Текст книги "Люби ее или потеряй ее (ЛП)"
Автор книги: Тесса Бейли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
Глава третья
Доминик поймал свое отражение в дверце грузовика, когда захлопнул ее. Его лицо было небритым, глаза и щеки ввалились. Морщины, которых раньше не было вокруг его рта, были заметны этим утром, даже частично скрытые щетиной на лице. В целом, он выглядел довольно прилично, учитывая, что его гребаная жизнь подошла к концу.
Он закрыл глаза и наклонился вперед, прижимаясь лбом к холодному металлу своего грузовика, вдыхая и выдыхая через нос, пытаясь подавить непрекращающуюся тошноту. Он начал пить во вторник вечером, после ухода Рози, а сегодня была пятница. Он не забыл отправить Стивену Каслу, своему другу и боссу, сообщение, прежде чем отправиться в такую пьянку, которой могла бы гордиться рок-звезда.
“ Я болен.”
Это все, на что у Доминика хватило силы духа, чтобы написать Стивену, и это не было ложью. Он был болен. Только не тем, что можно вылечить.
Доминик услышал хруст гравия позади себя и приготовился к шуму, который наверняка расколол бы его мозг пополам.
– Господи Иисусе, – сказал Стивен, его голос был неприятно бодрым для восьми часов утра. Или в любое время суток, если на то пошло. Его трудовая этика сделала его отличным мастером на стройке, но улыбающееся лицо Стивена было последним, что Доминик хотел видеть прямо сейчас.
К сожалению, у него была своя твердая трудовая этика, и чувство вины за то, что он пропустил два дня на работе, заставляло его чувствовать себя дерьмово в довершение ко всему остальному.
– Ты все еще болен, приятель? – Стивен похлопал его по плечу. – Иди домой. Мне не нужно, чтобы вся команда заразилась чумой.
Стивен повернул Доминика за плечо, и дернулся назад, когда увидел его лицо.
– Что, черт возьми, ты подхватил? Малярию?
– У меня нет на это времени, – сказал Доминик, прижимая ряд пальцев к центру его лба, который раскалывался сильнее с каждой секундой. – Не делай вид, что не знаешь, что Рози осталась у Бетани.
– Я… О… черт. – Рука Стивена упала. – Нет, я не знал, чувак.
Почему это разозлило Доминика еще больше? Уход от мужа не был достаточно большим событием, чтобы этот крошечный городок с бешеной мельницей сплетен не знал об этом? Глотая кислоту которая образовалась во рту, Доминик переместился в заднюю часть грузовика и вытащил свой ящик с инструментами, как раз вовремя, чтобы Трэвис Форд подошел с дерьмовой ухмылкой шириной в милю. У него было самомнение человека, которому не нужно было работать, ему просто нужно было хобби в перерывах между комментированием концертов на стадионе "Бомберс" и отношениями со своей невестой, также известной как другая сестра Стивена, Джорджи. Пара случайно сошлась летом после того, как притворилась, что встречается, в попытке очистить имидж Трэвиса “плохого парня из бейсбола”. Это сработало так, как они никогда не ожидали, и парень не мог не летать выше. Или быть более преданным своей девушке.
Я был таким с Рози.
Вплоть до того дня, когда он присоединился к морской пехоте и отправился в свой первый тур, каждый раз, когда они с Рози были в одной комнате… он больше ничего не видел. Просто не было ничего и никого, кроме девушки, которая владела его сердцем со средней школы. Это все еще было так. Ничего не изменилось в этом отношении. Никогда бы не изменилось.
Он не был с ней в одной комнате со вторника, и слава Богу. Слава Богу, она не видела его пьяным, разъяренным и звонящим на ее выключенный мобильный телефон в перерывах между глотками Джека Дэниелса. Он не смог бы смириться с тем, что она видит его слабым.
Бывший бейсболист оперся локтем на поднятую заднюю дверцу грузовика Доминика и сделал большой глоток из своего бумажного кофейного стаканчика. Затем он опустил его, колеблясь.
