Текст книги "Зимних Дел Мастер"
Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Глава двеннадцатая. Щука
По плоскогорью распространялись странные слухи. Говорили о лодке старика, что жил в хижине у реки сразу за водопадом. Говорили, что весла в лодке задвигались сами по себе и она уплыла прочь с такой скоростью, что аж выскакивала из воды, как стрекоза, но в ней никого не было. Позже ее нашли привязанной к берегу около Двурубах, там, где вдоль реки проходит почтовый тракт. Затем, карета ночной почты, стоящая перед постоялым двором, уехала без кучера, оставив позади всю почту. Кучер одолжил коня и бросился в погоню. Он нашел карету перед самым Мелом, все дверцы были распахнуты и одной лошади не доставало.
Через пару дней лошадь вернул хорошо одетый юноша, который сказал, что нашел ее одиноко бродящую. Удивительно, но она была накормлена и ухожена.
* * *
Замковые стены были толстыми-претолстыми и лучше про них не скажешь. Ночью в замке стражи не было, потому что они запирали вход в восемь часов и расходились по домам. Пост принимал Старина Роббинс, служивший когда-то стражником, а сейчас ставший ночным сторожом. Но все знали, что часов в девять он засыпал перед камином. У него была старая труба, в которую он должен был трубить в случае нападения, но никто не был уверен, что он и впрямь затрубит.
Роланд спал в Цапельной Башне, потому что в нее вела длинная лестница, по которой его тетушки карабкаться не любили. Стены в Башне тоже были очень-преочень толстыми, что было только к лучшему, поскольку часиков в 11 ему в ухо кто-то оглушительно затрубил.
Он вскочил с кровати, запутался в пуховом одеяле, подскользнулся на коврике, покрывающем ледяной каменный пол, ударился головой о буфет и с третьей, отчаянной попытки умудрился зажечь свечу.
На маленьком столике около кровати лежали здоровенные кузнечные мехи присоединенных к трубе Старины Роббинса. В комнате никого не было, только тени.
– У меня есть меч. – сказал он. – И я умею с ним обращаться!
– Ах, ты и так помер, – раздался голос из под потолка. – Почикан на шматочки у ся в лежанке, пока ты дрых, расхрапывая, как боров. Энто шутка. Никто из нас те вреда не причинит. – В темноте между стропилами послышался торопливый шепот и затем голос продолжил: – Мальца поправка, почти все из нас те вреда не причинят. И не переживай из-за Велича Яна, ему вообще никто шибко не ндравится.
– Кто ты?
– Айе, вот ты опять все не так уразумел. – разговорчиво продолжал голос. – Я тута наверху, тяжело вооруженный, вишь ли, а ты тама внизу в ночнушке, как на ладони, и ты таки полагаешь, что могешь впоросы задавать. Ну да ладно, так те ведомо как на мечах биться?
– Да!
– Значит ты пойдешь биться с монстряками, ради спасения великучи карги? Пойдешь?
– Великучей карги?
– Энто Тиффани для тя.
– Ты про Тиффани Болит? Что с ней случилось?
– Так пойдешь, коли ей нужда будет?
– Да! Конечно! Кто ты такой?
– И ты мечом, значит, владеешь?
– Я прочел Руководство по Фехтованию от корки до корки!
Спустя несколько секунд голос из потолочных теней произнес: – Ага, кажись я узрил слабо место в нашем плане…
* * *
Оружейная замка находилась напротив внутреннего двора. Особыми богатствами она не располагала – там были рыцарские латы, собранные из плохо стыкующихся частей, несколько штук мечей, боевой топор, который никто не мог поднять, и кольчуга, на которую, судя по всему, напала исключительно прожорливая моль. Там также были установлены деревянные манекены на больших пружинах для отработки ударов. Фиглы наблюдали за Роландом, с большим энтузиазмом атакующего один из них.
– Ах ты, пропасть. – уныло сказал Величий Ян, глядя как Роланд прыгает вокруг манекена. – Ежели ему ничего, окромя деревяшки, что удар отражать не станет, не встретится, то мабуть он справится.
– Он старается. – Роб Всякоргаб показал на Роланда, упершегося ногой в манекен, чтобы вытащить из него меч.
– Ох, айе. – мрачно взглянул Величий Ян.
