Текст книги "Больница неизлечимо помешанных"
Автор книги: Томазо Гарцони
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Молитва к богу Абстемию
за помешанных винопийц
[1] С немногими словами, но с тем большею пылкостью я прихожу в столь великой нужде к тебе, о презритель Лиэя, противник Вакха, супостат Либера, смертный враг Бромия, и прошу тебя ради той доблести, которою ты добился, чтобы локрийцы считали, что упиваться вином – проступок, достойный смертной казни, и дал софисту Мосху и Аполлонию Тианскому[152]152
Локрийцы, Мосх и Аполлоний взяты в Text. Off. VII. De variis virtutibus ac viciis: De sobrietate ac abstemiis (Textor 1566, 1260).
[Закрыть] мысли, столь чуждые и далекие от винопития, больше всякой болезни ненавидя фигалийцев,[153]153
Ath. X. 442b.
[Закрыть] не умевших жить иначе как в кабаке, чтобы ты защитил от безумного влечения тех, кто хочет упиваться вином целый день. [2] И, если ты даруешь им эту милость, мы обещаем ныне подвесить пред твоим изображением бочоночек отменной закинфской риболлы в знак исцеления, которое ты даруешь этой безумной ватаге, нуждающейся более в разуме, чем в вине. [3] Пребывай в мире и помоги тем, кому твоя помощь необходима.
Рассуждение VI
О помешанных беспамятных и слабоумных [154]154
Ср.: Teatro, disc. XXI (Garzoni 1993, 117).
[Закрыть]
[1] Среди новейших врачей Джован Фернеллио Амбиано, определяя существо слабоумия, говорит так: Слабоумие есть такой упадок и отнятие воображения или ума, что пораженные и угнетенные им от рождения едва научаются говорить из-за скудости ума, и прибавляет: к этому разряду принадлежит шаткость и утрата памяти.[155]155
Pathologiae. V. 2 (Femel 1679, 404).
[Закрыть] [2] Утрата памяти отличает тот род помешанных, которых мы обыкновенно называем беспамятными или же слабоумными. [3] Их легко узнать по таким приметам: речь их несвязна, они не обладают ни малейшей искрой размышления, чем свидетельствуется истинность мнения, высказанного Галеном во вступлении к книге «О школах»: Память укрепляется прилежным и частым размышлением.[156]156
Эта цитата не обнаруживается в «De sectis ad eos qui introducuntur» Галена.
[Закрыть] [4] Несомненно, что это помешательство может происходить от природного изъяна или от некоего чрезвычайного случая в зрелом возрасте, как всему свету свидетельствуют примеры, приводимые разными авторами.
[5] Среди прочих Целий, говоря о потерявших память вследствие какого-нибудь происшествия, называет Мессалу Корвина,[157]157
Источник следующих примеров: Text. Off. VI. De artibus et artificibus: De oblivione, et iis qui memoria exciderunt (Textor 1566, 734—735), кроме Кореба. Об изъянах памяти Г. Скрибония Куриона: Cic. Brut. 216. О Кальвизии Сабине: Sen. Ер. 27. 5—6. Курион и Кальвизий по тому же поводу упомянуты в Teatro, disc. XXI, где за ними следуют Аттик и фракийцы (Garzoni 1993, 117—118). Фригиец Кореб, сын Мигдона, жених Кассандры и участник Троянской войны (не путать с аргосцем Коребом, упомянутым в I. 1), попал сюда из Эразмовых «Адагий», где есть присловье «Глупей Кореба» (Adagia 1575, 736; там же ссылка на Евстафия Солунского и Лукиана); ср. также «Ты считаешь волны» (Adagia 1575, 174) и Teatro, disc. XXII (Garzoni 1993, 118). Сын Герода – Аттик Брадва; о его неспособности выучить алфавит: Philostr. VS. II. 1. 558.
[Закрыть] несравненного оратора своего времени, за два года до смерти утратившего память настолько, что не был способен связать четыре слова на одну тему, чтобы они производили удовлетворительное впечатление в душе и в уме слушателя. [6] То же, пишет Бибакул, приключилось с беневентцем Орбилием, которого Марк Туллий назвал драчливым[158]158
Знаменитый эпитет Орбилия, plagosus, взят не из Цицерона, но из Горация: Hor. Ер. II. 1. 70. Ошибка, возможно, возникла под влиянием Текстора: «Орбилий из Беневента преподавал в Риме во времена Цицерона, человек драчливый для своих учеников» (Textor 1566, 896).
