Текст книги "Последний шаман Цитруса (СИ)"

Автор книги: Тим Вернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Проясним с твоим братом некоторые вопросы, козочка, – мягче ответил Чернофф. Но мягкость получилась вкрадчивой. Угрожающей.

Гоша приблизилась к отцу вплотную, уставилась в глаза и очень-очень тихо, так, что Снежок едва разобрал, прошептала:

– Он ни в чем не виноват.

– Хорошо, что ты его защищаешь, – кивнул Чернофф, – защищать семью очень важно. Теперь в свою комнату или я позову людей, чтобы тебя проводили.

– Пф, – скривилась Гоша. – Людей! Они ж меня боятся нафиг.

– Меня пока еще больше, – напомнил Чернофф, и Гоша, померившись с ним взглядом еще пару секунд, круто развернулась, размашисто прошагала мимо Снежка и взбежала по скрипучим ступеням на второй этаж.

Чернофф снова кивнул ему, и на этот раз Снежок нехотя поплелся следом.

– Как тебя зовут? – уточнил Чернофф, открывая кодовый замок. Пока его дома не было, дверь в кабинет всегда была заперта. Дверь в кабинет у него была заперта круче, чем весь их дом. И чем его ангары на дроме.

– Мэй, – привычно отозвался Снежок.

– Настоящее имя, – потребовал Чернофф.

Вошел, вразвалочку добрался до стола, уселся там в кресле и вопросительно уставился на Снежка, который все еще стоял почти что на пороге. Не хотелось идти дальше. Здесь спасительная дверь была в обманчивой близи.

“Но на двери кодовый замок, – напомнил себе Снежок. – И дверь захлопнули. А вот окно за спиной бати открывается одним нажатием на ручку. Так где логичнее находиться?”.

– Мэй, – повторил он, подошел к столу и сел в кресло для посетителей.

– Послушай, – Чернофф положил руки на стол и сплел между собой пальцы. – Я ведь не спрашивал у тебя ни о чем, правда? Ты мой пацан, и мне нет дела до того, где и кем ты был раньше. Но дело уже не во мне. Вы все-таки достали… – он ткнул пальцем в сторону, где стояла База. – Всех. Вы достали Миста. И теперь с ним нужно что-то решать.

– Звучит угрожающе, – отметил Снежок.

– Тихо, – оборвал Чернофф, который не был настроен шутить. – Вам повезло, что тот… – он сделал паузу, будто пытался вспомнить имя, хотя прекрасно он знал имя, выпендривался просто, – что тот шаманенок достал его и всех вокруг куда больше. Потому теперь мне придется позаботиться о нем, чтобы вас не трогали. Касательно тебя – Мисту нужна информация. Всего лишь информацию. Я даже не ругаю, как видишь, ни тебя, ни Гошу. Потом вас буду ругать. Пока все это нужно пережить, вместе, как семья.

– Кстати, – сказал Снежок, – насчет семьи. Где, говоришь, ее мама?

– Мист знает, где ее мама, – внушительно ответил Чернофф, четко дав понять, что шантаж тут не пройдет. – А ты… – и погрозил Снежку пальцем. – Ты, малыш, опаснее, чем я думал.

– Я опаснее, – легко согласился Снежок. И уставился ему прямо в глаза. Пора было идти ва-банк, потому что дальше изображать испуганного ребенка было бесполезно. Да и бессмысленно.

– Это хорошо, – неожиданно усмехнулся Чернофф. – Я это сразу понял, малыш. Все ждал, пока ты себя покажешь. Ну, давай теперь. Показывай. Рассказывай.

– Мисту нельзя ничего знать, – тихо сказал Снежок, – Мист меня здесь не оставит.

– А не надо было в Третью лезть, – пожал могучими плечами батя. – Сидел бы тихо, не отсвечивал бы, никто б тебя не тронул. Дурень ты мелкий. Давай, колись, что у тебя. Мисту расскажу потом свою версию.

Снежок молчал, и Чернофф тяжело и глубоко вздохнул. Уперся локтями в стол и подался вперед.

