Текст книги "Дети Судного Дня (СИ)"

Автор книги: Тимофей Ермолаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 30. Дознание

– Ваше имя, год рождения и род занятий? – с натугой прохрипел динамик над головой Энди. Вамп непонимающе таращил глаза: в четыре часа утра в его квартиру ворвались грязнокасочники, вытащили из постели и поволокли, чуть ли не силой, на улицу. После этого под конвоем из четырёх велосипедов он был сопровождён в мрачное здание без окон, наполовину вкопанное в землю.

Сейчас Энди сидел в узкой комнатке в один квадратный метр на круглой металлической табуретке. К нему не присоединили никаких датчиков и приборов, а кроме ржавого динамика, свисающего с потолка, в комнате для допросов ничего не было. Динамик повторил вопрос, но нельзя было понять, живой это голос или механическая запись допытывается истины.

– Энди Эйнджел, 23 года, студиозус, – мрачно ответил вамп, сообразив, что от него хотят.

– Учтите, что за дачу ложных показаний вы будете нести уголовную ответственность, – предостерёг искажённый помехами голос. – Но вы можете получить хорошее денежное вознаграждение, если сообщите какую-либо важную информацию. Вам всё понятно?

– Да.

Энди не мог себе и представить, что в нескольких метрах от него, за толстой стеной, в такой же гробоподобной комнате находится его закадычный друг и сообщник во всех тёмных и гнусных делишках Алекс Шоу. Ему задавались точно такие же вопросы, но на все из них Алекс неизменно отвечал одной из трёх фраз: «Дерьмо собачье», «В задницу» и ещё одним совершенно непечатным ругательством. Допрос, однако, не прерывался и полным ходом шёл вперёд. Но подслушивающие стражи порядка, а они, безусловно, незримо присутствовали где-то неподалёку, кроме вышеупомянутых трёх изречений ничего не получили. Тем не менее, когда прозчувал ответ на последний вопрос, глухая дверь открылась, и Алекса вежливо проводили на улицу, предоставив ему полную свободу действий.

Но, увы, этого Энди не знал и потому немного нервничал. Ему не пришло в голову воспользоваться тактикой Алекса, но зато он замыслил нечто своё собственное, максимально соответствующее его чёрной сущности. И, когда динамик задал очередной вопрос, Энди заставил своё лицо принять трагически-кающееся выражение, а пальцы правой руки сложил в патриотическом жесте и помахал ими над головой. Конечно, его никто не видел, так как система визуального наблюдения комнат допроса сломалась несколько лет назад, но этим Энди постарался привести свои мысли в порядок.

– Я хочу сделать официальное заявление, – вкрадчиво сказал этот белокурый вамп, острые зубы хищно блестели в его рту. – Оно касается дига Тайтуса, Тайтуса Лайкентрэпа.

Энди замолчал, но динамик не выдал нового вопроса – кто-то всерьёз заинтересовался его словами.

– Мне кажется, что этот диг занимается недозволенными делами, я говорю об ужасающих убийствах, потрясших мирную жизнь города. Диг Тайтус неделю назад обманом выманил у нашего общего товарища Роу целую канистру ракетного топлива. Эй, вы меня слышите?

– Да, продолжай, – наконец-то из динамика полилась нормальная человеческая речь. Голос был явно мужской, причём мужчины немолодого, но судить о чём-нибудь ещё было трудно.

– А потом я видел этого дига, шныряющего вокруг автомобиля профессора Хайделла… И вдруг этот ужасный взрыв!

– Откуда тебе известно, что в этом деле замешано ракетное топливо?

– Я этого не знал, а только попытался обобщить два достоверных факта, – Энди довольно улыбнулся, он не дал заманить себя в ловушку.

– Ты всё сказал?

Энди немного помялся, разыгрывая сомнения.

– Несколько дней назад я заметил на брюках дига Тайтуса бурые пятна, скорее всего, это была засохшая кровь. Может быть, это излишние подозрения, и я был бы рад, если бы они остались лишь глупыми подозрениями…

Невидимый собеседник, отделённый бетонной стеной, ненадолго задумался.

– Ты сообщил нам полезные вещи, Энди Эйнджел. Ты заслужил награды. Не хочешь ли ты работать на Службу Государственной Безопасности?

«Похвальная прямота», – подумал Энди.

– Нет, благодарю вас. Я всего лишь навсего бедный вамп, а у вампов хватает своих собственных проблем, если вам известно.

– Слышал ли ты когда-нибудь имя: патер Гордон?