[Закрыть] наставником своих учеников. [7] Среди тех, кто был бесплоден памятью от природы, Цицерон приводит в пример Куриона старшего, столь ею скудного, что иной раз в суде забывал, в чем состоит рассматриваемое дело. [8] Сенека пишет о Кальвизии Сабине, что он был от природы наделен столь шаткой памятью, что забывал то имя Улисса, то Ахилла, то Приама, хотя прежде удерживал их в уме. [9] Достопримечательное безрассудство Кореба, сына Мигдона фригийца, касающееся памяти, расславлено Лукианом и Евстафием: он силился счесть несметные волны моря, хотя от природы не умел считать дальше пяти. [10] В качестве последнего примера: Плиний сказывает, что фракийцы были столь тупого ума и зыбкой памяти, что не умели сосчитать больше четырех. [11] Об Аттике, сыне софиста Герода, он сказывает за истину, что тот был столь грубой памяти, что не умел удержать в уме начатков знания, то есть первых букв алфавита. [12] Причиной всему этому, по словам врачей, мозговая разлаженность,[159]159
В оригинале – intemperie, слово, в медицинском смысле означающее нарушение равновесия гуморов в организме.
[Закрыть] которая наполняет все действующие части оцепенением, делая их из-за торпора (говоря врачебным языком)[160]160
В оригинале – латинизм segnizie, «вялость, медленность».
[Закрыть] неспособными удерживать в уме хоть что-то.
[13] Среди новейших примечателен пример некоего Мелькиора из Ривабассы:[161]161
Место не идентифицировано.
[Закрыть] в свое время это был такой беспамятный и слабоумный, что, когда спрашивали имя его отца или матери, он был не в силах вспомнить. [14] Этот Мелькиор был так туп, что однажды в Бергамо на ярмарке спросил у своего друга об иудеях, христиане они или нет. [15] Еще пример, весьма смехотворный, – Маркетто из Толлентино,[162]162
Толентино в Марке.
[Закрыть] который, будучи приглашен на обед некими знатными господами из Фолиньо и по старости не имея зубов, чтобы жевать, забыл искусственные зубы, которыми, скрепив оные серебряной нитью, иной раз пользовался, так что, вернувшись домой, перевернул вверх дном все, вплоть до амбара с зерном, в уверенности, что оставил их там.
[16] Вот каковы безумцы беспамятные и слабоумные, коим в Больнице отведена комната, что зовется комнатой забвения, а эмблемой над дверью у них – изображение Харона,[163]163
Атрибуты и эпитеты Харона восходят к Вергилию (Aen. VI. 295—416) и Данте (Inf. III. 82—111), возможно, также и к XXIV песни «Бальдуса» Фоленго; ср.: Giraldi 1548, 295.
[Закрыть] как божества милостивого и благосклонного к их нуждам, чьей помощи мы просим следующей молитвой.
Молитва к Харону
за беспамятных и слабоумных
[1] Ныне обращаюсь к тебе, старый Харон, владыка Стигийского болота, господин Коцита, славный кормчий Леты, главный страж Флегетона, и ради того челна, что переправляет смертных по водам забвения, прошу тебя, благоволи вернуть назад этих беспамятных, которые, потеряв память о мирских вещах, погружены, а лучше сказать – погребены в водах Леты по самое горло. [2] Если ты подашь помощь этой умалишенной толпе, узришь пред своим бородатым изображением в храме, посвященном твоему имени у кизикийцев,[164]164
Ни из чего не видно, что в Кизике, городе на Пропонтиде, был храм Харона. Текстор говорит, что жители Кизика были известны своей робостью и вялостью (Textor 1566, 300; то же: Adagia 1575, 1005); им следовало бы скорее появиться в VII рассуждении.
[Закрыть] плетенку, полную сверчками, в знак того, что ты утешил этих помешанных, которые, имея память хуже, чем у сверчка, затем выкажут ее столь обширною, что благословится в этой славе Харон, если только не запамятует исторгнуть из летейского ила похороненных в нем на вечные времена. [3] Итак, поверни кормило твоей лодки и переправь их немедля, пока твоя память об этом свежа, а сия нужда настоятельнее, чем когда-либо прежде.
Рассуждение VII
О помешанных оторопелых, безвольных и не имеющих духа
[1] В толпе помешанных следует поместить и тех, кои в своих поступках, речах, размышлениях и решениях таковы, что кажутся камнями, недвижными и бесчувственными: посему мы нарицаем их помешанными оторопелыми, безвольными и не имеющими духа, ибо они почти как мертвые во всех действиях, что от них исходят. [2] Сего племени были гамсофанты,[165]165
Гамсофанты (Gamsofanti) взяты в Text. Off. II. De mundo: De gentium et populorum variis ritibus ac moribus (Textor 1566, 307: Gamphasantes). Cp.: Hdt. IV. 174 (гараманты). Следующий пример – из того же раздела Текстора.
