Текст книги "Последний шаман Цитруса (СИ)"

Автор книги: Тим Вернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

На что Ким ответил бы – или подумал бы, времени говорить уже не хватит, – что такой поступок будет осознанным выбором Рэя. Потому если Рэй, идиот, пойдет вниз, то на его примере следующим поколениям будут потом объяснять, что такое естественный отбор.

Времени придумать речь не хватало. И Рэй сказал то, что потом почему-то прочно засело у Кима в голове. Наверное, сильно головой стукнулся, и эта мысль туда каким-то образом вбилась. Закрепилась. Стала навязчивой идеей.

– Они вернутся, – сказал Рэй. – Если мы сейчас справимся с ними, они вернутся. Кто их остановит, когда они вернутся, Ким? Я?

Ким Джонс просто не мог умереть, зная, что кто-то другой будет воевать с Чужими. Тем более, если это будет Рэй.

– Выхожу на удар, – проговорил Ким после секундной паузы. – Наведение на двигатель.

Попытки уговорить Кима отвлекли его, выдернули из состояния тягучего кошмара. И Рэй сосредоточился на этом чувстве – что он все еще жив. И что все происходит здесь и сейчас. И ничего не тянется, время летит мимо со скоростью цэшки на фотонах. И действовать надо быстро.

– Энергетик вколи, – напомнил Рэй. Энергетик должен помочь не вырубиться от снотворного – обязательного ингредиента коктейля жизнеобеспечения, который в капсулах вводится автоматически. – Есть наведение.

Капсулу можно открыть только на земном корабле или изнутри. Чтоб никакие Чужие сволочи в нее не влезли. Капсула – непробиваемый сейф, который в случае слишком упорных попыток пробить самоуничтожается. Капсулу Рэй не утащит. И достать Кима из нее не сможет. Ким должен не просто выжить после падения – он должен остаться в сознании.

– На “пять”, – сказал Ким. – Один. Два. Три. Четыре…

Рэй мягко нажал на кнопку на “пять”. Ракета пошла. Рэй ушел в сторону. За спиной загремело, и Рэй завалился сначала набок, а потом пустил машину носом вниз. И уставился в мониторы, пытаясь увидеть капсулу хоть где-нибудь. Высоко над головой продолжала грохотать взрывами и разваливаться огромная махина Чужих.

– Рэй, группа “Арго”, – сказал Рэй, переключившись на общий. – Поле Чужих пробивается полем кэриэра. Стоп Омеге, наварх. Мы можем их пробить. Мы можем…

Лампочка ретранслятора погасла – сигнал пропал.

Рэй до сих пор был уверен – пропал не сам по себе. Его убрали из эфира. Потому что Омегой было проще. Будь Омега побыстрее, наварх сюда и Флот не бросал бы. Увидел бы Чужих над планетой – и сразу – бабах!

А население – сопутствующие потери. Зато от Чужих избавились.

Сыпались обломки, и гремело за спиной – Рэй переключился на динамики, надеясь, что они помогут в поисках, – и было тихо в эфире. От тишины снова мутило – казалось, бездна догнала его. В нее хотелось кричать, в эту тишину, перекричать ее, нивелировать. Но Рэй не кричал.

Он, стиснув зубы, мчался строго вниз.

Потому что к Цитрусу уже подходил комплекс Омега.

Глава 17. Шанс

Зак осторожно поднялся на локте и глянул на окно.

– Лежать, – лениво предупредил Рэй в очередной раз. Зак со вздохом снова опустился на подушку. Рэй, зараза, сидел в наушниках и демонстративно не смотрел в его сторону. В руке у него был небольшой мониторчик, и что-то там происходило, что интересовало его куда больше Зака.

Рэя сейчас и стена напротив интересовала куда больше Зака. Разговаривать он точно не собирался, но прямо как будто чувствовал, когда Зак начинал помышлять о побеге.

Окно занимало всю стену, а за ним были рыжие пески, спокойные сегодня. Окно было цельным, кроме подвижной створки сверху. Если песок не летал тучами по воздуху, ее можно было открыть. В лазарете этой конструкцией редко пользовались. Говорили, тут воздух мягче, чем снаружи.

