Текст книги "Во тьме таится смерть"

Автор книги: Томас Гублер

Соавторы: Дороти Гублер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Дороти Гублер, Томас Гублер
«Во тьме таится смерть»

Нашей дочери Элен

1. Во тьме таится смерть

Был час Крысы, по замку двигались одни лишь тени. По мере того как луна совершала свой путь по ночному небу, темные контуры скользили по полу и стенам.

Когда один из черных силуэтов быстро заскользил вниз к прихожей, никто из охранников не счел это знаком опасности. На вечер к господину Инабе съехалось много гостей, так что пришлось нанять дополнительную охрану. Никто не уделил особого внимания услужливому пузатому разносчику вина. Он оказывал всем равное внимание, подливая в чашки саке, даже подбил немного выпить телохранителей господина Инабы, хотя, конечно, налил совсем немного, чтобы не притупить их бдительности.

Теперь, однако, прошло достаточно времени, чтобы порошок, который разносчик подсыпал в саке, вступил в силу. Охрана, гости, челядь, члены семьи и сам господин Инаба – все лежали умиротворенно бесчувственные, словно мертвые. Все, кроме тени. Стоило бы кого-нибудь разбудить, чтобы посмотреть, насколько изящно двигался разносчик. Пока он продвигался к коридору, который вел в комнату господина Инабы, пол скрипел. Тень не уделяла этому внимания, поскольку никто, кроме нее, не смог бы услышать эти звуки. Два самурая-стражника сидели на полу перед дверью господина Инабы, их головы поникли так, что упирались подбородками в грудь.

Человек-тень поочередно коснулся каждого из них и для пущей безопасности прошептал несколько слов им на ухо. Затем он ступил меж ними и достал из-под своего простого кимоно короткий меч. Люди вроде господина Инабы имеют много врагов, так что его дверь была надежно заперта от незваных гостей. Человеку-тени пришлось проникнуть внутрь через раскрашенные ставни, действуя мечом со столь же малым шумом, с каким сокол кидается с небес на жертву.

Он проворно пробрался в комнату. Хозяин дома возлежал на большой плотно подбитой циновке без малейшего движения. Он выпил много чашек саке в тот вечер, поскольку гости отмечали его возвращение в Эдо [1]1
  Эдо – старое название Токио, столицы Японии. – Здесь и далее прим. ред.


[Закрыть]. Тень, не затрачивая впустую ни секунды времени, приступила к выполнению своей задачи. Через мгновение в комнате витал запах смерти. Вытирая лезвие о край циновки, человек-тень тихо произнес молитву, дабы умилостивить разгневанный дух господина Инабы.

Убийца распахнул кимоно и развернул обмотанную вокруг пояса веревку. Вот из-за чего казался столь полным его живот. Он привязал конец веревки к фонарю на стене и выбросил свободный конец веревки из окна. Взобравшись на подоконник, человек-тень оглянулся на оскверненную смертью комнату, затем встряхнул рукой. Что-то выпорхнуло из рукава его кимоно, приземлившись на полу около растекающейся лужи крови, и затем тень исчезла.

Сёкей поморщился. Запах красной меди в комнате вызвал тревожные воспоминания. Юноше доводилось обонять этот запах и прежде, когда он стал свидетелем смерти актера кабуки Томоми. Конечно, Томоми превратил свою смерть в спектакль, фактически принудив Сёкея наблюдать все это во время длинной, тщательно подготовленной поездки. Но эта смерть – которая произошла в этой комнате – была совсем другая. У господина Инабы по всему замку стояла стража, готовая защитить хозяина от любой опасности. По какой-то причине никто из стражей не помешал убийце проникнуть в комнату, фактически никто даже и не видел его.

Тем утром очень рано судья разбудил Сёкея.

– Мне дано поручение, – сказал он.

Это было все, что полагалось знать юноше. Тот поднялся и немедленно оделся. Судья не стал бы будить сына, если бы не хотел, чтобы тот поторопился. И действительно, когда Сёкей вышел из дома, он увидел двух лошадей, уже запряженных в ожидании седоков. Сёкей вскочил в седло, довольный тем, что мог сделать это без помощи Бунзо, преданного начальника самурайского войска судьи. Ему была поручена незавидная миссия обучения Сёкея тем навыкам, которыми должен обладать настоящий самурай.