– Но ты должон признать, движения у него справные. – сказал Роб.
Наконец Роланду удалось вытащить меч из манекена, который качнувшись назад на своей древней пружине, дал ему по голове.
Роланд, слегка щурясь, поглядел вниз на фиглов. Он помнил их с тех времен, когда его украла Кроролева Эльфов. Никому, кто встречался с Нак Мак фиглами, не удается их забыть, как бы он не старался. Но воспоминания были расплывчатыми. Большую часть времени он ничего не соображал, либо был без сознания и ему встретилось столько всего странного, что не поймешь, где настоящее, а где нет.
Сейчас ему стало ясно: фиглы были настоящими. Да и кто смог их бы выдумать? Ну допустим, один из них был сыром, который гулял сам по себе, но кто из нас совершенен?
– Что я должен сделать, мистер Всякограб? – спросил он.
Эта часть беседы смущала Роба Всякограба. Такие слова, как „Подмирье“, могли дать людям ложные идеи.
– Ты должон спасти… леди. – ответил он. – Не великучу каргу, нет. Другую… леди. Мы тя сведем до места, где она проживает. Это что-то вроде… подземелья. Она тама… вроде как спит. И все, что от тя требуется, вывести ее на поверхность, как бы так.
– О, ты хочешь сказать, вывести, как Орфео, спасший Эвнифонию из Подмирья? – спросил Роланд.
Роб Всякограб лишь вытаращил глаза.
– Это эфебский миф. – продолжал Роланд. – Считается, что он о любви, но на самом деле, это метафора прихода лета. У этой истории есть много версий.
Фиглы по прежнему таращились на него. У них были очень удручающие взгляды. Фиглы в этом отношении превосходят даже кур.[9]9
Чик…
[Закрыть]
– Метафора это такая ложь, помогающая людям правду уразуметь. – пояснил Билли Подбородище, но это мало помогло.
– Он освободил ее, играя прекрасную музыку. – добавил Роланд. – Он был то ли с арфой, то ли с лютней.
– А, это нам прекрасно подходит. – сказал Вулли Валенок. – Мы можем так люто наарфить…
– Это музыкальные инструменты, – сказал Билли Подбородище. Он поглядел на Роланда. – Играете на каком-нибудь, мистер?
– У моих тетушек есть пианино. – с сомнением ответил Роланд. – Но если с ним что-нибудь случится, мне здорово влетит. Они все стены в замке разнесут.
– Тогда остаются мечи. – неохотно согласился Роб Всякограб. – Ты когда-нить с живым противником сражался, мистер?
– Нет. Я хотел попрактиковаться со стражниками, но тетушки им запретили.
– Но ты меч-то раньше применял в деле?
Роланд был смущен. – Не то, чтобы недавно. Не то, чтобы применял. Э… в общем, нет. Мои тетушки говорят…
– Так как же ты тогда тренировался? – в ужасе спросил Роб.
– У меня в комнате стоит большое зеркало, знаете, и я могу тренироваться… правда могу… – начал было Роланд и остановился, заметив выражения лиц фиглов. – Извините. – добавил он. – Наверное я не тот, кто вам нужен…
– Ох, я бы не стал так молвить. – устало произнес Роб Всякограб. – Согласно карге из карг, ты как раз наш парнишка. Те только надо с кем-нить потренироваться…
Величий Ян, всегда исполненный подозрений, посмотрел на своего брата и проследил за его взглядом на обветшалые рыцарские латы.
– О, айе? – взревел он. – Да провались оно все пропадом, не собираюсь я быть коленкой!
* * *
Следующий день был тоже хорошим днем, вплоть до того момента, когда он превратился в сплошной кошмар.
Тиффани поднялась рано и разожгла камин. Когда ее мать спустилась в кухню, она очень старательно скребла полы.
– Э… Разве ты не можешь убрать все магией? – спросила мать, которая никак не могла понять, в чем заключается суть ведовства.
– Нет, мам, я не могу. – ответила Тиффани, не отрываясь от своего занятия.
– Но ты ведь можешь помахать рукой и заставить всю грязь улететь?
– Беда в том, что магии не объяснить, что такое грязь. – сказала Тиффани, оттирая пятно. – Я слышала, что одна ведьма в Эскроу ошиблась и в результате лишилась пола, сандалий и чуть не осталась без пальца на ноге.
