Текст книги "Тайник"

Автор книги: Тоби Болл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

Нора проснулась с тяжелой головой, словно после долгого глубокого сна. Еще не открыв глаза, она почувствовала, что что-то не так. Настораживал запах – пахло благовониями, но не теми, к которым она привыкла. И матрас слишком мягкий. Открыв глаза, певица почувствовала смятение. Она у себя дома, но в то же время не у себя. Комната очень похожа на ее спальню: те же розовые стены с белой лепниной, та же кровать с пологом, те же полки с книгами, – но помещение раза в два меньше и без окон.

Нора села на кровати. На ней была ночная рубашка, в которой она уснула. На двери висел розовый халат. Встав с кровати, она надела его. Это был не ее халат, но по размеру подходил. Она подергала ручку двери – заперто. Сев на кровать, Нора потерла глаза. Она не испугалась, но была растеряна.

Страх появился через пять минут, когда она услышала шаги за дверью. До этого момента Нора надеялась, что это лишь странный сон или искаженное восприятие. Быть может, она сходит с ума? Если так, то ощущения не самые страшные. Но шаги вернули ее к действительности. Кто-то похитил ее из дома и поместил в комнату, отделанную под ее спальню.

Подтянув колени к подбородку, женщина обхватила руками ноги, словно броненосец, свернувшийся в комок. Она уже давно свыклась с мыслью, что, будучи знаменитым секс-символом, является объектом вожделений для сотен и даже тысяч мужчин. И среди этих мужчин неизбежно должны быть садисты, маньяки и сумасшедшие. Для них она объект сексуальных фантазий или даже чего-то похуже. Сначала ей показалось хорошим знаком, что эта комната так похожа на ее спальню, но теперь, осознав, что кто-то устраивал это гнездышко, скопировав ее спальню или даже побывав там, Нора по-настоящему испугалась.

Так она сидела, прислушиваясь к шагам и судорожно прокручивая в мозгу возможные сценарии происходящего. Шаги затихли у двери. Засов отодвинулся, дверь открылась. Нора вжалась в подушки. В комнату вошел низкорослый худой человек с темной, как у индийца, кожей. В руках он держал поднос с завтраком. На нем были твидовые брюки и майка без рукавов. Он поставил поднос на стол у двери.

– Кто вы? – спросила Нора.

Она узнала человека, который смотрел на нее в клубе. Голос пленницы прозвучал неожиданно спокойно.

Человек виновато улыбнулся:

– Извините.

Он говорил с незнакомым ей акцентом.

– Почему я здесь?

Он снова улыбнулся:

– Не волнуйтесь. С вами ничего не случится. Я постараюсь, чтобы вам было хорошо. Вы здесь ни при чем.

– А что, собственно, происходит?

– К сожалению, не могу объяснить. Но уверяю, вам не причинят вреда. Вы здесь долго не задержитесь. Кушайте, пожалуйста. Если что-то будет нужно, постучите в дверь.

Он повернулся, чтобы уйти, и Нора увидела рельефную мускулистую спину. Человек обернулся.

– Мисс Аспен, вблизи вы гораздо красивее, чем на сцене. Пожалуйста, не беспокойтесь. Я никому не позволю вас обидеть.

Он ушел. Эти слова, сказанные кем-то другим, насторожили бы Нору, но в этом человеке было что-то надежное, и она спокойно принялась за еду.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ

Паскис был в двух кварталах от мэрии, когда его остановил полицейский из БПД.

– Мистер Паскис?

– Да?

– Наконец-то мы нашли вас, сэр.

– Нашли?

Полицейский был молод и горяч.

– Да, сэр. Когда вы не пришли на работу, нас послали вас разыскивать.

«Странно», – подумал Паскис. С другой стороны, последние двадцать лет он никогда не опаздывал на работу. Понятно, что они забеспокоились. Почему он исчез, как только ему показали поисковую машину? Ведь, как объяснил Ван Воссен, сейчас архивариус им особенно необходим.

Паскис позволил полицейскому проводить его до мэрии, обратив внимание, что прохожие расступаются, давая им пройти. Однако полицейский, казалось, этого не замечал. Бойцы БПД принимали это как само собой разумеющееся.