[Закрыть] обитатели одной ливийской области, по природе столь боязливые и не имеющие духа, что избегали любых встреч и не отваживались в общество, чувствуя себя в людской среде потерянными. [3] Ту же природу приписывали древним регийцам, которые по своей вялости и удивительной робости дали повод для пословицы, которой пользуются, когда говорят о человеке безвольном и не имеющем духа: пугливей регийцев.[166]166
Textor 1566, 333; Adagia 1575, 726.
[Закрыть] [4] Кто будет отрицать, что помешанным оторопелым и воистину безвольным был грек Артемон,[167]167
Источник анекдотов об Артемоне и Плутосе: Text. Off. VII. De variis virtutibus ac viciis: De metu ac timore (Textor i 566, 1177); ср. пословицу «Боязливый Плутос» (Adagia 1575, 946). Ср.: Ar. Plut. 202—203; Luc. Tim.
[Закрыть] который без всякой цели затворился надолго в четырех стенах, велев двум слугам постоянно держать у него над головой железный щит, дабы ничто упавшее сверху не могло ему повредить, а когда иной раз выбирался из дому, наказывал носить себя в лектике под навесом, заботливо устроенным того же страха ради? [5] Что говорят Аристофан и Лукиан о некоем Плутосе, если не то, что этого безвольного любое дуновение ветерка ввергало в трепет от головы до ног? [6] К нашим временам относится достопамятный пример того Монферрино, что, поднявшись на кафедру с намерением держать речь перед некими лицами, закрыл глаза и со смеженными веками и дрожащим языком, словно издавая трель, насилу кончил вступление, будто параличом разбитое. [7] Такое приключилось однажды с неким бергамцем Коломбино, хоть он и почитался человеком отменного остроумия: он произносил речь и делал много жестов, но слова его застряли посреди дороги, и хотя его жестикуляция была пылкой, речь его, будто обледеневшая, не осмеливалась показаться наружу, так что одно мало соответствовало другому. [8] Среди этих примеров я считаю уместным упомянуть салонца,[168]168
Барелли считает, что имеется в виду Салона в Далмации, а не Сало на оз. Гарда, иначе было бы saloense, а не salonese (Garzoni 2004, 56).
[Закрыть] которого, когда он поднялся на трибуну, чтобы защищать дело своего клиента, прошиб пот такой ледяной, что ввергнул его в трехдневную лихорадку, отправившую его, словно на почтовых, прямиком к Радаманту.[169]169
То есть на тот свет (Радамант — один из трех судей в преисподней; ср.: XXVII Мол.; Adagia 1575, 726—727).
[Закрыть]
[9] Теперь эти помешанные должным образом препоручены богу Сентину,[170]170
Скудные сведения о боге Сентине: Gir. De deis. I (Giraldi 1548, 65), co ссылкой на Августина (Aug. Civ. VII. 2, 3). Гарцони выбрал его явно по этимологическим соображениям (далее он называет Сентина «владыкой чувств человеческих», padron d’sentimenti umani).
[Закрыть] покровителю бесчувственных, и над их палатой в Больнице поднята его эмблема, так как от него ожидают они той помощи, которой мы усердно взыскуем следующей молитвой.
Молитва к богу Сентину
за помешанных оторопелых, безвольных и не имеющих духа
[1] От тебя, владыка чувств человеческих, жизнь и крепость наших членов, сила нашего духа, дарующий бесчувственным и безвольным надобную отвагу, с великой тревогой ждут эти бедные помешанные оторопелые и безвольные благовременной помощи, дабы та смелость, которую ты дал Тесею и Пирифою, чтобы вступить в безвыходный сумрак Дитова дома, и которую ты дал Ясону и Тифию,[171]171
Названы две пары героев, отважившихся на опасное странствие: Тесей и Пирифой, спустившиеся в преисподнюю за Персефоной (ср.: Adagia 1575, 204; Textor 1566, 618), и Ясон и Тифий, отправившиеся в плавание на «Арго».
[Закрыть] чтобы бороздить бурные волны Колхидского моря, тем для похищения прекрасной Прозерпины, этим для похищения драгоценного золотого руна, – чтобы эта смелость обнаружилась в них по твоей милости и они чудесно воспряли, к твоей славе и чести, от своего страха, оцепенелости и малодушия. [2] Если же они обретут этот дар, как внушает им надежда, то намерены посвятить славному твоему божеству отменный пук крапивы, как признание того, что их чувства восстановлены благодаря твоим колким понуканьям и потерянный разум счастливо к ним вернулся. [3] Итак, склонись на их мольбы, если эта слава трогает твое сердце, как должно.
