Текст книги "Мгла моего сердца (СИ)"
Автор книги: Тесс Скай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Надюшей! Меня будто сбросили с небес, в которых парила, на землю, и я ударилась. Не могу откинуть все, не пытаясь узнать, что с подругой, а если останусь, то ничего не найду. А еще есть мама… Где-то далеко в России, она вспоминает, грустит… И о тарланах невозможно будет забыть! Память существо мстительное, и, зная о пришельцах, я не смогу жить обычной жизнью.
Подошел официант, чтобы принять заказ, и я поспешила озвучить свой выбор. Лив удивилась, видно, я сказала что-то не то! И еще один плюс перечеркнул минус. Я совсем не знаю привычек Дженны, потому что ни разу ее не видела. И никогда не сумею ей стать! Мысленно сожгла список надуманных плюсов!
Перевела взор на обеспокоенную Оливию, и жалость пронзила сердце.
Было заметно, что она искренне любит свою младшую сестру. Только никогда больше не увидит Дженну, и никто никогда не увидит девушку, которую звали Дженной Винтер, и никто ее не найдет, потому что даже костей не осталось!
Лив изумленно таращилась на меня, я небрежно пожала плечами и постаралась легкомысленно улыбнуться, мол, захотелось, изменить своим привычкам. Сестра Дженны озадаченно кивнула и заговорила с официантом, а я снова огляделась по сторонам и замерла. Вот уж не ожидала! Сердце пропускало удар за ударом, в голове – туман, язык прирос к нёбу, а взгляд прилип к вошедшему в ресторан Максу, моему бывшему вероломному мужу.
Он прошел уверенной походкой и в сопровождении официанта направился к столику в углу. Что Макс здесь забыл?!
– Хелло! – щелкнула пальцами Лив, вытянув руку, проследила за моим застывшим взглядом. – Ох, ты ж! Джен, а он хорош, этот иностранец! Тело, словно у бога!
Мне ли не знать?! Макс с четырнадцати лет в качалку ходил!
– Почему иностранец? – голос мой звучал хрипло, и срочно понадобилось прочистить горло. Я отпила минеральной воды без газа.
– Хочешь его? Этого русского? – Лив оценила мое волнение по-своему.
– Почему русского? – по телу пробегала дрожь, в голове теснились вопросы, и я пыталась призвать себя к порядку, чтобы ненароком не выдать.
– Взгляд такой – наглый, напряженный, будто что-то выискивает!
– Эм-м… – вот бы никогда не подумала, что американки так отзываются о моих соотечественниках.
– Джен, – озадаченно осведомилась Лив. – Что с тобой? Ты вернулась из Будапешта сама не своя! Много размышляешь, мало улыбаешься, часто оглядываешься, словно преследует кто, а теперь и мясо заказываешь, будто забыла, что три года, как придерживаешься вегетарианской диеты!
Бля..! И больше ничего – в мозгах каша!
– Давай выпьем вина! – предложила я.
– Что с тобой? – повторила Оливия свой вопрос, а я задалась своим:
«Неужели Дженна и алкоголь не употребляла?!»
– Влюбилась, – бросила я наугад и попала в яблочко – Лив выдохнула:
– Фу-х! Напугала! И в кого?
– В Лукаса! – недолго думая.
– Ум-м, – Оливия прикусила кончик указательного пальца. – Что-то есть в нем странное. Не могу определить: жесты, походка, вампирская бледность… – она что-то еще говорила, я не вслушивалась.
Взор то и дело метался по залу, чтобы остановиться на столике, за которым сидел Макс. Теперь он изучал меню.
– Знаешь, этот даже сексуальнее будет! – до моего сознания пробился голос Лив.
С трудом отвела глаза от Макса и посмотрела на девушку.
– Прости, я сегодня ужасно рассеяна!
– Не то слово! Спишем все на перелет! Но вот в любви к этому Лукасу я уже сомневаюсь! Ты же буквально слюни пускаешь на этого блондина!
Больше я старалась себя не выдавать, посматривая на Макса украдкой, болтая с Оливией о пустяках, рассказывая о Будапеште, что знала, повествуя о знакомстве и отношениях с Лукасом. Сумела заметить, что к Максиму подсела брюнетка, но она расположилась спиной ко мне, поэтому лица было не видно.
