Текст книги "Крепкий орешек (ЛП)"

Автор книги: Тесс Оливер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Тесс Оливер
Крепкий орешек

Переводчик – Аня Мурзина

Бета – редактор – Аня Мурзина

Обложка – Машуля Валеева

Глава 1
Леджер

Я не мог перестать думать о ней. Она была ангелом, твердолобым, преданным ангелом, и за свою короткую жизнь она уже вкусила ада.

Солнце было не более чем мерцанием на горизонте. Густая, липкая дымка окутала беспокойную воду. Когда его краски не приглушал туман, Роквуд-Бич был именно таким, каким я его себе представлял: песок цвета слоновой кости, тёмно-синий океан и зелёные, покрытые сочными растениями склоны холмов.

В мой последний день заключения офицер Рикли, тюремный охранник, который почти каждый день ходил не просто с палкой в заднице, а с целыми грёбаными вилами, коротко кивнул мне на прощание и нажал кнопку на воротах. Я вышел на пустой тротуар. Ни семьи, ни друзей, чтобы встретиться со мной. Я был один, без всяких перспектив на будущее. Но я точно знал, куда направляюсь. Я знал, что направляюсь прямиком в Роквуд-Бич.

Мой взгляд скользнул по песку, и там, в центре тёмного, холодного тумана, была девушка. Воздух вокруг неё был кристально чистым, как будто мутная завеса не могла приблизиться к ней. После недели подъёмов на рассвете только для того, чтобы хоть мельком взглянуть на неё, я знал её распорядок дня. Она останавливалась, чтобы отругать Рекса, своего гигантского пса, за то, что он сломя голову бросился в стаю отдыхающих чаек. Лекция сопровождалась извиняющимся вилянием хвостом, сердечным похлопыванием и улыбкой со стороны девушки. Одна только улыбка стоила того, чтобы ради неё вставать ни свет ни заря. Я знал, что она остановится на полпути к пирсу, в месте, где песок выгибается дугой к воде, и поищет целые песчаные доллары. Я знал, что в конце концов, её густые, длинные волнистые волосы будут ей мешать, и она протянет руку и завяжет их в хвост резинкой для волос, которую носила на своём маленьком запястье. И я знал, что независимо от того, как резво она двигалась по мокрому песку, стараясь не отставать от своей собаки, тяжёлая, медленная грусть будет следовать по её следам. Это отражалось на её потрясающем лице, или в положении её стройных плеч, или даже в том, как её ноги касались песка. Это всегда было здесь, как будто её ноги окутывала плотная тяжесть, притягивая её к земле чуть сильнее, чем обычно.

Мы были соседями, но у меня не хватило смелости представиться. Я никогда не был застенчивым, когда дело касалось женщин, но я был не совсем тем человеком, которого вы хотели бы увидеть неожиданно у своей двери. Мой рост, следы чернил от татуировок, которые помогли мне пережить худшие времена, и аура человека только что вышедшего из тюрьмы, что сопровождала меня через металлические ворота, не делали меня тем соседом, который мог просто зайти и одолжить чашку сахара. И девушка на пляже была не просто девушкой.

