Текст книги "Обгоняя смерть"

Автор книги: Тим Уивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Еще один шаг.

Он слегка приподнял пистолет, указательный палец мягко лег на спуск. Я услышал, как он втягивает носом воздух. Принюхивается. Будто собака, пытающаяся взять след. Бросил взгляд в сторону комода, в зеркало, словно бы прямо на меня. И пошел. Мимо ванной. Вдоль края кровати.

И тут я почувствовал запах, тянувшийся за этим человеком. Ужасный, отвратительный, словно от гниющего компоста. Я судорожно сглотнул, пытаясь изгнать его из горла и носа. Но смрад не исчезал. Я безуспешно сглатывал снова и снова.

Человек в маске заглянул под кровать, потом выпрямился и подался вперед, к прикроватной тумбочке Деррин. Послышался шум выдвигаемых ящиков, потом еще один звук: он взял рамку с фотографией. А когда повернулся, в руках был один пистолет – фотография исчезла. На снимке были мы с Деррин во время нашего последнего совместного отдыха.

Мне потребовались все силы, чтобы сдержаться. Скрывшийся под этой маской плюнул мне в душу. Оскорбил меня. Мою жену. Наши воспоминания. В груди начала подниматься волна гнева, но ее остановил страх, когда этот человек стал приближаться, держа перед собой пистолет. Быстро, решительно, словно внезапно понял, где я.

В проеме двери он остановился. Повернулся. Снова оглядел спальню. Потом потянул носом воздух; вдох был долгим, глубоким. А на выдохе я вновь ощутил его запах. Его гниль. Его смрад. Я затаил дыхание, отчаянно силясь не сглатывать. Не издавать звука.

В конце концов он повернулся и пошел через коридор в спальню для гостей. Я наблюдал, как мрак поглощает его – все, кроме маски. Красный пластик не исчезал в темноте.

Он оглядел комнату слева направо долгим, змеиным движением. И проделал то же самое в обратную сторону. Потом вернулся в полумрак коридора, остановился и снова взглянул в мою сторону. Я замер, глядя в щель между дверью и косяком, прямо в темноту глазных отверстий маски.

Наконец он ушел.

ПРОГРАММА

Он сидел на краю кровати, всматриваясь в открытую дверь. За ней была гостиная почти без мебели. Он видел только стол посередине и задвинутый под него стул.

Это какая-то хитрость. Не иначе.

Он попытался сообразить, сколько его здесь держат, сколько раз он просыпался среди ночи и глядел в угол спальни. Недели две или три. Может быть, месяц. Или дольше. И все это время дверь ни разу не была открытой.

Однако сейчас открыта.

Он слегка подался вперед. Теперь ему стала видна б о льшая часть гостиной: вторая дверь справа от стола, закрытая. Рядом с ней пустой книжный шкаф. На шкафу книга с золотыми буквами, спереди прикреплена записка: «Отправить почтой».

Он поднялся на ноги, бросил одеяло на кровать и медленно пошел к двери спальни. Остановился. Теперь понятно, что это за книга.

Библия.

Он неуверенно шагнул в гостиную. Половицы холодили босые ступни.

– Привет.

Он повернулся и увидел человека, стоявшего, прислонясь к стене. Одетого во все черное. Рослого, плечистого, хорошо сложенного.

– Как себя чувствуешь?

«Я узнаю тебя», – подумал он, пытаясь ухватить нить памяти. Но та не давалась. Воспоминания исчезали каждый день – и не возвращались.

– Лишился голоса? – спросил рослый и оттолкнулся от стены. – Кстати, меня зовут Эндрю.

– Где я? – невнятно произнес он сквозь беззубые десны.

– А, так ты говоришь.

– Где я?

– Ты в безопасности.

– В безопасности? – Он огляделся вокруг. – От кого?

– Мы дойдем до этого.

– Я хочу дойти сейчас.

Эндрю промолчал. Глаза его на мгновение вспыхнули.

– Ты помнишь, что сделал?

Он попытался вспомнить. Охватить умом другое воспоминание.

– Я… Э…

– Ты загубил свою жизнь, вот что ты сделал, – сказал Эндрю, теперь голос его звучал сурово. – Тебе больше некуда было идти, не к кому обратиться. Поэтому ты обратился к нам.

– Я обратился к Мэту.

Эндрю ухмыльнулся:

– Нет, не обращался.

– Обратился.

– Нет. Мэта не существует.

