Текст книги "Осада (ЛП)"

Автор книги: Трой Деннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Сопровождающим Рухи удалось открыть ее камеру и жестом приказать ведьме выйти. Подойдя к двери, она оглянулась через плечо и подняла бровь.

– По крайней мере, ты будешь в том же городе, что и Малик, – сказал Галаэрон, кивком приглашая ее в комнату для допросов. – Если предположить, что он еще жив.

– Да, это так – сказал Ривален. – Предав твой план, он стал любимцем Высочайшего.

Замки в кандалах Галаэрона со щелчком открылись. Принц улыбнулся и убрал отмычки. Галаэрон вскочил на ноги и бросился на дверной косяк со всей силой, на какую был способен за два шага.

– Беги! – крикнул он. Спаси свою…

Принц махнул ему темной рукой, и Галаэрон врезался в заднюю стенку камеры с такой силой, что у него перехватило дыхание. Он соскользнул на полпути вниз по стене, а затем обнаружил, что выплывает за дверь, все еще задыхаясь.

– Неужели ты думал, что я не замечу ловушки? – спросил Ривален. Он держал Галаэрона подвешенным перед собой. – Ты не только неблагодарен, но и глуп. Если ты еще раз выкинешь какую-нибудь глупость, Велук перережет ведьме горло.

Один из сопровождающих Рухи прижал к ее горлу остекленевшее лезвие кинжала, а помощник Ривалена начал связывать Галаэрону запястья.

– У вас, шадовар, странное чувство благодарности, – сказал Галаэрон. – Если ты думаешь, что я помогу тебе уничтожить Фаэрун, чтобы спасти Эвереску, ты ошибаешься.

– Твое мышление изменится, – заверил его Ривален. – И у нас нет желания уничтожать Фаэрун.

– Тогда твои желания отличаются от твоих действий, – сказала Руха, игнорируя нож у своего горла. – Ты сам видел, что таяние Высокого Льда делает с Побережьем Мечей и с Сердцеземьем. Вы лишаете существования целые народы.

– Семнадцать веков шадовары голодали, и мы терпели, – парировал Ривален. – Если королевства Фаэруна слишком слабы, чтобы пережить несколько десятилетий голода, чтобы незересские земли могли снова стать плодородными, то им и не суждено продержаться долго.

– Я бы с этим не согласилась – произнес знакомый – и очень сердитый – женский голос. – Как и Глубоководье, Серебристая Луна, Долины и даже Тэй, я уверена.

Страшный лязг наполнил подземелье, когда из противоположной стены комнаты для допросов буквально вышла целая компания Пурпурных Драконов, за которыми следовали Алусейр Обарскир, Вангердагаст и Донеф Марлиир. Галаэрон был почти смущен, осознав, что он смотрел на иллюзию всю ночь, не осознавая этого.

Галаэрон посмотрел на Руху, и она покачала головой. Вопрос оставался без ответа. Ее уверенность в Шторм была вызвана не тем, что она знала, что за ними следят. Алусейр повернулась к жилистому жрецу, который последовал за ней из стены, и жестом указала на двух часовых, лежащих на полу у поста охраны.

– Овден, – сказала она, – ты не против?…

– Конечно, принцесса.

Жрец поспешил прочь. Алусейр, одетая в полный комплект потрепанных пластинчатых доспехов, с лязгом прошла через комнату для допросов к тому месту, где стоял Ривален.

– Будьте добры, принц, вернуть пленников в камеры – сказала она, указывая на Галаэрона и Руху. – Утро еще не наступило.

Ривален оглядел комнату и, обнаружив несколько десятков арбалетов, не совсем направленных в его сторону, казалось, растерялся. Он поклонился, но не отдал приказа, очевидно, решив, что, поскольку он еще не подвергся нападению, Алусейр либо не слышала всего, что он сказал, либо не сочла это оправданием.

– Прошу прощения, ваше величество, – сказал он. – Я не хотел быть самонадеянным, но, опасаясь, что эльф воспользуется своей теневой магией, чтобы сбежать, я поручил некоторым из моих лордов следить за их тюрьмой.

Алусейр ничего не ответила и посмотрела на пост охраны, где тот, кого она назвала Овденом, стоял на коленях над упавшими часовыми. Он поднял глаза и покачал головой.

