Текст книги "Варвары против Рима"

Автор книги: Терри Джонс

Соавторы: Алан Эрейра
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Соображение, что парфяне «впаривали» римлянам золоченые фальшивки, столь же забавно, как и предположение, что они применяли гальванические элементы за 1800 лет до того, как их «изобрел» Алессандро Вольта. Следует, однако, сказать, что мы на самом деле не знаем, для чего использовались эти кувшины и действительно ли это батареи. В данном случае, как и во многих других, мы смотрим на утерянное и забытое прошлое, пытаясь понять его с помощью воображения[305].

КАК ВАРВАРЫ ЧУТЬ НЕ СПАСЛИ РЕСПУБЛИКУ

Поскольку римляне были явно не чета парфянам, не вызывает особого удивления то, что, по крайней мере, один из римлян попытался привлечь их на свою сторону в войне с другими римлянами. А додумался до этого Кассий, тот самый, который ограбит Родос в 42 г. до н. э.

Он-то отлично знал, как опасны парфянские варвары, потому что командовал одним из флангов армии Красса, но сумел бежать вместе с 500 человек. Когда он покинул поле боя, арабские проводники посоветовали ему спрятаться в безопасном месте, «пока Луна не покинет знак Скорпиона», предположительно, несчастливый. Он заявил, что сейчас Стрелец его волнует больше Скорпиона, и отправился дальше, пока, наконец, благополучно не прибыл в Рим.

Там он стал одним из заговорщиков, решивших в 44 г. до н. э. спасти Республику от монархических устремлений Юлия Цезаря, убив его. Рим в это время резко разделился на тех, кто боялся создания новой формы монархии, где император станет, по сути, диктатором, и тех, кто считал, что старый республиканский строй продал Рим олигархам. В последовавшей гражданской войне республиканец Кассий провозгласил себя проконсулом Сирии. Цезарь обещал ему наместничество, и тот решил, что безопасней его забрать, чем оставаться в Риме, где Марк Антоний развернул активную агитацию против заговорщиков.

Оказавшись в Сирии и нанеся поражение прежнему наместнику, который поддерживал Цезаря, Кассий обнаружил у себя в распоряжении ограниченный контингент парфянских войск, подключившийся к римской гражданской войне. Блестящая идея пришла ему в голову, когда он услышал, что Марк Антоний и Октавий (будущие августы) приближаются со своими армиями, чтобы напасть на него. Кассий отправил «своих» парфян с делегацией назад в Персию, чтобы просить военной поддержки. Один из посланников, Квинт Лабиен, явно сумел поладить с парфянами. Когда Октавий и Антоний разбили в 42 г. до н. э. прореспубликанскую армию Брута и Кассия, среди убитых были парфяне.

Квинт Лабиен, однако, был не из тех, кто молча сносит поражение. Когда Антоний двинулся на юг, чтобы овладеть Александрией (а также Клеопатрой), этот римский генерал, пытаясь осуществить собственный план свержения Марка Антония и Октавия, присоединился к царю царей в его войне против Рима. Квинт убедил многие римские гарнизоны поднять мятеж против нового режима и вступить в бой за добрую старую Республику. Затем он повел сводную римско-парфянскую армию против тех, кто теперь контролировал Рим. Лабиен быстро захватил всю Малую Азию (нынешняя азиатская часть Турции) и сирийско-палестинский регион. С помощью армии, которой командовал этот римский перебежчик, парфяне за какие-то два года восстановили свою власть почти в границах старой империи Ахеменидов, включая всю Малую Азию, кроме нескольких городов. Ничего подобного ранее не случалось: римский генерал вел варварские войска против Рима. Эта отчаянная попытка с помощью варваров спасти Республику от имперского правления – одна из тех историй, о которых римляне не любят вспоминать, и она почти забыта. Но какое-то время Лабиен и персы держали судьбу Рима в своих руках.

Парфяне с помощью римских республиканских повстанцев завладели даже Иудеей. Тетрах (губернатор) Галилеи Ирод бежал в Рим, где Антоний и Октавий нарекли его царем Иудейским. Тем временем парфяне извлекали пользу из своей победы: деньги потекли рекой, и их вкладывали в развитие Ктесифона, новой зимней столицы на реке Тигр.

