Текст книги "Варвары против Рима"

Автор книги: Терри Джонс

Соавторы: Алан Эрейра
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Несмотря на то, что конкретных доказательств подобных спекуляций нет и они никогда не принимались всерьез, это предположение не так уж и абсурдно. Персия, несомненно, была серьезно заинтересована в том, чтобы отвлечь внимание Аттилы от Востока. Ей уже доставляли достаточно проблем другие группы гуннских кочевников[403]. Могли Гейзерих оказаться посредником? Между Карфагеном и Восточным Средиземноморьем существовали прочные торговые связи, купцы должны были свободно перемещаться между владениями вандалов и персов. Если наша теория справедлива и Персия была тайным источником финансирования Гейзерихом Аттилы, то окончательное разрушение власти Рима в Европе было подлинным триумфом персидской дипломатии.

Но главным желанием Аттилы было править миром. Он ожидал, что Рим падет в ужасе, когда, наконец, пересек Рейн в марте 451 г. План военных действий строился на огромном превосходстве в силах и внезапности. У империи не было шансов собрать достаточно большую армию, чтобы отразить удар, прежде чем он захватит всю Галлию, а Италия будет просить у него пощады.

Но шанс появился. Все секретные планы полетели в тартарары из-за простого невезения.

Аттиле просто не повезло, с его константинопольским рабом Феодосием II случилось еще большее несчастье. Двадцать восьмого июля 450 г., когда Аттила успешно двигался на запад, 48-летний Феодосий разбился насмерть, упав с лошади на охоте. Его старшая сестра Пульхерия (тюремщица Гонории) смогла подчинить себе весь императорский двор. Она вышла замуж за Марциана, человека, клявшегося Гейзериху никогда не нападать на вандалов, и поставила его новым августом. Новобрачные немедленно отправили к Аттиле посла с богатыми дарами.

Незваных гостей явно не ждали. Посла отказались принять и отправили восвояси, вместе с неврученными подарками. Причина очевидна: никого не было дома. Аттила был в отъезде. Пульхерия с Марцианом решили, что терпеть унижения дальше нельзя. Они прекратили согласованные с Аттилой платежи. Это был сильный ход. Он спас финансы Восточной империи, а к тому времени, когда Аттила о нем узнал, то был уже не в состоянии что-либо предпринять – его армия строила понтоны в Германии. И, что еще важнее, самый могущественный человек в Западной империи разгадал замысел Аттилы.

Этим человеком был Аэций, который создал себе имя, возглавив огромную гуннскую армию в 424 г. Он руководил обороной Запада и был даже могущественней Валентиниана.

Он стал, в сущности, новым Стилихоном (что не сулило ему в будущем ничего хорошего, но не будем забегать вперед). Аэций добился своего положения с помощью гуннов. Карьеру он начал с того, что заслужил покровительство дяди Аттилы и был спасен его военной поддержкой – гуннская армия, подошедшая вместе с ним к Равенне в 433 г., гарантировала назначение Аэция командующим западными войсками. Он вознаградил гуннов, признав за ними право селиться в Паннонии в 437 г., а через два года при поддержке своих союзников-гуннов заставил повиноваться вестготов. Он знал Аттилу лучше, чем кто-либо из римлян, подарил ему секретаря и даже отправил своего сына жить при дворе Аттилы. Поэтому он понял, в чем смысл отсутствия Аттилы, и начал спешно собирать коалицию для защиты Галлии. Аэций даже знал, где и когда будет нанесен удар, поскольку по Бельгии шли слухи об огромном количестве гуннов, готовящихся к наступлению, а в Рим прибыл просить помощи местный епископ[404].

