Текст книги "Индульгенция 3. Без права на смерть (СИ)"

Автор книги: Тимур Машуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– У нас нет выбора, – голос Навки звучал отрешенно. Она подняла руку, и мы увидели – вокруг поляны, там, где должен был быть лес, теперь висела пелена абсолютной тьмы. Она клубилась, приближаясь, поглощая серебристую траву.

– Они идут, – сказал я. Не знаю, откуда взялась эта уверенность, но я знал – то, что скрывалось в лесу, теперь вышло на охоту. Дверь избушки скрипнула.

Запах ударил в ноздри и проник внутрь – сладковатый, как гниющие фрукты, с примесью железа и пепла. Внутри было тесно: низкий потолок, почерневшие стены, уставленные склянками с мутными жидкостями. Посреди комнаты стоял стол, покрытый желтой тканью, а на нем – свеча. Ее пламя было зеленым.

– Добро пожаловать, путники, – голос прозвучал сверху.

Мы вздрогнули. На лестнице, ведущей на второй этаж, стояла женщина. Вернее, то, что когда-то было женщиной. Ее кожа была серой, как пепел, волосы – белыми и жидкими, словно паутина. Но глаза… глаза горели тем же зеленым огнем, что и окна.

– Я ждала вас, – она улыбнулась, и ее губы треснули, обнажив черные десны. – В этом лесу все дороги ведут сюда.

Навка шагнула вперед, преображаясь в злобного духа крови и мести.

– Что ты такое?

Старуха засмеялась – звук, похожий на скрип ржавых петель.

– Страж. Или пленница. Или наказание. – она махнула рукой, и дверь за нами захлопнулась. – Но сегодня… я ваше спасение.

Внезапно свет в окнах погас. Где-то в темноте заскребло.

– Они пришли, – прошептала старуха. – И теперь вы здесь… надолго.

Последнее, что я успел увидеть – ее глаза, вспыхнувшие ярче, а потом тьма поглотила все.

Глава 7

Глава 7

– Ох, как же затекло тело, – шепнули мои пересохшие губы. Глаза категорически не хотели открываться, но организм требовал движения. Иначе грозился испортить фигуру натурой – в туалет я хотел, в общем.

– Пей, – мне в губы ткнулся край стакана.

Непроизвольный глоток, и в горло полилась жидкость, пахнущая травами. Обожгла пищевод, после чего рухнула в желудок, взорвавшись в нем энергетической бомбой.

– Блять!!! – подскочил я с жесткой кровати, на которой лежал.

– Не блять, а девушка, занимающаяся работой, которая не приветствуется в рядах аристократов.

– Блять?

– Блять, – подтвердила старушка-ведьма.

– А ты кто? – быстрое сканирование себя любимого на предмет отсутствующих частей. Оказалось, что все присутствует в целости. И сам я теперь прям какой-то целый – выспавшийся и отдохнувший.

– Так Баба Яга я. Неужто не узнал?

– Не узнал, потому что ты не она. С ней я хорошо знаком, и она не ты.

– Сестру мою знаешь? – сощурила она глаза. – И живым ушел от нее?

– Ну так я ж Иван Дурак.

– А, ну это другое дело, – тут же успокоилась она. – Я-то тебя за Ивана Царевича приняла, да съесть хотела. Но твои духи не дали. Говорят, тупой ты, как пробка. Вот и решила дождаться, пока ты проснешься, и потом уж решить, что с тобой делать.

– И сколько же я спал?

– Сутки, если так посчитать.

– А мои где? – спохватился я.

– Снаружи сидят. Нельзя им ко мне. Раз зашли – с трудом изба моя их отпустила, а вот во второй точно выпьет. И тебя тоже чуть не съела. Но без проверки-то нельзя – она у меня умная и все знает. И раз очнулся, скажи слова заветные, что наговором и защитой являются.

– Слова? – Задумался я. – А, ну типа – избушка-избушка, повернись ко мне передом, а к лесу задом?

– Молодец, – похвалила она меня под треск балок и перекрытий. Изба меня явно услышала и делала, как я сказал. – Ты ж знаешь, что она…

– Ну да. Гроб это. Мне ваша сестра говорила.

– Именно. Зайти в него можно, а вот выйти не всякий сможет. И не выкай мне, чай не басурманин какой! На ты обращайся. Не обезличивай слова, не вызывай тьму зловредную, да не нашу – родную защитницу от света мерзкого.