Пристальней рассматривать опасно, и я, сгорая от любопытства, продолжала беседовать с Лив. К своему собственному удивлению, не испытывала ни ревности, ни злости, ни ненависти. Словно та Лизавета Москвина, которая была замужем за Максимом Кравцовым, сгорела, как феникс, а из пепла постепенно возродилась совсем другая – Елисава, та, которую хотела бы видеть крестная.
Усмехнулась, спрятала улыбку, подняв бокал, отпивая, и увидела, как мимо нашего столика шествует женщина, которая пришла с Максом.
Красивая, сексуальная, и даже слишком! Мужчины, сидящие за столиками, как один, смотрели ей в спину, прекращая жевать и разговаривать. Один даже телефон выронил, бедолага, так увлекся!
Я оценивала незнакомку, пытаясь понять, с кем общается Макс. Лицо ее смело можно было назвать прекрасным. Шелковистая, тонкая кожа с нежным, легким румянцем; мягко изогнутый в улыбке чувственный рот. Она точно знала, чего хочет от жизни, и какую реакцию вызывает у мужчин. Черные шелковистые брови изгибались дугами, ресницы тоже черные – густые и длинные, а под ними сверкали, как дорогие топазы, огромные, светлые глаза.
Удивительные, редкие, таких у обычного человека не увидишь.
Брюнетка прошла мимо, источая сладкий аромат духов.
– Хищница! – объявила Оливия. – Знаем мы таких! – презрительно.
– Да, – здесь я с ней согласилась и мысленно добавила: «Полукровка. Та, что была тогда с Айвеном и другими! Только в ту ночь она была одета гораздо скромнее и вела себя менее вызывающе! Но что она делает с Максом?!» – вопрос, на который я не могла придумать ответ, как ни старалась.
– Гляди-и-и, – одурело протянула Оливия.
Я панически заозиралась, решив, что раз здесь брюнетка, то и Айвен может быть где-то поблизости. Почему-то подумалось, что это его Лив увидела.
Часть 5
Долгожданное возвращение
Глава 1
– На что глядеть? – я ошалело крутила головой.
– Русский подсыпал что-то в бокал хищнице! – прищелкнула языком Оливия.
– Зачем? – я задавала вопрос не ей, а самой себе, лихорадочно перебирая все, что сумела узнать. Подходящего варианта не нашлось.
– Откуда же я знаю?! – возмутилась Лив.
– Тогда давай наблюдать, – предложила, что выгодно мне.
– Не знаю, – поначалу засомневалась она, – быть может, стоит…
– И что скажем? – оборвала Оливию, зная, что услышу дальше. Сейчас она предложит обратиться к менеджеру ресторана, и для меня все закончится.
Проще встать и уйти.
– Есть видеокамеры и…
– Тогда давай подождем развития событий, работники и хозяева ресторана сами разберутся! – сказала я, кивнула официанту принесшему заказ и ожесточенно вонзила вилку в кусок аппетитного мясного куска.
– Ты всегда была заядлой авантюристкой! – после того, как официант ушел, отозвалась она.
– Как и ты! – сказала, не думая, и снова угадала.
Лив, видимо на правах старшей сестры, качнула головой, как будто не одобряла, но потом все же согласилась. С ее места было удобнее наблюдать. Я же сидела, как на иголках, с трудом глотая пищу, стараясь уследить за ходом событий.
Они развивались с головокружительной скоростью. Я только приступила к десерту, а Макс уже подозвал официанта, чтобы попросить счет. Брюнетка сидела молча, склонив голову на плечо, иногда она потирала виски, точно чувствовала боль. Затем и полукровка, и мой бывший поднялись, он широким жестом кинул на стол деньги. Позер! Она пошатнулась и Макс, как истинный джентльмен, кем отродясь не был, подбежал и поддержал ее.
– Что он задумал? – Оливия, воспринимающая все близко к сердцу, в панике осмотрелась.
– Сейчас узнаем! – стискивая зубы, отозвалась я.
– Что это? Не пора ли?.. Я звоню в полицию! – неуверенно, путаясь в словах, сказала Лив.
Я, закончив свой обед, медленно встала и, заметив, как Оливия дрожащими руками вынимает из сумочки свой айфон, пошла за Максом и его спутницей, которая с каждой секундой чувствовала себя все хуже. Я шла за ними, не таясь, Максим оглядывался, видел, что двигаюсь следом, нервничал сильнее. Проклинал, наверное, матерился, но я не отставала.
