Текст книги "Осада (ЛП)"

Автор книги: Трой Деннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Что скажете, джентльмены – спросила она. – Атаковать сейчас или провести ночь за нашей стеной огня, а утром вступить с ними в бой?

– Утром мы, эльфы, не будем свежее – сказал лорд Йораэдия, командовавший пятью сотнями воинов и магов Эвермита. Он взглянул на Лаэраль с явным выражением презрения, затем повернулся к черноволосому предводителю утгардтцев Черного Льва, вождю Клаву, и сказал: – Я не могу себе представить, чтобы даже ваши соплеменники хорошо спали этой ночью. Коготь пожал плечами. – Спим мы или нет, нам все равно – сказал он, – но ночь любит желтые шкуры и гуляющих собак. Мы возьмем с собой больше пожаров смерти, нападая до наступления темноты. Не зная, была ли она больше удивлена или встревожена фатализмом в их голосах, Лаэраль нахмурилась и начала упрекать командиров, но потом спохватилась и заставила себя улыбнуться.

– Вы, джентльмены, позволяете погоде омрачать ваши суждения – сказала она. – Здесь двое Избранных Мистры. Неужели вы думаете, что нас могут победить несколько тысяч гноллов и багбиров?

– Вас? Нет, – ответил вождь Клав, неопределенно махнув рукой в сторону армии, – но остальные из нас не Избранные. Остальные из нас умрут.

Лаэраль услышала нервный ропот в рядах, но проигнорировала его и сосредоточила свое внимание на командирах.

– Даже Избранные умирают – сказала она, —но эта армия не умрет. Не сегодня.

– Простите меня, если я нахожу ваши суждения несколько туманными – сказал лорд Йораэдия.

– Туманными? – Лаэраль начинала злиться, и растущий ропот в рядах не помогал делу. – Чем же затуманено мое суждение?

– Ты боишься за своего мужчину. – Вождь Клав оглянулся через плечо, затем снова посмотрел на Лаэраль, и она поймала себя на том, что сжимает кулаки, чтобы не сделать то, о чем потом пожалеет. – Твоя преданность делает ему честь, но она ослепляет тебя от нашей опасности.

Лаэраль почувствовала себя так, словно ее ударили. Йораэдия, Клав, все командиры смотрели на нее так, словно действительно верили, что она привела их всех на смерть только ради Хелбена.

– Я здесь не слепая, сказала она. – Если ты не видишь…

– Лаэраль, подожди – сказала Шторм. Она указала вверх по реке, туда, где из-под дождя только что показались десятки огромных чешуйчатых крыльев. Они были большими, как паруса, и достаточно синими, чтобы разглядеть цвет в серой пелене, и даже если бы сестры никогда прежде не видели Ярости Драконов, они бы поняли, что происходит, увидев так много полных клыков ртов.

– Может быть, они правы, – сказала Шторм.

Через окно мира во дворце Теламонта Тантула в Анклаве Шейдов драконы выглядели как простор синего моря, сияющего сквозь дыру в облаках, их огромные крылья колыхались, как волны, их голубая чешуя вспыхивала, как свет на воде, все, кроме лидера. Вожак был голой костью, в пустых глазницах его черепа поблескивали голубые угольки, а когти были достаточно большими, чтобы хватать за головы даже самых больших его последователей. Это мог быть только Малигрис, глупый синий, который продал свою душу Культу Дракона, чтобы убить своего ненавистного правителя Суссетиласиса и претендовать на титул Синего Сюзерена Анаврока. Хотя Галаэрон никогда не встречался с самим драколичем, молодые синие, которые приходили на край пустыни, чтобы питаться могильными ворами и их лошадьми, часто демонстрировали неповиновение, говоря о глупости своего сюзерена. Однако они не были бунтярями, несколько самых маленьких змиев в Ярости были именно теми, кто с таким удовольствием высмеивал своего правителя перед Галаэроном. Перед драконами возникла наклонная бурая равнина с оранжевым полукругом огня, освещающим верхний край, и тысячами крошечных пятен, чернящих окружающую землю. Галаэрон узнал в пятнышках воинов, но равнину он опознал только через несколько мгновений, когда ныряющие драконы приблизились настолько, что он смог разглядеть течение, льющееся по крыше амбара. Галаэрон сосредоточил свое внимание на огненной стене, и пятнышки разделились на две армии. Большая из них, состоящая как из более крупных фигур, так и из превосходящих их по численности, была сдерживаема потрескивающей стеной огня. Меньшая армия оказалась в ловушке у реки, флотилия бревенчатых плотов была выброшена на илистый берег позади них, а гораздо большая армия – впереди. Судя по всему, они знали, что драконы пикируют за ними, потому что их стройные ряды растворялись в хаосе, стекая в реку или сгрудившись у стены огня.