Миссис Болит сдалась. – Я думала, что тебе достаточно помахать руками над полом. – нервно пробормотала она.
– Это сработает. – ответила Тиффани. – Только у тебя в руках должна быть щетка.
Она закончила мыть пол. Она вычистила под раковиной. Она освободила все полки, вымыла их и поставила все обратно. Она оттерла стол, затем перевернула его и вытерла под столешницей. Она даже вытерла ножки стола, там где они касались пола. Тут миссис Болит вышла из кухни и отправилась по своим делам, поскольку все это явно имело мало отношения к уборке.
Да, мало. Как сказала Матушка Ветровоск, чтобы ходить с гордо поднятой головой, надо крепко ступать обеими ногами по земле. Мытье полов, рубка дров, стирка, изготовление сыра – все эти занятия возвращали тебя с небес на землю, учили настоящему. Ими можно было заниматься почти бездумно, позволяя мыслям в голове выстраиваться по порядку.
Спаслась ли она от Зимового? В безопасности ли она здесь?
Рано или поздно ей снова придется встретиться с ним лицом к лицу – со снеговиком, который считает себя человеком и обладает мощью лавины. Магия лишь замедлит его на какое то время и разозлит. Никакое обычное оружие не поможет, а необычного у нее особо и не было.
С какой яростью накинулась на него Аннаграмма! Тиффани тоже хотелось быть способной на такую ярость. Ей надо бы вернуться и поблагодарить Аннаграмму. По крайней мере у Аннаграмы все будет в порядке. Все видели, как она превратилась в вопящего зелонокожего монстра. Таких ведьм они уважали. А коли ты получил уважение, то и все остальное приложится.
И с Роландом надо увидеться. Тиффани не знала о чем с ним говорить. Но ничего страшного в этом не было, потому что он тоже не знал, о чем говорить. Они часами могли проводить время вместе, не зная, что сказать друг другу. Сейчас он должно быть в замке. Вычищая под сидением стула, она гадала, чем он занимается.
* * *
В дверь оружейной барабанили. Что с этих тетушек взять. Дверь была четырехслойная, из дуба и железа, но они все равно ломились.
– Мы не собираемся терпеть твое непослушание! – сказала тетя Данута. Изнутри донесся грохот. – Ты что, дерешься там?
– Нет, я сочиняю сонату для флейты! – закричал Роланд. Что-то тяжелое ударилось в дверь.
Тетя Данута взяла себя в руки. Чертами лица она напоминала мисс Тик, но глаза у нее были вечно обиженными и губы жалобно кривились.
– Если ты не будешь нас слушаться, то я скажу твоему отцу… – начала она, но дверь резко распахнулась.
Роланд порезал руку. Его лицо раскраснелось, пот стекал по подбородку и он задыхался. Он поднял меч дрожащей рукой. Позади него, на другой стороне сумрачной комнаты, стояли очень потрепанные рыцарские латы. Когда дверь открылась, шлем со скрипом повернулся в сторону тетушек.
– Если вы осмелитесь побеспокоить моего отца, – сказал Роланд тетушкам, вытаращившим глаза на латы. – Я расскажу ему про деньги, что вы взяли из большого сундука в хранилище. И не смейте отпираться!
На какое-то мгновение – даже моргнуть не успеешь – у тети Дануты появился виноватый вид, который моментально исчез. – Да как ты смеешь! Твоя дорогая матушка…
– Мертва! – закричал Роланд и захлопнул дверь.
Забрало шлема поднялось и полдюждины фиглов вылезли наружу.
– Кривнес, что за пара змейсов! – сказал Величий Ян.
– Это мои тетушки, – мрачно ответил Роланд. – Кто такие змейсы?
– Таки старые гадюки, что ползают повсюду в поисках кого бы ужалить. – пояснил Билли Подбородище.
– Ах, так вы с ними уже встречались. – глаза Роланда блеснули. – Ну что, еще разок? По-моему я начинаю осваиваться.
Из каждой части доспехов послышался ропот протеста, но Роб Вскякограб всех утихомирил.
– Лады! Дадим парнише еще один шанс! – закричал он. – По местам!