Неделю назад я вышел из тюрьмы штата Орсон, потерянный, беспомощный человек, брошенный на произвол судьбы, бесцеремонно выплюнутый обратно в мир, где он никогда ничего не делал правильно. Во время моего двухлетнего пребывания внутри, жизнь снаружи не стояла на месте. Всё шло своим чередом. Мой отец умер от рака, и те последние минуты, которые вы видели в фильмах, когда люди бросались к умирающему отцу, чтобы исповедаться в грехах и, наконец, сказать: «Я люблю тебя, папа», слова, которые всегда нужно было сказать, но которые всегда почему-то застревали в сердитом, сухом горле, те минуты, были потеряны навсегда. Мои друзья, те, кто в основном держал свои носы чистыми, закончили колледж, начали карьеру и обзавелись семьями. Моя мама и сестра вернулись на восток, чтобы жить с нашей тётей. За два года в Орсоне они присылали письма, печенье и фотографии, но никогда не присылали приглашения присоединиться к ним. Я этого не ожидал. У нас с мамой никогда не было особой связи. Я доставлял слишком много хлопот, слишком ненадёжен, слишком «не тот сын, на которого она надеялась». Иногда одна хорошая порция неприятностей может перевернуть вашу жизнь, направить вас на правильный путь. Но я выбрал противоположную сторону раздвоенной дороги и отправился на поиски ещё больших неприятностей, как наркоман, постоянно ищущий следующую дозу. И я тоже много чего такого делал. Я быстро обнаружил, что кайф и неприятности хорошо сочетаются друг с другом, особенно когда логическим завершением была тюрьма. Я не ставил тюремное заключение целью своей жизни, но мои родители и учителя потратили так много времени, предупреждая меня, что я окажусь в тюрьме, что это казалось закономерностью. Не хотел никого разочаровывать.

Сердитые крики и перья разбудили спящий пляж внизу, когда чайки взлетели. Я уставился вниз на неземную красоту на песке. Она обняла свою собаку, самую счастливую чёртову собаку в мире, насколько я мог судить. Выпрямившись, она нарушила свой распорядок дня. Никакой улыбки. Она посмотрела на дом, полуразрушенный, подтопленный водой пляжный домик, который я снял на небольшое наследство от отца. Проклятый туман, безжалостная прозрачная дымка, витающая в воздухе, скрывала некоторые черты её лица, но это не имело значения. Я запомнил их наизусть: миндалевидные голубые глаза, нос пуговкой, вишнёвые губы, которые не давали спать по ночам любому смертному.

Те же самые невероятные губы приоткрылись от любопытства, когда она уставилась на дом. Я попятился, скрывшись из виду, и подождал, пока она отвернётся.

Я прошёл по искорёженному полу. Запах плесени и солёной влаги усиливался с каждым шагом. Я сел на комковатый матрас, который бросил на пол в углу, и прислонился спиной к холодной оштукатуренной стене. Это было не очень подходящее место, но это было то место, где я хотел быть.

Глава 2
Джейси

Рейчел постучала в дверь кофейни через несколько секунд после того, как я вошла внутрь. Её улыбка выглядывала из-под отороченного пушком капюшона зимнего пуховика. Я придержала дверь, и она проскользнула внутрь, держа в руках свой обычный контейнер с выпечкой. Из коробки повеяло корицей, коричневым сахаром и маслянистым вкусом.

– Там чертовски холодно. Я принесла тебе булочку с черникой на завтрак, – фыркнула она, неся коробку к прилавку.

– Ты святая. Я умираю с голоду.

Рейчел была моей соседкой по зданию и лучшей подругой. Её пекарня была удобно расположена рядом с моей кофейней, и у нас были прекрасные симбиотические отношения. Её выпечка была идеальным дополнением к моему кофе, а моё кафе обеспечивало ей хороший, стабильный источник дохода. Конечно, мы обе страдали в финансовом отношении в осенние и зимние месяцы, когда дети были в школе, а пляжные каникулы откладывались до наступления более тёплой погоды. У меня всё ещё были мои постоянные клиенты, в основном местные жители, которые либо были на пенсии, либо работали в свободном графике. Были также несгибаемые серферы, которым нравилась зыбь, вызванная холодной погодой. Большинство из них заходили выпить свою ежедневную порцию эспрессо после зверски холодного утра на воде. После нескольких часов, проведённых на волнах, пирожные с крошкой и кексы с черникой тоже приходились по вкусу.

Мы с Рейчел планировали, что, когда у нас будут деньги и энергия, мы сразу купим наши заведения и снесём стену между ними, чтобы превратить их в одно кафе с пекарней. И пока всё шло в том направлении.

