Текст книги "Ангел (ЛП)"

Автор книги: Тиффани Райз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

– Да... конечно. Единственное время, когда я тоже снимаю свой воротник. Спокойной ночи, Отец Стернс. Вы увидите меня снова.

Сюзанна повернулась, собираясь уйти.

– Я с нетерпением жду этого.

Ноги Сюзанны запнулись, но она продолжила идти.

– Мисс Кантер?

Остановившись, она медленно повернулась к нему лицом. Боже, видела ли она в своей жизни более красивого мужчину?

– Мой воротничок... хотели бы вы увидеть меня без него?

Глава 12

Перевернувшись на спину, Микаэль застонал от боли и сразу же перекатился обратно на живот. Где-то в этом здоровенном особняке должна была быть хоть какая-то таблетка обезболивающего или что-то вроде. Если бы он только мог подняться, было бы совершенно офигенно.

Рядом с дверью в его комнату он услышал хихиканье.

– Не смейся надо мной. – Микаэль зарылся лицом в подушку. – Грешно смеяться над умирающим человеком.

– Бедный маленький саб. – Гриффин вошел в спальню, и, взяв стул, сел возле кровати. – Она чуть не убила тебя прошлой ночью?

Микаэль поднял лицо от подушки и повернулся к Гриффину. Это была плохая идея. На вспотевшем Гриффине не было даже рубашки. Очевидно, он только что вернулся с пробежки, в одних шортах, хорошо загоревший и весь в чертовски сексуальных татуировках.

Подняв руку, Микаэль показал пять пальцев.

– Пять раз? – спросил Гриффин. – Я впечатлен. Боже, вот бы мне вернуться в свои семнадцать снова.

– Почему мне больно в тех местах, куда она не била?– спросил Микаэль, стараясь подняться, но рухнул обратно на подушки.

– Это от бондажа. Нужно расслабляться, когда связан, иначе потянешь мышцы.

– У тебя в доме есть хоть какие-то лекарства? Предпочтительно те, которые меня вырубят?

Микаэль увидел, как по лицу Гриффина скользнула тень, но через секунду улыбка снова вернулась на лицо мужчины.

– Не-а. Никаких лекарств. Но у меня есть кое-что получше. Секундочку.

Гриффин подошел к стене и нажал кнопку на внутреннем домофоне.

– Альфред, мне нужен лед и ту витаминную К хренотень. В детскую. Немедленно.

Микаэль услышал потрескивание.

– Я ненавижу вас, мастер Гриффин, – послышался британский акцент в  домофоне.

– Спасибо, Альфред, – ответил Гриффин и вернулся к кровати.

– Твоего дворецкого действительно зовут Альфред?

– Нет. По-моему, Джемисон. Не могу вспомнить. Я поменял его на Альфреда несколько лет назад. Моей первой мужской любовью был Бэтмен. Во всяком случае, я знаю, как пережить боль без использования лекарств, я прошел через это, – сказал мужчина, указывая на небольшую горбинку на носу, – не принимая ни одного болеутоляющего.

– Потрясающе, – сказал Микаэль, изучая лицо Гриффина.

Горбинка на носу сделала его еще более красивым.

– Откуда это?

– Стыдно рассказывать. За свою жизнь я участвовал в пяти или шести драках в барах, а мой нос сломала пятидесятикилограммовая девушка по имени Солнышко. Нечаянно. Я думаю.

– Солнышко?

– Да, она в моей команде по роллер дерби, Бронкс Зум.

– У тебя есть своя команда по роллер дерби?

– Я их спонсирую. Иногда даже выступаю в качестве судьи для чужой лиги. Не могу же я судить свою команду, это очевидно.

– Ты катаешься?

– Не могу же я судить, если не умею кататься на скейте. А что?

Микаэль протянул руку и указал на пол.

– Под кроватью, – застенчиво сказал он.

Гриффин поднял бровь, наклонился и вытащил скейтборд Микаэля из-под кровати.

– Зуу Йорк. Отличный, – сказал Гриффин, проводя рукой по доске Микаэля. – Но задние тормоза ни к черту.

– Я знаю. Совсем хреново поворачиваются. Подшипники застревают. Я собирался разобрать их….

– Где твой скейт ключ?

– В ящике.