Ривален поспешил оправдаться.

–Как оказалось, моя осторожность была вполне оправдана. Мы заметили завиток теней снаружи и последовали за ним в эту темницу. – Он махнул рукой в сторону павших стражников. – Увы, мы опоздали спасти ваших людей, но мы захватили эльфа и его сообщников, когда они пытались уйти.

– Это ложь! – прогремел Арис. Мы были…

Вангердагаст сделал движение, и губы гиганта продолжали беззвучно шевелиться. Арис нахмурился и отрицательно покачал головой. Если Алусейр и заметила это, то не обратила на него никакого внимания и сосредоточилась на Ривалене.

– Кормир благодарен вам за бдительность – сказала принцесса, – но пленников еще не вернули в камеры.

Сопровождающие Рухи начали возвращать ее в камеру. Ривален рявкнул им что-то на древнем незересском, что заставило их остановиться, а затем с улыбкой повернулся к Алусейр.

– Близится рассвет, принцесса. Учитывая, как близко заключенные уже подошли к побегу, мы, конечно, можем украсть несколько часов ночи.

Вангердагаст нахмурился и заковылял вперед.

– В Кормире закон действует иначе, принц Ривален. – Он указал древним кривым пальцем сквозь решетку за спиной Галаэрона. – Снимите ваши путы и верните заключенных в камеры. Или займите их место.

Золотые глаза Ривалена вспыхнули почти белым огнем от этой угрозы. Он усмехнулся старому волшебнику, затем повернулся к Алусейр.

– Если таково желание короны, то, конечно, мы подчинимся.

Вангердагаст указал змееподобным пальцем на стражников Рухи, произнес магическое слово, и двух лордов швырнуло в заднюю стену камеры с такой силой, что они разбили свои черные доспехи и остались лежать на полу.

– Корона уже высказала свое желание, – сказала Алусейр, жестом приказав отряду Пурпурных Драконов окружить Ривалена и остальных. – Ты развяжешь пленников, принц?

Ривален заколебался, и Галаэрон почувствовал, как холодная магия Теневого Плетения набирает силу, когда принц приготовился нести его в анклав.

– Продолжай, Ривален – сказал он. – Похить меня сейчас, и весь Фаэрун узнает, что я говорю правду.

Волна холодной магии исчезла, и Галаэрон тут же пожалел о своих словах. Еще секунда, и он снова оказался бы в Анклаве Шейдов, не имея другого выбора, кроме как погрузиться в тень. Путы сами собой сорвались с рук Галаэрона, и Ривален толкнул его в дверь камеры с такой силой, что тот отлетел от дальней стены и упал на пол.

– Вы отдадите нам пленников на рассвете.

Хотя Ривален попытался сформулировать это как приказ, а не как просьбу, сам факт того, что он сказал это, делало вопрос неявным.

– Высочайшему было бы трудно понять, почему друг укрывает беглецов от его правосудия.

– Он стал бы?

Алусейр кивнула, и Вангердагаст сделал движение скрюченным пальцем. Двери захлопнулись, заперев Галаэрона в его камере и двух шадовар в соседней. Пурпурные Драконы увели Руху и встали между Арисом и шадоваром, который держал его в плену.

Алусейр смотрела, как Ривален наблюдает за этим, а затем сказала:

– Но он поймёт, что он позволил своим друзьям голодать.

Она холодно улыбнулась ему, а затем повторила его прежние слова.

– В конце концов, если королевства Фаэруна слишком слабы, чтобы пережить несколько десятилетий голода, им не суждено продержаться долго.

Лицо Ривалена так потемнело, что почти исчезло.

– Ваше величество, чтобы понять любой комментарий, вы должны знать контекст.

– Полагаю, это правда. – Алусейр шагнула к принцу, ее поза больше походила на воина, бросающего вызов другому, чем на властелина, доставляющего послание. – Значит, шадовары не растапливают Высокий Лед?

Ривален бросил пренебрежительный взгляд в сторону Галаэрона, затем сказал: – Принцесса наверняка знает, что в каждом королевстве есть недовольные. Слова недовольного эльфа не делают это правдой.

