Текст книги "Феникс по имени Рита (СИ)"
Автор книги: Тина Ворожея
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Окончание второй главы
В гулком, пыльном помещении было холодно. Кирпичные стены, строительный мусор и пустота. Даже сесть было не на что. Стояла прислонившись к шершавой стене и с напряжением разглядывала свой двор. Еще несколько дней назад была в нем полновластной хозяйкой, а теперь стою словно приведение подглядывающее из окна. Усмехнулась горько, а ведь совершенно точно, приведение и есть… Мысли мелькают в моей голове, от бесконечных вопросов она болит. Зачем мой паспорт понадобился странной женщине? Возможно не паспорт ей был нужен, а телефон? Или она надеялась, что кошелек с деньгами лежит у меня в кармане куртки? Ведь возле кассы когда за билет расплачивалась, в кошельке у меня солидная сумма денег была и тогда я его положила именно в карман куртки. Незнакомка вполне могла все это видеть. Она ведь за мной наблюдала, недаром мы с ней столкнулись… А может быть она надеялась на удачу и полагала, что вместе с курткой она украдет и паспорт и телефон и кошелек? Теперь уже не узнаешь точно, что там на уме было у этой женщины… Я зябко повела плечами. Не хочу думать про нее, не хочу! Достаточно того, что это вроде бы меня сейчас хоронят. Конечно такое я не стала бы терпеть, если бы была уверена в своем муже и в своей дочери. Но вдруг им, без меня лучше будет? Вдруг они освободились? Сергей от постаревшей, толстой жены, а дочь от надоедливой, слишком заботливой матери? Я ее в последнее время очень раздражала. Да, что там радражала! Она же меня стеснялась… Я больно закусила губу вспоминая, как Юлька, не так давно заявила, что на собрания в школу пусть папа ходит… Только сейчас до меня глупой дошло, в чем дело было… Это надо же такой слепой клушей быть! Дочь меня даже с новыми друзьями не знакомила. Кроме Ирки, я ведь совсем не знала с кем она еще дружит. А однажды она застав меня, когда я примеряла новую блузку, насмешливо сказала, что мини слоникам все равно, что носить. А я ведь за добрую шутку это приняла! Даже посмеялась с ней вместе…
От грустных мыслей меня оторвал шум открываемых ворот. Сердце разогналось и понеслось вскачь. Приоткрыла окно, что бы не пропустить ни единого слова, ни одного движения.
В просторный двор заехала машина. Почти одновременно открылись двери с двух сторон, из нее медленно вышли измученные, подавленные муж и дочка. Захотелось подбежать к ним, утешить. Я уже было ринулась к лестнице, но услышав еще один хлопок дверью остановилась и замерла. Из машины вышла Ирка.
Сергей оглянулся на нее и молча прошел к беседке, устало опустился на лавочку и замер тяжело опираясь о столик.
Юля прямиком направилась в дом, на ходу слабо махнув рукой.
– Я спать! – голос звучал простуженно и сипло.
Ирка подошла и села возле Сергея.
– Может тебе водки налить? – предложила она несмело.
– Может…, – усмехнулся криво муж.
Когда девушка молнией метнулась в дом, он подошел к вольеру Линды. Собака отвернувшись от него молча залезла в будку.
– А, кто корм и воду чистую, Линде дал? – спросил удивленно Сергей, у суетливо накрывавшей стол в беседке, Иры.
Она помолчала, а затем решительно сказала:
– Это я!
Сергей развернулся к девушке, постоял, а затем произнес растерянно:
– Спасибо за заботу, Ир! Что бы мы без тебя делали…
Кирпичные стены поплыли перед моими глазами. Ну вот и все! Приговор мне вынесен! Незаменимых людей не бывает, так кажется гласит народная мудрость? Когда в доме напротив погасли огни, я осторожно вышла из своего убежища. Чуткая Линда, заходилась тревожным лаем, она скулила и визжала словно хотела меня остановить.
Я шла по темному, спящему городу, останавливаясь передохнуть. Тяжелые сумки не давали разогнаться. Мне было абсолютно не страшно. А чего бояться человеку который сегодня умер?