У мэрии Паскиса встретила группа спецназовцев и два чиновника из мэрии.

– Мистер Паскис, где вы были? – спросил один из них, верзила в полосатом костюме, который был бы впору медведю.

Паскис замялся. Неужели за ним следили? Значит, они знают, где он был? Или узнают позже? Стоит ли сейчас изворачиваться? Он не привык быстро принимать решения. В Подвале от него этого не требовалось.

– Я… э-э… ходил прогуляться.

Это прозвучало крайне неубедительно.

Верзила возмущенно посмотрел на него.

– Прогуляться? Вы же никогда не опаздываете на работу. Почему же сегодня вы вдруг решили прогуляться?

Именно сегодня.

Пока верзила говорил, у Паскиса было время подумать.

– Вчера я узнал новости, которые потребовали осмысления. Они имеют прямое отношение к моей работе. По дороге в архив я решил немного прогуляться, чтобы собраться с мыслями. Я думал, что многолетняя безупречная пунктуальность дает мне право на такой проступок.

Верзила был явно недоволен ответом, но решил не усугублять.

– Видите ли, мистер Паскис, мы так беспокоимся, потому что вам может грозить опасность.

– Опасность?

– Боюсь, что так. Вы ведь слышали о взрывах в городе?

– Да.

– У нас есть основания считать, что эти безумцы могут выбрать своей целью и вас.

Паскис остолбенел.

– Почему вы так думаете?

Вперед выступил один из полицейских.

– На то есть причины, сэр, но пока мы вынуждены держать их в секрете.

В секрете? От человека, который видел все дела, заведенные городской судебной системой? От него не могло быть секретов. Разумеется, никакой угрозы не существовало. Это был лишь повод. Паскис пожал плечами.

– Приношу свои извинения. Не предполагал, что небольшая заминка вызовет такой переполох.

– Вы живы и здоровы, мистер Паскис. Для нас это главное, – заверил его верзила-медведь. – Теперь к вам приставят охрану из двух человек. Они будут находиться с вами в архиве и стоять на посту у вашего дома. Шесть полицейских станут дежурить в три смены по восемь часов.

– Есть ли в этом необходимость? Особенно в архиве?

– Это распоряжение самого мэра, сэр.

«Ну вот и все, – подумал Паскис. – Никуда не денешься».

– В архиве уже дежурят двое полицейских. Не обращайте на них внимания и работайте как обычно. Я так понимаю, из-за этих взрывов работенки у вас прибавилось.

Паскис молча кивнул и пошел к лифтам. Долиша на месте не было. В лифте, который обычно спускался в Подвал, стоял незнакомый молодой парень.

– Доброе утро, сэр, – приветливо произнес он.

– Мм, да. А где же… мистер Долиш?

– Мистер Долиш, сэр?

– Хм. – Паскис наконец вышел из транса. – Да. Мистер Долиш. Лифтер, который работал на этом лифте.

– Извините, я о нем ничего не знаю. Мне сказали, что я буду работать на этом лифте. Я здесь новенький, понимаете?

Да, Паскис все понял. Он понял, что отныне находится под домашним арестом и расследование плана «Навахо» завершилось, так и не начавшись.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

Увидев руки своего похитителя, Нора почувствовала облегчение. Довольно странно, но это было действительно так. Его тонкие предплечья напоминали переплетенные канаты. Такие же руки были у ее прежнего любовника, боксера Тино Хуареса, которого американцы называли магом, а мексиканцы – матадором. Он был таким же невысоким и мускулистым. И еще он был философом. Как-то они с Норой отдыхали в Палм-Бич, и один восторженный болельщик назвал Тино великим бойцом.

«Я не боец, я боксер, – возразил Тино. – Боец – это что-то варварское, неумелое и садистское. А я ученый, художник, философ».

В какой-то степени это было верно. Тино заработал свое прозвище, потому что его невозможно было загнать в угол, тем более нокаутировать. Он редко посылал соперника в нокдаун, но так искусно сбивал с толку и обезоруживал, что исход поединка всегда был предрешен. Тино мог справиться с любым боксером, кроме действующего чемпиона Фила Лоусона, который не уступал Тино в ловкости, но был гораздо жестче. Тино дважды пытался завоевать титул, и оба раза Лоусон отправлял его в нокаут.