Гриффин открыл тумбочку в прикроватной полке и вытащил ключ. Микаэль смотрел, как мужчина использует впечатляющую силу рук, чтобы разобрать и подрегулировать подшипники. Он осторожно отрегулировал тормоза.

– Так пойдет? – спросил Гриффин.

Микаэль сел и покрутил колесико.

– Идеально. Спасибо.

Михаэль встретился глазами с Гриффином и улыбнулся. Гриффин промолчал.

– Мог бы сходить со мной, если хочешь. На игру. Моя команда просто офигенна. Роллер дерби это как БДСМ на колесах.

Микаэль нервно прикусил щеку. По какой-то причине ему показалось, будто его только что пригласили на свидание.

– Можно я приду и посмотрю как-нибудь на твое судейство?

Микаэль представил Гриффина в громоздкой броне рефери, и этот образ ему очень понравился.

– Конечно. Но когда я сужу, меня нужно называть Патриарх. Это моя кличка в дерби.

– Слушаюсь.

– Я даже разрешу подуть в мой свисток, – сказал Гриффин, протягивая Микаэлю скейтборд.

Микаэль рассмеялся и покраснел, переворачивая и осматривая доску.

– Иисус Христос, – сказал Гриффин и схватил парня за руку. – Что, черт возьми, произошло?

Микаэль почувствовал, будто кровь свернулась и превратилась в лед. Он так расслабился за болтовней с Гриффином, что  забыл закрыть свои шрамы. Парень попытался вытащить руку, но Гриффин не отпускал.

– Ничего страшного, – сказал Микаэль, прижимая другую руку к животу.

– Совсем не ничего страшного. Скажи, что с тобой произошло.

В горле Микаэля встал ком.

– Хм, у меня был плохой день несколько лет назад.

– Плохой день?

– Я перерезал себе вены в церкви. Отец С спас мне жизнь.

– Спас тебе жизнь? Ты чуть не умер?

Глаза Гриффина расширились от ужаса. Микаэль медленно кивнул.

– Черт побери. Я так любил ненавидеть этого священника. А теперь больше не могу, – сказал Гриффин наконец отпустив руку парня.

Микаэль рассмеялся, скрестив руки на груди.

– Извини.

Гриффин покачал головой. Когда он снова посмотрел на Микаэля, в его взгляде было что-то новое, что-то сияло в них, горело, такого прежде парень не видел. Чем бы оно ни было, Микаэлю это понравилось.

– Но сейчас ты в порядке, да? Больше никаких плохих дней?

Микаэль кивнул, счастливый, что Гриффин не задал ему кучу вопросов о том, почему или как он это сделал, как спрашивали другие люди.

– Да, я в порядке. Честное слово. Один раз в жизни, да? – Он поставил скейтборд обратно на пол. – Плюс Отец С сказал, что если я еще раз причиню вред себе, он сам меня убьет.

Гриффин легко улыбнулся и покачал головой.

– Серьезно. Я обожал ненавидеть его. Блять.

– Почему ты так сильно ненавидишь Отца С? – спросил парень, ложась на кровать обратно.

Гриффин начал отвечать, когда в дверях появился Джемисон с маленьким переносным холодильником.

– Спасибо, Альфред, – сказал Гриффин, принимая поднос. – В банке из-под печенья на левой полке на кухне лежит тысяча долларов. Сходи купи себе что-нибудь миленькое.

– Я куплю ружье и пристрелю вас из него, – сказал дворецкий Гриффина и изящно поклонился. – Мастер Гриффин.

Он вышел из комнаты и Гриффин открыл переносной холодильник.

– Рубашку снять. Ложись на живот. И покажи мне повреждения, – приказал Гриффин.

Микаэль снял рубашку и бросил ее на пол. Гриффин присвистнул при виде обнаженной спины, там, как знал Микаэль, было множество маленьких круглых красно-коричневых синячков по всей коже.

– Становится лучше, – сказал Микаэль. – Бедра.

Гриффин потянулся и спустил простыню ниже. Сзади по всей поверхности ног, начиная от края трусов и до нижней части бедер, шли параллельные ярко-красные рубцы.

– Эта садисткая сучка выпорола тебя тростью?

Микаэль кивнул.

– Вот же задница. Ну, тогда мы знаем, для чего нам лед.

Гриффин открыл холодильник и осторожно приложил два пакета со льдом к бедрам парня. Микаэль вздохнул с облегчением, как только лед заставил утихнуть жгучий жар.

