Текст книги "Предположительно (ЛП)"

Автор книги: Тиффани Джексон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Ну, о своих лекарствах ты точно не хотела распространяться, не так ли?

Черт, так в этом все дело? Она останавливается на полпути и морщится, качая головой.

– Прости, Мэри. Я не хотела, – говорит она. – Стресс меня добивает. Я просто... ненавижу сюрпризы, вот и все.

Она одаривает меня натянутой улыбкой и продолжает свой путь. Я следую за ней, пытаясь переварить этот укол.

– Хорошо, – говорит она в конце коридора. – Вот мы и пришли. Кабинет тысяча шестьсот три.

Она толкает тяжелую металлическую дверь, и нас озаряет теплое золотое сияние. Эта комната не похожа на кабинет психиатра, по крайней мере, на те, в которых я бывала. Кремовые стены с черными китайскими иероглифами в рамочках, коричневые кресла, окруженные густыми зелеными растениями. На кофейном столике стоит маленький фонтанчик с водопадом, покрытым мхом. Здесь красиво и спокойно, будто в чаще тропического леса.

– Миленько, – бормочет мисс Кора, как раз в том момент, когда сбоку от нас открывается дверь.

К нам выходит белая леди с короткими серебряными волосами в длинном бордовом платье. Она улыбается мне своей идеальной, ослепительной улыбкой.

– Здравствуй, Мэри, – говорит она. – Рада снова с тобой встретиться.

Мисс Кора внимательно изучает ее, когда та протягивает мне свою морщинистую руку. Мне хочется ударить по ней. Кто это такая, черт побери? И что значит «снова»?

– Минутку, вы уже встречались с Мэри?

Она хмурится и смотрит на меня так, будто ожидает, что я что-то скажу. Я молчу.

– Да. Вообще-то, дважды. И здравствуйте, кстати говоря. Я доктор Кросс.

Мы с мисс Корой обмениваемся шокированными взглядами.

Что! Она лжет! Я никогда в жизни не встречала эту женщину!

Клубы дыма от ее ладана наполняют комнату. Мисс Кора вспыхивает, не в силах сдержать свой гнев.

– Тогда... почему ни один из этих визитов не был задокументирован? Я ни разу не видела упоминания вашего имени в ее досье!

Доктор Кросс хмурится, переводя взгляд от меня к мисс Коре. Я изо всех сил напрягаю свою память, но найти ее в своих воспоминаниях мне не удается. Бьюсь об заклад, это все подстроил мистер Козлиная Морда. Нужно уходить отсюда.

– Я представляла отчеты о Мэри в обоих случаях, – говорит она, защищаясь. – Понятия не имею, почему они не нашли отображения в ее деле.

– Хорошо. У вас сохранились копии этих отчетов?

Она вздыхает.

– Увы, все документы по моим старым делам хранились в подвале, который затопило во время шторма.

Мисс Кора фыркает, скрестив руки на груди.

– Как удобно.

Доктор Кросс приподнимает бровь, сжав губы. Она с вызовом смотрит на мисс Кору и кивает в моем направлении.

– На затылке у нее есть шрам. Ремень, который его оставил... он был коричневым, верно?

Мой рот раскрывается, и я почти теряю сознание.

Откуда она это знает!

Мисс Кора застывает на месте, широко раскрыв глаза. Доктор Кросс ухмыляется.

– Некоторые вещи не так просто забыть. Почему бы нам не поговорить об этом в моем кабинете?

Она указывает на дверь, из которой вышла, и я пячусь назад. Черта с два! Никуда не пойду с этим телепатом! Мисс Кора касается моей руки своими холодными пальцами.

– Иди, – хриплым голосом произносит она.

Глубоко вздохнув, я следую за ней в ее кабинет.

– Не бойся, Мэри, – говорит она, улыбаясь. – Мы просто немного поговорим о твоем прошлом.

Мой последний доктор говорил мне так же.

15 глава

Шесть месяцев. Настолько далеко я зашла. Шесть месяцев беременности. До появления Боба осталось еще три. Время бежит, а мои проблемы становятся все серьезнее и серьезнее.

Я не спала неделями, с тех самых пор, как появилась эта новая Новенькая. Они с Келли теперь лучшие подружки. Кажется, с этими двумя дом стал еще меньше. А я еще больше.