Рассуждение VIII
О помешанных простоватых, недалеких и легковерных
[1] Этих неотесанных невежд все обыкновенно зовут бычьими башками: по своей природе они неспособны ничего усвоить, да в придачу так неосторожны, что любой их убедит, что осел – это попугай: вот те, кого мы сейчас называем именем простоватых, недалеких и легковерных.
[2] Баттиста Эньяцио по этому поводу упоминает некоего Британниона,[172]172
П. Керки указывает, что у Текстора эта история, со ссылкой на Баттисту Эньяцио, относится к императору Лицинию (Textor 1566, 751); а поскольку имя Britannione появляется также в Sinagoga, disc. V (Garzoni 1993, 438), где речь идет о неизвестном лице, но Гарцони характеризует его как болвана, спрашивается, не следует ли рассматривать слово Britannione как нарицательное, аналогичное cermisone (см. ниже, VIII. 9, а также Sinagoga, disc. III, Garzoni 1993, 410): тогда его следует писать с маленькой буквы (Garzoni 1993, 283). С. Барелли говорит: неочевидно, что здесь речь идет именно о Лицинии, так как у Текстора его невежество описано иначе; кроме того, Britannione включен как собственное имя в указатель пьячентинского издания «Больницы» 1586 г. (Garzoni 2004, 58).
Баттиста Эньяцио (настоящее имя – Джован Баттиста Чипелли, 1478—1553) – венецианский гуманист, комментатор и издатель Валерия Максима, Вергилия, Цицерона, автор «De exemplis illustrium virorum Venetae civitatis atque aliarum gentium» и пр.
[Закрыть] от природы столь простоватого и недалекого, что учитель никак не мог вбить ему в голову даже малую крупицу алфавита. [3] Филонид мальтиец, огромный телом, но разумом скудней валуха, был столь туг в науке, что при разговоре о какой-нибудь бычьей башке употребляют пословицу невежественней Филонида.[173]173
Text. Off. VI. De artibus ac artificibus: De indoctis ac iis qui literas oderunt (Textor 1566, 751); Adagia 1575, 639; ср. Teatro, disc. XX (Garzoni 1993, 116).
[Закрыть] [4] В наши дни примечателен по отменной глупости Чекконе из Минербио,[174]174
Городок между Болоньей и Феррарой.
[Закрыть] которого однажды убедили, что болонская глазурь[175]175
Il gelo da Bologna, сахарная корка, которой покрывают сладости. Гарцони упоминает ее в Piazza, disc. ХСШ (Garzoni 1605, 689), и Sinagoga, disc. X (Garzoni 1993, 486).
[Закрыть] делается с маслом, и потому он не хотел есть ее в постный день, меж тем как другие набросились на коробку, говоря, что они раньше получили разрешение от этого запрета.
[5] Глупей этого показал себя Сантуччо из Фермо,[176]176
Фермо — город в Марке, порт Фермо — Порто-Сан-Джорджо на Адриатике.
[Закрыть] который за трапезой с добрыми товарищами в порту Фермо съел черепаху вместо устрицы, ибо все заявляли, что это лучшая устрица, когда-либо виденная в этом порту. [6] Не меньшею была глупость Каструччо из Ровиго, которого легко было уверить, что Пресвитер Иоанн – не кто иной, как приходский священник из Беббе.[177]177
«Приорат Беббе» упоминается в Sinagoga, disc. ХШ (Garzoni 1993, 500); местность упомянута у Фоленго (Baldus. XII. 205); видимо, Беббе символизировало затерянное и дикое место, а местный священник (piovano dale Bebbe) никак не мог быть упомянут рядом с Пресвитером Иоанном (II Prete Iani), легендарным могучим владыкой христианского Востока.
[Закрыть] [7] Не менее занятен рассказ о Скарлино из Виаданы,[178]178
Город на левом берегу По, в провинции Мантуя.
[Закрыть] который в один прекрасный день уверился, что колокольня Пизанского собора прошла под парусом до самого Ливорно, а потом вернулась на место.
[8] Но приправой ко всему – последняя история, рассказываемая об Андреуччо из Скарпарии,[179]179
Возможно, Скарперия в Муджелло.