– Слушай сюда, пацан, – проговорил тихо, будто их кто-то мог подслушивать. Мист, конечно, мог, но чисто теоретически. И где-то в поселке. Там у него должны быть уши. В поселке – да, но не в доме. И тем более не в запечатанном семью печатью и кодовым замком кабинете. – Ты еще подрастешь немного и станешь тут всем заправлять. Потенциала у тебя море. Молчать умеешь, когда надо. И выступить тоже, когда надо. Это я уважаю. И никакому Мисту не сдам. Но...

Чернофф поднял толстый палец вверх, выдержал многозначительную паузу и только потом продолжил:

– Но мне нужно знать, что я могу тебе доверять. Что мы с тобой семья. Не хочешь втягивать в это Гошу – без вопросов. Ее, как видишь, тут нет. Но я – я должен знать.

Снежок кивнул, глядя в стол. Собрался с мыслями и поднял взгляд.

– Неочем знать, – глухо ответил он. – Был проект. Накрылся. Сильно накрылся, и там все погибли, а мне повезло, я мимо проходил, меня волной зацепило. Но ты же знаешь флотских, бать. Если проект накрылся, то надо накрыть и тех, кто с ним связан. Потому мне нельзя светиться. А если Мист узнает…

– Значит, не просто так он к тебе привязался, – хмыкнул Чернофф. – Знает что-то? Или чует?

Снежок только плечами пожал. Откуда ему знать, что знает Мист.

– Знал бы, – осторожно сказал он, – не спрашивал бы тебя обо мне.

Чтоб отвлечь Черноффа от мысли, что Мист может просто проверку такую устроить.

– А может, он так мою лояльность проверяет?

Ага, этого отвлечешь.

Снежок устало вздохнул. Опустил взгляд на стол.

– Да... – задумчиво продолжал Чернофф, – только знает же: нихрена я не лояльный. Ты, малыш, не боись. Я корабли с Цитруса уведу, если надо будет, перебазирую, но тебя в обиду не дам. Что нам корабли, да?

– Что ты сделал, бать? – тихо, но твердо спросил Снежок, продолжая глядеть в стол.

– А? – якобы не расслышал Чернофф.

– Что ты сделал, раз так обо мне печешься? – Снежок поднял глаза. – Кого убил? За что хочешь искупить вину?

– Ну, паца-ан... – все так же задумчиво протянул тот, помолчал и решительно хлопнул ладонью по столу. – Давай так. Я тебе на эти вопросы не отвечу, но и тебе их не задам. Останемся при своем, в счастливом неведении. Я тебя понял. А ты меня?

– Понял, – кивнул Снежок.

– Марш в комнату тогда, – скомандовал Чернофф. – Домашний арест на двое суток. Пока я с Мистом разберусь, с заразой нюхастой… И Гошу не трогай. Не разговаривайте вообще ни с кем, ясно?

– Ясно, – кивнул Снежок.

Ему действительно все было ясно. Указания вполне понятны. Другое дело – он никому не обещал их выполнять.

Глава 14. Чужие

Кэриэр завис на подходе к третьей орбите Цитруса.

Рэй нырнул в шлюз, прыгнул в птичку, закрепился в кресле, вырубил свет, маякнул “готовность” и уставился на экран. Перед глазами вспыхнула схема, но динамики молчали – кого-то еще ждали, – и Рэй переключился на иллюминатор. Там тоже ничего не было.

Тьма перед глазами и гнетущая тишина в динамиках. Холодная пустота.

И далеко впереди неспешно плывет поперек иллюминатора небольшой шарик, который отсюда кажется плоским. Но он, конечно же, не плоский, и не он плывет – вращается вокруг своей оси кэриэр, вращаются все они в своих цэшках, закрепленных в гнездах и готовых сорваться по первому же приказу Кима. Но приказа нет. И диск Цитруса уже укатился прочь.

“Почему планету назвали Цитрусом? – внезапно задался вопросом Рэй. – Диск ведь – белый отсюда. Оранжевое оно там, внутри. Планеты же сначала называют, а потом заселяют, не наоборот? Откуда знали, что оно там оранжевое?”.

Рэй сейчас старательно думал над всякими глупостями, потому что ему стало страшно. Уже через несколько секунд ожидания захотелось нажать на “старт”, просто чтобы сделать хоть что-нибудь. Чтоб не задыхаться в холодной черной бездне, куда, казалось, он уже падал.