Мы дошли до его автомобиля, припаркованного за углом здания. Брюнетка уже была без сознания.
– Добрый день, я могу чем-то помочь? – широко улыбаясь, как истинная американка, спросила я.
– Все в порядке! – на ломаном английском ответил он, дергаясь, будто от боли.
– Милый мой, с языками у тебя еще в школе были огромные проблемы! – сказала я на русском.
– Мы знакомы? – он замер, связка ключей, которую держал в руке, пытаясь открыть дверцу машины, с громким звуком упала на асфальт.
– Не узнаешь? – ядовито вопросила я.
– Лизка? – сглатывая, так что дрогнул кадык на его горле, откликнулся Макс. Но тут же его лицо приобрело злое выражение, глаза сузились, скулы напряглись. – Что ты здесь делаешь, тварь?!
Ох, как! Стало понятным, он откуда-то знает и о тарланах, и о полукровках, и эту он явно не на чай пригласил!
– Зачем тебе полукровка? – прямо поинтересовалась я.
– Хочешь спасти подружку? – оскалился Макс, и я поняла, что совсем не знала бывшего мужа. Горечь на языке захотелось смыть, но нечем.
– Она мне не подружка, как и ты больше не муж! Вы оба для меня чужие! – ответила совершенно спокойно.
Он мою откровенность не оценил. Улыбка стала шире, гадостнее, злее.
– Тебе меня не обмануть!
– И не старалась! – усмехнулась.
Он собирался что-то сказать, я размышляла, но по улице разнесся визг полицейских сирен, на который отозвались мы оба. Он выругался, бросил полукровку на дорогу и кинулся бежать. Времени раздумывать у меня больше не осталось. Я должна узнать, что делает в Нью-Йорке мой бывший муж.
Сейчас о проблеме было известно только со слов одной стороны, но ведь есть и другая. Орден! Возможно, здесь замешан он! Поэтому мне жизненно необходимо узнать больше!
Развернулась с намерением рвануть следом за Максом. Но, как вспышка, промелькнул его образ, тот, который никогда не видела. Эти глаза, наполненные ненавистью, сквозь которую нет-нет, да промелькнет затравленное выражение. Что ему наплели? А он? Горечи во рту прибавилось.
Человек, который знал меня с первого класса, просто взял и поверил!
Все, что оставалось в душе к нему, выгорело дотла. Боль не смогла стереть и слеза, прокатившаяся по щеке. Я не буду рыдать по тому, что было! Мне нужно позаботиться о своем будущем! Стерла влагу тыльной стороной руки, выпрямилась.
«Наконец, я добилась своего!» – довольно хмыкнула невидимая Ярослава.
«Расскажи мне об Ордене!» – не отвлекаясь, мысленно попросила я.
«Что говорить? Признаю, есть некая сила, желающая уничтожить тарланов и полукровок! Этакие псевдо спасители всего человечества, а на деле кучка алчных людишек, мечтающих о бессмертии!»
«Давно они появились?»
«Века три назад, может, раньше. Я помню только каких-то церковнослужителей, гоняющих дьявола и ведьм, то есть полукровок. Бьянка говорила тебе, что потомки тарланов долго не живут, теряют разум и… в общем, все закономерно. Как зародился Орден? Ходят слухи, что один монах, шибко ратующий за справедливость, собрал вокруг себя верных людей, назвал группу пафосно Орден Спасения Человечества – все слова с заглавной буквы – и принялся искать способы вычислить и убить нас. Кто-то из полукровок раскололся под пытками и сдал нас со всеми потрохами. Ну, даже получилось один раз поймать и убить истинную. Только Раэль – одна из нас – сама пришла, ей надоела жизнь. Дура! Могла бы придумать что-то иное!» – в голосе крестной слышалось ничем неприкрытое презрение.
Меня оно мало волновало, больше тревожил недостаток времени, звуки сирен слышались совсем рядом, поэтому поторопилась: «И что было дальше?»
«Ничего особенного! Когда безымянный монах умер, во главе Ордена встал другой человечишка! Этот оказался не столь принципиальным, в смысле, что ему было ровным счетом все равно выживет человечество или всех сожрут злобные твари! Он озаботился иной проблемой! Его в большей степени волновало наше бессмертие! Поэтому он продолжил делать за нас грязную работу – ловить и убивать сбрендивших полукровок!»