[Закрыть] который однажды поверил своему другу, что тот видел в Бакканском лесу[180]180
Бакканский лес (bosco di Baccano), упоминаемый также Фоленго (Baldus. VI. 244; XVI. 226; XXIII. 594), на север от Рима, в Сабинских горах; слыл густым, непроходимым и полным разбойниками.
[Закрыть] пятьсот турецких галер, пришедших полонить город Рим, и что люди папы с сорока тысячами надувных шаров учинили такую бурю, что почти все суда были рассеяны и разбиты по всей дубраве и обломки их там и сям попадаются. [9] Великое число таких остолопов[181]181
В оригинале cermisoni: слово, употребляемое также Фоленго и Рудзанте, в значении «башка, упрямая голова, дурак»; по предположению Керки, это слово (в смысле «умник») – ироническая игра с именем знаменитого врача Антонио Чермизоне (Garzoni 1993, 284).
[Закрыть] рождается в Вальтолине, а особенно в Валькамонике;[182]182
Новая издевка над тупоумием бергамцев, см.: I. 12.
[Закрыть] они столь легковерны, что верят всему, что им ни скажешь, как тот, что уверился, что венецианский Арсенал – это лавка, где торгуют бокалами, и другой, уверившийся, что колокольня Сан Марко по подозрению в измене изгнана на десять лет в Лиццафузину;[183]183
Нын. Фузина, на краю венецианской лагуны; о названии Lizzafusina см.: Garzoni 2004, 60.
[Закрыть] и тот, тупее слона, уверившийся, что Бучентавр, поставленный на башмаки, в одну ночь проскакал из Венеции до Триполи в Сории;[184]184
Триполи был главным портом для путешествий (занимавших много дней) между Европой и Святой Землей. Относительно формы Soria ср.: I. 37 и прим.
[Закрыть] и другой болван, который поверил, что река По взяла в жены Бренту, а потому Адидже, соперник в этой любви, прогневалась на По и не хочет впредь сочетать с нею свои воды;[185]185
Действительно, Адидже в последней части течет параллельно По, не впадая в нее.
[Закрыть] и наконец, тот образцовый осел или верблюд,[186]186
Верблюд как символ глупости упоминается (вместе с жирафом) в Piazza, disc. XVII (Garzoni 1605, 160).
[Закрыть] который поверил, что Монте Бальдо[187]187
Высокая гора к северу от Вероны.
[Закрыть] в Вероне, отправившись однажды на охоту, натолкнулась на изгнанников и, остановленная ими, взяла в руки самострел и одним выстрелом уложила из них десять или двенадцать.
[10] Оттого в Больнице у них палата, над которой в качестве эмблемы – Египетский бык,[188]188
О почитании египтянами быка Аписа: Text. Off. I. De deis eorumque cultu: De deis diversis; II. De mundo: De gentium ac populorum variis ritibus ac moribus (Textor 1566, 13, 284); об Аписе и Cepanuce: Gir. De deis. VI (Giraldi 1548, 274).
[Закрыть] затем что ему они вверены, как своему покровителю и защитнику. [11] Посему я прошу у него для них помощи и поддержки в следующей молитве.
Молитва к Египетскому быку
за помешанных простоватых, недалеких и легковерных
[1] Эти бычьи башки с великою торжественностью прибегают к тебе, о великолепнейший Египетский бык, всеми нарицаемый Аписом и Сераписом, ради таковой твоей благосклонности, чтобы ты, коль скоро они быки, подобно тебе, был с ними милостив, дабы они однажды не превзошли в тупоумии верблюдов. [2] Итак, ради почести, воздаваемой тебе в Египте, что превосходит почести черепах, боготворимых троглодитами,[189]189
Источник этого перечня: Text. Off. I. De deis eorumque cultu: De multitudine deorum (Textor 1566, 17—18).
[Закрыть] аспидов, боготворимых финикиянами, голубиц, боготворимых ассирийцами, аистов, боготворимых фессалийцами, львицы, боготворимой в Амбракии, дракона, боготворимого альбанцами, ласки, боготворимой фивянами, коровы, боготворимой тенедосцами, усердно прошу и умоляю тебя явить им взыскуемую милость. [3] Если ты ее окажешь, как мы уповаем, в храме, тебе посвященном, пред твоим изображением узришь охапку майского сена и рядом соху, во извещение, что эти люди по твоей милости остаются в своем бычьем состоянии и не впадают в глупость вящую.
Рассуждение IX
О помешанных придурковатых и ветрогонах [190]190
О тех же см.: Teatro, disc. XXIII (Garzoni 1993, 119).