Весной 451 г. гуннская армия огнем и мечом прошлась по Галлии. В начале апреля был осажден и разрушен Мец. И вновь это был не молниеносный набег диких всадников, а размеренный марш тяжеловооруженной армии. И защиту городов, и составление отчетов о происходящем перепоручили церкви. Епископы делали все, чтобы организовать хотя бы какое-то подобие обороны, а церковные летописцы писали довольно путаные хроники событий. Перепуганные монахи изображали гуннов как бедствие, ниспосланное Богом, дабы покарать грешников, и подробно описывали различные случаи чудесного спасения праведников. Для них главным в этой ситуации было то, что гунны являлись язычниками, а стало быть, это – война небесная, разыгрывавшаяся на земле. В результате столь мистического подхода к вопросу мы понятия не имеем, каким путем шла армия Аттилы и что он делал на протяжении нескольких недель.

Войска Аэция выступили в поход относительно быстро. Он сумел собрать армию антигуннской коалиции, которую поддержали римские армии, состоявшие из бургундцев и вестготов. Аттиле не нужно было охотиться за вестготами – они сами шли ему навстречу. Войска Аэция столкнулись с Аттилой в июне у Орлеана, примерно в 1200 милях от его родины. Сил оказалось достаточно, чтобы прогнать гуннов прочь.

Аттила не ожидал такого поворота событий и принялся отступать с максимально возможной быстротой. Но Аэций не собирался оставлять его в покое. Он организовал преследование и нагнал армию гуннов (явно двигавшуюся довольно медленно) через какую-то сотню миль. Точное место сражения однозначно не установлено, но обычно его именуют «Каталаунские поля» («Шалонские поля»). В любом случае, это произошло где-то в окрестностях Труа. Битва была ужасной, с огромными потерями – согласно основному источнику, погибли 165 000 человек, впрочем, число убитых точно никто не считал. Это было первое сражение, проигранное Аттилой.

ЗНАМЕНИЯ И ЧУДЕСА

Перед битвой шаманы-предсказатели Аттилы изучили кишки нескольких жертвенных овец и провозгласили, что сражение закончится смертью одного из предводителей. Поскольку с самого начала все шло против него, Аттила обезумел. Уверенный, что ему пришел конец, он пожелал, чтобы для него устроили погребальный костер из седел, – хороший способ позаботиться о своих людях, если у вас приключилась мания преследования. Под конец битвы адъютанты убедили его, что это еще не катастрофа, после взаимного прекращения боевых действий Аттила начал медленное отступление, и его потрепанная армия вернулась в Венгрию. Предводителем, убитым на поле сражения, оказался Теодорих, король вестготов. Аттила, во всяком случае, добился того, о чем его просил Гейзерих.

В следующем, 452 г. он вернулся и на этот раз направился в Италию. Но теперь у Аэция не было коалиции, чтобы остановить Аттилу. Похоже, что его появление оказалось совершенно неожиданным. Аттила подошел к городу Аквилея (вблизи Венеции) и осадил его, но был уже готов отступить, как вдруг увидел аиста, уносящего своих птенцов из города. Знамения имели для него большое значение: он понял, что, предчувствуя будущее, аист переносит гнездо из города, который будет разрушен. Аттила решил не снимать осады, и вскоре после этого защитники Аквилеи дрогнули. Гнездо аиста было действительно уничтожено, но современные историки верят, что Аттила не нанес большого вреда этому городу, как, впрочем, и другим, захваченным в ходе кампании.

Аттила брал город за городом: Падую, Мантую, Виченцу, Верону, Брешию, Бергамо… пока наконец не взял Милан. Это был важный символический момент: именно в Милане Константин провозгласил империю христианской. Кроме того, здесь была резиденция Амвросия, который столетием раньше так яростно и успешно искоренял язычество в Риме. Милан был одной из столиц Западной империи. Теперь на ее трон взошел язычник.

