Текст книги "Во тьме таится смерть"

Автор книги: Томас Гублер

Соавторы: Дороти Гублер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

16. История ниндзя

К тому моменту, когда Сёкей и Татсуно оседлали лошадей, они услышали грохот механизма – повторно открывались ворота замка. Люди господина Инабы готовились преследовать беглого заключенного и его сообщника. Татсуно гнал впереди по узким проходам города. Цокот копыт лошадей казался особенно громким на фоне безмолвия спящих домов и лавочек. Сёкей подумал о ночных патрулях, которые так же, как и в Эдо, реагируют на любое движение после наступления сумерек.

Беглецы услышали топот стремительно приближающихся лошадей. Татсуно осадил своего скакуна и соскользнул на землю. Стрела все еще плотно сидела в его плече, как заметил Сёкей. Ее наконечник проходил через плоть насквозь, из раны текла кровь. Это, верно, убавляло силы смельчака.

– Веди лошадь туда, – сказал Татсуно.

Он жестом указал в направлении темной дорожки между двумя лавочками. Это было хорошее потайное место, Сёкей никогда бы сам не обратил на него внимания. Юноша спешился и повел лошадь в узкий проход. Татсуно хлопнул свою лошадь по крупу и бросил поводья ей на спину. Испуганное животное убежало, затем Татсуно вошел в переулок.

– Люди Инабы будут следовать за ней, – сказал он.

Они повели вторую лошадь глубже в тень. Сёкей был уверен, что никто не может увидеть их из прохода. Татсуно пошатнулся и, падая, налетел на Сёкея, который поймал и удержал его.

– Ты серьезно ранен, – сказал Сёкей. Он подумал о лекаре Генко, который, к сожалению, был на расстоянии по крайней мере дня пути отсюда. Татсуно медленно осел на землю. Сёкей слышал его тяжелое дыхание и с ужасом осознал, что этот человек может умереть.

– Спасибо за то, что спас меня, – поблагодарил Сёкей. Он не посмел добавить: «Я хотел поблагодарить тебя прежде, чем это может стать слишком поздно».

Татсуно издал хрипящий звук. Было не понятно, смеялся он или готовился умирать.

– Ни один из нас все же не в полной безопасности, – сказал Татсуно. – Слушай!

Оба замолкли, потому что мимо их потайного места проехал отряд самураев. Сёкей поглаживал лошадь, пробуя успокоить ее.

– Когда они отыщут другую лошадь, то вернутся, – произнес Татсуно. – Мы должны сменить укрытие.

– Тебе не хватит сил, – сказал Сёкей. – Мы должны найти лекаря.

– У меня есть мое собственное лекарство, – ответил Татсуно, – подойди сюда и помоги мне.

– Что я должен сделать?

– Схвати конец стрелы и отломи его.

– Отломить его?

– Да. Я не смогу вынуть стрелу, если наконечник останется на ней.

Сёкей глубоко вздохнул.

– Хорошо, – отозвался он.

До чего он был неуклюж! Ему требовалось обхватить оба конца стрелы, и каждый раз она двигалась в ране, что только усиливало кровотечение из плеча Татсуно. Древко стрелы оказалось очень крепким. Сёкей почувствовал, как наконечник вонзился ему в руку, когда он напрягся, чтобы отломить его. Юноша представил, как это должно травмировать Татсуно, но ниндзя не издал ни единого звука. Наконец с легким щелкающим звуком стрела треснула. Татсуно немедленно ухватил древко с другого конца и потянул его из плеча. При этом он не вскрикнул и даже не заворчал. Сёкей был поражен его самообладанием. Все же силы оставляли его, Татсуно исчерпал себя.

– В моем поясе, – сказал он, – находится мешочек с заживляющими травами, достань его.

Сёкей все выполнил. В кожаном мешочке он нашел душистый мох, которым были обложены высушенные листья и семена.

– Помести часть этого с обеих сторон раны, – велел Татсуно.

Сёкей был удивлен, увидев, как сырой мох цепляется за плечо Татсуно, будто врастает в кору дерева. Татсуно запахнул кимоно и завязал пояс. Он попробовал встать, но не смог.

– Тебе надо отдохнуть, я разбужу тебя, если услышу приближающихся самураев.

Татсуно кивнул.

