Текст книги "Око Владыки"

Автор книги: Томас Барнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Зеленые, прочти прозрачные глаза, выглядывающие из-под рыжих прядей, притягивали его внимание. Лиа-Лла улыбнулась, и эти ямочки на загорелых щеках снова заставили сердце Кийта биться сильнее.

По-прежнему продолжались драки над полуобглоданной тушей буйволицы. Пронзительно кричали и дрались голодные птицы, но он не слышал ничего, кроме этого мелодичного голоса, заставлявшего трепетать струны его души.

Ее рыжеволосая голова запрокинулась, и девушка свистнула снизу в гущу переплетенных куп. На слух это напоминало какую-то фразу, словно состоящую из нескольких трелей-сигналов.

Сверху раздался разноголосый хор клекочущих голосов. Сначала из густой листвы появилась голова смуглой светловолосой девушки с массивным, почти квадратным подбородком. Она уцепилась за лиану и ловко соскользнула вниз, спрыгнув на скорости на землю.

Следом показались и другие смуглянки, скрывавшиеся до этого в кронах.

Вскоре на поляне оказалось не меньше дюжины девушек, одетых в кожаные туники с птичьими перьями.

Они были безумно похожи друг на друга, – невысокого роста, стройные и гибкие. Только светловолосая, коротко остриженная девушка превосходила всех ростом почти на голову. Она выделялась плотным сложением и широкими плечами, густо покрытыми татуировками.

Щебеча и пересвистываясь, девушки полукругом обступили сёрчеров. Любопытные лукавые женские глазки впились в друзей.

– Как зовут вас? – хрипло спросил Кийт на языке батви, обводя взглядом незнакомок. – Кто вы?

Но ответа он не получил. Девушки недоуменно переглянулись, услышав его низкий голос, пожали плечам и вопросительно посмотрели на Лиа-Лла.

– Сестры не говорят на странном, скучном, нелепом языке простых людей, – улыбнулась она. – Только меня научили понимать людей. Люди-птицы знают только родное наречие, на котором люди-птицы говорят с рождения.

Ей пришлось «перевести» девушкам вопрос Кийта, издав несколько затейливых трелей. Судя по всему, Лиа-Лла предложила всем назвать свои имена, и тогда светловолосая кивнула и сказала вибрирующим голосом:

– Тийгра-Та.

– Тийгра-Та… – тихонько пророкотал Джиро.

Он повторил это для того, чтобы не забыть странное имя. Когда девушка приложила руку к своей пышной груди, едва не разрывавшей изнутри полукруглый вырез кожаной туники, он даже восхищенно охнул за спиной Кийта:

– Нет, ты посмотри, какие красотки гуляют в лесу! Ты был прав, как всегда, когда говорил об этом!

Чернокожий гигант не сводил зачарованного взгляда с Тийгра-Та с того момента, как только она начала скользить вниз по лианам и из гущи ветвей показались ее смуглые бедра.

Остальные подруги одна за другой прижимали к груди руки и мелодично представлялись. Их имена напоминали птичий клекот:

– Тец-Циий…

– Мис-Ссиян…

– Канг-Каанг…

Эти удивительные имена были настолько необычны для слуха, что Кийт, не сводивший взгляда с Лиа-Лла, запомнил только имя первой девушки, стоявшей с краю:

– Чии-Чайгра, – прощебетала она и стрельнула блестящими веселыми глазами.

Все были одеты в точно такие же короткие платья, украшенные перьями, в котором была и Лиа-Лла. Рукоятки кинжалов выглядывали из кожаных ножен. Почти у каждой было копье и тугой моток эластичного прочного каната, притороченный к поясу.

Пронзительно запищал голодный соколенок, высовывавший клюв из-под жилета Кийта. Девушки взволнованно перебросились вопросительными трелями, пристально глядя на птенца. Их лица казались серьезны. Было видно, что это важный вопрос, имевший большое значение для них.

Лиа-Лла поинтересовалась у Кийта на языке батви:

– Пусть Хрипун скажет: откуда у него наш малыш?

– Я взял его из гнезда.

– Его родители погибли?

– Нет, – признался он. – Они до сих пор летают над гнездом.

– Почему же тогда малыш живет с Хрипуном? – спросила девушка. – Хрипун украл соколенка? Он обидел родителей?

