Текст книги "Больница неизлечимо помешанных"
Автор книги: Томазо Гарцони
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Сонет Поликрети [9]9
Джузеппе Поликрети (ок. 1548—1623), из Тревизо; композитор, поэт; сочинил также посвятительный сонет к Piazza.
[Закрыть] в похвалу автору
Строителя мудрей и благородней
Не видел свет; он слава наших дней;
Он Зевксиса и Фидия мощней;
Он зависти теснитель преисподней.
Умам ленивым путь, иных пригодней,
Укажет, чтоб домой брели верней;
В постель сведет и упокоит в ней
Больных, что чахнут в тени неисходной.
В том, кто себя мнит здоровее всех,
Смертельное увидит он расстройство,
И сонм безумных будет всем в посмех.
Сколь милосерд, кем движет беспокойство —
И в сем труде имеет он успех —
Помешанных открыть дела и свойства.
Его же, о мирском помешательстве
Иной усердно размеряет шаг;
Латынью тот речет, ее не зная;
Меж теми на дороге – распря злая;
Тот горд, пустивши камень кое-как.
Тот все молчком, тот – со смешком в кулак,
Тот лести ищет, ей одной пылая,
Диковинкой иному вещь любая,
Кто жаждет плясок, кто хоров, кто драк.
Утробе трафит тот, другой – мошне,
Тот – честолюбью, от него пьянея,
Тот мнит себя с богами наравне.
Синьор мой, глядя на сии затеи,
В какой из них, прошу, скажите мне,
Безумье совершенней и полнее?
Пролог автора к зрителям
[1] Явная суетность, очевидная глупость, недвусмысленное безумие неких несчастнейших и злополучнейших людей, которые, с головой, дымящейся от спеси, с затылком, более легким, чем пан кукко,[10]10
Нельзя точно сказать, что такое этот pan cucco, не раз упоминаемый у Гарцони. П. Керки (Garzoni 1993, 251) считает, что это какой-то гриб, С. Барелли (Garzoni 2004, 9) против этой версии, склоняясь, скорее, к мнению, что это чернильный орешек, он же дубовый галл; эта версия принята в английском переводе: Garzoni 2009, 41 («ап oak-gall»). В Sinagoga, disc. IX (Garzoni 1993, 476) сообщается, что pani cucchi «по природе своей губчатые» (spongiosi). В XXIX Мол. 7 пан кукко, приносимый Геркулесу, выступает символом легкости. Cucco употребляется также в смысле «глупец, бестолковый», особенно в выражении vecchio cucco, ср. II. 10.
[Закрыть] и более пустым по части разума, чем пусты моллюски при ущербной луне, за всем тем полны исключительной самонадеянности, так как видят, что удача, подруга шутов (ибо, по слову Философа,[11]11
Arisi. Eth. Eud. VIII. 2. 1247a 1.
[Закрыть] где меньше рассудительности, туда она устремляется с величайшей благосклонностью), возвела их на ту высоту, откуда они, подобно тыкве у незабвенного Ариосто,[12]12
Ariosto. Sat. VII. 70—87.
[Закрыть] в кратчайший срок рухнут, – вот важнейшая причина тому, что я, столь великим их сумасбродством изумленный и ошеломленный, после моего Театра мозгов[13]13
«Il Teatro de’ vari e diversi cervelli mondani» вышел в 1583 и был переиздан в 1585 г., за год до выхода «Больницы».
[Закрыть] принимаюсь за строительство сей великолепнейшей Больницы, где тщеславное их безумие явится начертанными прописными буквами, в отдельной палате, изображенное мною в столь прекрасной и мастерской перспективе, что прочие помешанные их окружат[14]14
Тщеславные безумцы помещены Гарцони в пятнадцатом рассуждении из тридцати.
[Закрыть] и они, как короли полоумных, пожнут от всех неумеренные рукоплесканья, дабы, покуда кипит горшок, дым, столь для них приятный, восходил дымоходом темени[15]15
Дым намекает и на пустоту страстей, наполняющих честолюбца, и на помрачение его ума.
[Закрыть] с возрастающей силой.
[2] Это, однако, не значит, что всеобщее помешательство мира не побуждает меня рассмотреть и его само, помимо частных его видов, кои достаточно важны, чтобы я, сострадая всему роду людскому, выстроил каждому особую палату, где все они могли бы отдохнуть привольно и с великим удобством. [3] И в рассуждении сего будет видно, сколь милосердным оказался создатель этой постройки, который, помимо здания, сооруженного по настоятельной нужде стольких немощных и бедных разумом, с отменною находчивостью придумал препоручить их всех некоему божеству, под чьею опекою они бы соблюдались или даже нашли защиту и помощь против своего помешательства, насколько это возможно. [4] Итак, он станет усерднейшим образом молить Минерву, чтобы позаботилась о помешанных френетических и делирийных; Юпитера Гостеприимца – о меланхоликах и диких; Аполлона – о ленивых и нерадивых; бога Абстемия – о винопийцах; Харона – о беспамятных и слабоумных; бога Сентина – об оторопелых, безвольных и не имеющих духа; Египетского быка – о простоватых, недалеких и легковерных; Самосскую овцу – о придурковатых и ветрогонах; богиню Бубону – о безрасчетных и шалых; бога Фатуелла – о нескладных и недотепах; богиню Фемиду – о развращенных; Немесиду – о злобствующих и кипучих; бога Смеха – о смехотворных; Юнону – о тщеславных; Меркурия – о притворщиках и дурачащихся; Гекату – о лунатиках, или помешанных повременно; Купидона – о помешавшихся от любви; богиню Венилию – об отчаявшихся; Вулкана – о чудаковатых, странных, повредившихся умом или конченых сумасшедших; Фабулана – о шутах; Вакха – о веселых, милых, приятных, остроумных и благодушных; Тисифону – о своенравных и исступленных; Марса – о разъяренных, озверелых, нуждающихся в путах и цепях; Геркулеса – о несусветных, затейливых и безрассудных; Радаманта – об ощипанных; Волутину – о хватающих через край, или безумцах высшей пробы; Гиппону – о разнузданных, как конь; неумолимого Миноса – об упрямых, как мул; наконец, адского Плутона – о помешанных, заслуживающих тысячу повешений, или о дьяволовых. [5] Тем временем он заклинает богов Пенатов усердно заботиться об этом всесветном доме помешанных; богов-хранителей – взять под охрану эту новую Больницу; богиню Опу – с подобающими снадобьями прийти на помощь столь многим недужным и лишенным всякого рассудка; богиню Медитрину[16]16
Богиня Медитрина, как и почти весь этот перечень, заимствована Гарцони в Text. Off. I. De deis eorumque cultu: De deis diversis (Textor 1566, 12).