«Но ведь…»
«Никого из нас не волновало, сколько их помрет! Раньше – позже, какая разница?!» – резко отозвалась Ярослава, и я поглядела на девушку, лежащую у машины. Она все еще не пришла в себя.
«Здесь вы превзошли сами себя», – получилось обличающе.
«Что делать?! Проживешь с наше – поймешь! Сейчас для тебя важнее скрыться! Если этот твой Максим вступил в Орден, то будь внимательнее! Тебе туда точно нельзя!»
«Уже поняла! – ворчливо кивнула я. – Вот только не могу взять в толк – как они Макса нашли?»
«Скорее всего, это Айвен наследил! Своими играми молодняк привлекает к себе внимание, и не только простых людей, но и тех, кто связан с Орденом!
Им бы больше крови, костей, мышц полукровок. Орден не успокоится, пока не получит эликсир, ну или, пока тарланы не перебьют всех! – и с досадой. – Полукровки насыщаются, Орден наблюдает. Все те, кто подвергся воздействию, становятся объектами пристального внимания членов Ордена.
Вероятнее всего, Максим попался на их удочку. Они вербуют новых членов, обещая многое, умело действуя на психику людей. Те, кто проходит проверку – вступают, затем – дальше. Избранным известна настоящая цель, и она даже лучше, чем спасение человечества. Кто откажется от бессмертия?» – сказано со злой насмешкой, в которой так и слышатся печальные ноты.
Я опять перевела взор на лежащую девушку, провела ладонями лицу.
«Они знают о медальоне?»
«Да, к сожалению. Ален – первый сын Амиора рассказал. Дурак! Думал, вступит в Орден, расскажет, убьет отца и будет ему счастье! Только Амиор собственноручно придушил гаденыша. А не он, так соратники по Ордену на части растерзали бы, – в речи крестной не слышалось ярости, она пересказывала события почти без эмоций. – Думаешь, почему я столько лет питалась одними овощами? За столетия члены Ордена научились находить нас, а о том, куда я ушла, и о ком забочусь, не должен был узнать никто».
«Но Айвен нашел меня», – не могла не упомянуть об этом.
«Его привлек медальон! Айвен – ищейка, натасканная на его поиски. Когда я сбежала, Амиор взбесился, но выход нашел. Пленил человечку, которая оказалась похожей на меня, мучил, представляя, что терзает меня! Тешил себя, но о деле не забывал. Уже в утробе матери Айвен знал, для чего будет рожден!»
Она говорила ужасные вещи, но я выслушала все без каких-либо эмоций.
Жалости к Айвену не испытывала, но начинала понимать, почему он такой черствый и жестокосердный. Не оправдывала, но принимала. Ненависти к полукровке меньше не стало, будет возможность – убью, даже глазом не моргну, а пока следует подумать о насущном.
– Джен! – из-за угла выскочила взволнованная до невозможности Лив. – О, ты жива! – налетела вихрем, обняла. – Что с ней? – взвизгнула мне на самое ухо, едва увидела лежащую на асфальте девушку.
– Не знаю, – поморщившись, произнесла я, все еще прокручивая в уме разговор с Ярославой.
Дальше все смешалось, налетели со всех сторон люди, одетые в полицейскую форму, завизжали сирены машин скорой помощи. Набежали любопытствующие, окружая нас. Поскольку это Оливия вызвала полицию, нам пришлось несколько часов провести, давая объяснения случившемуся.
Полукровку увезли в больницу, но перед тем, как машина отъехала, я видела, что брюнетка очнулась. Краем глаза заметила, как она смотрела в мою сторону – узнала, но не позвала.
Поднявшись на лифте, поняла, что дико устала. Ноги подкашивались, и я, бросив пакеты с покупками, плюхнулась на диван.
– Вот несправедливость! – закатывая глаза, высказалась Лив. – Русский сбежал! Хорошо, что тебя с собой не прихватил!
– Не фантазируй! – я поднялась и прошла на кухню, которая была соединена с гостиной. Налила в стакан воды, жадно выпила.
– Но, Джен! – возмутилась она, и я кинула ей пачку чипсов и банку содовой. – О, ты читаешь мои мысли! Я умираю с голоду!