Изображение в окне мира начало становиться размытым и грубым, с клочьями тени, смыкающимися по краям. Галаэрон сосредоточил свое внимание в центре паникующей армии, где небольшая кучка фигур стояла, глядя на драконов в относительном спокойствии. Окно мира изо всех сил старалось подчиниться его воле, но то, что мешало ему, было слишком сильным. Он увидел пару женщин со знакомыми лицами и длинными серебряными локонами, испуганного золотого эльфа, и чернобородого, голубоглазого варвара Утгардта. Затем изображение стало неузнаваемым размытым пятном, и тени накатились, и не было ничего, кроме темноты. Холодная и знакомая тишина окутала Галаэрона. Он обернулся и увидел платиновые глаза Теламонта Тантула, сияющие из-под темного капюшона.

– Это спасательная армия из Глубоководья! – сказал Галаэрон. – Что ты пытаешься скрыть?

Рукав Теламонта поднялся, и Галаэрон почувствовал, как тонкий палец помахал перед его носом.

– Ты не должен позволять своему теневому я делать выводы за тебя, эльф.

Теламонт ждал, и, как обычно, Галаэрон почувствовал тяжесть вопроса, не услышав его.

– Прошу прощения, Высочайший. – Когда окно мира закрылось, я, естественно, предположил, что ты взял все под свой контроль.

– Потому что я хотел кое-что скрыть от тебя.

Галаэрон кивнул.

– Мы уже некоторое время наблюдаем, как они готовятся к переправе – сказал он. – Мне было интересно, почему ты до сих пор не послал помощь.

– Ты гадал, что я надеюсь получить, не отправив помощь, – поправил Теламонт. – Ты должен знать свои собственные мысли, Галаэрон, иначе ты никогда не будешь жить в мире со своей тенью. Галаэрон кивнул.

– Хорошо, но что ты надеешься получить, не посылая помощи?

Глаза Теламонта одобрительно заблестели.

– Уже лучше, эльф. Ответ – ничего. Я послал помощь.

Галаэрон взглянул в окно мира. Картина оставалась черным туманом, но он знал, что лучше не оскорблять Высочайшего, сомневаясь в правдивости его слов.

– Потери спасательной армии будут невелики. Возможно, когда-нибудь они даже доберутся до Эверески, хотя я не вижу, что хорошего они там могут сделать. Мы должны беспокоиться о тебе, Галаэрон. Мне не нравится эта озабоченность, которую я чувствую. Это опасно.

Теламонт поднял рукав, чтобы махнуть Галаэрону в сторону его личной гостиной, и они вместе вошли во мрак.

– Что тебя беспокоит?

Галаэрон был так удивлен, услышав вопрос, заданный вслух, что ответ начал выплескиваться прежде, чем он успел его сформулировать.

– Ты знаешь, что Эсканор попросил Валу сопровождать его в атаке на фаэриммов Миф Драннора.

– Она прекрасный воин, и ее темный меч обладает силой – сказал Теламонт. – Это хороший выбор.

– Я хочу, чтобы ты оставил ее здесь.

– Вала не из тех, кто прячется от смерти – сказал Теламонт. – Даже если бы такое было возможно, она стала бы меньше думать о себе.

– Это не то, что меня беспокоит – сказал Галаэрон. – Она может сама о себе позаботиться, даже в пещере, полной фаэриммов, но она нужна мне здесь.

– А, обещание.

