Текст книги "Дети Судного Дня (СИ)"

Автор книги: Тимофей Ермолаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 2. Мучительное утро

Обессилившим физически и духовно вампам удалось заснуть лишь под утро. У них даже не было сил оттащить свою жертву подальше – они бросили лже-девицу через три квартала в развалинах школы, в которой когда-то давным-давно, ещё до Всемирного Кризиса, учились прилежные школьники – молодое поколение Республики. От школы осталась лишь трёхэтажная санитарно-туалетная система, соответствующая высшим международным нормам, и она до сих пор функционировала, хотя радиационный фон там был выше, чем везде в городе. Энди побывал там всего лишь один раз, но в его сознание навсегда впечатался образ светящегося в темноте дерьма, величаво плавающего в фосфоресцирующих лужах мочи. С тех пор вамп с благоговением отзывался об этом проклятом или же священном месте и заходить туда больше не смел.

Алекс и Энди заснули на одной кровати, а диг Тайтус примостился в столь полюбившемся ему кресле.

Проснувшись, но ещё не совсем очнувшись от ночных грёз, Энди почувствовал за своей спиной тёплое тело. «Чьё это могло бы быть? – изумился Энди. – Мэри? Айза? Джин? Хельга?» Он протянул руку, чтобы на ощупь идентифицировать объект, и наткнулся на небритую щетину. Энди сразу же всё вспомнил и, вскочив с койки, заорал:

– Алекс!

– Нюм-нюм-нюм, – ответил Алекс, перевернулся на спину и громко захрапел.

Энди оглянулся в поисках подмоги и заметил Тайтуса. Тот сидел на подоконнике, свесив длинные ноги, и держал на коленях толстенную пачку интереснейшего журнала «Патриот», которую Алекс собирал не один год.

Судьба этого периодического издания трагична. Журнал был основан лет шестьдесят назад с целью патриотического воспитания подрастающего поколения. Дела шли из рук вон плохо, несмотря на некоторую поддержку из государственного бюджета. Тогда на страницах журнала начали появляться фотографии полуобнажённых красоток. Патриотизм молодёжи неожиданно резко возрос. Журнал, несмотря на Всемирный Кризис, выжил и даже увеличил в несколько раз тираж, может быть, потому, что наряду с патриотическими настроениями и общим падением культуры, для многих в такие тяжёлые времена это была единственная возможность увидеть красивую женщину, даже в слегка раздетом виде. В реальной жизни таких красавиц нельзя было найти днём с огнём. В каждом номере журнала на обложке неизменно красовалась большегрудая девушка с минимумом одежды на теле, но зато с какой-нибудь государственной символикой. Этих соблазнительных красоток называли «Патриотка месяца», а внутри, на развороте, были фотографии пооткровеннее. Судя по названию журнала, эти девушки ради Родины готовы были пожертвовать и телом, и душой. Редактором «Патриота» в настоящее время был двоюродный брат Биг-Тага, Генерального Секретаря Службы Государственной Безопасности.

Диг затрачивал на каждую страницу не более двух секунд, но это не означало, что он листал журнал от скуки или в поисках интересных фотографий, напротив – каждая статья внимательно прочитывалась и запоминалась, не исключая бесконечной рекламы дешёвых пластиковых огурцов или шикарных смокингов из металлобумаги. «Наша водка самая вкусная в мире», «Только сознательный гражданин Республики покупает бобы фирмы Дауген», «Распродажа трансплантатов, спешите!» – такого рода объявлениями пестрили страницы «Патриота».

– Эй, То́йтус, сколько сейчас времени?

Многие, зная о пристрастии дигов к точности терминов и формулировок, нарочно коверкали их имена. Так, Тайтуса часто называли «Тойтусом», правда, он ни разу не высказал протеста.

– Государственное время 7 часов 22 минуты, – отчеканил диг. – Радиационный фон: 66 микробэр в минуту. Температура воздуха: 302 градуса по шкале Кельвина.

– Не можешь ли ты подсказать, как поскорее разбудить этого храпуна?

На этот раз дело не обошлось без долгой паузы.

– Полей его водой. А лучше воспользуйся виброножом. Это шутка.