– А еще неплохо бы включить фильм, что-нибудь о погонях и похищениях! – поддела я девушку.
– Ну, тебя! Ты слишком легкомысленна! Зачем выбежала за ним? О чем думала?
– Не знаю! – брякнула я и, чтобы она отвязалась, сказала. – Я в душ!
– Эй, не уходи от ответа!
– Потом, – певуче бросила я на ходу.
Упругие, прохладные водные струи придали бодрости и сил. Из душа я вышла в приподнятом настроении, готовая вступить в бой с любым противником.
– Я пиццу заказала! – объявила Оливия, улыбнулась. – И фильм нашла подходящий «Перевозчик. Наследие» – давно собирались посмотреть. Так что встречай курьера с пиццей – наличные на столике, а я пока последую твоему примеру и приму душ.
– Окей, – мне все равно нужно было чем-то занять себя до прихода Ульфа и Бьёрга, поэтому я ответила искренней улыбкой.
По-быстрому переоделась в домашние брюки и футболку, равнодушно повертела в руках телефон, задумалась. На душе было неспокойно, за окном начало смеркаться, а мужчины все не показывались.
Когда послышалась громкая трель звонка, я подскочила, роняя телефон на пушистый коврик. Бросилась открывать, нажала на кнопку:
– Слушаю!
– Доставка пиццы, – послышался задорный голос, и я позволила войти, нажимая другую кнопку, чтобы открылась дверь подъезда.
Послышалось мягкое жужжание лифта, и я приготовилась встречать курьера, лихорадочно обыскивая комнату взглядом, чтобы найти оставленные Лив наличные. Щелкнул замок, и я метнулась к столику, стоящему справа от двери. Сквозняк оповестил, что кто-то вошел в квартиру, вот только между лопаток пробежал холодок, а волосы на затылке отчего-то встали дыбом.
«Беги!» – шепнула Ярослава, и я приготовилась. Рука стиснула бронзовую статуэтку, и я медленно развернулась. На пороге обнаружился ухмыляющийся Макс, но было понятно, что опасаться следует не его. В панике огляделась, надеясь заметить второго противника, стараясь держаться ближе к стене. Она создавала зыбкое ощущение безопасности.
– Посмотри, в кого ты превратилась! – с презрением высказал Кравцов.
– Отражению своему скажи! – бросила я в ответ, понимая, что он только отвлекает. Гораздо опаснее тот, кто прячется в тени.
Орден существует уже не один век, и те, кто в нем состоят, научились хорошо прятаться и выжидать. Крепче стиснула пальцы, молясь, чтобы Оливия не торопилась выходить из ванной. Еще не хватало, чтобы девушка пострадала!
Я уже никому и ничему не верю! Судя по тому, как ведет себя мой бывший муж, люди из Ордена ничуть не лучше тарланов.
– Хамишь? Явно боишься! – Максим чувствовал себя хозяином положения, но я запросто сдаваться не собиралась.
– А вот ты не от большого ума поддался уговорам и вступил в Орден! – постаралась уязвить его.
Получилось. Лицо бывшего мужа побагровело от гнева.
– Заткнись, тварь!
– Повторяешься, Максик! – помнила, как бесит Кравцова такое обращение.
– Твой словарный запас слишком ограничен, вот и не придумаешь ничего иного!
Он стиснул кулаки, выдвигаясь вперед. Я не дрогнула, приготовилась дать сдачи, если подойдет ближе, чем на шаг, и не забывала о втором человеке, зашедшем в квартиру. Это он говорил со мной, представившись курьером.
– Тебе недолго осталось! – было заметно, как сильно злится Макс. Владеть своими эмоциями он никогда не умел, был прямолинеен, да что говорить, порой, груб. Ненависть Кравцова ко мне лилась через край, будь его воля, не задумываясь, придушил бы меня.
– Пустые угрозы! – смотрела на него исподлобья, пытаясь контролировать ситуацию.
Но, честно сказать, воительница из меня вышла никудышная. Я упустила момент. Отвлеклась, когда Кравцов сделал рывок ко мне, и не учла, что второй окажется быстрее. Смазанная тень мелькнула с левого бока, а затем шею пронзила острая боль, и сознание поглотило забытье.
Пробуждение мое вышло странным. Проснувшись, несколько минут не могла разлепить глаза, пыталась, но яркий свет резал их, причиняя неудобства.