– Это не ответ, – настаивала Алусейр. – Ответственны ли шадовары за изменение погоды Фаэруна или нет?

– Мы, ваше величество? – Ривален ахнул. – Мы всего лишь один город.

– Незересский город, а незересские города делали и похуже, – сказала Алусейр, без сомнения имея в виду гордыню, которая привела к падению богини Мистры и навсегда изменила само Плетение. Она повернула голову через плечо и позвала:

– Мирмин, ты видела достаточно?

– Да, ваше величество. – Мирмин Ллал шагнула сквозь иллюзорную стену, ведя с собой полдюжины арабельских дворян, несущих теневой покров, конфискованный у Галаэрона и его спутников. Она приказала дворянам бросить одеяло к ногам принца.

– Это украденная собственность Анклава Шейдов – сказала она. – Вы и остальные шадовары в Арабеле можете вернуть его вашему отцу с моими наилучшими пожеланиями.

– Я не понимаю, – сказал Ривален, оттягивая время, чтобы подумать. – Вы приказываете нам покинуть город?

– Я приказываю вам покинуть Арабель, и весь Кормир, вам и всем шадоварам, – пояснила Алусейр. – Вам здесь не будут рады, пока вы не прекратите таяние Высокого Льда.

– Вы отберете у нас то, что принадлежит нам по праву рождения? – ахнул Ривален, меняя тактику, как только стало ясно, что его ложь раскрыта. – По какому праву вы смеете?

Не стоило говорить этого Алусейр Обарскир. Она шагнула вперед, пока не оказалась нос к носу с огромным шадоваром.

– По праву закона и по праву оружия.

Она втолкнула его обратно в клетку Галаэрона, затем повернулась к Донефу Марлииру и махнула рукой двум шадоварам, запертым в клетке, которая раньше принадлежала Рухе.

– Это те, кто убил наших стражников?

Донеф пожал плечами.

– Возможно, Ваше Величество. Этих шадовар трудно отличить друг от друга.

– Ну, это не имеет значения – сказала она. – Они, по крайней мере, причастны к смерти двух наших стражников. Казнить их.

– Есть, ваше величество.

Ривален открыл было рот, чтобы возразить, но Донеф уже опустил руку. Две дюжины арбалетов лязгнули, засыпав двух шадовар внутри железными болтами. Оба воина упали без крика, их лица и шеи были усеяны точно прицеленными болтами.

Алусейр повернулась к Ривалену.

– Полагаю, это проясняет нашу позицию, не так ли?

Прихрамывая, Вала вышла из затененного входа в Иритлиум и обнаружила принца Эсканора, стоящего с полным отрядом шадовар в заросшем деревьями дворе. Их доспехи были застегнуты, а стеклянные мечи – наготове. Они были разделены на отряды по дюжине человек, каждым из которых командовал клыкастый повелитель теней.

Когда Вала приблизилась, удивленный, или, возможно, облегченный, ропот пробежал по их рядам, и кончики их мечей начали опускаться к земле. Приподняв бровь от неожиданного приема, она проверила кольцо, которое дал ей Коринеус, чтобы убедиться, что оно находится в незаметном положении, затем сняла с пояса хвосты фаэриммов и предстала перед Эсканором.

– Пришел сдержать свое обещание, Эсканор? – спросила она.

Эсканор закрыл разинутый рот.

– Мое обещание?

– За то, что убила фаэриммов под Иритлиумом, – Вала сунула ему в руку хвосты. Там шесть хвостов. Пересчитай их.

Принц посмотрел на хвосты и криво усмехнулся.

– Весьма впечатляюще, но нет. Когда я дал это обещание, я на самом деле не думал, что ты вернешься.

– То, что ты думаешь, имеет меньшее значение, чем то, что ты делаешь – сказала Вала. – Разве Принцы Теней – не люди, которые чтят свои слова?

– К сожалению, это невозможно, – сказал Эсканор, и улыбка исчезла. Он вернул хвосты фаэриммов, затем поймал Валу за запястье. – Я как раз шел за тобой к Высочайшему. Похоже, он наконец нашел Галаэрона.

