Текст книги "Индульгенция 4. Без права на сомнения (СИ)"

Автор книги: Тимур Машуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 24

Глава 24

– Кстати, Вивиан, вы замужем? – задал я нескромный, но очень важный вопрос, пока мы шли к лиловой херне. Но мы вроде как уже почти сблизились и подружились. А меж друзьями какие могут быть тайны?

– Нет, – чуть дернула рукой она. – Ну, не совсем.

– Это как? Жених в критический момент не выдержал такого счастья и сбежал? – озадачился я.

– Это не так, – мило покраснела она. – Я помолвлена с сыном герцога Клевского, Герхардом фон Марком.

– Я его не знаю, но уже ненавижу.

– Нельзя сразу плохо относиться к человеку, не узнав его, – попеняла она мне. – Впрочем, это не имеет сейчас никакого значения. Все равно мы умрем.

Безысходность в ее голосе заставила меня поморщиться.

– Как-то грустно это прозвучало. А если нет? Если вдруг раз – и не умерли? Что тогда?

– А что тогда?

– Ну, я могу после этого рассчитывать на ваше расположение?

– Вы его уже получили. Я полностью доверилась вам – чего же больше?

– Посмотрим, – чуть улыбнулся я, уже прикидывая, как я буду убивать этого герцога. Хер он получит, а не эту красотку. Она будет моей. Ох, и удивится отец, когда узнает об этом.

Кстати, я так и не спросил, что за магией она владеет. Впрочем, уверен, что я и так скоро это узнаю.

– Готова? – спросил я, крепко сжав ее руку.

– Нет. Но будь что будет.

– Тогда… Погнали наши городских!!!

Окутав нас двоих серой пеленой, я сделал шаг в разлом, увлекая девушку за собой. Ну, и не забыл, конечно, предусмотрительно закрепить серые нити на полу, если вдруг падать придется очень уж далеко.

Лиловый свет жёг. Даже сквозь веки. Он был не просто светом – он был физическим давлением, вязкой субстанцией, пытающейся проникнуть в поры, в сознание, в саму душу. Разлом. «Нулевая точка Дельта». Врата в самое пекло Пустоши. И мы шагнули в них. Я и Вивиан. Оставив Брандта и сломленного Мюллера под куполом Круга Отражения – последним подарком моих иссякающих сил. Он отражал не только удары, но и взгляды, звуки, саму мысль о них для тварей. Я надеялся, что этого хватит, чтобы спасти их жизни.

Шаг – и мир перевернулся. Не в переносном смысле. Каменистый пол пещеры сменился… ничем. Мы парили в лиловом сиянии, как мухи в янтаре. Гравитация отсутствовала. Время текло тягуче, искаженно. А вокруг… висели тени. Не монстры. Не твари. Сгустки чистой, концентрированной Тьмы. Древней, разумной и бесконечно враждебной. Они не нападали сразу. Они наблюдали. Их безглазое внимание было тяжелее любого удара.

– Серая Песня… – прошептал я, практически не разжимая губ.

Зов шёл изнутри, из самого ядра моего израненного дара. Эфир откликнулся. Не яркой вспышкой, а тихим, всепроникающим гулом. Из моей кожи, из пор, из каждого вздоха поползла Серая Пелена. Не щит. Не барьер. Фундамент. Ткань самой реальности, сплетенная в кокон вокруг нас двоих.

Она встретила лиловый свет и эманации Тьмы не сопротивлением, а… нейтрализацией. Как вода гасит известь. Лиловый свет гас, едва касаясь серой дымки, превращаясь в безвредное свечение. Тьма шипела, отступая, как жир на раскаленной сковороде, не в силах прожечь, проникнуть, исказить. Пелена была фильтром. Абсолютным. Но плата… Боги, плата!..

Каждое мгновение существования спасительной пелены выжигало меня изнутри. Каналы магии, и без того еще до конца не восстановившиеся, горели огнём. В висках стучал тяжёлый молот. Я чувствовал себя живым факелом, сгорающим, чтобы дать нам ещё минуту, ещё шаг.

– Видар! – Вивиан схватила меня за руку. Её пальцы дрожали, но голос был твёрд. Ученая и в Нави останется ученой. – Держись! Смотри! – она указала вперёд.