Мы не знаем точно, как выглядел Ктесифон. Знаем лишь, что он был важнейшим городом Парфянского царства, и что к концу I в. н. э. его стены окружали площадь в три раза большую римской. Но Ктесифон не был персидским варварским Римом. Римская империя была, по существу, продолжением города Рима. Вначале Рим, а потом Константинополь были сердцевиной Римской цивилизации. Вот почему «разграбление Рима» имело такое важное символическое значение. Парфянская империя была другой. В ней не было централизованной власти, единой культуры. Каким бы огромным и важным ни был Ктесифон, Персидская империя могла отлично обойтись и без него.

Одна черта объединяет эти две империи: особая роль военных. Успешный генерал представлял опасность для существующего правителя. Именно такая ситуация привела Юлия Цезаря к власти и ввергла Рим в гражданскую войну. У парфянских правителей, по крайней мере, хватало власти и воли бороться с такой напастью. Ород убил Сурену через несколько месяцев после великой победы, а теперь у преемника Орода, Пакора, росло беспокойство по отношению к чересчур победоносному римскому генералу. Парфянского правителя все больше тревожило то, что война перерастает в агрессию, и, в конце концов, он прекратил поддерживать повстанцев. Эти варвары, в отличие от римлян, не желали завоевывать весь мир. Или даже Рим.

Безнадежно ослабленный, Лабиен не смог выдержать последовавшего контрнаступления римлян. В 39 г. до н. э. он был убит, а Рим вернул себе Малую Азию. Годом позже был убит в Сирии и Пакор, решивший занять римский лагерь, который он посчитал незащищенным. А Ирод лично повел еще одну римскую армию, чтобы вернуть Иерусалим, и после пятимесячной осады отобрал священный город у еврейского правителя (несмотря на то, что тому оказывали помощь парфяне).

Римская республика так и погибла. А урок, который римляне извлекли из поражения Красса, заключался не в том, что другие народы имеют право на существование, а в том, что их армии нужна тяжелая кавалерия.

ПАРФЯНЕ ПОД ГРАДОМ УДАРОВ

Римская граница с Персией стала зоной непрекращающейся борьбы. Война с Персией стала постоянной «головной болью» римских политиков и шла на протяжении II в. н. э. практически непрерывно. Из-за того, что римская армия была полностью профессиональной и потребляла примерно 80 % доходов от налогов, империя превратилась, в сущности, в систему, обслуживающую свою армию. Именно военные назначали и смещали императоров. Первоначально их выбирали из ограниченного числа римлян, имевших право занять пост в силу семейных связей или, по крайней мере, служивших консулами, титулованными высшими чиновниками. Но кончилось тем, что римские императоры превратились в деспотичных главарей, армейских назначенцев неясного происхождения. Первым в новом поколении правителей стал Септимий Север, солдат, родившийся в Северной Африке и никогда не снимавший военной формы. Его безжалостное авторитарное правление было охарактеризовано как «восточный деспотизм», в действительности он обладал властью, какая парфянским царям могла только сниться.

Север удвоил жалованье солдатам, впервые им было дозволено жениться. Он заменил преторианскую гвардию – элитные аристократические войска, охранявшие императора, – на новое подразделение, составленное из провинциальных частей. Империей правили не столько сенат и даже не император, сколько уставы и квартирмейстеры. И, разумеется, всякий, кто вызвал у Севера подозрения, мог считать себя покойником. Силы безопасности в Риме были доведены до такой численности, что страна стала полицейским государством.

Империя была к тому времени экономической «черной дырой». Римскую махину требовалось кормить с помощью грабежей, а грабить было некого, пока Север не сумел одержать подобие победы в Персии, чего не удавалось сделать со времен Красса. И что же он совершил? Римлянам нравилось считать, что у их кампаний против варваров более высокие цели, нежели тривиальный грабеж, и, действительно, эти цели обычно были обусловлены рядом причин. Но в данном случае Дион Кассий был так потрясен узкой нацеленностью Севера, что изумленно констатировал: «Все происходило так, будто единственной задачей его кампании было ограбить эти места»[306].

