Текст книги "Ангел (ЛП)"

Автор книги: Тиффани Райз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава 6

Микаэль сидел на крыльце возле дома в ожидании обещанной Норой поездки. Он все еще не мог поверить, что через несколько минут его увезут в поместье на севере штата Нью-Йорк, чтобы провести все лето с Норой Сатерлин и ее извращенным другом Гриффином. Та часть обучения, которая касалась Гриффина, не давала ему покоя. Он знал Нору уже больше года, познав ее даже в библейском смысле. О той ночи, проведенной вместе, они больше как-то не говорили, но рядом с Сатерлин он по-прежнему чувствовал себя комфортно. Настолько комфортно, насколько это вообще было для него возможно. А вот этот Гриффин вполне мог его возненавидеть. Ведь Нора должна была заниматься его обучением этим летом. Гриффину мог не понравиться тот факт, что придется делить Сатерлин с кем-то еще, тем более с нищим подростком из трущоб. Микаэль до сих пор не мог поверить, что Отец С мог делиться Норой с любым другим мужчиной. Но опять же, Отец С был необычным человеком. И у него было практически буквальное понятие о собственности, когда дело касалось Норы. Поскольку она принадлежала ему, он мог одолжить её на время, но при этом она все равно оставалась его. Микаэлю было интересно, считала ли Нора себя чем-то вроде библиотечной книги. Сама идея ему жутко нравилась. От мысли о том, что может принадлежать кому-то, в кого был бы влюблен, он возбуждался так, что едва мог дышать. Последнее время он чувствовал себя отверженным. Его мать больше не хотела его видеть. И Боже, его отец... отец?

– Микаэль? Что ты тут делаешь?

Микаэль замер. Он медленно повернул голову и увидел подходящего к нему отца в своем привычном голубом деловом костюме. Он был настолько поглощен мыслями о Норе, что даже не заметил, как напротив дома припарковался отец.

– Ничего, – сказал Микаэль, скрестив руки на груди. – Собираюсь в поездку.

Отец остановился и посмотрел на сына сверху вниз. Даже если бы Микаэль не сидел, а стоял, родитель всегда смотрел на него сверху вниз.

– В поездку куда? – требовательно спросил отец.

Микаэль снова попробовал увильнуть от ответа.

– Вроде сейчас же утро четверга.

– Я взял отгул на утро. Твоя мать сказала, что ты собираешься уехать на все лето. Поэтому я подумал, что мне следует увидеть, что происходит с моим сыном.

– О, теперь я снова твой сын?

– Микаэль, я думал, мы с этим покончили, – сказал  мужчина вкрадчивым голосом.

Микаэлю больше нравились крики отца, чем притворное смирение. По крайней мере, гнев хотя бы казался подлинным. А дружелюбный голос означал только то, что ему что-то было нужно. Очевидно, ответы. И Микаэль не собирался их давать.

«Да, я же совсем забыл, как ты орал на меня и на маму. И мы снова лучшие друзья», – подумал Микаэль, но ничего не сказал. Его отец мог использовать любое слово против него, так что лучше было прикрываться молчанием как щитом.

Взгляд отца похолодел, становясь угрожающим.

– Молодой человек, вы расскажете мне, что собираетесь делать этим летом, или я сделаю все, чтобы ты никуда не поехал.

– Я просто буду у друзей этим летом. Вот и все.

Отец Микаэля молча уставился на него. Плохой знак. Его отец говорил. Постоянно говорил. Он разглагольствовал о спортивных командах, о придурках на работе, о президенте, рынке труда, мировых проблемах, которых можно было бы избежать, если все были бы похожими на него.

– Не знал, что у тебя вообще есть друзья, Микаэль, – сказал его отец с холодной подозрительностью.

Парень сжал челюсти и промолчал.

– И что это за друзья? – спросил родитель нейтрально, но его тону Микаэль не поверил ни на секунду.

Еще сильнее подтянув колени к груди, парень сосредоточился на холодном бетоне под ним. Он всегда играл в эту игру, когда отец злился. Микаэль словно исчезал, ​​уходил в себя, позволяя телу стать твердым панцирем, который защитит ту часть внутри, которую поймут только Нора и Отец С.

– Отвечай, Микаэль.

В такие моменты Микаэль жалел, что не может говорить так свободно, как Нора, все, что захочет. Все, что он хотел сказать сейчас, было «Ты мудак».