Лиловое сияние сгущалось, формируя… туннель? Или горло гигантского червя? Стены были не из камня. Из сгущенной Тьмы и лиловой энергии, пульсирующей, как больной орган. И по этим стенам ползли, сливались, отпадали новые кошмары. Стражи Разлома. Рождённые здесь. Воплощения чистого Хаоса.

Первыми пришли «Тени Без Веса», как я их назвал. Они не имели формы. Просто пятна абсолютной черноты на лиловом фоне. Но когда одна такая «тень» коснулась Серой Пелены… пространство заскрипело. Пелена прогнулась, как натянутая кожа под ударом. Холод, не физический, а экзистенциальный, пронзил кокон.

Я среагировал инстинктивно. Не заклинанием – устремлением. Мысленным рывком, усиленным криком души.

«НЕТ!»

Серая Пелена взвыла незримым гулом. Тень Без Веса содрогнулась, её края заколебались, и она испарилась, втянутая обратно в пульсирующую стену туннеля. Я шагнул назад, кровь ударила в горло. Вивиан вскрикнула, прижав ладонь к уху – гул Пелены бил и по ней.

– Энтропийные сгустки! – крикнула Вивиан, едва переводя дух, незнакомый прибор в ее руках бешено мигал. – Они пытаются разорвать ткань пространства-времени в точке контакта!

«Прекрасно, – ядовито подумал я, чувствуя, как по лицу течёт тёплая струйка крови из носа. – Сколько новых и интересных слов я за сегодня узнал. Можно ими блеснуть в обществе. Главное, чтоб не подумали, что это мат, и не вызвали на дуэль».

А далее мы двинулись вперёд. Туннель извивался, лиловый свет сменялся кроваво-багровым, затем угольно-чёрным, испещрённым зелёными прожилками больной энергии. Давление росло. Пелена требовала всё больше.

Потом явились Кристаллические Пожиратели. Существа из чёрного, мерцающего льда и острых, как бритвы, кристаллов. Они скользили по стенам, потолку, полу туннеля, оставляя за собой иней из Тьмы. Их атака была тихой и смертоносной: они выстреливали осколками своих тел. Не просто льдинами. Осколками искажённого пространства. Они проходили сквозь Серую Пелену как сквозь дым! Не разрушая её, но… искривляя реальность внутри кокона.

Один осколок просвистел в сантиметре от лица Вивиан. Воздух вокруг него заскрипел, изображение поплыло, как в кривом зеркале. Она вскрикнула, отпрянув.

Второй осколок метил мне в грудь. Щит? Бесполезен. Уворот? Не успею. Осталось только… Из последних сил, сквозь боль и туман в голове, я ухватился за нити эфира внутри Пелены, прямо перед осколком. Рывок – и сплёл мгновенный узел-ловушку. Серый свет вспыхнул. Осколок пространства схлопнулся с тихим звуком, как лопнувший мыльный пузырь. Кристаллический Пожиратель, выпустивший его, взревел, издав звук, как ломающийся лёд – и рассыпался. Но их были еще десятки.

– Их кристаллы – фокусировщики Пустоши! – Вивиан пыталась стрелять из своего магострела странной конструкции, но его лучи гасли, не долетев, поглощённые средой. – Нужно бить по ядрам! По этим чёрным точкам внутри!

Я кивнул, глотая кровь. Глаза выискивали в мерцающих ледяных телах точки абсолютной черноты. Рука поднялась. Ледяное Сердце? Слишком медленно. Теневой Удар? Слишком грубо. Здесь нужна хирургия. Эфирная Игла. Сгусток чистой воли, заострённый до бесконечности. Я метнул. Серый луч, тонкий как волос, прошил воздух и кристаллическую броню одного Пожирателя, угодив точно в чёрную точку. Тварь взорвалась изнутри тучей ледяной пыли. Ещё один. Ещё.

Каждый выстрел – злобный оскал на моем лице. Каждый взорванный Пожиратель – шаг вперёд по туннелю, пропитанному их смердящим прахом. Вивиан прикрывала мою спину, отстреливаясь от более мелких тварей, пытавшихся подобраться сзади – каких-то летучих скатов из теней, перевитых молниями.

Мы шли. Час? День? Вечность? Время потеряло смысл в этом лилово-сером аду. Мои ноги были ватными, зрение плыло. Сердце колотилось, как загнанный зверь. Пелена держалась, но она колебалась, как пламя на ветру. Я чувствовал её усталость. Мои силы были на пределе. Ещё немного – и они кончатся, схлынув, подобно прибою, открывая нас ликующей Тьме и её порождениям.