[Закрыть] – лечить их изрядно; бога Эскулапия – чудодейственной чемерицей[17]17
О лечебных свойствах, приписывавшихся в античности чемерице (в частности, это важнейшее средство при лечении меланхолии), см.: Старобинский 2016, 29—33.
[Закрыть] очистить их как следует; богиню Соспиту[18]18
Соспита (Спасительница) – эпитет Юноны, см.: Giraldi 1548, 166.
[Закрыть] – исцелить их совершенно; бога Януса – позволять всякому входить в ворота этого приюта, дабы видеть бедствия сих злосчастных и горемычных; и самое важное – в день, когда справляется праздник всех помешанных, как делали римляне,[19]19
П. Керки (Garzoni 1993, 253) считает это намеком на Сатурналии, которые продолжали праздноваться в Средние века под названием «празднества дураков» (festum stultorum).
[Закрыть] автор желает, чтобы двери распахнулись и видно было вакханалии менад, вещь самую отрадную и любопытную для зрителя.
[6] Этой выдумкой автор желает убавить дерзость тех нынешних Терситов, что мнят себя Аяксами, тех пигмеев, что почитают себя Алкидами, тех кипучих безумцев,[20]20
Matti da tarocco. Им посвящено XIII рассуждение.
[Закрыть] что видят в себе Несторов, тех сельских сверчков,[21]21
Ср.: VI Мол. 2. Сверчок (grillo) – излюбленное слово Гарцони; он обозначает им людей скудоумных и назойливых (см., напр.: Garzoni 1605, 136, 159, 816). Это название восходит к maestro Grillo, персонажу комедии дель арте (см. ниже, § 7). Барелли (Giraldi 2004, 12) указывает, что это не единственный возможный источник: Гриллом (Grillo) зовут спутника Одиссея, превращенного Цирцеей в свинью, протагониста плутарховского диалога «Грилл, или О том, что животные обладают разумом», отстаивающего мнение, что его новое состояние лучше человеческого (кстати сказать, он упоминается и в «Похвале Глупости» Эразма, гл. 35); кроме того, Грилло – имя одного из сыновей Бальдо в поэме Фоленго (в «Больнице» вообще много отсылок к ней).
[Закрыть] что ведут себя как попугаи,[22]22
Попугаи у Гарцони внезапно делаются символом высоких достоинств, ср. ниже: XXIII. 6, а также Sinagoga, disc. XV (Garzoni 1993, 510).
[Закрыть] тех кукушек на ветке, что насмехаются над целым светом, тех улиток без скорлупы, что поднимают свои рожки впустую, тех слепней из сосновой рощи,[23]23
Ср.: IX. 8.
[Закрыть] что гнушаются коровьего дерьма; неваляшек, ладно смастеренных, со свинцом в ногах и головой легче соломы, потому что, прохаживаясь по Больнице, они увидят, что Глупость – их мать, Шутовство – сестра, Тупоумие – спутник на всю жизнь и между ними и помешательством установилась логическая эквивалентность, физическая взаимосвязь и идентичность, приличествующая скотисту.[24]24
Буквально – последователь Дунса Скота; здесь в смысле «схоласт, диалектик».
[Закрыть] [7] Вот кто вложил в голову автора прихоть создать это новое строение, где почтенные зрители найдут утеху и забаву, взирая на глупое самомнение этих диких гусей, и получат немалое удовольствие и отраду от неслыханных и непривычных безрассудств, которые обнаружатся в тех, кто, разыгрывая Катона средь толпы, напоследок выставят себя магистрами Сверчками, докторами Грацианами или Мерлинами Кокайо,[25]25
Доктор Грациан — персонаж комедии дель арте; ср.: XI. 4; XVI. 6. Мерлин Кокайо — псевдоним Теофило Фоленго, под которым он издал поэму «Бальдус» (1517).
[Закрыть] каковы они и есть на деле.
[8] В силу сказанного желающие войти ради таких развлечений заплатят за себя по меньшему двадцатку, ибо это не двухгрошовая комедия и не пошлая трескотня Граделлы,[26]26
Граделла, или Граделлино, – персонаж комедии дель арте; ср.: XIV Мол. 1.
[Закрыть] что задается на площадях в качестве закуски перед торговлей макалепским мылом.[27]27
О выражении balle di macaleppo см. разъяснения С. Барелли: Garzoni 2004, 14 (по его мнению, Гарцони отсылает к какому-то шарлатанскому зрелищу, сопровождающему продажу или производство парфюмерии из растения Prunus mahaleb, по-русски – магалебская вишня, или антипка). Huile de mahalep упоминает Рабле в XXXIV главе «Пантагрюэля»: «...и найденные косточки продают аптекарям, изготовляющим махалебовое масло» (пер. H. М. Любимова).
[Закрыть] [9] Первым будет показано чудовище о многих головах, что изумит всякого своим безобразием; ни Гидра, ни Медуза, ни Пифон не были столь ужасны и устрашающи, как оно; а потом постепенно нам предстанет дворец феи Альцины, комната за комнатой, полный людьми, чей мозг околдован, а сами они обращены скотскою метаморфозою в существ тупых и неразумных, где всякий, переходя от смеха к изумленью, будет рад, что потратил двадцать сольдо, и уйдет от автора довольным, а тот новым волшебством представит вам замок Атланта, полный полоумных, и постарается провести вас безопасно с помощью Логистиллы, вложив вам в руку перстень Анджелики,[28]28
Перечислены персонажи «Неистового Роланда»: фея Альцина, превращавшая своих былых любовников в зверей и деревья (Ariosto. Or. Fur. VI. 50—51), чернокнижник Атлант (ср. выше: Поев. 8), добрая фея Логистилла; перстень-невидимка, доставшийся Анджелике от Руджьера (Or. Fur. X. 107—108; XI. 3—6).