Так шутили все диги, причём с абсолютно беспристрастными лицами. Энди подошёл к унитазу с краником и зачерпнул ржавой кружкой воды. Содержимое кружки было торжественно вылито на Алекса, тот вместо «нюм-нюм» сказал «буль-буль» и проснулся, сопровождая открытие глаз воспроизведением грязных ругательств, которые было бы непристойно приводить здесь.

– Тайтус, время! – завопил Алекс.

– Государственное время 7 часов 24 минуты, – не замедляя перелистывания страниц, ответил диг.

– Успеем ещё пожрать, – решил Алекс.

Эндрю достал из холодильника, работавшего от силы шесть часов в сутки, немного протухший кусок сырой говядины, от которой Тайтус категорически отказался. Виброножом мясо разделили на две половины, вампиры незамедлительно стали чавкать, запивая по очереди из пакета прокисшим несколько недель назад молоком. Тайтус довольствовался кубическим сантиметром концентратов, после чего в холодильнике ничего не осталось, кроме окаменевшего кусочка сыра.

– Ну что, пошли на учёбу? – оглянулся Алекс.

Они подошли к двери, но тут притормозил Энди.

– Стоп! – сказал он и улыбнулся скромно и доверчиво, потупив глазки. – Вы идите, я вас догоню, у меня дела с «белым другом».

Энди имел в виду унитаз.

– Как, у тебя что-то осталось в желудке после вчерашнего? – изумился Алекс, Энди лаконично промолчал. – Хорошо, мы будем идти медленно.

Тайтус и Алекс неторопливо шагали по грязным, заваленным мусором улицам родного городка. Возле огромного контейнера с пищевыми отходами лежала, пованивая сероводородом, мёртвая крыса метровой длины, в боку у неё торчала толстая самодельная стрела – крысники каждую ночь забавлялись подобным образом, оттачивая своё умение до совершенства. Правда, иногда они подстреливали какого-нибудь одинокого путника.

Было раннее утро, жгучее солнце только-только оторвалось от горизонта, но уже вовсю накаляло воздух, жара стояла неимоверная. Взор приятно радовало море, раскинувшееся неподалёку. В этом море не было никакой живности, кроме отвратительных мутантов, но зато оно приносило глубочайшее эстетическое наслаждение своим нежным красно-коричневым цветом.

У телевизионной вышки их нагнал, наконец, Энди, а также присоединился Молчун. Молчун тоже учился с ними вместе, кроме того, он был знаменит тем, что очень редко разговаривал. Все знакомые давным-давно забыли его настоящее имя и называли просто – Молчун.

Молчун был не совсем нормален, он умел ловить радиоволны, причём в широком диапазоне – от ультракоротких до сверхдлинных. Волны эти демодулировались и прослушивались внутри черепной коробки Молчуна. Об этом его свойстве знали немногие, а те, кто знали, гадали, принимает ли Молчун телевизионную картинку. Личностей, обладающих таким свойством, было очень мало, но для них имелся свой термин – вэйверы. Вэйверы обычно было малоразговорчивы и чрезвычайно замкнуты, и эта отгороженность от окружающих порождала много слухов. Би-Джей, как-то заявил, что все вейверы запросто ловят телевизионный сигнал, в том числе первый национальный развлекательный канал. Круглые сутки там показывали низкопробные порнографические сериалы, непонятно зачем дублированные на государственный язык, причём перевод был немногим лучше хитросплетений сюжета. Молчун, присутствовавший тогда при разговоре, как обычно, многозначительно промолчал. Это так и осталось тайной.

Молчун был одет в специальную защитную куртку чёрного цвета (точно такую же, как у дига), дорогие, из натуральной ткани, штаны и модные ботинки с габаритными огнями. Волосы Молчуна всегда торчали перпендикулярно к поверхности головы, поэтому их приходилось коротко стричь. Тот же Би-Джей утверждал, что это из-за внутричерепных вихревых токов.

– Стоп! – скомандовал Энди. – Я должен дымнуть…

– Смоукер поганый, внизу покуришь! – возмутился Алекс. Даже Молчун не удержался и высказался кратко, но доходчиво.

