Текст книги "Тёмный Рассвет. Дорогой ненависти (СИ)"

Автор книги: Тимур Керимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Инквизитор поклонился и вышел. Бренд остался стоять навытяжку, пока Палпатин задумчиво всматривался в его лицо.

– Ваши личные впечатления?

– Ваше величество, насколько я мог понять, девушка довольно рассудительна и, безусловно, умна. К сожалению, языковой барьер пока мешает узнать больше.

– Наблюдайте за ней очень внимательно. Но так, чтобы она не сочла вас врагом.

– Слушаюсь.

Бренд четко развернулся и вышел. Палпатин снова погрузился в размышления.

Выйдя от Императора, инквизитор тут же передал по комлинку приказ добавить в ужин странной гостьи дозу снотворного. После этого он вернулся в свой кабинет и велел наблюдателю сообщить ему, как только девушка уснет. Через час комлинк пискнул.

Когда инквизитор переступил порог комнаты, девушка спала в кровати, на боку, сунув одну руку под подушку и по самую шею закутавшись в одеяло. Значит, снотворное действовало постепенно, и она едва ли что-то заподозрит. Это хорошо – Император ведь приказал ее не пугать. Инквизитор осторожно спустил одеяло и дотронулся до плеча спящей. Та не шевельнулась, и даже дыхание не сбилось с ритма. Тогда он также осторожно вытянул из-под одеяла ее руку. Маленькая ладонь, длинные пальцы, узкое гибкое запястье. Про такие руки говорят «руки фехтовальщика». Да, пожалуй, она не просто так думала о кинжале.

Инквизитор прислушался к Силе. Аура девушки была спокойна, ей снилось что-то хорошее, чего инквизитор разглядеть не мог. Повернув ее ладонь запястьем вверх, он приложил анализатор к синеватой вене. Тонкая игла едва ощутимо кольнула кожу. Девушка вздрогнула, но не проснулась. Анализатор замигал, сообщая о завершении теста. Инквизитор отпустил руку девушки, заново прикрыл плечо одеялом и также бесшумно вышел из комнаты.

Когда результаты анализа легли на императорский стол, Палпатин прочитал их очень внимательно, а потом обернулся к окну, задумчиво сцепив пальцы. Проверка показала на сходство и совместимость с несколькими расами людей – в том числе, коррелианцев и набуанцев. Однако отмечался ряд особенностей генетической структуры – в наличии имелось некоторое количество нетипичных хромосом. Возможно, приписал к основному тексту аналитик, именно это обуславливает своеобразную форму глаз.

Прочитав сообщение, Император снова задумался над результатом теста на мидихлорианы. Показатели неплохие, даже лучше, чем неплохие. И если бы не возраст… хотя что возраст? Сколько ей – шестнадцать, семнадцать? Да и так ли это важно, если за дело берется талантливый учитель?

Он уже давно задумывался о новом ученике. К большому сожалению, Энакин Скайуокер, а ныне Дарт Вейдер, подававший некогда такие надежды, после стольо неудачной дуэли со своим бывшим наставником Кеноби, потерял значительную часть своей мощи. А эта девочка? Может ли быть так, что Сила дает ему очередной шанс?

Палпатин встал с кресла и подошел к окну. Усмехнулся, сверкнув желтыми глазами. Даже если не предполагать, что Сила решила явить ему свою благосклонность, способности должны развиваться. И служить. Служить ему и его власти. 14 тысяч – совсем неплохо для Руки. А потом – как знать, может быть, девчонка действительно сможет стать чем-то бóльшим…

Когда Император через несколько минут подошел к селектору связи, судьба девушки была уже решена.