Они дошли до арки и вошли в небольшую угловую комнату с окнами из тонко нарезанного обсидиана на двух стенах. За окнами привычный мрак, окутывавший анклав, казался почти несуществующим, открывая захватывающий, хотя и несколько затемненный, вид на пески Анаврока, катящиеся внизу. Теламонт указал Галаэрону на стул рядом с одним из окон, сел напротив, затем сказал

 – Она обещала убить тебя, если твоя тень возьмет верх.

Галаэрон кивнул.

– Мне нужно знать, что она здесь, чтобы сдержать свое слово.

– Нет, не нужно.

Хадрун неожиданно появился рядом с Высочайшим, снова проводя ногтем большого пальца по глубокому углублению посоха. Теламонт заказал вино для себя и Галаэрона, и ноготь сенешаля так глубоко вонзился в желобок, что кончик большого пальца побледнел до светло-серого. Теламонт продолжал:

– Вале никогда не придется выполнять это обещание, пока ты в моей компании.

Галаэрон склонил голову.

– Ты способен на многое, Высочайший, но даже ты не можешь разрешить мой теневой кризис за меня, как ты говорил сам, уже много раз.

Теламонт поднял рукав, чтобы заставить его замолчать, и Галаэрон увидел полупрозрачный силуэт иссохшего когтя, вырисовывающийся серым на фоне слабого света обсидиановых окон.

– Но, если ты собираешься лгать, лги мне, а не себе.

Галаэрон нахмурился.

– Что ты говоришь?

– Ты знаешь, о чем я говорю – сказал Теламонт. – По крайней мере, твоя тень точно

– Что я не хочу, чтобы Вала уходила, потому что ревную?

Теламонт молчал. Галаэрон встал и зашагал через комнату, едва не наткнувшись на маленький письменный стол, прежде чем заметил, что тот плавает в темноте.

– Эльфы не ревнуют.

– И не засыпают, – ответил Теламонт, – и не видят снов, как люди.

Галаэрон проглотил нарастающий гнев и повернулся лицом к Высочайшему.

– А что, если я ревную? Я все еще хочу, чтобы ты оставил ее здесь.

Теламонт посмотрел на проплывающую мимо пустыню.

– А кому это нужно?

Галаэрон на мгновение задумался и понял, что думает только о себе, а не о Вале. Она почувствует себя униженной, если подумает, что он не доверяет ей, а он все еще не хочет, чтобы она уходила.

– Разве это имеет значение? – спросил Галаэрон.

Закутанная в капюшон голова Теламонта одобрительно качнулась.

– Ты начинаешь понимать, но я не стану вмешиваться в миссию Эсканора. – Он отвернулся от окна и вперил в Галаэрона свой платиновый взгляд. – Забудь об этой женщине. Твоя тень будет использовать твою любовь против тебя, и такие эмоциональные привязанности могут только помешать твоим занятиям.

У Галаэрона закружилась голова. Он, конечно, знал о своем растущем влечении к Вале, но никогда не называл это любовью, даже мысленно. Эльфы должны были знать друг друга годами, иногда десятилетиями, прежде чем они чувствовали, что-то близкое к тому, что люди описывали как любовь, а он знал Валу всего несколько месяцев. Сказать, что он любит ее... Хотя, большинство эльфов тоже не спят и не видят снов. Галаэрон почувствовал тяжесть вопроса и, подняв глаза, увидел, что Теламонт все еще смотрит на него.

– Занятия? – спросил он, надеясь скрыть, что на самом деле происходит у него в голове.

Глаза Теламонта блеснули. – Твои занятия магией – сказал он. – Ты довольно одаренный иннатот. Как только ты обретешь мир со своей тенью, я начну учить тебя всерьез.

– Действительно?

Даже для Галаэрона ответ прозвучал менее чем восторженно, но он продолжал видеть Валу в объятиях Эсканора, и это был образ, с которым он никогда не хотел чувствовать себя комфортно. – Это для меня неожиданность. Мелегонт предупредил меня, чтобы я вообще прекратил использовать магию.

– Мелегонт всегда был осторожен, – ответил Теламонт. – Прекрасное качество для шпионов ... но ограничивающее.

Хадрун вышел из сумрака с вином. Сначала он обслужил Теламонта, затем пересек комнату, чтобы предложить Галаэрону стакан какого-то уксусного черного пойла, которое не использовали бы для маринования траков в Эвереске. Галаэрон поднял руку, чтобы отказаться, и поклонился Теламонту.