Зак пользовался. Каждый раз, когда оказывался здесь, пользовался. Ему внешний воздух был привычнее. И только сейчас Зак понял то, что чувствовал всегда. Воздух лечил его. При любом ушибе, переломе, вывихе ему катастрофически был необходим воздух, живой и рыжий.

А теперь при всем его желании окно ему открыть не позволят. Рэй явно не склонен к переговорам. И прекрасно понимает, что Заку только дай в окно выпрыгнуть – выпрыгнет.

Что будет потом делать – другой вопрос. Что-нибудь. То, что должен.

Он все еще, черт побери, хотел на Рейну. Он завыть был готов, так хотел. Он все еще хотел научиться летать и на Мухе, и на цэшке, и чтобы поближе к небу, чтобы подальше от песка.

Но буря ведь повернула.

А Мист категорически не хотел этого признавать. И Рэй с ним за компанию. У него и впрямь своего мнения нет вообще. Сидит вон. Сторожит. Сказали ему “сидеть” – он и сидит.

– А если я в туалет захочу? – спросил Зак. Рука Рэя, которая металась над монитором, вбивая какие-то запросы, листая страницы и переключая картинки, замерла.

– А? – Рэй оторвался от монитора и вытащил один наушник.

– В туалет, – сказал Зак, – тоже со мной пойдешь?

– Ага, – кивнул Рэй.

– Тебе Мист доплачивает, чтобы ты таким послушным был? – спросил Зак.

Рэй затолкал было наушник обратно в ухо, но Зак пробормотал на опережение:

– Стой-стой-стой!

Рэй снова достал наушник, уставился на Зака, и Заку показалось, что на него смотрит чужой человек. Незнакомый ему и очень взрослый. Он был как будто бы все тем же дядькой с широкими плечами и светлыми глазами, но взгляд стал другим. Уставшим и выцветшим.

Он не был расположен беседовать сейчас.

Оставалось окно.

– Воды, – сказал Зак.

– Ты ее под койку выливаешь? – спросил Рэй и нехотя поднялся. – Третий раз уже. Тебе нравится сам факт того, что можешь меня куда-то послать?

– Это тоже, – согласился Зак. – А еще мне кажется, что у меня в горле до сих пор песок.

– Заслужил, – пожал плечами Рэй и вышел за дверь.

Зак не соврал – ему и правда до сих пор казалось, что дышать нечем. Но естественно, сейчас посылал Рэя за водой не потому. Он уже несколько раз шевелился и переворачивался, чтоб убедиться – в теле все работает. Теперь можно бежать.

Окно так окно. А там разберется. Главное – достать как-то до той створки. Собраться с силами и прыгнуть.

Как только дверь за Рэем закрылась, Зак сел. Опустил ноги на холодный пол и осторожно поднялся. Шагнул вперед, и его повело. Пошатнулся, уперся ладонью в стену. Голова кружилась, кружилась перед глазами комната, и Зак, сосредоточив взгляд на окне, медленно побрел к нему вдоль стены.

К головокружению прибавилась тошнота. Зак подумал, что он, должно быть, еще на каком-то коктейле. Ничего не болит, зато симптомы отравления налицо.

Он почти дошел до окна, когда о прозрачный пластик, из которого оно было сделано, ударился камень. Прилетел с той стороны, глухо стукнул и упал, утонул в песке.

А через мгновение к окну подгребли эти двое. Он их видел, они его – нет. Такая система: односторонние окна во всю стену. Гоша, непривычно серьезная и очень напряженная. Тоненькая, угловатая, с огромными темными глазами. И Снежок за ее плечом – светлое пушистое чучело.

Зак вздохнул, привалившись к стене и глядя на них. Силы ушли внезапно. Все сразу. Он даже пошевелиться не мог – только смотреть. Навалилось все сразу. Облегчение, потому что одно дело знать, что они в порядке, другое – видеть. Усталость. И понимание того, что никак не допрыгнет он до той чертовой створки. Но хоть открыть ее – сможет.