* * *

Дни походили один на другой и тянулись бесконечной вереницей. Теперь единственное, чем Сайлорен занималась, было изучение местного языка с помощью выделенного ей дроида. Тот показывал ей на специальном обучающем планшете названия различных предметов и произносил их, а девушка повторяла и запоминала. На память Сайлорен никогда не жаловалась, хотя, конечно, прежде с таким объемом информации ей за раз сталкиваться не приходилось. Но дело постепенно шло на лад. За разговорной речью настал черед алфавита, затем – навыков письма. Девушка не имела возможности покинуть выделенные ей покои, однако, окончательно осознав, что вокруг чужой и незнакомый мир, в котором она беспомощна, а ее умения и знания ничего не стоят, приняла правила игры и не пыталась бунтовать. В этом не было смысла. К тому же, ее любознательная натура, оправившись от первого шока, стремилась понять как можно больше из того, что мог открыть ей этот новый мир. Конечно, учить язык с утра до ночи было скучно, но иногда однообразие бытия скрашивалось обедом в компании уже знакомого ей Бренда. Тот регулярно приходил расспрашивать ее о настроении, успехах, отвечал на вопросы. Одновременно косвенной проверке подвергались языковые достижения девушки, сначала скудные, но с каждым разом чуть улучшавшиеся.

Незаметно пролетело несколько месяцев. За это время Сайлорен выучилась более-менее сносно говорить, понимать, немного читать и писать на общегалактическом языке – аурекбеше. Также она попривыкла к совершеннейшей технике, которая казалась ей нереальным чудом, и даже научилась пользоваться датападом. Первым запросом стало название места, в котором она находилась. Ответ – Корусант. Столица первой Галактической Империи. Правитель – Император Шив Палпатин.

Открывая ссылку за ссылкой, листая десятки страниц текста, Сайлорен пыталась понять, что представляет из себя это государство, раскинувшееся на сотни планетных систем. Подобные масштабы плохо укладывались в голове той, которая совсем недавно не знала, что ее родная страна находится на планете, а планета вращается вокруг солнца. Теперь масса новых знаний мешалась в голове со старыми воспоминаниями, и девушка понимала, что чем скорее наведет в своих мыслях порядок, тем легче ей будет дальше. И Империя интересовала ее в первую очередь. Узнав, что возникла она из Галактической Республики, в которой власть принадлежала многочисленному Сенату, Сайлорен поморщилась. Толпа не умеет править. У ее отца были советники, но они замолкали, стоило ему поднять руку. И король, правивший землями по другую сторону моря, возле которого стоял ее родовой замок, тоже властвовал в одиночку. Это Сайлорен прекрасно помнила. Поэтому представить себе, как могли удерживать власть сотни и сотни представителей разных планет и рас, девушка не могла. Это наверняка было какое-то безумие… Править должен один, самый мудрый, самый справедливый, самый достойный… И разбирая официальные заявления, сводки новостей и статьи, Сайлорен размышляла, что, судя по всему, Император Палпатин действительно сумел восстановить порядок и укрепить пошатнувшиеся устои власти, показав себя сильным и дальновидным политиком. И это вызывало у юной наивной девушки уважение, смешанное с восхищением.

* * *

Это был самый обычный вечер, как и сотня других вечеров, проведенных в этих уже ставших по-домашнему привычными покоях. Сайлорен вкусно поужинала и с удовольствием улеглась на кровать почитать. На сегодня занятия закончились. Теперь можно было отдохнуть и ложиться спать… Внезапно дверь с тихим шипением скользнула в сторону, пропуская двоих неизвестных, мужчину и женщину. За ними порог переехала вешалка, прикрытая темной материей.

– Здравствуй, – медленно и четко произнесла женщина. – Хорошо, что ты еще не легла.

– Что-то случилось? – стараясь все выговаривать правильно, спросила Сайлорен, отложив датапад.

– Ты должна немедленно привести себя в порядок. Через полчаса тебя ждут.

– Кто?

– Девочка, не задавай вопросов, а собирайся, – нахмурился молчавший до этого мужчина. – Владыка ждать не любит.