Арка, построенная Севером, стоит в Риме и по сей день. Она была возведена, чтобы увековечить его величайший триумф 196 г. Захват Персии и ее прилюдная порка. Этот воистину гигантский монумент был первым значительным архитектурным добавлением к Форуму за 80 лет, со времен Адриана. Аркой Север ознаменовал, что он наконец-то дотянулся до денег, которые не удалось заполучить Крассу. Он взял Ктесифон и создал из западной территории Парфянской империи две новые римские провинции, названные Осроэной и Месопотамией. А по ходу дела он мародерствовал в таких масштабах, что, как посчитали экономисты, вывел Римскую империю из кризиса на 20–30 лет. Парень из Ливии отстегнул кое-что и родному городу Лептис Магна, построив там великолепный новый форум, необыкновенную крестовидную арку на главном перекрестке, и новый порт, соединенный с центром города проспектом с колоннадой. Город превратился в культурный центр, соперничающий с самим Римом, и все это – на персидские деньги.

После падения Ктесифона Персия, по римским понятиям, должна была рухнуть. Этого не произошло. Но Персия изменилась, и характер этих изменений не обещал ничего хорошего Риму. Успех Севера дестабилизировал парфянскую династию, фатально ослабив ее, а то, что пришло на смену, оказалось зеркальным отражением самого Рима – жестоким, агрессивным, централизованным государством, которое ни перед чем не остановится.

Боги являются во многих обличьях,

Принося с собой нежеланные вещи.

Что люди думали – случится, не произошло.

Чего не ждали, на то явилась воля божья[307].

(обратно)

САСАНИДЫ

Примерно в 60 милях от древнего персидского города Шираз находятся развалины дворцового комплекса Бишапур. Он был построен в 266 г. н. э. в традиционном для подобных дворцов архитектурном стиле. Только архитектура эта не персидская. Она насквозь римская. Это множество небольших арок, явно римских, удерживаемых замковым камнем. Найденные там мозаики в римском стиле экспонируются теперь в Лувре и в Национальном музее Ирана. Бишапур располагается в провинции Парс – сердце Персии. Собственно, Парс и означает «Персия». Так с какого перепугу здесь оказался дворец в римском стиле?

Ну одно несомненно: не по случаю победы римлян над персами. Вернее, совсем наоборот. Напротив, через дорогу, прямо в скале высечены огромные прямоугольные рельефные картины, одна из которых повествует о связи этого места с Римом. Наскальный барельеф напоминает об унижениях не одного, не двух, а целых трех римских императоров, которые они претерпели от Шапура I, основателя дворца, давшего ему свое имя.

Одного римского императора топчет конь Шапура. Это Гордиан III, побежденный Шапуром в 244 г. н. э. и убитый собственными солдатами. Еще один император изображен коленопреклоненным перед царем царей и умоляющим сохранить ему жизнь. Это Филипп Араб, сменивший на престоле Гордиана. Ему пришлось заплатить большой выкуп, чтобы Шапур позволил ему остаться на императорском троне. Третий римский император показан стоящим. Шапур твердо держит его за кисть руки – традиционный способ изображения акта пленения. Это Валериан, взятый в плен Шапуром и проведший остаток жизни в заточении во дворце Бишапура, рядом с этими наскальными рельефами, заменявшими ему семейный фотоальбом.

А римской архитектурой дворец обязан принудительному труду римских солдат (техников и зодчих) в соответствии с традицией, взятых в плен одновременно с Валерианом. Но Шапур мог бы построить здание в любом стиле, в каком захотел. Он явно пытался показать, что владеет мировой империей, в которой наряду с азиатским есть место и европейскому стилю. При том, каких успехов добился Шапур в своем конфликте с Римом, странно, что его имя не слишком известно на Западе. Но на Западе берется в расчет лишь римская версия событий, не оставляя шанса торжествующим врагам.

Династия Сасанидов, а к ней принадлежал Шапур, заменила парфян на «варварского» колосса, более могущественного и организованного врага, чем Рим, перед которым Империя унижалась, как никогда ни перед кем другим. Удивительно, но это стало следствием действий самих римлян. Они просто не могли позволить Персии существовать и упорно копали под нее, пока не свалили власть парфян и не освободили поле деятельности для конкурирующей династии.

Массированное наступление римлян в конце II в. ускорило процесс, который уже и так пошел: власть царя царей над его феодальными вассалами ослабевала, а местные князьки все меньше были заинтересованы в подчинении его требованиям. Царский дом парфян раскололся на группировки, которые в нарастающем хаосе боролись за контроль над империей.

САСАНИДСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Есть и иное изображение на другой скале, в Накш-и-Рустеме, вблизи Персеполя, к северо-востоку от Шираза. На нем представлен отец Шапура Ардашир, получающий кольцо власти от духа добра и чистоты Ахурамазды. Они изображены верхом, и их кони попирают копытами тела поверженных врагов. Под конем Ахурамазды распростерто тело Ахримана, злого духа. Конь Ардашира топчет его соперника, последнего парфянского царя царей Артабана.