И где-то на краю сознания, еще не охваченном панической атакой, мелькнула здравая мысль: “Все уже давно по местам. А Джонс, сволочь, ждет момента, когда их всех охватит этот страх. Когда все вцепятся за голос Гайда и рванут навстречу смерти с нечеловеческой радостью лишь бы убежать от бездны. Из одного небытия – в другое”.

Все лучше, чем бездна. Даже Ким Джонс.

Динамик щелкнул, и Рэй тихо облегченно вздохнул, потому что понимал: надолго оставлять их, всех их, в таком подвешенном состоянии нельзя. Свихнутся еще чего доброго. Или запаникуют еще больше и откажутся лететь вообще. Будут только и думать о том, чтобы вернуться, уже даже не домой, хотя бы в главный корпус кэриэра, где есть свет, притяжение и обманчивое ощущение почвы под ногами.

– Окей, господа, – прозвучал голос Кима, вновь ровный и бесцветный, с привычными нотками равнодушного презрения, и снова показалось, что все это – не взаправду. Очередные учения. Очень реалистичные симуляторы.

А Ким говорил:

– У меня вас тридцать единиц, я не намерен путаться в ваших именах, потому еще раз внимательно смотрим на цифру на экране.

Рэй переключился на экран, в углу вспыхнула белая девятка.

– С этого момента вас так зовут, – продолжил Ким.

“Как будто нас когда-нибудь у него звали по-другому”, – мысленно фыркнул Рэй. И снова подумал, что именно потому Ким обращался к ним исключительно по номерам. Чтоб запомнили. Он прекрасно знал фамилии – сам говорил – всех своих подопечных, но ему нужно было, необходимо было, чтоб они рефлекторно реагировали на присвоенный порядковый номер. Ким Джонс был хорошим Гайдом. Плохим человеком – может быть. Хреновым учителем – ясен пень. Но хорошим Гайдом.

Хотя, если честно, Рэй и человеком его считал хорошим. Несмотря ни на что. Хорошим, просто вечно недовольным.

– Вы все у меня в эфире, – говорил Ким, – то есть я прекрасно слышу каждого, и если кому-нибудь не отвечу, значит, не посчитаю нужным. Вопить о чувствах к вашей мамочке, отпускать едкие комментарии, говорить по душам, девятый, или рассказывать свежие анекдоты, десятый, не вздумайте. Только по делу. Не отвлекайте меня по мелочам. Кодовое имя группы: Арго. Если позывной прозвучит в эфире на вашей частоте, значит, к вам обращается руководство операцией. Слушать и выполнять. Начинаем.

И с легким насмешливым презрением добавил:

– Аргонавты.

И Рэй машинально, продолжая процесс размышления о глупостях, чтоб не думать о насущном, задался вопросом, почему такое дурацкое название. Такое название подошло бы исследовательскому крейсеру первооткрывателей. Телескопу, блин. Но не боевой группе.

Экран погас.

Створки шлюза поползли в стороны.

“Не успели ничего умнее придумать, – решил Рэй. – Привычные позывные а-ля Альфа-Браво растащили боевые корабли Флота. И Первой группе из Академии срочно нужно было придумать чего-нибудь на “А”. А им сейчас не до вдумчивого подбора имен”.

Рэй медленно выжал тягу, повел рычаг вперед. Птичка пошла.

И Ким тут же заговорил. Говорил быстро, ровно, будто текст по бумажке читал своим фирменным мертвым голосом. Смотрел в свою интерактивную схему и тараторил команды:

– Отражатели на максимум. Фотонная тяга. Первый, второй, прямо, скорость двадцать, третий, четвертый, вверх, угол десять, пятый…

“А ведь у него это откуда-то взялось, – подумал Рэй, – смерть в голосе. С самого начала была. Это он тоже специально? Прятал живого Кима, чтоб приучить к себе такому, мертвой машине, отдающей команды?”.

Еще Рэй успел подумать, что интересно было бы услышать, как звучит живой Ким.

Этого он так и не узнал. Если что-то живое и было тогда внутри Кима, оно уж точно расхерачилось о Цитрус насмерть.