Глава третья. Нельзя оглядываться назад
Дорога обратно в родной город заняла у меня почти два дня. Путешествовать на перекладных, лучше налегке. Две тяжелые сумки постоянно меня тормозили, там не успела, тут не смогла… В результате измученная, грязная и сонная я ввалилась в теткину квартиру поздним вечером. Меня уже не беспокоили пыль и затхлый воздух, бросив надоевшие сумки в прихожей, открыла форточку и как была в старом, сером пальто и разношенных ботинках, так и рухнула на диван в гостиной. Почти мгновенно забываясь в спасительном сне.
Проснулась от возмущенного голоса тети Любы.
– Ритка, что же ты творишь? Ты почему дверь в квартиру не закрыла?
Возвращаться в реальность было очень тяжело, еще мгновения назад я маленькой девочкой бегала по желтому от одуванчиков лугу, а теперь заспанной теткой пыталась понять где нахожусь.
Вместе с понятием пришли воспоминания. Вот возвращаются Юля с Сергеем, вот выходит несмело из машины настороженная Ирка. "Незаменимых людей нет, незаменимых людей нет," – стучит и пульсирует в моей голове. Усилием воли заставляю себя улыбнуться тете Любе.
– А зачем ее закрывать? Кто меня украдет? – бодро говорю я соседке и вскакиваю с дивана.
Тетю Любу не проведешь, моя показная бодрость ее не обманет. Голубые глаза смотрят подозрительно и пытливо, четко нарисованные брови хмурятся.
– Что, в благородство решила играть? Отдала мужа без боя молодой шлюшке? – в ее голос проникают обвинительные, прокурорские нотки.
В комнате очень прохладно, серая от пыли гардина парусом трепещет на ветру. Я встаю на цыпочки и захлопываю форточку. Жду пока смогу справиться с подступившими, предательскими слезами. Затем поворачиваюсь к укоризненно поджавшей губы соседке.
– Да, кто его отдавал? Он сам с удовольствием отдался! – мой голос звучит на удивление весело.
– А, дочь как же? – не отступает тетя Люба-прокурор.
Я на мгновение замираю, кусаю губы, но слезы все же находят выход и горячей влагой катятся по щекам. Без сил опускаюсь на пыльный диван и уже рыдания сотрясают меня.
– Ей, ей… лучше без меня бу-ууудет! – голос мой подвывает и хрипит.
Старый диван скрипит натужно пружинами, это тетя Люба садится рядом. Она торпливо гладит меня по спине и плечам.
– Ну, милая, ну Ритка, не плачь, слезы никогда никому не помогали! – голос женщины становится ласковым, она уговаривает меня словно маленькую девочку.
– Решила ты так, значит нельзя по другому поступить было… Все перемелется, еще знаешь какая мука получится? Я ведь говорила, что тебе умереть легче, чем скандал устроить.
Последняя фраза заставляет меня фыркнуть и улыбнуться сквозь слезы. Если бы соседка знала, насколько точно ее выражение! Да она просто в яблочко попала!
Уловив перемену в моем настроении, тетя Люба решительно встает с дивана.
– Хватит, прохлаждаться! Я сейчас в к своей подруге наведаюсь, она в месном ЖЕКе начальницей работает. Пусть пришлет людей, воду и газ подключить. Уборку сделаешь и жить можно! А сейчас вот, возьми ключ, поднимайся ко мне на третий этаж. Каша еще теплая на плите стоит. Полотенце свежее в ванной. Да сними ты уже это пальто! Его и одеждой нельзя назвать! Это же вчерашние остатки от обеда моли! Надеюсь ты хоть барахлишко свое взять додумалась? – она кивнула вопросительно на сумки стоящие в прихожей.
Я вытирая слезы сморкалась в заботливо протянутый, новый носовой платок тети Любы.
Она бодро побежала к выходу, на пороге обернулась,
– Двери открытыми не бросать! – назидательно подняла вверх палец с крупным перстнем, а затем исчезла, словно ускакала в бой на командирском коне с шашкой наперевес.