[Закрыть] позволяющий разоблачить помешательство других и благодаря этому показать себя вящими мудрецами. [10] Теперь же отступите, покамест он отвязывает чудовище, и не отводите глаз, если хотите изумляться с первого же мгновенья.
Рассуждение I
О помешательстве в общем
[1] Так как я взвалил себе на плечи это бремя – представить миру чудовищные разновидности помешательства, которое уродливей на вид, чем Кадмов змей, безобразней, чем Химера, ядовитей, чем дракон Гесперид, вредоносней Коребова чудовища, страшней Тесеева Минотавра, ужасней внешностью, чем трехголовый Герион, которое спустилось в мир, дабы изблевать пламя своего яда, подобно зверю Алкиде, во вред всякому, не различая никого в частности, настоятельно нужно, чтобы я описал его, так чтобы один взгляд на него пугал и ужасал всякого и чтобы весь мир подтвердил, что Гарпии были не столь смрадны, Геркулесов бык – не столь пагубен, Гесиона,[29]29
Источник для перечня чудовищ: Text. Off. IV. De homine: Domitores monstrorum ac beluarum (Textor 1566, 443—444); Гарпии: Text. Off. II. De mundo: De Harpiis ac monstrosis avibus (Textor 1566, 283). О Кадмовом змее см., напр.: Ov. Metam. III. 28—99; о Коребовом чудовище, звавшемся Возмездием (Ποινή): Stat. Theb. I. 596—623. О звере Алкиде (belua alcida) ср.: «Паллада убила зверя Алкиду, изрыгающую пламень из пасти» (Textor 1566, 443); первоисточник этого чудовища – Diod. Sic. III. 70, с укоренившейся ошибкой в воспроизведении имени: Alcida вместо Aegida (Αιγίδα). Геркулесов бык — изловленный Геркулесом на Крите (седьмой подвиг). Гесионой звали дочь Лаомедонта; Текстор излагает сюжет корректно: «Чтобы умирить божества (Нептуна и Аполлона. – Р. Ш.), Гесиона была обречена морскому чудовищу, но освобождена Геркулесом» (Textor 1566, 444), но Гарцони, увлеченный созданием однородного перечня имен, отдает имя царевны чудовищу. Ср.: XXIX Мол. 3.
[Закрыть] чудовище морское, не столь зловредно, как это, которое, войдя в дом мозга, помрачает воображение, развращает помышление, отчуждает разум, растлевает рассудок и мешает человеку различать, выбирать, говорить, поступать уместно, но со спутанными представлениями, с колеблющимся духом, с недужным рассудком, с мозгом в смертных судорогах, с головой, пустой, как иссохший арбуз, бродит он бесцельно, как мельничная кляча, вокруг тысячи глупостей, столь же плачевных, сколь и потешных. [2] Но вот худшее из его порождений: воспаляя мозг непрестанною болью, оно делает человека столь глупым и несмысленным, что он почитает себя тем мудрее, чем он безумнее, и видит в себе Меркурия, хотя в действительности он – Коридон и Меналка[30]30
Персонажи вергилиевских эклог (II, III, V, IX). Хотя вергилиевский текст не дает таких оснований, эти двое упоминаются как символ недалекого и невежественного ума в XVII. 5, а также в Sinagoga, disc. III (Garzoni 1993, 413).
[Закрыть] средь толпы; а происходит это потому, как говорит Гиппократ в «Афоризмах», что люди с недужным умом болезни не чувствуют.[31]31
Hippoc. Aph. II. 6. П. Керки (Garzoni 1993, 255) замечает, что в латинском переводе Гиппократа говорится иначе: «Все, кто, имея недуг в какой-либо части тела, совершенно не чувствуют боли, у тех недужен ум».
[Закрыть]
[3] Итак, помешательство есть то, что, рассеявшись и разлившись по всем областям и пределам мира, тяжко терзает смертных, держит в подчинении своему тираническому владычеству несметное число людей, делая более чем истинным изречение Екклесиаста: Число глупцов бесконечно[32]32
Еккл. 1:15.
[Закрыть] и точно так скалит чудовищные зубы на того и этого, ища насытить жадные влеченья человеческого мозга, как поступил Гарпаг[33]33
Гарпаг (у Гарцони – Arpiage, вслед за Текстором: Arpiages), которого мидийский царь Астиаг наказал, угостив мясом его собственного сына; см.: Hdt. I. 117—120; Ov. Ib. 545—546. Изложение Гарцони, несходное с геродотовским, имеет источником краткую справку Текстора: «Арпиаг: некто, съевший своего сына» (Text. Off. VII. De variis virtutibus ac viciis: De crudelitate et immanitate: Textor 1566, 1188).
[Закрыть] – не просто нечестиво, но и злодейски – с мозгом собственного сына. [4] Оно не щадит царей, не оказывает почтения императорам, не уважает полководцев, не считается с учеными, не ценит богатых, не страшится знати, не взирая ни на что, могущее ее обуздать, раздавая удары вслепую, вкривь и вкось, всей отрасли смертных. [5] Взгляни на древнюю власть, какую эта тварь забрала над миром, так что агафирсы,[34]34
Источник: Text. Off. II. De mundo: De gentium et populorum variis ritibus ac moribus (Textor 1566, 287), где правильно: «народ, соседственный скифам», а не Сиртам. Ср.: Hdt. IV. 100. Следующие примеры – из этого же раздела Текстора.
[Закрыть] народ, соседственный Сиртам, первые средь помешанных, в знак своего явного безумия разгуливали нагими, с телом, расписанным разными красками, словно леопард пятнами; поэтому Вергилий в четвертой книге «Энеиды» говорит:
[6] Андабаты,[36]36
Textor 1566, 288. Андабаты — не народ (так у Текстора), а род гладиаторов.