Рейчел откинула капюшон, освободив свои блестящие чёрные волосы.

– Ты подстриглась, – заметила я.

– Я решила, что мне нужно немного измениться. Тебе нравится? – Она откинула длинную чёлку в сторону.

– Тебе действительно нужно спрашивать? Как я уже говорила тебе раньше, я бы в любой день променяла свою волнистую копну на твои гладкие локоны.

– Но ты блондинка, а все знают, что мужчины предпочитают их, – подмигнула она. У неё был лес чёрных ресниц в тон чёрным волосам, которые ярко выделяли её зелёные глаза.

– Я тебя умоляю, блондинка непонятного серого цвета или волосы цвета вороного крыла. Не думаю, что есть даже вопрос о том, кто из нас был благословлён феей волос. Если такая вообще существует.

– Возможно, я была благословлена феей волос, но ты была благословлена во всех других областях, Джейси, моя великолепная подруга и деловой партнёр. – Она начала распаковывать свои коробки.

Я пошла в служебное помещение, чтобы сложить свои вещи. У меня было утро, как патока (*густой, тростниковый сироп, прим. перев.), когда я чувствовала, что двигаюсь, думаю и делаю, но всё это происходило как в замедленной съёмке. Сейчас такие дни случались реже, чем раньше, но они всё ещё преследовали меня. Плохие воспоминания, которые были такими же тёмными, как сама патока, были причиной моего медленного утра. И эти воспоминания были постоянными.

Я вернулась к стойке. Рейчел положила булочку на салфетку. Я отломила кусочек и отправила его в рот, затем принялась наполнять кофейники.

– Как прошло свидание? – спросила я, но почти наверняка знала ответ. Прошлой ночью было второе свидание, и каждый парень, с которым встречалась Рейчел, был мистером Удивительно Правильным на первом свидании, но таинственным образом превращался в мистера Ужасно, Ужасно Неправильного на втором свидании.

– Святые кленовые овсяные лепёшки, даже не спрашивай. Он начал рассказывать о том, как у них с мамой было потрясающее хобби – коллекционирование марок, и на этом всё закончилось. Я проглотила свою тарелку креветок и извинилась, что у меня заболел живот от слишком быстрого приёма пищи.

– Есть вещи и похуже, чем человек, увлекающийся коллекционированием марок, Рэйч. – Насыщенный, знакомый аромат наполнил воздух, когда я открыла контейнеры с кофе и отмерила ложки.

Она разложила кексы на подносе.

– С его мамой, не забудь этот маленькое уточнение. – Она подошла с булочкой и откусила её, наблюдая, как я ставлю вариться кофе. – А как насчёт тебя, Джейси?

– О, я съем свою булочку через секунду.

– Джейси, ты знаешь, что я говорю не о булочке. – Она пыхтела так сильно, что сдула крошки со своего маффина. – Когда ты собираешься шагнуть в трясину и грязь мира знакомств? Прошло несколько месяцев с тех пор, как ты развелась. Давай, присоединяйся ко мне в поисках. Во всяком случае, это очень интересно.

Рейчел знала, что я развелась, и она знала, что мой брак не был удачным. Полное преуменьшение, если таковое вообще было. Но это было всё, что она знала. Я хотела, нет, нуждалась в том, чтобы это время в моей жизни оставалось спрятанным на потайной полке, чтобы оно никогда и никому не было открыто. Мои родители и два моих брата знали, но только потому, что это было бы невозможно скрыть от них.

– Я просто не готова. Я не знаю, буду ли готова когда-нибудь. – Я вытащила стопки чашек из-под прилавка. – Он снова был там, – быстро сказала я, даже не зная, почему я заговорила об этом.

– Таинственный человек из Роквуд-Бич? – Она резко отвернулась от своего занятия укладывания печенья на тарелку. – Незнакомец, чьи необычайно широкие плечи почти закрывают переднее панорамное окно старого Бомбейского коттеджа? Незнакомец, у которого, без сомнения, есть тело, руки и лицо, которые сочетаются с этими плечами?