– Что? – нахмурился он. – Я хочу видеть Мэта.

– Ты оглох?

Он взглянул в сторону двери.

– Что… где он?

– Я сказал тебе, – ответил Эндрю. – Его не…

– Я хочу знать, где он!

В мгновение ока Эндрю оказался перед ним и громадной рукой схватил его за горло. Вплотную приблизившись к его лицу, он сжал пальцы.

– Ты должен заработать право говорить. Поэтому никогда не обращайся ко мне так.

Эндрю оттолкнул его, и к нему тут же пришло воспоминание: он сидит, привязанный, к стоматологическому креслу, глядя на рослого человека в хирургической маске. Эндрю.

– Ты… – негромко произнес он, касаясь десен пальцами.

– Не говори ничего такого, о чем придется пожалеть.

– Ты выдернул мои зубы.

Эндрю молча смотрел на него.

– Ты выдернул мои зубы, – повторил он.

– Мы спасли тебе жизнь.

– Ты выдернул у меня зубы.

– Мы спасли тебе жизнь, – метнулся к нему Эндрю, руки его сжимались и разжимались. – Я хочу помочь тебе здесь, но с той же легкостью могу отдать тебя во власть тьмы.

Тьма.

Он сглотнул. Взглянул на Эндрю.

Он имеет в виду дьявола.

– Ты хочешь этого?

– Нет, – ответил он, подняв руку.

Эндрю помолчал, лицо его было безжалостным.

– Мне плевать на твои зубы. Здесь происходит кое-что поважнее твоего тщеславия. Скоро ты уяснишь, в каком положении находишься – и от чего тебя спасли.

Он тупо смотрел на Эндрю.

– Не думаю, что ты понимаешь. Поэтому оставил тебе почитать кое-что. – Эндрю указал подбородком на Библию: – Советую изучить помеченные места. Обдумать их. Начни ценить то, что стоишь в этой комнате и в груди у тебя все еще бьется сердце.

Эндрю приблизился.

– Но если будешь нам препятствовать, мы убьем тебя.

С этими словами он ушел.

Он в квартире двумя этажами выше. Мебели нет, в полу дыры. Он сидит у окна лицом к Мэту. В душе у него страх.

– Что мне делать?

–  У меня есть друзья, которые могут тебе помочь, – говорит Мэт. – Они устроили место для таких, как ты.

– Я больше не хочу убегать.

– Тебе не придется. Эти люди поддержат тебя. Помогут начать жизнь. Полиция никогда тебя не найдет.

–  Но я не знаю, кому верить.

–  Поверь мне.

– Я думал, что могу доверять родным.

– Можешь положиться на меня, даю тебе слово. Эти люди помогут тебе исчезнуть и все забыть.

– Я хочу забыть, Мэт.

Мэт придвигается, кладет руку ему на плечо.

– Я знаю. Только сделай мне одолжение. Не называй меня больше Мэтом.

– Не понимаю.

– Для моих друзей, людей, которые тебе помогут, я не Мэт. Мэт умер. – Он делает паузу и на миг преображается. – Можешь называть меня Майклом.

Когда он проснулся, Эндрю сидел в изножье кровати. Он подтянул колени к груди, бросил взгляд на Эндрю и выглянул в окно. Раннее утро. Или, может, конец дня. Толком не понять.

– Читал книгу, которую я тебе дал? – спрашивает Эндрю.

Книгу. Книгу. Книгу. Он пытается найти воспоминание, искру, которая приведет его к книге, но не находит.

– Не помню, – тихо отвечает он.

– Это была Библия, – говорит Эндрю, пропуская его слова мимо ушей. – Та книга была Библия. Ты помнишь, что я дал тебе экземпляр Библии, так ведь?

– Нет.

Эндрю молча разглядывает его.

– Жаль, – наконец произносит он. – Мы обращаемся с тобой не так, как с другими, ты это знаешь?

– С другими?

– У тебя иная программа.

– Не понимаю.

– Твоя комната, еда, которую тебе дают, обхождение – не обычный способ работы. Не думаю, что ты понимаешь, как тебе повезло. – Эндрю озирается по сторонам, в глазах у него подозрительность. – Но я беспокоюсь из-за тебя, знаешь ты это? Ты думаешь, будто лучший способ исцелиться – противиться нам.

Он молчал.

– Я прав?

Он покачал головой.

