Текст книги "Мир Темной звезды. Том 2"

Автор книги: Трой Деннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 49 страниц)

Цветение этого нового рая не прошло без боли. Когда халфлинги пересекали долину, самые слабые из них падали и оставались там, где легли. Под действием грязи их тела преобразовывались в новые, странные формы. Одни становились грузными и покрытыми шерстью, другие становились втрое выше, но не добавляли веса. Третьи же становились и выше и тяжелее, кое-кто получал чешую, крылья или даже панцирь. К тому времени, когда выжившие халфлинги достигли далеких гор, они оставили за собой рас больше, чем Рикус мог насчитать. Некоторые он распознал, например эльфов, дварфов и людей. Других он не видел никогда, и знал только по легендам. Там были слабые, воздушные создания с крыльями, и отвратительные свиноголовые твари, которых едва ли можно было назвать разумными. Как и животные, многие из них погибали сразу, а другим удалось заселить мир целой расой таких же созданий.

– Осознав, что их тщеславие разрушило их собственныю цивилизацию, халфлинги дали начало новому миру, – сказала Оба. – Это была Зеленая Эра, эра до магии, когда люди пользовались только Путем.

Пока она говорила, из земли появились деревни и замки, заполнившие лес, они быстро переросли в города, окруженные крепкими стенами, сеть булыжных дорог связала их между собой. Могущественные Мастера Пути странствовали по лесным дорогам на блестящих летающих платформах, путешествуя от величественных башен к лесным крепостям эльфов и мрачным городам дварфов.

Андропинис сделал жест рукой, и сцена сдвинулась в одинокую башенку, расположенную в маленькой деревушке, где у стеклянного окна сидел один единственный человек, уставившишь в толстую стопку книг перед собой. Внешность человека можно было описать одним словом: отвратительная. У него была огромная голова с плоским, вытянутым лицом. Глаза были наполовину прикрыты свисавшими со лба скаладками кожи, а длинный нос, без переносицы, заканчивался тремя расширяющимися снизу ноздрями. У него был маленький, похожий на щель рот с крошечными зубами и скошенный подбородок. Все его тело было перекошено и слабо, над плечами торчал горб, а руки свисали до колен.

Фигура оторвала взгляд от книги и положила ладонь на комнатную лилию, растущую на подоконнике. Растение быстро завяло и умерло. Человек взял щепотку пыли в руку, бросил в воздух и серый туман наполнил комнату.

– Раджаат появился в самом начале Эеленой Эры, одна из ужасных случайностей Возрождения, – сказала Оба. – Его единственным достоинством был блестящий интеллект, который он использовал, чтобы стать первым волшебником. Он провел столетия, пытаясь совместить свою отвратительную внешность с человеческим умом. В конце концов даже его блестящий ум на нашел ответа на эту загадку. Он пришел к тому, что объявил себя уродливой случайностью.

– Но вскоре Раджаат перенес свою ненависть наружу, на весь остальной мир. Он объявил Возрожденое ошибкой, и провозгласил, что все расы, которые оно породило, ужасные монстры, и ничего больше. Он сам себя назначил чистильщиком, предназначенным стереть даже следы существования этих рас с лица Атхаса, и вернуть в мир гармонию и славу Синей Эры.

Серый туман рассеялся. Раджаат стоял на вершине Башни Пристин, глядя вниз через хрустальный купол. Он выглядел неизмеримо старше, его длинные волосы поседели, лицо покрылось пятнами, и только белые глаза по прежнему горели ненавистью. Роты вооруженных фигур маршировали у подножия крепости. Они спускались вниз по спиралевидной лестнице башни и уходили в лес. Вскоре огромные части леса стали вянуть и умирать, а на равнине разгорелась ужасная война против всего мира.

– Он сотворил нас – Доблестных Воинов – чтобы мы руководили его армиями в этой Очистительной Войне, – сказала Оба. – Раджаат приказал нам уничтожать все новые расы, иначе они породят монстров, подобных ему самому, и захватят мир.