– А… Вот помню, за нами что-то шло, и ты сказала…

– Шло, ага. Чудище заморское появилось лет сто назад – всех в округе пожрало. Едва успели вы ко мне, сюда-то ему пока хода нет. Однако ж защищать я вас долго не смогу – стара стала, силы не те.

– Убить его надо? У меня три дня, а точней, уже два в запасе есть – ты скажи только, как, а уж мы справимся.

– Вот за что я люблю Иванов Дураков, так за то, что не ведают они страха и сомнений. Потому в сказках завсегда на прЫнцессах женятся.

– А в реальности?

– Убивают их. Потому как слабоумие и отвага – это прямой путь в Навь, в дружину Кощееву. Он вашего брата очень даже привечает. Но об этом после поговорим – тебя ж накормить надо. Разносолов не обещаю, но будет сытно и вкусно.

– А больше и не надо.

– Пошли, коли так. Сначала в баню сходишь – твои духи знают где и протопили ее. А потом вернешься, поешь, да поговорим. Негоже грязным за чистый стол-то садиться.

Я и пошел, стараясь ничему не удивляться. Впрочем, здоровый оптимизм присутствовал – если она похожа на свою сестру, значит, споемся.

Мои верные соратники обнаружились на улице. Пурген лазил возле высокого частокола – его вроде не было, когда мы пришли? – и за кем-то охотился. Мавка с Навкой сидели под навесом и играли в карты, отчаянно мухлюя, судя по рычанию и гневным воплям, обличающим друг друга. Лизи устроилась тут же на пеньке и грела пузико на солнце – еще бы, так обожралась за прошлые дни.

– Ну, и как тут у нас обстоят дела в общем и с гигиеной в частности? –поинтересовался я, подойдя к ним.

– Баня там, – махнула рукой Навка в сторону невысокого сруба. Она сейчас внимательно следила за руками Мавки, которая тасовала колоду. Поэтому всякие грязные личности ее мало интересовали.

– А спинку потереть, веничком там побить?..

– Сам справишься. У нас тут важное дело – не отвлекай.

– Я вам это еще припомню, – буркнул я, направляясь туда, куда послали, вполне себе бодрым шагом. Но чем ближе я подходил к бане, тем сильней начинал ощущать слабость. С чего бы это?

Едва дойдя до ступенек, я устало сел на них, не в силах пошевелиться. Мутило так, что если бы был сытый, точно все вышло бы. Кстати, я ж вроде в туалет хотел, а теперь почему-то не хочу. Странно. Или я?.. Сил дотронуться до штанов хватило – сухо. Ну, хоть тут не опозорился.

Бабка появилась передо мной внезапно – как из-под земли выросла. Посмотрев на мою измученную тушку, она с легкостью подхватила меня и едва ли не пинком отправила внутрь.

Там, сняв всю одежду, она чуть ли не волоком затащила мое ослабленное тело внутрь жарко натопленного помещения.

– И это, мать вашу, баня⁈ – охренел я, с опаской рассматривая пыточные инструменты, развешанные по стенам. Веники, кадушка, мочалки всякие. Для меня, как городского жителя, про баню слышавшего только из рассказов, все было в новинку.

И зад мой, почуяв, что скоро все-таки получит долгожданных трындюлей, заныл в ожидании. Причем ныл только он – тело все так же было ватным.

А она, разложив меня на лавке, метнулась в другую комнату, откуда вернулась уже в длинной белой нательной рубахе.

Плеснула какой-то отвар на камни, отчего в помещении запахло медом и мятой. Тело моментально покрылось испариной, старушка, взяв приятно пахнущую мазь, стала втирать мне ее в спину. Руки у нее были мягкие, но чувствовалась в них огромная сила. С каждым её движением мне казалось, что мазь проникает все глубже в меня.

Нисколько не смущаясь, закончив со спиной, она перевернула меня и проделала ту же процедуру на другой стороне тела.

Завершив растирание, она откинула мокрую прядь со лба и вновь поддала жару, налив на раскаленные камни отвар уже из другого ковша. Вдохнув пар, насыщенный пряным ароматом неизвестных мне трав, я почувствовал, что сознание мое стало уплывать.

