Текст книги "Во тьме таится смерть"

Автор книги: Томас Гублер

Соавторы: Дороти Гублер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

11. Враги господина Инабы

Три дня спустя лекарь Генко осмотрел лодыжку Сёкея и объявил, что выздоровление идет полным ходом. Это было хорошей новостью для Татсуно, которому наскучило сидеть на одном месте и не терпелось двинуться дальше в путь. Сёкей остался бы подольше. Его присутствие, как казалось, вдохнуло жизнь в Саду. Женщина заботливо ухаживала за ним: то и дело снимала повязку, чтобы помассировать лодыжку, и даже приносила горстки снега в дом, чтобы ослабить боль.

Сёкею было любопытно узнать, что случилось с Момо – дочерью Джойджи и Сады. Но Сада больше не говорила о ней и уклонялась от расспросов Сёкея. То, что произошло с девочкой, оставалось тайной.

Сёкей и Татсуно готовились снова отправиться в путь. Они поблагодарили пожилую чету за гостеприимство. Сёкей оставил в доме несколько монет – там, где, как он знал, они будут найдены после отъезда его и Татсуно. К слову, Татсуно приметил это и неодобрительно покачал головой.

– Вот ты платишь им, а они ведь не хотят зарабатывать на добровольной помощи, которую оказали, приютив нас.

Сёкей признал правду этих слов. Он понимал, что Джойджи и Сада отказались бы от денег, если бы он попытался заплатить им открыто. Но тут юношу осенило. Надо дать денег лекарю Генко! Тот мог использовать их на благо тех селян, которые нуждались в лечении.

Лекарь принял деньги с благодарностью.

– Это значит больше, чем вы думаете, – сказал он. – А вы уверены, что можете позволить себе такое?

– Да, возьмите, – ответил Сёкей.

– Если вы не возражаете, – продолжил Генко, – часть пути к Канадзаве я пройду вместе с вами. Мне надо навестить крестьянина, у которого киста, и она нуждается в периодическом подсушивании.

День выдался погожим, и даже при том, что было холодно, Сёкей с радостью вдыхал свежий воздух, столь приятный после трехдневного пребывания в тесной и дымной хижине с соломенной крышей. Через несколько часов пути Сёкей спросил лекаря:

– Что случилось с дочерью Сады и Джойджи?

Генко посмотрел на него:

– А что вам об этом известно?

– Хозяйка сказала мне, что ее дочь похитили. Вот и все. Они молятся за нее.

Вместо того чтобы ответить, лекарь спросил:

– Откуда вы? Кто вы? Я знаю, что вы не паломники.

Татсуно что-то начал говорить в ответ, но Сёкей оборвал его. Он внутренне ощущал, что доброта лекаря заслуживала честности.

– Я сын судьи Ооки. Он послал нас сюда, чтобы разузнать о врагах господина Инабы.

Лекарь кивнул и подумал еще немного, прежде чем произнести:

– Один из людей господина Инабы проезжал через нашу деревню год назад и увидел Момо. Она была красивой девочкой, слишком красивой для такого места, как это. Момо была невинна. Тот самурай выкрал ее и обесчестил. Позже мы узнали, что бедняжка наложила на себя руки. Она предпочла смерть возвращению домой опозоренной. Именно поэтому родители молятся за нее.

Сёкей был слишком потрясен – он не мог вообразить самурая, совершающего такое зло.

– Вы сказали бы, что Джойджи и Сада – враги господина Инабы? – спокойно спросил лекарь Генко.

– Но они… они не могут нести ответственность за то, что убит господин Инаба, – сказал Сёкей.

– По всей видимости, нет, – согласился лекарь.

– И возможно, господин Инаба не знал, что кто-то из его самураев поступил таким образом.

– Осмотритесь кругом, – сказал лекарь. – Что вы видите?

Сёкей обвел все вокруг глазами. Местность была холмистой, наиболее крутые возвышенности вдали тянулись вверх – к высоким пикам, заслонявшим горизонт. Снег покрывал большую часть земли, но местами он был расчищен. На таких расчищенных участках Сёкей приметил то, что сначала показалось маленькими связками соломы. Все они, однако, самостоятельно двигались. Юноша понял, что видит крестьян в одеждах из соломы для защиты от холода. Вглядевшись получше, Сёкей заметил у людей в руках мотыги, лопаты и даже простые палки, которыми те обрабатывали обнаженную землю.

– Эти люди что-то копают, – произнес он. – Но почему? Сейчас же не время для посадок.

– Они выискивают под снегом что-нибудь съедобное, – ответил Генко. – Орехи, желуди, сосновые шишки, корни – что-нибудь, что утолит их голод. Они вечно голодают.