Принц отвернулся и, волоча ее за собой, зашагал прочь. Через два шага его тело стало прозрачным и призрачным. Еще два шага, и они полностью погрузились в тень, земля под ногами была мягкой, как вода. Вала попыталась вырваться, но перестала сопротивляться, когда почувствовала странное ощущение падения и рука ее похитителя вытянулась в извивающуюся веревку тьмы. Она повернула свое волшебное кольцо так, чтобы оно показывало, как обстоят дела на самом деле. Клубящаяся темнота вокруг нее превратилась в жемчужную, неподвижную пустоту, более бесцветную, чем серая. Эсканор был черным сердцем, бьющимся в клетке из черных ребер, без конечностей и черепа, но с двумя медными огоньками там, где должны были быть глаза, и пучком пальцев, обернутых вокруг руки Валы. Пылающие глаза принца метнулись в ее сторону. Она быстро вернула кольцо в скрытое положение, и он превратился в призрачную фигуру, какой и был мгновение назад.

– Иди, – сказал он.

Принц сделал шаг и снова стал осязаемым. Вала последовала за ним. Земля под ногами затвердела, и клочья теней начали свиваться в дымные ленты. Голоса невидимых шепчущих поднимались и опускались в окружающей темноте. Постепенно бормотание перешло в более полные тона нормальной речи, и Вала узнала свистящий голос Теламонта Тантула Высочайшего. Он что-то резко говорил кому-то – точнее, кричал, и в воздухе вокруг него раздавался сердитый ропот. Во мраке, окружавшем трон Теламонта, появились фигуры нескольких повелителей теней. Ближе всех к помосту стояли принцы Ривален и Ламорак, а Хадрун поднялся на четверть лестницы.

К удивлению Валы, Малик стоял на ступеньке между сенешалем и принцами, его наставленные рога больше не скрывал обычный тюрбан. Галаэрона нигде не было видно. Эсканор прошел мимо лордов и остановился у подножия помоста.

– ...позволить ей диктовать мне условия? – бушевал Высочайший. – После всего, что я сделал, чтобы восстановить разрушенное королевство?

– Высочайший, если бы блудница осмелилась сказать хоть слово против тебя, я бы сам убил ее – сказал Ривален, заметно съежившись от гнева отца. – Поскольку ее оскорбления были направлены только на меня, я счел за лучшее вытерпеть их и вернуться, чтобы посоветоваться.

– Вернуться без эльфа?

– Привести его было невозможно – сказал Ривален.

Высочайший остановился в выжидательном молчании.

– Когда это было возможно, я все еще надеялся спасти наши отношения с Арабелем, – продолжал принц. – Я знаю, какое значение ты придаешь контролю над пограничными городами.

Высочайший оставался спокоен, хотя чувство ожидания, которое висело в воздухе, исчезло. Вала сложила руки перед собой, прикрывая подарок Коринеуса, и повертела кольцо большим пальцем. Мрак побледнел до цвета тумана, достаточно тонкого, чтобы она увидела, что тронный зал на самом деле был огромным внутренним двором, окруженным темными полосами, которые она приняла за стены. За помостом перед ней поднимались очертания множества других платформ, их силуэты становились все более неясными с расстоянием, но каждая была окружена толпой повелителей теней, похожих на тех, что окружали Валу и принцев.

Сами повелители теней были сморщенными, похожими на упырей фигурами с запавшими, покрасневшими глазами и морщинистой черной кожей, часто покрытой белыми язвами. Ривален и Ламорак выглядели почти так же, как Эсканор, когда Вала смотрела на него во время путешествия из Миф-Драннора, отличаясь только тем, сколько костей осталось прикрепленными к черным ребрам, окружавшим их черные сердца.

Удивительно, но Хадрун выглядел так же, как и до того, как Вала повернула кольцо, как и Малик, за исключением того, что он держался более прямо и казался гораздо более жилистым, чем Вала привыкла думать о нем.

Наконец, Теламонт заставил сердце Валы подпрыгнуть к горлу криком:

– Предатель! – Сначала было невозможно понять, к кому обращается Высочайший, потому что это были всего лишь два платиновых глаза, плавающие в смутно очерченном столбе тьмы. Серый туман, заполнивший тронный зал, казалось, струился сквозь него, входя в его «тело» в общей области ног и выходя в руках. В области за одним из глаз, там, где должны были быть череп и мозг, было что-то черное и морщинистое, размером примерно в половину кулака Валы, пульсирующее в такт словам Высочайшего.