Ардашир основал династию Сасанидов, именно этот факт запечатлен в монументе. Сасаниды совершили в Персии ни много ни мало социальную революцию, и они не просто растоптали предыдущую династию, но и приступили к полному ее искоренению. Ардашир демонтировал рассыпающуюся феодальную структуру парфян и заменил ее моделью, более похожей на римскую. Империя Сасанидов управлялась из центра как войсковая операция. Она была разделена на новые регионы, образованные по военным соображениям. Они должны были зависеть от царя царей, не иметь передаваемых по наследству интересов и феодального соперничества. Чтобы ослабить местную власть, по всей империи были разбросаны семейные владения императора. Старым феодальным князьям было позволено остаться у власти, но были определены воинские обязанности, которые они должны были выполнять. Наряду с прежними феодальными податями на содержание армии теперь нужно было выставлять солдат на жалованье. Рим больше не был единственной страной, имеющей профессиональную армию. «Варварская» империя совершенно преобразилась.

Прошлое было стерто начисто, и Ардашир приказал полностью уничтожить все записи о парфянах. Могла ли у диких, жестоких варваров произойти идеологическая революция? У этого народа могла. Ардашир назвал свою империю «Иран», по имени мифической родины арийцев. Это была мечта, подобная вере в полулегендарное царство Соломона – богом предопределенную страну, ассоциирующуюся с прошлыми и будущими веками совершенного правления. Ардашир разделил мир на Иран и «не Иран», так же как латиняне делили всех на римлян и варваров. Своих и чужих.

Римляне называли персов варварами. Теперь ситуация кардинально изменилась: римляне были помещены в страну дьявола, в царство Лжи, в «не Иран». А все пришедшее оттуда в Иране было запрещено.

Твердое намерение стереть с лица земли всех непохожих тоже было зеркальным отражением римской цивилизации, то есть стремления римлян уничтожить самобытность персов и романизировать их. Всякий раз, когда персы возвращали себе города и провинции, захваченные Римом, римляне объявляли их агрессивными варварами. Один римский император, обращаясь к своим войскам перед битвой с персами, сказал: «Мы должны стереть с лица земли эту беспокойную нацию». Это сражение стерло с лица земли самого императора Юлиана. Две супердержавы сцепились в непрекращающейся схватке.

Персия точно так же, как и Рим, нуждалась в создании идеологии, которая заставляла бы людей видеть в своих правителях не просто властителей, но защитников ценностей цивилизации, а Ардашир кое-что соображал в агитации. Он сделал упор на рыцарском духе, процветавшем при парфянах, и позаботился о том, чтобы представить широкой публике свою биографию как жизнь благородного и благочестивого рыцаря. В результате сражений, с помощью которых Ардашир захватил империю, он якобы доказал свою окончательную победу в 224 г. в личном поединке с парфянским царем Артабаном, поразив того палицей.

Ардашир короновался, что вполне естественно, в Персеполе. Он сознательно обозначал свою связь с древней, а ныне полузабытой и мифической империей Дария, который именовал себя так: «Я Дарий, великий царь… Перс, сын перса, ариец, имеющий арийское происхождение…»

Слово «ариец» вызывает сегодня столько неприятных ассоциаций, что лучше проследить его корни. Оно происходит от arya, что на санскрите означает «благородный» и обозначает группу искусных или талантливых людей.

Слово всплывает в других индоевропейских языках в таких формах, как греческое aristoi («благороднейший» – отсюда «аристократ») и латинское ars, от которого пошло огромное количество слов, связанных с ремеслами и искусством. Когда Дарий объявлял себя арийцем, он имел в виду не свое этническое, а аристократическое происхождение.

Империя, которой завладел Ардашир, имела естественные границы на севере и юге. На севере была необитаемая пустыня, простирающаяся от Каспийского моря на восток. На юге Персидский залив и Афганские горы создавали легко обороняемые рубежи. Но с запада и с востока империя была уязвима. На западе она простиралась до Месопотамии, вернее, простиралась бы, если бы римляне не захватили территорию между реками Тигр и Евфрат, вместе с Сирией и Арменией. А на востоке территория империи сужалась в узкий коридор, за которым лежали бескрайние степи, хозяевами которых были кочевники. Это «игольное ушко» было важным этапом «Шелкового пути» – воротами, через которые китайские и индийские товары по суше попадали в Средиземноморье.