Продолжение третей главы
Тетя Люба явно домой не торопилась. Я уже успела искупаться, переодеться и высушить свою косу. Осилила ложку манной каши и запила ее горячим чаем без сахара. Почему-то совсем не хотелось есть. Опять появилось чувство огромной заслонки, что перекрыла мне горло. Попыталась вспомнить, что я ела в дороге и к своему ужасу ничего не припомнила. Помыла посуду и чинно сложив руки на коленях села дожидаться свою соседку. Хозяйничать на кухне, что-нибудь приготовить в ее отсутствие мне было неловко, неизвестно как к моему самоуправству отнесется эмоциональная тетя Люба. Вдруг ей не понравится и она выгонит меня к чертовой матери…
Соседка появилась к обеду, она шуршала многочисленными пакетаим в прихожей, а затем позвала меня.
– Рита! Ау! Ты чего притихла? Принимай провизию! Будь добра, распорядись продуктами!
Я сорвалась с насиженного места и подхватила пакеты, которые сгрузила мне в руки довольная тетя Люба.
Пока я доставала покупки, соседка разделась и помыла руки. Ворвалась в просторную кухню вихрем. Щеки раскраснелись от холода, бледно-голубые глаза сияют победным блеском. Открыла крышку синей в белый горошек кастрюльки и недоуменно поглядела на меня.
– Рита, ты, что не ела ничего?
Я пожала плечами продолжая выгружать свертки и сверточки на стол.
– Ела, я ела, тетя Люба, только что-то в горло ничего не лезет…
Соседка хмыкнула.
– Конечно если ты будешь есть как Дюймовочка, половину зернышка в день, то я как та хозяйственная мышь могу тебя оставить у себя жить! – тетя Люба засмеялась и ее задорные, седые кудряшки запрыгали веселыми спиральками вокруг головы.
– Вообще то, Рита, не в обиду будет сказанно, когда ты так сильно располнела? – она обвинительно махнула рукой в мою сторону.
Я задумалась и присела на стул возле стола. А и правда когда? Все незаметно как-то случилось, то новый тортик надо попробовать, то мясо по супер рецепту очень уж вкусным получилось… Несколько раз садилась на диету, худела я всегда быстро. Но мужу не нравилось, что в результате у меня первой начинала уменьшаться грудь. Он всегда говорил, что питает отдельную страсть к моему четвертому размеру. Тут же перед глазами всплыли Иркины дерзкие грудки, небольшие и смотрящие в разные стороны. Ага, такую страсть он ко мне питал, что не радумывая обменял на новые ощущения… Вот интересно давно они надо мной насмехались? Ладно Сергей, он мужчина еще молодой, видный, на него всегда женщины засматривались, а мне глупой льстило, что он мой и только мой… И с Ирки взять нечего, чужая девчонка польстилась на достаточно богатого и красивого мужика. Но моя, Юлька, моя доченька, она то как могла предать?!
– Рита! Да Рита же!!!! – трясла меня за плечо тетя Люба.
Я с трудом вынырнула из своих тоскливых мыслей.
– Ты чего меня пугаешь? В одну точку уставилась и побледнела, даже губы вон синие! – укоризненно выговаривала мне женщина, – Я уже третий раз тебе рассказываю каким результатом мой визит к Марине Марковне закончился!
– К какой, Марине Марковне? – встрепенулась я и вопросительно посмотрела на соседку.
– Как к какой? К начальнице ЖЕКа, нашего. Она женщина душевная, мне многим обязана. Посидели мы с ней, коньячку выпили, старое вспомнили… Завтра с утра подключат тебе и воду и газ и электричество. Платить можно пока на фамилию Зои. Вот переоформишь квартиру на себя…
– Тетя Люба, я пока не смогу ее на себя оформить, у меня паспорта нет, – развела руками и опустила глаза.
Женщина поперхнулась. Откашлявшись она хрипло спросила:
– Твой муженек, что паспорт у тебя отнял? Он, что тебя еще и бил? – возмущение и злость явно сквозили в ее голосе.