Вчера приходила мама, но она была настолько же далека от меня как луна. У нее был этот странный взгляд, будто она снова собирается проглотить все свои таблетки и оставить меня. У нее особенный день. Думаю, она даже не заметила, какой большой я стала. Думаю, она пришла не за тем, чтобы увидеться со мной. Часть ее просто находилась в погоне за чем-то знакомым.

Дом престарелых тоже становится проблемой. Тед, по большей части, прекратил попытки добиться моего внимания. Но я не могу больше скрывать свою беременность, как делала прежде, и персонал начинает это замечать. Те же люди, которые видели нас с Тедом. Рано или поздно они сложат два плюс два. Тем не менее, продолжаю туда ходить, потому что там в десять раз безопаснее, чем в групповом доме.

Казанова из двести одиннадцатой в прошлом месяце перенес инсульт. Он вернулся из больницы совершенно другим человеком. Всю правую часть его тела парализовало. Он не может теперь шлепать по задницам и говорить непристойности, не пуская при этом слюни.

– Мистер Абернати. Как вы сегодня себя чувствуете? – кричит медсестра. Она высокая женщина, и, чтобы посмотреть на нее, ему приходится приложить не малые усилия. – Газету не хотите? Раньше вы читали каждый день.

Он что-то ворчит со слезами на глазах и возвращается к просмотру телевизора. Он не хочет вспоминать, что он делал раньше.

– Вот, держите, просто попытайтесь.

Медсестра оставляет газету на подносе, прилепленном к его инвалидному креслу, и кивает мне, прежде чем покинуть нас. Я дожидаюсь, пока она уйдет, и присваиваю себе последнее напоминание о его прошлой жизни. Он бросает на меня взгляд: ни дружелюбный, ни разгневанный, скорее, полный облегчения. Воскресная газета напоминает толстые и тяжелые книги, которые я так люблю. Беру ручку и зажимаюсь в углу палаты. По привычке, я полагаю.

Первое слово, которое обвожу, находится в разделе бизнес-новостей. Ассигновать. Я знаю это слово, но мне нравится, как оно звучит. Обычно пропускаю раздел шоу-бизнеса, поскольку там нет ничего реального, но на этот раз я вижу свое имя на заголовке...

Выдержка из «Нью-Йорк Таймс»

«Lifetime²² снимет фильм, основанный на истории Мэри Эддисон»

Телевизионная сеть Lifetime начала разработку нового фильма по книге Джуда Митчелла «Одержимая». Сюжет будет сосредоточен на смерти трехмесячной Алиссы Ричардсон, замученной и избитой до смерти девятилетней Мэри Эддисон. Решение о съемках было принято на волне успеха оригинальных фильмов Lifetime, базируемых на жизнях Элизабет Смарт и Анны Николь Смит.

Эддисон, которую недавно освободили под домашний арест, на данный момент объединилась с «Проектом Прощение», чтобы доказать свою невиновность. Дело подлежит повторному рассмотрению. Однако продюсеры утверждают, что конечное решение суда не повлияет на сюжет адаптации. Производство начнется следующим летом.

Чернила под моими пальцами смазываются. Книга – это одно дело, но фильм? Его могут увидеть сотни миллионов. Мисс Клэр, девочки, люди из дома престарелых... все посмотрят и узнают.

Слезы подступают к моим глазам, дыхание сбивается, и я взрываюсь. Газеты – сорняки моего прошлого – повсюду: в общих комнатах с телевизорами, на кофейных столиках, стойках регистрации и прикроватных тумбочках. Я собираю их как цветы. Ношусь вверх и вниз по лестнице, облетая комнату за комнатой, пожиная урожай. Никто меня не останавливает. Никому это не надо. Тащу тяжелую стопку газет к каморке уборщика и запихиваю их на самое дно мусорного бака. Но проблемы никуда не исчезают, я не смогу похоронить все газеты в мире, так же как и свое прошлое. Не важно, куда я пойду, Алисса всегда будет со мной. Мне нигде не скрыться от ошибки, которую даже совершила не я. Я пытаюсь и пытаюсь... но она не оставляет меня. Это слишком тяжкое бремя...