Немного полежала, усиленно сражаясь с паникой и слабостью, глубоко вдохнула, медленно распахнула веки.
– Доброе утро, любимая! Проснулась? – спросили меня хриплым ото сна голосом, заставляя вскочить и осмотреться.
С кровати, приподнявшись на локте, смотрел на меня светловолосый мужчина. Кажется, я его знала. Макс. Мой муж? Мысли путались, мне хотелось сосредоточиться, оставшись в одиночестве, почему-то блондин ужасно раздражал.
– Макс? – выдавила я через минуту. – Кравцов?
– Да, любовь моя, – улыбнулся он. – Наконец, ты вспомнила! – вроде, обрадовался.
– Вспомнила что? – сердце подпрыгнуло к горлу, шум в ушах усилился, паника подступила с новой силой. Мимолетный взгляд в зеркало, в котором отразилась я сама. Растрепанные каштановые волосы чуть ниже плеч, испуганные глаза, бледное личико. Одета в короткую сорочку и шелковые шортики с оборками. Неуютно. Не так, как должно, не понимаю, но чувствую, что все не так, как нужно.
– Успокойся, – Макс примирительно вскинул руки. – Давай поговорим, любимая, – речь его лилась, как по писанному, но в моей душе ярким огоньком сияла тревога. Слова мужа почему-то пугали до полусмерти.
– Давай, – согласилась я, разбираясь с тем, что творится со мной.
Содрогнулась, поймав взгляд Кравцова. Глаза слегка сужены, на самом дне сверкают льдинки, что никак не вяжется с ласковым голосом.
Макс подошел ближе, и я невольно вздрогнула, не понимая, почему настолько сильно боюсь собственного мужа. Отчетливо помнила нашу свадьбу, платье до мельчайших подробностей, список гостей, церемонию, танец.
Помнила, как мы вместе праздновали новый год, встречали весну, как на восьмое марта он принес огромный букет разноцветных тюльпанов. Дальше?
Помнится, он одобрил, что я решила довести до ума написанную книгу.
Помнила и то, как умерла Петровская, даже вскинула руку, оглядела. Ожога на ней не было, как и медальона на груди.
– Где он? – спросила пересохшими губами.
– Кто? – Кравцов выглядел настороженным.
– Трилистник – подарок моей крестной! – происходящее мне не нравилось.
Вместо любви и нежности к мужу я испытывала непроходящую тревогу, а вместо желания немедленно броситься в его объятия, хотелось сбежать подальше.
– А… ты об этом! – Макс рассмеялся, но вышло фальшиво. – Вот он! – распахнул шкатулку, стоящую на старинном комоде, достал украшение, направился ко мне. – Возьми, пожалуйста, дорогая!
Резко вырвала медальон из его руки, отбежала, прижалась к стене.
– Что с тобой, любимая? – столько сочувствия в голосе, но в глазах по-прежнему ни капли теплоты.
– Ты мне скажи! – крепко сжимая трилистник в ладони, выпрямилась и открыто спросила у мужчины.
– Что из последнего ты помнишь? – впившись требовательным взглядом, осведомился он.
Замерев, как мышь перед голодным котом, я соображала, что можно сказать, и решила, что нет ничего лучше правды.
– Смерть Петровской. Вот только не могу понять, когда это было!
Кравцов облегченно выдохнул, напряженные плечи мужчины расслабились, а затем он спокойно проговорил:
– Врач предупреждал нас, что возможны последствия для твоей памяти.
– Что это значит?
– Присядь, – сказал Макс и первым присел на край кровати. Я упрямо помотала головой, одновременно отвечая ему и пытаясь пробиться сквозь туман, окутывающий память.
Кравцов странно усмехнулся, но разговор продолжил ровным тоном, будто уговаривал непослушного ребенка.
– Помнишь, когда у нас годовщина? – и дождавшись моего кивка. – Первую мы решили встретить в Будапеште и махнули в гости к твоей тете Элен. Сейчас мы, кстати, находимся в ее доме.
– И? – лихорадочно осматриваясь, желая подбежать и выглянуть в окно, но опасаясь покидать кажущееся надежным убежище, отозвалась я.