[Закрыть]
[1] Эти несчастные и убогие, у которых столь часто ветер в голове, а мозг сжался и стал легок, как легка и пуста яичная скорлупа, у которых изъян в делах, речах и мыслях дает повод смеяться всякому, кто их слышит или замечает, в сонме помешанных уместно именуются помешанными придурковатыми и ветрогонами. [2] Такими в древности являли себя вифинцы,[191]191
Text. Off. II. De mundo: De gentium ac populorum variis ritibus ac moribus (Textor 1566, 293—294); Cael. Lect. VI. 43 (Caelius 1517, 303). Следующий пример – из того же раздела Текстора.
[Закрыть] которые, по словам Целия, поднимались на горные кручи и там приветствовали луну и заводили с ней беседы, хотя никакого от нее ответа не получали. [3] У беотян,[192]192
О провербиальном тупоумии беотян: Textor 1566, 294 (с горациевской цитатой, приводимой Гарцони); Adagia 1575, 527 («Беотийское остроумие», с той же цитатой из Горация).
[Закрыть] по свидетельству разных авторов, был в голове тот же род помешательства. [4] Вследствие сего поэт Гораций говорит:
[5] Из новейших достаточно было бы примера Франкино из Мателики,[194]194
Городок в Марке.
[Закрыть] который, нимало не удерживая своего ветрогонства, каждое утро брал прялку своей матери, старухи семидесяти лет от роду, и, усевшись на солнце у окна, силился прясть пряжу, но лишь портил нить и очес, так что рассерженной старухе приходилось всякий раз ломать прялку об его голову; и средь воплей и нагоняев она отчаивалась в своем сыне, видя в нем так мало разума и толка.
[6] Бедняжка Матеуччо из Вальвассона[195]195
Вальвассоне, близ Порденоне.
[Закрыть] тоже был из этого разряда, ибо когда отец послал его на село поглядеть, что делают жнецы, он, хоть и был тридцати четырех лет от роду, принялся играть с ребятами в кубарь и в соломинку[196]196
Ср.: Piazza, disc. LXIX (Garzoni 1605, 562), где Гарцони говорит, что игра в кубарь (giuoco del piroio, о della mescola) упоминается у Вергилия в VII книге «Энеиды» и у Гомера в XVIII песни «Илиады» (ср.: Verg. Aen. VII. 378—383; Нот. 11. XIV. 413). Игра в соломинку (buschetta) состоит в том, что по очереди тянут наугад соломинку, и побеждает тот, кто вытянет самую длинную.
[Закрыть] и весь день занимался этой пустельгой, а потом воротился домой, не умея дать никакого отчета тому, кто его отрядил за делом. [7] Еще один был из замка Бубано[197]197
Место близ Имолы.
[Закрыть] в Романье, а его мозг пребывал в согласии с названием его родины;[198]198
Намек на созвучие Bubano с bue («бык; тупица») или bubbola («чушь, небылица»). Ниже Buffalora, созвучная с bufalo («буйвол; тупица»).
[Закрыть] совершенный ветрогон, он однажды должен был отнести еду каким-то работникам по распоряжению своего хозяина, но принялся на зерновом поле мастерить дудки и свистульки, в какие дети дудят, и целый день провел за этими безделками, между тем как работники помирали с голоду в тщетном ожидании, когда этот недоумок явится с их обедом.
[8] Что, однако, будет глазурью на всем помянутом, так это случай с Тонино из Буффалоры,[199]199
Ср. ниже: XXIV. 14. Видимо, Буффалора вошла в присловье, как Беббе (VIII. 6).
[Закрыть] который, возвращаясь из Рима и проходя равеннской сосновой рощей,[200]200
Знаменитая равеннская Пинета, место действия боккаччиевской новеллы о Настаджо дельи Онести (Восс. Decam. V. 8).
[Закрыть] набил полную котомку мух и комаров – крупных, каких плодит эта роща, – а также приличный мешок слепней, и принес их на родину; по прибытии он тотчас дал знать родственникам и друзьям, чтобы пришли с ним повидаться, затем-де, что хочет подарить им некие прекрасные чужеземные вещицы, которые принес из Рима; они же, хотя хорошо знали его как простофилю, за всем тем не считали его настолько полоумным, каким вскоре нашли: ибо, заведя их всех в укромную комнатку, он выпустил наружу полчище мух, комаров и слепней, которые влетали в глаза и в нос каждому и вместе с этой сумятицей дали всем столь великую причину посмеяться, что люди впрямь едва не умерли со смеху от новизны этой проделки.
