Текст книги "Люби ее или потеряй ее (ЛП)"
Автор книги: Тесса Бейли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Глава восьмая
Доминик за всю свою жизнь не написал ни одного письма. В основном из-за технологий. Текстовые сообщения существовали с тех пор, как он был достаточно взрослым, чтобы писать по буквам, так что никогда не было особой необходимости прикладывать ручку к бумаге, за исключением странных записок. Когда он и Рози были моложе, они обменивались некоторыми из них между уроками, но они были короткими и милыми.
Ты выглядишь мило в этой юбке. Я скучал по тебе в эти выходные. Пойдем со мной в кино на выходных.
И так далее. Он не мог не вспомнить, что она выглядела немного взволнованной перспективой получить от него письмо, и, Боже, он скучал по этому выражению ее лица. Это вызвало воспоминания о том утре, когда они рука об руку пробежали под дождем в здание суда, полные решимости связать себя узами брака до того, как его отправят в отставку. Капли дождя все еще оставались на ее ресницах, когда несколько мгновений спустя они предъявили свидетельство о браке обнимая друг друга и раскачиваясь, пока ждали своей очереди сказать “Да”.
Что ж, если она была взволнована письмом, то она может быть очень разочарована результатами.
Доминик бросил ручку в опущенное окно своего грузовика, проводя ладонью по бритой голове. Примерно пятнадцать минут назад Стивен объявил перерыв на обед, и все разошлись по строительной площадке, рассевшись группами со своими завернутыми в фольгу бутербродами, в то время как Доминик удалился к своему грузовику, чтобы приступить к письму. Вчера после терапии он пошел домой и попытался изложить свои мысли на бумаге, но ничего не вышло и ему нужно было сделать это сегодня. Срочность, грызущая его изнутри, не позволяла больше откладывать.
Она даже не могла смотреть ему в глаза. Каждый раз, когда он думал об этом моменте, как она отрывала от него взгляд, как будто ей было больно, он почувствовал тошноту. Этим утром он даже не взял с собой ланч, потому что его аппетит сошел на нет. Секс был исключен. Он не мог заставить ее чувствовать себя лучше своим телом. Ей нужно было это письмо. Ей нужны были слова. И он понятия не имел, где и как их найти.
Камень ударился о ботинок Доминика, и он обернулся, чтобы увидеть приближающихся Стивена и Трэвиса с третьим мужчиной, которого он видел впервые. Парень был молод, вероятно, моложе, чем все они, но он компенсировал разницу в возрасте ростом и шел с дерьмовой уверенностью, которую мог показать только кто-то в ковбойской шляпе.
– Доминик, – сказал Стивен, – это Уэс Дэниелс.
Он будет работать с нами некоторое время. Новенький в городе.
Доминик протянул руку и пожал его.
– Откуда?
– Сан-Антонио, – ответил Уэс, крепко пожимая его и сверкнув белыми зубами. – Приятно познакомиться.
– Мне тоже. – Доминик нахмурился, глядя на пустой листок бумаги, который он придавил камнем. – Не часто можно услышать этот акцент на Лонг-Айленде.
– Тогда мне жаль Лонг-Айленд. Ведь это поэзия, исходящая из моего рта.
Трэвис кашлянул в кулак.
– Уэс немного дерзкий.
Доминик поднял бровь.
– Профи, познакомься с чайником. У него есть семья в городе, но он не уверен, как он долго будет в Порт-Джефферсоне.
Стивен кивнул ему, и между ними, казалось, промелькнуло понимание.
– Давайте сделаем так, чтобы он чувствовал себя желанным гостем.
Уэс дернул подбородком в ответ на пустой лист Доминика.
– Ты над чем-то работаешь?
– Нет.
– Похоже, ты над чем-то работаешь. – Заметил Трэвис, поглаживая подбородок. – Пропущенный обед чтобы сделать это. Должно быть, что-то важное.
Доминик непоколебимо смотрел на Трэвиса.
– Если ты уже что-то знаешь, красавчик, я предлагаю тебе выложить это. Я не в настроении.
Уэс тихо присвистнул.
– Я знаю все. Все ваши дела, – Трэвис сказал, хлопнув рукой по центру своей груди. – Это потрясающе.