Лес постоянно уменьшался, а большую часть Атхаса становилась пустынным и бесжизненным местом, которое Рикус так хорошо знал. Затем, внезапно, истребление прекратилось, и Доблестные Воины вернулись в Башню Пристан.

– Мы почти победили, – сказал Андропинис. – Но тут мы осознали, что Раджаат сумашедший. – В его голосе прозвучала нотка сожаления, возможно даже злость, что они не закончили войну. – Мы прекратили сражаться.

– Вы остановились не потому, что осознали безумие Раджаата. Это было ясно с самого начала, – сказала Садира. – Вы остановились только потому, что узнали правду о том, кто именно выживет, когда он вернет мир в Синюю Эру.

– Это правда, – не стала спорить Оба. – Во время Очищающей Войны Раджаат постоянно говорил нам, что именно люди останутся единственной выжившей расой. Мы узнали, что он обманывает нас только тогда, когда уже было почти поздно.

– И тогда вы восстали и взяли Раджаата в плен, – закончила Садира.

Андрипинис дал своему заклинанию погаснуть. – Я вижу, что ты знаешь остаток истории.

– Не совсем, – ответила Садира. – Как случилось, что Борс потерял Черную Линзу? Я всегда думала, что с такими ценными вещами надо быть очень аккуратным.

– Трансформация в Дракона очень трудный процесс, – ответила Оба. – Вскоре после того, как мы изменили его, Борс потерял свой ментальный баланс и впал в безумие. Никто и не знал, что линза похищена, пока он не пришел в себя – спустя столетие.

– Лично я не верю в эти детские сказки, – сказал Рикус. – Если Раджаат старался вернуть мир халфлингам, почему он сделал людей своими Доблестными Воинами? Почему он не использовал халфлингов?

– Он не смог сделать из них волшебников, – объяснила Оба. – Их раса уходит корнями в Синюю Эру, когда искусство волшебства еще не существовало, и они не смогли стать волшебниками.

– Опять ты врешь, – сказал Рикус. – Я видел собственными глазами, как халфлинги используют волшебство.

– Магию элементалей, вроде солнечной магии Келума или магии ветра Магнуса, – поправила его Садира. – Они черпают свою силу прямо из неодушевленных сил мира: ветра, воды, тепла и камня. Но обычный волшебник использует жизненную силу животных и растений.

Рикус хотел было возразить, что Садира сама черпает силу из Солнца, но подумал лучше – и прикусил себе язык. Ее волшебство никак нельзя было назвать обычным.

– Я считаю, что короли-волшебники сказали нам правду, – сказала Садира. Мул угрюмо кивнул головой.

– Тогда отдайте нам линзу, – сказал Хаману, подавшись вперед. – Только с ее помощью мы сможем не дать Раджаату вырваться на свободу.

– Темная Линза не здесь, – сказала Садира. – Тихиан унес ее.

– Сач и Виан убедили Тихиана, что Раджаат сделает его королем-волшебником, – добавил мул. – Мы думаем, что он собирается освободить Раджаата.

Как неудачно для вас, – усмехнулся Нибенай. Король-волшебник вышел вперед и стал взбираться по откосу, уверенный в своей безопасности после того, как убедился, что Черная Линза не у них. – Теперь ничто не помешает мне отомстить мулу за мое увечие.

Оба схватила его за зародыш, появившийся на месте его отрубленной руки. – Оставь это на потом, – приказала она, глядя на утес, поднимавшийся на краю пустыни. – Если Узурпатор освободит Раджаата, нам понадобится их помощь. Будет просто позор, если мы не справимся с ним только потому, что им повезет убить тебя.

Нибенай легко вырвался, оставив зародыш своей новой руки Обе. – Это не твою руку обрубил проклятый мул!

– Нападай, если тебе неймется, но ты сделаешь это один, без нас. – Королева-волшебница указала на далекий утес, где темная струя энергии взметнулась в небо. Она пробила дыру в вечно-бурлящих пепельно-красных тучах, нависших над мрачной пустыней. Золотой свет лун Атхаса проник через нее, бросив странные тени на край равнины. – У нас другие заботы.