Сайлорен промолчала, решив не спорить, и пошла в ванную комнату. Женщина с вешалкой последовала за ней. Принять душ, причесаться, собрав волосы в аккуратную простую прическу, перебрать четыре платья и выбрать наиболее приглянувшееся – на все это ушло чуть больше двадцати минут. Глянув на свое отражение, Сайлорен подумала, что давно не была такой красивой. В родном замке у девушки было немало нарядов, но частые тренировки и любовь к оружию плохо сочетались с юбками и шлейфами, так что с двенадцати лет наряжалась Сайлорен только по особым случаям. И теперь, рассматривая в зеркале свое гибкое худощавое тело, Сайлорен с удовольствием отмечала, что покрой платья выгодно скрывает некоторую угловатость ее фигуры. Впрочем, долго любоваться собой девушка не могла – женщина, помогавшая ей преобразиться, торопила, поглядывая на наручный хронометр. «Владыка не любит ждать…»

За дверями апартаментов Сайлорен дожидались четверо облаченных в красное императорских гвардейцев, которые в полном молчании проводили девушку по извилистым переходам и пустынным анфиладам комнат в рабочий кабинет. Придерживая длинную юбку и переступая порог, Сайлорен неотрывно смотрела на человека в роскошной красной парчовой мантии, который, чуть склонив набок голову, прикрытую широким капюшоном, деловито что-то писал в датападе. Девушка узнала его сразу – это лицо не один раз попалось ей в информационных материалах. Император Палпатин. Владыка… Склонившись в глубоком реверансе и чуть опустив голову, она медленно, с достоинством проговорила:

– Я рада встрече с вами, ваше императорское величество.

– Какое милое и образованное дитя, – умиленно произнес Император, – мало кто сейчас уделяет должное внимание церемониалу. Подойди ближе.

– Как прикажете, ваше величество, – Сайлорен шагнула вперед.

– Садись, дитя.

Но девушка осталась стоять. Благородство происхождения требует подчеркнуто проявлять уважение к тем, кого судьба поставила выше. Иначе может показаться, будто ты кичишься своей кровью и слишком высокомерен, а это унижает достоинство. Правила поведения в присутствии настолько высокопоставленных особ Сайлорен усвоила еще прежде, чем впервые взяла в руки меч. Сейчас настало время показать свое истинное лицо.

– Я не могу сидеть в присутствии императора.

Палпатин пристально посмотрел на нее и одобрительно улыбнулся. Девушке показалось, что в глазах его мерцает золотое пламя.

– Мне нравится, как ты стремишься соблюдать правила. Это хорошо. Я лично разрешаю тебе сесть.

– Благодарю за разрешение, ваше величество, – произнесла девушка, чувствуя, что против воли краснеет. Явное расположение человека, к которому она успела проникнуться немалым уважением, оказалось очень лестным.

– Расскажи мне о себе. Откуда ты? И как оказалась здесь? – он отложил в сторону датапад и сцепил пальцы.

Сайлорен начала рассказывать о своей родине. Медленно, стараясь не допускать ошибок и в то же время показать, что она уже вполне владеет языком. Император слушал, чуть кивая головой и не перебивая. А она говорила о родном замке, об отце и братьях, о турнирах и тренировках, о военных походах и пограничных конфликтах, в которых сражались ее друзья, о лучшей подруге, пропавшей без вести полтора года назад и считавшейся погибшей…

– Последний вечер дома я помню смутно. Дождь лил с полудня, а ветер был такой сильный, что казалось, будто небо сошло с ума. Я поднялась на башню полюбоваться редкими яркими молниями. У отца возникли проблемы, я переживала за него, но он не хотела впутывать меня в свои дела и отослал из зала совета. Тогда я ушла наслаждаться грозой. Я любила грозы… Эта разразилась внезапно и постепенно усиливалась. Внезапно молнии начали бить чаще, а в небе возникли несколько летящих в разные стороны белых огненных шаров. Один из них полетел в мою сторону, но я не могла пошевелиться, словно во сне. А потом этот шар слепящего огня врезался в меня. Помню ощущение жгучей боли… И все исчезло. Очнулась я уже здесь.

– Интересно, – произнес Палпатин, – очень интересно. А больше ничего ты не помнишь? Может быть, день тот показался тебе странным или необычным?

– Насколько я помню, нет, Ваше величество. Хотя… – девочка чуть сдвинула брови, напрягая память, – вечером я чувствовала себя неважно, на душе было как-то тоскливо и неспокойно, но я полагала, что это из-за отцовских трудностей.