«Внизу» – имелась в виду подгорная часть города. Город Гиф, в который стараниями зловредной судьбы занесло Энди и Алекса, находился на берегу моря и рельефом был поделён на две части: верхнюю, или нагорную, располагавшуюся на возвышенности, и нижнюю. Домик вампов стоял в верхней части города, а Университет, в котором они учились – в нижней.

– Если Молчун протестует… – развёл руками Энди, примирительно улыбаясь.

Друзья продолжили свой тяжкий путь под жарким солнцем. Мимо на велосипеде, в котором не хватало более половины спиц, проехал страж порядка в грязно-синей каске. На боку его болтался тяжёлый боевой разрядник.

Глава 3. Будни студиозусов

– Сегодня мы начинаем изучать новую дисциплину, – сказал желтолицый непрерывно качающий головой преподаватель. – Она называется нуклеономия. Вы узнаете обо всех этих дрянных штучках, из которых состоит наша засранная Вселенная.

Преподаватель осклабился, обнажив два ряда золотых зубов. Он был очень стар, успел пожить до Всемирного Конфликта, и теперь добрая половина его органов была искусственной.

Небольшое количество студентов сидело за ещё более немногочисленными столами, причём стульев хватало не на всех, и самым нерасторопным пришлось расположиться на почерневшем от времени и грязи полу. Тайтус устроился на подоконнике и невозмутимо поблёскивал непрозрачными стёклами очков, в руке он сжимал неизменный «Юнипак». Вампы, Алекс и Энди, уселись таким образом, чтобы их прикрывал освинцованный мусорный бак, громоздившийся посреди аудитории. Молчун, как примерный студиозус, открыл тетрадь для записей, обложка которой заплесневела и тошнотворно воняла.

– Гы, гы, гы, – скалил зубы преподаватель Гельб. – Я обращаюсь к вам, Тайтус! Вот вы, наверное, думаете, что вам необязательно иметь конспект, как вашим товарищам?

Тайтус молчал, то ли ещё переваривая информацию, то ли не считая нужным ответить. Из числа его товарищей один лишь Молчун приготовил ручку с лазерным пером, остальные либо досыпали, либо чем-то усиленно жевали, либо, пуская на стол слюни, рассматривали журналы с фотографиями девиц различной степени обнажённости, либо ковыряли и без того дырявую мебель. Это было первое занятие, и никто ещё не включился в учебный ритм.

– Да бог с ним, – Гельб энергично махнул на Тайтуса рукой, при этом два его пальца выскочили из пазов и упали на пол; Гельб этого не заметил.

– Нуклеономия несколько лет назад была запрещённой наукой, бездельники, но так как вы всё равно ничего не учите, её разрешили ввести в курс высшего обучения…

Оскалив зубы, Гельб осмотрел студентов, голова его не переставала трястись.

– Одна целая двадцать две сотых секунды, – неожиданно громко сказал Тайтус.

Студиозус Роу, хотя ничего и не понял, громко засмеялся, заразив весельем всех товарищей. Гельб уставился на дига злыми, яростными глазами, словно стараясь взором проколоть нарушителя спокойствия.

– Что «одна целая двадцать две сотых секунды»? – прошипел он, подёргивая конечностями, как испорченный робот.

– Теперь уже 0,83 секунды, – флегматично ответил Тайтус. – Это период колебаний вашей головы, господин преподаватель.

Гельб замер, и цвет его лица постепенно сравнялся с цветом здоровой свежей мочи. Он открыл рот, но не смог вымолвить ни звука, даже голова прекратила дрожать; видно, нервные импульсы попали в повреждённую часть мозга, или где-то внутри его полумеханического тела закоротило какое-то устройство.

– Эй, он там не умер? – выглянул из-за бака Алекс, лицо его готово было расплыться в радостной улыбке.

Но тут внутри преподавателя что-то щёлкнуло, и он снова начал функционировать.

– Нуклеономия несколько лет назад была запрещённой наукой, бездельники, – сказал Гельб, – но так как вы всё равно ничего не учите, её разрешили ввести в курс высшего обучения…

С улыбкой идиота он покрутил головой по сторонам. Решив, что дисциплина в норме, Гельб подошёл к обшарпанной и заплёванной доске и взял в руки мел.