Ардашир начал расширять свой контроль над обоими пограничными районами. Он направил значительные силы на восток, установив свою власть на территории от Аральского моря до Северной Индии. На западе он бросил прямой вызов Римской империи, почти без промедления вернув себе Ктесифон, выбив римлян из Месопотамии и двинувшись на Армению.

ЦАРСТВО ЛЖИ

Нетрудно представить Римскую империю «царством лжи» или «империей зла». Последние годы там был самый настоящий бардак. Незадолго до того, как Ардашир захватил персидский трон, Римом правил один из самых чокнутых императоров, когда-либо носивших пурпурную мантию. Элагабал (также известный как Гелиогабал) был единственным римским императором, который, как пишут, переодевался женщиной, женился на весталке, предлагал свои услуги в борделях[308].

Септимий Север ослабил парфянский режим настолько, что открыл ворота Сасанидской революции, но он также положил начало череде событий, которые унизили Рим появлением на троне Элагабала. Север пытался усилить свои позиции в Сирии, выдав свою племянницу Юлию Соэмию замуж за сирийца, который был потомственным верховным жрецом сирийского бога Солнца Эль-Габала (больше известного у нас как Ваал). Их сын, за счет семейного блата, уселся на императорский трон, когда ему было всего 14 лет, а после смерти отца унаследовал и жреческий пост, и попытался ввести культ Ваала в Риме в качестве государственной религии. Элагабал на самом деле – имя его бога. Пока мать и бабушка управляли империей, юный жрец устраивал сирийские религиозные праздники, посвященные в основном плодородию и плодовитости. Рим был в шоке.

Мать Элагабала не делала ничего, чтобы пресечь его сексуальные оргии, наконец бабушка решила избавиться и от внука, и от дочери… Поэтому она уговорила Элагабала усыновить своего двоюродного брата Александра, а затем подкупила преторианскую гвардию, и та убила жреца-императора и его мать. Таким образом, в 222 г. еще один 14-летний мальчишка, Александр Север, стал новым императором, а его мать, сестра Юлии Соэмии, взялась режиссировать представление. Непривычные для римлян проказы Элагабала из репертуара были удалены.

В 231 г. Александр и его мать отправились с армией в Антиохию, чтобы восстановить там римское владычество. Они направили Ардаширу послов, желая договориться. Антиохия была столицей Сирии, и Александр как приемный сын Элагабала стал новым верховным жрецом Эль-Габала. Понятно, что армия, которую они привели из Рима, была не в восторге от всего происходящего. Сириец Геродиан записал по свежим следам следующее: «Варвар отправил послов ни с чем обратно к императору. Затем Ардашир отобрал 400 очень высоких персов, одел их в нарядную одежду и золотые украшения, снабдил лошадьми и луками. Он направил этих людей к Александру в качестве послов, думая, что их внешность ослепит своим великолепием римлян»[309]. Ардашир знакомил Александра и его мать с восточной роскошью, дабы они ее увидели воочию и были потрясены.

Послы сказали, что великий царь Ардашир приказал римлянам и их императору уйти из всей Сирии и из той части Азии, что находится напротив Европы. Римляне должны отдать персам весь Средний Восток, включая большую часть современной Турции. Мать императора содрала с послов все их великолепие, отдала приказ взять их под стражу и направила в армию. В армии происходящее встретили без особого энтузиазма. Счет в результате оказался ничейным. Римская армия понесла большие потери, а Ардашир потерял земли в Месопотамии. Александр Север отступил, но мать в 233 г. организовала для него в Риме триумфальную процессию. Эту сладкую парочку через два года убили свои же солдаты.

Воспользовавшись бессилием Рима, Ардашир захватил Месопотамию и Армению. Затем он вернулся в Персию, а на сцену большими шагами вышел его сын, новый царь царей.