– Как такое возможно? – спросил Сёкей. – Ведь большинство из них крестьяне!

– Посевы риса подвергались нападению насекомых вот уже два года подряд, – пояснил лекарь. – Почти ничего не удалось собрать.

– Но даже в этом случае, – рассудил Сёкей, – господин этого домена должен распределить пищу, которая была сохранена с обильных лет.

Лекарь покачал головой.

– Как раз наоборот, – сказал он. – Надзиратели господина Инабы потребовали, чтобы крестьяне заплатили им полный налог, то есть одну пятую от обычного урожая риса.

– Но как они могли заплатить, если никакого риса не было собрано? – спросил Сёкей.

– Взяв из запасов риса, который был сохранен с предыдущих лет, – ответил лекарь.

– Это не может быть правдой, – сердито произнес Сёкей. – На что, они рассчитывали, будут жить крестьяне?

– Как видите, – произнес лекарь, указав на людей, блуждающих по заснеженному полю, – они рассчитывают, что крестьяне решат эту проблему сами.

Сёкей приумолк. Он не подозревал, что такая несправедливость могла существовать в царстве сёгуна. Наверное, произошло недоразумение. Как бы поступил судья?

– Крестьяне подали прошение господину Инабе? – поинтересовался Сёкей. – Инабе-отцу, я имею в виду. Я слышал, он был добрым человеком.

– Было такое. Один человек с ходатайством от всех крестьян отправился к замку господина Инабы, – сказал лекарь. – Надо сказать, он сам вызвался сделать это. – Лекарь на секунду запнулся. – Он вернулся с отрезанными ушами, носом и губами.

– Это же несправедливо! – воскликнул Сёкей. – Сёгун не допустил бы этого. Кто-то должен пойти к управляющему провинцией.

Татсуно, который до тех пор слушал спокойно, теперь захихикал.

– Простите его, – сказал он лекарю. – Он еще ребенок.

Юноша почувствовал себя уязвленным.

– Но мой отец сам является одним из чиновников сёгуна, – возразил он. – И я встречался с сёгуном. Я знаю, что ни тот ни другой не одобрили бы этого.

Лекарь Генко печально улыбнулся Сёкею и сказал:

– Ваш друг знает, что главная цель сёгуна состоит в том, чтобы охранять порядок в стране. Он полагается на князей вроде господина Инабы, чтобы поддерживать массу самураев, которые охраняют порядок. Как они это делают, касается их одних.

– Но если люди голодают, надлежащий порядок вещей нарушен, – возразил Сёкей. – Долг правителя – защитить свой народ.

– Я вижу, вы читаете древние книги, – сказал лекарь. – Но Эдо далеко отсюда, и порядок здесь наводится силой.

– Когда я снова увижу отца, я сообщу ему, что вы рассказали мне, – пообещал Сёкей.

– Судья Оока имеет репутацию справедливого человека, – заметил лекарь. – Так, стало быть, он послал вас сюда, чтобы найти врагов господина Инабы?

– Правильно.

– Посмотрите, – сказал лекарь. – Они всюду: копаются в снегу, чтобы выжить.

Путники сошли с главной дороги на узкую тропу, которая вела к сельскому дому. Сёкей и Татсуно шли позади лекаря. Сёкей заметил, что Татсуно обернулся, чтобы посмотреть, нет ли кого-нибудь позади них. Он сделал то же самое и увидел каких-то людей. Юноше показалось, что он опознал некоторых из тех, кто расчищал снег в поисках пищи. Но так как все они носили одинаковые соломенные одежды, то было почти невозможно отличить одного от другого. Татсуно взглядом указал Сёкею на его деревянный меч. Сёкей понял, что тот имел в виду, но не волновался. Он был уверен, что лекарь Генко не станет вести их в западню.

Они обошли вокруг одного крестьянского дома и направились к большой постройке позади него. Едва они миновали дом, как передняя дверь открылась и на улицу выглянули два маленьких ребенка с большими восхищенными глазами. Кто-то внутри остановил их на пороге и быстро закрыл дверь.

Когда путники достигли большой постройки, Сёкей понял, что это был склад для риса. Внутри юноша с немалым удивлением насчитал по крайней мере двадцать мужчин, переминающихся с ноги на ногу, чтобы согреться. Их одежда – грубые хлопковые брюки и соломенные накидки – показывала, что это крестьяне. Они принесли с собой мотыги, пики, топоры и лопаты. Почему-то у Сёкея сложилось впечатление, что сегодня эти орудия не предназначались для использования по прямому назначению.