Конец их отношениям положила травма, которую Тино получил во время второго поединка с Лоусоном (во время первого они еще не были знакомы). В памяти Норы он остался как истинный джентльмен и самый нежный из ее любовников. Конечно, абсурдно проводить какие-то параллели между Тино и ее похитителем только потому, что у них похожие руки, но, обратив внимание на это обстоятельство, она заметила и другие схожие черты. То, как этот человек себя вел. Как смотрел на нее. Нечто общее в глазах, что, вероятно, говорило о доброте, хотя лицо незнакомца оставалось непроницаемым. А что читалось во взгляде Тино? Доброта? Или они отражали его суть, а значит, и способность причинять боль другим? Ведь несмотря на его утонченность и склонность к философствованиям, свою боксерскую карьеру Тино начинал с жестоких уличных драк.

Нора внутренне содрогнулась. Потом повернулась на бок и, уставившись в стенку, стала обдумывать план побега.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

Просматривая утром газету, Фрингс наткнулся на заголовок «Утонувшая женщина опознана». Это была одна из тех незначительных новостей, которые печатаются на последних страницах под некрологами. Местные жители, пришедшие порыбачить, нашли на берегу реки тело женщины, прибитое к берегу. Она была опознана как Лина Просницкая. Никаких сведений о погибшей не сообщалось, что было необычно для подобного рода сообщений. Фамилия была та же, что и у мальчишки, с которым он разговаривал накануне. Фрингс решил, что разберется с этим, когда придет на работу.

Он был несколько удивлен, не обнаружив утром Норы или по крайней мере записки. Она могла провести ночь где угодно – например, у подружек, оставшихся у нее еще с тех времен, когда Нора не была звездой. Или с другим мужчиной. Раньше она никогда не изменяла ему, но сейчас, когда их отношения дали трещину, а реальность была такова, что любой мужчина упал бы к ее ногам, стоило ей только моргнуть, это не казалось ему чем-то невозможным. Фрингс не был ревнив, но ему не хотелось ее потерять. Он просто не мог себе представить, как будет обходиться без Норы.

В любом случае, когда он вечером вернется после встречи с Берналем, она, вероятно, уже будет дома.

У входа в редакцию его поджидал Эд, который был взвинчен сильнее обычного. Волосы на его голове стояли торчком.

– С вами хотят поговорить люди из мэрии. Они ждут в кабинете у Паноса.

Фрингс не был удивлен, учитывая содержание колонки, напечатанной в утреннем номере, но спина у него мгновенно взмокла.

– Панос у себя?

– Да. Они хотели поговорить с вами с глазу на глаз, но Панос не позволил.

– Слушай, будь добр, сходи в библиотеку и попроси Лонергана откопать что-нибудь об убийстве Рейда – бандита по прозвищу Вампир – несколько лет назад. Можешь для меня это сделать?

Эд кивнул, и Фрингс отправился в кабинет главного редактора.

Когда он вошел, там было тихо. Главный редактор сидел в кресле, положив на стол ноги, и ел апельсин, сок от которого тек у него по подбородку. Двое мужчин в костюмах с отвращением наблюдали за этой сценой. Один из них был Смит. Другой – коротышка, похожий на терьера.

Панос убрал ноги со стола и сел прямо.

– Фрэнки, – произнес он с наигранным оживлением. – Здесь кое-кто хочет поговорить с нами. Как, вы сказали, вас зовут? Смит и Райдер?

– Райверс, – кисло поправил его Терьер.

Обмена рукопожатиями не последовало.

Фрингс сел, а Панос снова вцепился зубами в апельсин.

– Чем могу быть полезен, ребята? – с невинным видом спросил Фрингс.

Смит протянул ему утренний номер «Газеты».

– В своей статье вы утверждаете, что разговаривали с террористами.

Фрингс успел со своим материалом в самый последний момент.