А она, взявшись за заранее запаренный веник, осторожными движениями стала охаживать меня, приговаривая:

– В высоком тереме, в горнице Сварожьей

Сидит на дубовой колонне Орел, птица витязей.

Взор его ясен, когти остры, а крылья черней ночи.

Всем дарует он силу, кто телом крепок, да душой чист.

Всех лечит он силой рода, кто к дубу тому прикоснется.

Дуб, символ родовой силы, дуб, символ мужской силы.

Суть твоя могущественна, корни твои глубоки, ветки твои крепки.

Пусть же и добрый молодец будет крепок перед врагами своими,

пусть же будет он защищен от их козней и нападок!

Пусть хвори и тьма, что в теле его, уйдут по семи дорогам и развеются на семи ветрах.

Слово это не перебить! Так тому и быть! Да свершится!

Произнеся заговор семь раз и столько же раз ударив меня по плечам веником, она взяла второй и снова принялась охаживать меня ими, не жалея сил.

Пребывая в полубессознательном состоянии, чувствовал я, как возвращаются силы, как с каждым ударом очищается тело, как свежеет голова и наливаются силой мышцы.

Хотя это было, конечно, странно – темная ведьма призывала в помощь светлых богов. Но думать об этом было лень – работает, и ладно.

А она все била и била, и тело уже не чувствовало ударов, растекшись по лавке, подобно киселю.

Наконец, закончив меня избивать, она вновь подняла меня на руки и, вынеся во двор, швырнула в небольшой пруд, что был за баней.

Ледяная вода так взбодрила меня, что я, матерясь на чем свет стоит, вылетел обратно и, ничуть не стесняясь наготы, забегал по кругу под громкий смех старушки. А она призывно махнула мне рукой и вернулась в баню. Вынеся большое мягкое полотенце, она укутала меня в него и повела в дом.

Проходя мимо все так же играющих в карты духов, я гневно зыркнул на них, но те этого даже не заметили. Кажется, такими темпами они скоро друг дружке в волосы вцепятся – вон как дрожит у них над головами воздух от напряжения.

Пурген же все-таки кого-то поймал и с увлечением грыз, поглядывая по сторонам. Вот же ж ненасытная скотина!

А старуха в доме усадила меня за стол, который был уже накрыт, стала раздувать самовар.

На еду я набросился так, будто не ел вечность. Каша из печи с маслом, да с румяным хлебом, моченые грибочки, мясо какой-то птицы, тушеное с квашеной капустой. Я сметал все, и никак не мог наесться.

Мне казалось, будто я заново родился. Ушли все тревоги, сила вернулась. Нырнув внутрь себя, я удивлением обнаружил, что мой источник будто стал ещё больше, хотя куда уж дальше – непонятно. И он играл, переливался приятным стальным светом и стал, как мне показалось, чище, что ли, прозрачней. И сильней – это однозначно.

В силе я значительно вырос, и это открывало интересные перспективы – была бы при мне стихийная магия из моего прошлого мира, уже бы всех нагнул. Но тут приходится учиться и перестраиваться заново. Ну да ничего – имеющий цель дорогу к ней отыщет.

– Не косись ты на часы – время тут стоит на месте, – сказала Яга, видя, что я непроизвольно глянул на таймер, показывающий, сколько на меня еще охотиться будут.

– Опять временная аномалия? Куда не плюнь, в нее попадешь.

– Ну, так если попадаешь на осколок не нашего мира, время-то и замирает. Но не везде. Изба, да вокруг нее – все замерло. А выйди за забор, так вновь вскачь понесется. Я ж из-за чудовища проклятого и выйти-то теперь со двора не могу – ни трав пособирать, ни лес послушать.

Он же как появился, сначала за живность взялся и не успокоился, пока всех не истребил. Но пока сюда из внешнего мира лезли, ему хватало пришлых. А как они ходить перестали, оголодал, да на меня зуб положил. Но не смог.

А вы как в лес зашли, он сразу-то и не почуял вас – далеко был, а потом поздно стало. Но он теперь и шагу в сторону не сделает, будет тут вас караулить. Поэтому захочешь вернуться обратно, придется его убить – иного выхода нет. Но прежде я хочу увидеть, на что ты способен.

– В смысле?

– Ну, не сдохнешь ли сразу, как против него выйдешь. Я, знаешь ли, не хочу еще тут пару веков запертой сидеть. Так что пошли, покажешь старушке удаль молодецкую.