Мне было очень стыдно обманывать тетю Любу, но сказать ей правду просто не поворачивался язык. Я еще не могла поверить в произошедшее, все казалось неправдой, сном приснившимся злой, темной ночью. Произнести все это вслух было еще сверх моих сил. Впрочем я ничуть не соврала, когда кивнула головой соглашаясь с ее предположениями. Паспотр то у меня действительно отобрали, а Сергей уж лучше бы бил…
Тетя Люба помолчала, задумчиво покрутила широкое, золотое кольцо на пальце. Затем оживилась.
– Значит, второе предложение для твоего положения просто идеально! Работать дворником пойдешь? А еще нужно пару, тройку подъездов мыть. Паспорт не нужен, работать будешь ты, получать половину зарплаты тоже будешь ты, а стаж будет идти другому человеку.
– Да, хоть ассенизатором! Я конечно согласна! – мне не верилось, что моя проблема была решена.
– Ассенизатором нельзя, для такой профессии тебе надо хотя бы курсы закончить! – засмеялась тетя Люба.
Ее дребезжащий мелкими, хриплыми колокольчиками смех был очень заразительным. Через секунду я тоже смеялась, вытирая выступившие слезы с глаз.
Окончание третей главы. Лучшая пилюля для забытья – труд до седьмого пота
Зима наступила так же внезапно как и осень. Деревья еще не успели сбросить всю листву, а мягкий, пушистый снег уже надел на них белые шапки. Желтые, зеленые, красные листья вначале смотрелись красиво и сочно на белом фоне. Но снег падал, кружил и вьюжил без остановки, пока все вокруг не стало белым-бело. Природа словно решила играть в игру, « Завалю все снегом». Возможно его накопилось слишком много в небесных кладовых. Почему-то особенно ей нравилось играть по ночам.
Мне приходилось вставать рано утром, что бы расчистить дорожки и стоянки для машин возле двух пятиэтажных домов. Вернее время когда я зевая и сонно шаркая ногами выходила на работу, трудно было назвать утром. Скорее всего это была поздняя, поздняя ночь. Я оглядывала фронт работ, сутулилась и дрожала от холода. Но медлить было нельзя, часики неутомимо тикали приближая то время, когда первые люди потянутся из подъездов спеша по своим делам. Особенно мне было жалко детей. Бедных, сонных воробушков родители распихивали по машинам или же закутанных усаживали в санки, что бы везти по уже расчищенным мной дорожкам в садики и школы.
Под конец махания лопатой, мне становилось очень жарко. Я ругала себя за то, что опять надела теплый свитер под куртку и теперь пот пропитал насквозь и его и тонкую футболку. Последние дорожки я чистила со скоростью спринтера, а потом бежала домой боясь, что меня продует ветром и я заболею.
Дома принимала душ, переодевалась и падала в кровать без сил и желания позавтракать. Ведь меня еще ждали два подъезда, а махать шваброй с мокрой тряпкой ничуть не легче чем лопатой для чистки снега. Спала я без сновидений, мгновенно проваливаясь в спасительное забытье. Где-то там в параллельной реальности осталась моя прежняя жизнь примерной домохозяйки. Где-то там далеко, далеко словно на другой планете жили муж и дочка. Иногда, когда я не успевала поставить мысленно крепкий, бронированный забор между прошлым и настоящим, воспоминания щемящей, мучительной сетью охватывали меня. Я гнала их от себя, представляя, что откидываю их огромной лопатой словно надоедливый, белый снег.
Если бы не тетя Люба, то я наверное совсем забыла бы о том, что человеку нужно есть. Так уж устроено, что пища может стать проклятием, когда поклоняешься ей словно желанному, но весьма коварному божеству. А может стать необходимостью, всего лишь топливом для поддержания твоей жизни. От переживаний и постоянной усталости я напрочь забыла о самом ее существовании. Нет, конечно же я ела что-то, в магазин изредка ходила, варила себе иногда что-то… Но чаще всего не помнила, что ела вчера, а чем питалась сегодня. Забывала до того момента, пока не упала в голодный обморок. Хорошо, что это произошло не ранним, безлюдным утром когда я выходила на тропу войны с бесконечным и неубиваемым снегом. Случись это на улице и обморожений мне наверное было бы не миновать…
Однажды днем я с трудом вырвалась из ватного кокона который удушающе-нежно охватил меня, резко распахнула глаза от невыносимого запаха нашатырного спирта. Надо мной склонилось жалостливое, участливое лицо тети Любы. Она облегченно выдохнула и украдкой смахнула слезинку с щеки.