– Ты му…, – начал Микаэль, но остановился, когда из-за угла вырулил сияющий серебристый Роллс-Ройс.

– Какого черта? – спросил отец, его злые темные глаза сузились, сверля машину взглядом.

Микаэль встал, схватил  сумку и направился к автомобилю.

– Микаэль, немедленно вернись, – кричал отец ему вслед.

Кто бы ни был за рулем Роллс-Ройса, он остановился прямо перед домом парня и открыл дверцу. Микаэль вместе с сумкой плюхнулся на заднее сиденье, и автомобиль снова тронулся с места. Выглянув в окно, Микаэль видел, как его отец смотрит на него с неприкрытой злобой. Когда он вернется, его будет ждать настоящий ад. Но, по крайней мере, теперь он был свободен.

Вдруг парень понял, что на заднем сидении роскошного автомобиля он был не один. Сначала он увидел сапоги, черные сапоги для верховой езды, затем темно-серые брюки. Брюки прилагались к довольно старомодному, но эффектному костюму, который носил  чертовски-привлекательный темноволосый мужчина, изучавший его с легкой улыбкой на четко-очерченных губах. Микаэль понятия не имел, кто был этот мужчина, но у него не было сомнений, что сейчас он находился в присутствии одного из друзей доминантов Норы, и наверняка очень важного.

Микаэль выдавил робкое: – Здравствуйте, сэр.

– Bonjour, Микаэль, – у мужчины был французский акцент, и имя прозвучало как Мишель.

Французский? Значит, это был Кингсли, то самое необходимое зло, о котором говорил Отец С. Мужчина оглядел парня сверху донизу еще раз, затем откинулся назад и закинул ноги в сапогах на сидение напротив, скрестив их в лодыжках.

– MonDieu, у chérie действительно отличный вкус на домашних питомцев, не правда ли?

– Питомцев? – повторил Микаэль, нервничая.

Мужчина наклонился вперед, парень тревожно разглядывал его великолепное лицо, темные глаза, точёный европейский нос, чувственную улыбку на губах.

– Скажи мне, Мишель, ты когда-нибудь занимался сексом на заднем сидении Роллс-Ройса?

* * *

Нора выгнулась и подняла бедра выше. Наконец она нашла правильный угол проникновения. Вообще, это была ее идея, чтобы Гриффин оттрахал ее на капоте Астон Мартина, но как только он вошел в нее, Сатерлин поняла, почему капоты и секс не всегда подходят друг другу. Хотя, казалось, Гриффина все устраивало. Она лежала, животом прижавшись к капоту, руки подняты и связаны за шеей, Гриффин беспечно вбивался в нее. Сатерлин подняла бедра выше, он просунул руку под нее и нашел клитор. Вот теперь, получив свою дозу блажества, Нора повернула голову в сторону и улыбнулась.

– Когда это у тебя появился Дукатти? – спросила она, впервые заметив мотоцикл в углу гаража, забитого разными Феррари, Порше и даже одним старомодным Шелби Мустангом.

– Я тебя трахаю, а ты спрашиваешь меня о мотоцикле? – выдохнул Гриффин сквозь стиснутые зубы.

– Простите, сэр, – сказала она без тени раскаяния в голосе.

– Дукатти – это причина, по которой Сорен и я вместе.

– Черт возьми, ненавижу, что у него тоже есть такой.

– Я не...

Нора закрыла глаза, и из тумана прошлого всплыло одно воспоминание.

– Элеонор Луиза Шрайбер! Немедленно вставай с кровати, – кричала на нее мать.

Нора вспомнила, как натянула одеяло на голову, надеясь, что сегодня будет тот самый день, когда она сломит сопротивление матери. Сегодня будет день, когда она победит тиранию религии. Она пропустит мессу сегодня, и никогда, вообще, не вернется туда.

– Я буддистка, – крикнула она снова из-под простыни.

– Элеонор, быстро вставай с кровати и собирайся на мессу.

Нора вспомнила, что в голосе ее матери сквозила ничем не прикрытая злость. Хорошо. Гнев делал ее нестабильной. Она либо убьет ее, либо сбежит. В любом случае, это означало никакой церкви сегодня. Если бы Элеонор могла самостоятельно покинуть мессу, она была бы свободной... раскованной, освобожденной и больше не привязанной к католической церкви.