С ее пухлых губ сползла прежняя улыбка, и жесткое, суровое выражение появилось на бронзовом лице.

Кийт понял, что сейчас нужно быть предельно откровенным. Для девушек кража птенца из гнезда была серьезным преступлением. Неизвестно, как бы они отнеслись к человеку, промышлявшему таким занятием.

Они не оставляли впечатление безобидных существ. Кинжалы и копья выглядели весьма устрашающе, а как действует длинная трубка, стреляющая отравленными шипами, Кийт видел не так давно.

– Родители не смогли вернуться в гнездо, – ответил он. – Соколиная семья никогда не сможет снова попасть туда. Поэтому я забрал соколенка с собой.

Ему пришлось подключить каналы мысленной связи, чтобы объяснить Лиа-Лла все о тайнике и ментальной защите, сооруженной вокруг небольшой пещеры.

– Я не знал, что на дереве гнездо. Теперь поздно, родители никогда не признают малыша своим, – с виноватой улыбкой объяснил он. – Другое гнездо они не успеют соорудить, а в траве птенец погибнет.

Судя по всему, Лиа-Лла все правильно поняла. Она повернулась к подругам и что-то долго говорила им на лесном языке. Несколько минут девушки взволнованно что-то обсуждали, пересвистывались и цокали. Кийт и Джиро терпеливо слушали оживленный клекот. Подруги горячо жестикулировали и нетерпеливо перебивали друг друга. Со стороны это выглядело как обыкновенная беседа молодых девушек… если бы не удивительный язык!

Этот странный, чудной язык разительно отличался от любого наречия, на котором объяснялись друг с другом люди, жившие на огромной территории, протянувшейся от теплых лагун на южных берегах Лантического океана до ледяных торосов северных границ Канды.

Его даже нельзя было назвать человеческим языком, потому что он состоял из сочетания дрожащих трелей, свистов и клекота. Порой Кийт закрывал глаза, и ему казалось, что он стоит под деревом, на котором сидят некие волшебные птицы.

Девушки закончили свой разговор. Лиа-Лла внезапно протянула вперед обе руки, обращенные ладонями вверх, и попросила.

Нет, она скорее твердо потребовала с едва заметной улыбкой:

– Хрипун должен вернуть малыша людям-птицам! Это детеныш птиц!

В первое мгновение Кийт дрогнул и даже сделал движение, чтобы распахнуть жилет и достать птенца. Но тут же память откликнулась недавним воспоминанием о том, как он взобрался по сосне и заглянул в гнездо.

Таких мгновений было не так и много в его жизни!

Неоднократно он проникал мысленным лучом в сознание зверей, птиц или даже насекомых. Это проходило почти всегда успешно, но каждый раз он отчетливо понимал, что между его сознанием и сознанием животного существует некая ментальная преграда. Он не мог бы похвастать, что каждый раз получал в ответ на свой ментальный импульс такой искренний и чистый отклик-рикошет, как это было у гнезда на одинокой сосне.

Поэтому Кийт отрицательно покачал головой и твердо сказал:

– Не отдам птенца. Теперь он мой.

Улыбка сползла с лица Лиа-Лла и разгладились нежные ямочки на щеках, которые так нравились Кийту.

Она отрывисто свистнула. Вдруг Тийгра-Та и Чии-Чайгра мягко, пружинисто отскочили на пару шагов назад. Каждая из них неуловимо быстрым движением руки достала трубку из-за спины и вставила туда боевой шип с оперением.

Через мгновение они уже приставили оружие к губам и целились в лицо Кийта. Он увидел, как с двух сторон на него смотрят темные зрачки девушек, готовых в любой момент выстрелить.

– Приятель, ты в своем уме? – горячо прошептал Джиро, стоявший за его плечом. – Из-за какого-то полудохлого заморыша ты сейчас будешь очень плохо видеть! Забыл, как глубоко входят эти шипы в глаза? Отдай им этого лягушонка!

– Спокойно, спокойно… – не поворачиваясь, отозвался Кийт.

– Девушки, не горячитесь, – решил взять на себя инициативу его друг. – Сейчас Хрипун отдаст вам птенца!

– Отойди в сторону, медвежья морда, – яростно прошипел Кийт. – Сейчас я все улажу!