Именно во время пребывания Аттилы в Милане произошло событие, объясняющее природу устремлений короля гуннов. Увидев во дворце картину, изображающую римских императоров на золотых тронах, с лежащим у их ног мертвым человеком, которого он принял за соплеменника, Аттила приказал, чтобы картину перерисовали. Теперь он сидел на золотом троне, у подножия которого были римские императоры, но не мертвые, а трусливо высыпающие золото из мешков[405]. По мнению византийского ученого X в., записавшего этот рассказ, Аттила добивался не уничтожения империи, а ее подчинения.

Валентиниан отказал Аттиле в руке Гонории, но сейчас император не владел ситуацией. Он, судя по всему, находился в Риме, причем до смерти перепуганный (по сведениям одного из современников, Проспера Аквитанского)[406]. Аэций явно был не в состоянии собрать большую армию[407]. Поэтому Валентиниан направил к Аттиле посла. Им был Лев, епископ Римский.

Лев был человеком твердых и прямых взглядов. Он отличался бесстрашием, поскольку был уверен, что находится под защитой св. Троицы и что его долг, как Святого отца города Святого Петра, быть носителем римской власти. Виргилий в своих «Энеидах» обозначил видение римлянином своего места в мире: «Помни, римлянин, твоя власть (империй) правит народами». Так происходило во времена Августа, и в течение 450 лет основным предназначением императоров было осуществлять эту власть. Но теперь в империи возник вакуум, и власть нового типа должна была его заполнить. Власть епископа Римского.

Он встретился с Аттилой на берегу реки Минцио в Ломбардии, возможно, как предположил один историк, в пределах прямой видимости с фермы Виргилия[408]. Встреча очень напоминала мифологический сюжет. Оба – и папа, и король, верили, что они избраны править миром. Это было столкновение двух гигантских эго. И все же, почти магическим образом, там, где ничего не смогла сделать сила, сработала дипломатия. Аттила развернул свою могучую армию и направился назад в Венгрию.

Через 1000 лет Рафаэль изобразит на картине папу Льва I (на самом деле он рисовал тогдашнего папу, Льва X) спокойным и величественным, поднимающим руку в жесте, призывающем к миру, в то время как над ним Святые Петр и Павел размахивают мечами. Аттила выглядит ошеломленным, а его армия бежит в ужасе, видя столь бесспорное проявление гнева Божьего.

Так что же случилось на самом деле? Чуда не произошло. Папа не был в действительности одноруким. Рядом с ним находились не святые, а римские сенаторы: экс-консул Авиений, возможно, богатейший человек в Риме, и экс-префект Италии Тригетий, дипломат, который несколькими годами ранее вел переговоры с Гейзерихом. В сущности, римская делегация была собрана с миру по нитке: денежный мешок, переговорщик на случай, ежели Аттила суеверен. Видно, таким он и оказался, поскольку присутствие пантифика помогло.

Иордан поясняет, что, когда Аттила согласился отступить, «он объявил и с угрозами признал открыто, что он принесет еще худшее зло Италии, если они не пришлют ему Гонорию, сестру императора Валентиниана и дочь августы Плацидии, с причитающейся ей частью королевских богатств»[409]. Аттиле было обещано, что он их получит. Другими словами, Лев со своими компаньонами был послан Валентинианом, чтобы согласиться на капитуляцию. Аттила получил свою невесту и приданое (золотом, не землями – но он золото и предпочитал). Он добился от Запада подчинения. Больше не было абсолютно никакого смысла двигаться на Рим, особенно, если, как полагают некоторые, продовольствия не хватало, а армия страдала от болезней.

Аттила вновь удалился в Венгрию, чтобы спланировать кампанию будущего года. В ожидании прибытия Гонории он взял себе другую невесту и в первую брачную ночь, как пишут, занялся не молодой, а обильным возлиянием, отчего лопнул кровеносный сосудик в носу, и от кровотечения Аттила умер. Учитывая, что среди немногих сведений, известных нам об Аттиле (от Приска), есть и то, что он не напивался допьяна, остается простор для размышлений о возможном убийстве[410]. Ему было 50 лет. Он так никогда и не получил Гонории, и никто не знает, что с ней стало.