Я кусаю свою руку и издаю самый громкий вопль в своей жизни. Он настолько мощный, что чувствую пульсацию у себя в горле, и Боб начинает шевелиться. Я кусаю сильнее, пробуя на вкус соленый пот и кровь, но эта боль не может сравниться с той, что скрывается внутри меня. Мои глаза наполняются слезами, целыми ведрами. Кусаю сильнее, и крик застревает у меня в глотке, сжимая горло тисками, пока все мое тело краснеет и начинает биться в конвульсиях. Я кусаю сильнее.

И тут замечаю его кроссовки на полу, спрятанные в углу, за раковинной. Новые, они выглядывают из-под большой черной сумки с вещами, расположившейся рядом с простынями и одеялами. Импровизированная кровать. Я роюсь в сумке, полной его одежды, зарываюсь в нее лицом и вдыхаю. Его запах поглощает всю мою боль.

Тед.

У меня уходит несколько секунд, чтобы переварить происходящее.

Я нахожу его в общей комнате на четвертом этаже. Несколько пациентов спят в своих инвалидных креслах, окружив его. Прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз так пристально смотрела на него. Растительность на его детском лице делает его похожим на усталого старика со второго этажа. Он замечает меня, стоящую у двери, но ничего не говорит. Он привык, что я теперь игнорирую его. Мои ноги ступают на мокрый пол.

– Стой, – бросает он. – Ты поскользнешься и упадешь.

Пол скользкий от воды и моющего средства с сосновым маслом. Я делаю еще один шаг по направлению к нему.

– Эй, стой, я сказал! Я не шучу.

Напольная плитка напоминает черный лед. Я не останавливаюсь, и на этот раз моя нога проскальзывает дальше, чем я хотела. Хватаясь за воздух, пытаюсь удержать равновесие. Тед откидывает свою швабру и бросается ко мне. Он хватает меня за руку, увлекая за собой на сухой участок пола.

– Что ты творишь! Ты знаешь, что могло бы случиться, если бы ты упала? Ты могла бы повредить свой чертов живот! Ты могла бы повредить малыша! У тебя с головой все в порядке?

Его грубые руки дрожат, его пальцы впиваются мне в кожу. Это так приятно. Это почти похоже на любовь. Я сворачиваюсь калачиком у него на груди, вдыхая его запах. Хоть бы это никогда не кончалось. Он останавливается, позволяя мне еще крепче обхватить его. Нас разделяет только мой живот. Его сердце бьется в привычном ритме успокаивающей музыки.

– Я знаю, что ты ко мне чувствуешь, – шепчу я, понимая, что он не разозлился бы так, если бы ему было на меня наплевать.

Он зарывается носом в мои волосы и вдыхает. Его тело снова приходит в движение, и он обнимает меня в ответ.

– Так, ты думаешь, это Келли украла твой кошелек?

Влажные и липкие от пота, мы с Тедом лежим в объятиях друг друга на койке одного из пациентов с пятого этажа. Кажется, мы находимся там целую жизнь. Бредовое бормотание и крики на заднем плане успокаивают меня. Похоже на детство. Я скучаю по маме. Знаю, что не должна, но скучаю.

– Я уже ни в чем не уверена.

Он прижимается ухом к моему животу, слушая, как там вытанцовывает Боб.

– Ты рассказала об этом своему адвокату?

– Я не знаю, что ей сказать.

Он поднимает взгляд на меня.

– Что тебе нужно выбираться оттуда. Срочно.

– Даже не знаю, – бормочу я.

Его руки ласкают мою кожу.

– А что на счет твоей мамы?

Я сглатываю и крепче прижимаюсь к нему.

– У нее тоже не безопасно.

Расшифровка от 2 февраля

Допрос Миссис Даун Купер-Уортингтон

Детектив : Здравствуйте, мисс Купер, помните меня?

Даун : Миссис Уортингтон.

Детектив : Прошу прощения. Миссис Уортингтон.

Адвокат : Детектив, мы здесь не для того, чтобы играть в игры. Миссис Уортингтон пришла сюда добровольно и, если вы не возражаете, мы хотели бы перейти к делу. Она добропорядочный член общества и своей церкви. Ее репутация непогрешима. Она хотела бы разобраться с этим вопросом раз и навсегда.

Детектив : О, правда? Как любезно с ее стороны. И с вашей. У нас есть к вам некоторые вопросы.

Даун : Все возможные вопросы вы задали мне шесть лет назад. Одному только Богу известно, осталось ли что-нибудь, на что я еще не отвечала.