Сначала Кийт приветливо улыбнулся в сторону Тийгра-Та, потом так же лучезарно посмотрел на Чии-Чайгра.

Ближе к ему стояла рослая Тийгра-Та. Обрезанные почти до плеч рукава открывали на редкость крепкие, литые, рельефные мускулы, хотя, как ни удивительно, это не придавало ей сходства с мужчиной.

Кийт послал умиротворяющий импульс в сознание каждой девушки. Мысленный луч надежно блокировал агрессивные центры их мозга, чтобы никто не смог совершить необдуманный, внезапный поступок.

Остальные девушки стояли немного в стороне, но по их напряженным взглядам было видно, что в любое мгновение каждая из них может выхватить оружие и вступить в бой.

Не совсем понятно, почему смуглянки с такой враждебностью отнеслись к словам Кийта, и он хотел во всем разобраться.

Через мгновение все прояснилось.

– Хрипун хочет съесть малыша? – спросила Лиа-Лла с тихим бешенством, едва сдерживая себя.

– Это пища для Хрипуна и его большого черного друга?

Если бы Кийт утвердительно ответил на этот вопрос, через мгновение вместо его зрачков чернели бы две иглы.

– Мы не будем есть малыша! – медленно и очень дружелюбно отозвался он. – Мы не змеи и не питаемся птенцами!

Нетерпеливо тряхнув густыми волосами, она не отставала:

– Зачем тогда нужен Хрипуну соколенок? Скажи, зачем!

– Я буду его воспитывать! Он будет жить со мной и станет частью моего сознания!

Зеленые глаза девушки гневно полыхнули, и она вскричала:

– Лиа-Лла не верит Хрипуну!

Тийгра-Та и Чии-Чайгра ничего не понимали из разговора и только переглядывались друг с другом.

Девушки ориентировались только на интонацию своей подруги. Сейчас она повысила голос, и сестры поняли это по-своему. Обменявшись напряженными взглядами, они набрали воздух в легкие и привели свои боевые трубки в полную готовность.

– Ты с ума сошел? – отчаянно прошептал Джиро. – Прах меня побери! Еще секунда, и они выстрелят!

– Закрой пасть, медвежья морда… – спокойно улыбнулся Кийт.

Невозмутимо посмотрев в раструбы, направленные на него, он сперва скользнул мысленным лучом, в сознание Тийгра-Та, а чуть позже сосредоточился на Чии-Чайгра.

Хотя сестры и не владели искусством мысленной связи, они были вполне восприимчивы к влиянию и внутренне не смогли бы теперь решиться на убийство…

Посмотрев в упор на Лиа-Лла, Кийт тихо, но решительно повторил:

– Мне нужен соколенок, и я оставлю его себе, чтобы воспитать.

Он нисколько не преувеличивал.

Действительно, как только он встретился взглядом с птенцом и почувствовал ментальную общность с этим существом, в его голове созрел прекрасный план. Он давно хотел провести эксперимент по тесному соединению своего сознания с сознанием какого-нибудь животного.

Это открывало огромные возможности. В случае с соколенком он прежде всего думал о дальновидении.

Раньше для дальновидения всегда помогал магический кристалл, позволявший использовать для этой цели зрение животных, – сидевших на вершинах деревьев белок или передвигавшихся по прериям баферов. Самыми зоркими «глазами» являлись, конечно, парившие в небесах птицы, лучше всего соколы и ястребы. Хотя их глаза по своему строению совсем не походили на человеческие и имели свои особенности, но для тренированного человека не составляло труда получать всю необходимую информацию.

Однако было много неудобств. Для использования кристалла нужно было входить в особое состояние, в глубокий транс. Только тогда ясная глубина кристалла затуманивалась, мутнела и наполнилась призрачной дымкой, из которой уже и рождались зрительные образы. В таком состоянии опасно было находиться слишком долго. К тому же никогда нельзя было полностью держать случайно попавшуюся птицу или белку под своим телепатическим контролем, это было трудное, почти безнадежное занятие.

Нет, он хотел иметь такого друга среди животных, с которым мог бы наладить контакт в любое мгновение. Чтобы такая телепатическая связь была абсолютной, животное должно было полностью доверять человеку.