КАК АТТИЛА ПОМОГАЛ СОЗДАНИЮ ПАПСТВА

Аттила одержал бесполезную победу. Подлинным победителем оказался человек, которого мы теперь называем папа Лев I. Он вернулся в Рим с легендой, которую можно было добавить к перечню христианских чудес, доказывая, что церковь спасла Рим от разграбления (которое, на самом деле, ему не угрожало). Церковь теперь была реальной силой, сменившей в Риме военную власть. Именно в этот момент Римская империя сдала Рим. Не Аттиле, а папе.

Епископа Римского называли «папа», но это была форма обращения к примерно 2000 священнослужителей. Слово означало просто papa, «отец». У епископа Римского не было специального титула. Но у Льва была вера в то, что поскольку Рим – город Святого Петра, то его епископ должен быть главой церкви.

Не каждый христианский священник соглашался с таким выводом. Лев вступил в беспощадный спор с епископом Арльским, который снимал и назначал епископов в Галлии по своему усмотрению, будто он – Господи помилуй! – сам сделался церковью.

Лев, однако, имел преимущество – его поддерживал император Валентиниан, и в 445 г. (том самом, когда Аттила стал единоличным правителем гуннов) Лев добился от августейшей особы удивительного письма. Император официально признавал примат епископа Римского над всей церковью на том основании, что тот являлся хранителем ключей Святого Петра, а Рим главенствует в империи. Более того, провозглашалось, что постановления епископа имеют силу закона и любое противодействие им будет рассматриваться как измена. Признавалось также, что гражданская власть теперь находится в подчинении у епископа Римского, наместники провинций обязаны насильно высылать любого, кто откажется отвечать на его вызов.

Епископ Арльский сдался и в 449 г. отправился в мир иной. Но все же Лев нуждался в чем-нибудь более убедительном, чем императорское письмо, чтобы упрочить свое положение нового владыки империи. Встреча с величайшим язычником на земле могла бы снять все вопросы. И сняла.

Но истина состоит в том, что не спокойствие Льва и не рука Божья отвратили от Рима языческого вождя. Просто Аттила и не собирался долго задерживаться на этой земле.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ГУННОВ

Беспощадная и эффективная в непродолжительных кампаниях военная машина Аттилы была в целом колоссом на глиняных ногах. Она просто не могла действовать на больших дистанциях и в сколько-нибудь продолжительные периоды времени.

Успехи римской армии в значительной мере объяснялись ее способностью подолгу находиться в полевых условиях. Она могла перестоять любую армию отчасти потому, что была полностью наемной, профессиональной армией, не зависевшей от призванных на сборы рекрутов, которым нужно было возвращаться домой, собирать урожай, а также потому, что ее обслуживал мощный бюрократический аппарат, организовавший доставку пайков, амуниции и разведданных. В то же время вся «бюрократия» Аттилы состояла из одного секретаря (предоставленного римлянами) и пленника по имени Рустик, который хорошо писал на греческом и на латыни.

У Аттилы не было долгосрочных стратегических целей, помимо завоевания мира. Он не составлял планов поставок продовольствия и фуража. Его армии самообеспечивались на месте, что, разумеется, приводило к опустошению окрестностей и означало, что войска постоянно должны были продвигаться вперед. Королевство Аттилы, которое выглядело странным и пугающим, было, по существу, паразитом, сосущим империю. У него не было будущего, даже если бы Аттила остался жив, а после его смерти оно исчезло без следа.

Аттила Гуннский не был близок к завоеванию Рима, на какое бы расстояние он к нему ни подошел. Реальный ущерб, нанесенный им, заключался в том, что он вынудил римлян отказаться от возвращения себе удерживаемой вандалами Северной Африки. И, что пожалуй более серьезно, заставил их думать, будто церковь способна уберечь от земных напастей.