[9] Итак, помешанные этого выводка именуются придурковатыми и ветрогонами, а в Больнице у них эмблемою выставлена Самосская овца,[201]201
О почитании овцы у самосцев: Text. Off. I. De deis eorumque cultu: De multitudine deorum (Textor 1566, 18; там же о почитании волка у дельфийцев и пр.). В Sinagoga, disc. IX (Garzoni 1993, 473), рассказана история о самосце Мандрабуле, который принес в жертву Юноне золотую овцу, на следующий год – серебряную, на третий – медную. Ср. пословицу «дело идет на Мандрабулов лад», то есть день ото дня хуже (Adagia 1575, 104). «Так происходит и с этими помешанными», замечает Керки (Garzoni 1993, 287).
[Закрыть] яко их покровительница; посему мы просим ее помощи и благосклонства следующей молитвой.
Молитва к Самосской овце
за помешанных придурковатых и ветрогонов
[1] Если почесть, которую воздавали тебе древние самосцы, о досточтимая Овца, сама по себе такова, что намного превышает ту, которую дельфийцы воздавали неприятелю твоему волку, а также превосходит ту, что воздавалась у римлян гусю, а у египтян – козлу, и если преславное твое почитание – одно из самых торжественных, которые какой-либо народ когда-либо с благоговеньем совершал, ради этой почести и ради такого поклоненья я ныне прошу тебя, окажи этим скотам внимание, какое ты, будучи, как и они, овцою, найдешь подобающим, тем более что, если не снизойдешь к их нуждам, лишишься их поклонения, ибо они, легко отложившись от овцы, отдадут себя в добычу богу Валуху.[202]202
Валух (castrone) – холощеный баран. О нем как символе глупости см.: VIII. 2; X Мол. 1; слово castronaria, «чушь, глупость», применяется в I. 22 к философским суждениям Протагора.
[Закрыть] [2] Если же ты им поможешь, мы принесем овечий сыр из Гуальдо[203]203
Место близ Феррары.
[Закрыть] или из Римини к святому твоему образу, что даст случай всему свету возносить тебе хвалы, и совокупно воскликнем: «Да здравствует овца, а с нею и бараны!»
Рассуждение X
О помешанных безрасчетных и шалых
[1] Есть выводок помешанных, что в народе зовутся безрасчетными и шалыми; они узнаются по тому, что делают все не ко времени, говорят невпопад, поступают неподобающим образом, не произносят ни слова серьезно, но во всяком слове, жесте, речи, знаке, поступке столь нелепы, что всякий справедливо назовет их шалыми и несмысленными. [2] Поэтому Марк Туллий во второй книге «Оратора», описывая природу и свойство одного такого, говорит:
Кто не видит, чего требуют обстоятельства, или говорит слишком много, или хвастается, или не берет в расчет ни достоинства, ни удобства тех, с кем общается, кто, коротко говоря, в каком-нибудь отношении не знает уместности и меры, того называют нелепым. [204]204
Cic. De or. II. 4. 17
[Закрыть]
[3] Я полагаю, к ним можно причислить древнего Амфистида,[205]205
Text. Off. VII. De variis virtutibus ac viciis: De stultitia ac iis qui parum sapientes iudicati sunt (Textor 1566, 1182).
[Закрыть] упомянутого Целием: он был столь безрасчетным и несмысленным, что не знал, рожден ли он отцом и матерью, как это обыкновенно случается, или нет. [4] Врача Акесия тоже можно отнести к безрасчетным безумцам, ибо у него было обыкновение, леча кого-нибудь, всегда применять средства, прямо противоположные тому, что обычно предписывают. [5] По этой причине у Павла Мануция явилось присловье: Акесий лечил.[206]206
Adagia 1575, 649 (применяется к обстоятельствам, которые делаются тем хуже, чем больше стараются их выправить). Акесий упоминается также в Piazza, disc. XVII (Garzoni 1605, 159).
[Закрыть] [6] Среди новейших великим безрасчетным дуралеем почитался Франческино из Монтекукуло,[207]207
Монтекукколо, близ Паулло, в Тоскано-Эмилианских Апеннинах.
[Закрыть] который, действуя в согласии с названием своей родины,[208]208
Монтекукуло – «Гора кукушек» (cuculi), то есть глупцов. Ср.: III. 10; IX. 7, 8.
[Закрыть] придя в суд защищать своего клиента, привел свидетельства и доводы, отменно неблагоприятные для этого несчастного.
[7] Некий Ортензио из Сарни[209]209
Ортензио из Сарни упоминается также в Piazza, disc. CIX (Piazza 1605, 777), а также в Рассужд. 34: «Ортензио из Бергамо или из Сарни». Сарни не идентифицируется; очевидно, близ Бергамо.