Но случилось как раз наоборот – Татсуно разбудил Сёкея, который был не в состоянии открыть глаза. Для начала Сёкей присел. Потом он задремал, и ему приснилось, что самурай, лошадь которого они взяли, вбегает в переулок с обнаженными мечами. Когда Сёкей собрался закричать, Татсуно закрыл ему рот. Юноша проснулся, замигал и посмотрел на Татсуно.

– Как ты определил, что я заснул? – спросил Сёкей.

Татсуно улыбнулся.

– Твое лицо сказало мне, – произнес он. – Ты еще не владеешь тайной сокрытия своих истинных чувств.

Сёкей уставился на него. Татсуно, казалось, шел на поправку. Он выглядел посвежевшим.

– Ты сейчас выглядишь намного лучше, – сказал Сёкей. – Как твое плечо?

– Я не обращаю внимания на него, – ответил Татсуно. – А ты был весьма полезен. Мне было бы трудно сломать древко.

– Это я виноват в том, что тебя подстрелили, – сказал Сёкей.

– Нисколько, – возразил Татсуно. – Каждый делает свой собственный выбор. Если я был настолько глуп, что попробовал спасти тебя от господина Инабы, то я должен и принять все последствия этого.

– Господин Инаба! – воскликнул Сёкей. – Я забыл. Господин Инаба намеревается послать самураев, чтобы уничтожить лекаря Генко и тех крестьян. Мы должны предупредить их!

Татсуно потряс головой.

– Если господин Инаба осуществил свое намерение, то мы не сможем их спасти.

– Но… если они узнают, что приближаются люди господина Инабы, то смогут спрятаться или убежать.

– Убежать? Куда? Большинство из них ни разу в жизни не покидали своей деревни. Как они жили бы? Что делали бы их семьи?

– Даже так… – начал Сёкей, но Татсуно прервал его.

– Довольно. Теперь нам пора идти. На улицах уже появились люди. Лавки открываются. Мы должны потеряться в толпе.

Они нашли в переулке несколько пустых мешков и бросили их на круп лошади. Татсуно развязал пучок волос, который служил знаком самурая, и взял один мешок, скрывая им знаки отличия Инабы на его косодэ. Два трофейных меча он спрятал под одеждой. Для случайного зрителя Татсуно и Сёкей могли бы сойти за крестьян, отправляющихся по домам после продажи своих товаров в городе.

Дважды они повстречали самураев, которые тщательно рассматривали прохожих. Сёкей едва не застыл на месте, но Татсуно зарычал на него:

– Пригни голову.

Самурай не остановил их. Они достигли городского предместья. Впереди пролегала дорога, которая вела к развилке. Одно ответвление шло на запад, другое на юг.

– Я хочу спросить тебя кое о чем, – заговорил Сёкей.

– Если ты не возражаешь, некоторое время я поеду на лошади, – сказал Татсуно.

– Конечно, – ответил Сёкей.

Он был удивлен. Похоже, рана причиняла Татсуно боль, но тот не подавал виду. Он даже позволил Сёкею помочь ему взобраться на лошадь. Когда ниндзя удобно уселся, он сказал:

– Ты хотел спросить меня кое о чем?

– Да, – ответил Сёкей. – Что была за штука, которую ты бросил, защищаясь, когда мы готовились сбежать из замка?

– Это был серикен, – ответил Татсуно, – тонкий металлический диск с острыми зубцами. Очень полезен для того, чтобы остановить любого на твоем пути.

– А еще такие у тебя есть?

Татсуно посмотрел на него.

– Почему ты спрашиваешь?

– Почему?.. Я подумал, что нам по пути могут повстречаться новые недруги.

– Это оружие ниндзя, а не самурая. И кроме того, ниндзя никогда не показывает, сколько оружия у него есть.

– Ты действительно ниндзя, ведь так?

– Твой отец же сказал тебе, что это так. Разве ты не поверил ему?

Лицо Сёкея залилось краской.

– Конечно, поверил. Вот только ты не очень-то…

– Не очень-то похож на них? Это – один из способов быть невидимым.

Сёкей кивнул.

– Скажи мне еще кое-что. За что ниндзя хотел бы убить господина Инабу?