Детектив : Справедливо. Не буду докучать вам старыми материалами и сразу перейду к новым. Миссис Уортингтон, вы религиозный человек?

Даун : Что это за вопрос такой?

Адвокат : Не надо растекаться мыслью по древу, детектив. У нас мало времени.

Детектив : Хорошо. Миссис Уортингтон, вы помните, какие игрушки были у Мэри в комнате в ту ночь, когда умерла Алисса?

Даун : Ох, столько лет прошло.

Детектив : Подумайте. Я уверен, что-нибудь вы припомнить сможете.

Даун : Разве вы не спрашивали меня об этом раньше? Я абсолютно точно уверена, что вы уже спрашивали меня об этом.

Детектив : Освежите наши воспоминания. Вы умная женщина, вы знаете больше, чем все мы.

Даун : Ладно, хорошо. Итак, там были куклы. Много кукол. Кукольный домик, кубики, Лего. Раскраски, книжки, прописи. Вот и все.

Детектив : Мэри любила игры с переодеванием? С украшениями? Может, там были игрушечные ожерелья или короны? Знаете, диадемы, которые носят принцессы?

Даун : Нет. Это бессмысленно. Зачем наряжать ее той, кем она не является?

Детектив : Может, костюмы на Хэллоуин?

Даун : Нет, мы его не отмечаем! Это дьявольский праздник!

Детектив : Вы помните, что было на вас надето в ту ночь, когда вы присматривали за Алиссой?

Даун : Конечно. На мне были красивые шелковые пижамные штаны и красный свитер. Я только начала свои приготовления ко сну, когда услышала ее плач. Я даже не успела снять кофту и переодеться в халат.

Детектив : Значит, душ вы еще не принимали?

Даун : Нет.

Детектив : Простите, вы заплетали свои волосы в косы или накручивали бигуди, как сейчас любят делать женщины?

Даун : Ха, нет. У меня не было на это времени.

Детектив : Значит, можно с уверенностью заявить, что вы не снимали ни свои украшения, ни макияж, ни прочее?

Даун : Полагаю... Я не до конца в этом уверена, но, полагаю, что так. Что ж, да.

Детектив : Какие украшения вы обычно носите?

Даун : Ну, сережки. И браслет.

Детектив : А что на счет крестика?

Даун : Ох... нет. У меня нет ничего подобного.

Детектив : Правда? Потому что Мэри упоминала, что вы носили крестик, не снимая.

Даун : Ах. Точно, мой крестик. Да. Носила. Но... не так уж и часто. Не постоянно.

Детектив : Опрошенные нами люди утверждают, что вы носили его почти каждый день. Они помнят это довольно отчетливо.

Даун : Ну, не каждый день. Но да. Он принадлежал моей матери.

Детектив : Он все еще у вас?

Даун : Нет. Я его потеряла.

Детектив : Когда?

Даун : Пару лет назад.

Детектив : Можете вспомнить, где конкретно это произошло?

Даун : Нет. А в чем дело?

Детектив : Было кое-что, что мы утаили от прессы... это касалось того, что мы нашли у Алиссы в горле.

Даун : Как это может быть связанно со мной?

Детектив : В горле Алиссы мы нашли камни, описание которых совпадает с описанием кристаллов с вашего крестика. Того самого, который, по описанию очевидцев, вы носили ежедневно.

Даун : Что ж... что ж, это вздор!

Адвокат : Это довольно серьезные обвинения, детектив. У вас есть доказательства, подтверждающие их? Улики?

Детектив : Я надеюсь, миссис Уортингтон сможет помочь нам с этим. Поскольку ваша дочь упомянула, что в ту ночь крестик был на вас...

Даун : У меня нет дочери! Никогда не было. И сейчас нет.

Детектив : Что?

Даун : Моя дочь никогда бы не навредила малышке. Нет, сэр.

Детектив : О чем вы говорите?

Адвокат : Она говорит, что Мэри – не ее биологическая дочь.

Детектив : Так... ладно. Тогда чья она дочь? Откуда Мэри взялась?

Даун : Прямиком из дьявольской бездны.

Я знала, что не могу быть ее ребенком. Что за человек может позволить своему чаду взять на себя вину за его преступление? Тот, что лжет ребенку всю свою жизнь. Больной монстр, выросший и родившийся из чрева дьявола. Мисс Кора протягивается через стол в конференц-зале и берет меня за руку.