Андропинис выругался. – Глупый Узурпатор принес линзу в город.

Он немедленно побежал в сторону города, на ходу готовя заклинание. Остальные короли-волшебники повернулись и последовали его примеру. Только Нибенай остался стоять, его ладонь была повернута к земле.

– Это займет не больше секунды, – прошипел он.

Рикус схватил рукоятку Кары и бросил сломанный меч в короля-волшебника. Оружие закувыркалось в воздухе, капли черной жидкости, слетая с обломка меча, образовали пунктирную линию, ведущую вниз, со склона. Нибенай отпрыгнул назад, не удержался на ногах, и покатился по выжженному шлаку. Обломок звякнул о землю в двух шагах он него.

Король-волшебник вскочил на ноги и взглянул вверх, на Рикуса. Он начал было произносить заклинание, но внезапно остановился и в ужасе уставился на склон. Черные пятна, оставленные Карой, соединились между собой и вытянулись в длинную, тонкую линию. Линия разделилась на двое, став похожей на тонкие губы, между которыми возник рот, полный огромных клыков.

– Скоро, Галлард, – сказал рот. Он использовал имя, которое Нибенай отбросил, когда стал Доблестным Воином. – Очень скоро.

Длинный зеленый язык ударил из темной расселины губ, устремившись к королю-волшебнику. Нибенай вскрикнул от испуга, и, указав пальцем на страшную вещь, пропищал заклинание. Красное копье вылетело из его пальца, и язык разлетелся на сотню кусков. Рот засмеялся и еще один язык зазмеился между губ.

Нибенай отступил назад, повернулся и во весь дух понесся догонять остальных королей-волшебников.

Глава Семнадцатая. Ур Дракс

Плотно обвив своим змеиным телом Черную Линзу, Тихиан лежал под темной гранитной стеной, вывалившись из туннеля, который он пробурил через массивные блоки фундамента. Прямо перед ним стояла молчаливая чаща деревьев, их гибкие стволы беззвучно покачивались в лунном свете, похожие на рабынь-танцовщиц, приветствовавших его при входе в город. Каждое из них имело один единственный синий лист, большой как парус, туго натянутый над похожим на купол переплетением ветвей. Аккуратные темные тропинки вились через тень под их кронами, так что, похоже, он оказался в парке, а не в диком лесу.

Впрочем, Тихиан не замечал красоты этого места; все его внимание было приковано к Черной Линзе. Когда он вынырнул из тоннеля, вспышка энергии вырвалась из земли, прошла через него, а потом в линзу. Сейчас на поверхности сферы танцевали дюжины завитков дыма. Они постоянно удваивались в размере, подпитываемые фонтанами силы, с треском вылетавшими снизу, и уносились вверх, пробивая насквозь розовый шторм, бурлящий в небе.

Давай, двигай, – пробурчал Сач, вылетевший из тоннеля. Слова головы влетели в чащу перед ними и растаяли в ней без эха. – Короли-волшебники уже летят через равнину.

Тихиан указал на черные струйки дыма. – Что-то не так, – сказал он. – Я не делал этого.

Сач закатил свои вдавленные глаза. – Постарайся не выглядить таким кретином, – сказал он. – Раджаат смотрит на нас.

Тихиан поиграл своим змеиным телом, одновременно держа линзу хвостом. – А в чем дело?

– Линза переполнена энергией, вот она и сбрасывает излишки.

– Переполнена?

– Ты около темницы Раджаата. Линза вытягивает энергию из заклинания, которое замыкает тюрьму, – объяснил Сач намеренно покровительственным голосом. – Не думаешь ли ты, что линза берет энергию только от солнца?

На самом деле Тихиан именно так и думал, но он не доставил Сачу удовольствия услышать его признание в собственной ошибке.

– Куда теперь? – спросил он, пристально вглядываясь в молчаливый парк.

– Откуда я знаю? – огрызнулся Сач. – Как ты думаешь, сколько раз я был в Ур Драксе?

Из– за дерева впереди выскользнул человек. На нем была надета странная броня из тщательно отполированных человеческих костей, а массивный шлем был вырезан из черепа какого-то клыкастого получеловека.