Сёкей, разумеется, не владел этими навыками, потому что, к несчастью, родился в семье богатого торговца. Несмотря на свое богатство, торговцы по положению стояли на самой низкой иерархической ступени – ниже кузнецов, ремесленников, крестьян и, конечно, воинов-самураев. Таким образом, казалось, судьбой Сёкею было предначертано оставаться торговцем, поскольку каждому человеку полагалось занимать то же место, которое занимали его предки. Но когда Сёкей проявил отвагу, оказав помощь в раскрытии тайны похищения драгоценного камня из придорожной гостиницы «Токайдо», судья Оока принял юношу в свою семью как родного сына. То была большая честь, и Сёкей старался быть достойным этого.

Иногда он чувствовал, что в своих стараниях достиг немногого. Сомневался, что научится когда-нибудь стрелять из лука так же, как Бунзо или судья. Хотя Сёкею доводилось драться с противником на мечах, у юноши и с этим имелись проблемы. Он умел неплохо сочинять стихи, зато находил трудными другие искусства самурая, в особенности уход за цветами.

В искусстве верховой езды Сёкей в последнее время преуспел, чем заслужил уважительное отношение со стороны Бунзо.

– Знаешь, – сказал ему вчера Бунзо, – я прежде думал, что мы просто потеряем тебя посреди дороги, сажая на круп сильной лошади. Но теперь я вижу, что с тобой хлопот поубавилось.

Показался судья. Он оседлал лошадь более проворно, чем можно было ожидать, глядя на его грузную фигуру. Судью сопровождала домохозяйка Нока, которая несла бенто [2]2
  Бенто – черная лакированная шкатулка.


[Закрыть]. Сёкей знал, что было внутри: еда в дорогу. Поскольку женщина вручила шкатулку юноше, то он почувствовал смущение.

– Не найдется ли и для судьи? – спросил Сёкей.

– Господин уже позавтракал, – ответила Нока. – А вам предстоит долгая дорога до Эдо, и я знаю, что вам захочется есть.

Сёкей вежливо поблагодарил ее, поглядывая на судью, который пробовал скрыть улыбку. Нока обращалась с ним так, словно он был ребенком. Самурай способен обходиться без пищи в течение многих дней, в том числе и будучи в пути, поскольку воину полагается выносить любые трудности на службе у своего господина.

Судья догадывался, о чем подумал юноша.

– Если здесь, в бенто, слишком много еды для тебя, – сказал он, – я буду рад помочь справиться с ней.

Сёкей передал ему шкатулку, в тайне надеясь, что судья не съест все содержимое. Затем они тронули лошадей, позволяя им идти таким шагом, какой для них наиболее удобен, ведь земля промерзла и покрылась тонким слоем снега. Потребовалась большая часть утра, чтобы доехать из их дома в сельской местности до Эдо, города, из которого сёгун управлял всей Японией. Он часто обращался к судье с просьбой решить ту или иную проблему, с которой никто больше не мог справиться. Недавно судья организовал систему пожарных команд чтобы защитить город от огня, который в течение многих дней вспыхивал в разных местах.

Главная обязанность судьи, конечно, состояла в том, чтобы помочь сохранять порядок, ловить преступников и определять им надлежащее наказание. Не раз он прибегал к помощи Сёкея, чтобы собрать необходимую информацию. Юноша надеялся, что на этот раз все будет так же.

Вернув Сёкею бенто – там все еще лежало несколько вкусных кусочков угря и немного риса, – судья пустился в объяснения.

– Этим утром очень рано прибыл посланец от сёгуна [3]3
  Сёгун – военно-феодальный правитель, управлявший Японией от имени императора.


[Закрыть]. Вчера господин Инаба в своем доме в Эдо пал от рук убийцы во время сна.

Сёкей едва не поперхнулся. Князь Инаба был одним из самых могущественных феодалов в стране. Казалось почти невероятным, что убийце удалось приблизиться к нему. Возникло много вопросов, но судью не стоило перебивать.