– Знаешь, что может быть забавным? – Стивен ухмыльнулся Трэвису. – Скажи Джорджи, что ты не держишь свой язык за зубами.
– Ты просто злишься, потому что твоя жена не сплетничает.
– Моя жена занимается выпечкой. Я сделал правильный выбор.
– Вы двое напоминаете мне моих тетушек. Бренду и Джули, – сказал Уэс, поправляя шляпу. – На пути в ад они будут ссориться из-за того, кто пойдет первой.
– Вас только что сравнили с тетушками, – протянул Доминик. – Вы двое можете сейчас заткнуться?
Он поднял выброшенную ручку и постучал ею по задним дверям. Возможно, терапия не была полной ерундой, потому что у него было небольшое желание поговорить. С другими людьми. Поделиться информацией, которую он обычно держал бы в секрете, если только не был под угрозой смерти.
– Я и Рози… мы на терапии, – пробормотал он. – Мое домашнее задание написать ей письмо.
Уэс перекрестился.
– Вот почему я никогда не пойду к алтарю.
Хруст гравия заставил всех повернуть головы. Серебристый Мерседес припарковался в затяжном вихре пыли и Бетани вышла со стороны водителя. Доминик привык видеть сестру Стивена на сайтах по трудоустройству. Она обычно появлялась на среднем этапе стройки, чтобы получить представление о планировке, чтобы она могла начать решать, какую мебель использовать для декораций. Она ему нравилась. Она была чертовски жесткой и хорошо справлялась со своей работой, но все, что он хотел сделать сейчас, это спросить о своей жене. Его горло действительно горело от подавленной потребности. В попытке предотвратить интересующие его вопросы, Доминик отвел взгляд от приближающегося декоратора и обнаружил Уэса с челюстью на полу.
– Кто она?
– О нет. Нет! – Стивен покачал головой.
– Каждый должен держать свой интерес к моим сестрам при себе, начиная с этого момента. Особенно, если я плачу тебе зарплату. Оставь мне хоть каплю гордости.
Доминик не пропустил, как Трэвис нанес Уэсу предупреждающий удар по шее.
– Ты не хочешь ввязываться в это, чувак.
– Д умаю, что да, – не согласился Уэс, прикусив щеку. – Я определенно хочу ввязаться.
Стивен закрыл лицо руками и застонал.
Бетани присоединилась к группе, и Уэс улыбнулся.
– Я Уэс, мэм. Приятно познакомиться…
– Засунь свой язык обратно в рот, пока один из нас не наступил на него, пудинг. – Бетани окинула круг недовольным взглядом. – Кто этот парень?
– Я как раз говорил тебе это, когда ты прервала меня. – Уэс осмотрел ее с ног до головы. “Пудинг”.
Доминик, Трэвис и Стивен все сделали шаг назад.
– Забудь, что я что-то сказал, – Стивен махнул рукой, – я хочу посмотреть, чем это закончится.
Бетани и Уэс все еще смотрели друг на друга.
– Я думала, мы нанимаем детей из колледжа только на лето, – весело сказала Бетани, разглаживая рукав своего черного пальто.
Уэс скрестил руки на груди, как будто у него было все время в мире.
– Это, должно быть трудно, учитывая, что ты, вероятно, создаешь зиму, куда бы ты ни пошла.
Она ахнула.
– Ты называешь меня ледяной принцессой?
– Если диадема подойдет.
– Я надену тиару поверх твоих аксессуаров Клинта Иствуда.
Уэс склонил голову набок.
– Напомни мне, кто это? Возможно он был более известен среди вашего поколения.
– Мой… – Бе тани оборвала себя, закрыв глаза и явно успокаиваясь. – Я пришла сюда не для того, чтобы играть в словесный теннис. Я здесь, чтобы работать. Стивен, у тебя есть запасная каска?
Доминик потянулся за каской в кузов грузовика, и протянул ей.
– Избегай задней спальни. Там несколько расшатанных половиц.
– Рыцарство, в конце концов, не умерло, – сказала она, надевая желтую шляпу и постукивая по верху, чтобы прижать ее. Все это время мило улыбаясь Уэсу. – Хотя я не уверена.
Уэс улыбнулся в ответ, но улыбка исчезла, как только Бетани повернулась к Доминику.