– Не зашибу? – с сомнением посмотрел я на нее.

– Не должен. И не смотри, что я дряхлая и от чиха помереть могу. Рано мне ещё в домовину. Поверь, фору многим молодым дам. Так что пойдем со мной, силушкой переведаемся.

Ну я и пошел – чего ж не пойти, когда зовут вежливо?

Пришли мы в небольшое помещение. Вокруг стены из бревен, трава вместо матов, солнце над головой вместо люстры – красота! Вот интересно, у нее изба безразмерная, что ли? Кажется, вроде одна комната, а как пойдёшь куда, так будто бесконечность.

А потом она крадущимся шагом пошла по кругу, не сводя с меня глаз. Я все же с сомнением смотрел на нее, решая, бить сильно или сдерживаться, уважая её возраст… Но все мои сомнения развеял её острый кулачок, довольно шустро летящий мне в морду. Чуть зевнул бы, и мне точно услуги хорошего стоматолога понадобились бы! А так уклонился, отвел руку и пробил по печени…

Дальше пошла банальная заруба на чистой физике. Кулаки и ноги так и мелькали. О том, что она вроде как старая женщина, я забыл сразу – удар у нее, как рельсой в голову. Все отбила к чертям свинячим.

Пять минут, и вот мы разошлись. Я тяжело дышал, придерживая треснувшие ребра, а вот она стояла себе спокойно, да на меня поглядывала. Спокойно так, с легким уважением.

– Итак, Видар Дурак. Урок первый, самый легкий, но ты должен его освоить. Я видела, как ты сейчас дрался, и вот что я скажу: это уличная драка. Грязная, быстрая и бессовестная. Ты использовал лишь энергию собственных мышц, подручные предметы и знания о болевых точках человеческого тела и его реакциях. Когда в бой вступает маг, к телесной энергии он добавляет энергию эфира, усиливая мощь удара в разы… В десятки и сотни раз, если позволяет его источник. Он чувствует потоки магии внутри всего тела. Ведь что такое эфир на самом деле? Это сердцебиение. Итак, объедини сердцебиение духа и телесную энергию, и тогда…

Пока ведьма говорила, она плавно двигалась в такт моим шагам, полностью повторяя мои движения, но как только смолкла, резко шагнула в сторону, выбивая меня из равновесия и заходя на бросок. Схватила за рубашку, дернула на себя, подсекая подножкой, и швырнула на траву. Причем так сильно, что я пропахал грудью пол и остановился только у самого края стены, чуть не угодив в столб головой.

Недовольный собой, я сел на полу. Ну какого черта⁈ Меня, как нашкодившего щенка, носом в пол швырнула женщина!

– Посмотри на меня, Видар, – сказала бабка. – Посмотри на мое тело. Оно хрупкое, старое, но эфир дает энергию всем моим движениям, если я этого хочу.

Я поднялся и взглядом пробежался по силуэту Бабы Яги. Да, у нее было хрупкое, можно сказать, дряхлое тело. Однако силы в этой женщине имелось предостаточно.

– Если я захочу, – продолжила она, направляясь ко мне, – я могу совершить такой бросок, что ты проломишь стену. И да. Забудь, что я женщина. Сейчас я твой противник.

Она ускорила шаг, и на этот раз я сам решил использовать ее же прием.

Как только она оказалась близко, я ухватил ее за одежду, продолжая движение на себя и выводя ее из равновесия, вместе с ней упал на спину и тут же перебросил ее через голову.

Вот только эфир применить у меня не вышло. Просто не успел, настолько быстро это произошло.

– Хороший бросок, – оценила она, тут же вскакивая на ноги. – Но слабый. Очень слабый, Видар. Уровень ребенка.

Я скрипнул зубами. Уровень ребенка?..

Пока я пыжился от злости, бабка поменяла тактику боя. Она молниеносно оказалась рядом и всадила мне кулак в солнечное сплетение. Топорно и сильно, максимально выпрямляя локоть.

В удар она вложила столько эфира, что меня отбросило метров на десять назад.

Таких болезненных пинков по самолюбию я еще не получал. Распластался на краю ринга, как побитый мозгляк, кое-как выравнивая дыхание.