ШАПУР И УНИЖЕНИЕ РИМА

Новый правитель Шапур I, который пришел к власти в 241 г., воевал со сменявшими друг друга римскими армиями около 20 лет. Недалеко от Персеполя, у могилы Дария, он высек на камне длинную надпись на парфянском, среднеперсидском (его родном) и греческом языках, повествующую об унижении Гордиана III и преемника Филиппа Араба в 244 г., а также о своей величайшей победе 16 лет спустя, когда он стал первым и единственным варварским правителем, взявшим в плен живого римского императора. Раньше в столкновениях с варварами Рим терял легионы. И теперь впервые император Валериан будет доживать свои дни в плену. И, что хуже всего, римляне узнали, что в персидской армии служат женщины, одетые и вооруженные, как мужчины[310]. Слово «позор» – самая мягкая характеристика такого поражения.

В Бишапуре, рядом с руинами дворца, расположено здание, которое осталось в памяти народной под названием zendan-e valerian: «Валерьянова тюрьма». Внутри самого дворцового комплекса лучше всего сохранилось здание полуподземного храма Анахиты, богини воды и плодородия. Это недавно обнаруженное помещение могло при желании заполняться водой, возможно, для совершения каких-то обрядов. Вполне вероятно, что Валериан не только вынужден был каждый день наблюдать высеченные в скале картины своего поражения, но и со смирением принимать участие в поклонениях богине плодородия, которая была одновременно и богиней войны, чей культ включал в себя ритуальную проституцию.

После смерти из тела Валериана, как из охотничьего трофея, сделали чучело и выставили его напоказ в храме. Этот символ унижения почти наверняка демонстрировали римским экскурсантам. Неудивительно, что те в ответ лихорадочно развернули контрпропаганду. Ходили слухи, что Шапур взял Валериана в плен обманом, схватив его во время перемирия. Войска Шапура прошли огнем и мечом по всей римской Азии. Все население Антиохии было изрублено в куски. Царь царей заполнял в Каппадокии овраги мертвыми телами, чтобы по ним могла проскакать кавалерия. Пленников морили голодом и только раз в день их водили на реку на водопой, как лошадей. Шапур использовал Валериана как подставку, когда садился на коня.

Ничему из вышеизложенного нет никаких доказательств, как нет доказательств и другой версии – будто Валериан сдался Шапуру, чтобы избежать смерти от рук своих собственных солдат. Однако есть свидетельства, что даже Шапур – самый жестокий из персидских императоров – был культурным человеком. Он создал цивилизованные суды, организовал перевод научных и философских сочинений с греческого и санскрита и проявлял заметный интерес к религиозной философии. В общем, хотя в правление Сасанидов Персия превратилась в милитаристское государство под стать Риму, она, похоже, совершенно не утратила своей культуры.

УТОНЧЕННЫЕ ВАРВАРЫ

Сасаниды, судя по всему, вели исключительно утонченный образ жизни, по крайней мере, он был настолько далек от всякого подобия грубого варварства, насколько только можно себе представить. У нас мало сведений из оригинальных источников, но существуют ранние арабские и персидские тексты, созданные на основе сасанидской литературы и рассказывающие, каким он был, этот золотой век, век изысканных церемоний и безупречного этикета.

Повседневное поведение целиком диктовалось статусом человека. Человек более низкого положения (или более молодой) не только должен был первым спешиться и поцеловать землю (сасанидский эквивалент рукопожатия), но и позволить высокопоставленному сопернику выбрать цвет фигур и сделать первый ход при игре в шахматы или нарды[311]. Мужчине следовало выходить на улицу в надлежащем виде (священный пояс, туфли и шляпа), вежливо уступать дорогу важным персонам, быть чистым и надушенным (но не чересчур). По праздникам мужчины и женщины гуляли с цветами в руках.

Вы должны были следить за своими манерами: никогда не критиковать другого за то, что он дал плохой совет, не попрекать кого-то тем, что он пользуется вашими драгоценными советами, никогда не сидеть в присутствии более важной персоны – и это правило даже не обсуждалось. Вам предлагалось быть вежливым и любезным, но без подобострастия. Беседуя, нужно было соблюдать предельную осторожность: внимательно слушать, не болтать чересчур много, никогда не перебивать, говорить степенно и выразительно. Бурное проявление согласия предполагало, что вы хорошо знаете, о чем идет речь, но вам не следовало это показывать. Чрезмерная активность вообще не поощрялась. Критиковать другую страну или смеяться над чужим именем считалось дурным тоном. Нашептывать, разносить слухи и сплетничать было просто постыдным занятием. Общим правилом была повсеместная обходительность.