А потом услышал свой номер.

– Девятый, десятый, в сторону и вниз, угол пять, вращение десять.

Ким говорил дальше, но Рэй дальше не слушал. Он пошел вниз. И Ивор – рядом.

– Первый, второй, огонь, нырнуть на вращениях, замереть на пять, третий…

– Мать твою! – выдохнули в динамиках, Рэй узнал голос первого. – Я их вижу!

– …четвертый, – ровно продолжал Ким, – огонь и в сторону петлей, обратный курс. Пятый, шестой, минута хода до цели.

Поначалу Ким разбил их на пары: прощупать крейсеры Чужих. Те, которые сейчас пытался воссоздать и по аналогии с Мухами обзывал Ласточками. Они были больше цэшек в несколько раз и, несмотря на габариты, маневреннее. Цэшки в сравнении с ними не летели – плыли, увязали в пространстве, как в киселе. И никак не могли пробить силовое поле, чтоб их хоть на мгновение видно стало, поле не глушилось импульсами. Вообще никак не глушилось.

Все, что оставалось, – двигаться. Уходить, лупить бесполезным импульсом, снова уходить и замирать – чтобы полностью укрыться отражателем. В движении отражатели работали плохо, но двигаться было нужно. Перемещаться хаотично – не позволить просчитать траекторию.

– Теперь и я их вижу, – прошептал Рэй на подходе к своей цели.

Они создавали рябь. Едва различимое колебание пространства, заметное только с очень близкого расстояния.

– Девятый, вниз, на девяносто, – тут же скомандовал Ким. – Десятый, аналогично.

К тому моменту еще несколько цэшек сбили на подлете.

Импульсы Чужих глушили все системы, потому пилоты уходили тихо – просто пропадали из эфира. Ни крика, ни слова, ни звука. Раз – и бездна проглотила еще одного. И еще. И еще.

– Ого! – неожиданно обрадовался Ивор. – Тут еще один, внизу, прямо подо мной. Видишь его, Джонс?

– Восемнадцатый, огонь, – не ответил Ким, потому что Киму было некогда отвечать, – девятнадцатый, право, горизонтально тридцать, вниз, вертикально пять, двадцатый….

– Землянин, – позвал Ивор, – а развернись-ка ко мне носом.

Ким снова никак не среагировал, продолжая раздавать команды остальным, и Рэй плавно повел птичку на разворот. Уточнил:

– Зачем?

– Выстрелишь в меня, – сказал Ивор. – А я в тебя.

– И-ив… – неуверенно протянул Рэй, но Ивор перебил:

– Не тупи, землянин, – насмешливо фыркнул он, – они быстрые, так? Сделаем им из этого проблему. Жахнем между ними, пойдет волна. Глядишь, сначала жахнут в ответ, а потом поймут.

– Седьмой, – неожиданно переключился с бубнежа по третьей десятке Ким, – разворот на девяносто, горизонтально, максимальный импульс прямо по курсу, уход на пятьдесят и замереть.

И затараторил дальше, возвращаясь к третьему десятку, точнее, к тем, что от него осталось.

“Черт! – удивился Рэй. – Да он нам шанс дает! Ведет седьмого на отвлекающий маневр для наших Чужих. Только он не сможет отвлечь, если они нас видят. Они и нас, и седьмого сшибут. С другой стороны, заметили б, куда мы нырнули – уже сшибли бы. Может, у них тут слепая зона? Под брюхом?”.

Чужие, глушащие всех на подлете, все еще не ударили по его цэшке. Они с Ивором провисели под их экранированным кораблем уже несколько мучительных секунд, выходя на маневр, и до сих пор были в строю. Значит, их не видели.

Правда, куда именно он выходит, Рэй тоже не видел. Видел небольшое искажение пространства прямо над головой – одну птичку Чужих. Ивор якобы видел еще что-то внизу – вероятно, вторую. А они вдвоем болтались где-то между. Самого Ивора, кстати, Рэй тоже не видел, и совершенно не был уверен в том, что разворачивается, куда надо.

А развернуться нужно было точно – чтобы точно ударить.

– Есть вариант, что тут у них слепая зона, – сказал Рэй. – Снимем экраны?