– Так уж и быть, пожалею тебя, – сказала она, не скрывая разочарования в голосе. – Отработаешь удары с применением эфира на тотемных столбах завтра утром. – она подошла ко мне ближе. – Приступим к следующей теме. Урок второй…

Я прищурился, смерив ее взглядом. Ну уж нет, ведьма. Никакого второго урока не будет, пока мы не отработаем первый. Одним прыжком я вскочил на ноги.

– Мы не закончили.

Она почуяла что-то, заметно напряглась, шагнула назад, но это ей не помогло.

Правым кулаком я резко махнул по воздуху, заставляя ее среагировать и выставить защиту, а левым тут же пробил ей в открытый корпус. Не сильно, практически бережно, зато постарался совместить силу мышц с эфиром, который бунтовал во мне, требуя выхода. Черт, лучше б я этого не делал…

Тело старухи вспыхнуло трещащими синими молниями, и с тягучим выдохом она отлетела в противоположную стену. Сила удара оказалась настолько велика, что та как-то странно выгнулась, спружинила и отбросила Ягу обратно, лицом вниз. Блин, а из чего стена сделана-то⁈

– Эй, ты в порядке? – потрогал я лежащую на животе бабку.

– Ох, совсем не жалеешь старушку, -закряхтела она, поднимаясь. – Дальше я тебя теории только учить буду, а практикуйся, вон, со своими духами. Тут особое место, и сюда войти они спокойно смогут. А я стара уже для всего этого.

– Ну так я только за, – энергия из меня так и перла. – Когда продолжим?

– Так сейчас и продолжишь. Вот она подсобит…

К нам пружинистым шагом вошла Мавка, на ходу поводя плечами, разминаясь. На ее лице играла довольная улыбка, а кулаки были сжаты.

Что ж, это будет интересно. Я встряхнулся, принимая стойку «всех убью один останусь».

Ходи ко мне – гули-гули!..

Глава 8

Глава 8

Я вдохнул запах сосновой смолы, смешанный с гарью, и поправил воротник рубашки. Руки засветились тьмой и светом – тускло, будто он пытался спрятаться, замаскироваться, чтобы потом разом обрушиться на врага.

Мавка вихрем пронеслась над моей головой, её зелёные волосы оставляли за собой шлейф искр. Она приземлилась на плечо каменного истукана с ликом какого-то бога, стоявшего в углу у стены, села, скрестила ноги, и ухмыльнулась.

– Опять пришел показать свою слабость, Видарчик? – голос её звенел, как ветер в колокольчиках, но я-то знал, что за этой нежностью скрываются ядовитые шипы. – Не надоело быть отбивной грушей?

– Сегодня я обстучу тобой стены, пол потолок, а после отправлю в окно, для ускорения пнув по жопе, – буркнул я, чувствуя, как магия пульсирует в кончиках пальцев.

Она рассмеялась, сорвалась с камня и зависла в метре от пола. Под её босыми ступнями расцвели синие лютики, ядовитые и мерцающие.

– Ой, какой страшный! – она прикрыла рот ладонью, изображая ужас. – Ты же в прошлый раз запутался в собственных шнурках и рухнул лицом в мох. Помнишь?

Помнил. Ещё как. Тот мох потом неделю отскребали от стен. Потому это был совсем не мох, а нечто мерзкое… Фу, не будем от плохом. Меня потом неделю тошнило…

– Давай без воспоминаний! – рявкнул я и рванул вперёд.

Кулак, объятый черным пламенем, пробил лишь воздух, который зашипел при соприкосновении с ним. Мавка исчезла, оставив лишь облачко пыльцы, от которой я чихнул.

– Будь здоров! – её звонкий смех донёсся справа.

Я развернулся, швырнув в ту сторону шар света. Взрыв разорвал стену из плюща, но она уже была слева – щёлкнула пальцами, и корни взметнулись из трещин в полу.

– Неплохо, – проворчал я, прерывая эфиром связь между корнями и землёй. Дерево рассыпалось в прах. – Но это только разминка.

Мавка нахмурилась. Ветер завыл, срывая с меня рубашку. Её платье-туман закрутилось, превратившись в вихрь из листьев с лезвиями по краям.

– Лови! – крикнула она, и смерч ринулся ко мне.

Я скрестил руки – тело вспыхнуло, создав Щит темного пламени. Лезвия листьев плавились, ударяясь о барьер, но сила толчка гнала меня назад. Земля под ногами заходила волнами.