– Конечно, – продолжал судья, – подобное происшествие окажется серьезной проблемой, когда ни случись, но сейчас все усугубляется тем, что господин Инаба только что прибыл в Эдо по вызову сёгуна. Таким образом, он находился под защитой правителя. Его смерть – личное затруднение для сёгуна, и тот факт, что убийца улизнул, только осложняет ситуацию.

Все стало понятно. Чтобы могущественные самураи не сговорились свергнуть верховную власть, сёгун раз в два года вызывал одного из них провести год в Эдо, где мог близко наблюдать за действиями гостя. Сложившийся обычай нравился городским торговцам, поскольку поставлял им богатых клиентов, вынужденных делать у них покупки. Однако, приглашая высокого гостя, сёгун обязывался гарантировать безопасность ему и его семье, а также самураям, которые служили знатному гостю.

Если бы князю или любому из его домочадцев причинили вред за время проживания в Эдо, то сёгун опозорился бы, оставив такое преступление неотмщенным. Возмездие было единственным способом сохранить честь правителя, а самураю честь более важна, чем сама жизнь.

Сёкей хотел выяснить больше деталей об убийстве, но какое-то время оба ехали молча, в тишине, нарушаемой единственно стуком конских копыт. Пошел снег, и юноша представил себя и судью в образе всадников на печатной миниатюре, которую он видел на распродаже в Эдо. Наконец судья заговорил вновь:

– Очень плохо, что мы не смогли обследовать место преступления пораньше. Господин Инаба был убит во время сна. К настоящему моменту слуги унесут тело. Вот невезение!

Судья заслужил репутацию блестящего сыщика. Поговаривали, будто он мог угадать преступника, лишь посмотрев на него. Господин Оока говорил, что слухи не соответствуют истине, но, поскольку люди верили в его дар, некоторые преступники признавались, как только представали перед судьей. Оока учил Сёкея, что лучший способ изловить преступника – это обратить пристальное внимание на вещи и подумать о том, что они означают.

– Преступник нарушает надлежащий порядок вещей, – сказал он, – как камень, который падает в пруд. Если будешь следить за кругами, которые бегут по воде, то найдешь место, куда попал камень.

Это было вполне доходчивое объяснение, но Сёкей понимал, что осуществить поимку преступника непросто. Оока иногда посылал юношу собирать информацию, которая поможет раскрыть преступление, однако Сёкею не всегда удавалось определить, что значимо, а что нет.

Когда всадники достигли замка господина Инабы, они увидели, что резиденция охранялась самураем, облаченным в доспехи, украшенные изображениями мальвы – символом клана Токугава, члены которого занимали трон сёгуна в течение более чем ста лет. Сёкей задавался вопросом, куда подевалась собственная охрана господина Инабы.

Но скоро все прояснилось. После того как охранники сёгуна позволили путникам войти в замок, их приветствовал сердитый молодой самурай. «Приветствовал» было не совсем правильно, поскольку он продемонстрировал полнейшее отсутствие вежливости.

– Действительно ли вы тот судья, который должен найти преступника? – спросил он резко и без предисловий. – Вы потратили чересчур много времени, добираясь сюда. Я отправил уже трех посланцев к сёгуну, но не получил ничего, кроме извинений.

Судья поклонился, как будто и не обратил внимания на грубость воина.

– Я – Оока, – сказал он, – судья на службе сёгуна. Я разделяю искреннее сожаление сёгуна о смерти господина Инабы, вашего отца.

Молодой человек казался немного удивленным тем, что к нему обратились таким образом. Он ответно поклонился вновь прибывшим, хотя все еще слишком резко, как заметил Сёкей, и произнес:

– Я – Йютаро, старший сын в семье Инабы.

– Мы можем видеть комнату, где вашего отца настигла смерть? – спросил судья.

– Там все еще грязно, – ответил Йютаро. – Священники еще не приехали, чтобы исполнить обряд очищения.

Судья кивнул. Это означало, что он услышал хорошие новости.

– Нас это не страшит, – ответствовал Оока.

Когда Йютаро повел их на лестницу, судья спросил:

– У вашего отца имелись недоброжелатели?

– Ни одного, – ответил Йютаро быстро – слишком быстро, чтобы обдумать вопрос, как показалось Сёкею. – Это дело рук вора. А еще ленивая стража виновата. Они утверждают, что ничего не видели.