Соколенок был очень важен для него. Кийт не собирался его отдавать.

Только девушки были иного мнения.

– Хрипун не может воспитывать птенца! Хрипун человек! – жестко сказала Лиа-Лла. – Хрипун родился в своем племени?

– Родился в своем племени, действительно, – пожал плечами Кийт. – В этом нет ничего удивительного.

– Лиа-Лла и сестры родились в своем племени! Лиа-Лла, Тийгра-Та, Чии-Чайгра и все остальные сестры – люди-птицы! И это детеныш из рода птиц!

Она взмахнула рукой, и в воздухе полыхнули густые рыжие волосы, каскадами ниспадавшие на полуобнаженные плечи. Откинув пряди назад, она упрямо сказала:

– Хрипун отдаст соколенка!

– Не сходи с ума, приятель! – прошипел за спиной Джиро. – Завтра я наловлю тебе целую стаю птенцов! Ты задохнешься от их количества.

Но он мог больше не уговаривать приятеля. Кийт и так уже решил, что должен вернуть малыша. Во-первых, люди-птицы спасли их от смерти. Во-вторых, в глазах девушек сверкала такая решимость, что было ясно: для них этот вопрос жизненно важен.

Тогда он достал птенца и протянул его Лиа-Лла, удерживая в ладонях, сложенных «лодочкой».

Лица девушек сразу просветлели. Они заулыбались и окружили свою подругу, глядя на соколенка с таким умилением, словно это был настоящий младенец.

Сёрчеры точно сразу перестали для них существовать. Никто больше не обращал на друзей внимания.

Обменявшись красноречивыми взглядами, Кийт и Джиро направились в сторону.

Но через мгновение Лиа-Лла догнала их и забежала вперед, преградив дорогу.

– Сестры приглашают Хрипуна и его большого черного друга к себе в племя, – решительно сказала она. – Люди-птицы ждали так долго, чтобы пригласить обыкновенных людей к себе!

Это было настолько неожиданно, что в первую секунду сёрчеры опешили. Кийт не знал, что предпринять. С одной стороны, они собирались возвращаться в Ниану и даже собрали походный мешок с оружием и странным диском.

С другой стороны…

Прошло столько времени, а тайна чудесного спасения так и не открылась Кийту. Но Лиа-Лла, казалось, нисколько не сомневалась в том, что ее приглашение будет принято. Девушка что-то просвистела подругам, и они дружно стали подниматься наверх по лианам.

Вскоре и рыжеволосая присоединилась к ним. Она крикнула сверху:

– Идите за сестрами! Люди-птицы будут показывать путь!

Друзья ошеломлено стояли несколько секунд, не в силах вымолвить ни слова. Потом Джиро спохватился и громко крикнул снизу:

– А мясо вы едите? Скоро вечер, а я еще почти ничего не жрал сегодня!

Вместо ответа, сверху слетел какой-то тяжелый предмет, чуть не угодив ему по бритой макушке.

– Что это, прах меня побери? – удивился Джиро, подбирая с травы мохнатый кокосовый орех.

– Тийгра-Та решила тебя подкормить, чтобы ты не умер с голода, – хмыкнул Кийт. – Думаю, это маленький подарок от маленькой подружки!

Глава 3
Корни и крона

Оба друга все дальше углублялись в лесную чащу. Деревья вокруг были настолько высокие, что с трудом можно было разглядеть их вершины. Некоторые стволы ничуть не уступали в размерах древним небоскребам, стоящим в центре Нианы.

Верховой ветер порой проносился где-то далеко-далеко в поднебесье. Тогда над головами Кийта и Джиро слышался такой шум, точно по зубчатым кронам деревьев перекатилась волна морского прибоя.

В причудливом переплетении перемежались огромные, как утесы, кряжистые дубы, покрытые зеленовато-желтыми спорами лишайника. К их заоблачным верхушкам тянулись стройные кедры, оплетенные гибкими ротангами.

Одно время тропа, по которой двигались Кийт и Джиро, вилась вдоль зарослей барбарисового кустарника. Потом пошла наверх и пролегла между тенистыми раскидистыми платанами и высокими эвкалиптами.

Девушки двигались не по земле, как сёрчеры, а по деревьям.

Люди-птицы шли вереницей по прямой линии.