– Это та часть, которую ты помнишь больше всего? Ширина плеч? – рассмеялась я.

– Ты та, кто описала их в первую очередь.

– Я пыталась передать, как угрожающе он выглядел с моей точки зрения на пляже. Это придало истории дополнительный уровень интриги.

– И всё же, я готова поспорить, что такой парень не будет сидеть субботним вечером и лизать марки со своей мамой. – Рейчел закончила раскладывать выпечку и взяла свою коробку. – Уф, остаток утра я буду украшать кексы для вечеринки в доме престарелых. Как ты думаешь, кто он, этот человек, который заполняет окно?

– Я предполагаю, что кто-то, кому нужно было снять дешёвое жилье. Вероятно, просто какой-нибудь серфер или парень, проходящий мимо на пути к большим волнам и лучшей погоде на пляже. Этот коттедж выглядит так, как будто один хороший порыв ветра может разрушить его. Я думаю, что там никто не жил уже много лет.

Я прошлась по кафе и начала стаскивать стулья со столов.

– Ты должна подойти и поздороваться или поприветствовать. – Рейчел вышла из-за прилавка. – Тебе, должно быть, любопытно посмотреть, как он выглядит вблизи. Я знаю, что это так.

Я опустила стул на пол и задвинула его под стол.

– Наверное, так и нужно сделать. Я имею в виду, просто на случай, если у него возникнут какие-нибудь вопросы о районе. Это было бы самым вежливым поступком.

– Ага. Очень вежливым, – подмигнула она. – А затем ты сможешь осмотреть его с головы до ног, чтобы увидеть, простираются ли эти впечатляющие плечи до самых ног. Я ухожу отсюда. Меня ждут голые кексы. – Она послала мне воздушный поцелуй, проходя мимо со своей пустой коробкой. – Доброе утро, а я буду присматривать за угрожающими незнакомцами со смехотворно широкими плечами.

Я усмехнулась. Мои улыбки было нелегко завоевать в такое утро, как это, но Рейчел была той, кто знал, как проникнуть под поверхность и заставить меня временно забыть всё из прошлого.

Перевернув табличку «открыто», я выглянула в окно. Туман рассеивался, и казалось, что скоро засияет солнце. Это помогло бы. Солнечный свет всегда был лучше мрака.

Глава 3
Леджер

Я оставил коробку из бетона, гробницу двенадцать на двенадцать, где мне пришлось делить пространство с другим человеком, и я провёл свою первую неделю на свободе, прячась в однокомнатной лачуге, которая была ненамного больше тюремной камеры, в роскоши и комфорте. Мне больше не нужно было мыться и срать в той же комнате, в которой я спал, и когда я выглядывал в окно, там не было решёток. На самом деле, передо мной открывался бесконечный вид на мир, или, по крайней мере, мир, который простирался на многие мили, прежде чем остановиться на линии горизонта. Но я начинал чувствовать себя своим собственным надзирателем. Мне нужно было выбраться отсюда. Мне нужно было найти работу. Подвиг, который казался почти невозможным с тюремным прошлым.

Была середина утра. Туман рассеялся, оставив после себя голубое небо. Я протянул руку, откинул волосы назад и завязал их так, чтобы они не лезли мне в глаза. Когда я впервые попал в тюрьму, меня обрили почти налысо – стандартная процедура, чтобы избежать заражения вшами. После этого я позволял шевелюре расти долго, слишком долго. Мой первый доллар был потрачен в парикмахерской, где я сидел в кресле и смотрел на своё застывшее отражение и вдруг обнаружил, что не могу расстаться со своими волосами. Длина была символом того, как долго я застрял в адской дыре, и напоминанием о том, что я никогда не хотел возвращаться. Парикмахер, старик, который рассказывал о своём собственном многолетнем пребывании за решёткой, помог мне найти компромисс. Он укоротил мне волосы на висках и по бокам, оставив верхнюю часть длинной.