– Прости, Мэри. Мне ужасно тяжело сообщать тебе об этом.

Миссис Уортингтон, моя мама, говорит, что кто-то отдал ей меня, но кто именно она рассказывать отказывается. Я была им не нужна, так что она нашла способ подделать документы и приютить меня, как бездомную собаку. Из этого и состоит вся моя жизнь: я никому не нужна. Но почему не могу избавиться от чувства, что мы с ней все еще связанны, независимо от того, что говорят все вокруг? Почему мне кажется, что нам с мамой было суждено встретиться? Будто она завладела мной, будто ее кровь течет в моих жилах. Поэтому ли я не могу рассказать мисс Коре все...

Я трясу головой и высвобождаюсь из рук мисс Коры. Она кивает, будто понимает меня, но это не так. Этого никто не сможет понять. Терри ставит передо мной упаковку с салфетками, но они мне не нужны.

– Что сказали в полиции... по поводу Алиссы? – спрашиваю я.

Терри и мисс Кора обмениваются странными взглядами. Они не собираются говорить мне правду.

– Ммм... не много, – говорит она. – Многие вопросы остаются без ответа. Все доказательства все еще сложно назвать вескими.

Это значит, что они все еще не верят мне. Кубики льда болтаются в кувшине с водой и бьются о его стенки. Стекло запотевает. Эта история может плохо кончиться. Я окажусь не только детоубийцей и лгуньей, но и девушкой, которая пыталась обвинить собственную мать в том, чего она не совершала. Если мама не сознается, меня могут снова отправить в детскую тюрьму, и я никогда не увижу Боба՜. Ни единого раза. Они просто вырвут его из меня.

– Не волнуйся, Мэри. У нас прочно выстроенное дело, – продолжает она, но голос ее звучит так, будто она где-то не здесь. Терри все еще нервничает.

– Но? – не отстаю я.

Мисс Кора вздыхает, наливая себе воды.

– Но... хотела бы я, чтобы нам удалось найти дымящийся ствол.

– Что это?

– Знаешь, какая-нибудь улика, которая станет ключевой. Что-то на сто процентов указывающее на твою мать. Физическое, осязаемое, прямое, достоверное доказательство.

– Оу, – бормочу я, прикусывая нижнюю губу.

– Но я не хочу, чтобы ты переживала из-за этого. Мы пляшем от твоей истории. Ее подтверждает вскрытие и имеющиеся улики. Так что давай сейчас не будем нагнетать обстановку.

Но я ее не нагнетаю, это делает она.

– Давайте-ка пообедаем! Терри, почему бы нам ни заказать пиццу!

Я откидываюсь назад на своем кресле и киваю. Правда заключается в том, что у меня есть дымящийся ствол. Просто не хочу быть тем, кто подбросит его. В полиции уже ровняют меня с дерьмом за то, что заставляю женщину, которая растила меня, проходить через все это. Они могут мне даже не поверить. А если поверят, то сравняют с дерьмом за то, что я стукачка. Нет, это должна сделать она. После всего, через что она заставила меня пройти мама, миссис Уортингтон должна сама выстрелить из этого пистолета и рассказать правду. Она должна испытать еще не мало боли.

Вернувшись домой и отметившись, слышу голос мисс Кармен из кабинета мисс Штейн. Эти двое не высовывались всю неделю. Они что-то замышляют, просто пока не знаю, что именно.

– Мэри! Иди сюда, – говорит мисс Кармен. – Присаживайся.

Она закрывает за мной дверь и улыбается. На полу валяется несколько пустых упаковок от печенья. Мисс Штейн что-то праздновала.

– У нас для тебя хорошие новости, – говорит мисс Штейн. Хитрая ухмылка расползается по ее жирному сальному лицу.

– Учитывая все... проблемы, которые у тебя здесь возникали, – начинает мисс Кармен, – и твое положение, мы считаем, что необходимо найти для тебя нечто более подобающее. Неподалеку есть реабилитационный центр, который больше тебе подойдет, и мы приняли решение перевести тебя туда. Приют для девочек подростков, оказавшихся в подобной ситуации, беременных и несовершеннолетних. Они смогут обеспечить тебе безопасность и надлежащий уход до появления ребенка. А потом... ну, посмотрим.