– Слышал, твоя жена тебя бросила.
Если бы в его теле осталась хоть капля энергии, он бы уложил этого дерзкого ублюдка. Как бы то ни было, Доминик был слишком ошеломлен, чтобы двигаться. Не мог даже почувствовать ящик с инструментами в своей руке.
– У тебя есть что сказать по этому поводу?
– Подожди, подожди. Задержись. – Стивен встал между ними с возмущенным видом. – Почему Трэвис знает, а я нет?
Трэвис усмехнулся, делая еще один глоток кофе.
– Тебе же не нужно напоминать, что я переезжаю к твоей сестре, не так ли, Стивен?
– Нет. – Он поднял руку, останавливая. – Пожалуйста, Боже, держи это при себе.
– В прошлые выходные купил осеннее украшение для обеденного стола, – невозмутимо продолжил Трэвис, явно наслаждаясь собой. – Из него торчат маленькие тыквы и сосновые шишки. Чертовски милое.
– Ты закончил? – Стивен продолжал. – Брак этого мужика распался.
Дыра в груди Доминика расширилась, но он сжал челюсти, не позволяя чувству внутри отразиться на его лице.
– Послушайте, если вы, два придурка, не будете возражать, бы хотел пойти и снести несколько стен.
Трэвис наклонил свою кофейную чашку в сторону Доминика.
– Что тебе следовало сделать, так это разрушить свои собственные стены и впустить ее.
– О, черт возьми! – Голос Стивена был полон отвращения. – Ты был в отношениях всего одну минуту и думаешь, что ты эксперт?
– Да.
Доминик повернулся на каблуке своего ботинка и направился к дому, оставив двух своих друзей спорить позади него. Сегодня был демонтажный день их нового флипа, и он обнаружил, что погружение кувалды в старый гипсокартон в большинстве случаев было катарсисом. Этим утром он физически нуждался в отдушине. Разочарование уже сжимало его пальцы в кулаки.
Его жена должна была быть рядом с ним.
Он работал, но деньги, которые он зарабатывал больше не будут обеспечивать ее. Осознание этого было постоянным ударом под дых.
“Я обеспечиваю. Это единственное, в чем я не облажался.”
Отец Доминика был тихим человеком, но он был одержим. После того, как его мать-одиночка скончалась, он в двадцать лет уехал из Пуэрто-Рико, чтобы начать новую жизнь в Нью-Йорке, где всего через месяц познакомился с матерью Доминика. С молодой семьей, о которой нужно было заботиться, он невероятно много работал, чтобы свести концы с концами в начале. Для этого человека не существовало дней болезни, и ему удалось передать важность надежности своему сыну. Проснись, работай, создавай безопасность для своих близких. Пока он делал это, они были бы довольны.
Предоставление уверенности было безотказным способом передать любовь, не так ли? Так где именно Доминик ошибся?
Несколько членов команды были рассредоточены по крыльцу, когда Доминик поднимался по лестнице, и они приветствовали его, но он просто продолжал идти, позволяя реву в ушах нарастать и блокировать все остальное. Он бросил беглый взгляд на отметки, сделанные толстым черным фломастером на стенах, указывающие, где с другой стороны лежат балки или трубы. А затем он взял ближайшую кувалду и закопал ее в старый гипсокартон.
Ничего. Давление в его груди не уменьшилось. Во всяком случае, становилось все хуже. Звук его дыхания отдавался в ушах, когда он снова поднял тяжелый инструмент над головой и разрушил еще одну секцию стены. Мысленно он видел, как Рози собирает чемодан на их супружеской кровати. Ее слова, которые раскололи его на части, точно так же, как он раскалывал стену.
“Я тебя больше не люблю.”
Его следующая атака на стену поглотила унизительный звук, который сорвался с его губ. Мужчины так не теряют голову. И не ломаются перед другими людьми. Они должны быть камнями. Постоянными в жизни окружающих, никогда не колеблющимися. Но он не мог перестать поднимать кувалду и со всей силы вгонять ее в стену.