– Это твоих рук дело, неблагодарная ваасанка!

Вала повернула кольцо в скрытое положение и обнаружила, что наполненный мраком капюшон Высочайшего повернут в ее сторону, его пустой рукав поднят и направлен вниз по лестнице на нее. Молясь, чтобы Теламонт не почувствовал ее магического кольца, Вала вздернула подбородок и заставила себя встретить его сердитый взгляд.

– Моих, Высочаший? Я и близко не была к Кормиру.

– Ты знала о его планах еще до того, как он ушёл, не так ли?

Меньше всего Вале хотелось признаваться в своем соучастии в побеге Галаэрона, но Малик почти наверняка уже раскрыл ее роль, и она знала, что не стоит думать, что Высочайшего поколеблет любая ложь, которую она сможет сказать.

– Я так и сделала – сказала она.

Высочайший промолчал, и она ощутила тяжесть его следующего вопроса так же ощутимо, как тяжесть тела упавшего товарища.

– Я хотела, чтобы он ушел, – сказала она. – Ты отдавал его своей тени, а не учил управлять ею.

– И все же ты отправилась в Миф Драннор вместе с Эсканором.

– Чтобы ты не заподозрил неладное и не помешал ему уйти, – сказала Вала.

Снова тишина, тяжелая и требовательная. – Он не хотел уходить без меня, – призналась Вала. – Я должна была убедить его, что он рассердил меня и что я влюблена в Эсканора. Он ушел, поклявшись отомстить тебе, Эсканору, и шейдам в целом.

Теламонт наконец отвел взгляд и, недоверчиво покачав головой, спустился с помоста и встал перед Эсканором.

– Вина в этой лжи частично лежит на мне – сказал Высочайший. – Я не думал, что его тень так сильно контролирует ситуацию, но ты был ослеплен женскими уговорами и позволил ей использовать тебя против анклава, и за это тебя тоже следовало казнить. При этих словах у Валы мгновенно подогнулись колени, но Эсканор лишь склонил голову.

– Если это…

– Казнить? – прервал его Малик, подходя к Высочайшему. – Ты не можешь казнить Валу!

Платиновые глаза Теламонта стали холодными, как зимний град.

– Ты возражаешь, рогоносец?

– Конечно, нет... Только Вала – мой друг, и мое несчастное сердце – все, что еще Единый может мне дать – разбилось бы, если бы ее убили.

Малик нахмурился, услышав проклятие, которое заставило его продолжать говорить, хотя было бы гораздо разумнее оставить эту тему после первых нескольких слов, затем, очевидно, понял, что ему нечего терять, и бросился вперед.

– И что еще важнее, это разобьет сердце Галаэрона.

– Почему это должно волновать Единого, маленький человек? – спросил Хадрун, спускаясь с помоста и заглядывая Теламонту через плечо.

– Эльф – неблагодарный и предатель всего, что дал ему анклав.

– Верно, – сказал Малик, – но он неблагодарный и предатель, в котором нуждается Анклав Шейдов. Если ты убьешь Валу, то сделаешь его непримиримым врагом, который, без сомнения, умрет каким-нибудь глупым способом, стремясь отомстить тебе.

Теламонт закатал пустой рукав, жестом приглашая Малика продолжать.

– С другой стороны, – сказал маленький человечек. – Если ты станешь удерживать Валу здесь, держа ее каким-то ужасным способом, который наверняка причинит ей сильную боль, давая понять, что она действительно любит Галаэрона и пошла в Миф Драннор только для того, чтобы он ушел и спас себя, Галаэрон, безусловно, тип благородного дурака, вернётся и попытается спасти ее.

– Твоя ошибка в том, что его тень почти наверняка уже забрала его, – заметил Хадрун. – Если это так, он раскусит твой план и будет избегать нас еще больше.

– В Арабеле он, похоже, хорошо владел собой – сказал Ривален. – На самом деле он, похоже, вообще избегал магии теней, даже когда мог использовать ее, чтобы освободиться и сбежать от нас.