– Я вижу, негодяи, что вам это неинтересно. Поэтому я лучше расскажу об устройстве гиробомбы, над которой я работал во время Всемирного Конфликта. Это очень эффективное оружие, и если количество жертв от одной гиробомбы поделить на её себестоимость, получится очень заманчивая цифра… Гы, гы, гы! Существует две основные схемы гиробомбы: крестом и прямоугольником…

Молчун со вздохом закрыл тетрадь: все предыдущие страницы были заполнены абсолютно одинаковыми чертежами гиробомб. Гельб под скучный скрип мела воспроизводил на доске ещё один. Спрятав лазерную авторучку – большую ценность в наши дни, – Молчун полуприкрыл глаза и окунулся в свой собственный мир, мир радиоволн…

Алексу и Энди было скучно, вдобавок у них начинались неприятные ощущения, связанные с недостатком свежей крови. Ещё три дня без сладкого укуса, и у них начнут вылезать волосы, отваливаться ногти, а тогда будет совсем плохо. Алекс улыбнулся и подмигнул одной хорошенькой студентке, в ответ та с притворным возмущением отвернулась, но Энди охладил пыл друга:

– Не спеши, ты уверен, что это девушка?

Алекс смутился и перестал обращать внимание даже на то, что студентка в срочном порядке начала пудрить лицо и накладывать на губы какую-то красную дрянь. Видимо, девушка настолько отчаялась наладить личную жизнь, что готова была рискнуть закрутить роман даже с вампом.

По мусорному баку пробежал довольно-таки крупный таракан длиной около пяти сантиметров. Энди молниеносно схватил его и отправил в рот.

– Жадина! – от глубины души возмутился Алекс.

Жара становилась всё неимовернее, в воздухе сгущался запах пота, тем более что дезодоранты были на вес золота. Гельб азартно чертил схемы, что-то объяснял, но его слова не достигали сознания студентов, кроме одного лишь Тайтуса, замершего в неестественной позе на подоконнике. Время текло медленно, как кисель… И потому истинным облегчением для студентов была выглянувшая из-за двери яйцеобразная голова с оригинальной причёской.

– Динь-динь! Это звонок, конец урока! Электричество опять отключили. Какая-то провокация! – сказала голова и скрылась.

Это был Клинтон, ректор Университета. Клинтон был крэдом, то есть свихнувшимся дигом. Любой диг, выработавший весь свой потенциал, рано или поздно становился крэдом. Тогда диг, то есть уже крэд, замыкался в собственном иллюзорном мирке, начинал говорить и делать разные глупости и, следовательно, переставал приносить государству необходимую пользу. Когда такое произошло с Клинтоном, его освободили от секретной правительственной работы, и бывший ведущий инженер военного завода стал ректором Университета.

Существовали ещё псевдодиги, которые в действительности не являлись дигами, хотя и заверяли всех в обратном. Некоторые псевдодиги сами верили в то, что они диги, другие лгали сознательно, чтобы получить высокооплачиваемую работу.

Второй парой в тот день была нозология, лекцию читала профессор Бок, пожилая женщина внушительных габаритов. Округлив глаза за толстыми стёклами очков, она полным трагического волнения голосом поведала студентам о вреде каких бы то ни было половых сношений и о пользе еженедельных очистительных клизм. Все студиозусы, затаив дыхание, внимали ей.

Третью пару провёл преподаватель Джерм, щеголявший, как обычно, в обтягивающих кожаных штанах. Он то и дело обводил аудиторию каким-то плотоядным взглядом. Джерм рассказал о новейшем оружии массового поражения, которым Демократическая Республика отважно и без раздумий ответит на любую агрессию врага, а потом вдруг переключился на иную тему: каким химическим препаратом нужно мазать ноги, чтобы они не воняли.

– Пяточки, – повторял он, всматриваясь в сидевших перед ним юношей и девушек.