– Обычно это меня не волнует. В нормальной программе у нас имеются способы справляться с проблемами. Но с тобой, среди этой роскоши, все сложнее.

Эндрю не сводил с него глаз.

– Хочешь противиться нам?

Он снова покачал головой.

– Хорошо, – сказал Эндрю, вставая. – Потому что не хочешь нам противиться. Но если снова увижу на твоем лице такое выражение, переведу тебя на программу для всех остальных.

Эндрю прошел к двери и взялся за ручку.

– И поверь, она тебе не понравится.

Он поднял голову. Он сидел в углу другой комнаты, совершенно темной. Не помнил, как здесь оказался. Не знал, долго ли был без сознания. Его рука поднята на уровень головы и к чему-то прикреплена. Привязана или зажата. Путы впивались в кожу, когда он шевелился, мышцы кололо будто иглами.

«Где я, черт возьми?»

Он видел тонкий луч лунного света, проникающий через окно посреди стены. Когда глаза привыкли к темноте, появилось еще кое-что: прикрытая дверь на противоположной стороне, что-то белое, похожее на простыню, в дальнем углу. Откуда-то задувал ветерок, и простыня развевалась от его порывов.

На кожу что-то капнуло. Он повернулся. Соседняя стена была мокрой. По ней медленно стекала какая-то жидкость. Он коснулся поверхности ладонью. Вода. Она текла со стен по всей комнате.

Рядом с ним, на уровне глаз, находилась квадратная металлическая плита, привинченная по углам болтами, со стальным кольцом посередине. На ней тоже была вода – и еще что-то. Более темное. Отдающее ржавчиной. Или медью.

О черт, это кровь!

Он отдернул руку от стены, наручники, звякнув, впились в кожу. Один браслет был примкнут к кольцу, другой охватывал левое запястье. Он не мог уйти. Не мог даже подняться на ноги.

Он взглянул в сторону двери.

Простыня переместилась. Придвинулась чуть ближе к нему параллельно стене. Теперь он различал под ней какую-то фигуру.

– Эй!

Фигура дернулась.

– Эй!

Простыня чуть сползла, спадая на пол. Из-под белой ткани показалось лицо.

Девушка. Лет восемнадцати.

– Эй! – произнес он снова.

Девушка была тощей, с узкими губами, бледной кожей. В темноте комнаты она выглядела призраком.

– Где мы?

Девушка взглянула в сторону двери – движение было медленным, заторможенным, – потом снова на него. Но не ответила.

– С тобой все в порядке?

Опять молчание. Голова ее клонилась вперед, словно от полного бессилия.

– Ты в порядке? – потянулся он к ней.

И тут почувствовал, как намокают брюки. Взглянул на пол. Под ногами растеклась лужица рвоты. Он попятился и поскользнулся. Скованную наручниками руку пронзила такая боль, словно плечо вывернулось из сустава.

– Не шуми.

Он взглянул на девушку.

Она смотрела на него светлыми, как кожа, глазами, ее грязные волосы спутались. Простыня свалилась. На ней были только лифчик, трусики и носки.

– С тобой все в порядке?

Девушка не ответила.

– Слышишь меня?

Она вздрогнула, будто ее кольнули ножом, и снова повернулась к двери. Уставилась в темноту.

– Как тебя зовут?

– Не шуми, – оглянулась девушка.

– Что происходит? Где мы?

Она покачала головой.

– Как тебя зовут?

– Роза, – ответила она.

Он постарался выбраться из зловонной лужи.

– Слушай, Роза. Я хочу выйти отсюда вместе с тобой – но ты должна мне помочь. Сказать кое-что.

Она взглянула в приоткрытую дверь и на сей раз не повернулась. На ее спине выступали позвонки; слева, рядом с лямкой лифчика, виднелся большой черный синяк.

Она произнесла что-то, но он не разобрал слов.

– Что ты сказала?

Она снова завернулась в простыню. Ее рука тоже была прикована к стене наручниками. Он разглядел, что по обеим сторонам комнаты во всю длину стен тянутся кольца. На равном расстоянии друг от друга.

Потом увидел еще кое-что.

Острый кусок кафеля, видимо, из ванной, футах в четырех перед ним. Треугольной формы. С одной стороны зазубренный. Он отошел от стены, насколько позволили наручники, и вытянул ногу.

– Что ты делаешь? – прошептала Роза.

Он снова попытался дотянуться до осколка. На сей раз коснулся его ботинком, и тот с громким стуком перевернулся в тишине комнаты.