Ловко, как белки, перепрыгивали с ветки на ветку и пролетали многие расстояния на лианах. Подруги постоянно обгоняли двух друзей, вынужденных идти в густой траве и порой петлять вместе с тропой, огибая то холм, а то и глубокий обрыв.

Извилистые естественные проходы постоянно разбегались в разные стороны, разветвлялись на прихотливую сеть зеленых лабиринтов. У очередного поворота Кийт остановился.

Между стволами гигантских дубов с исполинскими листьями, по размерам напоминающими походные покрывала, росли зубчатые папоротники. То и дело заросли цветущих кустарников перемежались дикими плантациями гигантского хвоща с ползучими шипастыми стеблями.

Сёрчеры посмотрели наверх и прислушались.

Где-то там, высоко над их головами, слабо раздавался веселый заливистый смех. Девушки уже ждали друзей, спрятавшись в гуще исполинской листвы.

Сёрчеры редко видели их снизу. Обычно Кийт обменивался с Лиа-Лла мысленными сообщениями, и друзья точно следовали ее указаниям.

Сейчас Лиа-Лла передала:

«Ступай по левой тропе. Люди-птицы идут вперед и будут ждать Хрипуна и большого черного друга у обожженной осины.»

«Мы придем первые! Мы обгоним вас!» – отозвался Кийт мысленным импульсом.

Мужское самолюбие путешественников больно задевало то, что они были вынуждены плестись сзади, все время только догоняя девушек.

«Ничего не получится! Сестры придут первыми!» – тут же пришел телепатический рикошет.

Тут же сверху донесся веселый, жизнерадостный смех. Потом лесную тишину огласил мелодичный клекот, к звучанию которого друзья уже успели привыкнуть.

Во время редких встреч, происходивших на развилках, то и дело в буйной гуще зеленых куп слышались дрожащие трели. Даже по дороге, перебираясь с одного огромного дерева на другое, подруги не переставали оживленно болтать.

Набрав воздуха в необъятные легкие, чернокожий гигант задрал голову, поправил висящее за спиной копье и рявкнул, что было мочи:

– Тийгра-Та! Где ты? Я скучаю по твоей груди, красотка! Я скучаю!

«…а-ю…а-ю…» – откликнулось эхо.

– Она все равно не поймет тебя! – прохрипел Кийт. – Можешь не надрываться, твой голос туда не долетит снизу.

– Меня услышат даже птицы под облаками! Даже крысы в самом глубоком подземелье услышат мой голос! – самодовольно сказал гигант. – Клянусь Троицей, если даже будет греметь гром, мой голос долетит, куда нужно.

– Если хочешь подружиться с Тийгра-Та сегодня ночью, выучи птичий язык! Тогда и пересвистывайся, пока она не упадет в свои объятия. Иначе девушка ничего не поймет.

Кийт хмыкнул, представив себе, как мясистые губы его друга будут складываться трубочкой для того, чтобы тонко свистеть и клекотать.

Но Джиро только отмахнулся от него:

– Что значит: она не поймет? Красотки всегда понимали меня, и неважно, на каком языке мы говорили. В портовых кварталах Нианы есть шатры, где можно найти себе подружку на любой вкус. Хочешь белую, хочешь черную, хочешь желтую – пожалуйста! Все говорят на разных наречиях, и никого это не смущает. Там есть даже девчонки, которые всю ночь любят тебя и при этом шипят, как змеи.

Его пристальный взгляд прожигал густую верхушку дерева.

– Тийгра-Та! Я здесь! – громогласно сообщил он. – Хочу тебя увидеть!

Эхо тут же охотно повторило его заветное желание. Раздался новый взрыв девичьего смеха, но голоса становились все слабее. Подруги уже тронулись в путь, направляясь к обожженной осине.

Друзья двинулись дальше и беседовали на ходу, углубившись в густую чащу.

– Если говорить честно, я больше думаю не о груди Тийгра-Та, а о хорошей жратве. Я просто умираю от голода! – признался Джиро. – Кокосовые орехи мне очень нравятся, но это пища для голозадых детей. Я просто дрожу, думая о хорошем куске горячего копченого мяса.

Его ярко-красный язык невольно скользнул по краям пухлых губ.