– Ты дал мне много поводов для размышлений, – сказал он. – Если позволишь, я вернусь на Виллу Дузари, чтобы помедитировать.

Глаза Теламонта потускнели, но он поднял рукав и взмахом руки отпустил Галаэрона.

– Если ты считаешь, что так будет лучше. Возможно, Хадрун присоединится ко мне вместо тебя.

– Я буду польщен, Высочайший. – Хадрун бросил на Галаэрона огненный взгляд, затем повернулся к окну так быстро, что кубок слетел с подноса и пролился.

– Какая жалость, придется принести другой.

Галаэрон покинул гостиную, чувствуя, как волосы встают дыбом на затылке, а мысли ревут, как песчаные бури, которые время от времени заставляют город подниматься в холодный воздух на много миль над пустыней. Как и Мелегонт до него, Высочайший явно планировал помочь Галаэрону полностью реализовать свой потенциал как мага, и не заботясь о том, чего это может стоить Галаэрону или тем, кто его окружает. Учитывая цену, которую он заплатил только за то, чтобы научиться рисовать на Теневом Плетении, он вовсе не стремился увеличить глубину своих знаний, особенно учитывая то, что Теламонт только что сказал, что это будет стоить ему. Он все еще был достаточно эльфом, чтобы отказаться от своих эмоций, но потерять Валу было немыслимо, особенно потерять ее из-за Эсканора.

Галаэрон прибыл на Виллу Дузари злой и решительный. Он обнаружил, что его спутники собрались во дворе, сидя на подушках на земле, чтобы разделить вечернюю трапезу с Арисом, который полулежал вдоль одной стороны двора, подперев голову ладонью размером с седло.

– Галаэрон, какой сюрприз – сказала Вала.

В ее голосе не было настоящего энтузиазма. Она все еще не забыла резких слов, которые он сказал ей после битвы за мифаллар, и каждый раз, когда Галаэрон думал извиниться, тень в нем, казалось, превращала момент во что-то неловкое или горькое.

– Принеси себе тарелку и кружку – сказала она. – У нас много еды на всех.

Вместо того чтобы шагнуть в затененную колоннаду, как предложила Вала, Галаэрон направился прямо к группе. Руха перевела взгляд с него на Валу, потом обратно и поднялась с призрачной грацией. Малик продолжал сидеть, наблюдая за ведьмой прищуренными глазами. Арис приветственно кивнул эльфу.

– Садись, сказала ведьма. – Я пойду.

Она исчезла в здании. Вала неохотно подвинулась, чтобы освободить место для Галаэрона, но он остановился рядом с ней и остался стоять, полностью игнорируя Малика и великана.

– Вала, ты не можешь пойти этой ночью с Эсканором.

Она посмотрела на него с выражением недоверия.

– Кто ты такой, чтобы указывать мне, чего я не могу?

Лицо Галаэрона вспыхнуло гневом.

– Я … Я …

Удивленный тем, что не может ответить на этот вопрос, он замолчал. Какое право он имеет на ее решение? Он никогда не говорил ей слов любви, фактически отрицал даже самому себе, что чувствует нечто подобное, пока Эсканор не начал проявлять к ней интерес. Между ними была только одна клятва.

– Ты дала мне обещание, – сказал он.

– На твоем месте я бы не стала напоминать мне об этом.

Понимая, что он ничего не добьется, бодаясь с ваасанкой, Галаэрон воспользовался моментом, чтобы успокоиться, и успокоить свою тень, которая шептала мрачные предупреждения об искренности угрозы, подразумеваемой в ее словах.

– Вала, мне нужно, чтобы ты осталась.

– У тебя забавный способ показать это, и я говорю не только о том, что ты сказал у мифаллара – сказала она. – Ты обращаешься со мной, как с какой-то девкой, которую можно снять за пару медяков, а со всеми остальными – как с домашней прислугой. Мне это не очень нравится.

Возмущение, которое Галаэрон почувствовал в своей тени, быстро сменилось холодным гневом, чем-то более тонким и хитрым. Он поймал себя на том, что кивает и смотрит в землю.