Незнакомец держал в руке стальную алебарду, клинок которой был украшен так, что, по мнению короля, место ей было на дворцовой стене, а не на поле боя. Хотя человек двигался довольно небрежно, его шаги, тем не менее, были легки и уверенны, как у какого-нибудь эльфа-охотника, так что король начал подозревать, что окружающая их странная тишина скорее вызвана магией, а не природой.

Новоприбывший показал своим оружием на короля и знаком приказал ему лечь на землю. Когда король не подчинился, человек поднял свою алебарду, и еще сотня воинов выступили из-за деревьев. Их кожанные доспехи были не такое красивые, как у их вождя, зато копья выглядели намного более грозными, чем алебарда.

– У нас нет на них времени, – проворчал Сач. – Убей их.

Решив использовать уроки Дракона, Тихиан представил себе страшный огненный смерч, вырывающийся у него изо рта. Невероятной силы вспышка энергии вылетела из Черной Линзы и прожгла себе путь наружу через тело короля с такой яростью, что Тихиан на мгновение испугался, что его тело взорвется. Ослепляющий белый конус пламени вылетел из его рта, охватив офицера и воинов позади него. Тихиан даже не увидел, чтобы чаща вспыхнула. Просто огромные листья и ветки исчезли во вспышке, а потом земля оказалась завалена сгоревшими стволами деревьев и черными черепами. Уцелел только самый конец небольшого леса, вот он-то и занялся огнем.

– Хорошо сделано, – раздался голос рядом с Тихианом.

Король повернул голову на голос. Вначале он не заметил ничего, но потом уловил взглядом пару блеснувших синих глаз. Они глядели на него снизу вверх из слабой тени, которую его тело бросало на землю в лунном свете. Пока Тихиан глядел, силуэт медленно уплотнился, поднялся из тени и изменился в нечто более похожее на человека – хотя по форме и размерам походил скорее на халфлинга.

– Ты кто? – спросил Тихиан, разглядывая нос и пару глаз на лице незнакомца.

– Как быстро ты забываешь, – ответил силуэт. – Ведь именно я провел тебя через Черноту всего час назад.

– Кидар? – удивленно выдохнул Тихиан. – Я то думал, что ты гигант!

– Конечно нет, глупец, – Сач не упустил случай поддеть короля. – Люди-тени происходят от халфлингов – последних слуг Раджаата.

– Тень играет станные шутки с размерами, не правда ли? – добавил Кидар, оскалясь. – Сейчас у него уже было настоящее лицо, коротко-подстриженные волосы, вздернутый нос и блестящие белые зубы. – Твое невежество вполне оправдано. Нас совсем немного. Большинство халфлингов Зеленой Эры не захотели участвовать в Очистительных Войнах.

Тихиан пробежался глазами по уничтоженному парку, не интересуясь историей народа теней. – Не думаю, что ты можешь сказать мне, где найти Раджаата.

Кидар указал черным пальцем на конец горящей чащи. Хотя голова халфлинга теперь была абсолютно твердой, остальная часть его тела была скорее тенью. – Раджаат сказал мне, что ты должен искать его в сердце Ур Дракса, – сказал Кидар. – Когда пройдешь эти деревья, ты увидишь большую улицу, бегущую к центру города. Мои разведчики сказали мне, что она заканчивается под большой аркой, вырезанной во внутренней стене.

– Что потом? – спросил Тихиан.

– Когда ты достигнешь ее, ты уже будешь знать наверняка, спрятан ли Раджаат за ней, – ответил Кидар. – Если это так, один из нас возьмет тебя на другую сторону.

Тихиан покачал головой. – Если я сейчас поползу по главной улице с линзой в хвосте, я привлеку к себе слишком много внимания.

Король проиллюстрировал проблему, свив и развив пару раз свое змеиное тело.

– Ну так замаскируйся, – презрительно бросил Сач.

– И во что? – возразил Тихиан. – Любое существо, достаточно большое для того, чтобы нести линзу, привлечет внимание. Я могу, конечно, уничтожить всех, кого они пошлют против меня, но для этого нужно время, а его у нас нет.