– Нет, – поспешил ответить Энди. – Хотя постойте: по-моему, так звали одного сумасшедшего священника, с которым я познакомился в… э-э-э?..

– В тюремной камере, – подсказал услужливо голос.

Вамп торжествующе усмехнулся: он всё-таки провёл своего невидимого собеседника.

– Он нёс какую-то чушь, но больше я его никогда не видел.

– Хорошо, – сказал голос. – На сегодня хватит. Мы тебя найдём, если нам будет нужно.

Дверь, не имеющая изнутри никаких рукояток, распахнулась, два стража порядка вывели Энди на тёмную улицу, напоследок сунув что-то в карман его куртки. Отсюда слышался морской прибой, и вамп решил взглянуть на ночное море.

Ступая по чёрному песку, Энди подошёл вплотную к плещущимся волнам. Он застыл, закрыв глаза и сжав губы. Его не беспокоило ни то, что ядовитые брызги оседали обжигающими каплями на его лице, ни то, что он является отличной мишенью для стрелка с арбалетом или разрядником.

Энди Эйнджел представлял себя Центром Мира, Гвоздём Вселенной, и весь Универсум вращался вокруг него. Каждым трепещущим нервом он ощущал этот круговорот, непрерывное движение пространства и неумолимое течение времени. Ему казалось, что одним усилием мысли он может обратить время вспять, что ему подвластна материя и другие виды энергии… Но прекрасное очарование постепенно ушло, оставив горький осадок. Энди открыл глаза. На востоке уже появилась тонкая алая полоска, предшествующая восшествию на небесный престол Солнца.

Энди вспомнил, что грязнокасочник чем-то одарил его. Это был мятый конверт. В нём лежали деньги. Вамп пересчитал их. Денежное вознаграждение составляло ровно тридцать миллионов.

* * *

А утром Тайтус не появился на занятиях в Университете. Это почему-то чрезвычайно всполошило Софи.

– Наверное, радиоактивный фон за сотню, – предположил Алекс. Но высокий черноволосый студент по имени Лекс, постоянно таскавший с собой «Юнипак», опроверг это утверждение. Энди с мудрой улыбкой смотрел на друзей, а рот его открывался лишь для белого торпедообразного тела сигареты «Протос».

– Энди, дружок, ты знаешь, где живёт Тайтус?

Энди подивился беспокойству девушки и неопределённо помотал головой. Но Алекс смог назвать приблизительный адрес дига.

– Вы должны проведать своего товарища! – пылко заявила Софи.

«Неужели её так заинтересовал этот спесивый диг?» – подумал Энди. «Интересно, почему я готов выполнять любое её желание? – подумал Алекс про Софи. – Я ведь её терпеть не могу, днём раньше был готов зубами рвать её артерии и вены…»

Вампы и девушка, когда Энди соблаговолил докурить, пошли в сторону дома Тайтуса, который располагался неподалёку от Артиллерийского парка. Алекс постучал в чёрную дверь, но безрезультатно. Алекс выругался и забарабанил так, что дерево затрещало под его кулаками.

– Никого нет дома, – сказал Энди. – Пойдёмте!

Но не успели они развернуться, как дверь раскрылась.

В проёме стоял старший брат Тайтуса-трайкер, мускулистые волосатые руки он вызывающе скрестил на груди. На брате дига была чёрная майка с изображением отвратительного жёлто-зелёного черепа с клыками и рогами, рисунок слабо светился в темноте. Грудь трайкера дополнительно украшала тяжёлая металлическая цепь, а на левой руке его, на каждом пальце красовалось по перстню в виде черепа, гроба и тому подобной мрачной тематики.

– Чего надо? – спросил бородатый братец. Каждое слово он непомерно растягивал, и у него получалось: «Ш-ш-шо-о-о н-на-да-а?»

– Скажите, пожалуйста, Тайтус дома? – вежливо поинтересовался Алекс.

Из квартиры воняло чем-то тяжёлым и тошнотворным. Братец помолчал, поковырялся в ухе и, так же растягивая слова, пробурчал:

– Его нет.

– А где он, вы не знаете?

Трайкер яростно потрепал свою могучую бороду.

– В Аду.

– Где-где? – встряла в мужской разговор Софи. Трайкер оценил глазами её пышные формы и ответил уже мягче:

– Его забрали тайверы… Ну эти, говённые Грязные Каски. У вас всё?

Из закрытой комнаты послышался звонкий девичий голосок: «Диккенс, кто там?» Но трайкер уже захлопывал дверь, хотя это не помешало Алексу и Энди услышать его ответ: «Опять эти засратые вампы. Тоже ищут Тайтуса».