– Что у тебя там? Какое-то письмо?
Его губы криво скривились.
– Звучит так, как будто ты знаешь что-то об этом.
– Возможно, – беззаботно сказала она, похлопав его по руке. – Нужна помощь?
Доминик сглотнул, изучая пустую страницу и желая, чтобы появились слова.
– Ты переживаешь за нас?
– Я борюсь за счастье моей подруги.
Он поднял глаза и увидел Бетани, с серьезным выражением лица.
– И я знаю, что ты хочешь сделать ее счастливой. Я знаю это.
Доминик мог только кивнуть.
– Я приму помощь.
Трэвис прислонился бедром к задней фаре.
– Розы красные. Фиалки голубые…
– Заткнись, – сказал Доминик, втыкая ручку в бок Трэвиса.
– Мальчики, пожалуйста… – Бетани подняла руку и ждала тишины. – Знаешь, что меня всегда привлекает? Когда мужчина доказывает, что он обращает на нее внимание.
Она оглянулась через плечо.
– Ты там что-то записываешь, пудинг? Я предполагаю, что твои знания о женщинах равны нулю. Возможно от нуля до единицы.
– Я уже знаю, чего хочет такая женщина, как ты. Крепкую метлу, на которой можно кататься.
– Я ненавижу его, Стивен, – напряженно прошептала Бетани.
– Хватит, вы двое, – раздраженно сказал Стивен махнув на чистую страницу. – Продолжай. Мне интересно это услышать.
– Правильно. – Бетани похлопала Доминика по предплечью. – Мужчина, который обращает внимание. Я говорю не только о том, чтобы знать ее любимый фильм или как она пьет кофе. Я говорю о деталях. Мелочах, которые могли бы ускользнуть от внимания, если только ты не тот, кто ее любит. – Она улыбнулась. – Да, черт побери, все определённо кроется в деталях. Помогло ли это?
– Ни капельки, – ответил Доминик.
– Ну, я пыталась! – Она откинула пальто и пронеслась к дому. – Звонил Техас, Уэс. Он хочет вернуть своего клоуна-родео.
– Звонил Оз. Им не хватает ведьмы.
Трэвис рассмеялся.
– Я же говорил тебе не лезь туда.
– Ты с ума сошел? – Сказал Уэс, снимая шляпу и обмахиваясь ей. – Я хочу теперь влезть туда даже больше.
Голоса вокруг Доминика затихли, пока он не смог услышать ничьи, кроме голосов Рози, которые доносились до него из прошлого. В темноте отеля Montauk, где они останавливались во время медового месяца. По телефону, когда он позвонил ей из Афганистана, его сердце тогда разрывалось пополам, когда он слышал, как она пыталась не плакать, говоря ему, чтобы он был в безопасности. В тумане, затаивши дыхание, в их душе, ее спина скрипит вверх и вниз по плитке. Подробности. Мелочи. У него это точно было.
Тяжело сглотнув, Доминик взял ручку и начал писать.
Глава девятая
Каблуки Рози стучали в тишине парковки торгового центра. Ночной ветерок обвевал ее икры и ласкал шею. Она глубоко вдохнула его, благодарная свежему, чистому воздуху после восьми часов различных ароматов. От приторного запаха не было никакой передышки, кроме комнаты отдыха, но и там пахло разогретой курицей и черствыми пончиками. Сегодня днем она застряла за остановившимся школьным автобусом и опоздала на три минуты, поэтому ей пришлось продавать аромат под названием Green Monster.
Две бутылки были проданы для женщин-клиентов, которые хотели пошутить над своим бойфрендом.
Рози даже не потрудилась подождать, пока дойдет до своей машины, чтобы снять туфли на каблуках. Она схватила их за каблуки, сняла и остужала ноги на холодном асфальте, шаг за шагом. Она должна была не забыть помыть их, прежде чем попасть в кровать мечты Бетани.