– Занятно… – Император откинулся на спинку кресла и, кивнув своим мыслям, умолк.

Сайлорен смотрела на него с легким недоумением, но воспитание не позволяло задать вопрос без разрешения. Поэтому она сидела прямо, положив руки на колени и ожидая, что же будет дальше.

– Ты никогда не замечала за собой каких-либо странностей? – наконец прервал молчание Палпатин.

– Нет, Ваше величество, а разве это имеет значение?

Соединив ладони, Император посмотрел на неё и мягко проговорил:

– Дорогая моя девочка, ты наделена особым даром, ты одаренная.

– Простите, кто? – от изумления Сайлорен на мгновение даже позабыла про этикет.

– В тебе есть способность чувствовать Силу и управлять ею.

– Силой?

– Да. Именно Силой. Энергией, которая пронизывает все сущее в этом мире. Дар редкий, мало кому он дается. Еще меньше тех, кто может его контролировать. И почти нет тех, кто мог бы тебя научить им пользоваться.

Девушка слушала Императора, затаив дыхание. Сердце заколотилось в груди. Дар… что-то, что отличает ее от сотен и тысяч других живых существ… что-то особенное… Палпатину не стоило большого труда считывать ее яркие, живые эмоции – смесь радости, гордости, надежды… А девочка-то с амбициями. Последние слова Императора разом погасили это пламя, залив его холодом разочарования. Черноволосая голова поникла, голос словно разом охрип:

– Совсем никого нет?

Палпатин ждал этого вопроса. Он просто не мог не прозвучать. Император удовлетворенно усмехнулся и ласково посмотрел на враз погрустневшую девушку. Она не видела довольного блеска в его желтых глазах, не видела эту хищную усмешку.

– Почему это тебя печалит? – в голосе звучало прекрасно сыгранное легкое удивление.

– Простите, Ваше величество, – проговорила Сайлорен, просто чтобы не молчать.

– Не стоит, – Палпатин добавил к интонациям чуть больше теплоты. – Я не ожидал, что ты расстроишься. Может быть, ты бы хотела научиться управлять своим даром?

– Да, конечно же, да! – с горячностью воскликнула Сайлорен, вскидывая голову и вновь встречаясь с собеседником взглядом.

– Зачем тебе это?

– Знания и умения определяют положение человека в обществе.

– И что же ты будешь делать, получив желанные знания? – Император иронично поднял бровь, и Сайлорен на мгновение смутилась, но только на мгновение. Ее спрашивают, значит, она должна ответить. Ответить то, что думает. Прямота – лучшее качество в разговоре с тем, кто мудрее, этому ее учил отец.

– Буду добиваться своих целей.

Император не шелохнулся и ничем не проявил своего отношения к сказанному. Девушка смотрела прямо перед собой, размышляя, не прозвучали ли ее слова слишком дерзко. Наконец Палпатин тихо рассмеялся.

– Судьба благоволит тебе. Я тот, кто мог бы дать тебе несколько уроков.

– Ваше величество, учиться у Вас было бы для меня огромной честью! – глаза Сайлорен снова заблестели, и Император довольно улыбнулся.

– Я преподам тебе основы, а если ты окажешься способной ученицей – может быть, и что-то посерьезнее. Но ты должна поклясться мне в верности. И учти, обучение будет сложным и жестоким.

– Ваше величество, я не боюсь ни трудностей, ни боли. Ведь настоящее мастерство достигается только через тяжелые и упорные тренировки.

– Мудрые слова. Ты не по годам умна, девочка моя, – «И честолюбия в тебе хоть отбавляй».

Сайлорен от похвалы смущенно покраснела и снова отвела взгляд. Так прошло несколько минут. Палпатин молчал, всматриваясь в Силу. Аура девочки слабо мерцала, то вспыхивая чуть ярче, то угасая. Она не боялась. Совершенно не боялась тьмы, наполнявшей его собственную Силу, хотя полностью не замечать ее не могла, несмотря на отсутствие обучения. В ее сознании смешивались тревога, волнение, жажда знаний, страх не справиться… но не было страха перед ним. Внезапно она резко встала, в несколько стремительных шагов обогнула рабочий стол и опустилась перед его креслом на одно колено.