– Подожди немного. Скоро Тийгра-Та накормит тебя так, что твоя медвежья морда лопнет от счастья, – усмехнулся Кийт.

– Хотелось бы верить тебе, Хрипун.

– Ты тоже решил меня так называть? – поинтересовался Кийт.

Он пока не решил, нравится ли ему новое имя. Хотя в глубине души было приятно, что первой его так назвала Лиа-Лла.

– Почему бы и нет! Это неплохо звучит, я уже говорил тебе. Когда вернемся в Ниану, я всем расскажу о твоем новом прозвище, – отозвался Джиро.

Они прошли еще пару десятков шагов, и он снова вернулся к своей излюбленной теме:

– Как ты думаешь, мы сможем сегодня поужинать по-человечески?

– Думаю, что сможем, – предположил Кийт. – Если не сегодня, то завтра точно.

– Почему завтра? – испуганно откликнулся его друг.

– Думаю, завтра мы все-таки попадем в Ниану!

– А сегодня?

Чтобы подразнить гиганта, Кийт совершенно серьезно сказал:

– Люди-птицы не едят мяса.

– Не может быть!

– Конечно, ты же видел, как они дрожали над птенцом. Так же они берегут и всех остальных лесных животных.

– Я возвращаюсь назад! – взревел Джиро. – Если сегодня меня не накормят мясом, я отгрызу кому-нибудь ляжку!

– Нам предложат на ужин по горстке сухих зерен, – мрачно сказал Кийт. – Кучка нечищеных орехов и пучок ароматных листьев, это и будет праздничным ужином.

– Я укушу кого-нибудь, – вздохнул его друг и попросил: – Не пугай меня! Давай надеяться на лучшее.

– Посмотрим, – философски заметил Кийт. – В любом случае, твой голод сможет утолить пеммикан. У меня еще остался солидный запас.

Пеммиканом называлась походная пища иннейцев, изготовленная по древнему рецепту, известному еще со времен-до-Смерти.

Времена менялись, но основа пищи лесных охотников оставалась прежней – ароматный жир и кленовый сахар, смешанные с сушеными ягодами и овощами. Растительная сухая смесь заливалась кипящей вязкой массой и высушивалась под прессом в специальных формах, после чего получались аккуратные прямоугольные пластины, хотя и довольно толстые, на вид, но легкие и очень удобные для походной жизни.

– О, пеммикан! Прах меня побери, не произноси это слово при мне! – проворчал с отвращением Джиро. – Я чуть не испортил себе желудок сухими плитками и не могу больше ничего слышать об этой вонючей дряни!

Начало смеркаться. Темнота в этих местах наступала быстро. Багровый диск солнца с каждым мгновением клонился к земле и прятался за зубчатыми кронами, погружая лес во тьму.

Все вокруг было наполнено самыми разнообразными звуками, не прекращавшимися ни на мгновение. Кричали многочисленные птицы, срывавшиеся с веток и шумно рассекавшие крыльями влажный воздух. Стайками носились в разные стороны крохотные попугайчики, и плавно парили гигантские бабочки.

С дикими воплями, напоминающими судорожные рыдания, носились по зеленым кронам акации маленькие мохнатые обезьянки.

У древней осины с опаленной молнией верхушкой, которой они достигли минут через десять, Кийт остановился и устремил взгляд к вершинам дубов, взявшись за кожаный ремень метателя, висевшего за спиной.

Как сёрчеры ни спешили, им не удалось придти сюда первыми. Сверху уже слышался мелодичный смех.

Здесь, на небольшой поляне, лесная тропа разветвлялась на прихотливую сеть зеленых лабиринтов.

Лиа-Лла прислала мысленное сообщение:

«Идите правой тропой. Не сворачивайте. Мы ждем около белой скалы на берегу озера!»

Сумерки уже окутали лес, и полная луна виднелась на темном небе.

Толстые ветви смыкались над тропой, образуя лиственный тоннель. Плотные мясистые ветви закрывали небо, оставляя лишь небольшие проемы, сквозь которые падали на землю дымно-серебристые столбы переливающегося лунного света.

Здесь было почти темно. Чернели стволы огромных деревьев, и клубились темные заросли кустарника.

– Давай поторопимся и придем первыми, – прохрипел Кийт. – Мне надоело, что мы постоянно не успеваем.