[Закрыть] был порицаем за сего рода сумасшествие судьею в какой-то тяжбе, поскольку трактовал дело на отличной цицероновской латыни, но в остальном его речь была такой путаной и неуместной, что судья был вынужден сказать, чтобы вдругорядь захватил с собою вирши Олимпио из Сассоферрато[210]210
Олимпио из Сассоферрато — Бальдассаре Олимпо дельи Алессандри (ок. 1486—ок. 1540), минорит; странствовал по городам Венето с проповедями и пением стихов на религиозную и любовную тему; сочинял баллады, мадригалы, сонеты. Известность получил преимущественно благодаря стихам в народном духе, на которые Гарцони и намекает.
[Закрыть] и принес ему, затем что он, судья, охотнее согласился бы читать эти вздоры, чем его доводы в духе Попа Арлотто.[211]211
Поп Арлотто (Piovano Arlotto), неоднократно упоминаемый в разных книгах Гарцони (см., напр., XXII. 5), – Арлотто Майнарди (1396—1484), приходский священник церкви Сан-Кресси в Мачоли, близ Пратолино, славный своими колоритными рассказами и смелыми выходками. После его смерти был опубликован томик «I Motti e facezie del Piovano Arlotto», яркая картина флорентийской сельской жизни во времена Лоренцо Великолепного.
[Закрыть]
[8] Величайшим среди безрасчетных и ошалелых показал себя тот бакалейщик из Кастеллины,[212]212
Распространенный топоним; возможно, речь о Кастеллине в Тоскано-Эмилианских Апеннинах.
[Закрыть] который, вместо того чтобы отпустить служанке крахмального порошку, продал ей толченого кристаллического мышьяка, едва не уморившего ее госпожу по его глупости. [9] Вовсе безрасчетным показал себя некий Лироне,[213]213
Лироне упоминается несколько раз в Piazza как кухонная прислуга (ср.: Piazza 1605, 556, 900).
[Закрыть] кухонный малый, которому было сказано снять пену с кипящего горшка, он же, не зная, что делать, вылил весь бульон, оставив мясо пересыхать, покуда повар не собрался подать его на стол. [10] Не менее бестолков был Бастиано из Монселиче,[214]214
Близ Падуи, у подножия Эвганских холмов.
[Закрыть] который, состоя в услужении у некоего неаполитанского синьора, велевшего ему подать на стол несколько лимонов и апельсинов, пошел в сад, надрал самых красивых растений, какие там были, и принес все их в пучке своему хозяину, к великому ущербу и немалому стыду. [11] Подобный же пример явил один бестолковый бергамец, которому было велено хозяином пойти на чердак и накидать оттуда дров для очага, он же пошел туда с топориком и принялся колотить по каким-то балкам, державшим кровлю, пока наконец хозяин, заметив, что тот замешкался, не прогнал его вниз, хорошенько отделав палкой. [12] Не будет неуместен и еще один пример, Луккино из Фузолары,[215]215
Место не идентифицируется.
[Закрыть] который, состоя на службе у торговца мальвазией, когда хозяин велел ему развлечь одного порядочного человека, своего друга, и откупорить для него все бочки, решив, что должен их раскурочить, взял один из тех топоров, которыми орудуют дровосеки, и с его помощью разнес больше четырех бочонков, прежде чем его хозяин уразумел свою ошибку и его безрассудство. [13] Но последний пример дорогого стоит: Бартоло из Калепьо,[216]216
Под Миланом, близ Адды.
[Закрыть] под Бергамо, состоял на службе в Венеции у весьма богатого бакалейщика; однажды, когда его хозяин делал свечи, горшок кипел, воск плавился, он спросил, что это такое кипит в горшке; хозяин отвечал ему без улыбки, что это сахар и мед для марципанов; а этот сумасбродный лакомка, дождавшись, чтобы хозяин отошел, схватил одну банку из тех, что были в лавке, и прежде чем воск остыл и пока он еще был теплым, выпил банку до дна, и его язык, зубы и кишки сплелись так, что он едва не околел; когда же он потом сказывал об этом деле хозяину, тот в свою очередь едва не лопнул со смеху, видя, как оплошал этот сумасброд.
[14] Вот каковы безумцы безрасчетные и шалые, которым в Больнице принадлежит палата, где вывешена эмблемою богиня Бубона,[217]217
Text. Off. I. De deis eorumque cultu: De deis diversis (Textor 1566, 10): «Бубона – богиня быков и крупного скота».
[Закрыть] подлинно приязненная всем таковым. [15] Посему они препоручаются ей в следующей молитве.