На склоне холма перед домом среди растений торчали рассохшиеся деревянные доски, самодельная лестница на песок, которой, как и домом, годами пренебрегали.

Я добрался до пляжа. Даже под голубым небом свежий, холодный воздух окутывал берег. Я посмотрел в сторону её дома. Это был маленький коттедж, в лучшем состоянии, чем мой, но только благодаря нескольким мазкам краски и кускам деревянного сайдинга. Она посадила ряд цветов вдоль задней части здания, и их вид заставил меня улыбнуться.

В этот час она должна была быть на работе, и не было никакого шанса столкнуться с ней. Это помогло вытащить себя из дома. Я ещё не был готов. Я не был готов встретиться с ней близко, лицом к лицу. На самом деле, я задавался вопросом, наберусь ли я когда-нибудь смелости представиться.

Пляжные домики всех форм, размеров и стоимости усеивали холмы, нависающие над берегом. Некоторые из них были заколочены и тихи, как трупы, ожидая лета, чтобы вдохнуть в них жизнь. Другие были шикарными и ухоженными пляжными виллами, похожими на те, что можно увидеть на обложке журнала. Я побрёл по плотному песку в направлении пирса. По обе стороны от него выстроились магазины и торговцы. Но в такой прохладный день поздней осени, как сегодня, он был почти безлюден.

Я добрался до начала пирса и сел на первую ступеньку, чтобы вытряхнуть обувь.

– Здесь есть хороший прокат велосипедов, который позволит вам избежать попадания песка в обувь, – раздался сверху грубый низкий голос.

Я прикрыл глаза от солнца, но все равно смог разглядеть только силуэт мужчины, который был полноват и стоял немного кривобоко, как будто одна нога была короче другой.

– Может быть, в другой раз, – крикнул я в ответ и закончил обуваться.

Я поднялся по трём ступенькам на вершину пирса. Его деревянные доски, побелевшие и хрупкие от солнца, тянулись на сотни ярдов над тёмно-синей водой.

– Даже есть один достаточно высокий для таких, как ты. – У человека, рекламировавшего прокат велосипедов, был длинный седой хвост и борода цвета соли. Его рубашка с цветочным принтом туго обтягивала огромный круглый живот. У него был красочный ассортимент велосипедов на выбор.

Однобокость, которую я видел в его силуэте, была более заметна вблизи. Мой взгляд скользнул вниз к ноге под краем его шорт. Я старался не пялиться, не показывать реакции, но мои социальные навыки притупились за месяцы, проведённые с людьми, которые подумывали о том, чтобы ударить тебя по голове подносом с едой в дружеской беседе за обедом. У мужчины отсутствовал значительный кусок икры, и что бы ни делали врачи, чтобы залатать его, это было неудачей.

– Это был укус акулы. – Его голос был глубоким и раскатистым, как у человека, катающего шар для боулинга по барабану.

– Вау. Это, должно быть, было страшно. Извини, я не хотел пялиться.

– Почему, чёрт возьми, нет? Все так делают. И я солгал. Это была не акула. Это была гремучая змея.

– Чёрт. Одинаково страшно.

Он взял свой стакан с содовой, отпил немного и глубоко вздохнул.

– Нет, ещё одна ложь. У меня их целая куча. Особенно нравится использовать их на дамах. Звучит лучше, чем реальная история, которая заключается в том, что я поцарапал ногу о ржавый трактор моего отца и не ухаживал за раной. Пошло заражение. Вся моя икра была размером с баскетбольный мяч, и только тогда я потащил свою упрямую задницу в отделение неотложной помощи. Был близок к тому, чтобы потерять всё это чертово дело. Понимаешь. Не так захватывающе, не так ли?

– У реальной истории тоже есть свои достоинства, – рассмеялся я и кивнул.