– Рита, вот любишь ты меня пугать! – соседка уже полностью взяла себя в руки, ее голос звучал как всегда твердо и уверенно, – Я тут холодильник твой проверила, в нем же нет ничего! В нем мышь повесилась наверное еще при тете Зое! Хватит тебе уже худеть, скоро в тень превратишься.
– Худеть? – переспросила я женщину, – У меня и в мыслях такого не было…
– Как это не было? Я давно за тобой наблюдаю, ты таешь словно снег по весне, будь он неладен! Надоел уже, не зима, а сплошной снегопад! О чем, это я? – встрепенулась тетя Люба, – Ах, да, я то думала, что ты специально себя в форму приводишь, вот и не вмешивалась. Но как вижу ты совсем забыла, что человек есть должен хотя бы изредка. Это надо же! Работать дворником, еще и подъезды убирать и не есть по человечески! Так, хватит над собой издеваться! Твое питание с этого дня я под свой контроль беру! Сейчас принесу супчик куриный, кашка овсяночка, чаек сладенький. Сейчас, сейчас!
Причитая и бормоча мне угрозы она скрылась за дверью квартиры.
Слова тети Любы все еще звучали у меня в ушах. Худеть? Испытывая легкую слабость встала с кровати и подошла к большому зеркалу в рост. Рывком сняла ночную рубашку. Пристальным, изучающим взлядом прошлась по своей несомненно изрядно похудевшей фигуре. Длинные, красивые ноги с тонкими щиколотками. Изящные колени. Высокая, пышная грудь действительно стала меньше в размере, но была все так же упруга. Сильные бедра, плоский живот. Кожа бледная, но бархатистая на ощупь. Тонкие запястья рук и длинные пальцы. Тетя Зоя всегда говорила, что во мне чувствуется порода. Я про себя смеялась над ее словами. Порода! Придумает же тетка, я лошадь что ли? Теперь пристально рассматривая себя я наконец-то поняла значение того загадочного слова "Порода". В нетерпении открыла шкаф и лихорадочно перебирая вещи принялась искать платье которое одевала на выпускной бал много лет назад. Оно нашлось возле самой стенки, висело тщательно упакованное в полиэтилен. Торопясь освободила его и когда ткань прохладно скользнув по телу окутала его голубым, шелковым облаком, пораженно выдохнула. Я теперь была значительно стройнее, чем в мои семнадцать лет.
Из прихожей послышался шум открываемой двери, бодрые шаги соседки протопали на кухню. Я рывком стянула голубой шелк и небрежно скомкав сунула его в шкаф. Надела ночную рубашку, накинула теплый халат и поспешила к тете Любе. Она уже сноровисто гремела посудой, не забывая ругать нерадивую Ритку.
Глава четвертая. Зимние будни загробного мира
К концу февраля у зимы видимо кончились запасы снега. Ее небесные кладовые опустели и люди вздохнули свободней. Особенно таким переменам радовалась я, а вместе со мной наверное радовались тысячи дворников и владельцев собственных домов. Моя личная страдная пора закончилась, эра большого снега подошла к концу. Теперь у меня появилось свободное время, а вместе с ним вернулись мои переживания и страхи. Спасительный сон помахал мне ручкой и наверное улетел на помощь другим несчастным и страждущим. Теперь приходилось долго вертеться в кровати, думать и размышлять.