– Я атеистка. – Она перевернулась на живот. – И загорюсь, как только войду в церковь. Будет лучше для всех, если я буду подальше от этого места.

Ее мать заворчала себе под нос. Так вот откуда эта привычка у Норы?

– Элеонор, – сказала мать, вздыхая.

Черт. Вздохи были нехорошим знаком. Вздыхание означало, что ее мать постарается найти еще какие-нибудь причины убедить или подкупить дочь.

– Ну что?

– Отец Грег уходит в отставку в ближайшее время. Сегодня в Пресвятое Сердце приходит новый священник. Если он наймет кого-то другого, чтобы ухаживать за церковными книгами, у тебя больше не будет бесплатной стипендии в Св. Хавьере.

– Мне все равно. Отправь меня в обычную школу. Больше никакой школьной формы.

Нора вспомнила резкое дыхание ее матери. То, что она до сих пор не выбила из дочери всю дурь, было одной из величайших тайн мира.

– Элеонор, – начала ее мать самым сладким голосом. – Мэри Роуз сказала мне, что новый священник очень красивый.

Закатив глаза, Нора перевернулась обратно и уставилась на мать.

– Мама, он священник. Это отвратительно.

Но мать продолжала.

– И он ездит на мотоцикле.

Это привлекло внимание девочки.

– Каком? На каком-нибудь куске дерьма, собранном в Японии, да?

Ее отец не научил свою дочь многому, но зато научил разбираться в автомобилях и мотоциклах. Качая головой, ее мать постучала по подбородку.

– Не могу вспомнить название. Что-то итальянское. Ду… что-то.

– Дукатти?

– Да, точно.

Нора вспомнила, как тогда заколотилось её сердце. Красивый католический священник, который водит самый лучший, самый быстрый, самый клёвый мотоцикл на свете? Она должна была увидеть это своими глазами, чтобы удостовериться самой.

– Хорошо, – сказала она, скидывая одеяло. – Я иду.

Оргазм был сильным, и Нора расслабилась на капоте Астон Мартина, пока Гриффин сделал несколько спиралевидных толчков прежде, чем выйти из нее и развязать руки.

– Хорошая была идея, – сказал он, притягивая Сатерлин обратно к себе.

Сейчас, когда руки были отвязаны, Нора поправила юбку и  прислонилась спиной к Гриффину.

– Никогда не трахался на Астон Мартине раньше. Это нужно записать, – сказал он.

– Я тоже. И в нем тоже. Хотя Зак почти уломал меня на это. У него был конкретный стояк на эту машину.

– Зак? – спросил Гриффин, снимая презерватив и застегивая штаны.

– Голубоглазик, помнишь? Мой чертовски горячий еврейский редактор, оставивший меня ради своей жены?

– Точно. Помню этого парня. Думаю, что стояк у него был все-таки на тебя. А автомобиль шел как бонус.

– Это очень хорошая машина, – сказала Нора, проводя рукой по капоту.

Астон Мартин был подарком от любовника три года назад – наследника династии Ближнего Востока, который прилетал в Штаты каждые несколько месяцев, чтобы удовлетворять свою очень сверхсекретную одержимость женщинами-Доминатрикс. Великолепный мужчина. Он любил писать арабские стихи на ее обнаженном теле после секса. После первой недели вместе она нашла Астон Мартин в гараже в качестве благодарности за все.

– Моя любимая детка.

– Почему ты заставила меня привезти ее сюда и поставить в гараж? – спросил Гриффин, делая круг вокруг автомобиля.

Нора поцеловала свои пальцы и прикоснулась ими к капоту, будто благословляя. Увидев жирные пятна на краске, она взяла замшевую тряпочку и с осторожностью стерла отпечатки тел Норы/Гриффина с пламенеюще-красной поверхности.

– Я собираюсь отдать ее Уесу, моему старому соседу по комнате.

– У тебя был сосед по комнате?

– Студент. Я никогда не рассказывала тебе о нем. Великолепный малый. Ты бы попытался его трахнуть.

– Скорее всего, да. И что случилось с этим великолепным студентом?

Нора тяжело вздохнула.

– Он влюбился в меня. Нехорошо вышло. Пришлось его отпустить. Она старалась, чтобы голос звучал безразличным, но поняла, что Гриффин на это не купился.