Он дополз по стене до подоконника и нажал на кнопку. Ничего не произошло, и он нажал еще раз. Потом еще один. Что-то зашуршало, но створка не сдвинулась с места, и Зак ударил по кнопке ладонью, уже со злостью, с размаху. Створка наконец сдвинулась, медленно поползла вниз. Снежок подсадил Гошу, та ухватилась за нижний край образовавшегося окна, перевалились через него и приземлилась уже в палате. Как положено кошке, на ноги. Поднялась, отряхнулась.

Подняла взгляд, и Заку показалось, что она приземлилась слишком близко. Так близко к нему Гоша и не стояла никогда. И глаза у нее – подумал Зак – правда, будто бы больше стали. Бездонные темные глаза.

Гоша не шевелилась долгое мучительное мгновение, а потом влепила ему звонкую пощечину примерно с той же силой, с которой он только что бил несчастную кнопку. Зак пошатнулся, ухватившись за подоконник.

И Гоша тут же подхватила его под локоть, глядя в глаза все с той же непробиваемой темной злостью.

– Гоша, – тихо и ласково сказал он. Он не знал, что еще говорить. Да и не хотелось ничего говорить, ее имени было достаточно. И того, что с ней все хорошо. И со Снежком, который маячил за окном, едва различимый в тучах вновь поднявшегося песка. Он отошел на пару шагов, будто брал разгон, хотя без посторонней помощи ему было никак не допрыгнуть до створки. Отошел дальше и стал казаться совсем мелким. Все в этом песке становились меньше, потому что песок был больше. Сильнее. Зак уже понял. Песок был сильным и жестким. С ним нужно так же, как он: твердо и уверенно.

Иначе с ним не справиться. Никто не сможет с ним справиться, кроме Зака.

Гоша все ждала, что он продолжит фразу, начатую ее именем, но фразы не было, и, устало вздохнув, она заговорила сама.

– Ты идиот, – сказала Гоша.

– Мне уже сообщили, – усмехнулся Зак и легонько потрепал ее по волосам. Она злобно блеснула глазами и оттолкнула от себя. – А вы под домашним арестом.

– А кто нас удержит? – хмыкнула она, уже не так сердито. Она быстро остывала. – Батя собирается на вылет. Трамбует грузы. Весь день будет на дроме.

Помолчала и добавила невпопад:

– Борды забрал.

– А мой сломался, – сказал Зак. – Наверное.

Там все ломалось. Борду там было никак не уцелеть.

Гоша снова полоснула по нему недобрым взглядом, прошлась по палате, села на койку.

– Батя тебя заберет, – тихо сказала, глядя в стену.

– Никто меня не заберет, – отмахнулся Зак. – Кто тебе это сказал?

Гоша покосилась на окно.

– Снежок? – спросил Зак и фыркнул. – Ты его слушай больше! Он же перепуганный до сих пор. Он с перепугу и несет всякую чушь.

И медленно двинулся вдоль стены, стараясь поменьше шататься. Собрался для еще двух шагов без опоры – от стены до койки. И наконец сел рядом с ней. Глянул в ту же стену, что и она, и уточнил:

– И куда Чернофф дел ваши борды?

– Это тебе интересно? – уточнила Гоша, делая ударение на “это”. – Где борды? Об этом ты хочешь поговорить?

– Сейчас сюда вернется Рэй, и мы уже ни о чем не поговорим, – пригрозил Зак.

Гоша с тяжелым вздохом оторвалась от стены, развернулась на койке и снова уставилась ему прямо в глаза. И спросила тоже напрямик:

– Зачем тебе борды?

– На Свалку же надо как-то попасть, – пожал плечами Зак, и плечо тут же отозвалось глухой болью. И голова закружилась. Зак прикрыл глаза на секунду, а когда открыл, у Гоши снова поменялся взгляд. Теперь она смотрела встревоженно.

– Придурок, – почти нежно сказала она – насколько умела говорить нежно, – какая тебе Свалка. Тебе лежать надо.