И вдруг туннель… закончился.

Мы вышли в Пространство. В бесконечность. Лилово-чёрная, пульсирующая, живая. Под нами, над нами, вокруг – висели, как гроздья чудовищного винограда, сферы. Одни – мёртво-серые, потухшие. Другие – кроваво-красные, ядовито-зелёные, мерцающие всеми цветами безумия. От них тянулись нити Тьмы, сплетаясь в паутину невообразимых масштабов. В центре этой паутины… висел сгусток. Источник. Ядро пульсирующей Тьмы и лилового света. Оно дышало. Каждый «вдох» втягивал нити из сфер, заставляя их тускло мерцать. Каждый «выдох» извергал волны чистой, искажающей эманации Хаоса, которые растекались по паутине, питая Пустоши. Здесь был центр. Мозг. Сердце. Раковая опухоль, пожирающая реальность.

Вивиан ахнула, вжавшись в меня. Её прибор завизжал непрерывным сигналом беды, экран залился красным. Даже моя Серая Пелена содрогнулась под напором исходящего от Источника давления. Она шипела, тускнея, как ткань под кислотным дождём. Я почувствовал, как моя воля, моё сознание начали растворяться под этим немым взглядом бесформенного Абсолюта Тьмы.

Да, мне приходилось читать про него раньше – убийца богов, поработитель миров, враг Создателя. И вот теперь он тут – слабый, видимо, относительно недавно зародившийся. Но все же смертельно опасный для двух смертных, что решили выйти против него.

– Видар… – голос Вивиан был полон чистого, первобытного ужаса. – Это… это оно? Управляет?

Я не ответил. Ответ был очевиден. Я стоял, смотря в лик Абсолюта, чувствуя, как последние силы покидают меня. Серая Пелена была последней свечой в урагане. Но погаснуть она не могла. Пока мы не узнали. Пока не нашли слабину. Ради нас. Ради всех.

Из пульсирующей массы Источника медленно вытянулась щупальце. Не плоти. Из сгущенной Тьмы и боли. Оно потянулось к нам. К нашей хрупкой серой сфере. Испытание. Или приговор.

Я поднял руку. Тяжелую, как свинец. Ладонь была влажной от крови. Внутри остались лишь осколки силы. Но и они могли стать оружием. Последним выстрелом.

– Хорошо же ты, сволочь, спрятался… – прошептал я, глядя на приближающееся щупальце Абсолюта. И приготовился встретить свой конец. Но перед этим я собирался надрать ему зад так, чтобы и через века он у него чесался.

Щупальце Абсолюта. Небытие, обретшее форму и направление. Оно плыло сквозь лилово-черную бесконечность, медленно, неотвратимо, как падающая гора. Каждое его движение вызывало рябь в самой ткани пространства вокруг нас. Серую Пелену, мой последний бастион, начало коробить. Она трещала, как лёд под грузом, излучая жар отчаяния. Я чувствовал, как её нити рвутся внутри меня, выжигая душу.

– Вивиан! – мой голос был хрипом, едва слышным над рёвом эманаций Источника и шипением умирающей Пелены. – Теперь… или никогда!

Я не видел её лица. Чувствовал лишь её руку, вцепившуюся в мою спину, холодную и твёрдую, как сталь. И ощущал… пустоту. Ту самую, что несёт смерть. Она была готова. Жнец встал плечом к плечу с Ткачом.

Щупальце было в шаге. Его приближение выворачивало реальность. Лиловый свет гас, поглощаемый абсолютной чернотой его поверхности. Оно несло не удар. Оно несло стирание. Из Бытия в Небытие.

Я вскинул руки взывая к эфиру – фундаменту всего сущего. К последним крохам моего искалеченного дара. Я не боролся с Хаосом. Я взывал к Порядку. К памяти о мире, где светит солнце, где смеётся дети, где есть не только Тьма.

СЕРЫЙ КАРКАС!

Из моих ладоней, из глаз, из каждой поры хлынул не свет, а пепел. Пепел реальности. Миллиарды серебристо-серых пылинок, каждая – микроскопический узел эфира. Они не атаковали щупальце. Они обволакивали его. Плели вокруг него мгновенную, невероятно сложную решетку из фундаментальных законов. Закон причинности. Закон сохранения. Закон тождества.