Они покинули мрачный подъезд и неторопливо направились к лестнице, ведущей на гору.

– Не понимаю, – сказал Алекс, – почему у дига старший брат – трайкер?

– Бедный Тайтус, – сказала Софи. – Вы не знаете, что он такого натворил?

Вампы не ответили.

Глава 31. Хижина двух вампов

Алекс толкнул ногой дверь, источенную древесным вредителем, она противно заскрипела, открываясь. Десятиваттная лампа под потолком тускло светила своей вольфрамовой спиралькой. На кровати в позе лотоса восседал Энди, вокруг него валялись исписанные листы. Энди посмотрел на друга, увидел яростно горящие глаза, окровавленный рот и понимающе усмехнулся: Алекс вернулся со своей ночной кровавой трапезы. Энди отложил ручку и спросил:

– Ну как?

Алекс подошёл к унитазу, открыл кран и омыл лицо.

– М-м-м, – промычал он, вытираясь вместо полотенца чьими-то трусами огромного размера, висевшими на гвозде в стене. – Нормально. А где же твоя Софи?

– Понятия не имею… Её почему-то очень всполошил арест Тайтуса, и она пошла навести о нём справки.

Алекс злорадно улыбнулся:

– Наверное, у неё есть хороший друг среди Синих Касок… Кстати, почему арестовали Тайтуса?

Энди состроил абсолютно невинную рожицу.

– Скорее всего, он сам виноват, засыпался, когда орудовал без нас, в одиночку. Ты же знаешь этих дигов…

Алекс довольно грубо сгрёб бумагу на пол и сел, устало вытянув ноги. Из кармана он выудил тонкую золотую цепочку с брелоком и помахал ею перед лицом товарища. Энди выхватил драгоценность у него из рук, глаза его вспыхнули, но не от алчности, а от беспокойства.

– Алекс, ты нарушил главную заповедь вампа – ни в коем случае не обворовывать наших жертв!

– Наплевать мне на заповеди. Тем более, это произошло совершенно случайно.

– Не нравится мне это…

Энди осматривал цепочку, взгляд его остановился на брелоке.

– Алекс, тут выгравировано имя.

– Какое же? – усталый вамп, откинувшись назад, лёг и прикрыл ладонью глаза.

– Танья Бэксайт.

Алекс мгновенно скатился с кровати, извергнув страшное проклятие. Танья Бэксайт была единственной дочерью мэра их городка со стотысячным населением. Конечно, удивительно, как она оказалась ночью на улице без телохранителей, но… что сделано, то сделано. Танья Бэксайт, в которой первый человек города души не чаял, подверглась нападению вампира и вдобавок была ограблена.

– Она меня не видела, – быстро сказал Алекс, восстановив способность здраво рассуждать.

– А это? – Энди швырнул золотую безделушку в лицо другу, но тому не изменила вамповская реакция. Алекс подошёл к унитазу, послышался всплеск, и цепочка исчезла в бесконечных и вонючих глубинах канализации.

– Что «это»? – захихикал Алекс. – У меня ничего и не было!

Энди неодобрительно помотал головой, собрал раскиданные листы по номерам страниц и снова взял в руки карандаш, который он заточил при помощи своих острейших зубов.

– Что это ты пишешь? – Алекс опять успокоился и бросил своё тело на кровать.

– Поэма «Антидиг». В ней я подниму вопросы, глубоко волнующие любого обывателя нашей страны, – серьёзно ответил Энди. Он встал, спустил штаны и уселся на унитаз.

Алекс протянул руку и выхватил у друга первую страницу. Под огромными квадратными буквами «Антидиг кодекс» Энди изобразил какую-то дебильного вида морду с тарелкообразными глазами и усиками типичного негодяя. На лице нарисованного идиота была презрительная гримаса, из макушки торчала антенна, а его шея была прикована цепью к коробке с надписью «Юнипак». В завершение вышесказанного следует заметить, что уши вамп нарисовал задом наперёд.

– Это диг? – спросил Алекс. Энди довольно кивнул.

– Хм, – хмыкнул Алекс. – Я догадался об этом лишь по заумному выражению лица этого несчастного.

Вообще-то у дигов никогда не торчали антенны из головы или других частей тела; диги всегда ходили в своих специальных очках, являющихся, по сути, дополнительной частью их организма; лица дигов никогда не выражали никаких эмоций. Но в воображении Энди они, по-видимому, представлялись именно такими. Алекс, помолчав, добавил:

– У тебя прирождённый талант художника.