– А для синяков на спине будет жидкий витамин К. Сверхсекретная жижа по борьбе с синяками. Спроси любую женщину, которая делала пластическую операцию, да хоть мою мать.

Микаэль улыбнулся, и Гриффин налил белого лосьона себе на руки.

– Я собираюсь это втереть, – предупредил Гриффин, – и это будет больно, но зато исцеление пройдет намного быстрее, ладно?

– Хорошо, – сказал Микаэль, напрягаясь, когда Гриффин пересел со стула на кровать, устраиваясь рядом.

Микаэль больше не боялся боли. Боль он мог выдержать. А напрягался он по совсем другой причине – Гриффин, его тело было так близко к нему. На Микаэле были только клетчатые трусы-боксеры, а Гриффин не только был на кровати, он был в его кровати и собирался к нему прикоснуться.

Грифф аккуратно положил ладони на середину спины парня и стал медленно разминать. Микаэль только вздыхал от блаженства, когда от рук Гриффина по всему телу прокатились волны острого удовольствия. Ушибы ныли, но удовольствие затмевало боль. Медленно и даже с силой Гриффин втирал в кожу витамин K, вверх по позвоночнику вплоть до самой шеи и вниз, возвращаясь к пояснице.

– Чувствуешь себя лучше?

Гриффин провел пальцами по изгибу ребра.

– На самом деле просто отлично, – признался Микаэль, задумавшись, насколько хорошо бы он почувствовал себя, если бы это грудь Гриффина прижималась к его спине сейчас.

– Хорошо, – сказал Гриффин низким голосом. – Я хочу, чтобы тебе было хорошо.

– Так ты расскажешь мне, почему так сильно ненавидишь моего священника? – спросил Микаэль, желая изменить направление разговора, куда угодно, лишь бы не дать разуму забрести туда, куда хотелось бы.

Гриффин тяжело вздохнул, налил еще лосьон на руки и начал растирать плечи и предплечья парня. О, Боги, существовало ли вообще что-то за всю историю мира такое прекрасное, как ощущение больших сильных рук Гриффина на его плечах?

– Ты не должен рассказывать Госпоже. Я люблю ее, и она очень важна для меня, поэтому не хочу каких-то непонятностей между нами.

– Я не скажу, – ответил Микаэль, хотя Нора обещала ему секс в обмен на эту информацию.

– Давным-давно... Я влюбился в Нору.

Микаэль с трудом сглотнул. По какой-то причине, ему не понравилось то, что Гриффин мог проявлять свою любовь к кому-то еще.

– Что, правда?

– Да, после того как она вернулась из подполья. Она была прекрасной маленькой сабой Сорена в течение многих лет. Потом исчезла, и вернулась совершенно другим человеком. Но для меня она была все та же Нора.  Кстати, я всегда называл ее Норой. Даже когда она была еще Элеонор. Во всяком случае, я знал, что она была не полным доминантом, а свитчем. Я был точно уверен, что часть ее натуры все еще желает подчиняться мужчине. Мысль об этой удивительной, красивой, умной доминатрикс, ставшей моей тайной личной собственностью? Боже, мне казалось, я умру, если не получу ее. Но никто в Преисподней не мог сделать ни шагу без разрешения твоего священника. Я подошел к нему и попросил разрешения поговорить с ней об этом, сказать, что я ее любил и что я хотел попробовать быть вместе. Мы трахались до этого, естественно. Но когда она исчезла, ты не поверишь, как сильно я скучал по ней.

– Что сказал Отец С?

– Проведя добрых двадцать минут за разговорами о том, каким ужасным ребенком я был, не заслуживающим даже целовать обувь Норы, все же сказал, что позволит только при одном условии.

Микаэль снова напрягся, чувствуя пальцы Гриффина, скользящие по заднице у самой резинки боксеров.

– И какое было условие?

– Сорен считает, что ни один доминант не должен бить кого-то, не узнав, каково это – получать боль. Он сказал мне, – руки Гриффина снова вернулись к плечам Микаэля, – что, если я подчинюсь ему и позволю себя избить, то он подумает об этом.

– О, черт, – сказал Микаэль. – И что ты сделал?

– Это был не тот момент, которым я мог бы гордиться. Я струсил. Не смог. Даже ради Норы.