Как ни странно, она не была так взволнована, чтобы погрузиться в изысканный матрас сегодня вечером. Он может быть идеальный и эргономичный, но… кое-чего не хватало. Вещи, к которым она привыкла и, возможно, воспринимала как должное. Например, дыхания Доминика в ее волосах, ровное, глубокое и надежное. То, как он касался костяшками пальцев, когда ночь была слишком темной, чтобы видеть лица друг друга. И только это простое прикосновение убаюкало бы ее и снова погрузило в сон. Даже прогиб матраса, когда он переворачивался, тот, который раньше будил ее и раздражал. Она обнаружила, что просыпается в кровати Бетани, обеспокоенная его отсутствием.
Это было нормально. Любые изменения были тяжелыми. Не то чтобы она скучала по нему. Ей нужно было помнить это. Чего ей будет не хватать? Его задумчивого молчания? Их полного отсутствия социальной жизни? Серьезно, он не звал ее на свидания уже… годы. У них были друзья, но отношения с ними не развивались, потому что они всегда оставались дома. Доминик явно не просил ее оставаться дома, но в детстве они все делали вместе. Теперь, когда они были взрослыми, встречаться по отдельности казалось невозможным. Как будто между ними было негласное правило, и оно было закреплено собственничеством Доминика.
Если бы она не пошла на урок зумбы однажды летним вечером, не было бы формирования Лиги "Только мы". Возможно, она вообще никогда не была бы сформирована.
Рози наступила на камешек и поморщилась.
– Ты в порядке, Рози? – позвал охранник из дверей торгового центра. Он наблюдал за тем, как Рози шла к своей машине с тех пор, как она получила эту работу много лет назад.
Так мило. То, что он присматривал за ней, было немного странно, учитывая, что он не делал этого ни для кого другого, но он был таким безобидным дедушкой, она никогда не сомневалась в этом.
Прыгая на одной ноге, она помахала в ответ.
– Все о тлично, Джо!
Погруженная в свои мысли и с приступом боли в пятке, Рози потребовалось мгновение, чтобы увидеть конверт на лобовом стекле, засунутый под один из дворников.
Ее имя было написано на лицевой стороне знакомой рукой.
Рукой Доминика.
Желудок Рози подскочил к горлу, как испуганная птица, когда она вытащила конверт. Держа его в руке, она оглядела пустую парковку, как будто ее муж мог стоять, прислонившись к фонарному столбу, но там никого не было, кроме развевающихся на ветру упаковок из-под "Макдоналдса" и пакетов с покупками.
Она достала ключи от машины и открыла дверь, в последний раз помахав Джо, прежде чем сесть на водительское сиденье и запереть "Хонду". После мгновение поразмыслив, она положила письмо на пассажирское сиденье и завела машину. Она прочитает его, когда вернется домой и переоденется в пижаму. Но она проехала два фута, прежде чем ударила по тормозам и снова припарковала машину. Глубоко вздохнув, достала письмо и включила верхний свет, вытащив сложенный листок бумаги.
Рози,
У тебя веснушка за ухом, в месте, которое ты не можешь увидеть. Я не уверен, рассказывал ли тебе кто-нибудь об этом, но иногда я притворяюсь, что это мой секрет. В первый раз, когда я поцеловал ее, мы были на встрече выпускников. В начале выпускного года. Я прижал тебя спиной к себе, и в этот момент зажегся свет. Танец закончился, и казалось, что мы только что пришли в себя. Мы огляделись, и увидели, что все вокруг исчезли. Когда ты повернула голову, именно тогда я увидел веснушку, прямо в складке, где твое ухо соприкасается с головой. Я наклонился, поцеловал ее, и ты впервые сказала мне, что любишь меня.
Прошептала это, пока они складывали стулья вокруг нас. Ты помнишь это? Я был убежден, что веснушка – это волшебство. Тайный способ, которым я заставил тебя влюбиться в меня. Когда ты ушла, моей первой мыслью было, что я должен был чаще целовать эту веснушку. Держу пари, ты не знала, что вышла замуж за нелепого человека.
Пожалуйста, просто подумай о возможности того, что я люблю тебя больше, чем ты думаешь или больше, чем я способен выразить словами?
Если я прошу слишком многого, достаточно сказать, что я горжусь тем, что ты моя жена. Я горжусь той, кем ты была в ту ночь на встрече выпускников, той, кем ты стала, когда меня не было, и, самое главное, той, какая ты сейчас.
Ты невероятна. Прости, что я не говорил тебе это достаточно часто.
Твой Доминик.