– Конечно, нужно спешить! – кивнул его друг.

– Давай, давай, приятель!

Углубившись в растительный тоннель, они ускорили шаг и почти перешли на бег. Несколько минут слышалось только шуршание густой травы, хлещущей по сапогам, мерный топот и их собственное сдавленное дыхание.

Казалось, что вскоре они смогут опередить девушек. Двигались они хорошо, – но внезапно Джиро случайно зацепил ногой старый корень.

С громким шумом гигант растянулся во весь рост, проехав животом добрую пару метров по густой траве.

Он быстро поднялся, стиснув зубы от боли, причиненной свежими ранами, полученными в драке с лемутами.

– Прах меня побери! Что это тут такое выросло! – взревел он и носком сапога пнул корень, попавшийся на пути, с такой яростной силой, что тот треснул и разлетелся брызгами мелких щепок.

– Давай, давай, приятель! Поспеши! – крикнул Кийт, пускаясь в путь. – Ничего страшного, сейчас мы их перегоним!

Сёрчеры снова побежали, но уже через несколько секунд гигант остановился, как вкопанный, и крикнул:

– Подожди!

По тому, как звучал его голос, Кийт сразу почувствовал нечто серьезное.

– Что произошло? – тревожно спросил он.

– Крест!

– Что – крест?

– Я потерял его, когда грохнулся на брюхо! – взревел Джиро. – Бежим обратно!!!

Трудно было в это поверить, но во время падения порвалась толстая серебряная цепь на необъятной груди гиганта. Им пришлось вернуться и потратить почти десяток драгоценных минут, чтобы найти его.

Это было не так просто сделать. Все вокруг уже почти погрузилось во мрак, а столп яркого лунного света падал далеко от того места, где оступился Джиро, и никак не мог помочь.

В темноте было трудно что-либо увидеть, и приходилось почти вслепую обшаривать густые влажные заросли. Но упорство поисков вознаградилось, и вскоре раздался глухой радостный возглас Джиро:

– Есть! Клянусь светлым ликом Троицы, я нашел его!

С чувством радостного облегчения гигант спрятал свою реликвию в глубокий внутренний карман кожаного жилета. Перед этим он подошел к тому месту, где падали лунные лучи, посмотрел на серебряное изображение Распятого Спасителя и почтительно поцеловал крест, приложив к нему мясистые губы.

* * *

За это время девушки успели уйти довольно далеко. Как Кийт ни напрягал слух, он не мог разобрать их голоса.

Огромный лес был наполнен другими, самым разнообразными звуками, не прекращавшимися ни на мгновение. Гудение ночных насекомых сливалось с дикими воплями ухающих филинов. Пронзительно кричали обезьяны, и протяжно завыл грокон, огромный лесной кабан.

Порой проносился ветер. Раскидистые ветви гигантских деревьев начинали тяжело скрипеть и раскачиваться, шатая даже мощные стволы. Шелестели листья и шуршала трава, в гуще которой тоже ни на миг не утихала жизнь.

Далеко в стороне зарычал какой-то огромный зверь.

Трудно было сразу сказать, кто это, но, судя по мощи голоса, размеры животного были впечатляющими. Сначала неведомый зверь разразился клокочущим низким ревом, который затем неожиданно перешел в гортанный, вибрирующий, нарастающий вопль:

– Уа-у-у-уа-уа!

Этот звук всколыхнул воздух. Он разбухал и ширился, нарастал с каждым мгновением, и Кийт почувствовал, что сердце его невольно сжалось.

Неожиданно вопль окончился глухим, низким, хриплым ворчанием, и снова воцарилась тишина.

– Не хотелось бы встретиться с такой крошкой, – уважительно заметил Джиро. – Лучше ходить с ней по разным тропам.

Кийт прислушался и успокоил друга:

– Сегодня нам это не грозит. Этот малыш гуляет где-то очень далеко.

Он слышал многое, что происходило в ночном лесу, но не слышал главного: никак не мог уловить оживленный клекот и дрожащий посвист затейливых трелей.

– Теперь можно не торопиться, – философски заметил он с легким вздохом. – Догнать девушек все равно не сумеем. Можно не тратить напрасно силы.