– Мы не приглашали сюда чужаков, – громко сказал кто-то.

– Я им доверяю, – сказал лекарь Генко. – Они могут отнести наше ходатайство.

– Новому господину Инабе? – саркастически спросил другой голос. В комнате зазвучал горький смех.

– Вполне возможно, – сказал лекарь. – Или кому-то повыше господина Инабы. Они прибыли сюда по распоряжению человека в правительстве сёгуна.

Но это заявление только привело к тому, что в комнате раздалось угрюмое бормотание. Сёкей смог разобрать несколько отдельных слов:

– Шпионы. Кто послал их? Они лгут!

Один из мужчин вышел вперед. У него были могучие плечи, и выглядел он так, будто в одиночку мог выдернуть с корнем дерево.

– Для чего вы здесь? – спросил он.

Прежде чем Сёкей ответил, Татсуно выкрикнул:

– Проявляйте хоть немного уважения! Если вам нужна наша помощь, изложите нам все ваши обиды. Мы готовы поверить вам, и мы сообщим об этом Сёгуну.

В комнате все стихло. Сёкей мог поклясться, что эти люди хотят доверять ему.

– У меня умерло пятеро детей, – отозвался стоявший прямо перед ними мужчина, – и еще жена и мать. Мы потеряли весь урожай риса в этом году из-за саранчи. Потом приехали люди господина Инабы и потребовали налоги, которые, как они сказали, мы должны заплатить. Как человек может заплатить налоги, если ему нечем накормить собственную семью?

Татсуно подтолкнул Сёкея.

– Запиши, – скомандовал ниндзя.

Сёкей посмотрел на него с удивлением, а Татсуно слегка качнул головой.

Неохотно Сёкей достал комплект письма из своего кимоно и подготовил чернила. Крестьянам это показалось убедительным. Вполне вероятно, как догадывался Сёкей, никто из них, кроме лекаря Генко, не умел читать и писать. Для них письменный набор означал то, что Сёкей и Татсуно действительно являются важными людьми. По очереди они все выступали вперед, чтобы рассказать каждый свою историю. Рассказы были аналогичны и различались только деталями.

Но, конечно, молча размышлял юноша, каждая история была личной.

Кто-то назвал имена своих ребятишек, и после этого так стали делать остальные, как будто запись этих имен поможет накормить детей. Другие перечисляли имена членов семьи, умерших от голода или болезни. Один крестьянин даже упомянул кличку лошади, которую вынужден был забить на мясо. Он горько плакал, вспоминая о лошади, и, казалось, страдание его было безутешным.

Сначала Сёкею жаль было использовать драгоценную бумагу, чтобы записывать все это. Но пока он слушал истории бедняков, осознал, насколько важно все услышанное им. Юноша поверил, что благодаря ему кто-то прислушается к простолюдинам. Сёкею это казалось возможным.

12. Схватка

Крестьяне проводили Сёкея и Татсуно до главной дороги. Их настроение теперь улучшилось, как будто, сообщив свои заботы и жалобы Сёкею, они по крайней мере на какое-то время избавились от них.

– Вы дали им надежду, – сказал лекарь Генко, прощаясь с Сёкеем и Татсуно.

– Я постараюсь, чтобы их надежды сбылись, – искренне произнес Сёкей.

Татсуно и лекарь обменялись взглядами.

– Всего лишь ребенок, – напомнил Татсуно лекарю.

Сёкей плотно сжал губы, чтобы ничего не ответить. Они еще увидят!

Дорога вилась к северу, к владениям господина Инабы – городу Канадзава. Около полудня путники прибыли к развилке, от которой вторая дорога вела на запад.

– Нам туда, – сказал Татсуно.

– Нет-нет, – заспорил Сёкей. – В Канадзаву ведет другая дорога, на север.

– Так, конечно, – согласился Татсуно, – но у нас нет ни малейшей причины идти туда.

– Но мы должны! Нам надо представить жалобы крестьян господину Инабе.

– И что ты думаешь, господин Инаба тогда сделает?

– А что… Не знаю. Он должен предпринять какие-то меры, чтобы уменьшить их страдания.

– Имею все основания полагать, что ты редкий дурень, – произнес Татсуно. Он не сердился, просто констатировал факт. – Твой кровный отец, торговец, должно быть, был счастлив избавиться от тебя.

Лицо Сёкея покраснело. Фактически так оно и было.

– Но теперь, – сказал он, – я самурай и изменил бы чести, если бы не сдержал слово.