Письмо выпорхнуло на колени Рози. Ее пальцы слишком сильно покалывало, чтобы держать листок бумаги хоть на секунду дольше. Ты невероятна.
В тот момент она чувствовала именно это.
Легко и тяжело одновременно. Существенно.
Рози была сильной женщиной, и ей нравилось думать, что ее не нужно похлопывать по спине. Но письмо Дома было чистой правдой. Это было откровенно, и она не могла отрицать новую энергию, текущую через нее, зная, что она заставила кого-то гордиться.
Я должен был больше целовать эту веснушку.
Она почти чувствовала губы Доминика позади себя, шепчущего те слова, которые заставляли ее чувствовать себя такой желанной. Не как сексуальный объект, а как особенную женщину. Как Рози. Горячий поток, казалось, вырвался на свободу внутри нее, пройдя весь путь до ее живота. Она вдруг почувствовала себя такой наполненной. Ее бедра чувствовали себя очень живыми на сиденье, покрытом гусиной кожей, и она пошевелила ими, просто чтобы почувствовать, как мягкий, изношенный материал водительского сиденья натирает ее колготки. Она откинула голову назад и вспомнила ту ночь на встрече выпускников, ее губы растянулись в улыбке. Вот что она чувствовала тогда. Как женщина. Как объект чьего-то внимания.
Важной.
Настоящей.
Она могла сделать что угодно, когда чувствовала себя так.
Сердце билось в горле, Рози прочитала снова письмо. И снова. Она готовилась прочитать это в четвертый раз, когда стук в окно сократил ее жизнь примерно на девять лет.
Джо, охранник, помахал рукой с другой стороны стекла. К счастью, он держал свой фонарик подальше от окна, потому что ей не нужно было, чтобы милый пожилой джентльмен видел, что письмо Доминика сделало с ее телом. Ее соски были напряжены, бедра сжаты вместе, эти крошечные мышцы внутри нее сжимались, ища внутри ту толщину, которую обычно обеспечивал ее муж.
– Ты там в порядке, Рози? – Раздался его приглушенный голос из окна.
– Да, – прохрипела она, засовывая письмо обратно в конверт. – Я как раз собиралась уезжать, спасибо, что проверил меня.
Джо кивнул.
– Не хотел бы провиниться перед Домиником, – сказал он почти рассеянно, подмигнув ей. – Или упустить те дополнительные пятьдесят долларов в неделю, которые он дает мне, чтобы убедиться, что ты благополучно добралась до своей машины.
– Он… что?
– Я положил их в фонд колледжа для моей внучки. – Он усмехнулся. – Она хочет заниматься компьютерами. Черт побери меня, если я хоть что-то из этого понимаю. Береги себя, Рози!
Потрясенная, Рози уставилась на удаляющуюся спину Джо. Пока он не обернулся и не помахал ей, призывая к действию. Пальцы все еще покалывало, она завела машину и выехала со стоянки, радуясь, что дорога обратно в Порт-Джефферсон была в основном пустой в это ночное время, потому что она ни в коем случае не должна была управлять автомобилем в таком состоянии. По пути через город она обнаружила, что делает крюк по одной из боковых улиц, недалеко от главной, и останавливается перед пустым торговым помещением, о котором она мечтала с тех пор, как оно появилось на продажу в объявлениях.
Сегодня вечером она впервые пришла посмотреть на него лично и это было все, на что она могла рассчитывать. Это было вне ее ценовой категории, даже с пожертвованиями GoFundMe, но какое-то время оно оставалось пустым. По крайней мере, она могла позволить себе сделать предложение, даже если оно было значительно ниже запрашиваемой цены. Витрина магазина возможно была немного закрытой, но в конце концов, когда у нее будет капитал, это можно будет исправить, превратив в ресторан, это бы привлекло клиентов ближе. Открытые окна, льющаяся музыка, аромат аргентинских специй, доносящийся с улицы. Огни. Там было бы так много огней, всех цветов, свисающих с потолков и со стропил заднего дворика. Растения. Повсюду будут расставлены зеленые, пышные растения, создавая у посетителей впечатление, что они сели в самолет и проделали долгий, долгий путь из Порт-Джефферсона.