– Я Сайлорен, дочь Ингвара, графа Лорского, клянусь в верности вам и вашему учению. Клянусь быть верной словом и делом. Клянусь беспрекословно исполнять вашу волю. Клянусь защищать вас и хранить вам преданность до последнего вздоха и последней капли крови.

В тишине кабинета слова вассальной клятвы прозвучали тяжело и веско. Умолкнув, девушка застыла в тревожном ожидании, не смея больше поднять глаза. Примет ли император её клятву… Сам Шив Палпатин, быстро справившись с изумлением, вызванным такой безоглядной решимостью столь юной особы, торжествующе усмехнулся. Уже давно каждый шаг, каждый вздох его был многократно просчитанной далеко ведущей игрой. Очередная партия принесла новый выигрыш. Владыка ситхов медленно поднялся и положил ладонь на голову коленопреклоненной девушки.

– Я, Император Шив Палпатин, слышу и принимаю твою клятву. Встань, дитя. Тебе предстоит многому научиться. И тогда ты сможешь реализовать свой потенциал в полной мере, а я смогу гордиться твоими успехами.

Полтора года назад. Параллельная вселенная

Солнце ещё стояло высоко над горизонтом, но под кронами деревьев света было мало. Толстые ветви перекинулись над узкой дорогой, тянувшейся до подножья гор и крутыми извивами уходившей затем вверх, на перевал. По дороге неспешно катилась карета, запряженная четверкой лошадей и окруженная десятком вооруженных всадников. Позади кареты трусил статный гнедой конь под богато украшенным седлом.

– Эдвард, я больше никогда не послушаюсь твоего совета, – из окна кареты выглянула молодая девушка, лет семнадцати. Светлые волосы ее были заплетены в тугие косы, серо-зеленые глаза смотрели весело и задорно.

– Миледи, ваш отец велел позаботиться о вас в пути. Я всего лишь исполняю его приказ, – с улыбкой отозвался один из воинов, немолодой темнобородый мужчина, у пояса которого висел длинный меч в отделанных серебром ножнах.

– Понимаю. Но больше трястись в этой телеге я не намерена. Хватит и одного дня.

– Как пожелаете, миледи. Но смею вас уверить, в горах холоднее, и ночевать под крышей вам будет гораздо приятнее, чем на голой земле.

– Как будто я на голой земле не спала, – хмыкнула девушка. – Впрочем, я на тебя не сержусь. Просто лишний раз убедилась, что не по нраву мне жизнь белокожих девиц-домоседок. Останови, – крикнула она кучеру, и едва карета стала, легко спрыгнула на землю, не пользуясь ступеньками. Изящная, подвижная, в мужской одежде и поблескивающей кольчуге, она быстро отцепила поводья гнедого и вскочила в седло. Конь переступил с ноги на ногу, мотнул головой, а она потрепала его по шее и поправила меч на боку.

– Так гораздо лучше. Так я могу дышать. Могу смотреть, – она засмеялась. – Поехали.

Гнедой сразу перешел на рысь, чувствуя отличное настроение хозяйки. Остальные всадники поскакали следом. Карета по-прежнему подпрыгивала на корнях и ухабах, но теперь она катилась позади основной кавалькады. День начал клониться к вечеру.

Вскоре остановились на привал. Просто, по-походному. Развели костер, сварили ужин. Ели все вместе, из общего котла. Настроение было приподнятое, и никто не вспоминал, что светловолосая девушка – дочь знатного феодала, а десятеро воинов – его вассалы. Бэрилл не была высокомерна и не кичилась своим происхождением. А спутников своих искренне уважала за доблесть и отвагу, не раз проявленные ими в бою.

Хотя вокруг было спокойно, на ночь распределили часовых. Бэрилл, само собой, от стражи освободили. Остальные разделились по двое и по жребию распределили дежурства. В небе уже начали загораться звезды. С близких гор потянуло холодным ветерком. Кони щипали траву, иногда переступая спутанными ногами. Бэрилл некоторое время сидела на ступеньке кареты, глядя в ночную темень, едва разгоняемую отблесками догорающего костра, а затем забралась в карету и улеглась, накрывшись одеялом. Да, Эдвард прав – все-таки, здесь спать уютнее, чем на земле.