– Не волнуйся, нет необходимости маскироваться, – сказал Кидар. – Уверяю тебя, жители Ур Дракса чересчур заняты своими собственными делами, и им наплевать на чужаков. Кроме того, пока ты не уничтожишь тюрьму Раджаата полностью, мой народ может выходить из Черноты только частично. С нами, бродящими по городу, ты будешь только одним из многих странных тварей, появившимися на его улицах.

***

Пересечь равнину оказалось не так просто, как думала Садира. Она и Рикус бежали до тех пор, пока каждый вздох не стал отдаваться болью в горящих, измученных легких, а ребра болели так, как будто Дракон опять нежно обнял ее. Им пришлось побежать медленнее, потом перейти на шаг, а затем волшебница почувствовала, что она устала так, что не может сделать ни шага.

– Нам лучше пойти помедленнее, – сказала Садира, остановившись и тяжело дыша. – Если я подверну лодышку, мы вообще не сможем схватить Тихиана.

Мул замедлил шаг и подошел к ней. – Я полагаю, у тебя не осталось в запасе никакой магической штучки?

Садира покачала головой. – Я уже использовала все, что могло бы помочь нам сейчас.

Днем, погруженная в силу солнца, Садира могла творить магию со скоростью мысли. Но ночью она была самой обычной волшебницей. Она могла использовать только те заклинания, чьи мистические руны она впечатала в свой ум часами напряженных занятий. К сожалению, после произношения заклинания руны улетучевались из памяти, так что волшебник не мог испльзовать заклинание второй раз, пока не выучил его снова.

– Не волнуйся, – сказал Рикус. – Прежде чем освободить Раджаата, Тихиану придется найти его – а с королями-волшебниками на хвосте ему потребуется немало времени.

– Будем надеяться.

Садира взглянула вверх, на небо. Черный столб все еще поднимался от верхушки утеса, и она могла видеть длинную щель в розовых облаках, которые, впрочем, уже наползали на нее. Волшебница со вздохов взглянула опять на землю и пошла вперед между грубых камней, стараясь идти побыстрее.

Через несколько шагов Садира сказала, – Слушай, Рикус, я должна сказать тебе кое-что.

Мул приподнял бровь, потом опять сосредоточился на том, чтобы не сломать ноги на изломанной земле, – И что же?

– Я должна извиниться перед тобой, – сказала Садира. – Когда я обнаружила, что Агис погиб, я почувствовала себя виноватой в том, дала ему умереть без наследника, которого он так хотел. Я использовала тебя как козла отпущения от этих чувств, сказав тебе, что единственная причина, по которой я не хотела иметь ребенка, – твоя ревность.

Рикус продолжал идти вперед. – А на самом деле?

Садира заколебалась, прежде чем ответить. Она уже извинилась, как она и обещала Нииве, и не знала, нужно ли открывать свои чувства дальше, и к тому же этому мужчине.

– Тогда именно я должен перед тобой извиниться, – сказал Рикус. – Если я виноват в том, что ты не дала Агису того, что он считал чуть ли не важнее всего на свете…

– Нет, я не поэтому отказалась, – прервала его Садира. – Я не хотела ребенка, потому что боялась.

– Боялась? – мул насмешливо засопел. – Как может женщина, которая не побоялась войти в Башню Пристан, которая стояла лицом к лицу с Драконом, испугаться настолько распространенной вещи, как рождение ребенка?

– Распространенная или нет – роды не такая уж маленькая вещь, – нахмурилась Садира. – Но ты прав. Боли я не боюсь – я боюсь доверия. Родив ребенка, я должна была бы довериться Агису навсегда, а он должен был бы навсегда стать моим.

– Что и означает бросить меня.

– Именно это я и сказала себе, – ответила Садира. – Но правда в том, что, после того, как Фенеон бросил мою мать, я никогда никому не доверюсь – в любви.

– Агис не эльф. Он никогда не бросил бы ни тебя, ни ребенка.