Поведение за столом было четко расписанным ритуалом. Хозяин не садился, пока его не просили об этом гости, и ему не полагалось кормить кого бы то ни было до отвала. Он должен был пить так, чтобы не опьянеть раньше гостей, а когда те напивались, делать вид, что и его разобрало. И, конечно же, необходимо было молиться до и после еды. Гостям предлагалось не съедать свою порцию раньше других и не смотреть в сторону кухни. Есть надо было не спеша, а застольную беседу вести глядя вниз – считалось неприличным наблюдать, как едят другие. И никаких ссор, никаких оскорблений. Пьянство и распущенность воспринимались неодобрительно.

Жизнь в Персии Сасанидов была в чем-то схожа со светским обществом в Версале при Людовике XIV. Вы могли вмиг лишиться своего социального положения из-за какой-нибудь мелочи.

РЕЛИГИЯ САСАНИДОВ

Интерес Шапура к религиозной философии был, несомненно, искренним, но он приносил и весьма полезные побочные политические результаты. Его дед Папак, положивший начало Сасанидской революции, был верховным жрецом зороастрийского храма огня в Истахре. Его предшественник на этом посту, Сасан, являлся его духовным учителем, а возможно, и отцом – отсюда имя династии. Храм был посвящен Анахите. Эта богиня известна на всем Ближнем Востоке под разными именами: Иштар, Астарта, Афродита. Но священным огнем обладали только персы.

Этот огонь воплощал божественный свет Ахурамазды, духа доброты и чистоты. Огонь непрерывно поддерживали жрецы, которые даже закрывали рты повязками, чтобы их дыхание не осквернило его чистоту. Сам Папак, похоже, был зороастрийским «возрожденцем», решительно настроенным этическим монотеистом, противостоящим культурному плюрализму свергнутой парфянской аристократии. Он противостоял и эллинам с их многочисленными аморальными богами и был твердо намерен установить по всей империи государственную религию как основу нового порядка. Папак сверг наместника Парса и явно при поддержке вооруженной знати взял власть в провинции.

Папаку могли помочь отношение персов к гибнущему режиму и нетвердое желание восстановить старые персидские традиции. Многие из них были забыты, но не то, что Ахурамазда стоит за твердый порядок, а дух Тьмы Ахриман – за хаос. Во времена Ахеменидов огонь Ахурамазды отождествлялся с жизнью правителя. Когда тот умирал, прежний огонь гасили и зажигали новый. Теперь правитель Персии вновь полностью уподоблялся Ахурамазде и священному огню.

Поклонение единому богу, кроме всего прочего, удобно для централизованной политической власти. Сын Папака Ардашир, похоже, извлек немалую пользу из религии. Старая религиозная терпимость Ахеменидов и парфян была снята с повестки дня. Создавалось новое централизованное теократическое государство. Ардашир изобразил алтарь священного огня на своих монетах и провозгласил, что религия и царство – братья навек. На смертном одре он, как считается, завещал сыну: «Смотри на Огонь алтаря и на Трон, как на явления неразделимые и друг друга поддерживающие». Его закон был продиктован самим Богом. Это делало любое несогласие с царем царей нарушением священных принципов. Для незороастрийцев наступали тяжелые времена.

Официальная религия нуждается в четком определении. Главной книгой зороастризма является «Авеста». Это сборник, содержащий 17 загадочных гимнов, называющихся «Гаты», а также молитвы, ритуальные предписания и рецепты очищения души и тела. Ардашир в определенной степени упорядочил «Авесту» и использовал ее как основу для своего юридического кодекса. Потомственные жрецы – маги вершили суд. Кроме того, они надзирали за школами, а также за исполнением религиозных обрядов – церемоний по случаю рождения ребенка, свадьбы, смерти и так далее. Маги получали вознаграждение, а также взимали штрафы с повинившихся грешников. Каяться самому было предпочтительнее, чем дожидаться, что твой грех вынесут на судебное разбирательство, где могло последовать телесное наказание. Вдобавок жрецы предупреждали, что грешники и те, кто избегает участия в ритуалах и молитвах, найдут свой конец в лапах Ахримана, дьявола, вместо того чтобы наслаждаться пребыванием в раю.

Во всем этом была очевидная философская проблема: почему Бог, если он всемогущ, не может одолеть злую силу? Зороастрийцы решали эту проблему так: дело в том, что Бесконечное Время – Зурван было изначальным божеством и отцом всего: и доброй силы, Ахурамазды, и злой силы, Ахримана. Таким образом, Ахурамазда не отвечал за существование зла.