[Закрыть] образ истого неразумия, на войне имели обычай сражаться вслепую. [7] Аркадяне,[37]37
Textor 1566, 289; цитата из Сенеки – оттуда же.
[Закрыть] до крайности сумасбродные, почитали себя древнее луны, отчего Сенека говорит в «Ипполите»:
[8] Гимантополы,[39]39
Гимантоподы (у Гарцони – Imantopoli): Textor 1566, 315. Ср.: Mela. Chor. III. 103; Plin. HN. V. 8. 46.
[Закрыть] впрямь безумные, перебирая руками и ногами, вились по земле, как делают змеи. [9] Мендесцы,[40]40
Textor 1566, 325, где точнее: «Мендесцы, обитатели Египта, почитают коз и козлов и воздают отменные почести козопасам». Ср.: Hdt. II. 46.
[Закрыть] лишенные всякой рассудительности, величайшие почести, какие могли измыслить, воздавали козопасам. [10] Племя псиллов,[41]41
Textor 1566, 332—333; ср.: Hdt. IV. 173. Войну псиллов с южным ветром Гарцони упоминает также в Teatro, disc. XXII (Garzoni 1993, 118).
[Закрыть] шуты в четвертой степени, сражались, согласно Геродоту, вооруженным строем против южного ветра, им неблагоприятного. [11] Тоненфои,[42]42
Птоэмфаны (у Гарцони – Tonenfoi, вслед за Текстором: Tonemphoae): Textor 1566, 342. Ср.: Plin. HN. VI. 35. 192.
[Закрыть] воистину скудоумные, царем себе избирали пса и по его движеньям угадывали приказы, кои следовало им исполнять.
[12] Но кто не видит, сколь великое помешательство властвует над людьми, если ученые особы, коим подобало бы быть мудрей других, иной раз оказывают вящую глупость, говоря вещи, которым и дрозденок не поверит, и сорочата из Валькамоники[43]43
Дрозденок — merlotto; в переносном смысле означает также «глупый, простофиля»; сорочонок — gazzotto, метафорически значит «человек простодушный, неопытный». Валькамоника (Val Camonica, долина Камоника), обширная долина в Ломбардии, здесь служит намеком на провербиальную глупость бергамцев, ср.: I. 33; II. 10; X. 11, 13; а также: Piazza, disc. CXIV(Garzoni 1605, 800); Teatro, disc. XXVIII (Garzoni 1993, 133).
[Закрыть] едва молвили бы такое, что говорят они? [13] Не прекрасна ли у Плиния история, что Филет Косский, сочинитель элегий, был так тонок и легок телом, что приходилось привязывать ему свинец к ногам, чтобы порывом ветра его не уносило?[44]44
Text. Off. II. De mundo: De miraculis quibusdam naturae (Textor 1566, 346); ср.: Ael. VH. IX. 14. Следующие примеры – из этого же раздела Текстора.
[Закрыть] [14] Не прекрасны ли и две истории, изложенные Авсонием и Понтано,[45]45
См.: Textor 1566, 347, где цитируются: Fontano. Urania. III. 767—768; Ausonius. Cupido cruciatur. 20. О Кенее см.: Verg. Aen. VI. 448—449; Ov. Metam. XII. 169—209, 469—535; о Tupecuw. Ov. Metam. III. 316—340.
[Закрыть] – что Кеней и Тиресий сделались из мужчин женщинами, сменив обличье, как гончар превращает кувшин в горшок, пока сыра еще глина? [15] Не менее занятна и другая повесть Плиния:[46]46
Textor 1566, 347; Plin. HN. II. 96. 209. Гарцони искажает корректный пересказ Текстора: по Плинию, острова образовывали то треугольную, то округлую фигуру, «но никогда не квадратную».
[Закрыть] в Тарквиниевом озере были две рощи, носимые туда и сюда, иногда образуя треугольное очертание, иногда квадратное или круглое. [16] И это не отдает фенхелем:[47]47
То есть «не безвкусно»; ср.: I. 18; XX. 11.
[Закрыть] трава по имени ахеменида, брошенная средь вражеских полков, заставляет их показать тыл и обратиться в бегство вопреки их намерению.[48]48
Textor 1566, 349; Plin. HN. XXVI. 9. 18.
[Закрыть] [17] Лициний Муциан[49]49
Textor 1566, 347; Plin. HN. VII. 4. 36. Г. Лициний Муциан (I в. н. э.) – военный, политик; наместник Сирии в 69 г., способствовавший восхождению Веспасиана на престол; автор мемуаров, из которых Плиний неоднократно заимствуется сведениями о делах на Востоке.
[Закрыть] рассказывает весьма изящно, что видел в Аргосе женщину по имени Арестуза, которая вышла замуж за мужчину, а в день свадьбы сама сделалась мужчиною, отрастив бороду и мужской член, впоследствии же нашла себе жену, превратившись, по его словам, в мужа. [18] Другая история, рассказанная Целием,[50]50
Источник: Textor 1566, 349, с рационализирующим объяснением двуприродности этого персонажа: «поскольку он первым сел на коня». У Текстора, однако, нет ссылки на Целия Родигина; из «Antiquarum lectiones» Целия заимствован Текстором предыдущий анекдот, об Ионе Хиосском, так что Гарцони, возможно, их смешал.
[Закрыть] тоже не смердит ромашкой: некий Марино, спереди человек, а сзади конь, трижды умирал и трижды чудесно воскресал из мертвых. [19] Не менее великолепна история, рассказанная Элианом:[51]51
Textor 1566, 350, со ссылкой на Элиана; см.: Ael. NA. XI. 25. Птолемей II Филадельф — царь Египта (285—246).
[Закрыть] он повествует, что у Птолемея Филадельфа был олень, таким образом вышколенный, что явно понимал своего наставника, когда тот говорил по-гречески. [20] Еще одна, рассказываемая Плинием, вполне чудесна:[52]52
Text. Off. II. De mundo: De piscibus diversis (Textor 1566, 221), cp.: Plin. HN. XXXII. 8. 17. Ключ назван Лимирой (Lymira) уже у Текстора; у Плиния он находится в Мире Ликийской (in Lycia Myris).