– Третья самая глупая вещь, которую я когда-либо делал.

– Третья? А какие первые две?

– Первая жена и вторая жена, только не в таком порядке. Вторая жена была чокнутой. – Он поднял кулак и показал один палец, а затем второй.

Мы оба рассмеялись.

– Я никогда не видел тебя здесь раньше. Кстати, меня зовут Майк. – Он протянул свою мясистую руку. Мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить, что рукопожатие было частью внешнего мира.

– Леджер. Приятно познакомиться, Майк.

– Леджер, я такого раньше не слышал.

– Да, очевидно, это было семейное имя. Со стороны моей мамы.

– Тогда тебе повезло. У меня был приятель в армии, который тоже носил фамилию. Это был Динкл. Лично я думаю, что они могли бы позволить этой фамилии умереть вместе с родственником, которому она принадлежала.

– Да, считаю, что мне сейчас действительно повезло.

Он вытащил сигареты и предложил мне одну. Я покачал головой. В тюрьме сигареты и травка стоили столько денег, что я понял, что без них легче обойтись. Некоторые из других парней были поглощены поиском способов сохранить свои привычки. Вместо этого я тренировался. Моё время во дворе, бег, отжимания и подтягивания были единственным способом сохранить рассудок. В противном случае тюремные стены, окружающие заборы из колючей проволоки и самоуверенные охранники с их дальнобойными винтовками могут заставить почувствовать, что вас поглощает чёрная дыра и что единственный выход – это смерть.

– Значит, ты служил в армии? – спросил я.

Он изо всех сил пытался зажечь сигарету на ветру и, наконец, затянулся достаточно сильно, чтобы кончик загорелся красным.

– Вьетнам. Водил танк. – Он прищурился от новой струи дыма, засовывая зажигалку в карман.

– Да? Я думаю, что это ставит истории о нападении акулы и укусе змеи в позорное положение. Ты должен начать с этого… с дам, я имею в виду.

– Ты думаешь?

– Да.

– Ты выглядишь как парень, который знает свой путь, когда дело доходит до женщин, так что мне придётся это запомнить. – Он глубоко затянулся сигаретой. – Ты здесь в отпуске?

Я покачал головой. Не было никакого реального способа описать причины, по которым я оказался в Роквуд-Бич. Я сказал первое, что пришло мне в голову.

– Я искал работу, и мне не везло в глубине страны. Так что я решил отправиться на побережье, чтобы посмотреть, может здесь более радужно.

– Вероятно, нет. Чем ты занимаешься? – спросил он.

Я уставился на воду. Гладкий бело-голубой парусник скользил по неспокойной поверхности, направляясь в открытое море. Мысленно я перебрал свой список навыков. Он был не особо впечатляющим.

– Я работал на заправочной станции, и я довольно хорошо разбираюсь в машинах. – Мой голос затих, чтобы быть заглушённым шумом волн внизу. Мой голос звучал жалко, и слово «неудачник» всё время крутилось у меня в голове.

Майк притих, и я почти ожидал, что он рассмеётся.

– Как долго ты был вне дома?

– Прошу прощения? – Я посмотрел на него.

– Не хотел совать нос не в своё дело. Просто ты выглядишь как человек, который забыл, каково это быть здесь, в мире, за тюремной решёткой. Если, конечно, ты был не на космической станции. Или был?

– Я бы хотел.

– Да, я не думал, что программа астронавтов будет слишком увлечена всеми этими татуировками. Но мне они нравятся. У меня есть несколько своих сразу после Вьетнама. – Он закатал рукав рубашки. Пресловутая татуировка танцующей гавайской девушки середины века улыбнулась мне в ответ. – Не знаю почему, но по какой-то причине нанесение татуировок после войны было терапевтическим. Я имею в виду, я вернулся в лучшей форме, чем большинство моих приятелей. – Его смешок был похож на низкий рокот. – Конечно, так было до тех пор, пока я не встретил своего соперника с этим чертовым трактором. Но мой разум был довольно запутан. Там много такого, что никогда не сможет быть стёрто. Татуировки помогли. Не знаю, почему и как это объяснить.