Фиглы полезли в доспехи, лязгая и чертыхаясь, через несколько секнуд латы подтянулись, подобрали меч и, неуклюже топая, двинулись навстречу Роланду. Роланд мог слышать, как внутри доспехов отдаются команды.
Меч взлетел, но Роланд одним быстрым движением отразил его, оступил в сторону и, сделав резкий выпад, с оглушительным звоном разрубил латы пополам.
Верхняя часть лат отлетела к стене. Нижняя часть закачалась, но устояла.
Через несколько секунд из железных штанов показались маленькие синие головы.
– Так и должно было случиться? – спросил Роланд. – Все… целы?
Был проведен быстрый осмотр и половинки фигла не обнаружилось, но многие получили ушибы, а Вулли Валенок потерял свой напузник. Фиглы бродили по оружейной, хлопая себя по ушам. Звон был еще тот.
– Неплохая попытка. – рассеяно сказал Роб Всякограб. – Кажись ты ухватил суть поединка.
– Определенно есть улучшения, да? – с гордым видом сказал Роланд. – Повторим?
– Нет! То есть… нет. – ответил Роб. – На сегодня хватит, лады?
Роланд кинул взгляд на маленькое зарешеченное окошко под потолком. – Мне еще надо повидать отца. – сказал он и сияние на его лице померкло. – Уже сильно за полдень. Если я не вижусь с ним каждый день, он забывает, кто я такой.
Когда паренек ушел, фиглы переглянулись.
– У хлопца жисть тута не так проста. – сказал Роб Всякограб.
– Признай, он делает успехи. – сказал Билли Подбородище.
– Ох, айе, должон признать, он не такой увалень, как я думал, но этот меч слишком тяжел для него и потребуются недели, чтобы натаскать хлопца. – вздохнул Величий Ян. – Скока недель у нас есть, Роб?
Роб Всякограб пожал плечами. – Кто ж то ведает? – ответил он. – Будет он Героем так, как есть. Скоро придется великучей карге с Зимовым встретиться. Она с ним сражаться не могет. Про то карга из карг рекла: таку старую историю не переборешь. Она по любому ся проявит.
Он приставил руки ко рту рупором и прокричал – А ну хлопцы, все в курган! Мабуть Героя за один заход не сробишь.
* * *
Младший братишка Тиффани уже достаточно вырос, чтобы требовать от окружающих признания себя большим, а это были опасные требования на оживлено работающей ферме, где ходят лошади с большими копытами и есть купальни для овец и еще сто с лишним мест, где малыша могут не заметить, пока не будет слишком поздно. Но больше всего он любил воду. Если он куда-то пропадал, то найти его можно было на реке, где он ловил рыбу. Он любил реку, которая после того, как однажды из нее выскочило большое зеленозубое чудище, чтобы съесть его, стала немножко непредсказуемой. Но Тифани врезала чудищу чугунной сковородкой по зубам. Он сам был слишком занят поеданием сладостей и потому, его единственным комментарием впоследствии был – „Тиффи как звизданет рыбине“. Но судя по всему, из него должен получиться отменный рыболов. И сегодня он тоже рыбачил. У него оказался талант на обнаружение монстров. Огромная щука пряталась в глубоких черных омутах, думая свои медленные голодные мысли, как вдруг прямо перед ней сверкнула серебряная блесна Вентворта.
Тиффани пошла искать Вентворта и встретила его, с трудом поднимающегося по дорожке, с огромной рыбиной в руках, чуть ли не в половину его самого.
– Смотри какая большая! – закричал он, едва завидев ее. – Эйб сказал, что видел, как она пряталась под упавшую иву. Он сказал, что они сейчас клюют на что угодно! Она чуть не утянула меня, но я устоял! Она весит не меньше тридцать фунтов!
Примерно двадцать, подумала Тиффани, но тому, кто ее поймал, рыба всегда кажется тяжелее.
– Молодец. Пойдем, а то она заледенеет. – сказала она.
– Можно мне ее на ужин? Знаешь сколько времени мне понадобилось, чтобы загнать ее в садок! В ней не меньше тридцати пяти фунтов! – ответил Вентворт, шатаясь под тяжестью рыбы. Тиффани даже предлагать не стала понести рыбу, он бы обиделся.