– Если это так, то, возможно, наш план сработает – сказал Хадрун, как всегда вор идей. Он шагнул вперед, чтобы встретиться взглядом с Теламонтом. – Могу я предложить вам капельные ямы? Конечно, никакая пытка не может быть хуже, чем держать их в чистоте и ясности, по крайней мере, та которую можно пережить.

У Валы возникло неприятное ощущение, что она знает, что это за ямы, но это не имело значения. Она могла вынести любую пытку, которая помогла бы ей вернуться к сыну.

Теламонт на мгновение задумался над предложением Хадруна, затем задумчиво кивнул.

– Это, конечно, даст эльфу повод быстро прийти за ней. Он перевел свои платиновые глаза на Малика и добавил:

– Как ты думаешь, мой маленький друг?

Малик поднял брови.

– Я?

– План твой – сказал Теламонт. – Как ты думаешь, самое худшее, что мы можем сделать, это капельные ямы?

– Милорд, я действительно не знаю Анклав Шейдов достаточно хорошо, чтобы назвать худшую пытку, которую он может предложить.

Малик на мгновение замолчал, потом его лицо исказилось знакомым выражением отчаяния, и Валу охватило дурное предчувствие. Только мне пришло в голову, что пытка, которая скорее всего, заставит Галаэрона поспешно вернуться, – это сделать Валу судомойкой во дворце Эсканора и дать понять, что он ужасно использует ее по ночам.

Вала сглотнула. Каким бы ужасным ни было предложение Малика, она все же могла выжить. Чтобы вернуться к Шелдону, она могла вынести все.

– И, конечно, ты должен спрятать ее темный меч туда, откуда она не сможет его вызвать, – добавил Малик. – Для Валы самой страшной пыткой будет не иметь возможности приглядывать за сыном по ночам.

До сих пор Вала чувствовала себя в долгу перед маленьким человеком за то, что он спас ей жизнь. Но после его слов о наблюдении за сыном, она захотела убить его, и на самом деле, она могла бы это сделать, если бы не могучая рука Эсканора, сомкнувшаяся вокруг ее запястья и помешавшая ей вытащить меч.

– Пожалуйста, – сказал Эсканор, – оставь его в ножнах, когда будешь передавать.

Глаза Теламонта засверкали от восторга.

– Думаю, Малик прав. – Он перевел взгляд на маленького человечка. – Ты показываешь себя удивительно способным советником.

Малик просиял.

– Я рад, что вы довольны моими скромными услугами.

– Да, я никогда бы не подумал, что одно из проклятий Мистры принесет такую пользу Анклаву Шейдов.

Теламонт сошел с помоста и направился через тронный зал.

– Пойдем со мной к окну мира, друг мой. Мы должны показать пример Кормиру и показать Фаэруну, что значит предать великодушие Анклава Теней, и ты расскажешь мне, как мы собираемся это сделать.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

25 Миртула, год Дикой Магии (1372 по Л.Д)

Благодаря волшебству магического шара Галаэрон чувствовал себя орлом в вышине, кружащим над обнесенным стеной городом Тилвертоном в поисках какого-нибудь любящего мусор енота, чтобы накормить птенцов в его гнезде. Ему был виден весь город и четыре дороги, ведущие в него, но он все еще мог различить детали, такие же четкие, как знаки отличия щитов, которые несло растущее число воинов, разбивших лагерь среди особняков и храмов Района Холмов. Конечно, там было много Пурпурных Драконов Кормира, но также и Витая Башня Долины Теней, Белый Конь Долины Тумана, даже Ворон и Серебро Сембии и десятки других символов, которых Галаэрон не знал. По словам Вангердагаста, соседи Кормира послали более сотни отрядов, чтобы помочь убедить Анклав Шейдов пересмотреть свое решение о растапливании Высокого Льда, некоторые из них были немногочисленны, как двадцать хорошо вооруженных всадников, но некоторые насчитывали тысячи – и с щедрой смесью жрецов и боевых магов.

К ужасу Алусейр, самый восторженный отклик пришел от торговых принцев Сембии, некоторые из которых могли потерять все свое состояние, если непогода продолжится. Всегда с подозрением относившаяся к замыслам сембийцев на кормирских землях, Стальной Регент даже не сообщила торговым принцам о союзе, который она собиралась заключить. Они все равно послали большие силы, угрожая создать свой собственный союз, если она не примет их войска.