ВАНДАЛЫ В РИМЕ

В 450 г. императорская дочь попросила Аттилу жениться на ней, чтобы избавиться от одиночества. Через пять лет жена римского императора обратилась к вождю вандалов Гейзериху, чтобы спастись от Рима.

Эта история выглядит так. В высших кругах Западной империи царил хаос. За исключением папы Льва, никто не был способен чем-либо грамотно управлять. Не было боеспособной армии. Двор находился в катастрофическом состоянии. Как рассказывает один сплетник, Иоанн Антиохийский, Валентиниану приглянулась жена сенатора по имени Максим, и он с помощью хитрости заманил ее к себе. Валентиниан выиграл в кости у Максима кольцо и воспользовался им, чтобы засвидетельствовать поддельную записку от мужа жене с просьбой посетить императрицу во дворце. Когда женщина пришла, Валентиниан ее изнасиловал[411].

Максим хотел убить Валентиниана, но не осмеливался это сделать, пока был жив Аэций. Поэтому он продолжал оставаться с августом в хороших отношениях и убеждал его, что Аэций готовит заговор для свержения императора. Сын Аэция был обручен с дочерью Валентиниана. Ясно, что император был вне себя. Он лично нанес смертельный удар мечом своему великому полководцу, своему защитнику и единственному человеку, который способен был спасти Рим. По словам Марцеллина: «И с ним умерла Западная империя, чтобы никогда уже не возродиться»[412].

Как только Аэция не стало на его пути, Максим организовал убийство Валентиниана, завладел его троном и, поскольку жена Максима к тому времени умерла, его вдовой, Евдоксией, которую он заставил стать своей женой. Вот тогда-то Евдоксия и попросила о помощи Гейзериха. И Гейзерих стал рыцарем в сияющих доспехах.

Он прибыл к Риму из Северной Африки с огромным флотом, сильной армией и намерением сделать свою арианскую империю богаче за счет умирающей католической империи. Максим, испугавшись демона в варварском обличье (которому было за шестьдесят), попытался сбежать из города. Рим оказался в руках толпы, которая схватила императора, забила его камнями и растерзала на куски.

Папа Лев, зная, что «повторение – мать учения», устроил свидание с Гейзерихом наподобие встречи с Аттилой. Насколько можно верить христианским источникам, он добился от Гейзериха обещания, что вандалы не будут убивать, пытать, выведывая, где спрятаны ценности, и не станут разрушать здания. Похоже, что Лев опять получил свою выгоду от того, что и так бы случилось: Гейзериху были безразличны речи католического епископа, но он твердо намеревался не плодить католических мучеников. И у него не было желания заниматься сносом домов.

Город, в который он вошел, и так был полуразрушен. Население Рима сократилось в 4 раза по сравнению с III в. Языческие храмы систематически подвергались нападениям толп христиан, а жители «по камушку, по кирпичику» растаскивали императорские постройки для возведения собственных домов. Вандалы, насколько известно, вообще не нанесли вреда ни светским, ни религиозным зданиям, за исключением верхней части одной крыши, которую по ошибке приняли за золотую.

Гейзерих переехал в императорский дворец и приказал погрузить имперские сокровища на корабли. В инвентарном списке значились сокровища Иерусалимского храма, разграбленного и разрушенного Веспасианом в 70 г. н. э. Странно, но ни одного из летописцев, описывавших это «ограбление Рима», совершенно не заинтересовал тот факт, что «украденные» ценности сами вначале были доставлены в город в качестве трофеев. И если римляне уничтожали ограбленные здания и города, то вандалы не разрушили в Риме ни одного дома.

Через две недели Гейзерих вернулся в Ливию со своими людьми, с добычей и, в соответствии с просьбой, с Евдоксией и ее двумя дочками. Поразительно, как много писателей называют это «похищением». Одна из дочерей была уже обручена с сыном Гейзериха, и теперь они поженились. Евдоксия и другая ее дочь после недолгого пребывания в Ливии были отправлены к своей семье в Константинополь.