В конце концов, ему пришлось остановится благодаря своим кричащим мышцам и двум парам рук, которые вырвали инструмент. Доминик попытался вернуть все назад, но виски, которое он выпил прошлой ночью, выбрало именно этот момент, чтобы подняться и обжечь его горло. Он едва успел выйти на улицу, как его вырвало завтраком на траву за домом.
У Доминика подкосились ноги. Ему нужно было сесть. Но он уже показал слишком много своих слабостей на глазах у всех. Нет, он устоит. На сегодня он достаточно поддался боли. Черт, хватит на год. Когда шум в ушах начал стихать, Доминик услышал, что ему трудно дышать. Слышал шум проезжающих машин на расстоянии, движение на желтеющей лужайки вокруг него. Он был не один.
– Не за что, – сказал Доминик, повернувшись спиной к Стивену и Трэвису. – Сэкономил тебе немного работы.
– Ну, в следующий раз воздержись, чувак. Нам тоже нравится ломать дерьмо, – ответил Трэвис. Прошло несколько мгновений. – Послушай, я, э-э… пытался пролить свет на ситуацию ранее. Зная тебя, я подумал, что ты оценишь, что я отказался от однорукого мужского объятия, похлопывания по спине и фальшивого исполнения ”Кумбайи”.
Доминик прочистил горло.
– Да, я бы предпочел умереть.
– Но недавно до нашего сведения дошло… – сухо сказал Стивен, – что тебе, возможно, действительно нужно поговорить.
– Нет.
– Ты уверен? – Доминик взглянул на Трэвиса, который сдвинул брови. – Я готов нарушить конфиденциальность жениха и невесты только на этот раз.
Тень пробежала по его лицу.
– Когда Джорджи порвала со мной, я бы отпилил свою гребаную ногу, чтобы узнать, что она ела на ужин. Или то, в чем она ложилась в постель…
– Мы поняли это, – раздраженно сказал Стивен.
Трэвис поднял обе руки.
– Все, что я говорю это… у меня есть товар.
Доминик сжал челюсти, чтобы удержаться от запроса информации. Была ли Рози расстроена? Ей вообще было насрать? Она все еще носила те проклятые высокие каблуки, от которых у нее были мозоли и которые заставлял ее ковылять по дому по ночам? Сколько раз он прятал их в глубине ее шкафа, надеясь, что она наденет вместо них туфли на плоской подошве, похожие на тапочки? Обедала ли она в обычное время?
Ее босс в магазине обычно заставляла Рози работать прямо во время положенного по закону перерыва, пока Доминик не отправил электронное письмо владельцу торгового центра, не очень тонко предлагая им пересмотреть право своих сотрудников на перерывы на питание.
Желание подтолкнуть Трэвиса к самой маленькой, самой тривиальной вещи было настолько сильным, что Доминику пришлось прикусить язык. Он привык подавлять свои порывы, но это было испытание, которое он не мог пройти. Женщина, о которой он должен был заботиться вечно, ушла, она больше не любила его, и она что-то почувствовала, когда другой мужчина проявил интерес. Возможно, это было чисто женское наслаждение, но он ненавидел его всеми фибрами своего существа. Что, если в следующий раз мужчина пригласит ее на свидание? Скажет ли она "да", даже если они все еще женаты?
Нет.
Нет, Рози никогда бы этого не сделала.
Однако того факта, что она, возможно, захочет сказать "да", было достаточно, чтобы задушить его.
– Она, эм… – Доминик скрестил руки на груди резким движением. – Она никогда не прогревает свою машину зимой. Она просто садится и едет. Кто-то должен проснуться пораньше и сделать это, иначе это испортит передачу, и она… – Он пожал плечами. – Она любит эту дурацкую машину, так что…
Стивен провел рукой по бороде, хотя у него и не было бороды.
– Моя жена тоже заставляет меня это делать. Включи обогреватель.
– Рози не знает, что я это делаю, – Доминик пробормотал.
– Что? – Стивен фыркнул. – Зачем упускать эти дополнительные очки?