[Закрыть] в Лимире, ликийском источнике, посвященном Аполлону, рыбы, призванные троекратно волынкою, повинуются звуку и немедленно выходят на поверхность.
[21] А Пьетро Мехия[53]53
Педро Мехия (исп. Pedro Mejia, Pero Mexia; у Гарцони – Pietro Messia), испанский историк, официальный хронист императора Карла V; автор обширной компиляции «Silva de varia lección» (1540), пользовавшейся в XVI в. огромной популярностью и переведенной на итальянский (1542). История о преторе Кипе, заимствованная Гарцони слово в слово, содержится во II части книги (Messia 1585, 123). Ср.: Ov. Metam. XV. 565—621; Plin. HN. XI. 45. 123. Пересказывая эту историю в Serraglio, Гарцони прибавляет: «Некоторые говорят, что это произошло не от чего иного, как от вегетативной силы, которая, побуждаема сильным и пылким воображением, выгнала ему в голову роготворные соки (humori corniferi), что и произвело у него на лбу рога, как у быков» (Garzoni 1613, 487).
[Закрыть], заимствуясь у других, передает историю совершенно невероятную: некий Кип, бывший царем, однажды внимательно глядел, как бились два быка, а потом лег спать с этой картиною в уме, чтобы по пробуждении обнаружить, что на голове у него выросли бычьи рога. [22] Этот человек, возможно, был из школы философа Протагора, который от дурацкого простодушия осмелился утверждать, что все, что ни покажется человеку, таково и есть на деле, так что Платон взял на себя труд выговорить этому помешанному,[54]54
Ср.: Pl. Tht. 152а—d, 160с—d. В пересказе Гарцони платоновский текст превращается в вариацию парадокса лжеца.
[Закрыть] заслуживавшему быть тысячу раз повешенным, замечая, что, если это правда, тогда ему кажется, что Протагор, утверждая это, несет околесную, и в согласии с его утверждением так оно и есть.
[23] Но кто пожелал бы обсудить без упущения все безрассудства, изреченные многочисленными учеными людьми, и поведать все сумасбродства, совершенные людьми всего мира, тот взял бы на себя бремя, способное изнурить и Атланта, не говоря уже о малосильном остроумии и грубой памяти такого ничтожного сочинителя, как я. [24] Довольно того, что всякий может справедливо воскликнуть с мудрецом: Я видел все, что делается под солнцем, и вот, все суета и томление духа.[55]55
Еккл. 1:14.
[Закрыть]
[25] Были всех суетней и подлинно безумны египтяне, поклонявшиеся луку, порею и чесноку как своим божествам, по утверждению Ювенала в пятнадцатой сатире.[56]56
Ср.: Text. Off. I. De deis eorumque cultu: De multitudine deorum (Textor 1566, 17), где прибавлено еще поклонение крокодилу, но нет ссылки на Ювенала (Juv. XV. 9). Ср.: Plin. HN. XIX. 32. 101.
[Закрыть] [26] Были воистину глупы и вавилоняне, поклонявшиеся богу Белу, которому они подавали столько блюд на трапезу, что ими могла насытиться тысяча человек.[57]57
Анекдот отсутствует у Текстора; ср.: Дан. 14:3.
[Закрыть] [27] К безумцам высшей пробы принадлежали и римляне, которые приносили божественные жертвы такой блуднице, как Флора, и поклонялись Стеркуцию как богу, поставив его – столь же недостойно, сколь и постыдно – начальствовать над отхожими местами и навозом.[58]58
Text. Off. I. De deis eorumque cultu: De deis diversis (Textor 1566, 11, 14); о блуднице Флоре, в честь которой учреждены Флоралии: Text. Off. VII. De variis virtutibus ac viciis: De meretricibus (Textor 1566, 1297); далее см.: Lact. Div. inst. I. 20; Восс. Gen. deor. IV. 61. О Стеркуции (Стеркут, Стерквилин) как божестве, которое заведует унавоживанием полей (stercoratio): Macr. Sat. I. 7. 25; Serv. Georg. I. 21; Lact. Div. inst. I. 20; Aug. Civ. XVIII. 15.
[Закрыть]
[28] Но к чему мне исчислять безрассудства древних, если наш век есть истинное зрелище помешательства, настоящая кладовая всяческих сует, какие только под силу сотворить человеку в свете? [29] Когда причуды алхимиков[59]59
Менее резко Гарцони отзывается об алхимиках в Teatro, disc. XLIX: «Поскольку в столь многих частностях алхимия полна достоинств (хотя в некоторых отношениях ложна, что отрицают с бесконечным постоянством достойнейшие авторы), мы поместим ее в нашем Театре посередине между хвалой и порицанием, чтобы не ополчаться против целой толпы и не прекословить многим ученым, разумным и мудрым людям» (Garzoni 1993, 223).
[Закрыть] ценились больше, чем сейчас, так что многие великие удостоивают войти в мастерскую и поддувать мехами горн, чтобы приобщиться школе Гебера и Мориена,[60]60
Гебер (Джабир ибн Хайян), арабский алхимик (VIII—IX вв.), часто рассматривается как основоположник алхимии. «Отраднейшее дело – похвалять алхимию Раймонда, и Арнальда, и Гебера, но отнюдь не пускаться ей вослед, ибо, как говорит пословица, немногим удается добраться в Коринф» (Piazza, disc. XIII; Garzoni 1605, 143). Мориен (Morienus Romanus) – легендарный христианский отшельник и алхимик, живший в горах около Иерусалима (конец VII в.). Обычно приписываемый Роберту Честерскому первый латинский перевод алхимического трактата с арабского языка (XII в.), «Liber de compositione alchimiae», по форме представляет собой диалог между Мориеном и Халидом ибн Язидом (ок. 665– 704), сыном второго омейядского халифа Язида I. Гарцони упоминает Мориена в Piazza, disc. XIII, LXX (Garzoni 1605, 142, 571).