На сегодня занятия закончились, и вампиры вышли во двор, за ними плелись Тайтус и Молчун. Они лениво наблюдали за двумя трайкерами, которые осёдлывали свои адские машины. По усыпанному пеплом и битым стеклом двору бегал ректор Клинтон, размахивая руками словно крыльями мельницы. Он непрерывно кричал, как испорченный радиоприёмник:

– Больше трёх не собираться! Иначе я открою огонь! Паршивцы!

«Паршивцы» – это было самое страшное, любимое и единственное ругательство ректора.

Трайкеры завели моторы своих монстров, отчего уши у нашей четвёрки заложило, и умчались, когда же слух восстановился, Энди громко объявил:

– Молчун приглашает нас всех на обед в ресторан!

– Мне кажется, что ты уже пообедал, – ядовито заметил Алекс.

– Информация достоверна? – Тайтус повернул безглазое лицо в сторону Молчуна; тот равнодушно пожал плечами.

– Стоп! – заорал Энди. – Мне необходимо дымнуть, иначе я развалюсь по дороге…

Из кармана куртки он достал огромную коробку с развратной картинкой, в ней лежал один-единственный бумажный цилиндр, неровно склеенный и кое-где помятый. Энди бережно разорвал сигарету пополам и спрятал коробку. Засунув курево в рот, он стал хлопать себя по карманам.

– Где-то у меня была зажигалка, – пояснил он после краткого ругательства. – Тайтус, одолжи на минутку «Юнипак»!

Когда сигарета была раскурена, все почувствовали дурманящий голову аромат; Энди с наслаждением вдыхал дым. Глаза его остекленели, лицо покраснело, вены на руках, горле и лбу вздулись синими змеями. Каждую затяжку он делал медленно, подолгу задерживая дым в лёгких. Алекс, Тайтус и Молчун обступили его полукругом так, чтобы дым не шёл в их сторону. Энди закрыл глаза, ему казалось, что он летит над облаками, широко расправив крылья, но тут кто-то подёргал его за штанину, и очень настойчиво. Перед ним стоял пятилетний чумазый, как чертёнок, смоукер, он со всё возрастающим беспокойством наблюдал за огоньком сигареты.

– Чего тебе, малявка? – медленно, хрипящим голосом спросил Энди.

– Дяденька, дай докурить! – заскулил смоукер, мёртвой хваткой сжимая ткань его брюк.

Энди был добрая душа. Обычно он даже проглатывал окурок, но сейчас он сделал последнюю глубокую затяжку и отдал сигарету ребёнку; глаза у него слезились. Смоукер цепкой ручонкой схватил подачку и с проворством дикого зверька исчез за углом, опасаясь, что новоприобретённое богатство кто-то отберёт. Друзья проводили его взглядами. Молчаливо они пошли по улице, пока не остановились у здания с яркой кричащей витриной «Джеймон».

Глава 4. В ресторане

Друзья заняли единственный незаплёванный столик, предварительно обойдя огромную лужу ещё тёплой блевотины, и позвали официанта. Тот появился через несколько минут. Это был участник боевых действий в последнем Всемирном Конфликте, о чём свидетельствовала чёрная семилучевая звёздочка на белом пиджаке и блестящая никелированная штанга с колёсиком на конце вместо правой ноги. И первое, и второе – единственное, что ему досталось от Всемирного Конфликта.

– Рад вас приветствовать в нашем прекрасном, милом и уютном ресторане, – у официанта был красивый баритон. Он кивнул Молчуну, затем дигу, а лишь потом вампам, и протянул разорванное на две части меню. Это меню порвал ещё три года назад один особо буйный посетитель.

– Надеюсь, продукты натуральные? – сварливо спросил Алекс. Официант приосанился и гордо ответил:

– Всенепременно натуральные! Поставщик нашего ресторана – всемирно известная фирма «Дауген»!

Услышав это волшебное слово, Алекс успокоился: фирма «Дауген» действительно была лучшей, хотя бы потому, что была единственной на всём восточном полушарии.

– Два жаренных цыплёнка, – решил взять инициативу в свои руки Молчун, ведь обед по молчаливому согласию оплачивался из его кармана.

– Немного рыбы, – сказал Алекс. – Только жаренной, а не какой-то там ещё. А то я добавлю в это живописное море блевотины свою долю!

– Бутылку вина, – высказался Энди, – красного! Ты не против, Молчун?