Что касается Западной империи, то она, по существу, прекратила существование. Приск пишет, что после взятия Гейзерихом Рима «были еще и другие императоры на Западе, но, хотя я и знаю их имена, упоминать никого из них не буду. Ибо так получилось, что жили они лишь короткое время после вхождения в должность и в результате этого не совершили ничего, заслуживающего упоминания…»[413]

Не имея денег, чтобы платить легионам, Рим потерял контроль над Испанией, Галлией и Британией, а сам город в начале 470-х гг. стал ареной гражданских войн. В руины Рим превратили сами римляне, которые перешли от использования древних камней и статуй для строительства новых домов к применению их в качестве боеприпасов.

КОНЕЦ ИМПЕРИИ

Тем временем Гейзерих создавал в Ливии государство нового типа. Он постановил, что его трон будет наследоваться (вместо готской традиции выборов на основании единодушного одобрения), заменил племенную аристократию в своей администрации чиновниками, назначенными по его выбору, и организовал воинов в регулярную армию с боевыми единицами по тысяче человек. Вандалы стали полновластными хозяевами Средиземного моря и продолжали совершать набеги на Сицилию и материковую Италию. Гейзерих относился к таким операциям как к крестовым походам. Он поддерживал арианские общины и, как говорят, верил, что божественный ветер найдет своих жертв: король якобы сказал своему лоцману, что он направляет корабль «открыто против тех, на кого сердит Бог»[414]. Помощь необязательно вызывала одобрение[415]. В 467 г. одна морская банда даже напала на Южную Грецию. Империя разваливалась из-за потери не только Африки и ее несметных богатств, но и самого Средиземного моря.

Восточный император Лев решил, что с этим надо кончать во что бы то ни стало. В 468 г. он собрал флот из 1100 боевых кораблей и армию в 100 000 человек, чтобы организовать, несомненно, самую дорогостоящую военную экспедицию античных времен. Впервые экспедиция стоила столько, что поставила империю на грань банкротства. В гигантскую армию входили подразделения из всех, кого империя могла нанять или кому могла приказать, включая готов, бургундцев и гуннов.

Произошло морское сражение с участием лучников, применением бомб с зажигательной смесью, скорпионов и абордажа. Римский флот победил, и армия высадилась в Ливии. Затем сошлись сухопутные силы – вандалы на конях и мавры на верблюдах, с одной стороны, и легионы, поддержанные гуннскими лучниками – с другой. Вновь вандалы потерпели поражение, и римская армия двинулась на Карфаген.

Гейзерих заключил «липовое» перемирие с римским флотом, стоявшим на якоре, а затем направил брандеры в самую его гущу. Начался хаос, в атаку пошли боевые корабли Гейзериха, и римский флот отошел. Затем то же сделала и сухопутная армия. Экспедиция обернулась полным крахом.

В итоге восточный император Зенон, сын Льва, официально признал Гейзериха правителем Северной Африки, Балеарских островов, Корсики, Сардинии и Сицилии. Гейзерих вернул римских пленных (за исключением тех, кого успели продать в рабство, тогда договариваться нужно было уже с рабовладельцами), даровал свободу вероисповедания католикам и прекратил морские набеги на империю.

В 476 г. в Константинополе получили посылку из Рима. Там находились имперские регалии с припиской, что в Риме этот хлам больше некому вручить, но, может быть, восточный император захочет сохранить их у себя на память. Посылку отправил германец Одоакр. Он отстранил от должности последнего императора Западной Римской империи, тринадцатилетнего Ромула Августула («Августенка»), и отправил его жить в деревню[416]. Одоакр перелистнул новую страницу в истории. Он стал королем Италии. И он был арианином.