– Сдавайся! – Мавка парила в центре смерча, глаза ее светились изумрудным ядом.

– Помечтай, – прошипел я и разорвал щит, выпустив волну Стужи смерти.

Взрыв отбросил нас обоих. Я ударился спиной о стену, а она врезалась в истукана, разбивая его на мелкие осколки.

– Ой, – Мавка поднялась, отряхивая платье. – Уже интереснее…

Она хлопнула в ладоши. Пол вздыбился – трава на земле превратилась в пасть с клыками, что сразу же попыталась схватить меня.

Я прыгнул вверх, цепляясь за балку, и пустил вниз Мрачный пал из раскаленного воздуха. А после рухнул вниз, одновременно швырнув россыпь кинжалов света.

– Читер! – закричала она, уворачиваясь, но один клинок пробил её плечо.

Дух взвыл – не от боли, а от ярости. Зелёный свет хлынул из раны, и зал заполонили лозы. Они обвисли с потолка, как удавы, и ринулись ко мне.

Я рванул вперёд, сжигая всё на пути. Лозы превращались в пепел, но Мавка уже ждала – в руках у неё цвел бутон размером с кулак.

– Лови подарок! – бросила она его.

Цветок взорвался, выпустив облако спор. Они впивались в кожу, прорастая корнями. Я застонал, падая на колени – тело немело.

– Ну что, капля птичьего помета, возомнившая себя центром мироздания? – она подошла, наклонившись. – Готов стать удобрением?

Я зарычал, концентрируя магию в груди. Руки вспыхнули алым – и пламя вырвалось изо рта, сжигая споры. Мавка отпрыгнула, но я уже был на ногах.

– Мой ход.

Я ударил кулаком в пол. Волна пламени рванула вперёд, выжигая корни и заставляя Мавку взвизгнуть. Она кувыркнулась в воздухе, туманное платье обгорело по краям.

– Эй, это был мой новый наряд! – закричала она, уже без смеха. – Ты где этому научился⁈

– А ты думала, я все это время только девчонкам под юбки заглядывал? – я прыгнул на стену, оттолкнулся и метнул в неё огненный шар.

Он взорвался в зелёном щите из листьев, но Мавка отлетела к окну. В её глазах мелькнуло… уважение? Нет, не может быть.

– Лучше, – прошипела она, и воздух вокруг сгустился. – Но все еще слабо.

Ветер подхватил её, и она ринулась в атаку. Лезвия из сжатого воздуха свистели у моих ушей, а я парировал их огненными клинками. Мы кружили по залу, как два смерча – алый и изумрудный.

Я врезал кулаком в пол. Трещина побежала к Мавке, извергая лаву. Она взмыла вверх, но я ждал этого – прыгнул, схватил её за лодыжку и рванул вниз. Мы рухнули на пол, и я прижал её руку, поднеся горящую ладонь к лицу.

– Стой! – вдруг крикнула она, и я замер, едва не касаясь ее кожи горящей рукой. – Давай не будем переходить границы? Я пока не готова к столь… горячим отношениям.

– Сдаешься? – прошипел я.

Она выгнулась и вдруг… рассмеялась.

– Ладно, – Мавка скрестила руки, но уголки ее губ дёрнулись. – Допустим, ты не совсем безнадёжен. Но это я сегодня добрая!

– Добрая? – я фыркнул. – Ты чуть не проткнула меня веткой!

– Ну, знаешь ли, – она повернулась, пряча улыбку, – если бы хотела проткнуть, сделала бы это. Чуть-чуть не считается.

– И? – моя рука, объятая пламенем, еще больше приблизилась к ее лицу.

– Ладно, сдаюсь! – её глаза сверкнули, но не злобой – азартом. – Ты… неплох.

Я отпустил её, откатываясь в сторону. Дышал как загнанный зверь.

– Неплох? – фыркнул я. – Полгода тренировок, а ты сподобилась только на «неплох»?

Она села, поправляя обгоревшие волосы.

– Для птичьего дерьма – гениально.

Мавка исчезла, оставив на полу букет обугленных роз. Я поднял одну – шипы обожгли палец.

– Ведьма, – усмехнулся я, – но симпатичная. Точно ее трахну, но позже. И так, чтобы визжала от удовольствия.

– Как и сказала твой дух – неплохо, – бабкин голос привел меня в чувство и заставил отвлечься от эротичных мыслей. Черт, надо срочно сбросить напряжение, а то скоро выть начну!