Молчун равнодушно помотал головой.

– Пожалуйста, десять концентратных кубиков, – это был диг. Мельком взглянув в меню, он сразу же назвал конечную сумму. Официант торжественно удалился, поскрипывая колёсиком.

– Алекс Шоу? Алекс Шоу! – кто-то бросился к их столику и попал в зловонную лужу. Это был низкорослый и упитанный парень в университетской форменной блузе первокурсника. – Автограф, если можно!

У первокурсника было открытое, располагающее к доверию лицо, а его небольшой рост только усиливал это чувство. Добрый малый протягивал Алексу книгу, которую можно было узнать лишь по ярко-красной обложке – «Милая крошка», которая была вершиной творчества Алекса и разошлась чудовищным тиражом в десять тысяч экземпляров, до самого последнего. Алекс, сразу став каким-то торжественным, весьма польщённый, попросил у Молчуна лазерную ручку.

– Как твоё имя, о благородный отрок?

«Вроде бы ещё и не пили!» – злорадно, с каплей зависти захихикал Энди.

– Сони Скевинджер, – нервно улыбнулся первокурсник, на плече у него висела сумка с чем-то тяжёлым.

«Алекс Шоу – своему искреннему почитателю Сони Скевинджеру» – так накарябал Алекс на титульной странице. Он был очень скромен.

– Можно, я посижу рядом с вами, в лучах вашей славы? Мне очень хочется узнать о вас поподробнее. Я не буду мешать! – от волнения у Скевинджера взмок лоб.

– Падай, Сони! – милостиво разрешил подобревший от непомерной лести Алекс.

Сони послушно растёкся задницей на жёстком табурете, не сводя восхищённого взгляда со своего кумира. На кухне ресторана громко кричал шеф-повар, поминая некоторые части человеческого тела.

– Скажите, пожалуйста, над каким произведением вы сейчас работаете? – пролепетал Сони.

Алекс напыжился и гордо произнёс:

– Я пишу фантазм.

– Что?!

– Фантазм. Книга будет называться… впрочем, я ещё не придумал названия.

Энди со скучающим видом и кривой ухмылкой смотрел в окно, он не мог слушать этой слащавой лести, предназначенной не для его ушей. Он увидел Би-Джея, торжественно шагавшего по улице и пялившего глаза на каждую встречную юбку.

Би-Джей одевался просто и в то же время стильно, сейчас на нём было шикарное длиннополое пальто, белоснежный шарфик, небрежно переброшенный через плечо, этим наряд и ограничивался. Босые пятки Би-Джея весело шлёпали по тротуару. Его экстравагантный наряд поневоле притягивал взоры. У Би-Джея была такая привычка: он заходил в людное заведение, где было побольше молодых человеческих самочек и, непринуждённо распахнув пальто, демонстрировал свои мужские достоинства.

Можно было бы сейчас позвать Би-Джея в свою компанию, всё-таки он был неплохой собеседник и привносил свою долю оживления, но, пока Энди раздумывал, Би-Джей, прицепившись к какой-то девушке, скрылся за углом магазина по продаже лучшей продукции из хлебозаменителей. И тут Энди услышал, что Алекс говорит о нём:

– А вот это Энди, он сочиняет прекрасные пьесы в этаком старинном стиле…

– Да будет вам, – скромно улыбался Энди, от удовольствия он даже покраснел.

– Его пьесы однажды были отмечены известным журналом для мужчин, – не унимался Алекс, – они побили мировой рекорд по количеству…

– Хватит, Алекс, ты меня перехвалишь, – с явной неохотой перебил его Энди. – Вот наш заказ.

Молодая девушка с подносом в руках, изящно лавируя между столиками, приближалась к ним. Пока она расставляла тарелки и кружки, Алекс умудрился заглянуть к ней под юбку, чтобы убедиться, что это не какой-нибудь переодетый извращенец. Затем он сделал сигнал Энди, поведя на девушку глазами. Энди нервозно облизал губы.