[Закрыть] и каждый из них сумасбродней, чем белены объевшийся? [30] Когда лихорадочней искали нелепой каббалы Раймонда,[61]61
Раймонд — Раймунд Луллий (1233—1315), знаменитый каталанский богослов и философ, известный во времена Контрреформации своими оккультными интересами. См. предыдущее примечание. О каббале Гарцони высказывается умереннее в Teatro, disc. XXXVI, говоря, что каббалисты «выказывают себя людьми блистательными и возвышенными и поднимают других к созерцанию священных таинств» (Garzoni 1993, 164); каббале посвящено длинное рассуждение в другой книге, где моральное суждение о ней, как и об алхимии, остается нерешительным: Piazza, disc. XXIX (Garzoni 1605, 247—268; ср.: Garzoni 1613, 507).
[Закрыть] который своим весьма несовершенным искусством норовит заставить ослов плясать, как берберийских жеребцов, и нестись во весь опор – тех, кто по природе способен лишь трусить рысцой? [31] Когда еще была такая пропасть составляющих календари или альманахи, полные лжей? ведь на Риальто[62]62
Венецианский квартал вокруг моста Риальто, место оживленной торговли.
[Закрыть] можно найти даже предсказания человека, выпивавшего сотню яиц поутру, чтобы не угодить в Больницу помешанных. [32] Однако этот несчастный не избегнул злотворного влияния звезд и планет или его собственной недоброй звезды: пришлось ему водвориться в Больнице помешанных грошовым астрологом, ибо за такую мзду сбывает он свои поделки, достойные корзинщика.[63]63
«Подлейшее ремесло, не имеющее, по общему мнению, никакого благородства», – замечает Гарцони о корзинщиках (Piazza, disc. CXIV; Garzoni 1605, 800). Анекдот не очень ясен.
[Закрыть]
[33] Когда еще бродила по миру такая тьма знахарей и шарлатанов, которые, объявляя себя врачами с дипломами Болонского университета, под конец оказываются холостильщиками из Норчи[64]64
Жители умбрийской Норчи были известны как мясники и (по крайней мере, во времена Гарцони) как искусные шарлатаны.
[Закрыть] и продают кожаные набрюшники вместо мази от чесотки? [34] Когда еще было такое изобилие тех, кто ищет новых тайн, так что даже в Бергамо объявился один, хвалившийся, что знает секрет, как обратить турок, и готов был продать его одному врачу, моему другу, за сорок сольди, если бы тот захотел? [35] Такая важная была вещь, что сведай о ней болонский Фьораванти – впал бы в отчаяние, что не включил ее в свои «Врачебные причуды» под названием Ангельского и божественного Эликсира Фьораванти.[65]65
Леонардо Фьораванти (1518—1588) – хирург, травник, алхимик. Его «Врачебные причуды» (Capricci medicinali) вышли первым изданием в 1561 г. в Венеции и неоднократно переиздавались; Гарцони широко пользуется этой книгой в Piazza. «Эликсир Фьораванти» – один из секретов, сделавших его известным.
[Закрыть] [36] Когда еще представлялось взору так много невежд, которые, обладая остроумием не Архимеда, но Кабалао,[66]66
Cabalao – от венецианского cabalòn или романьольского cabulòn, «мошенник, проходимец»; возможно, персонаж комедии дель арте. Упоминается также в Прологе Piazza (Garzoni 1605, 16).
[Закрыть] устраивают на чердаке нужник вместо голубятни и змеиную яму вместо рыбного садка?
[37] В общем, весь мир полон безумия с головы до пят, и кто выедает себе мозг на один манер, кто на другой; кто с ума сходит от мирской славы, почитая себя большим козырем, хотя стоит меньше сапожника;[67]67
Отсылка к картам Таро. Сапожник (Il Bagatto) – первая карта старших арканов Таро.
[Закрыть] кто так заносится от четырех cuius,[68]68
Cuius, или cuiusso (от лат. cuius, «которого»), означает педантское щеголяние ученостью («с четырьмя несчастными cuius, которые у него на уме»: Teatro, disc. XXVI; Garzoni 1993, 126).
[Закрыть] вызубренных наизусть, словно он эрцгерцог всей древности, и греческой и латинской; иной накрепко шнурует штаны, затем что имеет в своем распоряжении десять скуди, с трудом накопленные в двадцать лет поста; иной бодро выступает, словно царь Каппадокии,[69]69
Выражение царь Каппадокии (il re di Cappadocia) значит «петух», ср.: Piazza, disc. CV (Garzoni 1605, 750), Sinagoga, disc. X (Garzoni 1993, 484), a метафорически – «хвастун»; происходит из жаргона мошенников.
[Закрыть] ибо видит себя возведенным в палаческую должность, хотя всякому ведомо, что вложить должность в руки недотепы – что дать ослу играть на лире;[70]70
Распространенная пословица; ср. напр.: Boeth. Cons. I. рг. 4. 1; Adagia 1575, 170.
[Закрыть] иной расплывается от удовольствия, обзаведясь свитой из четырех оборвышей, как Франдоне шутов среди обезьян Сории;[71]71
Выражение, нигде более не засвидетельствованное; возможно, восходит к жаргону мошенников. Soria, старинное название Сирии, созвучно слову sori (в нашем переводе – «ветрогоны»; разновидность помешанных, которой посвящено IX рассуждение этой книги).
[Закрыть] другой ведет себя, как сер Каппоккья[72]72
Сер Каппоккья (или Капоккьо) – «глупый, тупоумный».
[Закрыть] по уму и как quamquam[73]73
Идиома fare del quamquam (от лат. quamquam, «хотя») означает «важничать, тщеславиться». Гарцони не раз использует quamquam в этом смысле, ср.: Teatro, disc. XXVII (Garzoni 1993, 129).
[Закрыть] по учености, чувствуя себя главной кеглей, словно игра может кончиться таким образом, чтобы кегле не досталось шариком по голове, и так за столом всякий сбрасывает с рук что получше, не внемля изречению Мудреца: Суета сует, и все суета.[74]74
Еккл. 1:2.
[Закрыть]
[38] Но поскольку лучше познаешь общее, когда обсуждаешь разновидности, пойдем мало-помалу по отдельным помешательствам, чтобы достичь полного и совершенного познания о помешательстве, какого мы ищем.