– Как по мне, прям отлично. Надрал-таки зад этой зазнайке.

– Не спеши радоваться, -она возникла в дверях. – Хозяин сильного духа не может быть слабым. Поэтому тебе предстоит второй раунд.

После этих слов она посторонилась, и к нам вошли Навка, Пурген и даже Лизи. Для полноты компании не хватало еще Свенельда – но он оказался слишком большим для этой комнаты. И все они, абсолютно все жаждали мне врезать, пользуясь такой возможностью.

Да за что, мать вашу? Почему меня все не любят и постоянно хотят побить?!!! Ладно, собаки сутулые – сами напросились. Потом не жалуйтесь….

По моим прикидкам, я страдаю уже где-то недели две – время-то тут стоит на месте. И все процессы в организме тоже застыли. И если есть мне все же приходилось – восполнять потраченную энергию надо, то спать нет. А значит, мое избиение проходило 24/7 с небольшими перерывами на еду и лечение. Причем лечили меня минимально, прокачивая регенерацию, а вот ломали по максимуму.

На моей спине четко отпечатались следы от рогов Пургена – синяк никак не хотел проходить. Добавьте к этому рваный шрам на плече от когтей Навки, вечно дергающийся левый глаз от кошмаров Лизи и отбитые яйца, периодически простреливающие болью.

Мавка все никак не хотела покоряться и постоянно целилась туда, куда не надо. Из-за этого они раз даже с Навкой подрались, потому как та посчитала, что покусились на чужое и лишили ее удовольствия.

А еще в голове постоянно жужжал противный голос бабки, которая с удовольствием комментировала все мои промахи и закрывала глаза на победы. Своим гундежом она напоминала старого китайца, который все время талдычит своему ученику, что он, мол, не готов. А когда тот все же нагибает главного злодея, даже не удивляется, показывая всем, какой он великий тренер. Мол даже такой никчемный неумеха в его руках стал грозным воином.

И вот сегодня у меня, можно сказать, выпускной экзамен – вчера я всех нагнул, жестко и максимально болезненно. Особенно досталось Мавке, которая была связана, получила ремнем по жопе с применением эфира так, что до сих пор ходила и чесала отбитый зад. Но это было вчера. А сегодня мы собрались, чтобы раз и навсегда решить, кто в нашей компании батя и кто крут, как Эверест, и могуч, как носорог. Запрещенных приемов нет, ограничений по магии нет – есть лишь жажда победить, да максимально укрепленный купол защиты, что поставила бабка, справедливо опасающаяся, что мы тут все разнесем.

Я стоял в центре тренировочного зала – щит света и тьмы, превратившись в стального оттенка зеркало, закрывал меня, не позволяя им всем видеть то, что за ним происходит.

Сам же я видел все – как над козлом Пургеном возникли сотни каменных игл. Как от Навки отделились мрачные тени, похожие на нее в пугательном образе, Как Лизи старательно таращилась на мой щит, пытаясь сквозь него пробиться, дабы выпустить свои кошмары. И как Мавка, бесхитростно создав два меча света, замерла, готовясь мгновенно разорвать дистанцию между нами.

Удар в колокол – и щит взорвался. Не светом, не тьмой, а чем-то третьим, незримым, будто само пространство содрогнулось от моего выдоха. Осколки зеркальной защиты вонзились в пол, оставляя дымящиеся трещины. Теперь они видели меня. Видели, как я улыбаюсь.

Первой вперед рванула Мавка. Её мечи вспороли воздух с тихим свистом, оставляя за собой двойной шлейф слепящих росчерков. Я не стал уклоняться. Вместо этого шагнул навстречу, вытянув ладонь. Тьма сгустилась между пальцами, как чернильная капля, и я швырнул её под ноги девушке. Тень вздыбилась змеёй, обвивая щиколотки, но Мавка лишь взмыла в прыжке, перевернулась, и лезвия сошлись у моего горла.

– Слишком медленно, – прошептал я.

Свет её клинков коснулся тьмы, застывшей на моей коже. Получившие свободу два вечных антагониста завизжали, высекая искры, а я уже падал назад, в возникающий под спиной портал. Исчез. Появился за её спиной, схватив за ворот плаща.