– Я не виню тебя. Я люблю Отца С и обязан ему всем. Но он пугает меня до смерти. Нора единственный человек, который, как я знаю, не боится его.

– Он ужасен. И знает это. И он обожает напоминать людям, как сильно его стоит бояться. Это часть его садистского мозготраха, который он применяет. Во всяком случае, это и к лучшему. Я больше не испытываю этих чувств. Из Норы и меня определенно бы не вышло пары.

– Почему?

Гриффин снял руки со спины Микаэля и убрал пакеты со льдом с бедер. Медленно парень перевернулся, но боль уже ушла. Он смотрел на Гриффина, снизу вверх, вдыхая его запах, острый мужской запах, смешивающийся с ярким запахом пота и дезодоранта.

– Нора самая сильная, умная и выносливая, кого я когда-либо знал, она перестроила свою жизнь, создала заново саму себя.  Она как личное солнце, и мы все вращаемся вокруг него. Вот почему Папа так сильно ее любит. Его как доминанта заводит мысль о том, чтобы возвыситься над кем-то вроде нее. Ну а я? Если мне захочется быть с кем-то в отношениях, то я хочу, чтобы этот человек нуждался во мне. Я хочу заботиться о ком-то, баловать и защищать. Нора сама заботится о себе. Я был бы бесполезен для нее.

Гриффин провел рукой по своим темным волосам и случайно положил ее на живот Микаэля.

– Я не думаю, что ты бесполезен, – сказал Микаэль, по некоторой причине его голос превратился в самый настоящий шепот.

Гриффин посмотрел на него, но ничего не сказал.

– Я думаю, ты потрясающий. Любой был бы рад быть рядом с тобой.

– Им бы больше повезло, если они были с тобой.

Гриффин опустил руку и позволил ей задержаться на бедре Микаэля. Парень покачал головой.

– Любой человек в здравом уме сбежит сразу же, как увидит это. – Он показал шрамы на своих запястьях. – Они отвратительны.

Другая рука Гриффина потянулась, чтобы смахнуть прядь со лба Микаэля.

– Мик, – Гриффин начал вполголоса, – в тебе нет ничего, абсолютно ничего отвратительного.

– Кто тут отвратительный? – спросила Нора, прокравшись в комнату и заставая обоих парней врасплох.

Гриффин подмигнул Микаэлю и вернулся с кровати обратно в кресло.

– Сорен отвратителен.

Гриффин схватил Нору и посадил себе на колени.

– Я знаю. Он ужасен, – сказала она. – Как ты себя чувствуешь, Ангел?

Нора слезла с колен Гриффина и скользнула в постель рядом с Микаэлем. Тот рассмеялся, когда она обняла его и укусила за шею.

– Больно. И счастливо, – сказал он, краснея от воспоминаний о прошлой ночи и невероятного наслаждения, боли и затем снова наслаждения.

– И это совершенно нормально. В отличие от нас троих.

Нора забросила голую ногу на его тело. Она тоже была одета только в шорты и футболку с надписью: Университет Кентукки. Странно. Он думал, что она училась в Нью-Йоркском университете.

– Нормальное никогда меня не заводило.

Гриффин откинулся в кресле, сбросил ботинки, и, скрестив ноги в лодыжках, закинул их на кровать. У Гриффина действительно были большие ступни, заметил Микаэль.

– Кстати о том, что заводит, – начала Сатерлин, разглядывая их обоих.

– Отличный способ начать любой разговор, – сказал Гриффин.

– Сорен звонил, – продолжила она.

– Ужасный способ начать любой разговор.

Нора протянул руку и шлепнула по лодыжкам Гриффина, тот вздрогнул и насупился на нее.

– Что случилось с Отцом С?

Микаэль поднялся и натянул на себя футболку. Краем глаза он поймал взгляд Гриффина, следящий за его каждым движением.

– Эта сучка-репортерша пришла в церковь вчера вечером, и начала его допрашивать, – начала Нора. – Она в лоб спросила, спали ли я и Сорен вместе.

– Дерьмо. – Микаэль нервно подтянул подушку к животу. – Это плохо.

– Она умная, и она идет по нашим следам. Нужно сбить ее с пути.

– И какие будут предложения? – спросил Гриффин.

– Нужна диверсия. Давайте подумаем. Сделаем так, чтобы она подумала, что мы вместе.