– Звучит так, будто не только он один влюбился.

Гриффин многозначительно посмотрел на Сатерлин.

– Грифф, ты слишком красивый, чтобы быть еще и умным.

Нора заслужила сердитый взгляд от него.

– Ты все еще разговариваешь с ним?

– Он звонит, но я не отвечаю. Все, что я знаю, что он уехал из Йорка и вернулся в Кентукки.

– Искала его в Гугле? Смотрела, есть ли у него страничка в Фейсбуке или Твиттере?

Нора отрицательно покачала головой.

– Было такое искушение, но я не смогла. Что, если он все еще одинок и в печали? Это разбило бы мне сердце.

Гриффин обошел машину и встал перед Сатерлин. Обхватив ее подбородок ладонями, он заставил её посмотреть ему в глаза.

– А что, если он счастлив? Может, даже встречается с кем-то?

Нора тяжело выдохнула.

– Это все равно разобьет мне сердце.

– Нора, – сказал Гриффин. – Ты действительно должна…

– Мастер Гриффин? Госпожа?

Послышался голос с английским акцентом из-за двери гаража.

– Боже, меня так заводит, когда он называет меня Мастер Гриффин, – Гриффин застонал, а Нора рассмеялась и поправила свою одежду. Сегодня он в самом деле надел брюки – хаки и белую футболку, обтягивающую его мощные татуированные бицепсы. Брюки и футболку, но, по-видимому, забыл про обувь или носки. Все же, это был хоть какой-то прогресс.

– Прибыл ваш другой гость, – сказал величественный седовласый дворецкий Гриффина.

Лицо Норы расплылось в улыбке.

– Младший извращенец здесь. Пойдем.

Нора схватила Гриффина за руку и пронеслась мимо дворецкого.

– Так, расскажи мне об этом пацане, – сказал Гриффин. – Ты сказала, что он семнадцатилетний сабмиссив и посещает твою церковь. Что-то еще, что я должен знать о нем?

– Например, что? Есть ли у него какая-нибудь пищевая аллергия?

– Давай я просто скажу, что совсем не помню себя семнадцатилетним. По-моему, я провел первые полгода пьяным, а вторые – под наркотой.

– Не стоит волноваться о Микаэле. Он придерживается других правил. Сорен сказал, что он даже не пьет алкоголь. Но есть три вещи, которые тебе следует о нем знать.

– Я готов, – сказал Гриффин, открывая парадную дверь, в то время, как серебряный Роллс-Ройс Кингсли подкатил к дому. – Удиви меня.

Нора шлепнула его по руке.

– Во-первых, Микаэль не разговаривает.

– Он что, немой?

Гриффин выглядел немного напуганным. Сам Гриффин молчал только тогда, когда его рот затыкали чем-нибудь – и предпочтительно кем-нибудь.

– Нет, просто он действительно тихий. Очень нервничает. Молчит.

– Сабмиссив?

– Вот он, – сказала Нора; дверь Роллса открылась, и из машины вышел Микаэль.

Он поднял солнечные очки на макушку и улыбнулся Сатерлин. По телу Норы прошла волна возбуждения.

– Срань Господня, – выдохнул Гриффин, его темные глаза расширились при виде парня.

– Ага, – сказала Нора, улыбаясь Микаэлю в ответ. – Номер два – Микаэль абсолютно, полностью, до невозможного красив.

– Нора..., – отозвался Гриффин печальным голосом. – Кажется, я влюбился.

– Ты его хочешь, Грифф. А это далеко не одно и то же. О, и номер три... Сорен сказал, тебе нельзя его трахать.

Спускаясь вниз по ступенькам, Нора оставила потерявшего дар речи Гриффина позади. Притянув к себе Микаэля, Сатерлин обняла его.

– Эй, Ангел, – сказала она, целуя его в губы. – Как прошла поездка?

– Странно, – прошептал Микаэль. – Там был мужчина на заднем сидении. В сапогах для верховой езды. Мы высадили его у Отца С.

– О, это был всего лишь Кингсли. Он любит осматривать новобранцев. Он с тобой флиртовал? Спрашивал, занимался ли ты когда-нибудь сексом на заднем сидении Роллс-Ройса?

– Эм, да, – признался Микаэль, краснея. – Но я не…

– Хорошо, – сказала Нора. – Ты прошел проверку. Иди, поздоровайся с Гриффином, пока я договорюсь с водителем.