Если бы мать Рози была еще жива, она бы хотела, чтобы официанты были безупречно одеты. Это была одна из любимых мозолей ее матери – пойти поесть и быть обслуженной официантом с растрепанными волосами или в расстегнутой рубашке. Она бы фыркала на Рози и ее отца и закатывала глаза. Боже, она скучала по этому закатыванию глаз. Так сильно скучала по тому, что они оба были рядом. Может быть, когда… если Рози откроет ресторан, она отдаст дань уважения своей матери, сделав обязательную черную униформу. Хотя она добавила бы немного красного. Это было бы для нее.
Что она здесь делала? Задерживаться на обочине в это время ночи, сплетая мечты через окно своей машины? Рози не знала наверняка, но в ней была уверенность – чувство собственного достоинства, которого не было в начале дня. Или даже когда она закончила свою смену. Это появилось, когда она прочитала письмо. Слова. Она действительно нуждалась в них. Ее друзья поддерживали ее устно с тех пор, как они создали Лигу "Только мы", и это во многом помогло ей понять, что она заслуживала большего. Большего в ее жизни, ее отношениях, ее карьере. Но было что-то в том, чтобы слышать голос Доминика, даже на бумаге, что заставляло ее чувствовать себя прежней. И чем дальше она продвигалась к своей сути, тем больше росла ее самооценка.
Рози бросила последний взгляд на витрину магазина и вывела машину обратно на улицу, поколебавшись мгновение, прежде чем повернуть в конце квартала к дому Бетани. Она должна была сопротивляться искушению ехать в противоположную сторону. К ее дому. К Доминику. Он будет внутри нее прежде, чем щелчок замка затихнет в воздухе. Они бы занялись сексом вместо разговоров, что на самом деле, на самом деле не звучало ужасно в данный момент. Но что будет потом?
Прежде чем она вышла из машины, Рози застонала в потолок, слишком хорошо осознавая, что шов ее колготок был влажным. Это был только вечер четверга, и у них была назначена терапия на понедельник. Получат ли они разрешение на физическую близость? Примет ли она это? Бог знал, что ее тело было готово, но ее разум… Она не была уверена.
Хоть что-то Рози знала наверняка?
Несколько вещей не могли ждать разъяснений до понедельника.
Когда Рози вошла в дом Бетани, блондинка лежала на диване с холодной маской для глаз, закрывающей верхнюю половину ее лица. Она подняла руку и пошевелила пальцами в знак приветствия.
– Привет, красотка.
– Сама такая. – Рози сняла свое красное пальто и повесила его на крючок, глядя на него несколько долгих секунд. – Я собираюсь лечь пораньше, хорошо?
– Долгий день?
– Что-то вроде этого, – пробормотала Рози, направляясь к лестнице, – увидимся утром.
Бетани что-то промычала, к счастью, уловив потребность Рози в быстром уходе. Как только она оказалась в комнате для гостей, она сняла туфли и начала ходить. Ее сумочка лежала на кровати, во внутреннем кармане виднелся сотовый телефон. Одна кнопка, и она будет связана с Домиником. Перспектива услышать его глубокий, с запахом сигарного пепла, протяжный голос вызвала прилив тепла в ее животе, и хотя она сказала себе игнорировать эти пузырьки желания, она расстегнула молнию на юбке и позволила ей упасть на пол, а за ней и чулки. Следующей была ее шелковая блузка, пуговицы были очень гладкими под подушечками пальцев. Она присоединилась к ее юбке на полу и Рози осталась стоять в трусиках и лифчике без бретелек. Прикусив нижнюю губу, она мысленно проклинала теплое возбуждение, поднимающееся по внутренней стороне ее бедер. Боже, она была напряжена сегодня вечером. Каждый дюйм ее плоти был чувствительным и беспокойным.
Голодным. Прежде чем она смогла остановить себя, Рози снова надела туфли на высоких каблуках, не в силах подавить трепет удовольствия, которое ощущала, будучи одетой так вызывающе. Игнорируя свой вопящий здравый смысл, она схватила телефон и позвонила мужу.
– Рози.
Она прикрыла нижнюю половину телефона и сделай дрожащий выдох. Боже мой. Одно слово из его уст заставило влагу распространиться по ее нижнему белью, отправив ее нервные окончания в хаос.