– Надоело лежать, – соврал Зак. Лечь ему сейчас хотелось невероятно. Лечь, закрыть глаза и вырубиться часов этак на двадцать.

И проснуться на Рейне. Чтоб его Чернофф вот так, спящего, и доставил.

– А жить не надоело? – угрожающе спросила Гоша.

– Да в порядке я, – продолжал напропалую врать Зак, – размяться хочу...

И даже попытался подняться, но Гоша перехватила за локоть и рывком усадила обратно. И тут же помутнело в голове, перед глазами поплыло.

“Не делать резких движений”, – сказал он себе.

Ну, на борде ведь не и обязательно резко катать. На борде можно и плавно. Он не Гоша – он умеет и плавно.

– Я тебе разомнусь, – все тем же тоном пригрозила она тем временем. – Не дергайся. Я серьезно.

– И я серьезно, Гош, – проникновенно сказал он. – Где борды? Достать их сможешь?

– Дались тебе эти борды, – процедила Гоша. Вздохнула и наконец ответила. – Батя, вроде, в гараже закрыл. Там замок магнитный. Покрутить можно.

– Покрути, а? – попросил Зак.

Она устало покачала головой, не сводя с него взгляда.

– Гош, покрути, – говорил он, лихорадочно соображая, что дальше врать. – Снежку ведь теперь не просто плата, ему новый нужен. А мне – мой.

Врать было нужно, потому что вывалить сейчас на нее свой безумный план означало подписать плану приговор. А заодно – и всем им. Тем, кто останется на Цитрусе, когда его увезут.

Еще недавно ему казалось, что она пойдет на любое безумие, чтоб оставить его рядом с собой. А теперь вот, глядя на то, как она беспокоится за него, он уже не был уверен. И рисковать было нельзя.

– Ну, допустим, покручу, – сказала Гоша. – Допустим притащу тебе доску. Протащим мимо твоего Рэя, и спрячешь ты ее где-то под койкой. Дальше что?

– Видишь Снежка за песком? – спросил Зак. – Я почти не вижу. Вот и датчики движения на дронах Свалки меня не увидят, если правильно пойду.

– Сильно головой ударился? – с деланным сочувствием уточнила она. – Аллё! Придурок! Тебе лежать надо! И лечиться!

– Да послушай! – настойчиво сказал Зак. – Сейчас самое время. Песок поднялся надолго. Дроны плохо видят. Все после бури приходят в себя. Батя ваш занят. Мист тоже – Мист после бури всегда занят. А я типа болен. И когда на свалке пропадет что-то – кто на меня подумает? У меня ж постельный режим...

– Тебе и нужен постельный режим! – неожиданно рассердилась она.

– Да откуда тебе знать, что мне нужно?! – еще более неожиданно для себя рявкнул он в ответ.

Гоша задохнулась от возмущения и вскочила. И во второй раз за сегодня влепила ему пощечину. Зак закрыл глаза и сосредоточился на руке, которая упиралась в койку. Всем весом – туда. Чтоб не шататься.

Гоша тем временем воспользовалась вынужденной паузой, тяжело вздохнула над ухом и тихо сказала:

– Слишком умный, чтобы я могла о тебе что-то знать, да? Так давай, умный, страдай фигней дальше, катай в бурю, ломай борды, хватай чужие борды, падай и бейся! Обязательно бейся головой обо все подряд! Глядишь, опустишься такими темпами до нашего уров...

– Гош, – он унял головокружение и тошноту, поднял на нее взгляд, взял за руку. Улыбнулся и повторил. Просто снова повторил ее имя. – Гоша.

А потом легонько потянул за руку и усадил рядом с собой. Подался вперед и поцеловал. Осторожно коснулся ее губ своими, готовый отпрянуть, если она вдруг укусит – кто ее знает, что там у нее на уме. Но она не укусила.

Замерла на несколько мгновений, а когда он отстранился, уставилась в глаза совершенно растерянно. Впервые в жизни он видел ее такой. У нее даже губы задрожали, будто она вот-вот заплачет.