Был тихий час далеко за полночь, когда темнота самая черная, а сонливость самая неодолимая. Между деревьями шевельнулась тень. Одна, другая, третья… Часовые стояли на противоположных концах стоянки и всматривались в ночь. Где-то еле слышно зашуршали листья. Один из часовых насторожился, поднял руку, желая подозвать товарища – и повалился на землю со стрелой в горле. На булькающий предсмертный хрип подбежал второй часовой, одновременно выкрикнув «Тревога!». Ему следующая стрела задела по касательной щеку, а в следующее мгновение на поляну бросились неизвестные. Молча, ни боевых кличей, ни приказов. Только лязг оружия. Оставшиеся в живых девять защитников лагеря приняли бой.

Бэрилл проснулась от глухого шума схватки. Опоясаться мечом было делом одной минуты. Приоткрыв дверцу кареты, она осторожно выглянула наружу, внимательно прислушиваясь. Враги наседали со всех сторон. И было их явно больше, чем ее спутников. Вот рядом с колесом рухнул убитый. Она узнала его… Убийца опустил меч и быстро огляделся. Забрызганное кровью лицо было девушке незнакомо. Кто мог стоять за этим нападением? Простые разбойники, подстерегающие всех подряд? Или какой-нибудь давний отцовский соперник, решивший, что лучший способ досадить лорду – напасть на его дочь? Неважно… девушка скользнула на землю в тот миг, когда противник отвернулся. И одним заученным движением кинжала перерезала ему горло. От хлынувшей на руку теплой крови стало нехорошо, но Бэрилл подавила подступившую к горлу дурноту. Сейчас не время. Сейчас надо отбиться… она шагнула вперед, туда, где Эдвард бился с тремя неизвестными. Взмахнула мечом, привлекая к себе внимание.

– Назад! – голос Эдварда разнесся над поляной, перекрывая шум сражения. – Уходи!

Один из его противников все-таки повернулся к Бэрилл.

– А ты откуда взялась, девочка? – насмешливо спросил он, резко сокращая дистанцию.

– По твою душу пришла, – огрызнулась Бэрилл, легко уворачиваясь и заходя сбоку. Меч в ее руке раскачивался в обманных движениях, сбивая с толку и скрывая направление атаки. Неизвестный воин, боец, несомненно, более опытный, не стал разгадывать ее загадки, а пошел напролом, справедливо полагая, что у легкой невысокой девушки едва ли хватит сил блокировать его широкие тяжелые удары. Бэрилл и не пыталась блокировать, отступая, увертываясь, отскакивая – и каждый раз снова приближаясь на расстояние угрозы.

– Не терпится крови попробовать? – прошипел нападавший, начиная раздражаться. – Так ты у меня ею сейчас умоешься…

Договорить он не успел, внезапно завалившись на бок со стоном. За его спиной стоял Эдвард.

– Скачите, миледи, скачите прочь!

– Я… – начала Бэрилл и осеклась, заметив, как один из ее людей падает, получив стрелу под подбородок.

– Не спорьте. Берите гнедого и летите в горы. Быстрее!

По лицу старого воина текла кровь, своя и чужая, и Бэрилл понимала, что сейчас не время демонстрировать характер. Гнедой нервно вскидывал голову чуть в стороне от кареты, и рядом с ним не было врагов. Седлать уже некогда… Кинув меч в ножны, девушка бросилась к коню, вскочила верхом и ударила пятками лоснящиеся шелковистой шерстью бока, торопливо разбирая поводья. Несколько мгновений врагам потребовалось на то, чтобы заметить ее бегство. А гнедой уже во весь опор мчался по темной дороге к горам.