– Нет, ее надо почистить и замочить на ночь. И мама уже приготовила на ужин тушеное мясо. Но я завтра пожарю ее для тебя в имбирном соусе.
– Тут на всех хватит. – сияя ответил Вентворт. – потому что в ней по меньшей мере фунтов сорок!
– Запросто хватит. – согласилась Тиффани.
Этим же вечером, после того как все надлежащим образом налюбовались на рыбу, ее взвесили. Она потянула на двадцать три фунта и Тиффани к тому же помогала весам своей рукой.
Затем Тиффани пошла в моечную и почистила рыбу, прекрасная возможность потолковать о вырезании всего, что в пищу не годится, чем, по ее мнению, являлась вся рыба целиком. Она не очень любила щуку, но ведьмы никогда не воротят нос от еды, особенно от бесплатной, и хороший соус может отбить привкус щуки.
Когда она заталкивала внутренности в большой пакет, она заметила блеск серебра. Трудно винить Вентворта, что он так возбудился и забыл извлечь блесну.
Она полезла в пакет и вытащила серебряную лошадку, всю покрытую слизью и чешуей, но вполне опозноваемую.
В такой момент должен был грянуть гром. Но все, что можно было услышать, это Вентворта в соседней комнате, в десятый раз рассказывающего о героической поимке чудовищной рыбы. В такой момент должен был разразиться порыв ветра. Но пламя свечи лишь едва колыхалось.
Но Зимовой знал, что она прикоснулась к лошадке. Она почувствовала его потрясение.
Тиффани вышла на улицу. Она открыла дверь и с неба упало несколько снежинок, но затем, словно обрадовавшись зрителю, снежинки повалили все сильнее и сильнее – почти беззвучно – пока вся ночь не стала белой. Она протянула руку, чтобы поймать неколько снежинок и поглядела на них пристально. Маленькие ледяные Тиффани растаяли на ладони.
О, да. Он нашел ее.
Она похолодела, но хрустальные колеса мыслей стремительно вращались.
Может ей ускакать верхом?… Нет, в такую ночь, как сейчас, далеко она не уйдет.
Ей надо было оставить себе метлу!
Ей не надо было танцевать.
Ей некуда бежать. Она должна встретиться с ним лицом к лицу и встретиться здесь и остановить его. В горах, в их черных лесах, трудно было представить себе вечную зиму. Здесь это было легче и это было хуже, потому что он принес зиму в ее сердце. Она могла чувствовать, как на сердце становилось холоднее.
Снег был уже в несколько дюймов глубиной, а прошло совсем мало времени. До того как стать ведьмой, она была дочерью пастуха, и она знала – здесь и сейчас есть более срочные дела.
Она вернулась в золотистое тепло и свет кухни и сказала: – Папа, нам надо пойти к овцам.
Глава тринадцатая. Ледяная Корона
Это все было в прошлом. Вернемся в настоящее.
– Ах, кривенс. – простонал Велич Опасен Шип с крыши сарая для телег.
Костер погас. Вьюга улеглась. Велич Опасен Шип услышал, как высоко в небе закричала птица и приготовился. Он поднял руки и закрыл глаза, а ястреб камнем упал на него с белесых небес и подхватил.
Ему нравился этот миг. Откроешь глаза и мир раскачивается под тобой. Голос рядом произнес: – Сматываемся отсюдова, хлопец!
Велич Опасен Шип ухватился за тонкую кожаную упряжь, подтянулся и когти ястреба осторожно ослабили свою хватку. Подтягиваясь на руках, он забрался на птицу и схватил за пояс Хаммиша – Летуна.
– Роб молвил, ты уже вполне вырос, чтобы в Подмирье со всеми пойти. – кинул ему Хаммиш через плечо. – А сам за Героем отправился. Вот свезло те, хлопчик!
Птица заложила крутой вираж.
Внизу на земле снег… исчезал. Он не таял, он просто утекал, освобождая загоны с ягнятами, тихо шелестя, как морская волна или глубокий вздох.
Мораг парила над ягнячим полем, на котором собрались озадачено озирающиеся работники.
– Одна овечка вмерла и еще с дюжину мертвых ягняток. – сказал Хаммиш. – Но великучей карги нигде нет! Он забрал ее.
– Куда?
Хаммиш послал Мораг по широкой дуге. Вьюга вокруг фермы улеглась, но на холмах мело вовсю.