– Перестань, – сказала она. – Он тебя услышит.

– Кто? – взглянул он на девушку.

– Тот человек. – Она смотрела в приоткрытую дверь. – Тот человек в маске. Дьявол.

«Интересно, какой у тебя вкус, таракан».

Его бросило в дрожь.

– Кто он?

Девушка пожала плечами:

– Друг рослого человека.

Рослый человек. Рослый человек. Он силился вспомнить, но безуспешно, и тупо уставился на нее.

– Эндрю, – негромко произнесла она.

Эндрю.

Тут он вспомнил. Человек в черном. Рослый. Тот, что был там, когда у него выдергивали зубы.

Он посмотрел на Розу:

– Я не могу…

– Ничего припомнить?

Он помолчал, страшась признаться в этом.

– Да.

– Вот-вот, именно к этому они и стремятся, – сказала она. – Таким образом заставляют тебя забыть, что ты сделал. Хочешь, дам тебе совет? – Она вновь посмотрела на дверь, потом на него. – Удерживай в памяти что можешь, ведь если оно уйдет, то уже не вернется.

– Ты о чем?

– О том, что в конце концов забудешь все.

– Забуду все?

– Все, что сделал.

– Что мне нужно забыть?

– Не знаю, – ответила она. – Что тебе нужно забыть?

Она смотрела на него несколько секунд, словно пытаясь угадать ответ, потом снова взглянула на дверь. Простыня опять соскользнула. Синяк на спине темнел на бледной коже, словно пролитые чернила. Казалось, он причиняет ей боль. До самой кости.

– Тебя ударил человек в маске?

Роза оглядела себя, завела свободную руку за спину и провела пальцами по коже.

– Да.

– Почему?

– Я пыталась убежать.

– От чего?

– Как ты думаешь? Из этого места. От программы.

– От программы?

За дверью что-то скрипнуло.

Роза приложила палец к губам и вгляделась в темноту.

– Нужно молчать, – наконец проговорила она. – Он любит заставать врасплох. Любит наблюдать. Дай ему повод, и он набросится с кулаками. – Она снова коснулась синяка. – Я наблюдала за людьми, которые здесь работают. Большинство все еще верят во что-то. И даже соблюдают определенные правила. Но этот дьявол… Не знаю, во что, черт возьми, он верит. – Роза пристально на него посмотрела. – Он будет тебя бить, – сказала она тихо. – И меня. Вот чем он здесь занимается. – И замолчала, хлопая глазами. – Иногда я думаю, может, он действительно дьявол.

Щелк.

Они уставились в темноту. В тот угол комнаты, куда не доходил свет.

Потом из мрака появился таракан.

Его тело пощелкивало на бегу по половицам. Глаза девушки неотрывно смотрели на насекомое, челюсть ее отвисла. Она заплакала, пятясь к стене, наручники звякнули.

– Собираешься спасти ее, таракан?

Голос из черноты ночи.

Он прижался к стене. Вода стекала между лопатками. В нос ударил запах человека в маске: ужасный гнилостный смрад. Как от дохлого животного.

Из угла комнаты появилась часть рога, торчащего над маской.

– Что ты задумал, таракан? – Голос был сочный, гортанный. – Вырваться отсюда и забрать ее с собой? – Приглушенный маской смех. – Эндрю твердил мне, что с тобой нужно обращаться по-другому. Но я так не считал. Ты здесь по ошибке. Тебе здесь не место. Ты все усложняешь, восстаешь против наших свершений. И цепляешься за жалкое существование, которое раньше называл жизнью, не желая умирать. Если на то пошло, с тобой нужно обращаться хуже.

Из темноты появилась еще часть маски: глазное отверстие.

– Я не соглашался с Эндрю, когда он говорил, что тебя не надо включать в программу. Не возражал, но добивался, чтобы тебя спустили с небес на землю. На са-а-амую землю.

Появилось второе глазное отверстие. Теперь была видна половина маски.

– И вот я победил. В глубине души Эндрю понимает, что не может быть одного правила для тебя, а другого для всех остальных. Никто не заслуживает поблажек. Это место не для них. Ты или принимаешь то, что мы предлагаем, или противишься нам. А ты сопротивлялся с самого первого дня, как мы тебя сюда привезли. Пусть не пытался бежать отсюда, как эта костлявая сучонка. Но это было в твоей голове. В глазах. Я видел. Ты хочешь противодействовать. И знаешь что?