– Мне нравится это. Может сработать. – Гриффин пожал плечами. – Только не надо тащить меня на премьеру этого бродвейского шоу, – сказал он с таким отвращением, что Микаэль рассмеялся.

Нора посмотрела на парня и улыбнулась. Затем посмотрела на Гриффина и снова  улыбнулась. Гриффин уставился на Микаэля, а тот на него. Ни один из них не улыбался.

– Давайте сходим в SinTax.

Гриффин присвистнул, впечатленный, но с сомнением.

– Я не знаю, Нора. Мы же в круге Кингсли. Они впустят нас?

– Конечно, они нас впустят. Ну, они впустят меня, а я возьму вас с собой. – Нора подышала на ногти и принялась игриво полировать их краем футболки. – У меня там есть друг.

– Подождите, что за SinTax? – спросил Микаэль, совершенно потерявшись в быстром разговоре Норы и Гриффина.

– Это один БДСМ клуб в городе, куда Кингсли не запустил свои когти, – пояснил Нора. – Этот более открыт для публики, чем клубы Кингсли. В SinTax идут, когда хотят выглядеть порочными и крутыми. А клубы Кингсли посещают те, кто на самом деле порочные и крутые.

– Как мы. – Гриффин подмигнул ему. – Таким образом, мы придем, привлечем внимание, получим пару фоток в колонке знаменитостей, и репортерша подумает, что мы с тобой встречаемся. Таков план?

– Таков план.

– А что будем делать с этим раненым?

Гриффин посмотрел на Микаэля с улыбкой.

– О, не беспокойся о нем, – сказала Нора, встав с кровати и направляясь к двери. – Мы возьмем его с собой.

– А Сорен переживет, что мы появимся на публике вместе? – крикнул Гриффин ей вслед.

Нора ответила опасным голосом, наполненным притворной невинностью.

– О ком ты говоришь?

Глава 13

Он сказал – в среду вечером в пять. Высшая школа Королевы Марии, в двух кварталах от Пресвятого Сердца. Если Сюзанна появится там, то сможет увидеть Отца Стернса без воротничка. И хотя она знала, что это очень плохая идея, все равно не смогла удержаться.

Припарковавшись в центре, девушка прошлась вокруг школы. Он не дал ей какой-либо конкретной информации, несомненно желая, чтобы всю работу за нее сделало ее воображение. Когда девушка подошла к задней части двора – все один в один как и в ее католической школе в детстве и статуи Марии везде – Сюзанна услышала крики и хлопки.

Ладно. Она была права. Это была действительно плохая идея. На футбольном поле  два десятка подростков около двадцати и один высокий блондин лет сорока играли в футбол. И будучи старше остальных игроков на пару  десятков лет, Отец Стернс не только играл наравне с остальными, казалось, он мог запросто их всех уделать. На мужчине была обтягивающая черная футболка, показывающая идеальные накачанные бицепсы и широкую грудь, и черные спортивные штаны, под которыми скрывались без сомнения не менее подтянутые бедра и ноги.

Она стояла у кромки поля и наблюдала за игрой. Нет, не за игрой. Она смотрела только на Отца Стернса – его светлые волосы светились словно нимб в лучах вечернего солнца, глаза были скрыты за черными солнцезащитными очками, шея и поясница были слегка взмокшими от пота.

– Твою мать, – выдохнула она.

Она повидала многих обнаженных мужчин, но они и в подметки не годились одному играющему в футбол священнику.

– Ничего не выйдет, –  раздался голос в нескольких футах от нее.

Молодой человек с выгоревшими на солнце волосами сидел на обочине с пакетом льда, прижатым к бедру.

– Даже не думайте об этом.

Покраснев, Сюзанна села рядом с молодым человеком и потянула на макушку солнцезащитные очки.

– Не думать о чем? – спросила она.

– О нем. Отец С. Мой священник. Я Харрисон, кстати. А ты...

– Сюзанна.

– Приятно познакомиться, Сюзанна. Ты та штучка-репортерша, да? Он предупреждал нас, что ты можешь заглянуть.

– Да, это я. Просто работала над историей.

– Для журнала Плэйгёрл?

Сюзанна слегка засмеялась, глядя, как Харрисон поправляет пакет со льдом.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Растянул мышцу паха.

– Бедняга. Тяжелая игра?

– Это не во время игры.