Щупальце замедлилось. Его движение стало мучительно тягучим, как в смоле. Чернота его поверхности забурлила, зашипела, пытаясь растворить навязанные ограничения. Серый Каркас трещал, пылинки гасли одна за другой под напором чистой энтропии. Я чувствовал каждый разрыв, как нож в сердце. Кровь ручьём текла из носа, ушей. Зрение погасло. Остались только ощущения – титаническая борьба воли против безликой силы уничтожения. Я держал. Ценой собственного растворения.

– ВИДАР! ДЕРЖИСЬ!!! – крик Вивиан пробился сквозь гул.

И я почувствовал… сдвиг, в самой Вивиан. Тепло её руки сменилось леденящим холодом. Холодом могилы. Не просто смерти. Абсолютного Конца. Того, что ждёт даже Тьму.

Она шагнула ВПЕРЁД. Сквозь дрожащую Серую Пелену. Навстречу замедленному, но все ещё неотвратимому щупальцу Абсолюта. Её фигура, такая хрупкая на фоне бесконечного кошмара, вдруг стала… монументальной. Владычицей Перехода. Её руки поднялись как у дирижёра, берущего паузу перед финальным аккордом.

– ПЕСЧАНЫЕ ЧАСЫ ОСТАНОВИЛИСЬ!!!

Её голос был тихим. Спокойным. И от этого в тысячу раз ужаснее. Не заклинание. Констатация. Приговор.

Вокруг её рук сгустилась пустота. Но не чернота Пустоши. Белесая, мертвенная, бездонная пустота Небытия, которое наступает после. Она протянула руки к щупальцу, все ещё бьющемуся в сетях Серого Каркаса.

Касание.

Не было взрыва. Не было света. Был… тихий вздох. Как последний выдох умирающего гиганта.

Там, где белесая пустота Вивиан коснулась черноты щупальца, последняя… поседела. Она состарилась за мгновение до немыслимого предела. Стала хрупкой, безжизненной, лишенной даже энергии распада. И рассыпалась. Как прах тысячелетней мумии при дуновении ветра.

Пепел.

Он поплыл в лиловом пространстве, медленно, бессмысленно. Щупальце… исчезло. От него не осталось ничего. Даже памяти об уничтожении. Оно просто перестало быть.

Абсолют взревел, волной чистого, безумного страдания. Вся бесконечная паутина сфер содрогнулась. Кровавые, зелёные – безумные сферы пульсировали в агонии. Нити Тьмы порвались, как паутина в пламени. Лилово-чёрное пространство заходило волнами, рвалось по швам. Источник – ядро Абсолюта – сжалось, как раненый зверь, его пульсация стала хаотичной, слабой. Мы нанесли рану. Смертельную.

Но цена…

Вивиан стояла неподвижно. Её руки всё ещё были протянуты вперёд. Но от них… шел дым. Белесый, холодный дым. Её лицо было мертвенно-бледным, волосы поседели у висков. Она использовала не просто магию смерти. Она прикоснулась к самому Концу Всего. И Конец начал брать плату с неё самой. Она медленно, очень медленно начала оседать на колени.

Абсолют, истекая силой, но не сломленный, собрался для последнего удара. Весь он, вся его бесконечная, искажённая масса, сжалась в гигантский кулак из Тьмы и лилового ада. Он готовился стереть нас. И всю эту реальность-пузырь вместе с нами. Отчаяние и бессильная ярость бились в его эманациях.

У меня не осталось сил на Серый Каркас. Пелена едва теплилась, её защита таяла на глазах. Вивиан была на грани. Но… мы ранили его. Он был уязвим. В его безупречной ткани Хаоса была дыра, пробитая Смертью и Порядком.

Инстинкт. Последняя искра. Знание. Знание, добытое в Пустошах, в Мёртвом Граде, в самом сердце Пустоши. Знание о его природе. Он не был злобен. Он был… пуст. Бессмыслен. Как раковая клетка. Его сила – в отсутствии ограничений. В отрицании всего.

И тогда я понял. Как его убить. Окончательно.

Я рухнул рядом с Вивиан, обхватив её за плечи. Её тело было холодным, как лёд. Я прижал лоб к её виску, чувствуя слабый пульс – последнюю нить жизни.

– Вивиан… – прошептал я, вкладывая в голос все, что осталось от моей воли. – Последний… танец. Дай мне… Точку. Точку для опоры.