Доминик не ответил, но он заметил Трэвиса внимательно изучающего его.
– Это действительно все, что ты хочешь знать? Кто будет прогревать ее гребаную Хонду? – Прошло мгновение. – Я знал, что ты тот еще кусок дерьма, но сейчас ты просто…
Он разгладил манжеты своей футболки с длинным рукавом. Стивен позаботился о том, чтобы все увидели, как он закатил глаза.
– Вот что я хочу сказать. – Трэвис развернул свою стойку, словно менеджер команды, готовящийся сравнять счет со своим питчером. – Возможно, я и раньше намекал, что теперь я эксперт по отношениям, но это было главным образом для того, чтобы свести Стивена с ума.
– Это работает, – огрызнулся Стивен на своего лучший друг детства. – Придурок.
Трэвис усмехнулся, но улыбка исчезла так же быстро.
– Доминик, чувак. Я только что видел, как ты в одиночку разрушил стену, поэтому я рискую, говоря это, – сказал он, подняв брови. – Возьми себя в руки. Твоя жена только что ушла. Я ничего не знаю о твоем браке, что странно, потому что ты такой чертовски болтливый. – Он сделал паузу, чтобы ухмыльнуться. – Но я готов поспорить, что ты хочешь ее вернуть.
Стивен вошел в поле зрения Доминика.
– Кивни нам или что-нибудь в этом роде. Моргни один раз для "да", два раза для "нет".
– Конечно, я хочу ее вернуть, – сказал Доминик хриплым голосом, шокирующий самого себя, что произносит слова вслух, вместо того, чтобы позволить им рикошетить внутри его черепа. – Она моя жена. Она должна остаться со мной. Мы произнесли клятвы.
Трэвис и Стивен издали неопределенные звуки, как будто они были не согласны.
– Что?
– Да, в браках бывают взлеты и падения, – сказал Стивен, очевидно, осторожно. – Но если женщина не счастлива в течение длительного периода времени…
Он замолчал, расширяя глаза на Трэвиса.
– Не смотри на меня. Мы с Джорджи поженимся только через несколько месяцев.
– Так, так, так, – протянул Стивен. – Он всего лишь эксперт, когда это удобно.
Доминик ущипнул себя за переносицу и вздохнул. Теперь, когда адреналин выветрился из его деятельности по разрушению стен, стук в его мозгу вернулся.
– Вы двое хотите сказать что-нибудь полезное или что? – Он опустил руку. – Если нет, я возвращаюсь к работе.
– Да, – кивнул Трэвис. – У меня есть кое-что полезное. Иди и верни ее. Завтра вечером у Бетани состоится собрание Лиги "Только мы".
Он послал им обоим выразительный взгляд.
– Я же говорил, что у меня есть информация. Не благодари.
Слова «Она меня больше не любит» застряли в горле Доминика. Он не мог произнести их вслух. Слышать их было достаточно ужасно. И, черт возьми, вдобавок к ужасу потери Рози, он был смущен. Какой мужчина найдет такую невероятную женщину, как Рози, и не сделает достаточно держаться за нее?
Его челюсть напряглась. Нет. Она должна была остаться, несмотря ни на что. Его родители не обязательно были близки, но они уважали друг друга. Его мать зависела от отца Доминика, всегда была уверена в его способности обеспечить ей комфортную жизнь. Они были единым фронтом на свадьбах, похоронах и барбекю, которые Рози и Доминик посещали для семьи со стороны матери.
В итоге, они остались вместе, пережили и трудные времена, и хорошие. Даже сейчас они вернулись к жизни в старом районе, чтобы быть ближе к семье его матери в Бронксе. Они поклялись оставаться вместе до конца, и, черт возьми, так и будет. Они даже не спали в одной спальне, но восхищались друг другом.
У него и Рози было гораздо больше, чем просто взаимное восхищение. Не так ли?