На следующий год старый Гейзерих наконец умер. Он прожил удивительную жизнь. На его глазах мир полностью преобразился. Он дожил до весьма преклонных лет (почти до восьмидесяти) в мире, где правили люди, жившие от силы вдвое меньше.

(обратно)

(обратно)

ЭПИЛОГ

В начале этой книги мы спросили: что было бы с миром, если бы волчица, вместо того чтобы кормить, съела Ромула и Рема? Что, если бы не было Рима? Что, если бы были только варвары?

После того как на Западе не стало римского императора, на смену Римской пришла варварская империя, которая, кажется, дает ответ на поставленный вопрос. Восточные готы, остготы, чьи отцы и деды ходили походами с Аттилой и гуннами, в 489 г. вернулись в Италию и на этот раз здесь и остались. Они больше не были язычниками, но и не спешили в лоно римской католической церкви. Подобно вандалам и вестготам, они были арианами и под руководством короля Теодориха приступили к строительству Рима нового типа. Вместо старой бесчеловечной, нетерпимой и безжалостной Римской католической империи появилось более уравновешенное и осмысленное варварское государство.

В то время, как Рим пытался всех своих граждан сделать «римлянами» и старался не признавать национального самоопределения внутри империи, Теодорих считал, что можно построить империю, объединяющую разные народы. Он хотел добиться гармонии между королевствами и нациями Запада, гарантируя им возможность жить по собственным законам и создавая междинастические. Теодорих правил как готский король и патриций, выказывая почтительное уважение к Константинополю и никогда не называя себя императором.

Управляя своим государством из Равенны, где он сам ухаживал за собственным садиком, Теодорих восстановил разрушенную пахотную систему Италии. Он приглашал из Африки специалистов по строительству колодцев и осушению болот. Он боролся с предрассудками и распутством, запретил театры и магию, а также издал эдикты по охране древних монументов. Латинская литература вступила в новый золотой век, но пользовался свободой и готский язык: как язык обучения в религиозных службах. Государство Теодориха простиралось от Сицилии до Дуная, от Белграда до Атлантики, и Италии посчастливилось 33 года прожить в мире и порядке. Много веков Европа не знала ничего подобного. Теодориха до сих простые немцы вспоминают как величайшего из всех правителей – но без упоминания его римского имени. Они помнят его как Дитриха. Дитриха Бернского.

У варваров появилось будущее? Ничего подобного. Западная империя ушла, но римляне остались, а Теодорих, естественно, был толерантен по отношению к католикам. Римляне, одинаково страстные в своей вере и в неприятии варваров, поднимали бунты и восстания, пока положение не стало таким, что стареющий Теодорих был вынужден принять меры против католицизма, и меры очень жестокие.

Католицизм всегда усиливался, когда на него нападали. Агрессивный антикатолицизм Гейзериха углубил нетерпимость католиков, а сделка Аттилы с папой Львом поставила мифическую власть папы выше императорской власти. Вдвоем они фактически создали власть, которая будет доминировать в грядущие столетия, власть римского папы-короля, который унаследовал власть и одеяния римских императоров и принял старый языческий титул Pontifex Maximus (Великий понтифик). В конце концов, церковь разрушила Рим и заменила его своей формой цивилизации.

Свой путь к окончательной победе над арианством в Западной Европе католицизм начал со старых врагов вандалов – франков, которые так насолили вандалам, когда те перешли Рейн в 406 г. Франки появились в начале III в. как конфедерация племен на германском берегу Рейна к северу от Майнца. Это название впервые упоминается римскими историками в связи с битвой римлян с ними около 241 г., когда часть франков пересекла Рейн и поселилась в Бельгийской Галлии. Как можно судить из названия их племени («свободные люди»), они явно не считали себя римлянами. Хотя римляне, в конце концов, стали относиться к франкам как к союзникам, те очень медленно романизировались и оставались язычниками еще 9 лет после смерти Гейзериха, до тех пор, пока их король Хлодвиг не принял христианство.