Ее последнее предложение виснет в воздухе. Это угроза. Больше ничего в этой жизни не удивляет меня. Одна неожиданность сменяется другой, так что не реагирую. Я ничего не говорю. Просто сижу на месте, впитывая слова и их значения. Они смотрят друг на друга и улыбаются. Им кажется, что мое молчание – это их победа.

– Где это? – наконец, спрашиваю я.

– На севере штата, – говорит мисс Кармен. – В трех часах езды отсюда.

Вот почему они выглядят такими счастливыми. Они пытались избавиться от меня. В прямом смысле этого слова. Они месяцами продумывали этот план, и им удалось его осуществить.

– И прежде, чем ты спросишь, – вставляет мисс Штейн. – Винтерс одобрил это. В субботу он первым же делом заберет тебя, так что начинай собираться.

– Мы передадим твоему училищу документы об академическом отпуске, и дом престарелых найдет тебе замену, – добавляет мисс Кармен.

Подождите, без дома престарелых у меня не будет Теда!

Паника прошибает меня как машина, несущаяся на полном ходу. Я горю изнутри. Не дождавшись, пока они отпустят меня, выхожу из кабинета в абсолютной тишине. Ни поездов, ни автобусов, ни такси, ни магазинчиков на углу. Только безлюдные джунгли. А Тед... я не могу жить без него.

Слава Богу, Новенькой нет в нашей комнате. Я закрываю за собой дверь и достаю свой телефон, пытаясь отрыть бумажку, на которой записала номер мисс Коры. Но, вспомнив о ней, я останавливаюсь.

Что я делаю?

Мисс Кора работает в поте лица, но недостаточно быстро. Она захочет сделать все надлежащим образом, собрать все нужные документы и тому подобное. Но к тому времени, как она закончит действовать по правилам, меня уже не будет, я потеряюсь в лесах, и меня больше не найдут. Каждый раз, когда пытаюсь поступать правильно, выходит настоящая катастрофа. Я могла бы позвонить мисс Клэр, но поверит ли она мне? Не встречала еще ни одного взрослого, который бы поверил.

Набираю единственный номер, который знаю наизусть, и меня переправляют на голосовую почту. Может, он в доме престарелых. Надеюсь, что так. Я набираю номер снова и оставляю сообщение.

– Меня собираются отослать. Нам нужно бежать. Срочно.

Это все, что могу сказать. Прячу телефон и застегиваю свое пальто. Я все еще горю. Мне нужно найти Теда. У нас осталось всего лишь два дня.

Я открываю дверь, и передо мной оказывается Новенькая, подобно белой стене, заслонившей проход. Мы смотрим друг на друга, ее губы сжаты, что может означать только одно: она все слышала.

– У тебя есть телефон?

Ее лицо спокойно, но голос становится низким. Мое сердце уходит пятки вместе с даром речи. Каждая частичка меня пытается спрятаться от Новенькой. Она наступает на меня, и я пячусь обратно в комнату.

– Куда собираешься? – спрашивает она.

– Никуда, – бормочу я.

Она останавливается и осматривает меня с головы до ног, ее глаза холодны, как снег. Пальцы начинают постукивать по бедрам, будто она печатает на клавиатуре.

– Ты кидаешь меня, – говорит она.

– Они... отсылают меня.

– Но ТЫ кидаешь меня?

Та девушка, которую я когда-то называла мышкой, теперь кажется непомерно огромной. Ее гнев заполняет всю комнату, словно дым. Она опускает взгляд на Боба՜. Озноб пронзает все мое тело, во рту пересыхает. Я жила с самым опасным человеком в этом доме и даже не знала об этом.

– Сара... ты пугаешь меня.

Она ухмыляется и возвращается к двери, остановившись, только чтобы взглянуть на меня через плечо.

– Это хорошо.

– Ты готова? – спрашивает Тед.

– Нет. Не особо.

Мы с Тедом берем в нашей столовой стейк Солсбери и картошку. Возможно, в последний раз.

– Куда мы поедем? – спрашиваю я.

– В Вирджинию. Там живет мой двоюродный брат с семьей.

Он опускает руку под стол и гладит мой животик.

– И что будет, когда мы доберемся дотуда?

– У кузина есть друг, который работает кабельщиком, – говорит он. – Он подкинет мне работу. А ты будешь готовиться к ЕГЭ и нянчиться с Бобом. Девушка моего брата работает в местном университете, так что мы легко пристроим тебя на учебу.