Часть его разочарования ускользнула, уступив место сомнению. Те ночи, которые он проводил, доводя себя до пота между ее бедер, были величайшими в его жизни. Он зарывался лицом в ее шею, лизал ее бьющийся пульс и впитывал ее энергию. Те крики, которые она издавала ему в ухо, следы от ногтей, которые она оставляла на его спине… он воспринимал их как доказательство того, что она была удовлетворена. Удовлетворена и обеспечена. Как он мог так чертовски ошибаться?
В тот самый момент, казалось, не было пути назад в ее жизнь. Она тоже была несчастна долго – и он был слеп. Доминик даже не был уверен, что сможет держать себя в руках рядом с Рози. Смотреть ей в глаза и знать, что она его больше не любит? С таким же успехом он мог бы вернуться к жизни в пустыне, на этот раз без капли воды.
Но когда Доминик обменялся взглядом с Трэвисом и Стивеном, он вспомнил времена, когда они были близки к тому, чтобы потерять своих женщин. Они получили их обратно, не так ли? Если в этом мире и было что-то, за что стоило бороться, так это его жена.
Черт. Больше всего ему нужно было просто посмотреть на нее. Быть рядом с ней. Его мир рухнул, его душевное равновесие полетело к чертям.
Так вот, что он будет делать. Он напомнит ей, что брак – это навсегда, и попросит вернуться домой. Если есть хоть малейший шанс, что это сработает, он должен им воспользоваться. Доминик с трудом сглотнул.
– В котором часу встреча?
Глава четвертая
Рози достала из ящика для столовых приборов Бетани нож для пиццы и положила его рядом с миской с охлажденным тестом, расправив плечи и приготовившись творить.
Кто-то может посчитать ее действия сумасшедшими, но если она действительно не уделит время еде и не сосредоточится, она сможет ощутить свои переживания в палитре вкусов и ароматов. И это будет пустая трата хороших ингредиентов – вопиющий грех.
Когда она прибыла в дом Бетани прошлой ночью, ее подруга открыла дверь с маской для сна, сдвинутой на лоб, светлые волосы торчали в восьмидесяти направлениях. Она бросила один взгляд на лицо Рози и молча повела ее в комнату для гостей наверху. Они не обменялись ни словом, только долгим объятием – и этого было достаточно, чтобы Рози поняла, что ее друзья давно предвидели крах ее брака.
Она не знала, быть ли ей благодарной или обижаться. Хорошо, что у нее на самом деле не было сил ни для того, ни для другого.
Приготовить вкусную еду? У нее всегда была энергия для этого.
Когда она проснулась этим утром, Бетани уже ушла на работу, но, к счастью, она оставила ключ от дома на кухонном столе. Поскольку Рози работала в раннюю смену в Haskel, она пришла домой первой, и, оставшись одна в большом, просторном доме, она слишком много думала о Доминике, выкрикивающем ее имя из гаража. Чтобы бороться со звуком его голоса, который продолжал эхом отдаваться в ее голове, она пошла на рынок, а затем немного поработала над тем, чтобы приготовить тесто для круассанов по рецепту своей матери.
“Сосредоточься на еде.”
Используя нож для пиццы, она разделила тесто пополам и сделала два длинных прямоугольника. Она сложила один поверх другого и выровняла края, разрезая тесто на треугольники, напевая, делая нужные прорези и придавая им форму полумесяца, укладывая их один за другим на противень, выстланный пергаментной бумагой. Затем она поставила их на подоконник, чтобы они росли на солнце, так же, как это делала ее мать.
«Вот так», – сказала бы ее мама. – «Теперь мы сидим, выпей кофе и насладись нашей тяжелой работой.»
Боже, она скучала по этой женщине. У нее был проверенный и верный метод для всего. «По воскресеньям вымой и уложи свои волосы. Понедельник предназначен для уборки и просмотра почты. По вечерам в четверг мы готовим мясо на гриле – достаточно, чтобы пережить выходные и поделиться с соседями, если они заглянут.»