– Я и не говорю, что он бросил бы. Он был слишком благороден для этого, – сказала Садира. – Но люди меняются, и их чувства тоже. Любовь могла бы исчезнуть, а мы по прежнему были бы привязаны друг к другу.

– Может да, а может нет. Ты не можешь предвидеть, что случится в жизни, но нет никаких причин отказываться от нее. – Мул остановился, потом подошел поближе и взял ее за руку. – Но дети – это не то, что касается наших отношений. Даже если ты очень захочешь, я не смогу сделать тебя беременной. Давай просто жить, как мы жили раньше.

Садира покачала головой. – Я не уверена, что это хорошая мысль, – сказала она. – Для меня – и для тебя, тоже.

Рикус нахмурился. – Что ты имеешь в виду?

– Только после того, как Агис умер, я поняла, насколько он был необходим мне.

– А во мне, значит, ты не нуждаешься? – спросил Рикус, весь переменившись в лице.

Садира слабо улыбнулась. – Я не это имела в виду, – сказала она. – Но есть еще кое-кто, кто нуждается в тебе. А ты нужен им.

– Если ты говоришь о Нииве…

– Не только о Нииве, – сказала Садира.

– Это бессмысленно, – сказал Рикус. Он отпустил ее руку. – Если ты думаешь, что можешь говорить за Нииву…

– Я ничего не решаю за Нииву, – прервала его Садира. – Но я знаю, в чем она – и Ркард – нуждаются.

Рикус отвернулся, недовольный. – То, что им нужно от нас, чтобы мы схватили Тихиана и вернулись обратно к ним, – сказал он, делая первый шаг. – Если ты снова в состоянии двигаться, давай-ка поторопимся.

Садира пристроилась за спиной мула. Она сконцентрировалась на том, чтобы идти за ним след в след, и так, ровным шагом, они пересекли равнину. Когда они подошли к утесу, стало ясно, что его отвесная поверхность рождена не природой, а является стеной, составленной из блоков гранита, больших как дом, которые прилегали друг к другу так плотно, что между ними нельзя было воткнуть даже лезвие кинжала. Грохочущие молнии били вниз, в верхние части стены, из пепельно-красных туч, нависших над крепостью, а ее вершина терялась в этих самых тучах.

– Я не верю, чтобы Тихиан смог пролететь над стеной, – сказала Садира. -С линзой или без нее, но если бы одна из этих молний попала в него, он него осталась бы только кучка золы.

– Согласен, скорее всего он прошел здесь.

Мул указал вниз, на основание стены, где черный круг тоннеля уводил внутрь, в темноту. Они направились к кругу. Вскоре они увидели, что он был абсолютно круглый, с гладкими концами и похожими на черное стекло стенами. Он вел в самое сердце гранитного блока, и был такой длинный, что свет с той стороны казался не больше, чем размытым пятнышком.

Вслед за Рикусом Садира полезла в туннель.

Когда они вылезли с другой стороны, волшебница увидела, что они оказались в уголке того, что еще недавно было лесистым парком, хотя теперь уже и не походило на парк. Было видно, что по нему прошелся огненный шар, оставшиеся деревья стояли голые, без листьев и дымились. Среди их чернеющих стволов валялись сотни закопченых скелетов, от их сгоревших копий остались только расколотые обсидиановые наконечники.

– Кто бы это ни был, для Тихиана и линзы они не соперники, – заметил Рикус.

– Все это выглядит так, что они даже не замедлили его. – Садира указала вперед, где энергия, выходившая из Черной Линзы, продолжала разрывать штормовые тучи наверху. Черный столб казался только чуть-чуть ближе, чем он был, когда они начали свой путь через равнину. – Нам лучше поторопиться.

Пробравшись через разоренный парк, они вышли на прямой как стрела бульвар, ведущий в самое сердце города. Волшебнице он показался невероятно длинным, он шел через бесконечные арки и своды, не имевшие никакой другой цели, кроме хвастовства и украшения. Сотни и тысячи момументов суровых воинов или мудрых бюрократов стояли вдоль огромной улицы. Учитывая мягкий свет золотых лун, здания отбрасывали вдоль улицы странно резкие тени. За статуями поднимались высокие башни и чернеющие магазины великого и старинного города, хотя их острые, приземистые формы скорее умаляли впечетление, чем его подчеркивали.