Он многозначительно поиграл бровями.

– Ты флиртуешь. А я на десять лет старше тебя.

– Он на двадцать лет старше тебя, но это же не мешает тебе кидать жадные взгляды на него. Лучший священник на планете, и я должен сказать, даже моя чертова подружка пускает по нему слюнки.

Сюзанна поймала взгляд Отца Стернса, направленного в ее сторону во время паузы в игре. Она быстро махнула ему рукой, и он вернул ей привет, прежде чем вернуться на поле боя с замечательной грацией и скоростью. Мяч летел в сторону цели, и он перехватил его одним сильным ударом, отправив мяч обратно на середину поля.

– Лучший священник на планете? Это высокая похвала.

Сюзанна пожалела, что не принесла с собой ноутбук. Флиртующий подросток мог стать источником информации. Нехотя она отвела взгляд от Отца Стернса и бросила его на Харрисона. Она помнила, какими были такие парни как этот в старшей школе – дерзкие, общительные, всегда в центре внимания.

– Это правда. Он говорит на двадцати языках, имеет две или три степени доктора наук... и надирает нам задницы в команде нашей церковной лиги. Так что не бегай за ним, потому что ты достаточно красивая, чтобы соблазнить даже его.

Сюзанна покачала головой.

– Подросток, защищающий незапятнанную добродетель  католического священника – это интересно, – отметила она. – Всем детям нравится Отец Стернс?

– Да, конечно. Он свободный в общении.

Глаза Сюзанны расширились. Отец Стернс, за те пару раз, когда  она говорила с ним, казался пугающим и жестким.

– Свободный в общении?

– Не читает нам лекции, не ругает за сквернословие, относится к нам как к людям. Это мило. Блейк вон там…, – Харрисон указал на вратаря в команде Отца Стернса, – и посещает школу Св. Марка. Его папа диакон. Ненавидит это. У него сменилось три священника за три года. Один отправился в реабилитационную клинику за выпивку. Другой перевелся по "причинам," – сказал Харрисон, выделяя слово кавычками. – А новому чуваку под шестьдесят, я бы сказал под сто шестьдесят. Отец Стернс крут. Так что, если ты положишь на него глаз, нам с тобой придется поговорить.

– Поговорить? Как это мило.

– Я милый. И я не священник.

Сюзанна вернулась к игре на секунду. Отец Стернс и его вратарь о чем-то разговаривали. Вратарь держал бутылку воды в руке. Он сделал глоток, а затем налил воды в подставленные ладони Отца Стернса. Тот выплеснул воду на голову, зачесывая волосы назад. В этот момент Сюзанна поняла, что никто за всю ее жизнь не привлекал ее так, как этот мужчина. Желание бурлило в теле, как кипящий огонь. Священник или нет, враг или нет, со звездочкой у имени или нет... она хотела его.

«Адам», – она прошептала она себе под нос. «Думай об  Адаме».

– И что, никаких реабилитационных клиник для Отца Стернса? Никаких странностей?

– Единственная странная вещь это то, что он делает здесь, с нами в пригороде. Он должен быть Папой.

Сюзанна откинулась на локтях и скрестила ноги в лодыжках. Она жалела, что не надела шорты или юбку, что-то, чем можно было бы привлечь внимание Харрисона.

– Может быть, у него есть причина оставаться здесь.

Девушка искоса посмотрела на Харрисона.

– Например?

Сюзанна пожала плечами.

– Ну не знаю, Нора Сатерлин?

Харрисон прижал руку к груди.

– Боже, Нора. Да успокоится мое сердце. Да успокоится мой пах.

– Горячая штучка, да?

Харрисон перевел расширившиеся глаза на нее и медленно кивнул.

– Ты фанат? – спросила Сюзанна.

Он снова кивнул.

– Отец Стернс тоже фанат?

Харрисон закатил глаза.

– Он мужчина и гетеросексуален. Я бы забеспокоился, если бы он не был ее фанатом.

Сюзанна сорвала одуванчик и провела цветком по нижней губе. Флиртовать с подростком, чтобы получить ответы? Как низко она могла пасть?

– Думаешь, они вместе?

Харрисон покачал головой.

– Ни в коем случае. Зачем ему быть священником, получая гроши и заботясь о таких лузерах, как мы, если бы она могла ждать его дома? Кроме того, – сказал Харрисон, понизив голос до шепота.