Энди залился краской от смущения, он не привык к похвалам.

– Прости, Алекс, что я перебиваю твою скромную речь в адрес такого ничтожества, как я, но скажи мне: имела ли кровь юной дочери мэра какой-то свой особенный, благородный вкус?

– Нет, Энди. Если бы на её месте была какая-нибудь подзаборная девка, я бы и не почувствовал разницы, – свои слова Алекс подкрепил незамысловатым ругательством. Энди внимательно выслушал его и сказал:

– Так я и знал. Алекс, произнеси-ка первое слово, что придёт тебе сейчас на ум…

– Дерьмо! – выпалил Алекс.

– Ага. Алекс, ты заметил, что с каждым днём процент цензурных выражений в твоей речи всё уменьшается?

– Ну, ты загнул! Прямо как засра… – Алекс внезапно замолчал. Действительно, в словах Энди было зерно истины, и от этого Алекс немного смутился. Как-никак, а он всё-таки носитель культуры, молодой плодовитый писатель… И он аккуратно закончил фразу:

– Прямо как настоящий диг.

– Вот видишь, Алекс, – Энди Эйнджел был всепонимающ и всепрощающ, как некое высшее существо. – Нужно работать над своим языком.

Алекс хотел сморозить очередную гадость, но вовремя сдержался. Одновременно он вспомнил, что диги никогда не снисходят до грязной ругани, и от этого ужасно разозлился. Если бы рядом был Тайтус, лежать бы этому дигу в луже своей собственной крови!

– Вечно так: когда этот Тайтус нужен – его нет!

Энди встал с унитаза, помыл под краником руки и вытерся экзотическим полотенцем в виде трусов. Эти трусы, к слову, остались от предыдущего владельца этого домика. Он давно уже умер, оставив жилище в подарок вампам. Алекс и Энди действительно рыдали от горя, когда спускали в этот же самый унитаз разрезанное на маленькие кусочки тело своего благодетеля. Им пришлось это сделать из-за ужасного трупного запаха, денег на крематорий тогда у вампов не было, а о смерти хозяина властям они так и не сообщили.

Глава 32. Неподражаемый Джадж

Дж. Джадж, 22 года, студент четвёртого курса Медицинского института днём и неумолимый крысник по ночам, проскользнул в прохладное помещение прозекторской, где его с нетерпением ждал новый труп, и плотно затворил за собой дверь. Тело было накрыто непрозрачной клеёнкой, но по торчащим из-под неё грязным ступням Джадж догадался, что это немолодой мужчина, скорее всего, нищий или какой-нибудь другой обитатель дна; к большому пальцу правой ноги стальной проволочкой была прикручена бирка. Столик с инструментами стоял в углу, но почему-то металлическая ложка из их числа лежала на полу, причём сориентирована она была точь-в-точь на дверь. Джадж замер у входа и задумчиво потёр небритый подбородок.

Эта ложка имела какое-то значение, относящееся к нему, Джаджу. Джадж осторожно положил у стены тяжёлую, звякнувшую сталью сумку и медленно, мелкими шажками приблизился к ложке. Та была девственно чистой, и это ещё более озадачило крысника. «Что сие значит?» – подумал он, но разум его предательски молчал. Джадж захотел поднять ложку с пола, но в самый последний момент отдёрнул руку. Свирепое лицо Джаджа приняло выражение тягчайших размышлений. Он обошёл ложку по кругу трижды по часовой стрелке и трижды против. Эта процедура не пролила света, и Джадж присел возле ложки на корточки, не спуская с неё глаз. Кто-то давал ему намёк, но на что именно? Прошло полчаса, мертвец на столе молчаливо ждал с завидной терпеливостью. Наконец, Джадж решился, так и не разгадав этой головоломки. Он трижды открыл и закрыл глаза, досчитал вслух до двенадцати и, сжимая в руке свой любимый нож, с замершим сердцем перешагнул через таинственную ложку. Обошлось, с ним ничего не случилось. Тогда Джадж понял, что его дурачат, что ложка издевается над ним, он схватил этот несчастный предмет, согнул его в петлю и с яростным возгласом запустил им в стену. Искалеченная ложка стукнулась с лёгким звоном об стенку и упала у ног своего мучителя. Джадж злобно улыбнулся: он был полностью отмщён.