Первым делом диг хладнокровно конфисковал со стола концентратные кубики и рассовал их по специально сделанным для этого отделениям куртки. Алекс разлил в кружки вино, которое немного пахло керосином, а Энди разделил каждого цыплёнка пополам. Дележом рыбы занялся Молчун. Сони Скевинджер, пытаясь удержать текущие изо рта слюни, подозвал одноногого официанта с колёсиком.

– Мне хотелось бы что-нибудь такого… недорогого…

Официант презрительно кивнул и укатил. Вскоре перед первокурсником поставили жестяную тарелку с каким-то слизистым сгустком белого цвета, прилипшим к её середине.

– Что это? – вытаращил глаза Сони, ему ответил Тайтус:

– Спагетти.

Они выпили, подняв кружки в честь Молчуна, и принялись за цыплят. Вампы алчно впились своими острыми зубами, предназначенными для прокусывания кровеносных сосудов, в нежное мясо. Тайтус достал из глубин необъятной куртки плазмотронный нож и порезал цыплёнка на абсолютно правильные кубики, вместе с костями. Кубики эти он ложил в рот по одному и старательно работал челюстями. Бедняга Сони пытался отколупать спагетти от жестяного дна тарелки и даже погнул вилку.

– Как вам нравится наше правительство? – спросил Сони, когда понял, что его попытки тщетны.

Это был по меньшей мере странный вопрос. После Всемирного Конфликта имена членов правительства их страны были засекречены, места их пребывания никто не знал, а впрочем, народу на своё правительство было абсолютно начхать. Еженедельный листок, именуемый «Правительственной газетой», никто кроме, наверное, дигов, не читал, а все использовали по непрямому назначению. Ходили слухи, что правительство состоит из дигов, может быть, даже Чужих, то есть инопланетных оккупантов, но это были лишь слухи.

– Дерьмовое правительство, – высказался Алекс. – Если б я мог, то повесил бы всех Консулов на одном столбе!

От этих смелых слов побледнел Сони, а Тайтус на секунду перестал жевать, но этого никто не заметил. Слово взял Энди:

– Да пошло оно в задницу, это правительство!

– Ну, вы даёте! – восторженно проблеял Сони, украдкой оглядываясь в испуге увидеть поблизости синюю каску.

Они ещё раз выпили. Тайтус молчал, Молчун тоже. Пухленький Сони потел от волнения.

– Куда оно смотрит, это правительство? – распалялся Энди. – Пачка сигарет стоит полтора миллиона! Безобразие!

Алекс разлил остатки вина и тоже принялся возмущаться:

– Сейчас ночью нельзя показываться на улицах! То крысники подстрелят из арбалета, то трайкеры раздавят в лепёшку. А эти ужасные Чистые Братья!

Чистые Братья, или попросту Чистильщики, поставили своей задачей очистить человеческий генофонд от малейших отклонений. В эту организацию входили одни нормики, подтвердившие свою чистоту генным анализом. По ночам Чистильщики надевали белые балахоны, брали в руки оружие и начинали очистку человеческой нации. Они подожгли дом одного сайка, в котором он сгорел заживо вместе с женой-нормиком. Наутро на улицах находили растерзанные и обожжённые останки шаггеров, хайеров, вампов, смоукеров, трайкеров, крэдов, просто сумасшедших, и даже безобидных вэйверов. К дигам Чистильщики относились терпимо, ввиду их государственной полезности, но в определённых мерках. Некоторые вообще считали, что Чистые Братья – выдумка, миф, но однажды ночью за Алексом и Энди по всему городу гнались два Чистильщика, причём один был вооружён лучевым оружием. Вампиры чудом спаслись, тогда удача была на их стороне.

– Оба-на! – сказал внезапно Энди. В руках он держал косточку от цыплёнка. На ней виднелась чёткая надпись: «Произведено Дауген Инк., высший сорт».

– Эти ребята из «Даугена» просто сволочи, – проворчал Энди. – Ночью я пью кровь у фальшивой девушки, днём ем фальшивого цыплёнка…

Алекс и Молчун молчаливо крутили в руках свои косточки с аналогичными надписями. Тарелка Тайтуса осталась девственной чистоты, на неё он с ледяным спокойствием возложил кусок рыбы, которую не минула участь быть аккуратно разрезанной на кубики. Алекс взорвался:

– Засунуть бы эту пластмассовую косточку какому-нибудь члену правительства в задницу!