Она не ответила. Но её глаза, тусклые, уставшие, встретились с моими. И в них мелькнуло понимание. Доверие. Она слабо кивнула.

Её рука, дрожа, поднялась. Указательный палец, почерневший на кончике, как от гангрены, ткнул в пульсирующую, искаженную массу Абсолюта, собравшуюся для удара. Не в центр. В едва заметное, колеблющееся пятно серости – там, где её сила смерти уже начала свою необратимую работу распада. Точка Невозврата.

Я вдохнул. Последний глоток воздуха, пахнущий озоном и тленом. Я собрал все. Боль. Усталость. Ярость. Любовь к Кристине. Ненависть к Хаосу. Жажду жизни. Всю свою израненную душу. И отпустил в один импульс. Не заклинание. Желание. Чистое, неукротимое.

«БЫТЬ!»

И мир содрогнулся…

Глава 25

Глава 25

Я вдохнул. Последний глоток воздуха, пахнущий озоном и тленом. Я собрал все. Боль. Усталость. Ярость. Любовь к близким. Ненависть к Пустоши. Жажду жизни. Всю свою израненную душу. И отпустил в один импульс. Не заклинание. Желание. Чистое, неукротимое.

«БЫТЬ!»

И мир содрогнулся.

Не атака. Не разрушение. Утверждение. Фундаментальный закон Бытия, направленный в Точку Невозврата, отмеченную Вивиан.

Серый Каркас, догоравший вокруг нас, взорвался последним светом. Ослепительно-белым? Нет. Ослепительно… ясным. Светом самой Реальности. Он метнулся не лучом. Он свернулся в иглу тоньше атома и вонзился в серую точку на теле Абсолюта.

Тишина.

Абсолют замер. Его сжатая для удара масса дрогнула. Пульсация остановилась. Лиловый свет погас. Чернота Тьмы… поблекла. Стала серой. Безжизненной.

Потом… Он начал крошиться. Крошиться, как древняя, высохшая глина. От Точки Невозврата побежали трещины. Быстро. Неминуемо. По всему его бесконечному телу. По паутине нитей. По сферам Пустошей. Серые, мертвые трещины.

Он не издал звука. Просто… рассыпался. Тихим, бесконечным дождём серого пепла, заполняющего лиловую бесконечность. Сферы одна за другой гасли, как угольки. Нити Тьмы рвались и исчезали. Пространство вокруг начало… стабилизироваться. Лиловый свет тускнел, уступая место нейтральной, холодной темноте космоса. Монстр был мертв. Убит не силой, а желанием жизни в самой точке его небытия.

Я рухнул на спину, не чувствуя камня под собой. Вивиан безжизненно лежала рядом. Её дыхание было едва слышным. Я не мог пошевелиться. Не мог думать. Только смотрел в темнеющее «небо», где еще падал пепел поверженного Абсолюта. Пепел Пустоты.

Мы сделали это. Жнец Смерти и Ткач Серой Реальности. Смерть и Порядок. Мы убили Хранителя Пустоши.

Но мир вокруг не стал светлее. Он стал… пустым. Тихим. И бесконечно холодным. И где-то в этой новой, мертвой тишине, я чувствовал слабый, знакомый гул. Эфира. Фундамента. Он звучал… одиноким.

И я понял страшную правду. Мы не спасли миры. Мы убили часть Реальности. И что вырастет на этом пепелище… не знал никто.

– Это было круто, – выдохнул я, удобно лежа на камнях.

Моя рука как-то сама собой нащупала руку Вивиан и слегка сжала ее. При этом я ожидал любой реакции – что она ее отдернет, не обратит на это внимания, гневно выскажет мне все, что думает. Все же у аристократов понятие личного пространства возведено в абсолют. Но она… сжала мою в ответ. Это было неожиданно приятно.

Я скосил глаза на ее лицо – чуть заострившие от запредельной нагрузки черты, слегка подрагивающие веки, тяжелое дыхание. Еще сюрпризом оказалось, что она маг смерти – вот уж не думал. И нет, не малефик какой-нибудь, а именно его классический вариант. И магов смерти, в отличии от некромантов, не любили, и на это были свои причины.