А потом она собралась, выдохнула и очень жестко спросила:

– Пытаешься борд поцелуйчиками выманить?

– Нет, – он качнул головой и отметил – меньше кружится.

Где-то он читал, что она от любви должна кружиться, а у него, выходит, все наоборот. У него так, блин, всю жизнь. Все наоборот.

Зак попытался улыбнуться, но стало вдруг так обидно, так себя жаль, что улыбка получилась кривой. И даже губу он закусил – чтоб не расплакаться.

Гоша приподняла бровь, пристально глядя в глаза. И неожиданно деловито уточнила:

– Рэй тут постоянно?

– Если ты достанешь борд, я его куда-то дену, – тут же с готовностью отозвался Зак. – В туалете закрою.

– Опасная идея, – отметила Гоша. – Рэй сломает туалет.

Зак тихо рассмеялся, сдерживаясь, чтоб не начать всхлипывать. Гоша была доброй девочкой, где-то в глубине души. И непонятно, каким образом, но сейчас ему, кажется, удалось до этой глубины достучаться.

– Достану, – с очередным тяжелым вздохом сказала она. – Мне нужна пара часов.

И будто оправдываясь, добавила:

– Без бордов мы с мелким медленные.

– Гош, ты даже не представляешь, какая ты умница, – прошептал Зак и потянулся ладонью, чтобы коснуться ее щеки, но она отпрянула. Подозрительно прищурилась и уточнила:

– Головой сильно бился?

– Бился, – честно отозвался Зак, – но приземлился на косичку. Она смягчила падение.

Гоша с чувством двинула его кулаком в грудь. Зак вполне натурально застонал от боли.

В палату вошел Рэй.

Из окна, рассыпая вокруг себя тучи рыжего песка, ввалился Снежок. Поднялся, отряхнулся, коротко глянул на Рэя и спросил у Зака:

– Как ты?

Зак показал ему большой палец. Снежок по-гошински злобно сощурился в ответ и показал Заку средний. Снежок становился все больше похожим на нее.

И даже Рэя не испугался.

– А Мист меня предупреждал, – мрачно сказал Рэй.

– Что мы придем? – тут же уточнил Снежок.

– Что вы как тараканы, – процедил Рэй. – Как ты вообще туда залез? – и ткнул пальцем в открытую створку.

– Подпрыгнул, – виновато пожал плечами Снежок. Взъерошил волосы, и из них посыпался еще песок.

– Все, – решительно сказал Рэй и распахнул дверь палаты. – На выход.

– Да он только что влез! – возмутилась Гоша. Столкнулась взглядом с Рэем и слегка стушевалась. Коротко покосилась на Зака, и он легонько кивнул. Она знала, что делать. Ему осталось разобраться с Рэем. Что, конечно, сейчас, глядя на него, уже не представлялось сколь-нибудь выполнимой задачей.

Он стал у двери, подперев собой стену, выжидательно скрестил руки на груди и неожиданно стал похожим на Миста.

“Они, наверное, и впрямь давно дружат, – подумал Зак, – раз уже неосознанно занимают одни и те же позиции для наблюдения”.

И даже взгляд у Рэя был сейчас совсем не его. Холодный и очень усталый взгляд, Зак уже видел такой, у Миста.

Но как бы Рэй ни пытался быть другим. От себя не уйдешь. Это Зак уже понял. И теперь собирался использовать.

Гоша гордо прошагала мимо Рэя в дверь. Снежок – следом за ней. Он всегда ходил следом за ней.

Рэй запер за ними, уселся в кресло и снова уставился в свой монитор.

Он пытался сделать вид, что ему нет ни до чего дела. Но только теперь Зак понял – он просто делал вид. Это же Рэй МакКейн, ему есть дело до всех и до всего. И всем он старается помочь. И даже наушники в уши не сунул.

Надо не через окно от него бежать – надо с ним говорить.

– Насколько сильно ты боишься Миста? – спросил Зак.

Рэй раздраженно покосился и попросил:

– Не бери на понт. Я никого не боюсь. Смелый очень. И тебя не выпущу. С друзьями попрощался. Чего тебе еще надо?