– Ты права – услышал он собственный голос. – Я должен принести тебе извинения.

Вала подняла бровь и ничего не сказала.

– И я принесу их тебе в свое время – сказал Галаэрон.

Его тень не позволила ему сказать, что он сожалеет. Он действительно хотел, но это были не те слова, которые сорвались с его губ. – И в нужном месте.

Вала нахмурилась.

– Сейчас все в порядке.

Галаэрон покачал головой.

– Нет, когда мы выберемся из этого проклятого города.

У Валы отвисла челюсть. – Ты хочешь уйти?

– Как можно скорее.

Галаэрон сел рядом с ней. Он чувствовал себя немного больным внутри, потому что слова были только тем, что его тень знала, что Вала хотела услышать, но что было плохого, на самом деле? Если Теламонт не окажет небольшую услугу, например, не оставит Валу в анклаве, то Галаэрон готов уйти.

– Мы начнем планировать после обеда и уйдём, как только соберем все необходимое, – сказал он.

Малик поднялся так быстро, что опрокинул тарелку.

– Уйти? А как же твое обучение?

– Насколько я могу судить, – сказала Вала, – Теламонт меньше заинтересован в том, чтобы научить Галаэрона контролировать свою тень, чем в том, чтобы превратить его в орудие Анклава Шейдов. Ему становится хуже, а не лучше, мы все это видим.

– Я этого не видел! – Малик попытался остановиться, но лицо его исказилось, и он продолжил:

– За исключением, конечно, того, что я имею в виду под «лучше», во многом зависит от текущих потребностей Единого.

– Не может быть никаких сомнений в том, что говорит Вала – сказал Арис. – Галаэрон обращается ко злу.

– Ну и что с того? – спросил Малик. Он повернулся, чтобы обратиться непосредственно к Галаэрону.

– Ты забыл Эвереску? Теламонту нужны знания в твоей голове, чтобы победить фаэриммов.

– Необходимость не может быть настолько велика, – возразила Вала, – иначе он не отодвинул бы анклав так далеко от линии фронта.

– Ты не можешь этого знать ... Хотя в пользу твоих доводов можно сказать многое. – Малик поморщился от проклятия, которое заставило его добавить эту последнюю часть, затем попробовал другую тактику. – Даже если нужда не велика, есть подразумеваемая сделка. Если ты покинешь шадовар, зачем им защищать Эвереску?

– Не думаю, что действия Галаэрона так или иначе повлияют на шадовар,

– сказал Арис. Он выпрямился и заговорил еще более задумчиво, чем обычно. – Шадовары служат шадоварам во всем. Они будут защищать Эвереску, потому что это лучший способ уничтожить своих врагов.

– Неужели здесь никто не может позволить человеку высказывать свои доводы, не испортив их логикой и здравым смыслом? – спросил Малик. Кипя от злости, он принялся трясти в Галаэрона ножкой жареной птицы.

– А кто это «мы»? Я никуда не пойду.

– Ты пойдёшь, – настаивал Галаэрон, смутно чувствуя себя преданным. – Как ты думаешь, Хадрун позволит тебе остаться в этом уютном доме после того, как мы уедем? Ты здесь только потому, что я здесь.

Малик выпрямился во весь рост, который был лишь немного выше гнома.

– У меня есть собственные средства – сказал он. – И даже если они подведут меня, я и раньше жил в трущобах, когда служба Единому требовала этого ... или, когда я не мог позволить себе ничего лучшего.

– И это нравится тебе больше нашей компании? – спросил Арис. – Друг мой, я не понимаю.

Малик вздохнул.

– Мне это совсем не нравится. Вы лучшие друзья, которых я когда-либо знал ... по крайней мере, не платя. – Лицо его потемнело, глаза-бусинки поймали Руху, когда она вернулась во двор с кружкой и тарелкой для Галаэрона.

– Это самое безопасное место для меня. Как только мы покинем этот город, адская ведьма воткнет мне в спину джамбию.

– Только если ты бежишь от правосудия Арфы – сказала Руха из-под вуали. – Но зачем бояться? Ты в безопасности в Анклаве Шейдов ... если только не собираешься уходить?

– Это не твое дело, – сказал Малик, и лицо его исказилось, когда проклятие заставило его продолжить.

