Он видел пляшущие на стенах отблески пламени, но никаких теней, указывающих на то, что кто-то стоит или движется.

– Там никого нет, – прошипел Арис, его шепот был таким же громким, как шум ветра в деревьях. – Последняя проверка была около часа назад.

– Эти кормирцы уверены в своих подземельях, не так ли? – спросил Галаэрон.

– У них есть для этого все основания – сказала Руха из угла своей камеры. – Я больше не слышу, как ты брыкаешься, а антимагическая защита победила все, что я пыталась.

– Тогда у нас действительно нет выбора, верно? – Галаэрон отступил от двери и, надеясь, что стражники пропустили несколько нитей теневого шелка, когда обыскивали его, начал рыться в карманах плаща. – Я могу вытащить нас отсюда.

Глаза Ариса стали круглыми и встревоженными.

– Как?

– Их антимагическая защита не остановит теневую магию, – сказал он, – и поскольку Ривалену не пришло в голову возвести свою собственную…

– Галаэрон, нет, – сказала Руха. – Слишком рискованно тебе накладывать еще одно теневое заклинание.

– Что слишком рискованно, так это ждать здесь Ривалена. Он нашел прядь теневого шелка и начал завязывать ее в замкнутую петлю. – Я вытащу нас отсюда одним заклинанием.

– И что потом? спросил Арис. – Подождать, пока мы снова не решимся на тебя рассчитывать, а потом позволить твоей тени убить нас всех?

Галаэрон перестал связывать и оглядел комнату.

– Я сожалею о Сайяддаре, Арис, искренне сожалею. Если бы я позволил тебе сбросить теневой покров, ты бы не так рвался к воде…

– И тебе нечего было бы показать Шторм, – перебил его Арис. – Дело не в том, что ты сделал, мой друг, а в том, почему. Когда твое «теневое я» берет контроль, ты теряешь из виду то, что правильно, и думаешь только о мести.

– Я имею на это право, – сказал Галаэрон, начиная раздражаться от поучений великана. – Теламонт пытался вызвать мою тень, а Эсканор ... Ладно, вообще забудь об Эсканоре.

– Ты собирался сказать, что Эсканор украл Валу – сказал Арис, – но ты же знаешь, что это не так. Ты же знаешь, что сам прогнал ее.

– Ты прав, – ответил Галаэрон, – но теперь я это вижу. Я все контролирую.

Несмотря на признание, Галаэрон снова принялся завязывать шелк теней. Арис обменялся обеспокоенными взглядами с Рухой, и ведьма просунула руку сквозь решетку, чтобы схватить Галаэрона за руку.

– Ты сейчас не контролируешь ситуацию, Галаэрон – сказала Руха. – Твоя тень пытается соблазнить тебя на еще одну ошибку.

Она скользнула рукой вниз к его руке и попыталась осторожно вырвать шелк тени из его пальцев. Он держал крепко.

– Шторм пришлет помощь – сказала Руха. – Я рассказала ей о наших бедах.

Галаэрон начал было спрашивать, как она могла передать сообщение через магическую охрану, но ответил на свой собственный вопрос, когда вспомнил, что защита была сделана из магии Плетения. Поскольку Шторм была одной из Избранных, Рухе достаточно было произнести ее имя, и Плетение донесло бы следующие несколько слов прямо до ее уха – никаких заклинаний не требовалось.

– Чего она, однако, не сделала, так это не дала ответа. Ты знаешь, что она придет? – спросил Галаэрон. – Ты знаешь это наверняка?

Глаза Рухи не отрывались от его глаз.

– Нет, но разумнее доверять ей, чем верить, что ты можешь управлять своей тенью, когда она так явно управляет тобой. В данный момент я предпочла бы отдать свою жизнь в руки Малика.

Откровенных слов ведьмы было достаточно, чтобы напомнить Галаэрону о его раскаянии после того, как Арис был ранен, и заставить его понять, что он только использовал их ситуацию как предлог, чтобы наложить заклинание и почувствовать прохладную магию тени, проносящуюся через его тело. Это было почти физическое ощущение, как жажда и тоска по воде или усталость и тоска по сну, и это было так же трудно отрицать. Теневое Плетение всегда было рядом, в пределах легкой досягаемости, приглашая его протянуть руку и прикоснуться к нему.

Галаэрон отпустил прядь теневого шелка, затем посмотрел, как Руха скатала ее в крошечный шарик и бросила к пламени лампы. Она промахнулась, но комок отскочил от стены, упал в темноту и пропал.

– Ты знаешь, что случится, если Ривален заберет меня обратно в Тень? – спросил Галаэрон, обращаясь одновременно к Рухе и Арису. – Я не смогу помешать Теламонту вывести мою тень. Было бы лучше вытащить нас отсюда и позволить этому случиться сейчас, когда вы двое все еще можете что-то сделать.

– Только дурак может считать нас способными на это – сказал Арис. – Твоя тень все еще искушает тебя, Галаэрон. Если ты уступишь ей, хотя бы на минуту, мы пропали.

– Доверься Шторм – настаивала Руха. – И я умру первой, если нас вернут в анклав.

Галаэрон знал, что это правда. Талант Ариса, вероятно, купил бы ему жизнь, по крайней мере, если бы он смог найти в себе силы продолжать лепить. Сам Галаэрон будет сохранен живым и испорченным и, возможно, в конце концов, найдет способ преодолеть свою тень, но Руха не могла предложить шадоварам ничего, кроме неприятностей. Допрос, который последовал за возвращением троицы, показал бы, что она была агентом Избранных, если Теламонт уже не знал об этом, и Галаэрон даже не хотел думать о судьбе, которая ожидала шпионов в Анклаве Шейдов.