– Совершенно верно. Это было вчера вечером.

Смит наклонился вперед. Лицо его побагровело от ярости.

– Я сюда не шутки шутить пришел, Фрингс. Кто они такие, черт их подери? Где ты с ними встречался? Речь идет о безопасности наших граждан.

– Речь идет о безопасности вашего босса и его богатеньких дружков. В статье об этом написано достаточно ясно, если вы читали.

– Не испытывай наше терпение, Фрингс. Кто они?

– И не подумаю вам отвечать. Если я буду сливать свои источники всякий раз, когда вам приспичит, никто не захочет иметь со мной дело. Я просто не смогу работать. Вот и шеф мой так считает. Правда, шеф?

Панос, принявшийся за второй апельсин, что-то промычал с набитым ртом и утвердительно кивнул.

– Нашел время умничать, Фрингс. Кончай выламываться со своим паскудным жирным шефом. Либо ты скажешь мне, кто они, либо сейчас схлопочешь.

Фрингс рассмеялся:

– Остынь. Здесь тебе ничего не светит.

Вскочив со стула, Терьер поднес нож к лицу Фрингса. Лезвие скользнуло по коже, не повредив ее. Их глаза встретились. Фрингс понял, что перед ним садист.

Панос поднялся из-за стола.

– Может, передумаешь? – спросил Смит.

– А что, этот маньяк будет резать меня прямо здесь, в редакции? – спросил Фрингс, осторожно двигая губами. Ему не хотелось наткнуться на нож.

Смит кивнул. Терьер поднял ножом верхнюю губу Фрингса и быстрым движением вспорол ее изнутри. Теплая кровь хлынула в рот и потекла по подбородку.

– Черт, – произнес Фрингс.

Зажав рот рукой, он сполз со стула на пол. Кровь ручьем текла между пальцами.

– Убирайтесь отсюда к чертовой матери! – прорычал Панос, выбегая из-за стола, чтобы помочь Фрингсу.

– До скорой встречи, – бросил Смит.

Терьер со всей силы ударил Фрингса по ребрам.

– Может, теперь расколешься.

Панос проводил Фрингса в больницу. Там хирург остановил кровотечение и, наложив на губу четыре шва, пошел за обезболивающим.

– Очень больно? – спросил Панос.

Он редко выражал сочувствие, и Фрингс был растроган.

– Не буду врать, Панос. Спасибо, что не бросил меня.

Главный редактор небрежно махнул рукой.

– Панос, я кое-что вычитал в утреннем номере. Маленькая заметочка об утонувшей женщине. Тело вытащили из реки. Там было указано только имя и больше ничего. Ни адреса, никакой информации. Только имя. Почему?

Панос подозрительно скривился.

– А тебе что за дело?

– Сначала ты ответь.

– Ты имеешь в виду эту Прусницкую?

– Просницкую.

– Ах да. У нее не было адреса. В полицейском протоколе он не был указан, и мы ничего не смогли выяснить. Но она не была бродяжкой.

– Почему ты так думаешь?

– Она где-то жила. Не на улице.

– Откуда ты знаешь?

– Я видел фотографии ее тела. Полненькая. Бездомные обычно тощие и жилистые. А эта хорошо питалась. Во всяком случае, не голодала. И еще кое-что. На ней было странное платье, похожее на мешок.

– Мешок?

Вернулся врач с пузырьком пилюль, которые Фрингсу надлежало пить, чтобы не чувствовать боли. Фрингс проглотил сразу две. Испуганный доктор посоветовал ему принимать по одной.

– Теперь на его прекрасном личике будет шрам? – поинтересовался Панос.

Хирург ответил, что небольшой след останется, но если заживление пойдет успешно, он будет незаметным. Панос с облегчением вздохнул.

Когда они шли по коридору, Панос показал на женщину в больничном халате, ковылявшую на костылях.

– Вот посмотри. На этой мадам Прусницкой было почти такое же платье.

Когда Фрингс вернулся в редакцию, обезболивающее уже подействовало. Губа не болела, и репортер чувствовал себя на подъеме. На столе по-прежнему лежал конверт с фотографиями Берналя. Никаких записок не появилось. Тот, кто сделал эти фотографии, так и не позвонил.