– Тем крестьянам? Ты принесешь им больше пользы, если выбросишь свои бумаги. Лучше всего сожги их. Когда-нибудь слышал выражение «забить выпирающий гвоздь»? Если господин Инаба узнает их имена, то он приедет сюда и сделает их жизнь еще более тяжелой.

– Но если это правда, – недоумевал Сёкей, – тогда почему ты велел, чтобы я записал все жалобы?

– Поскольку я хотел, чтобы мы покинули то место в безопасности, – терпеливо пояснил Татсуно. – Ты разве не видел этих лопат да мотыг, которые они принесли с собой? А бамбуковые палки? Те крестьяне были как раз настроены опробовать их на ком-нибудь, и мы подходили как нельзя лучше.

– Мы же не работаем на господина Инабу.

– Ты, как я погляжу, не знаешь деревенских жителей. Мы были чужаками. Этого было вполне достаточно.

– Однако, – заметил Сёкей, – они доверились мне, и я их обнадежил. А следовательно, я иду в Канадзаву независимо от того, как намерен поступить ты.

Он решительно зашагал по правому ответвлению дороги. Его не заботило, последовал ли за ним Татсуно или нет. Пока вокруг не было никакой приметной опасности. И вообще, Сёкей когда-то прошел полпути по дороге на Токайдо один. Ладно-ладно, почти один! Надо признать, что Бунзо следовал за ним, переодетый в богомольца. Сейчас даже и сказать нельзя, где находится старина Бунзо.

Сёкей бросил взгляд через плечо – просто из любопытства. Позади, приблизительно в тридцати шагах от него, следовал выглядевший раздраженным Татсуно. Сёкей втайне почувствовал себя свободнее.

Через некоторое время путники увидели всадника. Он двигался быстро, так что они поняли – это самурай. Крестьяне использовали лошадей только для перевозки корзин или тюков.

Когда всадник приблизился, Сёкей различил эмблему на его кимоно. То была камелия – символ клана Инаба. Татсуно подтолкнул Сёкея, который вспомнил, что люди из низших классов должны отходить к обочине дороги, когда мимо проезжает самурай. Для выражения пущего почтения Татсуно опустился на колени, и Сёкей сделал то же самое.

Но всадник, вместо того чтобы проехать мимо, обуздал лошадь и повернулся так, чтобы стоять к ним лицом, будто ожидал нападения.

– Кто вы и куда идете? – грубо спросил он.

– Мы простые паломники, держим путь в Канадзаву, – ответил Татсуно, походивший более на побирушку, чем на человека со святой миссией.

– И у нас имеется сообщение для господина Инабы, – вставил Сёкей. Он почувствовал, что Татсуно съежился.

– Сообщение, да? – произнес самурай. – О чем оно?

Прежде чем Сёкей смог ответить, Татсуно еще более хныкающим голосом промолвил:

– Только наши скромные просьбы относительно его умершего отца, господин.

– Это так? Давайте мне сообщение. Я сам доставлю его господину Инабе.

Сёкей расслышал слабое проклятие Татсуно, произнесенное им на выдохе. Самурай тоже чертыхнулся.

– Что за сообщение? – обозлился всадник.

– Простая просьба, которая вам будет неинтересна, господин, – пропищал Татсуно.

– Я хочу видеть это сообщение, – настойчиво повторил самурай. – Доставайте его немедленно.

Сёкей полез в кимоно, но Татсуно помешал, схватив его за руку.

– Это священно, – объяснил он с отчаянием. – Это нельзя держать под открытым небом.

Рука всадника медленно опустилась на рукоятку длинного меча.

– Думаю, что вы двое – из тех крестьян, что напрашиваются на неприятности, – произнес самурай. – Меня как раз послали сюда разыскивать таких, как вы. Живее показывайте мне это сообщение, а не то…

С жалобным криком Татсуно бросился наземь перед лошадью.

– О, господин! – запричитал он. – Могущественный господин! Простите нас за то, что оскорбили вас, доставляя свое сообщение.

С каждым словом Татсуно продвигался вперед на коленях, подползая поближе к лошади. Лошадь, напуганная его воплями, отступила назад, но самурай направил ее вперед, так что оказался едва ли не над головой Татсуно.

Тогда стремительно, как голова змеи, Татсуно рванулся вперед, схватился за уздечку и изо всей мочи дернул ее вниз. Лошадь заржала от испуга и боли.

Гневно взревев, самурай извлек меч. Как только воин достает оружие, честь обязывает его использовать меч по назначению, так что Сёкей достал свой меч. Хотя тот был сделан всего лишь из дерева, он тоже мог пригодиться. Однако, прежде чем юноша успел шевельнуться, самурай с силой нанес удар по голове Татсуно, но тот внезапно исчез. Сёкей готов был посчитать ниндзя мертвым, но затем понял, что тот увернулся и спрятался под лошадью.