Тем временем на поле Отец Стернс остановил очередную попытку удара по воротам. Подростки в его команде уже выглядели уставшими и измученными от жажды. А у него едва проступил пот.

– Кроме того, что?

– Я думаю, Норе нравятся мужчины помоложе.

Сюзанна подняла бровь.

– Есть какие-нибудь доказательства? Или просто выдаешь желаемое за действительное?

Боже, теперь она говорила как отец Стернс.

– Ну я не один, кто рассказывает сплетни в школе, –  начал Харрисон. – Но есть один парень в церкви – суицидник Майк.

Руки Сюзанны похолодели при упоминании о самоубийстве. Но она продолжала сохранять нейтральное выражение лица.

– Суицидник Майк?

– Ага. Это ужасно. Я никогда не называл его так, – сказал он, хотя только что назвал. – Микаэль Димир.

– Мальчик, который пытался покончить жизнь самоубийством в святилище?

– Тот самый, – сказал он, кивая. – Вот в чем все дело в Суицид... в Микаэле. Микаэль, он как стекло, хрупкий. Ребенок, который боится собственной тени. Почти не разговаривает. Ты с ним поздороваешься, а ему нужна вечность, чтобы ответить хоть что-то.

Все внутри ухнуло вниз. Брошенный? Расстроенный? Постоянно начеку? Микаэль казался классической жертвой насилия. Но откуда началось это насилие? Дома? Или в церкви?

– Ну и что? – продолжила Сюзанна, словно нехотя, но нуждаясь в дальнейшей информации.

– А Нора немножко из тех, кто может запугать. Знаменитая, богатая, красивая... кажется, если бы она сказала ему привет, то он умер бы там на месте. Но нет. Я сидел рядом две недели назад, в воскресенье утром, подглядывая за Норой как обычно. И вот она смотрит на Микаэля и подмигивает ему. Я подумал: "Вот дерьмо, срочно звоните 911, Майк сейчас получит сердечный приступ. Но нет, угадай, что он сделал?

– Что?

– Он показал ей язык, как будто они были старыми приятелями или чем-то в этом роде. Она высунула язык ему в ответ, и температура в святилище взлетела вверх на двадцать градусов от жары, с которой они трахали друг друга взглядами.

Сюзанна ничего не могла ответить сначала. Отец Стернс, казалось, защищал ее и Микаэля Димира. Если он выступал в качестве духовника их обоих, то, несомненно, знал, если бы у тридцать-с-чем-то-летней писательницы был роман с мальчиком-подростком. Они с Харрисом наблюдали за игрой в течение нескольких минут в тишине. Или почти в тишине. Несмотря на то, что тот был вне игры, Харрисон не удержался от того, чтобы выкрикивать советы или поощрения собственной команде.

Она немного знала о футболе, но могла сказать, что Отец Стернс  дирижировал всем на поле. Его команда отвечала на каждый приказ, как  хорошо обученные солдаты. Мужчина казался неутомимым, бегая туда-сюда по полю с ловкостью длинноногого ягуара.

– Боже, как он хорош, – сказала она, когда мужчина вклинился между двумя игроками и забил гол с центральной линии.

– Конечно, он хорош, – сказал Харрисон, снимая лед и растирая внутреннюю часть бедра. – Он сто пятидесятипроцентный чистый европеец. Получил ген футбола с обеих сторон.

– Как кто-то может быть сто пятидесятипроцентным европейцем? – спросила Сюзанна, вспоминая, как мало знает о прошлом священника.

– Его отец британец, вернее был британцем. Теперь мертв. Мать датчанка. И он ходил в семинарию в Италии.

Мать датчанка? Это могло бы объяснить цвет волос и глаз. И надписи на книгах и на фото – наверное, были на датском.

– Я думала, его мать была из Нью-Хэмпшира.

Харрисон усмехнулся.

– Вот это, – сказал он, указывая на Отца Стернса, – кажется вам американским?

– Нет, – призналась она.

Он казался ей захватывающим – мужественный и красивый и невероятно привлекательный. Но не американец.

– Европейские гены – полагаю, вот поэтому он ваш лучший игрок.

– Второй из лучших.

– Второй? Дай угадаю – ты лучший.

Харрисон покачал головой.

– Нет. К нам иногда приходит и играет родственник Отца С. Он даже лучше. Но не говори Отцу С об этом, они постоянно соперничают друг с другом.