Прошлое сгорело, вспыхнуло и закончилось страшным образом. Меня не так сейчас заботила измена Сергея, как осознание того факта, что реально, по документам я не существую. Горячка прошла, а мрачные перспективы не радовали. Тысячу раз я уже пожалела о том, что вовремя не призналась в чудовищной ошибке, в дьявольской путанице скорбного водевиля. Время играло увы не на моей стороне. Чем дальше я сомневалась, тем сложнее мне было заявить о себе. К тому же сознание убаюкивалось тем, что в данный момент была крыша над головой, кусок хлеба и призрачная свобода. Знать бы еще от чего была эта свобода… Я успокаивала себя, что вот придет весна, а там будет видно…
А еще меня мучила тоска по Юльке. Как она там без меня? Не голодает ли? Не болеет ли? У нее ведь такое слабое горло, чуть простыла и сразу ангина… Как там Линда? Кормят ли ее вовремя? Мыслей о муже старалась избегать. Ни к чему мне лишняя боль. Но они занимали мою голову все чаще. Наверное живет и неплохо живет. Наслаждается без помех молодым, Иркиным телом… А может оплакивает меня? Ведь семнадцать лет прожито счастливо и радостно. Мы с ним и не ругались ведь никогда. Да, что там! Мы наверное лет десять жили в бесконечном, медовом месяце! Я познакомилась с Сергеем, когда на втором курсе института училась. Повстречались три месяца и поженились, так не терпелось быть вместе. Ведь я воспитанная строгой теткой, наотрез отказывалась спать с ним до свадьбы… Сергей на семь лет старше меня, к тому времени был самостоятельным молодым человеком. Родителей потерял в одночасье. Автокатастрофа. От отца ему достался маленький бизнес, который он развивал упорно и целеустремленно. Мой муж всегда был человеком трудолюбивым, надежным, правильным. Эти качества наверное позволили ему быстро обогнать конкурентов. Уже через пять лет после свадьбы мы дом новый на месте старого, родительского построили. Сергей работал, я домохозяйкой стала, дочьку родила, а в институт не вернулась из академического отпуска. Не жалела об этом ни капельки. Какой там институт! Юлька без конца болеет, Сергею нужно обеспечить надежный тыл. Мы смеялись, когда утром собираясь на работу он так и говорил: " Я пошел, воевать, а вы девчонки остаетесь в тылу! Примчусь к своим любимкам как только освобожусь!" Мы обнимались с ним долго, целовались сладко и смеялись… Он действительно старался при первой возможности оказаться дома. Куда все это подевалось? Когда, я ослепленная женским счастьем перестала замечать, что муж отдаляется? Уходит воевать, покоряет все больше вершин и все реже его притягивает надежный, домашний тыл? Что толку задавать себе бесконечные вопросы. Припоминать, вытаскивая из памяти счастливые эпизоды своей замужней жизни. Все рухнуло и погребенно под тяжелыми руинами.
К концу февраля моя тоска стала подобна злой болезни. Хотелось до дрожи, до слабости в коленях услышать голос дочери и мужа. Но телефона у меня не было, а купить себе другой я не могла по понятной причине. Память на цифры у меня всегда была очень хорошей и теперь когда появилось свободное время, я словно одержимая перебирала варианты, пытаясь мысленно восстановить телефонные номера Юльки и Сергея. В номере дочери я помнила четко лишь три последние цифры, а в номере мужа наоборот три первые. Тетрадка в клеточку стала моей самой любимой игрушкой. Строчки цифр в различных комбинациях заполняли ее страницы. Тетя Люба однажды пришла ко мне в гости, посмотрела на мое занятие и спросила садясь в свое любимое кресло.
– Рита, ты случаем не банк решила ограбить? – голубые глаза пытливо и заинтересованно уставились на меня.
Я поперхнулась сухариком и закашлялась от такого предположения.
– Тетя Люба, наверное банки грабят не так… Мне кажется для этого нужен пистолет там…, повязка на половину лица… Черная вот! – радостно вспоминала я все фильмы про ограбления банков, когда либо виденные мною.
– Ха, повязка на лицо! Отсталая ты Ритка! Молодая, а отсталая, кто же теперь так делает? – соседка постучала нарядными пальцами по своей голове в белых кудряшках, – Теперь достаточно знать код от какой нибудь платиновой карточки!
Я рассмеялась искренне и весело, смеялась пока не начала икать.