Рассуждение II
О помешанных френетических и делирийных [75]75
То есть страдающих буйным помешательством (френезия) и бредом (делирий).
[Закрыть]
[1] Общее мнение наиболее ученых врачей, и в особенности Галена[76]76
П. Керки отмечает (Garzoni 1993, 261), что ссылки на медицинскую литературу, наполняющие этот раздел, заимствованы из книги Альтомаре (см. ниже), cap. 6, De phrenetide (Altomare 1561, 60). Среди упоминаемых там авторитетов отсутствует лишь Фернеллио Амбиано, с сочинениями которого, возможно, Гарцони был знаком непосредственно.
[Закрыть] в первой книге «Прорретик», относительно того вида безумия, что зовется френезией, таково, что френезией в собственном смысле называется то поражение, или внутреннее страдание, которое в соединении с острой горячкой вызывает длительное слабоумие в мозге больного. [2] Это воздействие (как пишет Аэций, основываясь на авторитете Посидония[77]77
Аэций из Амиды (502—575), греческий врач, автор энциклопедического медицинского труда в 16 книгах, известного как Tetrabiblion, «Четверокнижие». Посидоний (ок. 135—ок. 51) – греческий философ и историк.
[Закрыть]) есть некое воспаление мозговых мембран,[78]78
О мозговых мембранах ср.: Piazza, disc. XXXVI (Garzoni 1605, 299).
[Закрыть] вызывающее бред и тяжелейшее потрясение мозга, по каковой причине те, кто угнетен этим неприятным и странным воздействием, именуются френетиками и бредящими. [3] Но выдающийся врач Траллиан[79]79
Александр Траллийский (ок. 525—ок. 605), греческий врач, автор объемного медицинского трактата в 12 книгах, переведенного на латынь (Libri duodecim de re medica) и часто использовавшегося в Средние века.
[Закрыть] в тринадцатой главе первой книги утверждает, что френезия – это воспаление мозга или же его мембран. [4] И врач Павел[80]80
Павел Эгинский (ок. 625—ок. 690), врач, практиковавший в Александрии; известен в первую очередь своим энциклопедическим сочинением в семи книгах, переведенным на арабский (ок. 800), а затем на латынь (ок. 900), повлиявшим на Салернскую школу и получившим широкое распространение в Европе после падения Константинополя (1453), когда многие ученые эмигрировали из Греции.
[Закрыть] в шестой главе третьей книги высказывает мнение, что френезия есть воспаление мозговых мембран, так что иногда мозг кажется воспаленным, а иногда в нем обнаруживается некая теплота, отличная от того, что мы называем природной теплотой. [5] Далее Гален во второй книге «О причинах симптомов» недвусмысленно утверждает, что болезни подвергается как мозг, так и мембраны, и большинство врачей с ним согласно, и в особенности из новейших – Альтомаре[81]81
Донато Антонио Альтомаре (1520—1566), неаполитанский врач, последователь Галена, автор «De medendis humani corporis malis ars medica» (1553).
[Закрыть] в шестой главе его «Врачебного метода». [6] Врачи, однако, различают между френезией и делирием, хотя и то и другое связано с горячкой, поскольку делирий (как пишет Джован Фернеллио Амбиано[82]82
Джован Фернеллио Амбиано — Жан Франсуа Фернель из Амьена (1497—1558), прозванный «новейшим Галеном», один из самых знаменитых врачей своего времени. Его «Medicina» (Париж, 1554) включала в себя более ранние работы («De naturali parte medicinae», переименованная в «Physiologia», и «Therapeutica») и новую, «Radiologia». После его смерти Гийом Планси издал его труды под названием «Universa Medicina» (Париж, 1567).
[Закрыть] в пятой книге своих «Врачебных трудов») вызывается иногда желчью, иногда тонкой кровью, разлившейся по мозгу, а иногда иной причиной; но френезия всегда вызывается тем воспалением мозга, о котором мы сказали выше; кроме того, делирий – чаще симптом горячки или другой, более тяжелой болезни, а в случае френезии горячка – не симптом, а причина; делирий появляется часто, а френезия весьма редка; и френезия – много более жестокий недуг, чем делирий.
[7] Так как, однако, я намерился говорить о помешательстве не столько по врачебным мнениям, сколько по народным толкам, то и собрал френетиков и делирийных в один род, потому что, когда кто пускается по какому ни есть поводу в bus и bas,[83]83
In bus е in bas — шутливое выражение, намекающее на латынь и обычно выражающее недоверие к языку ученых; здесь означает «бредить, безумствовать».
[Закрыть] обыкновенно говорят, что таковой буйствует и бредит, ибо с ним приключается то, что бывает с теми, кто в самом деле отягчен делирием или френезией. [8] Итак, френетическими и делирийными у нас именуются те, кто, в некотором роде подражая подлинному делирию и подлинной френезии, вовсе выбились из разума, и в речах непостоянны, и так путаются, что Сфинкс потрудился бы, развязывая их мысли, и Эдип попотел бы, вникая в смысл их речей, ибо слова у них наготове и под рукой, воображения же странствуют на Пегасе, летая туда и сюда беспрепятственно.
[9] Из сего рода помешанных два примера[84]84
Источник обоих примеров: Text. Off. IV. De homine: De furiosis ac maniacis (Textor 1566, 508, 509). Гарцони ошибается, приписывая анекдот о Фульвии Спарсе Сенеке Философу: его источник – Сенека Ритор (Sen. Controv. 1.7.15). Анекдот о старухе Акко пересказан также в Teatro, disc. XXII (Garzoni 1993, 118).
[Закрыть] будут достаточны для людей ученых: один – некоего Спарса, упомянутого Сенекой в «Посланиях», где ему приписывается такое свойство, что среди риторов он говорил как безумный, а среди безумцев рассуждал как ритор, так что и в тех обстоятельствах и в других его делирий был всем очевиден; другой рассказан Целием, автором, высоко ценимым, в девятой книге его «Древних чтений», где говорится, что была некая дряхлая женщина,[85]85
Примеры женского помешательства собраны Гарцони отдельно, в заключительном «Рассуждении»; этот – редкое исключение. См. также XXIX. 3.