– И задний ход по выходу на цель, – легко согласился Ивор, которого хлебом не корми – дай совершить самоубийственный маневр. Так было на тренажерах, так действовал он и здесь. Сам Рэй, наверное, от него этой самоубийственности нахватался. Да и терять ведь было нечего.

Он щелкнул тумблером, увидел цэшку Ивора. Тот завершал разворот вдалеке, и как только они оказались нос к носу, оба дали полный назад.

– Раз, – сказал Ивор.

– Два, – сказал Рэй хором с ним, мягко нажал на кнопку на “три” и тут же переключил отражатель в рабочий режим. Ивор тоже исчез с монитора. Рэй взял круто вправо и замер.

Что-то продолжал бормотать Ким, переговаривались еще несколько пилотов, и Рэй даже смутно узнавал голоса, но все это стало очень далеким. Потому что сейчас перед ним был только пустое пространство, и где-то в нем – Ивор. И где-то там – импульс, который, столкнувшись с Иворовым даст волну, которая может…

А потом вдруг стало видно птичку внизу.

Огромный темный шар, настолько темный, что и без отражателей мог спокойно ходить в пространстве. Если не всматриваться – не увидишь. Чуть плотнее самого пространства, чуть тяжелее. И торчащие в стороны длинные отростки – то ли пушки, то ли щупальца.

– Фига се амёба... – хмыкнул Ивор, и Рэй облегченно выдохнул. Ивор все еще был в эфире и даже все еще веселился.

– Гайд, – сказал Ивор, – вижу цель, есть выстрел.

– Арго, замереть всем, – сказал Ким. – Перегруппировка.

– Есть выстрел, – настойчиво повторил Ивор.

– Галерка, включите мозги обратно, – устало бросил Ким, – вторая птичка не повреждена. И там уже поняли, где вы. Замрите и не дышите, чтоб они не определили точнее.

– Пош-шел ты, – выдохнул Ивор, и Рэй не увидел, но прекрасно понял: выстрелил. Рэй зафиксировал цель и тоже влупил со всей дури. Вильнул в сторону и влупил еще раз. И вышел на третий удар.

Возможно, на провокацию повелись сразу оба корабля: пальнули друг в друга. И если на первом отказало вообще все, то на втором все еще работали отражатели. Но заклинило оружие. Иначе объяснить тот факт, что Рэй все еще жив и, что самое главное, жива его машина, не получалось никак. Либо им просто повезло, и именно на этом корабле Чужие попались косорукие, и никак не могли по ним попасть. Ким подумал, вероятно, о том же и тихо скомандовал:

– Одиннадцать, двенадцать, право сто семьдесят, вниз на тридцать, максимальный импульс, – запустил сразу двоих отвлекать внимание стрелков все еще экранированного корабля на случай, если те таки пытаются поймать Рэя с Ивором на прицел.

А еще Рэй снова расслышал нотки эмоций в его голосе – вселенскую усталость и не менее вселенское презрение. Ким понемногу оживал. Им удалось найти слабое место противника. Слепая зона под брюхом птички и слишком быстрая реакция пилота – неплохо за один присест. Плохо, что потеряли к тому моменту они уже почти половину машин. Рэй все еще надеялся, что потеряли исключительно машины, что пилотов потом подберут.

– Смотри, – завороженно прошептал Ивор.

Рэй и так смотрел, но только через миг понял, на что именно. И почему-то очень осторожно и очень тихо выдохнул. Птичка Чужих разваливалась. Медленно и плавно от корпуса отделился один из отростков. Вращаясь поплыл к Рэю. Сам корпус так же, не спеша, развалился строго пополам.

– Мы его уделали, Гайд! – сообщил Ивор. – Похвалишь? Нет? Грамоту? Орден?

– Ив, – перебил его Рэй – он помнил, ничего лишнего в эфире. Ива просто понесло. Он и так был перевозбужден от самого процесса, а тут еще и победил Чужого.

Ким продолжал чеканить инструкции и, насколько понимал Рэй, теперь выводил парней на точки ударов высчитывая слепые зоны машин противника по их курсам. Но не всегда получалось, потому что хрен их разберет, этих Чужих, носом они вперед вообще летают или жопой. Их ведь нихрена не видно.