– Вышло неловко, милая. Двадцать седьмого августа Элен и Золтан, твои тетя и дядя, устроили праздник в нашу честь. Вино лилось рекой, ты должна помнить, какое предпочитает Элен? – глянул вопросительно, и мне снова пришлось кивнуть:
– «Разбитые грезы», – название удалось выговорить с трудом, отчего-то буквы, точно горло царапали. И как вспышка, мимолетная, но яркая, алая лужица с блестящими осколками на серой плитке.
Максим, никогда не отличавшийся особой наблюдательностью, не заметил моего смятения, заговорил:
– Вот! Ты увлекалась, родная. Я не уследил, – вроде, повинился, но как-то наигранно. – И ты упала с лестницы.
– Как Петровская? – почему-то я уцепилась за это знание, будто оно было якорем в бушующем море моих мыслей.
– Не вспоминай, не нужно, – поднялся, попытался подойти.
Я отшатнулась, стукнулась затылком о стенку, услышала собственный стон, приложила ладони к вискам.
– Рыжуля, – сказал Макс, и я подняла взгляд.
Головокружение не позволяло сосредоточиться и осмыслить услышанное от мужа. Не разрешая себе поддаваться слабости, решила хорошенько осмотреть комнату. Ни одной знакомой вещи не нашла. Максим следил за мной, не отрываясь, ничего больше не добавляя. Разумных причин не доверять ему у меня не было, но что-то глубоко внутри и этот хищный мужской взгляд не позволяли расслабиться и сходу поверить Кравцову.
Сглотнула, прогоняя тошноту, я боролась за контроль над собственным телом. Хотела бы уверить себя, что Макс сказал правду, но не могла.
– Какое сегодня число? – вопрос напоминал карканье старой вороны, эмоции полностью владели мной.
– Десятое сентября, – тихо просветил он, и я вскинулась:
– Но ведь уже…
– Все в порядке, любимая! Я уже связался с твоим куратором и все ей объяснил. Тебе пожелали скорейшего выздоровления.
– Ага, – нервно закивала я, да так, что сама испугалась, что сейчас не выдержит и сломается шея. И резко крикнула. – Оставь меня!
– Милая, – привычная усмешка, когда-то покорившая мое сердце, изогнула его губы, – мне нужно одеться!
– Одевайся! – истерично кинула я.
Кравцов, продолжая улыбаться, прошел в ванную, в которую вела резная дверка, выполненная под старину. Я помнила, что муж тети неравнодушен к антиквариату, и Элен говорила – весь интерьер их дома был в старинном стиле.
Присела, обхватила голову руками, медальон выпал из ослабевших пальцев, тускло блеснул в свете наступившего дня. Почему-то яснее всего я помнила ожог в форме трилистника, и еще, что медальон весьма важен для меня. В тоже время от воспоминаний о трилистнике веяло холодом и страхом.
– Что происходит? – спрашивала саму себя в отчаянной попытке разобраться. Я не помнила ничего из того, о чем рассказывал Максим. Да, где-то на краю сознания мелькало название «Разбитые грезы», и помнилось, что я была в Будапеште, а еще… Как ни силилась, не могла. Боль туманила сознание, едва я пыталась вспомнить, что случилось после гибели Петровской. В висках пульсировало, и казалось, что голова вот-вот лопнет, если снова попытаюсь. Но отступать я не собиралась. Сделала небольшую передышку, глубоко вдохнула, отчаянно выдумывая, что предпринять. Взгляд зацепился за медальон.
Осторожно поднесла руку, коснулась, отдернула. Ничего не произошло.
– Неужели из-за травмы у меня начались галлюцинации? – вопрос мой, едва слышимый, остался без ответа.
Подняла и надела медальон на шею. Странно, но дышать стало значительно легче, ушла тошнота, головокружение прекратилось, а вот сердце словно острые коготки царапнули.
Подумать не успела, из ванны вышел Макс, вокруг его бедер было обернуто белоснежное полотенце. Снова странно – я не испытала ровным счетом ничего, даже интереса, глядя на то, как он медленно скидывает лоскут ткани. Тело всегда было предметом гордости Кравцова, он тщательно следил за собой: занимался утренней зарядкой, посещал спортивный зал, не злоупотреблял пивом.