Заждавшийся труп предстал перед очами Джаджа; это был обычный мужчина без всяких мутаций, в чём крысник здорово разочаровался. Кое-где на мертвеце уже появилась гнилостная грязно-зелёная окраска, но это были сущие мелочи. Уже давно вид трупной гнили перестал доставлять Джаджу какое-либо эстетическое наслаждение. Он взглянул на бирку, на ней не было ничего, кроме инвентарного номера. Джадж одел положенный для вскрытия прорезиненный халат и такую же шапочку и лишь теперь решил немного подкрепиться. Он извлёк из сумки флягу с приготовленным по специальному рецепту чаем и два огромных куска хлеба, между которыми выглядывала копчёная тушка какого-то мелкого животного. Аппетитно чавкая (от таких звуков могли бы потечь слюнки и у позеленевшего от времени трупа, терпеливо возлежавшего на своём последнем ложе), Джадж сожрал свою немудрёную трапезу, одним глотком осушил флягу и, подкатив столик, приступил к делу.

В течение долгих столетий японские самураи с философским упорством вспарывали себе животы, причём совершали они эту процедуру тридцатью различными вариантами. Джадж знал лишь десять способов так называемого харакири, но больше всего ему нравился самый первый, без всяких мудрёностей. Все десять он постоянно испытывал на попавших под его скальпель телах, оттачивая это искусство до совершенства.

Джадж поднёс нож к губам и провёл языком по острому лезвию. Затем он резко подскочил к трупу и двумя стремительными движениями вскрыл его брюшную полость, стремительность не помешала ему обойти полукругом пупочное кольцо. Из разреза показалась кровь, Джаджу пришлось поднять с пола ложку, простить её и выпрямить. Ею он начал вычерпывать соки мёртвого организма в специальный стакан с мерными делениями. Покончив с инцидентом, Джадж своим любимым ножом продлил разрез до самой грудины, ввёл между окровавленными лоскутьями кожи и мышц кисть левой руки (правая не хотела расставаться с ножом), приподнял и раздвинул края брюшной стенки.

Минут через десять на свет божий была извлечена отвратительного цвета селезёнка. Джадж помял её в ладонях, взвесил, поковырял скальпелем и потерял к ней интерес. Но когда он приступил к извлечению тонкого кишечника, в дверь тихонько заскреблись. Джадж собрал всё, что успел вытащить из мертвеца за это недолгое время, и небрежно побросал органы в раскрытую брюшную полость. Царапанье в дверь не прекращалось, и Джадж, одновременно ища иголку и нитки, крикнул:

– Войдите!

В кабинет прошмыгнул замурзанный и босой смоукер около восьми лет от роду. Не обращая внимания на кровавые деяния Джаджа, смоукер быстро рыскал глазами по сторонам, и волнение его росло с каждым мгновением.

– Где оно? – прохрипел смоукер (у всех генетических курильщиков голос был хрипл, как ржавая труба, с того самого возраста, как они начинали говорить; многие смоукеры не осваивали более сотни слов, то есть по сути дела являлись умственно неполноценными).

Джадж быстро штопал мертвеца, твёрдо помня главное правило патологоанатома: «Ни в коем случае нельзя класть в труп органы из другого трупа или какие-либо посторонние предметы», – и поэтому он не сразу отозвался:

– Что ты узнал, Симсим?

Смоукер заскулил самым натуральным образом, но Джадж сердито сверкнул глазами и повторил вопрос, добавив:

– Если ты сейчас же не ответишь по-человечески, я тебе голыми руками оторву руки и ноги, – на этих словах Джадж так мило улыбнулся, что мальчишку пробрала крупная дрожь.

– Я проследил за одним из них, – пискнул Симсим. – А второй пришёл туда через час. И они до сих пор там.

Джадж довольно ухмыльнулся, когда мальчишка назвал ему адрес. Он достал из нагрудного кармана полную пачку сигарет и протянул её смоукеру, потерявшему от радости сознание.

Отношения сурового крысника и маленького вонючего смоукера по имени Симсим носило отнюдь не мимолётный характер, как могло показаться на первый взгляд. Они познакомились два с половиной года назад. Обкурившийся Симсим валялся без сознания на тротуаре, а небольшая крыса решила полакомиться его плотью и уже отгрызла ему три пальца на правой руке. Джадж убил зверя, и тут мальчик очнулся. Несколько удивившись отсутствию нескольких пальцев, Симсим, однако, понял, что обязан крыснику жизнью, и с тех пор они подружились. Джадж давал мальчику разные мелкие поручения, а порой испытывал на нём синтезированные в институтской лаборатории вещества. Увы, тщедушное тело было столь отравлено курением, что за чистоту этих экспериментов ручаться было нельзя…