[Закрыть] по имени Акко, которая (заметим, что бредить кажется свойственней этому возрасту, нежели любому другому), увидев в зеркале лицо, обезображенное старостью, от досады, нанесенной ее душе, помешалась; в этом безумии она заговаривала со своим лицом в зеркале, смеялась с ним, вела беседы сама с собою; иной раз грозила ему, иногда что-то сулила, подчас льстила, иногда же, буйствуя на такой лад, сердилась на него; порою была весела, словно какая-то Альцина, порой, как новая Габрина,[86]86
Персонажи «Неистового Роланда» Ариосто, не раз упомянутые в этой книге. Об Альцине см.: Прол. 9, о Габрине — XIII. 6.
[Закрыть] полна неприязни и раздражения.
[10] Для простонародья же можно прибавить пример Тальпино из Бергамо:[87]87
Упоминается как образцовый и общеизвестный дурень в Piazza, disc. VIII (Garzoni 1605, 116).
[Закрыть] этот старый дурень,[88]88
Vecchio cucco; ср.: Прол. 1.
[Закрыть] неспособный держаться приличным образом дольше четверти часа с одной минутой, отбыл из Бергамо и отправился в Венецию пред Совет Сорока, дабы обжаловать решение, вынесенное против него по поводу некоего дома, на который он притязал; и, стоя перед ними, он перескочил от дома к колодцу, с таким упорством настаивая, что хочет по крайней мере колодца этого дома, что господа Совет, смеясь, предложили сделать его даже владельцем моря, не то что колодца, и он, отказавшись от своего притязания на колодец, принес в Бергамо новость, что Совет сделал его хозяином моря и Бучентавра в придачу.[89]89
Знаменитая гондола, на которой венецианский дож совершал обряд обручения с Адриатикой.
[Закрыть] [11] Но, вернувшись в свою прежнюю блажь, он снова обратился к ним, заявляя, что ему кажется недостойным его адмиральства иметь в распоряжении так много соленой воды для кораблевождения и не располагать колодезной, дабы продовольствовать свои галеры; посему некоторые из Совета, видя прыжки его ума, чтобы повеселить собрание, велели составить для него документ, подписанный углем[90]90
Hor. Sat. II. 3. 246: «Помеченные мелом, как здоровые, или углем?» (ср.: Pers. V. 108). Акрон в комментарии к «Сатирам» поясняет: «К какому числу их следует отнести, к добрым или к дурным?» См.: Adagia 1575, 217.
[Закрыть] и запечатанный конским тавром, где извещали, что даруют ему всю воду Серио, Ольо, Бренты, Силе, Пьяве, Тальяменто, Граваллоне, Адидже и той части По, что протекает по их владениям,[91]91
Из этих рек, протекающих по венецианским землям, Граваллоне не идентифицируется.
[Закрыть] для использования в оной надобности. Наконец безумец заключил тем, что не желает такого количества воды, но только дом, не то разрушит Бергамо до основания с Капеллой[92]92
Возможно, имеется в виду капелла Коллеони, построенная Джованни Антонио Амадео в 1472—1476 гт.
[Закрыть] вместе.
[12] Не меньше того был делирий, который приписывают Сантино из Трипальды:[93]93
Возможно, Трепаладе близ Куарто д’Альтино, к северу от Венеции.
[Закрыть] ему пришла прихоть в возрасте шестидесяти четырех лет отправиться в Падуанский университет. Прибыв в ближайшую к классам гостиницу, он велел указать ему самого знаменитого в ту пору врача в университете. Войдя в час лекции в класс вместе с другими, когда учителю довелось трактовать о мозге, он начал трясти головой со всей силы и наконец, не в силах удерживаться, в присутствии многочисленных школяров, которые из-за любезной внешности старца сначала не понимали, на какую ногу он хромает, завопил, что намерен держаться мнения, что у быков в Трипальде больше мозга, чем у всех профессоров и школяров, сколько их ни есть в Падуе. [13] Обнаружившегося безумца обступили; он вмиг был водворен на кафедре под громкий хохот школяров, желающих услышать от нового архинаставника добрую остроту; и вот он взобрался на трибуну, и пока все ждали одного, последовало другое, ибо он принялся говорить о способе одолеть разом Турка и Софи;[94]94
Софи (Sofi, Soffi) – царь Персии.
[Закрыть] а потом перескочил к рассуждению о благодати святого Павла,[95]95
По народному поверью, земля из пещеры св. Павла на Мальте помогает против яда, в частности, змеиного; в основе этого поверья – чудесное спасение апостола от змеиного укуса (Деян. 28:2—6); поэтому уличные торговцы продавали такую землю (или что-то под ее именем). Ср.: Piazza, disc. CIV (Garzoni 1605, 751).
[Закрыть] как делают шарлатаны, затем ускользнул из рук турок и наконец пришел к такому предмету: он-де явился в Падую, чтобы сделаться доктором, а поскольку он слышал, что падуанские школяры занимаются тысячью вещей, то хочет прочесть в этом университете публичную лекцию о «Неистовом Роланде» безвозмездно, если все признают, что его занятия первейшие; и когда все смеху ради согласились и завопили в один голос: «Да здравствует Сантино из Трипальды!» (ибо во время своих рассуждений он дал знать, кто он таков), он сошел с кафедры и, оборотясь ко всему собранию, сказал: «Сотоварищи! каждый занимайся своим; я оставляю вам кафедру свободною. [14] На следующей лекции я вернусь в Трипальду, возведенный в доктора вашей милостью».
[ 15] Итак, те, у кого мозг, как у Сантино из Трипальды и Тальпино из Бергамо, относятся к числу помешанных, кои в народе обыкновенно зовутся френетиками и бредящими; над их палатой в Больнице вывешена эмблемою Минерва, затем что этой богине подобает защищать сей род безумцев. [16] Посему, простершись на земле, воззовем к ее помощи в следующей молитве, дабы выпросить здоровья этим беднякам без мозга и разума.