– Привет, Доминик. – На заднем плане она могла слышать знакомое скольжение карниза для штор в их гостиной. – Я не снаружи.
Разочарование чувствовалось в отсутствии ответа. Что, если бы он нашел ее, идущей по кирпичной дорожке? Он бы уже расстегивал штаны, снимал рубашку, чтобы показать все эти отточенные и закаленные мышцы.
– Итак – Рози облизнула губы, согнув пальцы ног на высоких каблуках.
– Позволь мне прояснить кое-что – выдохнула она. – Сначала ты приносишь мое пальто в дом Бетани. Теперь я узнаю, что ты платил охраннику, чтобы он присматривал за мной?
– Джо должен был сохранить это между нами.
– Доминик… – Она покачала головой, – разве ты не думаешь, что мне понравилось бы это знать?
Его низкий, уклончивый рокот достиг ее уха.
– Ты итак должна считать, что я делаю все возможное, чтобы обеспечить твою безопасность.
Ее смех звучал ошеломленно.
– Но это заставило бы меня чувствовать себя особенной. Это сказало бы мне, что я особенная для тебя.
Прижав телефон к уху она легла на кровать и провела легкими кончиками пальцев по пупку.
– Очень похоже на твое письмо.
Ее тело может быть протестовало против того, что она не пошла навестить своего мужа сегодня вечером, но ее мозг признавал, насколько важно для них поговорить. Вот так. Так что, хотя было трудно срывать пластыри, она заставила себя сделать это.
– Твое письмо заставило меня почувствовать, что это прежняя я. Я прочитала его три раза.
В близости его дыхания что-то изменилось, как будто он убрал телефон. Он вернулся почти так же быстро.
– Я не был уверен, что все сделал правильно.
– Что ты надеялся сделать этим письмом?
– Честно? Я хотел, чтобы это заставило тебя вернуться домой.
Грубость его голоса заставила ее горло временно сжаться.
– Разве ты не согласен, что есть вещи, которые мы должны уладить, прежде чем это произойдет?
Он прочистил горло и на мгновение замолчал.
– Ты даже не могла смотреть мне в глаза в течение десяти чертовых секунд, Рози. Я знаю, что у нас сейчас есть большие проблемы.
Возможно, их брак замер, но она знала этого человека лучше, чем кто-либо. Достаточно, чтобы знать, что он держался за него, возможно, даже одержим им. Должна ли она была быть более чувствительной к этому?
– Мне жаль. Я все еще не уверена, что произошло в тот момент.
– Я ненавижу это. – Она услышала, как он сглотнул. – Я хочу, чтобы моя жена была дома. Мы можем разобраться во всем прямо здесь. Нам не нужно расставаться.
– Ты хочешь, чтобы я вернулась, потому что я твоя жена и я должна быть там? Или ты скучаешь по Рози?
Ее грудь поднялась и опустилась.
– Ты можешь себе представить, как трудно поверить, что ты хочешь, чтобы я была дома, когда ты, казалось, едва замечал, что я была там раньше?
В его смехе не было веселья.
– Иисус Христос. Если бы ты только знала.
– Скажи мне. Как я могу что-либо знать, если ты не разговариваешь со мной? – Она закрыла глаза и выровняла дыхание. – Мы можем начать с простого. Даже если ты расскажешь мне о своем дне, это будет так много значить для меня. Разные мелочи.
На другом конце провода скрипнула половица, и она точно знала, в какой части дома он находится. Коридор. Прямо перед их совместными фотографиями. Выпуск старшей школы, день его первого назначения, на ступеньках здания суда в день их свадьбы, Доминик смотрит серьезный, с рукой, обернутой вокруг ее талии, притягивая ее к себе. Она стояла на том же месте тысячи раз, прислушиваясь к отголоска прошлого, желая, чтобы они перенеслись в будущее.
– Стивен нанял нового парня. Уэс из Техаса. Он носит ковбойскую шляпу.
– Серьезно?
– Это правда. Бетани не упоминала о нем?
– Нет, но на ней ее сверхпрочная маска. Она достается из морозилки только тогда, когда у нее мега-стресс.
– Поверь мне, это он причина. – Она услышала скрип оправляемой рамы. – Можно ожидать, что он станет темой обсуждения на предстоящем собрании Лиги ”Только мы"".