И все это время отец Рози снисходительно улыбался, его пальцы листали журнал об автомобилях или вкручивали инструмент в автомобильную деталь. Казалось несправедливым, что люди, которые были так привязаны к этой земле со своей рутиной, могли просто уйти. У ее матери случился инсульт, а несколько недель спустя ее скорбящий отец просто не проснулся утром. Так быстро и резко, но теперь Рози утешала себя мыслью, что они снова вместе. Входная дверь дома открылась, и вошла Бетани с кожаным портфелем верблюжьего цвета, аккуратно зажатым под мышкой.
– Привет, милая! Что готовишь?
– Вообще-то, я готовлю завтрак, – сказала Рози, осторожно тыча пальцем в один из своих круассанов, чтобы проверить текстуру. – Они будут вкусными утром с твоим кофе.
– Я с нетерпением жду этого, – пробормотала Бетани, запрыгивая на один из табуретов, окружающих мраморный остров. – Как прошел твой день?
Рози отвернулась и пошла разогревать духовку, установив ее на 200 градусов – важный компонент маминых булочек-полумесяцев. “ Не заставляй тесто расти слишком быстро, Рози. ”
– Отлично. Мне даже удалось продать бутылку Le Squirt Bon Bon. Очевидно для шутки, но это все равно имеет значение в глазах моей начальницы. А как насчет твоего дня?
– Хорошо. – Нахмурив брови, Бетани дернула себя за рукав блузки. – Как обычно, делаем простые вещи красивыми. Ты же знаешь.
– Все еще хочешь бросить свою работу с образцами и размахивать кувалдой?
– Как ублюдок! – Бетани натянуто улыбнулась ей. – Хотя я бы предпочла поговорить о тебе. Как у тебя дела?
Она снова подумала о Доминике и о том, каким испуганным он выглядел, когда она начала собирать вещи.
– Я не чувствую себя прекрасно и, вероятно, не буду в течение долгого времени, но… уход был правильным поступком, Бетани. Мы женаты, но даже не разговариваем друг с другом.
Бетани медленно покачала головой.
– Но раньше тебя все устраивало, верно? В старших классах вы двое всегда держали головы вместе, о чем-то шептались.
– Раньше мы постоянно разговаривали. Куда отправимся, когда заработаем немного денег. Мы говорили о доме нашей мечты на воде. О вечеринках, которые мы устраивали бы на нашем большом заднем дворе.
Тяжело сглотнув, Рози достала миску из шкафа и разбила в нее яйцо, взбила его с ложкой молока, готовясь смазать круассаны.
– Когда он вернулся из-за границы, я не сразу заметила, каким тихим он стал. Со мной была моя мама. Мы всегда были на кухне вместе и… его так долго не было, что его молчание не было заметно. Я была так счастлива, что он дома в безопасности. А потом она ушла, и стало так тихо. Все время.
– Мне так жаль. – Бетани соскользнула со стула и подошла к винному холодильнику под стойкой, выбрала бутылку белого и открутила крышку.
– Боже, прошло почти четыре года с тех пор, как умерли твои родители, Ро. Это слишком долгое время, чтобы утонуть в тишине.
– Ну, я определенно не тону сейчас, – поспешно сказала Рози, надеясь ослабить давление в груди. И это было правдой. С тех пор, как она, Бетани и Джорджи создали Лигу "Только мы", она не только была окружена поддерживающими ее женщинами и кучей городских сплетен, но и ее мечты об открытии ресторана возродились. Превратившись из несбыточной мечты, которую она отложила в сторону, в реальность. Они зарегистрировали ее на одном из тех краудсорсинговых сайтов, и люди вносили пожертвования. Вкладывали в ее мечту. Или, по крайней мере, дали ей толчок, чтобы начать.