– За исключением того, что уходят мои друзья, а не я. Единый требует моего присутствия в этом городе, чтобы его обитатели могли купаться в свете Черного Солнца.

– А ... – Арис кивнул, как будто это имело смысл. – Мой безрогий друг, я слишком много знаю о твоем боге, чтобы желать тебе успеха, но долг я понимаю. Твоей помощи будет не хватать на формовках.

Галаэрон продолжал чувствовать себя преданным, но знал, что лучше не думать, что он может спорить с Серафимом Лжи из-за подчинения воле своего бога.

– Делай, что должен, Малик. Можем ли мы доверить тебе хранить нашу тайну?

– Конечно, – ответил Малик. – Я уверен, что мог бы неплохо поживиться, прибежав к Хадруну, как только ты уйдешь, и объявив о побеге, но, по правде говоря, талант Ариса уже сделал меня богатым человеком, и я достаточно изучил его искусство, чтобы продолжать дело до тех пор, пока его уход не будет обнаружен. Вы можете быть уверены, что я буду так же предан вам, как своему богу, и ради собственной выгоды промолчу о вашем уходе. … по крайней мере, до тех пор, пока кто-нибудь не заставит меня раскрыть его против моей воли.

– О большем мы не можем просить – сказал Арис. – Если повезет, к тому времени мы будем уже далеко в пустыне.

– Пустыня? – спросила Руха. – Вы попытаетесь пересечь Анаврок ... пешком?

– Не думаю, что у Галаэрона хватит магии, чтобы перенести нас другим путем, – ответил Арис, глядя на Галаэрона в поисках подтверждения.

Галаэрон покачал головой. – Это выше моих сил.

– И с его стороны было бы неразумно раздвигать границы дозволенного, – добавила Вала.

– Мудрее, чем пытаться пройти через Анаврок – сказала Руха. – Ты ничего не знаешь о пустыне.

– Неважно, они должны уйти, и чем скорее, тем лучше. – Вала взяла его за руку. – Ты напугал меня, Галаэрон. Я уже начала думать, что ты хочешь заставить меня сдержать обещание. Галаэрон едва расслышал последнюю часть. Слово «они» все еще звучало в его голове.

– Они? – требовательно спросил он.

– Я не могу пойти с тобой – сказала Вала. – Я должна уйти с Эсканором в полночь. Если я не появлюсь, он поймет, что что—то не так, и мы все знаем, что они никогда не позволят тебе уйти добровольно, не со знаниями Мелегонта, все еще запертыми в твоей голове.

– Тогда мы подождем твоего возвращения – сказал Галаэрон. Это было все, что он мог сделать, чтобы не обвинить ее в желании уехать с Эсканором. – Это достаточно просто.

Вала покачала головой.

– Это не так. Я могу ненавидеть то, что Теламонт делает с тобой, но долг Гранитной Башни перед Мелегонтом еще не погашен.

– Мелегонт мертв – возразил Галаэрон.

– Значит, его долг становится моим долгом – сказала Вала. – И еще вопрос о моих людях, запертых в Эвереске. Я не могу вернуться в Ваасу, пока не узнаю, что с ними стало.

– Удобный предлог, – сказал Галаэрон.

Лицо Валы помрачнело от гнева.

– Удобный?

– Чтобы ты могла проводить время с принцем, – сказал Галаэрон. Он не очень-то в это верил, но слова все равно слетали с его губ. – Если бы я ушел ...

– Галаэрон, не делай этого. – Выражение лица Валы из сердитого стало печальным. – Ты должен идти.

– И оставить тебя Эсканору?

– Галаэрон, – начал Арис, – она бы никогда…

Вала подняла руку. – Да, я бы так и сделала, Арис. – Она повернулась к Галаэрону. – Ты прав, Галаэрон, я ничего не чувствовала к тебе со времен мифаллара.

– Это не имеет значения, – сказал Галаэрон. Кто это говорит? – подумал он, потому что это действительно имело значение. – Ты дала обещание.

Глаза Валы сузились.