Внезапно снег сформировался в фигуру.
– Вон туда. – показал Хаммиш.
* * *
Я жива. В этом я совершенно уверена.
Да.
Вокруг меня холод, но мне не холодно, что и не объяснить никому другому.
И я не могу двигаться. Совсем.
Вокруг меня все белое. И у меня в голове тоже.
Кто я?
Я помню имя – Тиффани. Надеюсь, что это я.
Белое со всех сторон. Со мной такое уже было прежде. То ли сон, то ли воспоминания, то ли что-то, чему я не знаю названия.
Что-то белое падает вокруг. И воздвигается, поднимает меня. Это… в глубинах древнего моря, в полном безмолвии образовывается меловая страна.
Вот что означает мое имя.
Земля Под Волной.
Краски вернулись к ней, затопляя ее, как прилив. В основном, это был красный цвет ярости.
Как он посмел!
Убивать ягнят!
Бабушка Болит никогда бы не позволила ему такого. Она не потеряла ни одного ягненка. Она могла вернуть их к жизни.
Не надо было мне покидать Мел, думала Тиффани. Может стоило остаться дома и попробовать научиться всему самой. Но если бы я осталась, стала бы я тем, что есть? Знала бы то, что знаю? Смогла бы я стать такой же сильной, как и моя бабушка, или стала бы хихикать? Что же, пришла пора быть проявить свою силу.
Если смертоносная погода не более, чем слепая природа, то все, что можно сделать – это проклинать ее и все; но когда она начинает разгуливать на двух ногах… то это уже война. Ему придется расплачиваться!
Тиффани попыталась сдвинуться с места и на этот раз белизна поддалась. Она походила на плотный снег, но не была холодной. Она отодвинулась, пропуская Тиффани.
Гладкие, полупрозрачные полы растилались перед ней. Вокруг стояли колонны, вздымающиеся к потолку, что скрывался в тумане. Стены были сделаны из того же материала, что и полы. На вид как лед – она даже могла разглядеть крохотные пузырьки воздуха внутри них – но лишь слегка прохладный на ощупь.
Она стояла в просторном зале. Мебели не было совсем. Такой зал мог бы воздвигнуть король, чтобы хвастаться: – Смотрите, я могу позволить себе не экономить на пространстве!
Тиффани обошла зал, ее шаги отдавались эхом от стен. Нет, даже стула нигде не было. И если бы она нашла хоть один, насколько удобным бы он оказался?
Вскоре она вышла к лестнице, ведущей на верхние этажи (если конечно, она уже не ыбла на крыше). Лестница поднималсь в другой зал, в котором была кое-какая мебель. Там стояли диваны, вроде тех, на которых обычно восседают богатые дамы, с утомленным, но очаровательным видом. О, еще там были вазы – довольно большие вазы и статуи тоже, все из того же самого теплого льда.
Статуи изображали атлетов и богов, примерно такими же, как и на картинках в Мифологии Чаффинча, занимающихся своими античными делами – метанием копий и удушением огромных змей голыми руками. Ни на ком не было и клочка одежды, но у всех мужчин были фиговые листочки, которые, как обнаружила Тиффани в исследовательском порыве, были прикреплены намертво.
Она нашла камин. Странная вещь – поленья в камине были тоже изо льда, а пламя было синим – и холодным.
На этом этаже были высокие стрельчатые окна, но они начинались очень высоко от пола и не показывали ничего, кроме небес, где бледное солнце призраком скиталось среди облаков.
Очередная лестница, очень грандиозная, вела на следующий уровень, где и ваз, и диванов, и статуй было еще больше. Кто стал бы жить в таком месте, как это? Тот, кому не требуются еда и сон, вот кто. Тот, кому не нужен комфорт.
– Зимовой!
Ее голос несколько раз отразился от стен – ОЙ… ой… ой… – пока не затих.
Еще одна лестница привела в зал, где наконец, появилось что-то новое. Над постаментом, прямо в воздухе плавала корона, меделенно вращаясь и сверкая. Рядом стояла статуя, меньшая ростом, чем все остальные, ее обволакивали мерцающие голубые, зеленые, золотые сполохи.
Сполохи были похожи на Околопупное Сияние, которое иногда полыхало над горами в центре мира в самый разгар зимы. Некоторые люди думали, что оно живое.