Рози не была уверена, как ее мать отнеслась бы к тому, чтобы воспользоваться добротой незнакомцев. И вообще рассматривала бы она это таким образом, в отличие от благотворительности. Выросшая среди двух рас, в преимущественно белом городке Порт-Джефферсон, Рози никогда не имела друзей, похожих на нее. Ее отец, Морис, был афроамериканцем, а мать, Сесилия, родом из Аргентины, так что они тоже не были похожи на родителей ее друзей. Даже в невысказанном виде, казалось, всегда существовала разделительная линия между ними и всеми остальными. Люди были дружелюбны, но не настолько, чтобы начать настоящую дружбу. Она была свидетельницей разочарования, вызванного таким обращением у ее родителей, независимо от того, говорили они об этом вслух или нет.
Рози уже давно знала о Касл и многих членах Лиги "Только мы", но только для того, чтобы поздороваться на Мэйн-стрит или если они случайно проходили через ее секцию в торговом центре. Эта граница между ней и всеми остальными оставалась некоторое время после смерти ее родителей и потребовалось некоторое мужество, чтобы переступить через нее. Принятие доброты своих друзей только теперь казалось для нее правильным, потому что она знала, и испытала на себе, как Каслс и женщины клуба старались изо всех сил для всех. Рози сама старалась изо всех сил, рядом с ними, и это лишало возможности получить подачку.
Она сделала бы то же самое для них. Особенно, если кому-то нужно жилье.
– Еще раз спасибо, что позволили мне переночевать здесь, пока я обдумываю мой следующий шаг.
– Оставайся столько, сколько захочешь, – сказала Бетани, наливая два бокала вина и передавая один Рози. – Однако я попросила своего адвоката составить соглашение о неразглашении о моем храпе. Ты не против подписать контракт, не так ли?
Рози рассмеялась.
– Я сохраню твой секрет, если ты никому не расскажешь, что я жалуюсь на свои уставшие ноги, как девяностолетняя старуха.
– Договорились.. – Улыбающийся рот Бетани коснулся края ее бокала, чтобы сделать глоток. – Говоря о следующих шагах, на каком этапе открытия ресторана мы находимся? В котором я собираюсь есть пять раз в неделю. Может быть, шесть. Есть мысли по этому поводу?
Есть ли мысли об этом? Она безостановочно думала об открытии собственного заведения почти десять лет. Наряду с их планами иметь большой, красивый дом и в конечном итоге иметь детей, она и Доминик говорили о ее мечте готовить для людей. То, что ее мать всегда хотела сделать – желание, которое у нее никогда не было возможности осуществить, из-за нехватки денег, пока Рози росла.
Боже, у них с Домиником были большие мечты.
Большой дом, в котором можно состариться, семья, прибыльная карьера.
Но ее самой большой мечтой всегда был Доминик. Конечно, они остановились на доме поменьше, который нуждался в хорошем ремонте и в котором не хватало места для расширения их семьи. Конечно, деньги на ее ресторан откладывались намного дольше. Настолько, что они вообще перестали говорить об этом, как перестали обсуждать все остальное. Но если бы у нее была их любовь, она не могла не думать, что этого было бы достаточно.
Что-то острое шевельнулось в груди Рози, и она сделала глоток вина.
– Я почти готова. – Она глубоко вздохнула. – Просто жду, пока осядет пыль, а потом… прыгну.
Бетани положила руку ей на плечо.
– Ты прыгаешь не одина. – Она сжала губы, как будто хранила в секрете. – Ты знаешь… Джорджи позвонила мне сегодня. У нее есть не один, не два, а целых три клиента по случаю дня рождения, которые спрашивали, готова ли ты обслуживать их вечеринки. Слухи распространяются, женщина.– Она сделала большой глоток вина и вздохнула. – По сути, я предоставляю жилье будущему знаменитому шеф-повару.
Рози глубоко вздохнула и позволила себе почувствовать волну удовлетворения. Если бы она объединила пожертвования лиги “Только мы” и деньги, оставленные ей родителями, ее мечта о собственном ресторане начала бы воплощаться в жизнь.
К сожалению, эту мечту все еще было трудно принять без ее мужа в кадре.
“Это займет время.”
Но не слишком много времени. Она долго ждала. Хватит.
Она чокнулась своим бокалом с бокалом Бетани и собралась с духом.
– Я собираюсь начать работать над идеями меню.