Это хороший план. Очень хороший.

– Как быть с деньгами? – спрашиваю я.

– Сколько у тебя есть?

– Шесть сотен. А у тебя?

Он вздыхает.

– Тридцать три сотни.

– Что! Как ты...

Ох. Те девушки. Точно. Я тыкаю вилкой в свою картошку и молчу. Он ставит еще один стакан сока на мой поднос.

– Поднимись наверх и поспи, – предлагает он. – У нас впереди долгая ночь.

– Ты уверен, что этот твой знакомый сможет его снять?

Я приподнимаю свою лодыжку и стукаю браслетом по ножке стола.

– Ага, все будет хорошо, детка. Не переживай.

Я пожимаю плечами.

– По крайней мере, на этот раз обойдемся без урагана, – говорю я.

Он смеется.

– Да, и деньги теперь есть.

Медсестра выкатывает старушку из четыреста восьмой. Она, сгорбившись, сидит в своем инвалидном кресле. Глаза ее распахнуты, зрачки расширены, слюна стекает по подбородку. Они узнали. Я защищала ее настолько долго, насколько могла. И вот, что они с ней сделали. Теперь она овощ, лишенный всякого достоинства.

– Ты рассказал своим... друзьям, что уезжаешь?

Его лицо мрачнеет.

– Нет, не общался с ними неделями. Я же говорил тебе, для меня существуешь теперь только ты, – он поглаживает мой живот под столом, и я закрываю глаза, наслаждаясь тем чувством умиротворения, которое он мне дарует.

– А ты расскажешь своим друзьям? – спрашивает он.

– Некому рассказывать.

– Может, своему адвокату?

Я думала о том, чтобы рассказать мисс Коре. Но, даже если она сможет вытащить меня из этого дома, как и обещала, Боба՜ у меня все равно отнимут. Он может оказаться в окружении людей, которые еще хуже, чем мисс Штейн. Если же я расскажу ей, что собираюсь сбежать, то она лишь попытаешься меня остановить. Это единственный разумный вариант. Я подхожу к женщине из четыреста восьмой и вытираю слюни с ее подбородка. Она смотрит на меня, но не узнает. Забота о сумасшедших – это неблагодарный труд.

Келли и Новенькая во время ужина сидят вместе и не отводят от меня глаз. Они будто знают, что я что-то затеяла. Еще никогда в своей жизни не испытывала такого отчаянного желания сбежать. Даже в детской тюрьме. Они вдвоем напоминают враждующие банды, которые объединились только с одной целью: убить меня.

– Мэри! Ешь свои чертовы спагетти! – рявкает мисс Штейн.

Отпив воды из своей кружки, чувствую вкус кухонной губки, старой заплесневелой еды и средства для мытья посуды. Я не буду скучать по мисс Штейн или кому-либо еще в этом доме. Не буду скучать по еде, жестким кроватям, разорванным простыням или грязным ванным. Это место – мертвое тело, в котором копошатся мухи, тараканы и крысы.

– Мэри, чтобы на тарелке ничего не осталось!

Сейчас или никогда.

Я поднимаю свою тарелку и запускаю ее через всю комнату. Прямо в Тару. Для человека с медленными рефлексами, она быстро нагибается. Этого оказывается достаточно, чтобы мой снаряд пролетел мимо цели.

– Ты чокнутая с*ка!

Ее тело, состоящее из массивных костей, не в состоянии развить такую скорость, чтобы схватить меня. Сначала ей приходится встать со своего стула, а это требует времени. Мисс Риба подскакивает, чтобы спасти положение, пока остальные за столом скандируют:

– Давай, Тара! Давай!

Тара вырывается из захвата мисс Рибы и бросается ко мне. Я проношусь мимо Чины, которая в полном недоумении наблюдает за этой картиной, приподняв бровь, и направляюсь прямиком в кабинет мисс Штейн. Тара в нескольких шагах от меня.

– Останови ее, Риба. Она ее убьет! – орет мисс Штейн. Она не за меня переживает, она не хочет снова вляпаться в неприятности.

Тара пыхтит позади меня, ее жирная рука пытается схватить меня за рубашку, но я быстро ухожу влево, в ванну, в то время как она на полной скорости врезается в дверь кабинета мисс Штейн. От такого удара дверь вылетает из петель. Тара завывает и вваливается в кабинет как падающее дерево.