– А теперь я его нарушаю, – она отвернулась от него и направилась в глубь виллы. – Я иду с Эсканором. Сделай нам обоим одолжение, Галаэрон, и не приходи сюда, когда я вернусь.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

15 Миртула, год Дикой Магии (1372 по Л.Д)

Пьергейрон прибыл в ничем не украшенную Комнату Общего Командования замка Глубоководья и обнаружил, что капитан Городской Стражи, его старший оружейник и командир магов уже совещаются со своими коллегами из Городской стражи. Брайан, Мастер Меча, тоже присутствовал, спрятавшись за плащом и шлемом своего лорда. Даже Магистр Бдительного Ордена Магов и Защитников был там. Строго говоря, орден был гражданской гильдией и не подчинялся военному эдикту, но сейчас были чрезвычайные времена, и Пьергейрон часто призывал на службу частных граждан, когда безопасность города была под угрозой. Вопрос был в том, ответят ли они, когда угроза окажется в пяти сотнях миль отсюда, у моста Борескира? Пьергейрон подошел к свободному месту, главного за круглым столом не было, но садиться не стал.

– Ты слышал?

Рулатон, жилистый седовласый капитан стражи, мрачно кивнул, неопределенно махнул рукой в сторону своего оружейника и сказал:

– Хельве сам получил послание.

Пьергейрон повернулся к покрытому шрамами ветерану.

– Лассри? – спросил он.

Хельве кивнул.

– Она хотела сражаться на стороне Лаэраль.

Сердце Пьергейрона подскочило к горлу. Лассри была дочерью Хельве, чародейкой-дозорной, часто сражавшейся на стороне отца во время крупных беспорядков.

– Мне очень жаль – сказал он, поворачиваясь к остальным. – Что мы можем сделать?

– Против Ярости Драконов? – спросила Тириэллента Сноум. Командующая силами стражей-магов, она была смуглой женщиной с

гордой осанкой и неопределенного возраста, которая была магом-сивилларом задолго до того, как Пьергейрон вступил в должность.

– К сожалению, не так уж много.

Хотя глаза Хельве слезились, он кивнул.

– Лассри сказала, что они оказались в ловушке у стены из багбиров и гноллов, а позади них из облаков выпали все синие Анаврока. Я уверен, что все кончится прямо сейчас.

– Как бы то ни было, – сказал Открытый Лорд, – мы должны сделать все, что в наших силах.

Пьергейрон обвел взглядом сидящих за столом, останавливаясь на каждом из командиров в поисках малейшего намека на несогласие. Все они были храбрыми солдатами, но их долгом было служить Глубоководью, и, если нужно было объяснить, как спасение армии помощи, направлявшейся в Эвереску, способствовало безопасности города, он должен был это знать. Поскольку Глубоководье все еще было погребено под постоянной волной метелей, а корабли в гавани опрокидывались под тяжестью покрытых коркой льда мачт, никто из присутствующих не нуждался в напоминании об опасности, угрожавшей их городу с тех пор, как фаэриммы сбежали из своей тюрьмы в Анавроке. В глазах собравшихся командиров он не нашел вопросов.

– Хорошо, – сказал Пьергейрон. – Пока мы разговариваем, Малиантор вызывает Силу Грея в мой дворец. Она начнет гадание, чтобы провидеть ход битвы. Я бы хотел, чтобы вы послали отряд добровольцев: сотню боевых магов и двести воинов, встретить ее во дворце в течение четверти часа. У меня есть запас телепортационных свитков…

– В этом нет необходимости, – проскрежетал голос в углу.

Пьергейрон обернулся и увидел смуглую фигуру принца Агларела, выступающую из тени у камина, его черный плащ и пурпурная накидка, казалось, почти застыли в темноте.

– Как ты смеешь! – возмутился Пьергейрон.

Он действительно очень хотел знать «как». Комната должна была быть защищена от магических вторжений любого рода, хотя это, очевидно, не относилось к теневой магии шадовар. – Это частный совет.

– Простите меня, – сказал Агларел, останавливаясь, чтобы поклониться, – но я хотел избавить вас от необходимости телепортировать роту для оказания помощи вашей спасательной армии.

– Я хочу знать, как ты можешь знать о наших намерениях, – сказал Брайан, Мастер Меча.