Чего Галаэрон не видел, так это каких-либо отрядов на дорогах за пределами города. Хотя воины сотнями вливались в Район Холмов, вытаптывая земли больших поместий в поисках биваков, они не входили в ворота Тилвертона. Отряды, казалось, вырастали из самого города, вырастали из темных тупиков, выходили из какой-нибудь древней башни или строились на улице.

Галаэрон поднял взгляд и посмотрел поверх магического шара в глаза с кустистыми бровями Вангердагаста.

– Это не сработает – сказал эльф. – Если ты можешь видеть это, то и Шадовары тоже.

Вангердагаст поднял голову, демонстрируя уверенную ухмылку, не совсем скрытую под бородой.

– Вот что они увидят. – Он взмахнул рукой над магическим шаром. Когда Галаэрон оглянулся, солдат уже не было, а жители, казалось, устраивали какой-то праздник в Районе Холма.

– Ты можешь отменить теневую магию? – ахнул Галаэрон.

Последствия для Эверески были удручающими. Если Вангердагаст смог найти способ нейтрализовать заклинания шадовар, то и фаэриммы тоже. – Как?

– Я – волшебник, обладающий некоторой силой, эльф.

– Дело не в силе. Галаэрон указал на шар. – Можно?

– Если ты не думаешь, что это вытянет наружу твою тень, – голос Вангердагаста звучал насмешливо.

Он пытался убедить Галаэрона продемонстрировать свои теневые заклинания после ухода Ривалена и, казалось, не мог понять, почему Галаэрон отказался. – Я не хотел бы нести ответственность за то, что выпустил такого демона.

– Со мной все будет в порядке.

Галаэрон представил себе окно мира во Дворце Высочайшего и взмахнул рукой над магическим шаром. Кристалл наполнился темными облаками, затем в центре открылся круг света, и по краям стали видны несколько темных фигур шадовар. Изображение в центре показывало огромное озеро, окруженное пустынными горами.

– Это магическое окно Теламонта Тантула, – сказал Галаэрон, разочарованный тем, что не заметил, как шадовары заглянули в Тилвертон. – Если бы теневая магия и обычная магия были способны аннулировать друг друга, ты не думаешь, что эта комната была бы защищена?

Вангердагаст некоторое время изучал изображение, затем сказал:

– Плетение сильнее Теневого Плетения.

– Возможно да, более могущественное – сказал Галаэрон, – но по-другому. Они могут шпионить за вами так же легко, как и вы за ними.

В хрустальном шаре появилось лицо Вангердагаста.

– Ты же знаешь, у меня большой опыт в таких делах.

Понимая, что ему никогда не победить в этом споре, Галаэрон решил попробовать другой подход.

– Даже если ты прав, шадовары используют шпионов – тысячи, я уверен.

– Ни в Тилвертоне, ни в любом другом кормирском городе.

Вангердагаст показал плитку с выгравированным на ней магическим оберегом. – Мои боевые волшебники были заняты.

Галаэрон взял плитку и провел пальцами по символу. Это была вариация древнего корманторского знака, который он изучал в академии магии Эверески, чтобы держать духов тьмы и холода на расстоянии.

Мастерство было изысканным, а магия настолько мощной, что присутствие его теневого «я» заставляло жечь руку. Вернув плитку Вангердагасту, он с удивлением обнаружил выжженный на ладони символ.

Обнаружив, что даже эта копия оберега заставляет его глаза гореть, Галаэрон сжал ладонь.

– Впечатляет, но бесполезно – сказал он. – Все, что нужно шадовару, – это войти на окраину, и твои знаки почти не будут иметь над ним власти.

В глазах Вангердагаста мелькнула тревога.

– В самом деле? – Он повернул оберег к Галаэрону. – Покажи мне.

Галаэрону пришлось отвести взгляд.

– Я не могу. И ты это знаешь.

– Конечно, знаю, – фыркнул Вангердагаст.

– Я объяснил, как его можно победить, – сказал Галаэрон, поднимая руку, чтобы заслониться от символа. – Мне нет нужды это доказывать. Цена удовлетворения твоего любопытства слишком высока.