– Я хотел бы их допросить, – заметил судья.

Йютаро пожал плечами.

– Я приказал, чтобы люди сёгуна увели их прочь, ибо как можно доверять таким плохим работникам? Возможно, сейчас они уже казнены.

Судья выдержал паузу.

– Вы подозреваете стражу в намеренной измене вашему отцу?

Взмахнув рукой, Йютаро выкрикнул:

– Разве это имеет значение? Они не справились с порученной обязанностью. Причина того меня не касается.

Все поднялись по нескольким лестничным маршам, чтобы достигнуть комнаты господина Инабы. Она размещалась на верхнем этаже внушительного замка.

– Вы также спите здесь? – поинтересовался судья.

– Нет, – ответил Йютаро. – Мой отец один занимал эту часть замка. А мать моя мертва.

Когда они начали спускаться из коридора к комнате, где погиб господин Инаба, половицы заскрипели так громко, что Сёкей отступил на шаг назад.

– Это пол-соловей, – последовало объяснение судьи. – Деревянные доски уложены таким образом, что «поют» всякий раз, когда кто-то ступает на них. Это необходимо, чтобы охрана пришла в готовность встретить того, кто приближается.

– Небольшая польза от этого пола, – сердито добавил Йютаро.

– Где была охрана? – спросил судья, когда они достигли поврежденной двери.

– Двое находились непосредственно перед этой дверью, – ответил Йютаро.

– Таким образом, они, возможно, были не в состоянии видеть злоумышленника, – сказал судья.

– Конечно, нет, – сказал Йютаро, и в его голосе вновь прозвучали грубые нотки.

– Как они не заметили, что кто-то вошел? – спросил судья, обращаясь к Сёкею.

Юноша понял, что судья требует от него заранее обдумать ответ.

– Возможно, они оставили свой пост, – сказал Сёкей, – и пошли посмотреть на беспорядки где-то в другом месте.

Судья кивнул:

– Или?

– Они могли спать, – предположил Сёкей. И тут же подумал: «Хотя должны были бы спать очень крепко».

– Они оба? – с сарказмом спросил Йютаро.

Судья взмахнул рукой, чтобы побудить юношу к дальнейшим размышлениям.

– Что-нибудь еще?

Сёкей нахмурился. Судья, верно, видит кое-что, чего он не видит. Но что же это может быть? Тогда ему пришла в голову мысль… Это казалось невозможным, но судья когда-то говорил ему: «Когда мы не знаем ответа, мы должны рассмотреть все возможности, независимо от того, насколько они невероятны».

– Хорошо, – сказал Сёкей, – он, возможно, был невидим.

Йютаро фыркнул с презрением. Лицо Сёкея вспыхнуло. Судья же просто улыбнулся и произнес:

– Действительно, это одна из возможностей. – Он отодвинул дверь. – Позвольте нам посмотреть далее.

Йютаро не последовал за ними, оставшись стоять в коридоре.

Тело было вынесено, но медный запах крови не выветрился. Темное пятно на полу оставалось на том месте, где раньше лежала спальная циновка. Ее также не оказалось на месте, вероятно, ее сожгли. Сама кровь не была бы очищена до прибытия синтоистских священников, которые должны будут отогнать злых ками [4]4
  Ками – духи.


[Закрыть]. Судья указал на веревку, которая вела от фонарного крюка к окну.

– По крайней мере мы знаем, как убийца выходил. Он не улетал.

Сёкей задавался вопросом, дразнил ли его судья, памятуя о более раннем предположении. Словно чтобы успокоить юношу, судья продолжал:

– Но он, возможно, был невидим, если это был ниндзя [5]5
  Ниндзя – самураи-разведчики и диверсанты. Их устрашающие акции наводили ужас на жителей средневековой Японии и воспринимались как проделки дьявола.


[Закрыть].

Ниндзя? Когда Сёкей и его братья были очень малы, матушка имела обыкновение пугать их, стоило детям плохо себя вести, и рассказывала им истории о ниндзя. Они могли пройти везде, где пожелали, потому что обладали волшебной силой становиться невидимыми. Они являются по ночам, чтобы забирать непослушных детишек, пока те спят, и жестоко наказывают их.