Макс, точно выступая на сцене, одел боксеры, которые натянулись, где нужно, выдавая возбуждение мужчины. Размеры члена мужа меня отчего-то не впечатлили. Меня вообще не впечатлял Макс, больше не впечатлял! Был кто-то другой, двое других мужчин. Зажмурилась, в очередной раз пытаясь вспомнить хоть что-то случившееся за это лето.
– Что с тобой? – кажется, Кравцова задело мое равнодушие, потому что в тоне мужа слышалось удивление.
Ответила не то, что он ждал.
– Что было после смерти Петровской?
– Вы с Надькой приехали к нам домой, потом пришел я, мы выпили кофе и обсудили смерть вашей преподавательницы.
– Был дождь, – я отчетливо помнила раздражающий стук капель.
– Да, первая гроза, – настороженно отозвался Кравцов.
– Гроза, – кивнула, но было что-то еще. Вода. Лужи. Машина. – Чья?
– Что? – Макс заволновался.
– Чья машина окатила меня водой из лужи?
– Рыжуля, ты что-то путаешь! Давай таблетку принесу! – Максим натянул серые брюки и дошел до меня, склонился, взглянул сверху вниз.
– Сама приду, – четко произнесла я.
– Хорошо, – демонстративно небрежно пожал плечами, накинул светлую рубашку-поло. – Жду внизу. Помнишь, где столовая?
– Найду, – отвернулась с намерением посетить ванную.
Муж улыбнулся, но, как и раньше, улыбка не коснулась его глаз.
Наскоро приняв душ, не прекращая попыток вспомнить, я торопливо оделась и вышла из комнаты. В коридоре с уверенностью могла утверждать, что дом тетушки вижу впервые. Огромный, похожий на музей, я бы запомнила, хотя бы что-то. Эту тяжелую лестницу, или поблескивающий темный, отполированный пол, кое-где прикрытый изысканной работы коврами, или, быть может, мраморную скульптуру, изображающую женщину, прикрывающую наготу драпированной тканью – все я видела впервые!
На высокой стене под лестницей висели три небольших, но мастерски выполненных пейзажа. На картинах были изображены горы в разное время года. На первом этаже, кругом, можно было рассматривать долго и увлекательно, располагались произведения искусства: скульптуры, картины, даже мебель, стоящую в доме, можно было отнести к этой категории.
– Точно! – полушепотом объявила самой себе. – Я здесь впервые!
Просторную столовую нашла, следуя на звук голосов. Сидящие обсуждали погоду, но замолчали, когда я вошла.
– Лиззи! – воскликнула тетя Элен, и я поморщилась – обращение «Лиззи», особенно звучащее со столь фальшивой радостью, меня раздражало. – Я так рада, что ты очнулась! – подскочила, обняла, суетливо чмокнула сначала в одну щеку, потом в другую.
Елена, сестра моей мамы, не так сильно изменилась за прошедший год.
Две сестры, но совершенно не похожие друг на друга. Олеся, старшая, мягкая, добрая брюнетка с зелеными глазами, и младшая, Лена, натуральная блондинка со взрывным характером. Плюс разница в возрасте пятнадцать лет. Когда я родилась, Элен было восемь, так что мы с ней скорее подруги, нежели племянница и заботливая тетя.
– Хорошо выглядишь, тетушка! – иногда я позволяла себе подразнить Лену.
– Семейное! – манерно отозвалась она. – Знаешь, наши женщины немножко ведьмы! – и снова этот наигранный смех.
– А я думаю, что дело в дорогущих косметических процедурах, здоровом питании и хорошем отдыхе! – ответила ей и перевела взор на так называемого дядю. – Доброе утро, – постаралась, чтобы речь звучала вежливо.
Золтан Симон мне не понравился с первого взгляда. А случилось знаменательное событие семь лет назад, когда венгр пришел в наш дом, чтобы познакомиться с семьей своей невесты. Тогда он казался мне старым и злым.
Сейчас? С первым я бы поспорила. За сорок, но фигура спортивная подтянутая, ни капли жира. Осанка, как у военного. Лицо с тонкими, четкими чертами можно было бы посчитать верхом совершенства, если бы не надменность, застывшая на нем маской пренебрежения к людям. Взгляд цепкий, пристальный, такой, что хочется обхватить себя руками. Шевелюра черная, без единого седого волоса. В целом, привлекательный, холеный, знающий себе цену мужчина. Вот только, как и семь лет назад, у меня возникло желание убежать, скрыться от него.