Статуя была такого же роста, как Тиффани.
– Зимовой! – ответа не было. Прекрасный дворец, без кухни, без кровати… Ему не нужны ни еда, ни сон. Так для кого этот дворец?
Она и так знала ответ: для меня.
Тиффани потянулась к танцующим сполохам и те обволокли ее руку и перетекли на тело, образовав платье, сверкающее, как снежное поле в лунном свете. Сначала она была возмущена, потом разозлилась. Затем ей захотелось посмотреть на себя в зеркало и это желание вызвало в ней чувство вины. Снова вернулась злость и она решила, что если и найдет случайно зеркало, то заглянет в него только для того, чтобы проверить, насколько сильно она разозлилась.
Недолгие поиски привели ее к зеркалу, бывшому ничем иным, как стеной льда такого темно-зеленого цвета, что он казался почти черным.
Вид у нее был разгневанный. И необычайно и красиво сверкающий. Золотые проблески в зеленом и синем, точно как в небе в зимние ночи.
– Зимовой!
Он должен наблюдать за ней. Он может быть где угодно.
– Я здесь! Ты это знаешь!
– Да, знаю. – сказал Зимовой позади нее.
Тиффани повернулась и дала ему пощечину. И еще одну другой рукой.
Такое ощущение, что она ударила по камню. Он очень быстро учился.
– Это за ягнят. – сказала она, пытаясь вернуть руку к жизни. – Как ты посмел!
Он еще больше походил на человека. И одежда – или она была настоящая, или ему удалось добиться, чтобы она выглядела как настоящая. И он был вполне… привлекательным. Не холодным, а… невозмутимым.
Он всего лишь снеговик, запротестовал ее Второй помысел. Помни об этом. Он всего лишь снеговик, который догадался вставить угольки вместо глаз и морковку, вместо носа.
– Ой. – сказал Зимовой, как будто только сейчас вспомнил, что надо так сказать.
– Отпусти меня! – потребовала Тиффани. – Сейчас же!
Правильно, сказал Второй Помысел. Надо загнать его на верхнюю полку за кастрюли…
– Сейчас, – очень спокойно сказал Зимовой, – Я топлю корабли за тысячи миль отсюда. Я замораживаю воду в трубах в занесенном снегом городе. Я охлаждаю до смерти путника, сбившегося с дороги в буране. Я проникаю под двери. Ласкаю шерсть медведя, спящего глубоко в пещере, и струюсь в крови рыб подо льдом.
– Меня это не волнует! – ответила Тиффани. – Я не хочу быть здесь! И ты тоже не должен быть здесь!
– Идем со мной, дитя. – сказал Зимовой. – Я не причиню тебе вреда. Здесь ты в безопасности.
– С чего? – спросила Тиффани, и затем, поскольку частое общение с мисс Тик не может не повлиять на стиль вашего разговора, она поправилась: – От чего?
– От смерти. – ответил Зимовой. – Здесь ты не умрешь.
* * *
В стене меловой ямы фиглов был прорыт туннель футов в пять высотой и столько же – длиной.
Роланд де Чаффлей (это не его вина) стоял около входа в туннель. Его предки – рыцари, захватили Мел, убив королей, считающих себя хозяевами земли. Меч – и голова с плеч. Так можно было заполучить землю в старые, добрые времена. Затем правила изменились, чтобы стать землевладельцем требовался уже не меч, а лист бумаги. Но предки Роланда все еще цеплялись за свое оружие на тот случай, если люди посчитают сделку с бумагами нечестной – еще одно доказательство того, что всем не угодишь.
Он всегда мечтал научиться фехтовать и был шокирован, обнаружив, что меч такой тяжелый. С воображаемым мечом он прекрасно справлялся. Он сражался перед зеркалом со своим отражением и почти всегда выигрывал. С настоящим мечом номер не проходил. Роланд пытался замахнуться мечом, но в результате меч замахивался Роландом. Кроме того, Роланд не мог обойтись без очков, а очки под шлемом штука довольно заковыристая, особенно, когда кто-то стукает по нему мечом.