– Есть ли действительно такие люди, как ниндзя? – спросил Сёкей.

– Да, со всей определенностью есть, – ответил судья. – Посмотри на эту веревку. Она сделана из шелка. Как раз такого рода веревками пользуются ниндзя. Она достаточно легкая и крепкая. Ну-ка, посмотрим!

Сёкей присоединился к высунувшемуся из окна судье и посмотрел вниз. Юноша ощутил легкое головокружение при мысли о падении.

– Вот видишь, – произнес судья, – убийце незачем давить на веревку всем весом. Здесь можно балансировать, упираясь ногами в стену. Однако он и не весил столько, сколько я.

Судья бросил на Сёкея многозначительный взгляд. В животе юноши забулькало, поскольку он догадался, что судья может ведь и попросить, чтобы молодой помощник проверил веревку, спустившись по ней.

Вместо этого судья прошептал, как будто не хотел, чтобы их услышал Йютаро, стоящий в коридоре:

– Ты обратил внимание на что-нибудь еще, что даст нам ключ к разгадке?

Сёкей тщательно обследовал веревку. Она была сделана из черного шелка. Узел, который держался на крюке для фонаря, был вполне обычным – страховочный узел такого рода может использовать кто угодно. Молодой человек осмотрел комнату. Оставил ли убийца какой-нибудь другой след? Нет оружия, которым тот должен был воспользоваться, чтобы перерезать горло князю. Сёкей впился глазами в то место, куда смотрел судья.

На полу прослеживался контур, очерченный засохшей кровью. Что-то лежало там раньше, когда вокруг этого места струилась свежая кровь. Сёкей наклонился вперед, чтобы исследовать форму контура.

– Бабочка? – промолвил он озадаченно.

– Нам надо поговорить с прислугой, прибиравшей в комнате, – сказал судья.

2. Бабочка

– Есть одно негативное свойство страха, – когда-то сказал Сёкею судья. – Напуганные люди иногда признаются в преступлениях, которых не совершали.

– Почему они это делают? – спросил Сёкей.

– Они хотят избежать пыток.

– Но вы не прибегаете к пыткам, чтобы заставить людей признаться, – возразил Сёкей.

Судья часто говорил, что такие методы бесполезны в обнаружении истины.

– К сожалению, – ответил судья, – они знают, что могу и это, если пожелаю.

При допросе слуг стало очевидно, что они думали о пытке, если не о кое-чем похуже. Йютаро, сын господина Инабы, не сделал ничего, чтобы переубедить их. После того как судья попросил разрешения побеседовать с прислугой, Йютаро пригнал всех слуг. Они спустились вниз в комнату, где стоял жертвенник одному из святых с зажженной свечой перед ним. Слуги столпились, держась настолько близко, насколько возможно, а когда увидели судью с двумя мечами за поясом – знаком самурайского отличия, то все попадали на колени, перепутавшись ногами. Сёкей насчитал семерых слуг: пятерых женщин и двух мужчин.

– Соблаговолите поднять глаза, – обратился к ним судья. – Кто из вас вынес тело господина Инабы из его комнаты?

– Нам приказали сделать это, – возразил один из мужчин пронзительным голосом, другой мужчина энергично закивал.

– Я понимаю, – спокойно сказал судья. – Когда это было?

– Вчера утром, после того как они посчитали его мертвым, – ответил мужчина.

– Как тебя зовут? – спросил судья.

Мужчина озирался по сторонам, как будто сожалел, что заговорил. Он склонил голову и пробормотал:

– Доппо.

– Кто именно нашел господина Инабу? – спросил судья.

– Кто-то из охраны. Это их вина. А мы все спали в наших комнатах.

Другие кивали, некоторые бормотали что-то в знак согласия.

– Кто-нибудь, помимо стражи, входил в комнату прежде, чем ты унес тело?

Двое мужчин переглянулись, и Доппо наконец сказал:

– Только Йютаро. Я хотел сказать… господин Инаба.

Судья выдержал паузу, прежде чем сказать:

– Новый господин Инаба!