Долгая пауза. Внезапно дьявол вынырнул из темноты в облаке запаха и ринулся к человеку, примкнутому к стене наручниками.

– Мне нравится, когда ты противишься.

Он взглянул на дьявола и попытался заговорить. Но слова не шли из горла. Дышать стало трудно.

– И теперь ты в настоящей программе, грязный кусок дерьма. Больше никакой роскоши. Никаких поблажек. И надеюсь, ты будешь противиться. Очень надеюсь. – В прорези рта показался язык, медленно скользнул из стороны в сторону. – Потому что просто мечтаю распять тебя.

Глубоко под землей, в недрах их лагеря, имелось еще одно место. Самое большое помещение. Разделенное на две части, соединенные двустворчатыми дверями.

Некогда это был промышленный холодильник, но теперь он пустовал. Флуоресцентные лампы жужжали, стены пестрели бурыми и красными пятнами ржавчины, пол был залит слезами и кровью.

По другую сторону двустворчатых дверей находилась вторая комната, поменьше. Четыре дня спустя его грубо разбудили на рассвете и отвели туда. Подтащили к единственному стулу посередине комнаты и заставили принять уготованное.

Заключительную часть программы.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

22

Солнце взошло два часа назад, а я все не выходил из дома. Сидел на полу, подтянув колени к груди. В спальню сквозь шторы проникал тонкий луч света и падал на кровать, отражаясь в зеркале комода. Снаружи до меня доносился голос Лиз.

Я взглянул на часы. Девять сорок четыре. Я провел в одном положении больше шести часов.

Я резко открыл глаза, пробуждаясь ото сна.

В гостиной звонил мобильник.

Я поднялся, обливаясь потом, открыл дверь и медленно вышел в коридор. Бесшумно обошел дом, проверяя каждую комнату. Каждое укрытие. Парадная дверь была заперта. Единственным свидетельством существования этого дьявола остался крохотный комочек грязи на ковре у порога.

Мобильник лежал на столе в гостиной.

Я взглянул на дисплей. Итан Картер. Итан был со мной в Южной Африке во время выборов и теперь заведовал политическим отделом «Таймс». Я позвонил ему, вернувшись из полицейского участка, и оставил сообщение, назвав Джейд О'Коннел, первое марта и ключевое слово «Майл-Энд». Попросил заглянуть в справочную и перезвонить мне.

Звонки прекратились. Я подождал минуты две, еще раз проверил дом и включил автоответчик. Итан оставил сообщение.

«Дэйви, я отправил тебе электронной почтой все, что смог найти».

Компьютер находился в спальне для гостей. Меня ждало сообщение Итана с тремя приложениями. Копия первой полосы «Таймс» была датирована вторым марта две тысячи четвертого года. Внизу говорилось о перестрелке в одном из баров Майл-Энда. Трое убитых, пятеро раненых. Я прочел несколько строк и открыл следующее приложение. Это был материал со второй страницы, датированной третьим марта, над колонкой разместили снимок этого бара с подписью «Сцена перестрелки». Третьим, от шестого марта, шло небольшое сообщение из раздела «Коротко о разном», без фотографий. Каждое приложение было увеличено.

Я вернулся к первому.

ТРОЕ УБИТЫХ В ПЕРЕСТРЕЛКЕ В ИСТ-ЭНДЕ

Вчера в Лондоне во время перестрелки в одном из баров Майл-Энда трое были убиты, пятеро ранены.

Полицейские не могут назвать имен погибших, но полагают, что все трое были членами группы Брасова, прежде входившей в известную балканскую шайку «Чернозем».

Свидетели слышали выстрелы в «Ягненке», пивной на Боу-роуд, а также крики и вопли, затем два вооруженных человека выбежали из здания и уехали на белой машине. Полицейские допрашивают свидетелей, но мы призываем откликнуться всех, кто что-нибудь видел.

Я открыл второе приложение.

МАЙЛ-ЭНДСКИЕ ЖЕРТВЫ НАЗВАНЫ

Названы трое членов шайки Брасова, убитые в пятницу в пивной на Боу-роуд, в Майл-Энде, Лондон.

Дракан Михилович, сорока двух лет, его брат Саска Михилович, тридцати пяти лет, и Сьюзен Грант, двадцати двух лет, были убиты, когда два человека с пистолетами вошли в пивную на Боу-роуд и открыли по ним огонь.