Ведь кто такой по сути классический некромант – повелитель тлена и мертвяков. Его магия – грязный поток, текущий против реки жизни. Он ковыряется в плоти, отвергнутой душой, заставляя мертвые ткани скрипеть и ползти. Его сила – в числах и мерзости, ему служат орды тупых скелетов, твари из сшитой плоти, стонущие призраки, прикованные к миру страданием. Он боится Смерти, потому и цепляется за ее оболочку, выстраивая крепости из костей и насыщая воздух смрадом разложения. Его цель – власть над тем, что уже умерло, продление жалкого подобия жизни. Он – падальщик вечности. Но он понятен. Его возможности, действия, последствия – да, не всегда приятны, но они хорошо известны.

Что же касается мага смерти – это само дыхание конца, холодная тень между мирами. Его магия – чистая, безмолвная сила небытия. Он не воскрешает трупы – он управляет самой тканью прекращения. Его касание – мгновенный распад. Его взгляд – ледяной ужас, высасывающий жизненную силу. Он повелевает тенями, что никогда не жили, призывает холод пустоты космоса и эфирные лезвия, рассекающие саму душу. Он не боится Смерти – он ее скульптор, проводник, ее абсолютное воплощение. Его цель – контроль над моментом перехода, власть над Вечным Покоем. Он – жнец душ, архитектор тишины после последнего вздоха.

И между ними есть основные отличия: некромант – грязная механика трупов; маг смерти – чистая энергия окончания и небытия.

Некромант – воскрешение павших, анимация плоти. Маг смерти – распад, кража жизни, власть над тенями и пустотой.

Некромант строит армии из мертвецов. Маг Смерти приносит конец всему живому здесь и сейчас, владеет тончайшими нитями самой Смерти.

Некромант оскверняет смерть, чтобы продлить уродство.

Маг Смерти является смертью в ее безличной, абсолютной мощи.

Так что маги смерти были редки даже у нас, и к ним относились с опаской. Ну, и конечно, образы у них были так себе – красоток среди них точно не было. А вот Вивиан как раз ломала привычный шаблон.

Интересно, батя сильно обрадуется, если у нас в семье появится маг смерти? Ну так, чисто теоретически. Как по мне, это ценное приобретение – надо брать. Тем более, что упускать такую красоту – верх глупости. И сработались мы с ней хорошо, и спину вон прикрыла. А это, знаете ли, в наше время редкость.

Все, решено – будет моей. Надеюсь, она поладит со Светой и Кристиной. Герцогиня – это же почти принцесса, родственница короля или императора. Так что канон соблюден.

Три красоты в гареме, не считая прочих – разве это не предел мечтаний любого половозрелого парня? К тому же наследственность – куда ж без нее? – была более чем достойной. Это я видел, ощущал и уже прикидывал, какими сильными будут наши дети.

– Круто, – устало вздохнула она. – Но давай больше не будем повторять.

– Соглашусь, – кивнул я, после чего с кряхтением начал вставать.

Организм возмущенно вопил и не желал никуда двигаться, но кто ж его будет спрашивать. Стража-то мы грохнули – осталось найти центр и разобраться, как его уничтожить.

– Может, поедим? – поразмыслив, внес я конструктивное предложение.

– Да. Было бы неплохо, – не стала отказываться она, чем заработала еще один плюсик в карму.

Дают – бери, и не хрен выделываться.

– А то кажется, из меня все соки эта тварь выпила.

Пришлось накрывать поляну, перед этим очистив это место – легкий ветерок Смерти, и всякие эманации гадости, оставшиеся после разрушения Абсолюта, растворились и пропали.

Ага, заметили? Я теперь вообще не ограничен в магии – могу и трупик поднять, и проклясть, и подлечить. Явно поднял уровень и открыл все ветки развития. Теперь бы восстановиться и душ принять. И опять на подвиги можно.

– Поедим и пойдем? – спросил я, шустро накрывая на стол.

– А можно завтра? Или через неделю? – эротично простонала она.

– А как же дух исследователя? Как же стремление настоящего ученого разобраться в сути проблемы?

– Не хочу. Устала. У меня истерика. Буду капризничать. И вообще, я не хотела сюда идти. Это все противный профессор Герберт, чтоб он никогда не смог пить, заставил! Иди, мол, Вивиан, это будет прорыв в науке, Вивиан. Если не ты, то кто, -передразнила она этого кого-то писклявым голосом.

– Но ведь во всем этом можно найти и позитивные моменты…

– Это какие же? Не вижу ни одного.

– Ну, мы вот встретились.