Прижавшись всем телом к спине и шее лошади, Бэрилл всматривалась в темноту впереди, чувствуя, как сердце заходится от страха. Там, позади, остались те, кому отец доверил ее жизнь. Они и сейчас умирали, давая ей шанс уйти. От этой мысли на душе становилось невыносимо тоскливо. Девушка пыталась услышать, есть ли погоня, но стук копыт и шум в ушах не позволили. Оставалось надеяться на лучшее. Кто же были эти негодяи, напавшие на спящих…

Из безрадостных размышлений ее вырвало шуршание осыпающихся камней. Гнедой перешел на шаг и теперь взбирался по круто поднимающейся тропе. Предгорья оказались ближе, чем казалось. Понимая, что коню трудно, Бэрилл соскользнула на землю и пошла рядом, придерживая поводья. Небо над головой чуть изменило цвет с черного на сероватый, но до рассвета по-прежнему было ещё неблизко. «Надо бы укрыться, – мелькнула мысль. – Рано или поздно погоня явится, если я была их целью». А так это или нет – выяснять не хотелось.

Спрятаться в горах можно только в пещере. Но нужна такая, где и гнедой поместится… Бэрилл с обреченным вздохом подняла голову, оглядывая полого поднимающиеся перед ней склоны. Идти и искать… И она шла, прислушиваясь и вздрагивая, если тишину нарушал какой-то посторонний звук. Шла, пока не заметила в нескольких шагах от себя темную расселину. Чем ближе она подходила, тем шире оказывался вход в неизвестность. Огня с собой не было, так что пробираться приходилось на ощупь, но выбора не было. Гнедой шел следом, не артачась, и это несколько обнадеживало. Проход не сужался, пол был довольно ровным, и через десяток шагов Бэрилл расслабилась. Ещё чуть-чуть – и можно будет остановиться, сесть и передохнуть. И погруженная в эти мысли, девушка слишком поздно поняла, что нога на следующем шаге не встретила опоры, и она проваливается вниз. Испуганно заржал гнедой, когда она дернула и отпустила повод. Движение воздуха взметнуло волосы, ударило в лицо. В мозгу вспыхнула запоздалая мысль: «Я падаю…» А потом наступила чернота.

Далекая-далекая Галактика

Очнулась Бэрилл от пробиравшего до костей сырого холода. С трудом разлепив словно присыпанные песком глаза, она попыталась осмотреться. Но даже это небольшое движение отозвалось резкой болью в шее, которая стремительно разлилась по всему телу. Девушка прикусила губу и, сдавленно шипя сквозь стиснутые зубы, попыталась принять сидячее положение. В конце концов, после долгих мучительных усилий, ей это удалось, и она осмотрелась. Ее окружал полумрак, сквозь который почти не проникал свет. На расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Бэрилл поежилась. Как можно было упасть в темный провал – и даже не ушибиться? Потому что боль, пульсировавшая в каждой мышце, совсем не походила на боль от удара. Даже кожа на ладонях не ободрана…

Осмотревшись ещё раз, девушка нахмурилась. Это место ей не нравилось, совершенно. Рука сама собой потянулась к поясу, где должен был находится меч. Оружие оказалось на месте, и это чуть добавило уверенности. Сунув руку за правое голенище, Бэрилл нащупала небольшой кинжал. Не все так плохо… Удовлетворенно выдохнув, она медленно поднялась на ноги. Голова немного кружилась, в ушах шумело, на языке ощущался солоноватый привкус крови… и при этом никаких повреждений. Как можно так упасть? Девушка протянула руку и попыталась нащупать стену хоть с одной стороны от себя. Тщетно. В голове настойчиво стучала мысль, что этого не может быть, но было ясно: это не тот провал, в который она упала. Там стена была бы рядом, а далеко уползти в состоянии обморока, не поцарапавшись об камни, невозможно.

Пару раз оглянувшись через плечо и прислушавшись, Бэрилл окончательно пришла к выводу, что место странное и откровенно пугающее. Не темнотой, но странным ощущением, рождавшимся где-то на самом краю сознания. Словно приглушенный шепот на грани слышимости. И надо было думать, что делать и как выбираться отсюда. Заметив, что в стороне сумрак кажется более серым, Бэрилл, сжав эфес меча, медленно пошла туда.