Считается, что братья Михиловичи повинны в недавнем убийстве Адрианы Дрововой, жены Георгия Дровова, главаря шайки «Чернозем», соперничающей с группой Брасова. Говорят, что третья жертва, Сьюзен Грант, была подружкой Саски.

Еще четверо во время перестрелки были ранены. Состояние двоих называют критическим.

Я взглянул на электронное послание Итана. «Не волнуйся – она в третьем материале».

ЖЕРТВА С МАЙЛ-ЭНДА НАЙДЕНА МЕРТВОЙ В причудливом повороте событий одна из жертв происшествия, которое полиция именует «Убийствами в Майл-Энде», найдена жестоко убитой на больничной койке.

Джейд О'Коннел, тридцати одного года, считавшуюся случайной жертвой жестокой войны банд в Тауэр-Хэмлетс, вчера обнаружили медсестры всего через несколько часов после того, как врачи сказали ей, что никакой опасности для жизни не существует. Полицейские сообщили, что ей отрубили голову и руки. «Это одно из самых отвратительных преступлений, какие я видел», – заявил вчера главный инспектор сыскной полиции Джейми Харт, ведущий розыск убийцы. Родственников у мисс О'Коннел нет.

Джейд была мертва.

Похоже, она была обречена, – писал Итан. – Я помню эту историю. В свое время писал материал о «Черноземе». Жестокие мерзавцы. Убийцу не нашли, но все знают, что убийство совершил кто-то из этой банды. Не иначе. Должно быть, она видела лицо одного из преступников. За что и поплатилась.

Я подумал об Алексе, о параллелях между ним и Джейд. Они знали друг друга. Может быть, не близко, но она о нем слышала. И теперь появилось еще одно связующее звено: оба считались мертвыми.

Вода струилась по телу. Я провел под душем тридцать минут, почти не мигая. А закрывая глаза, видел того дьявола, идущего по коридору, чтобы убить меня.

Я понимал, что стою на грани тьмы. Если отступлю, то отойду от дела и всего того, что успел разузнать. Все это останется там. Но отступать я не хотел. Мне предложили возможность все бросить, и я отверг ее. Видимо, решил, что эти люди блефуют. Или же причиной моего упорства стали слова Мэри, сказанные мне в первую встречу, – и все последующие чувства были связаны с Деррин. Пожалуй, в глубине души я надеялся, что мои ответы подождут до тех пор, пока не выясню судьбу Алекса.

«Ради добрых дел стоит сражаться».

Деррин сказала это мне, услышав свой диагноз. И теперь, как и тогда, я знал, что для меня существует только один путь – во тьму.

Что бы ни случилось, возврата нет.

23

Я позвонил Гвоздю и попросил по телефонному номеру найти адрес Джеральда, у которого Джейд получала фальшивые документы. Ему потребовалось полминуты, чтобы выяснить: Джеральд живет на четвертом этаже ветхого пятиэтажного дома в Камберуэлле. Моя «БМВ» все еще оставалась в полиции, поэтому я взял машину напрокат и поехал на южный берег Темзы.

На дорогу в одиннадцать миль у меня ушел час. В Камберуэлле я сразу же нашел место для стоянки напротив нужного мне здания и заглушил мотор. Улица походила на длинную бетонную грозовую тучу: узкая линия сплошных серо-кирпичных домов; маслянистые потоки, низвергающиеся из старых кровельных желобов; темная, пузырящаяся краска на дверях и подоконниках. У дома Джеральда высилась большая, разрытая животными мусорная куча, содержимое ее валялось на тротуаре и грязном снегу.

Минуты через две я увидел приближающуюся женщину, нащупывающую в сумочке ключи. Я вылез из машины, перешел дорогу и взялся за ручку, когда дверь начала за ней закрываться. Подождал, пока женщина скроется в глубине здания, и вошел следом. Внутри пахло застарелой плесенью, словно коридоры никогда не убирались. Слева от меня была лестница. Я поднялся и нашел квартиру Джеральда на четвертом этаже.

Постучав несколько раз, я стал ждать.

– Кто? – раздался голос за дверью.

– Джеральд?

– Что?

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Кто ты?

– Меня зовут Дэвид. Я друг Джейд.

– Кто такая Джейд?

– Думаю, ты знаешь, кто она.

Он ответил не сразу.

– Я завтракаю.

Я взглянул на часы. Половина третьего.