Граждане города, по меньшей мере те, которых видела Садира, взбунтовались. Испуганные аристократы, одетые в костяные доспехи, носились по улицам, сражаясь обсидиановыми мечами и топорами с бандами рабов, одетых в конопляные набедренные повязки и вооруженных кусками дерева. Здесь и там небольшие группы воинов пытались перейти в контнаступление против восставших, но рабов было слишком много, и Садира знала, что рано или поздно они перебъют всех вольных горожан.

Рикус и Садира пустились в путь по шумной улице, мул использовал рукоятку топора, чтобы рассеять толпу, а волшебница не спускала глаз с черного столба энергии.

Хотя Тихиан, и, возможно, короли-волшебники были слишком далеко впереди, чтобы она могла их видеть, Садира не сомневалась, что легко найдет их. Щель в облаках шла в точности над главной улицей, и, как стрела, указывала прямо вперед.

– Что-то во всем этом есть странное, – сказала Садира, держась позади могучей спины мула. – Похоже на то, что город восстал уже достаточно давно. Но как рабы так быстро узнали, что Дракон мертв? Но даже если и узнали, как они смогли так быстро взбунтоваться против своих хозяев?

Мул пожал плечами. – Короли-волшебники были очень обеспокоены тем, что Тихиан собирался принести линзу в город. Может быть это как-то связано, – сказал он. – Но какая разница, пусть рабы сражаются за свою свободу.

Садира покачала головой. – Восстание – только симптом. Если бы этот бунт по настоящему заботил королей-волшебников, по всей улице не осталось бы ни одного живого раба.

Пока пара шла вниз по бульвару, время от времяни на нее налетали или возбужденные восстанием рабы, или испуганные аристократы. Когда на них нападали рабы, Рикус просто разоружал их и раскидывал по сторонам. Но когда обезумевший аристократ пытался напасть на них, Рикус и Садира не колеблясь убивали его, счастливые помочь освобождению города.

Тем не менее, вскоре они наткнулись на трех странных существ, которые возглавляли группу из дюжины рабов и представительного темплара. Существа напоминали древних халфлингов из Синей Эры, за исключением того, что они были частично тенями, а частично из плоти и крови. У первого была материальная голова и теневое тело, другой имел твердые ноги и руки, а все остальное – тень. Третий был разделен напополам в центре, одна половина тень и вторая – твердая.

Когда первый из полу-теней увидел Рикуса и Садиры, он что-то сказал на странном языке города. Хотя Садира не поняла ни слова, волшебница узнала голос.

– Кидар!

Халфлинг подвел своих двух товарищей и группу рабов к ним. – Самое умное, что вы могли сделать после убийства Борса, – сбежать отсюда, – сказал он. – Раджаат не переносит полукровок, вроде тебя или твоего мужа.

Рабы разделились, приготовясь напасть на Рикуса и Садиру со всех сторон. Большинство было вооружено деревянными палками, но у троих были обсидиановые топоры, а у одного даже стальной меч.

– Убирайтесь отсюда! – Рикус выразительно махнул своим топором. – Будет очень жаль, если я вас всех поубиваю.

Рабы что-то залопотали между собой, также неспособные понять его, как и он них.

– Отзови их, Кидар, – приказала Садира, опуская одну руку в карман платья, а ладонь другой направляя к земле, чтобы собрать энергию для заклинания. – Иначе мы убъем их всех и тебя впридачу.

Кидар прошипел что-то рабам на их языке, и те бросились вперед. Восемь устремилось к мулу, а остальные четверо повернулись и в обход направились к Садире. Волшебница увидела, как Рикус махнул своим, позаимствованным у Ниивы, топором и опустил его плоской стороной на череп человека, державшего в руке меч. Раб без сознания рухнул на землю, а мул, продолжая движение, обрубил рукоятки двух обсидиановых топоров своим стальным лезвием. Одновременно он со страшной силой ударил ногой в грудь третьего обладателя топора, послав того кувыркаться по земле, но потом вся свора насела на него.