Через несколько шагов ей показалось, что темнота чуть поредела, и девушка различила смутные очертания черного отверстия в стене. Поразмыслив несколько минут, она осторожно шагнула в неизвестность. Оставаться на месте значило обречь себя на неминуемую медленную смерть, так как у неё не было ни воды, ни припасов, ни даже огнива, чтобы развести огонь. Движение давало, пусть и крохотный, но шанс выбраться отсюда. И девушка пошла вперед, медленно, осторожно переставляя ноги, ежеминутно оглядываясь. Вытянув левую руку в сторону, она нащупала шершавую каменную стену, и продолжала идти, касаясь ее кончиками пальцев. Пол был относительно ровный, невидимый во мраке коридор не сворачивал и не разветвлялся. Иногда сбоку или под ногами Бэрилл замечала небольшие поблескивающие камни, тусклый свет которых шел, казалось, изнутри. Но они почти ничего не освещали. И путь во тьме стал казаться бесконечным. Иногда тишину нарушали тихие звуки падающих где-то капель воды. Иногда с шорохом скатывался в отдалении камень. Но все остальное время эта тишина давила на разум, сея страх и неуверенность. Все вокруг было мертвым. И спустя несколько часов Бэрилл почувствовала, что мыслями ее завладевает паника. Она смертельно устала, так что пришлось сесть и прислониться к холодной сырой скале. Волосы противно прилипали ко лбу. Глаза, хотя и привыкли к темноте, все равно не могли различить ничего, кроме сводчатого коридора.

– Я умру здесь от голода, – мрачно прошептала девушка. – И никто никогда не узнает, что со мной случилось. Ни отец, ни мать… Ни Сайлорен.

От мрачных размышлений хотелось плакать, но Бэрилл понимала, что это – самое бесполезное занятие, какое только можно придумать. Сидеть и плакать – проще уж сразу лечь и перерезать себе жилы на запястье. Но девушка не хотела умирать. Поэтому через некоторое время она заставила себя встать и идти дальше.

Есть пока не хотелось, но жажда уже противно царапала горло. Кое-где по стене, вдоль которой брела девушка, стекали капли воды, и Бэрилл слизывала их, царапая язык о неровный камень. Ничего другого ей не оставалось. Она шла и шла. Но с каждым пройденным шагом, с каждой оставленной позади пещерой мысли ее становились все мрачнее и мрачнее. Выхода не было. Не было даже уверенности, что он где-то впереди. Тот прямой коридор, с которого начиналось это безрадостное путешествие, давно остался позади, сменившись лабиринтом, в котором Бэрилл выбирала направление, прислушиваясь только к интуиции. И дорога на поверхность могла давным-давно остаться где-то в стороне… В какой-то момент усталость взяла свое. Ноги подогнулись, и девушка сползла по стене на пол. А в глазах защипало от слез горечи и отчаяния.

– Никогда не думала, что умру вот так, одна, в темноте… Так рано… я хочу ещё жить. Я столько всего ещё не успела сделать… Я не хочу умирать… не так… Если смерть – то как в балладе, на поле боя, под синим небом, лицом к лицу с противником… – сознание дрожали и мутнело, с языка еле слышно слетали обрывки бреда. – Сай, мы с тобой так и не выяснили, кто из нас лучший стрелок. Жаль, что тебя не было с нами… мы бы проучили тех наглецов… Я так боюсь за тебя…

Голова ее поникла на грудь, глаза закрылись. Спустя пару часов слух, обострившийся за время, проведенное в темноте, вдруг уловил далекий еле слышный звук мягких, чуть шаркающих шагов. Сил бояться уже не осталось. Только инстинкт самосохранения упрямо заставил девушку подняться на ноги и снова пойти вперед, навстречу неизвестности. Преодолев некоторое расстояние, она споткнулась и упала, после чего встать уже не смогла. Голова кружилась. И шаги все приближались, приближались… и вдруг затихли. Бэрилл подняла голову – над ней замерла смутно различимая невысокая фигура в каком-то мешковато одеянии, приглушенный свет фонаря не давал различить черты лица, но это Бэрилл было и не важно.