– Что ж, ты можешь одновременно разговаривать.

Звук шагов по ту сторону двери. Джеральд смотрел на меня в дверной глазок. Я не отвел взгляд.

– Давай-давай, будет весело, – сказал я. – Поболтаем о подделке документов.

Джеральд приоткрыл дверь с накинутой цепочкой.

– Говори потише, черт возьми.

Он был бледным, толстым, тридцати лет, с рано поредевшими каштановыми волосами. Выглядел так, словно десять лет не видел дневного света.

– Откроешь?

– Что тебе нужно?

– Поговорить с тобой.

– О чем?

– О кой-каких документах.

Он смерил меня взглядом.

– Не знаю, что ты имеешь в виду.

Я вздохнул:

– Кончай, Джеральд. Можно обойтись без притворства.

Он еще раз оглядел меня, закрыл дверь, и я услышал, как стукнула цепочка. Распахнув створ, он жестом пригласил меня войти.

В квартире царил беспорядок. Одежда висела на спинках диванов и стульев; на полу валялись пакеты из-под хрустящего картофеля и коробки из-под гамбургеров. Шторы на окне были задернуты почти полностью, в узкий просвет между ними виднелась улица. На одной стене висела картина. На других – полки с книгами и оборудование. В глубине комнаты были гильотинные ножницы, рулоны ламината и большие серебристые банки с типографскими красками разного цвета.

– Славное местечко, – сказал я.

– Да, настоящий пентхаус.

Он взял два свитера, пару брюк и бросил их через открытую дверь в спальню.

– Мне кое-что нужно. – Я полез в карман и достал пачку денег. – Здесь сотня. От тебя я жду небольшой помощи. Только и всего.

– Помощи?

– Нескольких имен.

Он вскинул бровь.

– Ты кто, полицейский?

– Нет.

– Приятель, я давно уже не стукач.

– Я не полицейский. Я друг Джейд.

– Друг Джейд?

– Совершенно верно.

– Не заливай.

– Послушай…

– Нет, послушай ты. Разговор окончен.

– Хорошо. Сколько тебе заплатить?

– Заплатить?

– Чтобы ты утратил новообретенную совесть.

Я смотрел на него. Он явно собирался потребовать много денег. Я уже не мог отступить, хотя имел при себе только сотню. Но его нужно было надуть. В конце концов, как сказала мне Джейд, Джеральд просто-напросто мошенник.

Он пожал плечами:

– Гони пять сотен, тогда поговорим.

– Пять?

– Ты хочешь поговорить, поговорим как следует.

– Ладно, – сказал я. – Но ты ответишь мне на все вопросы.

Он кивнул. Шагнув к нему, я ощутил кухонный нож, сунутый сзади за пояс. На всякий случай.

– Стало быть, ты знаешь Джейд? – спросил я.

– Я знаю много кого.

– Джеральд, мы больше не играем в прятки.

Он посмотрел на меня:

– Да, понял.

– Ты снабжал Джейд и ее друзей документами. Я хочу знать, с кем ты говорил, кто приходил сюда. Куда отправлялись документы. Скажи – и получишь вот это.

Джеральд поглядел на сотню, потом на мои карманы, полагая, что там лежат остальные деньги.

– Ладно, – сказал он наконец.

– Начнем вот с чего: ты вел дела только с Джейд?

– Большей частью.

– Что значит «большей частью»?

– Да, с ней.

– Она приходила брать документы для себя?

– Нет, – промямлил он. – И для других.

– Говори громче.

– И для других.

– Для кого еще?

– Не знаю. Джейд не говорила. Я работаю не на нее или какую-то организацию, в которой она состоит. Я работаю на себя. Я независим. Она только давала мне фотографии, имена, адреса, и я делал документы.

– Всякий раз для одних и тех же людей?

– Да, в основном.

– Одни и те же люди всякий раз получали новые документы?

– Я так и сказал.

– Ты ведешь список имен и адресов, которые тебе дают?

Джеральд засмеялся:

– Ну еще бы. Записываю всех, чтобы облегчить полицейским работу, когда они устроят на меня налет. Нет, конечно, никакого списка.

– Джейд когда-нибудь говорила, на кого работает?

– Нет.

– Упоминала человека по имени Алекс?

– Как я могу запомнить? Документы делаю для многих людей, и большинство здесь не появляются.

– Много документов взяла Джейд?

– За четыре года?

– Ты четыре года снабжаешь ее документами?