Татсуно не ответил сразу. Сёкей посмотрел, чтобы убедиться, не заснул ли он на лошади. Когда Татсуно наконец заговорил, его голос звучал тихо, как будто он рассказывал историю долгих лет.

– Сначала ниндзя были людьми, которые жили в горах, очень близко к ками природы. Но потом сёгуны и даже императоры обеспокоились, что эти люди смогут жить вне их поля зрения. Они послали самураев, чтобы завоевать нас.

Татсуно приостановился, и Сёкей задумался над тем, что подразумевалось под высказыванием о «нас». Никто и никогда еще не говорил ему о ниндзя от их лица.

– К тому времени, – продолжил Татсуно, – ниндзя были так близки к ками, что смогли смутить самураев и прогнать их.

– Как вы смутили их? – спросил Сёкей.

– Чтобы знать это, – сказал Татсуно, – надо быть ниндзя.

– Хорошо… Что тогда случилось с самураями?

– Они уехали, погибли… – Татсуно взмахнул рукой. – Кто знает?! Но после этого ниндзя поняли, что сёгун может противопоставить им большее число самураев. И тогда мы стали совершенствовать свои способности. Только теперь мы сконцентрировались на защите.

Татсуно снова сделал паузу, глядя куда-то вдаль и думая о прошлом.

– Мы стали лучшими убийцами из всех, когда-либо известных людям, – произнес он, – лучше, чем любой самурай. – Это примечание прозвучало с гордостью, но также и с глубокой печалью.

Его голос изменился.

– Так ты знаешь, что случилось потом? – спросил он Сёкея.

– Они пугали людей, – ответил Сёкей.

Татсуно издал короткий смешок, острый, как кашель.

– Это правда. И сёгун и князья, которые в те времена часто воевали друг с другом, приехали, чтобы оценить наше умение. А мы проникали туда, куда другие не могли пройти, и в совершенстве владели техникой убийства. Поэтому всякий раз, когда сёгун, или князь, или любой другой, кто угодно, хотел кого-то убить, они нанимали ниндзя.

Татсуно снова затих.

– Ты помнишь свой вопрос? – спокойно спросил он через мгновение.

Сёкей почти забыл.

– Почему ниндзя хотел бы уничтожить господина Инабу? – повторил он еще раз.

– Потому что кто-то заплатил ему, чтобы сделать это, – ответил Татсуно.

– Крестьяне? – спросил Сёкей. – Думаешь, что крестьяне сделали это?

– Одно ясно, – сказал Татсуно, – что оба господина Инаба – и старый, и новый – имеют много врагов.

17. Порхание бабочки

Цокот конских копыт прервал разговор. Понимая, что это должны быть еще несколько самураев господина Инабы, Татсуно направил свою лошадь в рощицу около дороги. Он соскользнул с лошади, и когда достиг земли, у него подогнулись колени. Было ясно, что, хотя Татсуно и не жаловался, он был все еще слаб из-за своей раны.

– Найди дерево и спрячься за ним, – приказал он Сёкею.

– А как же ты? – спросил Сёкей. – Они увидят лошадь.

– Я постараюсь сделать кое-что, чтобы не увидели, – сказал Татсуно.

Сёкей нашел дерево с достаточно широким стволом, чтобы скрыться за ним. Он встал позади дерева, но не мог удержаться, чтобы не бросить осторожный взгляд на приближавшихся самураев. Они двигались с юга. Можно было насчитать двадцать или больше всадников, одетых в доспехи из связанных кожаных полос. У большинства на головах были военные шлемы, вырезанные в форме свирепых существ и предназначенные для запугивания врагов.

Сёкей задрожал. Не было никаких врагов для людей господина Инабы, с которыми следовало воевать на той дороге, никаких, кроме нескольких бедных крестьян, вооруженных только палками и лопатами, чье единственное преступление состояло в желании спасти свои семьи.

Сёкей посмотрел туда, где оставался Татсуно. Он с удивлением увидел, что там не было никаких признаков присутствия человека и лошади. Сёкей осмотрел все вокруг, но ниндзя и лошадь бесследно исчезли.

Его собственное укрытие не внушало юноше доверия. Казалось, что один из самураев определенно заметил его. И хотя Сёкей мог видеть этого самурая лишь издали, ему почудилось, будто это был тот самый воин, лошадь которого забрал Татсуно.