– Да. Теперь он наш господин. – Доппо поглядел на Йютаро, который стоял несколько в стороне. Сёкей подумал, что молодой человек принял радостный вид из-за того, что слуга величал его господином, и, конечно, именно это Доппо и надеялся увидеть.

– Вы входили в комнату, когда тело было там? – спросил Оока, адресуя свой вопрос Йютаро.

Сёкей заметил, что новому господину Инабе не понравилось, что его допрашивают так же, как и челядь. Но, конечно, судья представлял сёгуна и, по идее, мог даже пытать любого, чтобы получить ответ…

Йютаро потребовалось несколько мгновений, он явно обдумывал, как лучше ответить.

– Входил, – сказал он наконец.

Судья вновь обернулся к Доппо.

– Ты видел что-нибудь на полу, когда уносил тело? – спросил Оока.

Доппо нахмурил брови:

– На полу лежал наш господин.

– Он лежал на циновке, – поправил судья.

Доппо посмотрел так, будто его перехитрили:

– Ну да, значит, циновка была на полу. Я заметил это.

Судья оглядел других:

– Циновку также унесли. Кто взял ее?

– Нам приказали, – отозвалась одна из женщин.

– Да-да, – нетерпеливо сказал Оока. – Я все понимаю. Как тебя зовут?

– Сиво.

Она была средних лет и выглядела так, словно обладала некоторыми полномочиями в домашнем хозяйстве. Не дожидаясь новых вопросов, она продолжила:

– Мы взяли циновку и сожгли ее, поскольку она была запачкана кровью господина.

– А кровь на полу… – начал судья.

– Мы ждали синтоистского священника, прежде чем вычистить пол, – сказала Сиво. – Но вы явились первым.

– Да, это верно. Когда ты убирала циновку, ты обратила внимание на что-нибудь еще на полу?

– Только кровь, как сказал ваша светлость.

– Ты говоришь «мы взяли циновку». Кто еще был с тобой?

– Никого, господин. Только Хана. – Сиво жестом подозвала к себе девочку приблизительно двенадцати лет. – Она немного глуповата, – сказала Сиво, подмигивая судье, – не знает ничего, что вы хотели бы знать.

Хана при упоминании своего имени испугалась. Ее глаза, уставившиеся на судью, возможно, были бы не намного шире, если бы она смотрела на дракона. Судья бросил на нее беглый взгляд, подумал какое-то мгновение, а затем объявил:

– Я хочу, чтобы каждый поднялся наверх и показал мне точно, что вы делали в той комнате. – Тут он сделал паузу. – Кроме Ханы. Ты можешь остаться здесь.

Обняв Сёкея, Оока тихо проговорил ему в ухо:

– Я хочу, чтобы ты допросил Хану. Она могла подобрать что-нибудь с пола. И я должен знать, что именно.

Сёкей хотел спросить судью, как надо вытянуть эти сведения из девочки, которая выглядела слишком испуганной. Но он понял, что должен действовать самостоятельно. Когда все остальные удалились, девочка опустилась на колени в углу комнаты, надеясь, что Сёкей не обратит на нее внимания. Он подошел немного ближе.

– Какую работу ты выполняешь? – спросил юноша.

Она посмотрела так, как будто и подумать не могла, что он заговорит с ней. Но, поскольку он устремил на нее пристальный взгляд, мягко ответила:

– Смотря по тому, что скажут. Сиво отвечает за нас. Она говорит мне, что делать.

– И она велела тебе помочь ей убрать циновку из комнаты господина Инабы?

– Да. Я боялась. Я никогда не посмела бы войти туда.

– Я тебе верю, – сказал Сёкей. Хана не казалась бойкой девочкой.

– И не взяла бы ничего, если бы думала, что это ценно, – добавила она.

– Гм… ты не?..

Хана закрыла рот рукой, будто поняла, что сболтнула лишнее.

– Хорошо, это, наверное, не было ценно, – произнес Сёкей.

– Я не думала, что это ценно, – ответила Хана. – И вдобавок она все равно была попорчена. Никто не захотел бы ее взять, вот как я подумала. Сиво просто сожгла бы ее, если бы увидела первой.

Сёкей пробовал выяснить, как заставить ее сказать ему, что это было.

– Да, – сказал он, – но судья обратил внимание. Ничего не ускользает от него.