– Да.

– Сколько она взяла документов?

– Пятьдесят. Может, и больше.

– Когда она приходит?

– Как только что-то понадобится.

– У нее нет определенных дней?

– Нет.

– Когда она была здесь последний раз?

– Примерно неделю назад.

Я кивнул и выдержал паузу.

– Так. Сейчас ты делаешь документы для них?

– Да.

– К какому сроку?

– К пятнице.

– То есть должен отдать их послезавтра?

– Насколько я знаю, это и есть пятница, – ухмыльнулся он.

Я снова ощутил спиной нож.

– Забрать их должна Джейд?

– Уже не она.

– Знаешь почему?

Джеральд пожал плечами:

– Нет. Просто кто-то позвонил мне сегодня утром.

– И что сказал?

– Что у меня будет новый контакт. Человек по имени Майкл.

Я кивнул.

– Не сказали, почему Джейд не появится?

– Нет. Только что она больше не будет моим контактом.

– Сколько документов ты готовишь для нового человека?

– Четыре или пять.

Я достал из кармана фотографию Алекса и поднял ее:

– Узнаешь его?

– Не могу разглядеть.

– Ну так подойди поближе.

Он шагнул вперед и, сощурясь, посмотрел на снимок.

– Нет.

– Не делаешь для него документов?

– Нет.

– А когда-нибудь делал?

– Не знаю.

– Точнее.

– Не помню, делал или нет.

– Не лги мне, Джеральд.

– Я не лгу.

Судя по всему, он говорил правду. Смотрел на меня, не отводя взгляда.

– Сколько тебе нужно времени на изготовление документов?

– Смотря каких. Водительские права могу сделать за пару часов. С паспортом приходится возиться дольше. Расставлять в нужных местах знаки, пометки.

– Они когда-нибудь заказывали паспорта?

– Нет.

– Делаешь для них еще что-то?

Джеральд пожал плечами.

– Что? – спросил я.

Он бросил на меня взгляд.

– Разрешения на владение оружием.

Я пристально посмотрел на него:

– Отправляешь когда-нибудь документы почтой?

– Да, но адрес всякий раз меняется.

– Я не верю тебе.

– Плевать мне на это.

Я шагнул вперед и сунул деньги в карман. Он смерил меня взглядом, потом поднял руки и указал подбородком на карман с купюрами.

– Ладно, ладно. Этот новый человек хочет пользоваться абонентным почтовым ящиком. Сказал, что заканчивает работу в шесть, и к этому времени документы должны быть там.

– Где этот абонентный ящик?

Джеральд встал и пошел в спальню. А я тем временем передвинул нож, чтобы его было легче выхватить.

Джеральд вернулся с листком бумаги и протянул его мне. Не сводя с него глаз, я взял листок и сунул в задний карман.

– Смотри, Джеральд, не води меня за нос.

– Там все написано.

– Тем лучше для тебя. Если обнаружу обман, вернусь.

– Ладно, Арнольд Шварценеггер. Давай мои деньги.

Я показал ему банкноты и швырнул в него. Мы смотрели, как они падают на пол.

– Это что, черт возьми?

– Твои деньги.

– Здесь не пятьсот монет.

– Ты обещал мне помочь. Если твои сведения пригодятся, вышлю остальные. Если нет, получил сто фунтов ни за что.

– Ах ты, тварь!

Когда он шагнул ко мне, я выхватил нож. Острие остановилось в дюйме от его глаза. На зубчатом лезвии отразилось его лицо, глаза выпучились от удивления. Сердце мое колотилось, однако нож оставался почти неподвижным.

– Ты получил сто фунтов, – напомнил я.

Джеральд вскинул руки и попятился. Видимо, он и раньше видел ножи у своего горла. И стволы. Таким уж делом он занимался. Возможно, думал, что тем же занимаюсь и я. Я медленно отошел к двери и взялся за ручку.

– Спасибо за помощь, – сказал я и вышел.

Я поехал на северо-восток, пересек Темзу и, поставив машину в полумиле от церкви в Редбридже, стал ждать. Примерно в половине пятого вечер вступил в свои права, медленно поглощая свет, пока не стали видны звезды. Я включил на полную мощность обогреватели и ощутил поток теплого воздуха. С тех пор как в мой дом вошел человек в маске, я не мог согреться. Не мог избавиться от беспокойства, начавшегося, когда я вглядывался в темноту и не знал, что меня ждет.