Проскользнув мимо Рикуса четверка рабов напала на Садиру. Та вытащила руку с горстью песка из кармана и широко махнула ей в воздухе, проговорив заклинание. Завораживающий золотой свет вспыхнул на песчинках, приковав к себе взгляды троих мужчин. Когда песчинки упали на землю, все трое упали и мгновенно заснули.

Выругавшись на языке Ур Дракса, который Садира не понимала, четвертый, который оказался халфлингом, ударил своей деревянной дубиной сверху вниз, коварный удар, нацеленный в голову. Волшебница слегка отклонилась в сторону, пропуская удар перед собой, и скользнула вперед, в атаку, блокировав запястье, в точности так, как она делала тысячи раз, тренируясь с Рикусом. Затем, обвив рукой руку врага, она направила его локоть в свое колено, которым она ударила в сгиб локтя. Локоть сломался с громким треском, и рука раба раскрылась. Садира подхватила его дубину, пока он падал, и одновременно ударила концом локтя в вопящее горло халфлинга. Тот откатился в сторону, стараясь вздохнуть, и волшебница посмотрела на своего мужа.

Садира едва увидела Рикуса за вихрем летающих вокруг него дубинок, однако мул похоже был невредим, защищаясь и нападая, при этом он старался не убивать своих врагов. Трое из восьми лежали на земле без сознания, но и без тяжелых ранений. Садира увидела, как один из воинов покачнулся, как-то неудачно открылся и в тот же момент рукоятка топора сверкнула около его подбородка, сбивая его с ног. Раб потряс головой и начал вставать.

– Ты не должен быть так осторожен! – крикнула Садира.

Она ударила концом своей дубинки человека в висок. Глаза того закатились, а волшебница заторопилась помочь мужу. Может она и не хотела убивать напавших на них рабов, но церемониться с ними тоже не собиралась. Сначала она ударила одного из них по затылку, сломав об его крепкий череп дубинку, потом обломанным концом ткнула в спину другого. Этот опустился на колени, парализованный болью и даже не способный кричать.

Волна замораживающего кости холода обрушилась на запястье Садиры. Она взглянула вниз, и увидела черную тень, схватившую ее за руку, потом услышала голос Кидара.

– Тогда я забираю тебя в Черноту, – сказал он. – Идем.

Садира повернулась к полутени и вцепилась пальцами ему в глаза. Ее ногти глубоко вошли в зрачки и Кидар закричал, но не отпустил ее. Темное холодное пятно переползло на ее локоть, и уже невозможно было сказать, где заканчивается его рука и начинается ее. Волшебница размахнулась опять и почувствовала, как другая холодная рука вцепилась ей в плечо. Она оглянулась и увидела как один из халфлингов, тот, который был разделен попалам, схватил ее. Ужасающий холод пополз в ее торс.

– Рикус! – крикнула она.

Однако у ее мужа были свои проблемы. Хотя последние двое рабов уже валялись без сознания на земле, третья полутень прыгнула ему на спину. Рикус крутился как сумашедший, пытаясь сбросить напавшего на него врага. Руки и ноги халфлинга дико тряслись, но он и мул остались соединенными в области торса.

Тогда она вспомнила описание Рикуса его битвы с Умброй. Даже с Карой мулу не удавалось победить теневого гиганта, пока он не погасил свой факел. Слабость народа Кидара, как она понимала это: тень не бывает без света.

Садира повернула ладонь к земле, готовясь применить заклинание темноты. Она почувствовала, как энергия потекла ей в руку – но потом знакомое покалывание внезапно исчезло, когда оно достигло темного пятна на ее плече.

Полутень, схватившая ее, внезапно вскрикнула от боли, отпустила ее плечо и упала на землю. Халфлинг выглядел так, как будто в его тело попала молния и разорвала его на куски, и только черные завитки дыма еще поднимались в воздух из того места, где только что был его силуэт.