Но франки не стали арианами. Они приняли римский католицизм. Теодорих оставил на своих постах католических епископов, а один из них, Авит Венский, упорно трудился над обращением германского племени бургундцев из арианства в католичество. Он делал это не угрозами, а силой разума и живостью идей, содержащихся в его многочисленных письмах королю Бургундии[417]. Он, безусловно, был яркой личностью. Сохранились 96 его писем. Кроме того, он сочинил большую чудесную поэму, De spiritalis historiae gestis («О девстве»). Написанная классическим гекзаметром, она содержит краткое изложение Библии. Говорят, что Мильтон использовал ее при написании своего «Утерянного рая»[418].

Епископ обратил в христианство нескольких членов бургундской королевской семьи, включая дочь короля Гундобада, Клотильду, которая стала женой Хлодвига, короля франков. Клотильда поставила себе задачу обратить в христианство мужа, и в 496 г. тот решил испытать ее бога. В качестве эксперимента, во время неудачного сражения, он повторил вслух по памяти молитву христианскому Богу, отметив, что языческие боги совсем его забыли. Сразу же после этого враг неожиданно обратился в бегство, а Хлодвиг – в христианство[419].

Поскольку католический Христос показал себя отличным боевым богом, Хлодвиг решил использовать его возможности в полной мере. Он настроился на завоевание всей Галлии, для чего нужно было уничтожить королевство вестготов на юге. Вестготы были арианами. Католический Бог, конечно же, не мог с этим смириться. «Тогда король Хлодвиг сказал своему народу: «Мне тяжело сознавать, что эти ариане овладели частью галлов. Так пойдем же, и с Божьей помощью победим их, и возьмем ту землю под свое правление»[420]. Он разгромил вестготов в 507 г. и создал католическое королевство франков, которое потом породило Карла Великого (придумавшего для себя титул императора Священной Римской империи), а затем и Францию. А католический Бог был утвержден как европейский римский боевой бог, во имя которого франки, назвавшись крестоносцами, в итоге завоевали Иерусалим.

После смерти Теодориха в 526 г. началось отступление арианства. Римская империя продолжала существовать на Востоке, а вандальское королевство в Африке пережило Гейзериха всего на 58 лет. В 533 г. воскресшая Восточная империя провела успешную двухлетнюю кампанию по изгнанию вандалов из Северной Африки и восстановлению там римского правления. Католическая верхушка и папа объединились с византийцами, и Италия оказалась захвачена Востоком и католической церковью. После долгих лет мира при Теодорихе Италии пришлось пережить 30 лет войны и она обратилась в сплошные руины. Триумфатором оказался католицизм.

И католическая церковь создала для нас историю. Римляне уже фальсифицировали картину завоеванного ими мира. Теперь церковь управляла историей, сохраняя одни тексты, уничтожая другие и создавая новые. В 540 г. кости Теодориха были выброшены из его мавзолея, и было сделано все возможное, чтобы стереть всякую память о нем. Готы-ариане стали дикарями, вандалы превратились в разрушителей, а Аттила был прозван «бичом Божьим».

Таков финал этой повести о том, как мы потеряли нашу историю, а наши европейские предки превратились в дикарей, которыми пугают непослушных детей. Финал истории о том, как появились варвары.

(обратно)

БИБЛИОГРАФИЯ

В век Интернета нет особого смысла стремиться к тому, чтобы снабдить книгу чем-то вроде полного списка печатной литературы, тем более когда речь идет о тысячах наименований. Современные библиографии легко создаются с помощью поисковых машин, и массу материалов легко найти в Сети – особенно если дело касается первоисточников или последней археологической информации. Конечно, большие трудности в пользовании URL′ами создает то, что они быстро стареют, поэтому наилучшим инструментом поиска является Google или один из его конкурентов.