То же ощущение, которое она испытала на парковке торгового центра, вернулось. Это чувство полноты, обоснованности. Разговор с Домиником, его слова напомнили ей, кем она была, когда разговаривала с ним, когда это было не таким уж редким событием, а постоянным. Это вернуло ей то самое оптимистичное состояние ума. Делало ее свободной, легкой и пробудило каждую клеточку ее тела, от кончиков грудей до нежной плоти между бедер. Прежде чем она подумала о своих действиях, Рози скользнула пальцами за пояс трусиков, проводя средним пальцем по влажности, которую Доминик создал своим голосом. Его слова.
– Хм… – Она вздрогнула, когда кончик ее пальца задел ее клитор. – Что-нибудь еще?
Дыхание Доминика прервалось.
– Что ты… Что делаешь?
– Ничего, – сказала она слишком быстро.
– Где ты?
– В доме Бетани.
– Где ты в доме?
– Лежу на кровати, – прохрипела она.
– Черт, Рози. Я так и знал. – У нее перехватило дыхание от звука удара его кулака в их стену в коридоре.
– Я знал это. Ты думаешь, я не знаю, когда твоя киска мокрая?
Это было ошибкой. Они еще не были на достаточно твердой почве. Насколько она знала, терапевт посчитал бы секс по телефону нарушением своих правил и она не хотела все испортить.
Войдя в кабинет Арми, она была готова пройти все четыре сеанса, только чтобы знать, что пыталась. Но сейчас? Попытка казалась реальным вариантом. Доминик участвовал в этом. И казалось, что каждый день, когда они были врозь, она узнавала о нем что-то новое. Так что да. Она не хотела делать что-либо, что могло бы поставить под угрозу тот небольшой прогресс, которого они достигли.
– Я пойду.
– Если ты повесишь трубку, сладкая девочка, я вышибу дверь Бетани, чтобы добраться до тебя, – прорычал Доминик, эта доминирующая сторона, которую она так хорошо знала, вышла на сцену. – Когда ты так горячо дразнишь меня, я найду способ заставить тебя кончить. Не так ли?
– Да, – захныкала она, добавляя второй кончик пальца и потирая клитор медленными, неторопливыми кругами. – Ты можешь.
– Ты хочешь поговорить, Рози? Давай поговорим.
Она услышала, как его ремень упал на пол, пряжка щелкнула по дереву и влага потекла между ее бедер.
– За исключением прошлой недели, ты обычно приходишь домой и сразу идешь в спальню. Раздеваешься до стрингов и притворяешься, что ты случайно оставила дверь приоткрытой. Но ты знаешь. Ты знаешь, что я наблюдаю за тобой и возбуждаюсь. Христос.
Он проворчал проклятие и Рози поняла, что он сжал кулак вокруг своей эрекции, представила, как его покрытые татуировками костяшки пальцев поглаживают вверх и вниз этот толстый столб плоти.
– Я должен был догадаться, что что-то не так, когда ты сняла свои высокие каблуки у двери. Ты обычно оставляешь их по вторникам вечером, не так ли? Это самое последнее, что снимается, когда я трахаю тебя, не так ли?
Рози бросила взгляд на ее извивающееся тело, груди, вываливающиеся из лифчика, трусики, скрывающие ее движущиеся пальцы, заканчивающиеся острой черной кожей, обтягивающей ее ноги.
– Я надела их прямо сейчас.
– Рози, – он издал сдавленный звук, и она услышала, как темп его ударов ускорился. – Если бы ты была здесь, они бы уже были на полу. Ты никогда не можешь удержать их на себе, когда я толкаюсь в тебя, не так ли? Когда я вхожу в тебя глубоко, твои ноги не могут оставаться на месте и эти туфли седьмого размера падают на пол быстрее, чем твои трусики.
Если и был один факт, который был бесконечно правдив в отношении ее мужа, так это то, что у него не было проблем с тем, чтобы говорить без обиняков, когда они были в таком состоянии. Каким бы сдержанным в общении он не был обычно, сейчас все испарилось, и чистый, грубый секс тек прямо с его языка. Она жаждала его грязи. Это было постоянным между ними.