Вангердагаст опустил плитку и отложил ее в сторону, к счастью, знаком вниз.

– Кстати, когда я в последний раз разговаривал со Шторм Серебрянной Рукой, она попросила меня передать сообщение от Хелбена.

– От Хелбена? – сердце Галаэрона тут же забилось быстрее. – Насчет Кейи?

– Да, кажется, это имя упоминалось.

Галаэрон подождал, пока волшебник продолжит, а когда не дождался, спросил:

– Что за сообщение?

Взгляд Вангердагаста скользнул по палате.

Галаэрон с отвращением поднялся.

– Ты ничем не отличаешься от шадовар!

– Вот тут ты ошибаешься, эльф, – сказал Вангердагаст, глядя на Галаэрона поверх шара теней. – Я совсем другой. То, что я делаю, я делаю для блага Кормира.

– Тогда тебе лучше держаться подальше от Теневого Плетения. – Галаэрон направился к двери. – Ты сам уже наполовину тень.

– Возможно, – задумчиво произнес Вангердагаст. Он молчал, пока Галаэрон не потянулся к щеколде, а потом сказал:

– Ты станешь дядей.

Галаэрон остановился и обернулся.

– Что?

– По словам Хелбена. – Вангердагаст пожал плечами. – Твоя сестра выходит замуж.

– Замуж? – ахнул Галаэрон. – Ей всего восемьдесят!

– И она сражалась с фаэриммами на переднем крае осады, насколько я слышал, – Вангердагаст сложил узловатые пальцы. – Люди быстро взрослеют перед лицом смерти.

Галаэрон изучал старого колдуна, пытаясь понять, что человек надеялся получить, придумав такую возмутительную историю. В конце концов он сдался и просто сказал:

– Эльфам нужны годы, чтобы влюбиться. Помолвка может длиться десять лет.

– Я обнаружил, что война ускоряет сердечные дела, – сказал Вангердагаст, сверкнув глазами. – И люди не так уж скрытны. Особенно ваасанцы.

– Ваасанцы? Галаэрон отпустил дверную щеколду и, спотыкаясь, опустился в ближайшее кресло. – Это сделал один из ваасанцев?

– Некто по имени Дексон, насколько я понимаю.

– Вылупившийся изо льда ублюдок! – прошипел Галаэрон. – Я разрежу его от паха до глотки!

– В самом деле? – Вангердагаст усмехнулся. – Я думал, ты пытаешься контролировать свое «теневое я».

Глубокий варварский рев, приглушенный расстоянием и толстыми стенами шатра, раздался в лагерях. Всегда обеспокоенная трениями между разрозненными отрядами своей разношерстной армии, Лаэраль прислушалась. Голос был сердитым и немного озадаченным, как будто требовал объяснений. Вероятно, просто один из воинов вождя Клава все еще пытался разобраться в магических уборных, на которых настаивали жрецы, когда армия становилась лагерем.

Хелбен, лежавший на походном коврике рядом с Лаэраль, взял ее за подбородок и мягко повернул ее лицо к себе, чтобы он мог продолжить целовать ее. Хотя прошло уже несколько дней с тех пор, как они поймали фаэриммов в Винной Долине, они были так заняты укреплением обороны Эверески и охотой на выживших, что это была первая ночь, которую они нашли друг для друга. Хелбен, который, в конце концов, чуть не погиб на Рокнесте и был пойман в ловушку шипастыми все эти месяцы, казалось, чувствовал необходимость отгородиться от войны еще острее, чем Лаэраль. Ловкими пальцами фокусника он одной рукой развязал узел, удерживающий ее куртку, и начал распускать шнуровку.

Где-то высоко над палаткой раздался громкий трепещущий звук. Лаэраль приподнялась на локтях, посмотрела вверх сквозь дымовое отверстие и не увидела ничего, кроме беззвездной мантии теневого барьера.

– Ты слышишь, Хелбен? – спросила она.

Хелбен толкнул ее обратно и перекатился, оказавшись сверху.

– Я не слышу ничего, кроме бешеного стука своего сердца, бьющегося от радости в предвкушении нашей первой ночи вместе – нашей первой спокойной ночи вместе – с тех пор, как все это началось.