– С отцом, – нашелся Зак. – Что вообще будет с отцом, если вы меня вот так выпрете?

– О нем позаботятся, – ровно, будто заученно, отозвался Рэй.

– Рэй, – сказал Зак, – ты же понимаешь, что я должен здесь остаться?

– А мне плевать, – равнодушно пожал огромными плечами Рэй. – Я не решаю. Мист умный, он решает.

– Ты же понимаешь, что Мист просто разозлился?

– “Понимаешь”! – передразнил Рэй и с тоской глянул на Зака. – Заладил со своим “понимаешь”... Я много чего понимаю. Например, отлично понимаю, что если Мист сказал что-то сделать, лучше это сделать. Потом узнаешь, почему. Или не узнаешь. Возможно, это просто не твое дело.

– Он разозлился на меня, – упрямо сказал Зак, – что я полез под бурю. Но буря сдвинулась. Она не шла стороной. Я это знаю, потому что я ее сдвинул. И он злится сейчас, но потом поймет, что я ему нужен.

– Ребенок, – очень серьезно обратился к нему Рэй, – Мист никогда не злится. И ему до тебя нет дела. Хоть ты убейся в этой буре.

– Потому он зашел меня проведать? – уточнил Зак. – Документы можно было передать, как и приказ улетать. Через тебя, он так всегда делал. Но он пришел лично. А ему непросто ходить.

Рэй какое-то время смотрел на Зака. Долго, задумчиво. Потом снова пожал плечами и снова уставился в свой монитор.

– Приказ ты должен был услышать от него, – сказал Рэй наконец. – Чтоб осознать, что у тебя нет вариантов. Осознал? Нет? Осознавай. Вся ночь впереди.

– Это у него нет вариантов, – не согласился Зак. – Я ему нужен.

– Да никому ты нахрен не нужен, – отстраненно отозвался Рэй – он был увлечен чтением чего-то своего. – Тут – так точно.

Зак молчал, пристально глядя на Рэя. Тот чувствовал взгляд. Потому что потерпел пару секунд, потом поднял на Зака глаза и твердо отчеканил:

– Ты путаешься у него под ногами. Совершенно не слушаешь, что тебе говорят. Чем старше – тем больше не слушаешь. И компанию нашел подходящую. Вы мешаете ему здесь, понимаешь?

– “Мешаете Ему”! – передразнил Зак и нарисовал в воздухе пальцем заглавную букву “Е”. Огромную букву “Е”. – Что это за хрень? Зачем ты превозносишь его? Куда ты его превозносишь? А может, это он нам мешает, а? Может, вы нам мешаете?!

– Убиться – да, мешаем, – вставил Рэй. – Я бы сказал, что не на моей смене, но тут всегда моя смена, так что… – и развел руками. – На Рейне убьешься, ладно?

– Что он такого сделал, что ты ему поклоняешься? – продолжил давить Зак.

– Спас Гряду, пожертвовав собой, – напомнил Рэй.

– И что дальше было? – Зак сощурился точно, как Гоша. – Когда он в себя после этого пришел, ты его тоже в палате закрыл и нотации читал? Хобби такое? Или Поселок – не Гряда, не считается? За скольких людей нужно попытаться погибнуть, чтобы ты выслушал?

– А может хоть кто-нибудь из вас пытаться выжить? Ради людей, которым он важен? – спросил Рэй. – Ну, так, для разнообразия?

Он начинал злиться. И все меньше походил на скучающего робота-охранника. И в монитор после последней реплики не уставился. Продолжал смотреть в глаза.

Надо было давить.

– Дай мне шанс, Рэй, – попросил Зак, вцепившись в бортик койки. Держаться было трудно – хотелось лечь. Разжать пальцы, упасть на койку и ни о чем больше не думать. И вылететь все-таки завтра на долбаную Рейну.

Он же, черт побери, так мечтал о Рейне...

– Что-что тебе сделать? – недобро прищурился Рэй.