– На самом деле, я точно знаю, что ты имеешь в виду. – Я уставился на татуировки, покрывающие мои предплечья. – Я отсидел два года, и я вышел неделю назад. Ты один из первых людей, с которыми я поговорил.

– Это правда? Скоро ты снова освоишься со всем этим. – Он, прихрамывая, подошёл к шаткому подиуму, который установил на пирсе, вытащил несколько купюр из своего металлического ящика для наличных и сунул их в карман. – Я собираюсь спуститься в конец пирса за хот-догом. Я куплю тебе один, если захочешь пойти со мной.

– Я никогда не отказываюсь от бесплатного хот-дога.

Мы направились по дощатому настилу. Мне пришлось замедлить шаг, чтобы Майк мог идти в ногу со мной. На фоне моря, его потемневшей от загара жилистой кожи, явной хромоты и сопутствующей ей походки он напомнил мне старого кривоногого пирата. Он даже говорил как один из них, с этим гулким, солёным протяжным акцентом, который звучал так, как будто он пришёл из банального, старого черно-белого пиратского фильма.

– Я представляю, как трудно найти приличную работу и достойную зарплату, когда у тебя за спиной это чертово полицейское досье.

– Это точно не делает меня идеальным кандидатом.

Он вежливо помахал рукой двум пожилым женщинам, продававшим сувениры.

– За что тебя посадили? Надеюсь, не возражаешь, что я спрашиваю?

Мы продолжили путь. До нас донёсся характерный дымный запах жареных хот-догов, лука и горчицы.

– Я поехал на угнанной машине покататься, и меня поймали.

Он прищёлкнул языком, как обычно делал мой отец, когда слышал, что я снова был в кабинете директора.

– Звучит не так уж плохо. Два года кажутся довольно жёстким наказанием. У тебя, должно быть, был судья, у которого был запор или был плохой день.

– Это была полицейская машина.

Его смех вырвался так быстро, что удивил даже его самого.

– О боже, – сказал он, отдышавшись, – полицейская машина.

– Ключи были в патрульной машине, и эта чёртова штука работала. Офицер подошёл, чтобы с кем-то поговорить. Я просто планировал проехать на ней по улице до магазина пончиков. Думал, я буду ему помогать.

Ещё один раскатистый смех, на этот раз достаточно громкий, чтобы вспугнуть чаек с пирса.

– Я думаю, это можно было бы отнести к числу тех преступлений без жертв.

– Я не знаю об этом. Я думаю, гордость полицейского получила довольно сильный удар.

– Ну, просто из разговора с тобой ясно, что ты не дурак, так что ты был либо выше «Эмпайр Стейт билдинг» (*102-этажный небоскрёб, расположенный в Нью-Йорке на острове Манхэттен, на Пятой авеню между Западными 33-й и 34-й улицами. Является офисным зданием., прим. перев.), либо у тебя очень большие яйца. Или, может быть, и то, и другое, а?

– Давай просто скажем, что я был достаточно глуп, чтобы так накуриться, что подумал, что угнать полицейскую машину будет весело. Я был не в себе в облаке наркотиков, и бум, глупая идея последовала вместе с тюремным заключением.

Майк остановился всего в нескольких футах от киоска с хот-догами.

– Знаешь, у меня есть друг, который занимается ландшафтным дизайном и системами полива по всему городу. Он только что потерял одного из своих работников. Работа тяжёлая, и за неё мало платят, но она на улице, и тебе не нужно носить какую-то модную одежду или униформу. Я могу вас познакомить. Тебе интересно?

– Да. Чёрт возьми, да, мне интересно.

– Отлично. Я поговорю с ним сегодня. А теперь пойдём за хот-догами.