– Девять, десять, – проговорил Ким, – разворот сто восемьдесят горизонтально, максимальный импульс. Добивайте.

И отправил одиннадцатого с двенадцатым дальше.

Экран у второго Чужого уже тоже барахлил, видно его было гораздо лучше, и Рэй с Ивором принялись радостно добивать.

На какое-то время появилось ощущение, что они могут победить. Что это в принципе возможно. Ким уверенно вел изрядно поредевшую группу, маневрируя так, чтоб машины оказывались между кораблями противника. Те тоже перегруппировались, и теперь это было нелегко, но еще одну птичку общими усилиями уложили. Ким не говорил, что птичек еще с десяток. Что с орбиты к ним уже несутся огромные боевые крейсеры – поддержать Ласточек. Что Флот катастрофически не успевает за ними, потому что их машины тоже – как в киселе. Что один из гигантов Чужих, именно тот, к которому они пытаются пробиться уверенно пошел на снижение, а их самих осталось от силы десяток из трех.

Остальные монстры все еще висят на орбитах, позволяя своим защитникам принимать бой, а этот, их монстр, как назло – пошел вниз.

Ким не говорил, но знал.

И предположил, что на орбите противнику удобнее держать контроль. Раз вниз пошел только тот, где контроль удерживали хуже, тот, возле которого птичкам нанесли ощутимый ущерб. Они все давно могли пойти на снижение, прорвались бы с боем, но зачем им бой, если удобнее перебить Флот на орбите?

А значит, в атмосфере перебить будет уже не так просто.

Потому, как только огромный корабль двинулся вниз, Ким не предпринимал попыток удержать его здесь.

– Арго, на снижение, – тихо скомандовал он, – встретим их на Цитрусе.

И принялся выдавать координаты.

– Сразу нельзя было так? – пробормотал Ивор, разворачиваясь.

– Мы не знаем их возможностей в атмосфере, – ровно произнес Ким, то ли напоминая всем, то ли отвечая лично ему.

– Зато свои знаем, – фыркнул Ивор, и Рэй снова услышал довольную ухмылку в голосе. А потом понял, что Ивор-то прав. И что Ким это должен был понять давно, с его-то компьютерными мозгами. Сразу должен был понять, как только ему сообщили расклад, а сейчас просто подтверждение получил. И что Киму, если тот выживет, за вот это снижение очень влетит от наварха. Потому что очевидно же: попытка отбросить противника с орбиты провалилась в то время, как из атмосферы их все-таки выгнали. И самым адекватным стратегическим решением было бы занять оборону там, где удобнее сражаться. Но наварх, вероятно, слишком боялся Чужих.

Еще бы: столько лет ими всех пугать – немудрено и самому схватить мандраж. И перестать рассуждать здраво. И бросить на гребаные орбиты всех, даже детей. На гребаные орбиты, и чем дальше орбита, тем лучше. И плевать, что Чужим здесь воюется легче. Академия большая, есть кем жертвовать. А потом памятники поставить. И песни сочинить, героические.

Рэй потом ни разу не изучал карты боя. Во-первых, те были засекречены, что тоже неудивительно: кому охота демонстрировать всем свои ошибки? Во-вторых, ему становилось нехорошо, стоило только вспомнить обо всем этом. Становилось горько и тошно. Будто там не только наварх ошибся – ошиблись они все. Возможно, так и было. И чувство вины Рэй попросту предпочел перенести. Благо, было на кого.

Наверное, ошиблись все. Но победу на Цитрусе, которую воспевали по всей Гряде, и победой-то считать было глупо. Они все проиграли там.

Но об этом Рэй думал потом.

А в тот момент просто решил, что наварх – гребаный параноик. Эгоистичный параноик, прикрывающийся заботой о Гряде и о будущем человечества. Ким же знал об этом лучше всех, наверное, знал, но старательно выполнял приказы.

Почему он пошел не по плану именно в тот момент, Рэй не был уверен. Устал терять людей из-за бредовых установок сверху. Либо просто уверился в том, какой именно путь оптимальный, и двинул по нему. Со всей своей, Джонсовской, мощью.

Все они, оставшиеся, двинули.