Девочка минуту молчала. Затем слезы полились из ее глаз – одна за другой, одна за другой. Сёкей был так встревожен – казалось, что скоро комната утонет в слезах.

– Прекрати! – выкрикнул он.

Девочка опустила голову.

– Если кто-то из нас будет пойман за воровством, – сказала она в перерывах между рыданиями, – мы все немедленно будем уволены. И я не найду нового места. Мои родители умерли, и бабушка сказала, что мне повезло найти место в доме господина Инабы. Она тоже, наверное, умерла.

Скоро девочка успокоилась.

– Ты закончила плакать? – спросил юноша.

Она утвердительно кивнула.

– Слушай, у меня есть идея, – сказал Сёкей. – Дай мне то, что забрали из комнаты, и я никому ничего не скажу.

Хана удивленно посмотрела на Сёкея. Слезы на ее щеках все еще тревожили его, но он пробовал казаться спокойным.

– Да ну? – спросила девочка. – Честно?

– Ладно, я должен сказать судье, – ответил юноша, – но…

Он остановился, потому что служанка вновь принялась плакать.

– Он накажет меня, я знаю, – хныкала она.

– Нет, не волнуйся, – сказал Сёкей. – На самом деле он очень любезен. Я уверен, что он тебя простит.

Девочка испытующе поглядела в его глаза.

– Вы клянетесь? – спросила она.

– Своей честью самурая, – сказал он, положив руку на деревянный меч, который носил под своим оби [6]6
  Оби – пояс для кимоно.


[Закрыть].

Хана быстро обвила руками колени юноши. Он оглянулся, опасаясь, что кто-то войдет в комнату и увидит их.

– Ну, пусти же! – сказал он. – Если ты не дашь мне эту вещь до возвращения судьи, он может и не простить тебя.

– О! – воскликнула девочка. Она отпустила его, запустила руку в кимоно и вытащила оттуда бумажную бабочку-оригами. Вещица была сделана из сложенной бумаги, теперь помятой и частично испачканной темной кровью. Но это явно была бабочка, поскольку красные бумажные крылышки были покрыты узором, точно так же как у настоящей бабочки.

– Я не думала, что кому-нибудь это понадобится, – сказала Хана тоненьким голоском.

– Это поможет нам найти человека, который убил господина Инабу, – сказал Сёкей.

Хана улыбнулась, как будто знала, что Сёкей пробовал ввести ее в заблуждение.

– О, вы никогда его не найдете, – сказала она.

– Почему же?

– Потому что это был ниндзя. Все слуги об этом говорят.

– Они откуда знают? Кто-то видел его?

– Конечно, нет. Нельзя увидеть ниндзя. Просто все знают, что это был ниндзя.

Сёкей ничего не ответил на это, но напомнил себе, что нужно рассмотреть все возможности.

– Почему ниндзя хотел убить господина Инабу? – спросил юноша.

Хана пожала плечами:

– Кто-то, должно быть, заплатил ему.

– Кто сделал это?

– Не знаю. Вы – помощник судьи, не так ли?

Сёкей был зол на себя. Судья часто говорил ему: «Никогда не позволяй людям, которых допрашиваешь, задавать тебе вопросы». Однако, прежде чем юноша ответил что-либо, возвратился судья. Он был один. Оока вопросительно посмотрел на Сёкея. Тот показал ему бабочку.

– Очень хорошо, – сказал судья. Он обратился к Хане: – Спасибо, что сохранила это для нас.

– Я… Я не думала… – начала было она.

– Это не принадлежало господину Инабе, не так ли? – спросил судья.

– О, нет! – Хана казалась напугана этой мыслью. – Я никогда не взяла бы ничего, что принадлежало господину.

– Именно так, – сказал судья. – Теперь можешь идти.

Она спешно поднялась с колен и вышла через дверной проем, попутно кланяясь много раз подряд судье. Сёкею почудилось, что и он сам получил благодарный взгляд за миг до того, как девочка скрылась из виду. Судья взял у Сёкея бумажную бабочку и повертел ее в руках.

– Что это означает? – поинтересовался Сёкей.

– Это говорит нам, кто убийца, – ответил судья.