Пришел Эд и молча бросил на стол газету. Фрингс не сразу сообразил, зачем она здесь, и когда пробормотал «спасибо» своими зашитыми губами, помощник уже удалялся, лавируя между столами.

Фрингс стал листать газету, пока не нашел заметку под заголовком «Сумасшедший найден убитым». Она была короткой, и он сразу ее вспомнил. В деревушке Сентервиль полиция обнаружила в лачуге на окраине тело Тревора Рейда по кличке Вампир, после того как соседи пожаловались, что бродячие собаки воют и скребутся у него под дверью. Вскользь упоминалось о расчленении трупа и богатом криминальном прошлом покойника. Заметка была написана в жанре криминальной хроники, и ни слова не говорилось о том, что Рейд по идее должен был сидеть в тюрьме. Ничего сенсационного, но достаточно, чтобы освежить память.

Фрингс достал из стола лист бумаги и вставил в машинку. Вытащив блокнот, он напечатал список из двадцати фамилий, которые продиктовал ему Паскис. Неподалеку кружил Эд, который почему-то напрягся, когда репортер поманил его рукой.

– Сходи к Лонергану и дай ему этот список, – распорядился Фрингс. – Мне нужен любой материал по этим парням за последние, ну, скажем, пять лет. Любой. Понятно?

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

По пути в Низину Пул вспомнил, что из-за всей этой суматохи с Энрике он так и не позвонил Фрингсу насчет фотографий. Зайдя в телефонную будку на не слишком оживленной улице, набрал номер «Газеты» и попросил к телефону Фрингса.

– Фрингс слушает, – невнятно отозвался голос в трубке.

– Вы получили мой пакет?

– Да.

– А что там внутри, видели?

– Да.

– Гарантирую, что они подлинные. Хотите посмотреть негативы?

– Нет, этого не требуется. Но я бы хотел поговорить с вами. Не по телефону.

Пул насторожился.

– Здесь не о чем говорить. Либо вы их печатаете, либо я их посылаю в «Ньюз» или «Трибьюн».

– Все не так просто.

Пул нахмурился. Что за черт?

– Почему?

– Послушайте, надо встретиться. Назовите время и место. Я приду первым.

Пул задумался.

– Видите ли, я тоже хочу подпалить хвост этому парню, причем не меньше, чем вы. Мы оба заинтересованы в этом.

– Ну ладно, – сдался Пул. – Знаете паб «Лиса и гончая»?

– Конечно.

– Сегодня в шесть вечера. Я приду немного позже.

– Идет.

– Не прогадайте, – бросил Пул и повесил трубку.

Найти на улице мальчишку было безнадежной задачей. Пул решил ограничить поле деятельности. Он двинулся к кварталу, где в компании еще четырех проституток жила в развалюхе его приятельница Алиса. Когда-то здесь были дома для рабочих, но за последнее десятилетие из скромных жилищ они превратились в грязные трущобы.

Дверь открыла худенькая девушка с тонким личиком и желтоватой кожей.

– Я к Алисе.

– Алиса выходная, – ответила девица, смерив Пула оценивающим взглядом. – А я не подойду?

– Я не за этим. Мы просто друзья.

– Само собой. Я же вам сказала, что лавочка закрыта.

– Тогда вот что. Скажи Алисе, что пришел Этан Пул, у меня к ней пара вопросов. Если она не захочет выйти со мной поговорить, я рассержусь. Поняла?

Взвесив сказанное, девица захлопнула дверь. Пул остался ждать на крыльце, не совсем уверенный в успехе. Наконец дверь открылась и на пороге появилась Алиса. Казалось, она только что вылезла из постели.

Они сели на диван в гостиной. Девица, которую звали Мем, расположилась напротив на стуле.

– Я ищу мальчишку, которого зовут Каспер Просницкий.

– Не знаю такого, – заявила Алиса, вопросительно посмотрев на Мем. Та пожала плечами.

– Мне он нужен. Раньше он жил в приюте Святого Марка. Тамошние ребята сказали, что теперь он живет на улице.