Солнечный блик ненадолго осветил всадников. Сёкей вынужден был прикрыть глаза. Затем юноша увидел, что один из всадников бросил что-то на землю и блик исчез. Когда они проехали мимо и скрылись за поворотом дороги, Сёкей осторожно вышел из-за дерева. Он вновь огляделся. По-прежнему нет ни малейших следов присутствия Татсуно. Тишина, царящая в роще, подавляла. Казалось, будто ворвался холодный ветер и сдул все звуки. Сёкей попробовал крикнуть, но обнаружил, что от страха у него перехватило дыхание.

Он подошел к дороге, предпочитая риск быть замеченным тому, чтобы и дальше отсиживаться в темном лесу. Едва юноша вышел на следы копыт, оставленные на заснеженной дороге лошадьми самураев, он вновь увидел вспышку света. На сей раз блик играл на дороге. Сёкей подошел к тому месту и подобрал предмет, который выбросил самурай. Он узнал его. Это была проволочная оправа, державшая два кристалла, через которые смотрел лекарь Генко, обследуя ногу Сёкея. Но сейчас кристаллы были раскрошены. Только несколько зубчатых обломков от них остались в проволочной оправе, которая была искривлена и местами разорвана.

– Ты понимаешь, что это значит?

Сёкей обернулся – позади него был Татсуно, ведущий под уздцы лошадь.

– Где ты прятался? – дрожащим голосом спросил Сёкей. Внезапное появление ниндзя испугало его.

– Я был в лесу, – ответил Татсуно, – но я был невидим. Это не имеет значения. Что думаешь про этот предмет, который у тебя в руках?

Сёкей прикусил губу.

– Это означает, что те самураи были в деревне, где живет лекарь Генко. Мы должны пойти туда – вдруг сможем помочь им?

– Даже ты должен понять, что мы явимся слишком поздно, – сказал Татсуно. – Сейчас мы должны пойти встретить твоего отца.

– Возможно, еще не слишком поздно, – возразил Сёкей. – Те люди доверяли нам. Мы должны сделать хоть что-то, чтобы помочь им.

– Стань военачальником и возвратись, чтобы уничтожить господина Инабу, – сказал Татсуно. – А пока ты веришь в мечты.

Сёкей рассердился.

– Я могу нанять ниндзя, который поможет мне. Если бы только нашелся хоть один храбрец вокруг.

– И если бы у тебя было достаточно денег, – сказал Татсуно. – Ниндзя не настолько храбры, насколько умны.

– Ты хотел сказать «жадны», – поправил Сёкей.

Татсуно пожал плечами, оседлал лошадь и направился по дороге на юг. Сёкей последовал за ним. Холодный ветер метал снежинки им в спину. Когда они прибыли к развилке дороги, Татсуно обернулся и спросил:

– У тебя все еще есть при себе та бумажная бабочка?

– Да, – ответил Сёкей.

– Дай ее мне.

Сёкей заколебался.

– Что ты собираешься делать?

– Не мудри, тебе она больше не нужна. Мы знаем, откуда она.

Неохотно Сёкей достал бабочку из кимоно. По правде говоря, он был рад избавиться от запачканной кровью вещи. Юноша вручил ее Татсуно.

Тот расправил крылья бабочки настолько широко, насколько они только расходились. Он поднял ее высоко в воздух, удерживая на раскрытой ладони. Порыв ветра сорвал бабочку с ладони и понес к югу, в сторону деревни, где жил лекарь Генко. Сёкей напряженно следил за полетом бабочки, и ему показалось, что он увидел клубы дыма.

– Вот лучшее, что мы можем сделать для них, – сказал Татсуно.

Он повернулся и направился на запад. Сёкей смотрел на бабочку, думая, что она должна скоро упасть на землю. Но влекомая ветром, она все порхала и порхала, пока совсем не скрылась из виду. Татсуно был прав, признался себе Сёкей. Ничего иного он сделать и не мог. Но он еще удостоверится, что Инаба понесет наказание за содеянное.