– Ой, я про это как-то не подумала, -смутилась она. Причем так сильно, что нашла в себе силы встать и даже сесть в любезно предоставленное мной раскладное кресло. – И вообще, я разрешила называть тебе себя по имени – это ли не признание?

– Признание чего? – озадачился я.

– Того самого!!! Нет, так-то я девушка скромная – не чета некоторым. Но тогда я подумала, что раз мы все равно умрем, то почему бы и нет. Хотя я и сейчас думаю, что мы умрем, но хочется почему-то выжить. Спонтанное решение не всегда ошибочно. А может, и нет. Дядя бы не одобрил. А может, и наоборот – ты же князь, а не какой-нибудь барон. Наследник?

– Единственный, – кивнул я, все еще не понимая, причем тут имя.

– Вот. И одежда на тебе богатая – значит, не бедствуете. И маг сильный. И ведешь себя прилично – не чета некоторым. За задницу не хватаешь, целоваться не лезешь… А ты точно темный?

– И светлый тоже, – я уже давно потерял ход ее мыслей и дальше просто кивал.

– Это странно и не поддается научному объяснению. А еще я видела серую магию – такой в природе не бывает. Или у вас бывает? Тогда вы нас намного опережаете в плане науки и силы. Обязательно надо будет посетить ваш Центр Знаний и поговорить с умными людьми.Так что я не жалею.

– О чем? – отключившись, я все же смог уловить последнюю мысль.

– Об обмене именами. Что здесь не понятно? Не забывай – у меня стресс и истерика. Так что спрашивай предельно осторожно – могу эфиром долбануть. Это пройдет, но не сразу. А пока я очень неадекватна и что сделаю в следующую минуту, сама не знаю.

– Ладно. Я понял тебя. Обменялись именами – эка невидаль. Я так каждый день делаю.

– Ты нормальный? Что значит – каждый день⁈ Ладно, не отвечай, а то меня сейчас точно накроет.

– Да? Ну давай тогда поговорим на отвлеченные темы, пока восстанавливаемся. Расскажи о себе, о своей империи.

Она вздохнула, глубоко, как будто всплывая из глубины. Ее зеленые глаза, все еще несущие отпечаток ужаса, сфокусировались на мне. На человеке, а не на бездне.

– Нормандская Империя… – она произнесла название с горькой ностальгией. – Запад. Граничит с этой Пустошью. У нас ее называют Суомская… Богатая. Гордая. Когда-то… – она сделала глоток воды, сморщилась. – Основана Вильгельмом Завоевателем… только не тем, которого знаете вы, ну, что упоминается в ваших летописях. Наш Вильгельм приплыл не на Альбион, а на берега Галлии. Покорил, объединил разрозненные герцогства под железной рукой. Столица – Руан. Величественный город на Сене… полный света, шума, жизни. – голос ее дрогнул. – Был полон.

Она замолчала, собираясь с мыслями. Пепел падал.

– Император… Отто Четвертый. Мой… дядя, – в ее голосе прозвучало что-то сложное – уважение, смешанное с горечью. – Сильный правитель. Жесткий. Видит мир как шахматную доску. А Пустошь… как величайшую угрозу и… величайшую возможность. Он бросил все ресурсы на изучение «Трещины». На поиск оружия. Контроля. Использования. – она сжала кулак. – Он отправил нас… экспедицию «Гамма». Не для спасения. Для разведки. Для поиска слабых мест… или союзников по ту сторону. В надежде найти выход. Или оружие. Любой ценой. Даже ценой нашей жизни.

– Твоя семья? – спросил я мягко, видя, что она начинает нервничать. – Родители?

– Умерли давно. Чума. – она махнула рукой, отгоняя призрак прошлого. – Осталась я… И младшая сестра. Изабелла. – при упоминании имени сестры в ее глазах вспыхнул теплый, живой огонек, такой контрастный с окружающим местом. – Ей всего шестнадцать. Солнечный ребенок. Любит музыку, цветы… ненавидит политику. – Вивиан горько усмехнулась. – Я ее… спрятала. От двора, от интриг, от взгляда императора. Она живет в нашем родовом поместье в Лотарингии, под присмотром верных людей. Думает, что ее старшая сестра-ученый просто уехала в долгую экспедицию… – голос ее сорвался. Она отвернулась, быстро смахнув предательскую слезу с щеки. – Если… если я не вернусь… у нее есть состояние. Она выживет. Подальше от двора, от этой… игры тронов посреди апокалипсиса.