– Тетя Люба, где я и где платиновые карточки! Да я их и в руках никогда не держала, в глаза не видела!
Продолжала веселиться я. Женщина посмотрела на меня свысока, подбоченилась.
– А я, представь себе и в руках держала и в глаза видела! – выдала иронично подняв брови соседка, – Мой сынок Володька, в Москве оче-е-е-е-нь большим человеком стал, – на слове " очень" тетя Люба, забавно округлила глаза и понизила голос до шепота. – Ты же его помнить должна, правда он уехал давно, да в те времена приезжал редко…
Женщина задумалась, нахмурилась видимо вспоминая что-то не совсем приятное. Затем передернула плечами словно сгружая с плечь невидимый мешок.
Я смутно вспомнила ее сына, Владимира. Он действительно был намного старше меня, наверное лет пятнадцать разделяло нас. Помню огромного, бритоголового громилу. Моя тетя Зоя почему-то всегда говорила о сыне своей ближайшей подруги тихим, испуганным шепотом.
– Так, что ты там за циферки все крутишь, Ритка? – соседка вернула себе веселое настроение и теперь требовательно смотрела на меня.
Я пожала плечами, потому что голос вдруг перехватило, а глупые слезы просились наружу. Вздыхала, долго рассматривала коротко обрезанные ногти. Тетя Люба все это время терпеливо ждала моего ответа. Затихла, притаилась в старом кресле.
Наконец-то, я взяла себя в руки и смогла внятно произнести:
– Теть Люб, я по дочке очень скучаю, вот номер телефона стараюсь вспомнить. Все комбиниции перебрала, не знаю какая из них верная…
Соседка поднялась со своего места, подошла и утешающе погладила меня по плечу.
– Ох, горе ты мое луковое, Ритка! В кого такая уродилась? Зоя, то огонь была! Правда не грела особо ни кого… Но сейчас речь не об этом! – она досадливо махнула рукой, – Речь о том, что номер ты можешь подбирать еще сто лет, не позвонив как узнаешь, что угадала?
– Да, знаю я, все верно вы говорите тетя Люба, только телефон мой дома остался, – на этих словах я пригнулась и спрятала глаза.
– А, меня попросить, у тебя язык отнялся? – женщина обиженно поджала накрашенные ярко-розовой помадой губы.
– Нет, язык у меня на месте, только совесть не позволяет, вы и так для меня столько делаете, – лепетала я сконфуженно.
– Ладно, тебе оправдываться, вот тебе телефон, смотри вот так включаешь, а вот эта кнопочка…, а разберешься сама! – махнула рукой тетя Люба протягивая мне айфон последней модели. – Я пойду к себе поднимусь, кажется мне, что воду забыла выключить, вот интересно будет если тебя затоплю! – она шаловливо хихикнула и ушла.
Серце грохотало и выскакивало из груди когда я набирала вероятный номер. Удивительно он был угадан с первого раза.
– Алло? – спросил меня родной голос дочери.
Усилием воли заставила себя не закричать в ответ: " Доченька, это я! Юленька, как вы там?" Прикусила палец почти до крови, слушая как голос на том конце звенит тревогой и надеждой. " Алло, кто это Алло?! " Нажала отбой, и застыла ледяной статуей. Долго приходила в себя. Но когда смогла дышать и думать, то решила позвонить еще и мужу. На его номер я попала лишь с пятой или шестой попытки. Вызов шел бесконечно долго, а трубку никто брать не спешил. Наконец-то знакомый до боли голос, привычный во всех своих интонациях, любимый за свою завораживающую хрипотцу, признес неторопливо, протяжно: "Алло, я слушаю?". Я замерла пытаясь определить где он, с кем он? Мое волнение, неистовое любопытство было вознагражденно. На заднем плане женский голосок, но не Иркин, произнес тягуче, кокетливо:
– Се-е-ергей Леонидович, вы скоро?
Нажала отбой, словно обожглась. Опять долго восстанавливала дыхание. Раскрывала рот словно рыба попавшая на берег и жалела, что решившись на подобный шаг не приготовила себе капли валерьянки.