Дорога была холодна и пуста, лишь чистый снег устилал ее. Путники миновали несколько сельских домов, которые казались покинутыми. Их жители сбежали, или умерли с голоду, или, быть может, отправились в город на поиски заработка. Сёкей и Татсуно остановились на ночь в одном из таких домов. Угли в очаге давно потухли, и развести огонь было невозможно. Там не нашлось никакой еды ни для них, ни для лошади. После восхода солнца снег начал сыпать еще гуще. Татсуно загнал лошадь в дом, чтобы защитить от непогоды. Сёкей заметил, что в жилище стало немного теплее, когда там появилась лошадь, пусть даже от нее исходил неприятный запах.

Набор для письма все еще был при нем, но внутри было слишком темно, чтобы написать что-нибудь. Лежа на полу, юноша, полный беспокойства, пробовал думать о поэме. Басё часто утешал себя таким способом, когда сталкивался с неожиданными трудностями.

Но всякий раз, когда Сёкей принимался за поэму, у него получалось описание ощущений, возникающих от соседства с боком лошади. Басё когда-либо писал что-нибудь подобное?

К счастью, в следующий день им не пришлось ехать далеко в поисках жилья. Татсуно и Сёкей приблизились к домику. Навстречу вышли крестьянин и его сын, примерно возраста Сёкея. Отец нес топор, а сын вилы.

– Они думают, что мы бандиты, – сказал Татсуно. – У них так немного того, что нужно охранять, но они охраняют это отчаянно.

Он вышел вперед, протягивая руки, чтобы показать крестьянам, что не хотел никого обидеть. Сёкей уже знал, что руки Татсуно столь же опасны, как любое оружие, и конечно с одним из его маленьких смертельных серикенов он может заставить и мужчину, и мальчика упасть с воплями на колени. Но Татсуно предложил им лошадь. Взамен он спросил только две миски риса. Крестьянин был очень подозрителен. Он осмотрел лошадь вблизи, начиная с зубов, потом проверил ее ноги и копыта. Сёкей подумал, что мужчина идиот. Ему предлагают лошадь всего за две миски риса, а он еще и раздумывает.

Наконец крестьянин согласился на сделку. Даже тогда он не позволил Татсуно и Сёкею войти в дом, боясь подвоха. Его сын пошел внутрь и появился с двумя мисками теплого риса, наложенного не особенно-то щедро, как заметил Сёкей, хотя был рад съесть и то, что дали.

Когда они закончили трапезу и снова отправились в путь, Сёкей спросил:

– Почему вы решились на такую невыгодную сделку?

– Ты не подумал, что иметь сытый живот стоит одной лошади? – задал в свою очередь вопрос Татсуно.

– Лошадь, конечно, стоит больше чем две миски риса, – ответил Сёкей.

– Возможно, что и не стоит, когда хочешь есть, а есть нечего и нельзя перекусить самой лошадью, – ответил Татсуно. – Кроме того, лошадь тоже была голодна. Нам нечего было дать ей. Если бы она околела, это была бы наша вина. Я взял ее из удобного стойла, вывел из города. Она несла меня на спине весь день, нисколько не жалуясь. Я был бы очень жестоким и неблагодарным, если бы позволил ей голодать.

Сёкей признал, что это так.

– И кроме того, – продолжал Татсуно, – очень трудно сделать лошадь невидимой.

Они продвигались по дороге в течение нескольких дней, останавливаясь переночевать в обителях или монастырях, когда предоставлялся благоприятный случай, или отсыпаясь в пещерах, когда никакого другого прибежища не находилось. Свернув на юг, они миновали озеро Бива, где вода вдоль берега уже была скована льдом. Сёкей никогда прежде не видел такого огромного озера.

– Я хочу остаться здесь, пока не сочиню поэму, в которой воздам должное этой красоте, – сказал он Татсуно.

– Никакой поэмы не получится, – ответил Татсуно, – потому что здесь останавливается большой чудесный ками. Как ты можешь передать словами великолепие ками – даже маленького ками в камешке или капельке воды?

– В поэме никто и не пробует полностью описать это, – сказал Сёкей. – Что нужно сделать – воспроизвести маленькую часть этого, а остальное последует само.

Татсуно пожал плечами:

– Тогда ты можешь запомнить эту самую маленькую часть, а запишешь ее позже. Вот приедем к твоему отцу, а он задаст вопрос, что задерживало нас все это время.

– Он, вероятно, к настоящему времени раскрыл это дело и нашел убийцу, – сказал Сёкей. – Но я все еще хочу сообщить ему о поведении господина Инабы.