Она замолчала, сжимая в руке пустой бокал. Ее рассказ нарисовал картину империи, похожей на мою Российскую – могучую, гордую, но изнутри подтачиваемую страхом перед Пустошью и амбициями правителей. Но в центре этой картины была Изабелла. Якорь. Точно такой же, как моя семья для меня.

– Лотарингия… – пробормотал я, вспоминая карты. – Значит, ваша империя граничит с германскими землями? С Вестфальской Конфедерацией? Она еще существует?

– Граничит? – Вивиан злобно фыркнула. – Мы с ними веками воюем за каждую пядь земли, за каждую угольную шахту, за влияние в прирейнских княжествах. «Черные Псы» капитана Хартманна… они больше всего в жизни мечтали получить Железный Крест за убитых вестфальцев. А теперь… – она красноречивым жестом обвела мертвое пространство. – Теперь, возможно, не за что воевать. Или некому. «Трещина» под Кёльном… она росла быстрее нашей. Возможно, Вестфалии… уже нет.

Тяжелое молчание повисло снова, но теперь оно было другим. Не пустым, а наполненным горечью, утратой и страшными догадками. Две великие империи, вечные враги, возможно, пали жертвами одной и той же беды, даже не узнав об этом. А мы сидели здесь, на краю вселенной, посреди пепла поверженного хранителя Пустоши, жуя нежное мясо и запивая его вином.

Вивиан взглянула на меня, ее глаза, уставшие и мудрые не по годам, изучали мое лицо.

– А ты, Видар? – спросила она тихо. – Твоя Танька… Она ждет тебя? Как моя Изабелла?..

Легкий ветерок медленно кружился в черной пустоте, не обращая внимания на наш «роскошный» стол, наши израненные тела, наши бесконечно тяжелые сердца. Где-то там, за бесчисленными мирами, за угасающими сферами бывших Пустошей, осталась жизнь. И среди нее – две девушки, не знавшие, что их судьбы навсегда сплелись здесь, в сердце тьмы, усилиями тех, кто их любил. Я взял последнюю булочку со смородиновым вареньем. Вопрос Вивиан висел в воздухе, густой от пепла и невысказанной тоски.

«Да, Танька меня ждет, – подумал я, глядя в бесконечную черноту. – И не только она. По крайней мере я на это надеюсь. И почему именно она стала для меня тем якорем, которой не позволил мне сорваться в пучину безумия. Почему именно она? Неужели я влюбился? В нее? В ту, что больше жизни ценит свободу? В ту, что никогда не признает одного партнера и так и будет прыгать по чужим членам? Это невозможно, немыслимо, нереально. Я ж с этим никогда не смирюсь. Так, надо выкинуть ее из головы – между нами лишь секс и ничего больше. Да и с сексом, чую, придется завязать, иначе результат непредсказуем. Тоска – печаль».

– Не хочешь отвечать? – Вивиан подняла на меня глаза. – Больно вспоминать?

– Нет, не больно, – улыбнулся я. – Просто я в этой жизни видел слишком мало хорошего. И за каждое хорошее воспоминание мне приходится расплачиваться литрами крови. Вот только подумаешь, что жизнь налаживается, как тебя сразу тыкают лицом в дурно пахнущее, чтоб не расслаблялся.

– Значит, у вас как и у нас – все плохо?

– Да как тебе сказать – те же интриги, та же грызня за власть. Светлые гнобят темных, темные рвут глотки светлым, и так по кругу. Двоевластие и бардак. Но контролируемый, пусть и не всегда. Весело.

– И все же, что у тебя на личном? Прости, я не знаю ваших свадебных атрибутов, но ничего такого на тебе, что бы бросалось в глаза, кроме родового перстня, не вижу.

– Если ты насчет того, женат я или нет, то нет, не женат. Есть ли у меня невесты? Есть. Хочу ли я на них жениться? Иногда сам не знаю, но чаще хочу. Все-таки я их сам выбрал, а отец согласился. А если тебя интересует, – тут я хитро посмотрел на нее, – если ли место в моем сердце для еще одной красавицы, то ответ будет утвердительным.

– Вот теперь я вижу, что ты настоящий темный, не пропускающий ни одной юбки. И пока я не могу понять, нравится мне это или нет.