– Только не начинай снова кричать, – попросил Зак, – у меня от криков голова болит, честно. Мне нужно будет выйти из палаты, ненадолго. Просто поспи немного, а к утру я вернусь.

Рэй фыркнул, снова уставился в монитор.

Зак тяжело вздохнул и таки рухнул на спину. И тихо зашипел от боли – не надо было так картинно падать. Мог бы потихонечку лечь. Зато голова больше не кружилась. Анестезия, чем бы они ни была, прекращала свое действие.

Теперь волнами находила боль.

– Я могу справиться с бурями, – пробормотал он, глядя в потолок. – Сколько жизней я могу спасти? Сколько уже спас? Это сделал я, Рэй. Если бы я просто в нее въехал, я бы выжил? Вот ты знаешь, как я выжил?

– Знаю, – отозвался Рэй. – А знал бы я, что с тобой нужно будет так много говорить, ты бы не выжил. Тебя головой сильно приложило. И у тебя сейчас навязчивый бред. Ты не шаман, Зак. Шаманов, таких, как в сказках, не бывает. Шаманы предсказывают бури, не поворачивают. А ты к ним вообще не имеешь отношения. Ты – будущий курсант Академии Флота. Давай, начинай соответствовать.

Зак обреченно вздохнул. И сердито пробормотал себе под нос.

– Я, блин, начну соответствовать…

– Ты сейчас придумал план саботажа Академии? – уточнил Рэй.

Он уже не злился. И даже попытался пошутить, как будто пытался извиниться за свои предыдущие выпады.

Нужно было давить дальше.

– Да что ее саботировать, – фыркнул Зак. – берешь Гошу, говоришь ей, что на Рейне ее назвали толстой. И всё. И нет больше Рейны. Или берешь Миста, – сделал небольшую паузу, покосился на Рэя, но тот не протестовал, и Зак продолжил. – Говоришь, что на Рейне Чужие.

– Назвали его толстым, – подсказал Рэй.

– И перепутали с папой, – добавил Зак. – И всё. И опять нет больше Рейны. И Чужих. И папы.

Подумал и спросил:

– А он толстый? Папа-то?

– Папа – нет, – честно ответил Рэй, – мама – немного.

– У Миста есть мама?! – изумленно вытаращился на него Зак.

– Ну, должен же был его кто-то родить, – пожал плечами Рэй. Зак надолго задумался, а Рэй ответил на незаданный вопрос:

– Нет. Он не андроид. Он настоящий.

Зак фыркнул. И серьезно спросил после паузы:

– Зачем он пытается казаться хуже, чем он есть? Зачем весь этот… имидж?

– А чтобы все боялись, – объяснил Рэй. – И слушались. Если все начнут вести себя, как ты, он ничего не сможет контролировать.

– Все контролировать невозможно, – сказал Зак, – те же бури…

– Не начинай, – предупредил Рэй.

– Но все контролировать невозможно! – настойчиво повторил Зак и даже снова сел для убедительности. – Из песка нельзя построить стену – песок можно только подвинуть, понимаешь? Перенаправить!

– Ему об этом скажешь, – пожал плечами Рэй, а потом деланно спохватился. – Ой! Ты же не сможешь сказать. Ты же улетаешь завтра утром.

– Издеваешься? – прищурился Зак. – Издевайся-издевайся. Но он и правда не сможет контролировать Цитрус. И чем больше будет пытаться, тем большим будет отпор. Цитрус рассердится. И всей кампании здесь придет конец.

– А ты меня сердитой планетой не запугивай, – попросил Рэй. – Помнишь? Я очень смелый. Герой я или как?

И Зак замолчал.

И отвел наконец взгляд.

И неожиданно подумал о том, что хотел бы, чтоб его отец был таким, как Рэй. Чтоб да, стоял на своем, пожалуйста, пусть стоит на чем угодно, но чтоб было понятно, что Зак ни в чем не виноват, что не должен никому и ничего. Может, тогда он смог бы поверить в этом сам. Чтобы было понятно, что отец его любит. Так, как любит их всех Рэй. Рэю нужно было становиться главным – не Мисту.