– Черт возьми, Мэри! Да что с тобой такое!

Тара вскакивает, но мисс Риба обхватывает ее своими руками, успокаивая.

Я использую это мгновение, чтобы прокрасться мимо мисс Рибы, незаметно проскользнуть в кабинет и стащить комплект запасных ключей от входной двери.

Получаю самое страшное наказание, которое они могут придумать для беременной девушки: отправляюсь в комнату без ужина. И я рада этому. У меня появляется шанс упаковать свои вещи без пристального надзора Новенькой.

Единственная значимая вещь для меня – книга по подготовке к ЕГЭ. Все остальное напоминает мне о той жизни, от которой я пытаюсь сбежать. Может, когда доберусь до Вирджинии и сдам этот экзамен, смогу отправить мисс Клэр свои результаты, чтобы она мной гордилась. Может, отправлю ей фотографию Боба՜, когда он подрастет. Маме я не отправлю ничего.

На улице идет снег. Тонким слоем он покрывает автомобили. Прямо как перхоть Джой. Надеюсь, он прекратится. В моем положении бродить под снегом – не лучшая затея. Я складываю два платья, которые подарила мне мисс Кора, мою любимую пару джинсов, толстовку, футболку и калькулятор. Вырываю фотографию Алиссы из книги про нас и прячу ее в карман вместе со всеми своими сбережениями. Еще один последний взгляд на комнату. Это конец моей жизни здесь. Возможно, никогда больше не увижу мисс Кору или мисс Клэр. Они самые приятные взрослые, которых я встречала со времен миссис Ричардсон. Может, Тед прав, и мне стоит рассказать мисс Коре. Некрасиво оставлять ее в неведении после всего того, что она ради меня сделала. Я сажусь и пишу небольшое послание, в котором благодарю ее за то, что она сражалась за меня и объясняю, что это мой единственный выход. Надеюсь, я права.

Дверь распахивается, врезаясь в стену, и в комнату врывается Новенькая. Она ничего не говорит. Даже не смотрит на меня. Переодевшись в свою пижаму, забирается в кровать и поворачивается ко мне спиной. Я вздыхаю, сжимая под подушкой свой нож. Без шуток, я боюсь ее больше кого-либо в этом мире. Ей проще убить меня во сне, чем Келли.

Не спать, Мэри. Не спать.

Но догонялки с Тарой вымотали меня. Мои веки наливаются свинцом и закрываются. Моргнув, я понимаю, что проснулась в абсолютной темноте этого дома. Боже, сколько время? Два ночи? Черт, я проспала. Мы с Тедом должны встретиться через час на станции! Я быстро сажусь и оглядываю комнату. Кровать Новенькой пустая.

Дерьмо.

Я откидываю одеяло и натягиваю кроссовки, прислушиваясь к дыханию этого дома. Отопление выключено. Снегопад ни капли не замедлился. В доме пахнет свежестью. Может, она просто отошла в туалет или попить.

Тед. Нужно позвонить Теду. Но если я буду сидеть на месте, то вскоре она вернется и убьет меня. Чем дольше остаюсь здесь, тем меньше мои шансы на выживание. Я закидываю на плечи свой рюкзак и засовываю руку под подушку. Пусто. Мой нож исчез.

Мне нужно выбираться отсюда.

Дверь скрипит, как клаксон, когда я выглядываю из-за нее. В коридоре пусто. Ничего, кроме тьмы. Жуткое кладбище расстилается передо мной, а лестница, кажется, в тысяче километрах отсюда. Ключи в моем кармане врезаются в кончики моих пальцев, когда я на цыпочках ступаю на эту территорию. Храп Тары сотрясает стены, холодильник грохочет на кухне, ветер ломится в заднюю дверь. Новенькой нет. Будь наивнее, я бы решила, что здесь нет никого, кроме меня. Но она все еще в доме. Чувствую ее присутствие. Призрак, как густой туман, окружающий меня.

Еще один шаг, и слышу, как скрипят мои кроссовки. Благодаря Бобу՜, я теперь напоминаю скорее движущуюся скалу, чем перышко. От каждого моего шага пол подо мной прогибаются. Прохожу мимо комнаты Тары и чувствую, как потеют мои руки. Крошечный луч уличного света пробивается в коридор сквозь окно в ванной. Теперь я вижу лестницу. Новенькой все еще нет.