В то время как Пьергейрон обычно говорил от имени других лордов в Зале Суда, они обычно говорили сами за себя на менее официальных собраниях. Магия шлема превратила его голос в глухой, безымянный баритон, который не узнали бы даже самые старые друзья Брайана.

– Мы сами едва сформировали их.

Агларел устремил на лорда серебристый взгляд.

– Не так давно многие из ваших граждан получили прощальные послания от своих родственников, сопровождавших Избранных. – Принц не стал объяснять, откуда ему это известно. – Зная, какие вы, глубоководцы, люди, можно было только предположить, что вы захотите чем-то помочь. Я зашел во дворец, и мне сказали, что лорд Паладинсон уехал по неотложному государственному делу.

– Напрашивается вопрос, как ты проскользнул мимо охраняющих замок чар протов захватчиков, – сказала Тириэллента, – или знал, что лорд Паладинсон находится в этой комнате.

– Я буду рад продемонстрировать это позже, – сказал Агларел, отмахиваясь от вопросов взмахом руки. – На данный момент я предлагаю сосредоточиться на главном.

Он подошел к круглому столу и, вытянувшись вперед, провел рукой по его поверхности. Тень упала на центр, а затем открылась, как дыра в облаках, чтобы показать битву, бушующую далеко внизу. Сцена расширилась, заполнив весь стол, и Пьергейрон вскоре узнал спасательную армию Лаэраль, оказавшуюся в ловушке на берегу мутного озера, которое могло быть только Извилистой Водой во время сильного наводнения. К его большому удивлению, и облегчению, они стояли в хорошем строю за стеной опаляющего пламени, подняв щиты и обнажив оружие, но не вступали в бой более серьезный, чем прихлопывание мух и комаров, кружащих вокруг их голов. Сцена по ту сторону горящей стены была совсем другой. Десятки синих драконов ворвались в армию багбиров и гноллов, пикируя вниз, чтобы собрать в огромные когтистые лапы воинов, а затем перекатиться через разлившуюся реку и сбросить их в мутные воды. Несмотря на разрывы в их рядах, монстры держались в строю, делая все возможное, чтобы отразить атаки топорами и цепами, более подходящими для разбивания человеческих голов, чем для пронзания драконьей чешуи.

– Драконы не были посланы фаэриммами? – Ахнул Пьергейрон, не в силах оторвать глаз от стола.

– Даже в Анавроке есть вещи, которые фаэриммы не контролируют, – сказал Агларел.

Крылья одного дракона обмякли, и он рухнул на землю, кувыркаясь и запутываясь в узел из хвоста, шеи и крыла. Пьергейрон увидел огромную черную дыру в его груди и понял, что он был убит какой-то очень мощной магией смерти. В следующее мгновение полированные кости огромного драколича нырнули вниз из облаков, выпустив грозовую синюю молнию в крошечную конусообразную фигурку в задние ряды багбиров. Залп потрескивающих красных метеоров ударил его в бок, выбив два ребра размером с дерево и отправив скелет дракона катиться по воздуху в потрескивающем шаре молотящих когтей и вспышек сверкающей синей энергии. Тириэллента ахнула от мощной магии, которая была брошена в битве. Магия, необходимая для того, чтобы отправить двухсотфутового драколича кувырком, превратила бы любого нормального волшебника в дымящийся пепел. Затем за гноллами появилась шипастая фигура второго фаэримма. Едва первый дракон рухнул на землю, как четыре длинноволосые женщины поднялись в воздух над рядами армии помощи. Они устремились к видимому фаэримму, шары серебряного огня Избранных вырвались из их рук. Два шипастых исчезли в ослепительной вспышке света.

– Четыре Сестры – с явным благоговением произнес Агларел. – Это было неожиданно. Когда я смотрел в последний раз, там были только Шторм и Лаэраль.

– Избранные держатся вместе – сказал Брайан из-за шлема. – Тебе,

шадовар, не мешало бы это запомнить.

Агларел снисходительно улыбнулся. – Вы, кажется, думаете, что у нас есть причины их бояться.

Багбиры и гноллы окончательно потеряли мужество и бросились бежать, увлекая за собой драконов. Пьергейрону пришлось отвернуться от того, что последовало дальше.

– Я думаю, что мы видели достаточно, принц – сказал он.