Нора развернула Микаэля, и, направив его к лестнице, шлепнула парня по заднице. Робин, одна из ее с Сореном любимых саб в Восьмом Круге, в шикарной серой униформе шофера, подходящей кепи и кожаных перчатках поднялась с водительского сиденья.

– Обожаю женщин в униформе, – сказала Нора, впиваясь в губы Робин долгим, основательным поцелуем.

С верхней ступеньки Нора услышала аплодисменты. Она отстранилась от миленькой сабы и увидела хлопающего Гриффина и удивленного Микаэля. Микаэль посмотрел на Гриффина, который смотрел на Ангела, затем парень посмотрел на Сатерлин. А вот Гриффин продолжал смотреть на Микаэля.

Нора застонала.

– Робин, забери меня с собой обратно в город.

– Мне очень жаль, Госпожа. Мистер Кинг сказал, это не разрешено. А, и вам послание от Мистера С.

– И что, скажи на милость, за послание оставил мне Мистер С? – спросила Нора с опаской, не зная, что еще решил передать ей Сорен через другого человека.

– Он велел спросить, есть ли у вас то письмо, которое он оставил вам? То, на котором было «Не открывать до получения дальнейших инструкций»?

– Да. С собой. И что с ним?

– Он сказал, что вам все еще нельзя его открывать.

Нора кивнула.

– Отлично. Прекрасно. Просто замечательно. Можешь передать Мистеру С, что он может взять свое письмо, и засунуть его…

– Нора? – крикнул ей Гриффин. – Поцелуй Робин еще раз. Хочу сделать фотку.

Нора потерла лоб. Впереди было долгое лето. Слишком долгое.

Нора пожала руку Робин на прощание, что вызвало разочарованный свист с галёрки на лестнице. Робин села в Роллс и укатила, оставляя Нору наедине с робким подростком и развратным Гриффином.

Глядя в голубое небо над нею, Нора вознесла короткую молитву Святой Марии Магдалине, покровительнице бывших проституток, и Святому Иуде, покровителю безнадежных. Ее молитва состояла из одного слова.

– Помогите.

* * *

Сюзанна сделала глубокий вдох и прошептала только одно слово – "Афганистан".

Это было странной мантрой, но работало. Последние три месяца она была в Афганистане, и в этой  брошенной и разоренной стране она сражалась со страхами. Лейтенант Хаттон, красивый техасец, называл ее  Рыжая –  взрывом ему оторвало правую руку. Штаб-сержант Циммерман, еврей из Нью-Йорка, который никак не мог не флиртовать с ней – умер от проникающего ранения в грудь. И рядовой первого класса Горан, застенчивый мужчина из Северной Дакоты с годовалой дочкой дома – получил пулю в лоб. Навылет.

Она видела все это. Будучи свидетельницей этих ужасов, девушка едва ли могла вспомнить все, потому что разум запрятал эти кошмары так глубоко, что даже она не могла найти их. Никто толком не понимал, почему она делала то, что делала. Даже она сама не могла понять. Когда Сюзанна решила выбрать основным предметом журналистику в университете, консультирующий ее преподаватель сказал, что она выглядит как первоклассная девочка с прогноза погоды на экране.

«С вашим умом вы можете далеко пойти», – сказал он. – «С таким личиком и телом, как у вас, вы можете получить абсолютно все, что хотите».

Схватив ее за задницу он сказал, чего бы хотел получить он, в обмен на его помощь. В ответ она донесла все это до декана и заставила профессора с наградами в своих областях уволиться. Когда он собирал свои вещи, она постучала в дверь его кабинета, и, улыбнувшись произнесла: «Сегодня облачно, возможно увольнение», перед тем, как уйти. Пускай засунут свою погоду себе в задницу. Человек, который не смог держать руки при себе, стал причиной смерти ее брата Адама. Преподаватель в университете был первым оскорбившим ее мужчиной со слишком большими запросами, которого она разоблачила. Отец Стернс мог быть следующим.

– Афганистан, – повторила она.