Может, он и был главным. Мист ведь – что может? Только запугивать всех и может. Запугать – и тихонько хромать, чтоб обратно закрыться в своем кабинете.

– Рэй, – тихо сказал Зак.

– А, еще не всё, – понимающе кивнул Рэй и с преувеличенным вниманием уставился на него.

– Я не хочу оставаться здесь, – осторожно начал Зак. Рэй молчал, не перебил на первой же фразе – уже хорошо. – Я очень хочу улететь. Черт, я так хочу улететь…

Он помолчал, потому что говорить было трудно.

– У тебя было такое – видишь машину и уже, заранее будто бы чувствуешь, как она идет? Или смотришь на тестовую карту – и весь бой перед глазами? Чтоб не думать на ходы вперед, чтобы видеть сразу всю доску, бывало?

Зак лег на спину на этот раз медленно. Уставился в белый потолок. Он не убеждал больше никого и ни в чем. Он жаловался Рэю так, как пожаловался бы отцу, если бы тот захотел послушать.

– Мне даже Гоша толком не нравится, – с нервным смешком продолжил он. И исправился. – Не нравилась. Она какая-то… – поднял руки, чтобы показать, но не смог и отмахнулся, – злая. Но здесь же больше нет никого…

И рассмеялся тихо и нервно.

– А на безрыбье и Гоша…

– Стоп, – Рэй поднял ладонь, перебивая. – Я не буду работать твоим психологом. У нас есть специалист, если тебе нужен. Ему душу изливать будешь, не мне.

Помолчал, потом душераздирающе вздохнул, отложил монитор, уставился ему в глаза и неожиданно потребовал:

– Выкладывай.

– Душу? – растерянно спросил Зак.

– Нет у тебя души, – припечатал Рэй, – ни у кого из вас. План действий выкладывай.

– К-каких? – растерялся Зак.

– Таких! – раздраженно ответил Рэй. – Ты хочешь свалить из палаты. Я хочу знать, что ты задумал. У тебя минута, чтоб изложить. Время пошло.

– Да секунды хватит! – сказал Зак и снова сел – торжественный же момент. – Я на Свалку залезу!

Рэй внимательно посмотрел ему в глаза. Уточнил:

– И каким образом это нам поможет?

А Зак подумал, что Рэй слишком молод, чтобы быть отцом. Старшим братом, скорее. Это он выглядит таким взрослым и серьезным. Выглядел, пока в монитор таращился. А сейчас – даже глаза блестят по-другому. Почти как у Гоши со Снежком, когда подбиваешь их на очередной вылет.

На сколько лет он старше? От силы десяток.

– Подумай сам, – сказал Зак, и так воодушевился, что даже сел ровно, не держась за бортик. – Я засвечусь на камеры как нарушитель. Меня на Рейне не примут с таким резюме. Нигде не примут. Меня придется оставить здесь.

– Почему не примут? – удивился Рэй. – В карцер тебя примут. С распростертыми объятиями. И Мист тебя с радостью туда сдаст, чтоб увезли подальше, в какую-нибудь камеру. И заперли на подольше. Более разумных, хоть немного разумных планов у тебя нет?

– Никуда меня Мист не сдаст, – уверенно ответил Зак. – Он пришел меня проведать. Он вел за мной дрон. А когда я испугался и остановился, он повел дрон дальше. Вперед, в бурю понимаешь? У меня не было вариантов, если бы я отступил, буря накрыла б меня. Он знал это – и повел дрон вперед. Значит, он хоть немного, но верит в меня, разве нет?

– У дрона длинный тормозной путь, – отрезал Рэй. – А тебя приходили не проведывать, а лично выгнать, потому что ты уже всех достал. Ты уже и меня достал, Зак. У тебя талант.

– На что спорим? – прищурился Зак.

– Спорим? – переспросил Рэй.

– Я останусь на Цитрусе, – уверенно припечатал Зак. – На что угодно могу поспорить. Только для того, чтобы проверить, кто из нас прав, тебе придется дать мне шанс.