– Этот Святой Марк – преотвратное место, – со знанием дела сообщила Мем. – Лучше уж на улице, чем там.

– А вы не знаете, к кому он мог пойти, сбежав оттуда?

– Без понятия, – пожала плечами Мем.

– А сколько ему? – поинтересовалась Алиса.

– Лет четырнадцать.

– В этом возрасте они любят сбиваться в стаи. Так им спокойней. Когда я жила на улице, у нас было несколько мест, где мы кучковались. Там по крайней мере мы не боялись, что какой-нибудь взрослый дядька будет распускать руки.

– Точно, – согласилась Мем. – Есть такие места. Если вы были в Святом Марке, сами должны знать.

– Может, на складах? – предположила Алиса. Мем кивнула.

– На складах? – переспросил Пул.

Мем воодушевилась:

– Ага. В том месте, где старые пути. Там целые кварталы этих складов. Сейчас они стоят пустые, и там люди живут. Много людей. Может, и ваш мальчишка найдется.

Когда Пул собрался уходить, Алиса спросила:

– Мы как раз собирались выкурить последний косячок. Хочешь с нами?

Пул покачал головой. Он не курил траву и не собирался начинать.

– Ну, как знаешь, – пожала плечами Алиса.

– Ты кури одна, – заявила Мем. – А я поеду раздобуду еще, чтобы у нас был запас.

Алиса ничего не имела против, и Мем вышла вместе с Пулом.

– На такси поедешь? – спросил Пул.

Мем с улыбкой кивнула. Пул встал на обочине и через некоторое время остановил такси. Мем запрыгнула на заднее сиденье, а он, наклонившись к окну, бросил водителю пятидолларовую бумажку.

– Куда тебе? – спросил он Мем.

– «Пирс и Ричмонд».

Пул обратился к водителю:

– Отвезешь ее туда, подождешь и привезешь обратно. И не вздумай высадить девчонку. Понял?

Водитель, чуть заметно улыбнувшись, кивнул. Такси уехало. Пул направился к складам, недоумевая, зачем Мем понадобилось тащиться в Ист-Сайд, чтобы купить травку.

Надвигающаяся грозовая туча заволокла полнеба, скрыв солнце под серой пеленой. Было душно, над складами висела тишина. Шагая по старым железнодорожным путям. Пул смотрел на обветшавшие здания и слушал, как скрипит гравий под ногами. Кое-где в разбитых окнах виднелись силуэты людей. Увидев его, некоторые прятались, присаживаясь на корточки, другие оставались на ногах. Он ждал, что его окликнут, может, даже обругают, – но вокруг было тихо.

Если бы здесь очутилась Карла, то наверняка завела бы разговор о зверином оскале капитализма и его безжалостном отношении к людям, которые не смогли найти себе места в жизни. Но сейчас эти слова вряд ли нашли бы в нем отклик.

Пул шел вдоль складов, не входя внутрь, словно надеялся, что Каспер Просницкий вдруг каким-то чудесным образом обнаружится сам. Временами он окликал его или спрашивал, не знает ли кто-нибудь такого, но ответом была лишь тишина. Мысленно он проклинал себя за нерешительность. Его не пугала перспектива быть избитым, скорее расстраивал хаос и зрелище человеческой деградации. Воображение рисовало картины упадка и разложения, которые повергали его в депрессию. Поэтому сыщик продолжал свой не слишком эффективный поиск, ничего не меняя.

Так прошло больше часа. Туча закрыла все небо, кругом потемнело. Пулу стало не по себе. Он повернулся и бодрой рысцой двинулся обратно. Теперь из зданий доносились голоса, словно обитатели складов вдруг проснулись. Но слов было не разобрать. Пулу показалось, что в одном из складов кто-то произнес «Каспер». Он остановился и стал смотреть на окна. Там виднелись силуэты людей, которые безмолвно наблюдали за ним. Пула охватило смятение. Изнутри послышался какой-то шум, многократно усиленный гулким эхом. Чуть поколебавшись, Пул продолжил отступление. Вероятно, у него просто разыгралось воображение. Он ненавидел эту проклятую Низину.