– Почему ты думаешь, что он раскрыл дело? – спросил Татсуно.

– Я так подумал, как только мы оставили старого бумажного мастера, – сказал Сёкей. – Он сказал нам, что бумага для бабочки взялась из обители О-Мива, помнишь?

– Да.

– А обитель О-Мива находится в области Ямато.

– Правильно.

– Которая и есть то место, куда мы так или иначе идем, потому что судья приказал нам встречать его там.

– Таким образом, ты считаешь…

– Так или иначе, он все это время знал, кто убийца. И у отца было время, чтобы поймать его. Дело будет раскрыто к тому моменту, когда мы прибудем.

– Я сомневаюсь на этот счет, – возразил Татсуно. – И сомневаюсь очень глубоко.

«Он кажется чересчур уверенным», – подумалось Сёкею. Была только одна причина, по которой он мог быть настолько уверенным, но это… это было невозможно.

18. Расставание

Путники приближались к городу Нара с севера. Вскоре после того, как они вступили в предместья, их взору представилось гигантское деревянное сооружение. Татсуно пристально разглядывал исполина.

– Это Большой Зал Будды Тодайчжи. Не посетить ли нам его? – предложил он.

Даже при том, что Сёкей стремился поскорее донести сообщение до судьи, любопытство взяло верх. Они подошли к храму и сняли сандалии, оставив их с множеством других пар на ступеньках. Хотя постройка была огромна, изнутри она освещалась почти столь же ярко, как и снаружи. На стенах до самого потолка горели тысячи свечей. Они озаряли гигантскую золотую статую Будды, который возвышался над почитателями.

Сёкей и Татсуно присоединились к толпе и постепенно переместились к статуе, перенесенные людским потоком, словно листья, плывущие в струе воды. Чем ближе они подходили, тем больше казалась статуя. Наконец у самого ее подножия Сёкей откинул голову насколько мог, чтобы увидеть лицо Будды. Все, что удавалось рассмотреть, был его нос.

– Говорят, – заметил Татсуно, – что некий бандит однажды скрывался в левой ноздре статуи в течение двух лет, выходя по ночам, чтобы съесть пищу, которую богомольцы оставляли в храме в качестве подношения.

– Только об этом ты и можешь думать в таком святом месте? – возмутился Сёкей.

– Я считаю, что это интересная история, – парировал Татсуно. – Неплохой способ затаиться, если нуждаешься в потайном местечке.

– А ты нуждаешься в нем? – спросил Сёкей.

– Меня никто не ищет, – произнес Татсуно.

«Наверняка ищут», – подумал Сёкей.

Городские улочки были заполнены буддистскими монахами и синтоистскими священниками.

– Полная противоположность Эдо, – сказал он, – где половина людей, которых видишь, – это самураи.

– В городе много храмов и святынь, насчитывающих сотни лет, – отозвался Татсуно. – Это все, что осталось с тех времен, когда город был столицей Японии.

– Где обитель О-Мива?

– Она не здесь, – сказал Татсуно, – до нее ехать один день на юг.

– Я желал бы увидеть ее, – сказал Сёкей.

– Разве ты не помнишь то, что сказал нам бумажный мастер? – спросил Татсуно. – Ты не должен ходить туда.

– Но если судья не раскрыл дела, – заметил Сёкей, – то должен.

– Если сделаешь по-своему, избегай горы.

– Почему?

– Потому что там ты и найдешь убийцу.

Сёкей засмеялся. Он не мог сдерживаться.

– Тогда именно это мне и надо сделать.

Татсуно покачал головой.

– Думаешь, что храбр, но в действительности ты безрассуден. Есть время нападать и время поберечь собственную жизнь.

– Каждый должен умереть вовремя, – сказал Сёкей, – а значит, нужно выбрать честь.

Татсуно фыркнул.

– Звучит так, будто это взято из книги, – сказал он.

– Так и есть, – признал Сёкей, – но от этого слова не становятся менее истинными.

Татсуно запустил руку в кимоно и вынул маленький черный предмет. Он вручил его Сёкею. Это был камень с зелеными прожилками на грубой черной поверхности.

– Что это такое? – спросил он.

– Это надо взять с собой, если окажешься настолько глуп, что пойдешь на ту гору, – произнес Татсуно.