Самурай достал еще и короткий меч, так что в обеих руках у него было по мечу. Но теперь ему стало труднее удерживать равновесие. Татсуно по-прежнему удерживал уздечку и постарался пригнуть голову животного книзу и вбок. Хотя лошадь с силой сопротивлялась, у Татсуно хватило сил удержать ее. Когда Татсуно вынырнул из-под лошадиного брюха, он увернулся от удара копытом и затем, к удивлению Сёкея, отступил в сторону и пнул левую переднюю ногу лошади.

Дорогу покрывал снег, и даже при том, что на копытах лошади имелись соломенные чехлы, она скользила. Когда Татсуно пнул лошадь в ногу, животное потеряло равновесие и все трое – лошадь, самурай и Татсуно – с сильным глухим стуком повалились навзничь. Все так же молниеносно Татсуно первым поднялся на ноги, и это было весьма кстати, поскольку самурай удержал оба меча, хотя одна его нога и оказалась придавленной лошадью. Он попытался поразить ниндзя сначала одним мечом, затем другим. Проворно, точно акробат, Татсуно пригнулся под первым ударом, затем перекувыркнулся высоко в воздухе, уйдя от второго удара. Короткий меч самурая только прошел через кимоно Татсуно, разрезав подол. Татсуно сумел приземлиться, поставив ногу на левую руку самурая, и тем остановил его. Самурай сделал последний отчаянный выпад вторым мечом в направлении Татсуно, но тот придавил и другую руку. Балансируя на корчащемся самурае, ниндзя крикнул Сёкею:

– Давай свой меч!

Сёкей бросил ему оружие без раздумий, хотя самурай никогда не должен бросать свой меч. Татсуно, однако, воспользовался им благородно: схватив меч на лету, он нанес тяжелый удар по голове самурая лезвием плашмя.

Затем Татсуно освободил руки воина и отступил в сторону, давая лошади подняться. Сёкей подбежал, чтобы посмотреть на самурая.

– Ты убил его? – спросил он. Это было бы позорно, поскольку сам Сёкей никогда не использовал меч, чтобы уничтожить другого.

– Нет, – ответил Татсуно, – но скоро позабочусь об этом.

Он вынул из руки самурая длинный стальной меч и высоко занес оружие, готовясь срубить воину голову.

– Стой! – закричал Сёкей. – Ты не можешь сделать это! Он беззащитен.

– Конечно, – ответил Татсуно. – Именно поэтому самое время убить его. Я сделал бы это и раньше, но как ты, возможно, заметил, он пытался убить меня.

– Но какой прок от того, что мы убьем его? – спросил Сёкей. – Он один из самураев господина Инабы. Мы не хотим оскорбить князя. Мы должны передать ему сообщение.

– Я повторно предлагаю то, что предлагал некоторое время назад: мы держимся от господина Инабы как можно дальше, – произнес в ответ Татсуно. – Только ты один хочешь посетить его.

– Судья одобрил бы наш поход в Канадзаву, – сказал Сёкей. – Мы должны попытаться найти того, кто, возможно, был врагом старого господина Инабы.

– Склонен считать, что мы уже нашли достаточно многих из них, – проворчал Татсуно.

– У меня идея, – сказал Сёкей. – Мы возьмем лошадь самурая. Так мы доберемся до Канадзавы быстрее.

– Я заодно возьму его косодэ, – сказал Татсуно. – Так будет честно, раз он порубил мое.

Татсуно понравилось, что косодэ подошло по размеру, так что он на радостях прихватил еще и два самурайских меча, которые спрятал под свой оби. Сёкей не одобрил этого, но должен был признать, что Татсуно добыл оружие в честном бою. Сёкей едва поверил в то, как Татсуно поборол самурая.

– Я и не знал, что ты так умеешь драться, – сказал он.

– Никогда не надо недооценивать противника, пока не проверишь его на деле, – ответствовал Татсуно, завязывая свои волосы по-самурайски. – Он мог знать джиу-джитсу.

– Что это такое? – спросил Сёкей.

– Стиль борьбы, придуманный ниндзя, – произнес Татсуно.

Лошадь, разумеется, отшатнулась от Татсуно, но вот Сёкея послушалась. После того как юноша проехал на ней немного, Татсуно осторожно уселся позади него.

– Такими темпами мы должны без помех добраться до Канадзавы в сумерках, – сказал Сёкей.

– Вот это меня и волнует, – отозвался Татсуно.