Галаэрон кивнул и сказал:

– Очень хорошо. Он отошел от решетки и сел на каменную скамью, служившую ему койкой. – Если ты хочешь верить, что Шторм спасет нас, то и я тоже.

– Но так ли это? – спросил Арис. – Ты должен пообещать, что больше не будешь использовать магию теней, даже если это будет означать нашу смерть.

– Галаэрон покачал головой. – Я могу только пообещать, что постараюсь.

– Это вовсе не обещание – возразила Руха. – Пытаться легко. Делать – трудно.

Галаэрон отвел взгляд. Он уже однажды нарушил это обещание, поэтому знал, как трудно будет его сдержать, даже труднее, чем в прошлый раз, возможно, невозможно, но Руха была права. Пытаться было легко, а делать то, что было легко, с самого начала вело его все глубже к катастрофе. Он пробил брешь в Cтене Шарнов и освободил фаэримма, когда приказал своему патрулю атаковать магическими стрелами вместо мечей. Он позволил своей тени проникнуть внутрь себя, когда проигнорировал предупреждение Мелегонта и использовал больше теневой магии, чем у него было сил контролировать. Он выпустил Шадовар на Фаэрун, когда принес их летающий город в мир, чтобы спасти Эвереску от фаэриммов. Он потерял Валу, когда был достаточно глуп, чтобы поверить, что Теламонт Тантул научит его контролировать свою тень. И он едва не потерял своего самого близкого друга в погоне за легкой местью. Пришло время начать делать самое трудное.

Галаэрон оглядел комнату для допросов и сказал:

– Даю слово Стража Гробницы, что никогда больше не буду пользоваться теневой магией.

Арис коротко кивнул. – Хорошо, тогда ты уже победил Шадовар.

– Поражение еще впереди – сказала Руха, – но это только начало.

Она вернулась на свою скамью, и они снова погрузились в молчание. Арис снова принялся дергать цепи и скрести известку вокруг креплений. Руха и Галаэрон пытались придумать какой-нибудь способ побега, который не включал бы использование теневой магии. Чуть позже вошли двое ночных часовых и сели за стол на посту охраны. Постоянные спутники этой ночи и, без сомнения, многих других, они обменялись несколькими несвежими словами в нерешительной попытке не заснуть, а затем захрапели с разницей в несколько мгновений друг от друга. Галаэрон не удивился. Скука всегда была проклятием стража, и особенно сильным оно будет в подземелье, где побег казался такой отдаленной возможностью. Четверть часа спустя храп прекратился. Пара бронированных тел с лязгом упала на пол, и глаза Ариса расширились. Галаэрон прижался к решетке и посмотрел в сторону караульного поста. Часовые лежали, раскинув ноги, окруженные кругом мрака, который мог быть кровью или тенью, без темного зрения невозможно было определить, чем именно. Ривален и полдюжины шадоварских лордов вышли из тени позади них.

У Галаэрона пересохло в горле. Момент наступил раньше, чем он ожидал, но он знал, что искушение будет таким же утром, или в любое другое время. Его тело изрядно болело от желания произнести заклинание. Он чувствовал лихорадку, пустоту и жажду ощущения прохлады Теневого Плетения, но даже если не считать его обещания, было уже слишком поздно. Он никогда не мог надеяться превзойти Ривалена в магическом поединке. Тем не менее, когда их глаза встретились, Галаэрон сохранял спокойное самообладание и небрежно наклонил голову.

– Довольно рано, не так ли? – спросил эльф.

– Я устал ждать тебя.

Ривален жестом подозвал троих воинов к Арису и еще двоих к Рухе, а затем велел последнему сопровождать его в камеру Галаэрона.

– На самом деле, – сказал принц, – я уже начал опасаться, что ты нашел какой-то другой способ покинуть подземелье, кроме магии теней.

Галаэрон покачал головой. – Нет, просто перестал пользоваться ею.

– Ривален недоверчиво ухмыльнулся. – Ну конечно.

Он подошел к двери Галаэрона и некоторое время изучал его камеру, затем жестом указал ему на заднюю часть.

– Если не возражаешь, встань на колени. Галаэрон сделал так, как просил принц, хотя и позаботился поджать под себя пальцы ног, чтобы быстро вскочить. Чтобы не позволить своему взгляду блуждать по замковому камню в потолке и не выдать свой план, он не сводил глаз с Ривалена.

– К чему такая спешка? – он спросил. – Еще несколько часов, и тебе не придется нас похищать.

Принц достал из кармана плаща отмычки и опустился на колени перед дверью. Еще несколько часов, и ты бы сбежал и оказался в другом королевстве, предавая Высочайшего кому-то другому.

– Вообще-то нет – сказал Галаэрон, – но я понимаю твою точку зрения.

Он замолчал и позволил принцу работать. На другой стороне комнаты для допросов сопровождающие Ариса закончили связывать его запястья и лодыжки теневой линией и приступили к работе над цепями, привязывающими его к стене. Гигант продолжал дергать руками и ногами, усложняя их задачу до такой степени, что один из них вытащил свой меч.

– Арис, не поранься, – приказал Галаэрон. Он начал понимать, как помочь Арису и Рухе сбежать, но ему нужно было освободить великана от цепей. – Оно того не стоит.

– Да, ты должен быть осторожен с этими руками, – крикнул Ривален, все еще работая над замком Галаэрона. – Высочайший ценит их почти так же высоко, как секреты, которые Галаэрон вынес из разума Мелегонта.