Сёкей повертел в руке камень, который по размерам был под стать утиному яйцу. Он походил на обыкновенный камень, за исключением своего необычного цвета.

– Понятия не имею почему, – продолжил Татсуно, – но я решил, что твою жизнь стоит сохранить.

– Как это сохранит мне жизнь? – спросил Сёкей.

Вместо ответа Татсуно указал на большой дом.

– Вот резиденция управителя, – сказал он. – Твой отец будет там.

Сёкей направился вперед, однако внезапно он понял, что не слышит позади шагов Татсуно. Он обернулся, чтобы увидеть, куда тот делся.

Татсуно исчез. Группа монахов в желтых одеждах шла мимо того места, где он стоял. Они перебирали свои четки и читали молитвы. Крестьянин разгружал тележку, полную дынь. Два мальчика гонялись за собакой. Другая часть улицы была пуста. Сёкей спрятал камень в кимоно и пошел к дому управителя. Два самурая-охранника стояли у передней двери особняка. Они неодобрительно посмотрели на Сёкея. Он понял, что их смущает его вид. Солома все еще цеплялась местами за одежду. Юноша выбрал щепотку соломы из рукава и поклонился стражникам.

– Я – Оока Сёкей, – представился он по полной форме, – сын судьи Ооки Тадасукэ, который, как я уверен, гостит здесь.

Стражники переглянулись.

– Нам велели ожидать вас, – сказал один из них. – Возможно, вы хотели бы сначала помыться. Общественная баня находится на следующей улице.

– Меня постигло несколько злоключений во время моей поездки, – объяснил Сёкей, – но я должен как можно скорее доставить судье сообщение.

Самураи пожали плечами и встали по бокам от Сёкея, чтобы провести его в дом. Они указали на прихожую, которая вела к задней части здания.

– Вы найдете их в саду, – сказал стражник.

Сёкей направился к задней части дома. Он услышал смех и, подойдя к дверному проему, обомлел от вида красивого каменного сада с землей, посыпанной гравием, и с рядом крупных камней. Камни были выбраны с большим вкусом и казались совершенно естественными.

В дальнем конце сада находился бассейн неправильной формы с плавающими в нем серебряными карасями. Там, под деревом гингко, сидели, угощаясь рыбой, двое мужчин, которые походили друг на друга, как близнецы. Один из них увидел Сёкея и подозвал его. Это был судья.

Удивительно, но управитель (а им должен был быть другой мужчина, как догадался Сёкей) был еще более тучным, чем судья. Они словно срослись с этим местом и гармонично вписались в каменный ландшафт.

– Ичиро, вот наконец и мой сын Сёкей, – произнес судья. – Сёкей, это – почтенный управитель области Ямато, мой друг Камура Ичиро.

Управитель Камура кивнул головой, Сёкей поклонился в ответ.

– Не желаете ли выпить? – поинтересовался управитель. – Сливовое вино? Саке? Это вас согреет.

Сёкей на самом деле очень хотел есть и предпочел бы рис и горячий чай, но было невежливо сказать прямо. Он понял, что и управитель, и судья выпивали перед его прибытием, несмотря на то что было только едва за полдень. Как бы то ни было, наблюдательность судьи не притупилась. Он передал тарелку суши Сёкею и сказал:

– Они изрядно хороши. Единственною причина, по которой мы не съели их все сами, – так это то, что мы пробуем вновь пережить нашу юность и можем найти ее только в бутылках.

Управитель расплылся в улыбке.

– Ваш отец и я – мы состояли в числе Шести Бессмертных членов Винной Чаши, – произнес он.

– Ладно, мы не должны пускаться в такие детали, уж коли Сёкей находится здесь, – торопливо сказал судья и уже другим тоном добавил: – Надеюсь, не стоит напомнить вам, Ичиро, что означает его прибытие.

Управитель добродушно взмахнул рукой.

– Действительно, Тадасукэ, вы выиграли пари, – сказал он. – Я должен был знать, что тот, кого вы выбрали в сыновья, не позволит никакому препятствию стоять на его пути.

В то время как они говорили, Сёкей съел суши, стараясь не умять всю тарелку неприлично быстро. Но он был столь удивлен услышанным, что незамедлительно произнес:

– Вы хотите сказать, что не думали, что я прибуду сюда? Почему же?