Сони Скевинджер поднялся с виноватой улыбкой:

– Я на минутку отлучусь. По маленькому…

Алекс, Энди и Молчун допили вино; Тайтус не присоединился к ним, потому что неожиданно замер, не реагируя на внешние раздражители. Наверное, он углубился в изучение рекламного плаката, висящего на стене рядом с их столиком: «Любите блевать? „Дваперстон-5“!» Картинка на плакате была нарисована в лучших традициях абстракционизма, рассматривать её можно было до бесконечности.

В молчаливой торжественности была поглощена рыба.

– Скевинджер вызвал из туалета по рации синекасочников, – сказал Молчун после долгого молчания.

– Извини, Молчун, я не понял, что ты сказал? – повернул голову Энди.

– Он сказал, что вы все арестованы, – это был вернувшийся из туалета Сони. Он уже не был похож на слюнявого первокурсника, взгляд его стал твёрдым и жёстким; подтверждая его слова, в руках у него тускло поблёскивал разрядник, включённый в боевой режим; красный лучик лазера остановился на переносице Энди. Одно нажатие на спусковой крючок, и Энди больше не придётся беспокоиться о притоке свежей крови в свой организм. Теперь включился Тайтус.

– Это Сони Скевинджер, – монотонно начал говорить диг, – специальный агент Службы Государственной Безопасности, профессиональный провокатор. Двадцать четыре года, на службе находится три года. Имеет несколько наград.

– Верно, диг, – Сони продемонстрировал значок Службы – стилизованное изображение трёх глаз. – Вы арестованы за антиправительственные высказывания, то есть по статье 187 Уголовного Кодекса Республики. Ты, вэйвер, за прослушивание секретных каналов связи, статья 131. Ты, диг, за несанкционированный доступ к конфиденциальной информации и её разглашение, статья 67. Ах, чуть не забыл: тебе, драматург, будет предъявлено дополнительное обвинение по статье 229 – распространение наркотиков.

Энди выглядел удивлённым.

– Ты дал сигарету смоукеру, – пояснил Сони.

– Да на рынке у любой старухи за миллион можно купить полную коробку!

– Все распространители должны иметь лицензию установленного образца. У тебя она есть? – отвратительно улыбнулся Сони. – Поднимайтесь, пошли к выходу. И без шуток!

Тайтус откинулся на спинку стула и медленно, очень медленно допил вино.

– Диги неприкосновенны, – спокойно сказал он.

Лучик лазера перепрыгнул на непрозрачные стёкла очков Тайтуса.

– Сопротивление при аресте, – хищная ухмылка провокатора стала ещё шире. – У нас все равны, диг.

Тайтус поднялся, он был выше Сони на две головы.

– Я не сказал, что агент Скевинджер задержал уже шестьдесят три так называемых преступных группировки. Мы будем шестьдесят четвёртыми. Круглое число, – диг немного помолчал. – Кличка агента Скевинджера – Пончик.

– Заткнись, – огрызнулся Сони. – Умник!

Алекс и Энди обменялись насмешливыми взглядами, заплывший жирком зад агента грозил в любой момент прорвать тонкую ткань брюк. Видимо, Сони рос не вверх, а вширь.

– Уж лучше б вы встретились с Чистильщиками, чем со мной! – руки у Сони немного подрагивали. – Из-за такой мрази, как вы, нормальному человеку уже дышать нечем.

С улицы послышался шум – звук настолько высокий, что многие люди его не слышали. Перед рестораном приземлился фургон на антигравитационном шасси и обшитый броневыми пластинами. В народе эта маленькая летающая крепость называлась «фургончиком для вечеринок». На его крыше находились крупнокалиберный пулемёт, установка для пуска управляемых ракет, четыре «мигалки», громкоговоритель и инфразвуковой психоизлучатель для разгона толпы. Из машины, как игрушечные солдатики, высыпались четыре стража порядка в синих в разводах касках. У каждого из них был разрядник со штыком наголо. Громкоговоритель прорычал: «Разойдись! Не собираться!», чем привлёк внимание прохожих.