Сюзанна нахмурила брови. Она знала, что у Отца Стернса была сестра, но старшая сестра, Элизабет, не жила в Коннектикуте.

– Шурин? Одна из его сестер была замужем…

Харрисон покачал головой.

– Отец С был женат.

Сердце встрепенулось в ее груди.

– Отец Стернс был женат?

– Да, когда ему было как и мне –  восемнадцать. Совершеннолетний, – он напомнил ей. – По-видимому, брак не был долгим. Она умерла. Из-за какого-то несчастного случая. Если бы у меня умерла жена в восемнадцать лет, я, наверное, тоже присоединился бы к священству.

Сюзанна едва могла говорить.

– Женат...

Я не девственник... Я не был рожден священником...

– Восемнадцать... это было давным-давно. Он и брат все еще друзья?

– Они либо лучшие друзья или хотят убить друг друга. Иногда трудно сказать. Они постоянно ругаются друг на друга по-французски.

– По-французски?

– Да. Его родственник француз.

Харрисон говорил что-то еще, но Сюзанна уже не слышала. Она посмотрела на поле и увидела, что матч подходит к концу. Команда Отца Стернса  выиграла 2:1. Встав, Сюзанна стряхнула траву с джинсов и направилась к мужчине.

Когда она оказалась рядом, он сдвинул очки на макушку.

– Хорошая игра, – сказала она. – Вы были женаты?

Отец Стернс посмотрел через плечо и окинул Харрисона убийственным взглядом. Харрисон послал девушке воздушный поцелуй.

– Каждый четверг я посвящаю молитве в церкви, – сказал Отец Стернс. – Я молюсь, чтобы  Харрисон стал цистерцианцем.

– Цистерцианцем?

– Они принимают обет молчания. Моя молитва до сих пор не услышана.

Сюзанна засмеялась, стараясь идти в ногу с Отцом Стернсом, ей пришлось делать большие шаги, чтобы поспевать за мужчиной.

– Да, я был женат, – сказал он, наконец.

Она поняла, что он часто гулял тут, рядом с церковью, и решила идти рядом, пока он ее не прогонит.

– На очень короткое время. Она умерла вскоре после того, как мы поженились.

– Могу я спросить как или это слишком личное?

– Не личное, – сказал он, когда они ступили на тротуар. – Но не менее болезненное. Мари-Лаура умерла во время прогулки в лесу. Я был за несколько километров от того места, на случай, если вы решите, что моя звездочка относится к убийству.

– Красивое имя. Она была француженкой?

– Была. Балериной.

Сюзанна испытала странное ощущение. Что-то вроде ревности. Она представила красивую французскую балерину и ее шикарного молодого мужа. Наверняка молодожены страстно любили друг друга.

Они свернули на неосвещенную тропинку, сойдя с улицы, обрамленную нависающими кронами деревьев. Впереди девушка заметила небольшой двухэтажный коттедж в готическом стиле.

– А ваша мать была датчанкой? Я думала, она из Нью-Хэмпшира?

Они остановились у ворот. Сюзанна стояла, глядя на него, ожидая, что тот скажет или сделает хоть что-нибудь.

– Моя родословная... это довольно длинная история, – сказал он, его серые глаза стали такими же темными, как и путь, по которому они пришли.

Сюзанна сглотнула. Она не должна была этого делать, нельзя было оставаться с ним наедине. Не здесь. Не в его доме.

– У меня есть время.

* * *

Вертолет. Они отправились в город на долбаном вертолете.

Весь путь туда, Микаэль провел у окна, глядя на землю внизу, облака над ней и на горизонт... Он не мог поверить, что Гриффин мог запросто вызвать вертолет, как другие вызывают  такси. Гриффин... Гриффин наверняка подумает, что он сошел с ума. Во время полета Микаэль приклеился к окну как первоклашка, а Гриффин  наблюдал за ним с нескрываемой радостью. Микаэля не волновало, что все подумают, что у него поехала крыша – он не мог отвести взгляд от красоты вечернего города на высоте восьми тысяч футов.

– У меня с собой фотоаппарат.

Гриффин постучал Микаэля по колену, привлекая внимание. Парню чертовски нравился Гриффин в очках-авиаторах и со всей этой вертолетной гарнитурой на голове.