– Как сказать?! – проговорил управитель. – Тот факт, что ваш отец послал с вами ниндзя в качестве наставника… – Вместо того чтобы закончить предложение, он вращал глазами.

– Я попросил Татсуно позаботиться о Сёкее, и думаю, он знал, что я был серьезен, – вставил судья.

Управитель покачал головой.

– Вы не можете доверять ни одному из них, – сказал он. – Они украдут подушку из-под вашей головы, если застанут вас спящим.

– Он спас мне жизнь, – сказал Сёкей.

Управитель был столь удивлен, что едва не пролил вино.

– Вы, верно, ошибаетесь. Он ждет награды снаружи?

– Нет, он исчез, – сказал Сёкей.

– Обычная их уловка, – пробормотал Ичиро.

– Это напомнило мне кое-что, – сказал Сёкей, обращаясь к судье. – В течение всей нашей поездки Татсуно показывал, что мог уйти почти от любой опасности. Как так получилось, что вы сумели захватить его там, в Эдо?

Судья улыбнулся.

– У меня найдется несколько собственных уловок, – ответил он. – Когда ты преследовал бегущего через переулок Татсуно, я знал, что он не ожидает встретить меня на другом конце.

– Это единственный способ захватить ниндзя, – объяснил управитель, – застать его врасплох.

– И действительно ли ты готов сделать это теперь? – спросил Сёкея судья.

– Сделать что? – не понял Сёкей.

– Захватить другого ниндзя.

Сёкей, должно быть, имел глупый вид, потому что управитель добавил:

– Именно поэтому ваш отец и я столь тесно пообщались за эти прошлые несколько дней. Он приехал сюда, как только понял, что ниндзя, убивший господина Инабу, должен находиться в обители О-Мива.

– Так, значит, вы действительно все время знали это? – спросил Сёкей у судьи.

– Да, – ответил судья. – Ты, вероятно, обратил внимание на то, что Татсуно тоже это понял.

– Но тогда… зачем вы послали меня к бумажному мастеру в Шинано? И к домену господина Инабы?

– Ну, относительно бумажного мастера… никогда не помешает проверить правильность своих заключений. Я могу заблуждаться, так и знай.

– Сомневаюсь на этот счет, – промолвил Сёкей.

– Бумажный мастер действительно подтвердил мои подозрения, так? – спросил судья.

– Да, он сказал, что бумага была сделана для обители О-Мива. Он также не советовал мне идти туда.

– Дельный совет, – отметил управитель.

– Я имел другие причины для того, чтобы послать тебя в ту поездку, – сказал судья. – Я хотел, чтобы ты узнал побольше о ниндзя. Ты наблюдал за Татсуно?

– Да, – сказал Сёкей.

– Твое мнение?

– Он умнее и способнее, чем старается выглядеть, – сказал Сёкей.

– Хороший урок, – произнес судья. – Ты сказал, что он спас тебе жизнь. Я надеюсь, что ты выразил ему свою благодарность.

– Ну… Я действительно его благодарил.

– Он говорил тебе о Лисе?

– Он сказал только, что убийцей был ниндзя, называемый Лисой. Но я… – Сёкей заколебался.

– Да?

– Я начал думать, что сам Татсуно был убийцей.

Судья рассматривал юношу.

– Нет, – сказал он, – я полагаю, что убийца уже ушел в обитель О-Мива к тому времени, когда мы встретили Татсуно.

Сёкей был смущен. Он редко подвергал сомнению рассуждение судьи, но это заключение озадачило его.

– Хорошо, – продолжил спрашивать судью Сёкей. – Если вы уже знали, где находится убийца, почему вы хотели, чтобы мы узнали, кто был врагами господина Инабы?

– Разве я не объяснял это? – спросил судья. – Я думал, что это должно быть очевидным.

– Даже для меня это очевидно, – произнес управитель.

– Видишь ли, – сказал Сёкею судья, – истинный убийца – это человек, который заплатил ниндзя, чтобы убить господина Инабу. Вот человек, которого мы хотим найти.

– Но ниндзя…

– Является просто исполнителем, – закончил судья. – Это было бы то же самое, как если бы мы нашли лезвие, которым перерезано горло господина Инабы, и сказали, что оно было убийцей.