Он надел шлем и взял в руки меч, который был – хотя он не хотел этого признавать – слишком тяжел для него. На нем также была кольчуга, ужасно затрудняющая ходьбу. Фиглы сделали все возможное, чтобы подогнать ее по размеру, но она свисала до колен, забавно шлепая его при каждом движении.
Какой из меня герой, думал Роланд. У меня есть меч, который я могу поднять лишь двумя руками, и щит, также слишком тяжелый для меня, у меня есть конь, убранный занавесками, которого пришлось оставить дома (тетушки с ума сойдут, когда заглянут в гостинную), но под всем этим я ребенок, которму скоро потребуется найти туалет…
Но она спасла меня от Королевы Эльфов. Если бы не она, я все еще был бы глупым ребенком вместо… ммм… юноши, уповающего, что он не так уж глуп.
Нак Мак Фиглы толпой ворвались к нему в комнату, пробившись через бурю, что разразилась ночью. Они сказали, что пришло время стать Героем для Тиффани. Что же, он станет. В этом он был уверен. Правда, обстановка была не совсем та, которую он ожидал.
– Что-то не похоже на вход в Подмирье. – сказал он.
– Да кажна пещера это вход в него. – ответил Роб Всякограб, устроившийся на шлеме Роланда. – Тока не всем ведомо, как прокрастись туды. Лады, Величий Ян, ты первый…
Величий Ян важно направился в меловый туннель. Он отвел руки назад, согнув локти. Он наклонился назад, вытянув ногу для равновесия. Он помахал ногой, наклонился вперед и… исчез, лишь коснувшись ногой земли.
Роб Всякограб постучал Роланда по шлему кулаком.
– Ну что, Герой, – закричал он. – Твой черед!
* * *
Выхода из дворца не было. Тиффани даже не знала, был ли здесь вход.
– Если бы ты была Госпожой Лето, мы бы станцевали. – сказал Зимовой. – Но я теперь знаю, что ты не она, хотя так похожа на нее. Однако, я стал человеком ради тебя и мне нужна спутница.
В смятенном уме Тиффани проплыли образы: проросший желудь, плодородные ноги, Корнукопия. Я богиня для пары половиц, желудя и горстки семян, подумала она. Железо от гвоздя не сделает снеговика человеком, а несколько дубовых листиков не сделают из меня богиню.
– Пойдем. – сказал Зимовой. – Я покажу тебе мой мир. Наш мир.
* * *
Роланд открыл глаза, но все, что он мог видеть, это были тени. Не тени, оставляемые предметами – просто тени, плавающие в воздухе, как паутина.
– Я ждал, что здесь будет… горячее. – сказал он, пытаясь скрыть облегчение. Вокруг него, прямо из воздуха выскакивали фиглы.
– А, это ты с пеклом попутал. Верно, они там поджариваются. А Подмирье боле угрюмое местечко. Сюды попадают те, кто заблудился.
– Что? Если в темную ночь ты свернешь не туда…
– Да нет же! Это ежели мертвякам после смерти некуда пойти или они провалилсь в зазор между мирами и не ведают, как отсель выбраться. Кое-кто из них даже не ведают, куда они, бедолаги, попали. Здесь такого выше крыши. А веселья в Подмирье маловато. Вот это местечко назвается Забвение, потому что дверь в него с трудом приметишь. Кажись, с тех пор, что мы были тута в последний раз, он стал еще заброшеннее. – Роб повысил голос. – Ну-ка похлопаем мальцу Величему Опасну Шипу, что в первый раз с нами в Подмирье!
Раздались приглушенные приветствия и Велич Опасен Шип помахал в ответ мечом.
Роланд пробирался сквозь слегка сопротивляющиеся тени. Даже воздух здесь был серым. Временами вдали слышались стоны или кашель… вдруг послышались приближающиеся шаркающие шаги.
Он вытащил меч и всмотрелся в сумрак.
Тени раздвинулись и мимо проковыляла древняя старуха в оборванных, изношенных одеждах, волоча за собой большую картонную коробку. Коробка неуклюже подпрыгивала на кочках. Старуха даже не взглянула на Роланда.
Он опустил меч.
– Я думал, здесь будут чудовища. – сказал он, когда старуха исчезла в мраке.
– Айе. – хмуро ответил Роб Всякограб. – Будут. Думай о чем-нибудь простом и неизменном.
– О чем-нибудь неизменном?