Они двинулись дальше по своеобразному коридору растительного лабиринта. Беседа не клеилась, и они шли в молчании. Только поскрипывала кожаная одежда, и трещали ветки под подошвами их походных сапог.

Воображение Кийта невольно возвращалось к образу рыжеволосой девушки, стремительно появившейся из густых зарослей, спустившись по гибким стеблям лиан. Он шел по лесной тропе, всматривался во тьму, и порой ему чудилось, что он видит между кустами стройный силуэт в кожаной тунике, украшенной птичьими перьями.

Она ворвалась в его жизнь так внезапно…

Трудно было даже объяснить, как перекрестилась судьба Кийта с ее судьбой. Пока Лиа-Лла ничего не рассказала о своей жизни и не объяснила, как она вместе с подругами оказалась на лесной поляне, на которой отряд Кийта дрался с Волосатыми ревунами.

Еще утром они ничего не знали друг о друге. Но теперь у них было много общего, и их связывало живое существо – маленький соколенок.

Этот птенец был важен для них обоих до такой степени, что чуть не послужил причиной яростной схватки. Пестрый детеныш даже не подозревал, какие страсти могли вспыхнуть из-за него.

Порой Кийт поднимал голову к кронам деревьев и думал о птенце, передвигавшемся наверху, вместе с со своими «сестрами». Именно там, проходя вдоль верхушек, соколенок познавал, что такое настоящая высота, хотя и не умел еще летать.

Продвигаясь все дальше вглубь огромного дремучего леса, Кийт и за каждым кустом видел стройную фигуру Лиа-Лла. В каждом шорохе он слышал ее голос, и мысли его постоянно возвращались только к ней.

Порой на губах его невольно появлялась улыбка, заставлявшая тут же морщиться от ощутимой боли. Шрамы на лице еще не успели зарубцеваться и приносили немало страданий, несмотря на чудодейственное влияние, которое оказывала маслянистая аргиола и настойка ползучей кровохлебки.

Усилием воли от оттеснял чувство боли на край сознания и заставлял себя сосредоточиться только на светлых воспоминаниях.

Так, погруженный в свои приятные мысли, он постепенно расслабился. Сёрчеры мерили шагами темную тропу, и Кийт перестал внимательно отслеживать все, что происходило в лесу.

Обычно он держал в поле ментального контроля достаточно большую территорию. Но сейчас круг внимания сузился, сократился практически до его собственного сознания, поэтому он продвигался вперед, используя лишь обыкновенные органы чувств.

В ушах звучал смех Лиа-Лла, и Кийт порой испытывал нервную дрожь, словно его руки уже касались мягкой шелковистой кожи рыжеволосой красавицы.

* * *

Внезапно неприятный холодок зигзагом пробежал вдоль спины.

Он почувствовал себя так, словно резко пробудился после сладостного сна, и тревожно спросил у Джиро, шагавшего рядом:

– Ты ничего не замечаешь?

Чернокожий гигант недовольно пробурчал:

– Прах меня побери! Конечно, замечаю! Полдня я пытаюсь вдолбить в твой котелок, что подыхаю от голода, а ты еще начинаешь пытать меня какими-то дурными вопросами!

Кийт резко затормозил и приказал:

– Стой!

– Что такое? – спросил Джиро, озираясь.

– Замолчи…

Теперь Кийт подключил все свои способности ментального контроля. Он стал лихорадочно ощупывать окрестности мысленным лучом. Опасность находилась недалеко. В этом он был уверен так же, как и в том, что она стремительно подбиралась еще ближе!

– Я что-то увидел! – сдавленно прошептал Джиро.

– Мог бы это и не говорить, приятель… – поморщился Кийт, напряженно всматриваясь в темноту.

Он и сам разглядел вдали, между деревьями, какие-то фигуры. Хотя рассмотреть, что это, было невероятно трудно: темные фигуры, передвигающиеся в темной чаще, – даже самый зоркий лесной охотник не смог бы сказать с уверенностью, что это за существа.

Сёрчеры встали посреди тропы спина к спине, почти прислонившись друг к другу. Плавным движением Кийт спустил с плеча метатель и привел оружие в боевую готовность. Джиро моментально приготовился к бою, – правая рука его сжимала копье, а в левой появился боевой клинок.