Она была в зонах боевых действий. Она могла это сделать. Сюзанна переоделась в достаточно невзрачное черное платье и завязала  длинные рыжие волосы в узел. Еще утром этого дня, когда она почти в буквальном смысле билась лбом о стенку, за которой хотела найти хоть что-то на Отца Стернса, девушка решила, что у нее больше нет выбора, кроме как встретиться с ним лично. Просмотрев веб-сайт Пресвятого Сердца, она обнаружила, что Отец Стернс будет проводить вечернюю мессу в четверг. Сюзанна намеренно не говорила Патрику о своей поездке в Уэйкфилд. Он беспокоился о ней, боялся, что она пострадает. "Афганистан", – говорила она ему каждый раз, когда он начинал относиться к ней покровительственно. Он преследовал лживых политиков в Верхнем Ист-Сайде. Она была в зонах военных действий. Достаточный для него повод, чтобы заткнуться.

Перед выходом Сюзанна надела обычные черные балетки. При росте в метр семьдесят пять без каблуков, Сюзанна была такой же высокой, как и большинство мужчин, которые ее окружали. Священники из ее детства были невысокими, старыми и хилыми. Она хотела, чтобы  этот священник мог чувствовать себя комфортно рядом с ней. Достаточно комфортно, чтобы он разговорился. Ее преимущество в росте над ним не поможет ситуации.

Будучи городской девушкой до мозга костей, Сюзанна не водила автомобиль. К счастью, водил Патрик и доверял ей достаточно, чтобы разрешить взять его машину. Либо он просто хотел возобновить их отношения любой ценой. По карте GoogleMaps она нашла церковь Пресвятого Сердца; до вечерней мессы оставалось всего пять минут. Девушка вылетела из машины и вошла в церковь через черный ход, чтобы остаться незамеченной. Войдя внутрь и усевшись, Сюзанна воспользовалась возможностью, чтобы осмотреться и достать свои вещи. Покопавшись в сумке, она вытащила свой маленький стенографический блокнот и открыла его.

Красивое святилище, написала она. Витражи с изображением чудес Христа, традиционная архитектура –  Ричардсонский неороманский, наверное? Хоралы находятся  выше меня, вмещают около 300 человек. Действительно великолепный храм. Ненавижу его.

Она не была в католической церкви несколько лет, еще раньше, чем умер Адам. Еще до этого девушка отказалась от церкви, от детской веры, от молитвы. Она отказывалась верить в того Бога, который позволил править тому злу, что она видела за свою жизнь. А так как, похоже, Богов получше не предвиделось, Сюзанна  просто отказалась от концепции Бога в целом. Она совершенно не скучала по Нему, или что там было вместо Него.

Сюзанна напряглась от волнения, когда гимн, который она не слышала уже сотню лет, заполнил святилище. Даже для вечерней мессы в полшестого в церкви присутствовало громадное количество людей, около сотни по ее оценке. Ну, если Отец Стернс попал в краткий послужной список на кандидатуру следующего епископа в сравнительно молодом возрасте, он явно должен был быть каким-то особенным. Может быть, он был одним из тех либеральных теологов с их общественно-направленными работами. А возможно, при церкви была довольно крупная группа молодых активистов или музыкальный кружок. Или, может быть...

Непроизвольно тело Сюзанны поднялось со скамьи, а сердце ухнуло вниз. От шока она сначала не хотела верить. На мгновение в ее сердце закралось недоверие, а затем его сменило подозрение.

Никогда прежде в жизни Сюзанна не видела мужчину, обладающего такой совершенной красотой. Блондин, настоящий блондин, и такой высокий, она могла бы надеть пятнадцати-сантиметровые шпильки на ноги, и все равно не достигла бы уровня его глаз.

Белый воротничок... это стопроцентно он. Но как мог католический священник быть таким... Она не могла даже найти подходящего слова. Привлекательным? Красивым? Чувственным?

Все еще не в силах оторваться от него, Сюзанна почти забыла присесть вместе с остальной частью общины. Она тщательно выбирала свое место, надеясь остаться незамеченной в переполненной толпой церкви. Но, когда Отец Стернс подошел к алтарю, его взгляд прошел через группу прихожан и остановился на ней на долгий, преднамеренный момент.

Когда его взгляд коснулся девушки, Сюзанна почувствовала, как внутри все перевернулось, сжалось в тугой узел, и поразило в самое сердце. Руки онемели. Кожа запылала. Даже ее пальцы в простых черных балетках подогнулись. Впервые, более чем за десять лет, с тех пор как умер Адам, с ее губ сорвалась маленькая отчаянная молитва.

– О… мой… Бог.