– Ме-е-е-е! – заорал Пурген, и каменные иглы сорвались с потолка.

Мавка вырвалась, откатившись, а я остался под дождём из осколков. Камни впивались в плечи, рвали рубашку, но… растворялись, едва касаясь тела. Иллюзия. Настоящие иглы летели слева. Я поймал их взглядом, выжег вспышкой света, и гранит рассыпался пеплом.

– Бек… – удивленно мекнул Пурген, щурясь сквозь дым.

– Я учился, – кивнул я, уже чувствуя, как сгущается воздух за спиной.

Тени Навки. Они подкрались бесшумно, обняли холодными руками, впились когтями в виски. Галлюцинации поползли по краям зрения – мать, лежащая в больничной палате, отец, сбитый машиной, я сам, падающий в бездну с разорванным сердцем… Но я сжал зубы, вспомнив уроки старого мага из прошлого мира.

– Страх – это топливо, – прошипел я, и тьма внутри закипела.

Тени взвыли, когда моё собственное отчаяние, годами копившееся в голове, вырвалось наружу чёрным пламенем. Они испарились, оставив запах гари. Навка рухнула на колени, схватившись за голову, но времени ждать не было – Лизи наконец пробила мой внутренний щит.

Её кошмары ворвались в реальность. Пол зацвёл язвами, из трещин полезли существа с перекрученными суставами и пустыми глазницами. Один схватил меня за лодыжку, второй вцепился зубами в предплечье. Боль была настоящей. Кровь тёплой. Но я засмеялся.

– Ты думала, я не готов к этому? – крикнул я Лизи, чьи обычно красные глаза теперь пылали фиолетовым.

Сердцебиение участилось. Я позволил им войти глубже – в разум. Позволил кошмарам показать худшее: смерть друзей, разрушенный мир, вечное одиночество… И в самый пик ужаса – перевернул всё.

– Моя боль сильнее, – сказал я тихо, и кошмары вспыхнули.

Они сгорели, как бумага в огне, а Лизи вскрикнула, упав на спину.

Оставалась Мавка. Она метнулась ко мне, ее мечи рисовали спирали, но я уже чертил в воздухе большую воронку. Свет и тьма сплелись в кольцо, ударив её волной. Она отлетела к стене, а я…

Я позволил себе упасть. Рухнул на колени, дыша через боль, чувствуя, как кровь стекает по руке. Кругом лежали друзья. Друзья, которых я…

– Ты… чудовище, – прохрипела Навка, поднимаясь. Но в ее глазах светилось восхищение.

Тренировочный зал медленно возвращался в норму: трещины затягивались, тени таяли. Я встал, вытирая ладонью пот, и протянул ей руку. Она приняла помощь молча, но её пальцы дрожали.

– Как? – спросила Мавка, всё ещё прижимая меч к груди, будто боясь, что я превращусь в нечто иное.

– Я перестал бояться себя, – ответил я, глядя на исчезающие шрамы от каменных игл.

И это была правда. Страх когда-то грыз меня изнутри, но теперь… Теперь я научился им питаться.

Звон колокола возвестил конец битвы. Они проиграли. Я победил. Но в груди вместо триумфа горело странное одиночество.

Колокол умолк, но тишина давила тяжелее, чем грохот сражения. Я стоял, сжимая ладони, пока друзья поднимались с пола. Их взгляды – острые, словно обломки щита – резали кожу.

Навка первой нарушила молчание. Она поправила иссиня-чёрные волосы, её пальцы всё ещё подрагивали, но голос звучал твёрдо:

– Ты сжёг мои тени изнутри. Как?

Я потрогал запястье – шрам от первого неудачного эксперимента с тьмой.

– Они питались страхом. Я… дал им больше, чем они могли съесть.

– То есть, обрушил на них собственный ужас? – Навка усмехнулась, но в уголках ее глаз задрожали капельки слёз. – Безрассудно. Ты мог сгореть сам.

Лизи сидела в стороне, обхватив колени. Её кошмары, обычно неотступно вьющиеся вокруг, теперь съёжились в комок теней у ног. Я подошёл, и она вздрогнула.

– Прости, – прошептал я. – Я не хотел…

– Ты хотел, – она подняла лицо, и я увидел, что её фиолетовые глаза потускнели. – Ты позволил им войти в самые глубины, чтобы потом… сломать. Мои кошмары… они ведь часть меня.