Текст книги "Дела сердечные"
Автор книги: Тьерни Макклеллан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Глава 6
– А я вот тут пытаюсь выразить свое сердечное соболезнование этим замечательным людям. – И миссис Эдмунд Чайлдерс схватилась за сердце лапищами в белых перчатках.
Что ни говори, эта женщина достойна восхищения. Где-то я читала, что если вам по силам имитировать искренность – считайте, успех в жизни обеспечен.
– Ужасно мило с вашей стороны, – произнесла я вслух, а про себя подумала: "В таком случае, пожалуй, не стоит напоминать, что вы сказали мне по телефону. Помнится, вас куда больше беспокоило, пострадал ли дом, а не то, настолько пострадала Труди".
Уж не знаю, прочла миссис Чайлдерс эти мысли на моем лице или нет, только она вдруг обернулась к остальной компании и зашелестела:
– Когда я потеряла своего дорогого Эдмунда, то думала, что никогда-никогда не оправлюсь. Но я нашла утешение в мысли о том, что он по-прежнему со мной. Да-да, всякий раз, когда затрудняюсь принять решение, я советуюсь с Эдмундом, и он сразу же мне подсказывает.
Я уже хотела посоветовать мадам спросить у Эдмунда, не пора ли ей заткнуться. Ее утешения определенно не достигли цели. На глаза Энни навернулись свежие слезы, и даже Натан растерянно заморгал. Дерека слова миссис Чайлдерс, кажется, тоже не утешили: покусывая нижнюю губу, он снова уставился в пол. Впрочем, говоря начистоту, вполне возможно, Дерек вдоволь наслушался советов Труди, пока она была жива.
– Знаете, те, кого мы любим, никогда нас не покидают, – разливалась соловьем миссис Чайлдерс. – Они просто уходят в лучший мир и ждут, когда мы к ним присоединимся.
И все в таком духе. Признаться, я не особенно вслушивалась в ее речи. Я наблюдала за Дереком. У него и впрямь был довольно странный вид. Темные волосы всклокочены, будто он взъерошил их раз двести, красивое лицо побледнело и осунулось, кулаки крепко сжаты, так что костяшки пальцев побелели. Время от времени он косился на Энни и, судя по мутному взору, едва ли ее узнавал. Это свою-то родную золовку. Боже правый! Должно быть, гибель Труди подействовала на него сильнее, чем я предполагала.
Видимо, я и сама слегка ошалела, ибо так и подскочила, услышав за спиной шаги.
– А это кто? – вопросил Рид, свирепо уставившись на миссис Чайлдерс. После слова "это" он сделал паузу, – очевидно, хотел вставить "черт возьми" или что похлеще, но сдержался.
Миссис Чайлдерс немедля шагнула вперед, простирая руку в белой перчатке. А в руке – ну надо же! – была зажата визитная карточка. Уму непостижимо, как мадам ухитрилась так шустро достать визитку. У нее это получилось почти так же виртуозно, как у нашего шефа, Джарвиса. Я всегда подозревала, что у босса в рукаве спрятана какая-нибудь хитроумная штуковина – вроде как у фокусников, – выбрасывающая визитку ему в ладонь по первому требованию.
Рид взял у миссис Чайлдерс карточку и принялся изучать.
Я-то знаю, что там написано. Она мне сунула такую же при первой встрече. На визитке изящным шрифтом было выведено: "Миссис Эдмунд Чайлдерс". Уже тогда мне следовало сообразить, что она вовсе не милая леди средних лет, какой поначалу кажется. Я тогда представилась как Скайлер Риджвей, а она незамедлительно сообщила мне – да-да, вы правильно догадались, – что ее зовут "миссис Эдмунд Чайлдерс". По-моему, это несколько странно, когда женщина хочет, чтобы ее знали исключительно под именем супруга.
Но в то время я не придала этому значения. Просто решила, что она из тех баб, которые до того рады, что их взяли замуж, что готовы напоминать всем и каждому о своем достижении. Либо же ей просто не хотелось быть со мной на короткой ноге – то бишь называть друг друга по имени.
Нет проблем – намеки я, слава богу, понимаю. И сердце мое не разбилось оттого, что дама без малого шестидесяти годков сочла меня недостойной своей дружбы. Вдобавок я сильно сомневалась, что смогу фамильярничать с особой, никогда не снимающей шляпы и перчаток.
– Я работаю в агентстве недвижимости "Норвуд", – сообщила миссис Чайлдерс тоном, подразумевающим, что нет на свете человека, который не слышал бы о "Норвуде".
Я покосилась на стражей порядка. Оба недоуменно взирали на мадам.
– Я отвечаю за это уютное обиталище, – без запинки продолжала миссис Чайлдерс, – и от лица его владельцев хотела бы выразить самые глубокие сожаления по поводу случившейся трагедии.
Нет, надо отдать мадам должное. Рид и Констелло, как завороженные, пялились на нее, приоткрыв рты. Правда, недолго. А затем с видимой неохотой вновь извлекли на свет божий блокноты с ручками и застрочили.
– Так как зовут владельцев, мэ-эм? – устало справился Рид.
Что ж, дружище, ты не одинок! Лично я не припомню, чтобы когда-либо испытывала такую смертельную усталость. Что, впрочем, не помешало бы мне нахально ловить каждое слово из беседы Солонки и Перечницы с миссис Чайлдерс. Но тут меня, к сожалению, отвлек Натан, который торопливо пересек комнату и остановился рядом.
– Мам? – прошептал он мне в ухо. – Я… это… задержусь здесь немножко.
Хм… Насколько мне помнится, сынуля проживает отдельно. Так с чего же он мне все это говорит? Вряд ли ему требуется мое разрешение, чтобы остаться.
– Понимаешь, мам, я нужен Энни. – Слово "нужен" он произнес с нажимом. У мальчика был такой гордый вид, будто он долго трудился ради того, чтобы в итоге удостоиться высокого звания Человека-Который-Нужен-Энн.
Что прикажете ответить на такое заявление? Молодец? Браво? Поздравляю? Ничего подходящего на ум не шло. Вы же помните, я очень устала.
– Ага, ага! – закивал Натан. – Энни говорит, что не выдержит все это, если меня не будет рядом.
Он пытался напустить на себя солидный вид, но в глазах бегали веселые искорки. Его определенно развлекала вся эта история.
Глядя на сына, я вдруг поняла, что впервые в своей жизни Натан кому-то нужен. Не считая, разумеется, тех бессчетных случаев, когда он нужен своему братцу, чтобы стрельнуть десятку до получки. Кстати, эти случаи и правда можно не считать, ибо в большинстве из них Натан был не в силах удовлетворить просьбу родственника.
Оставив попытки придумать подходящий ответ, я просто похлопала Натана по плечу:
– Очень хорошо, сынок.
Втянув голову в плечи, Натан заулыбался и закивал. Его движения головой напомнили мне Киану Ривза в роли Теда в "Чудесных приключениях Билла и Теда". Вполне возможно, родная матушка Киану, поглядев на сына в этой роли, подумала о том же, а именно: "Боже, дай мне сил!"
Энни, которая до этого негромко разговаривала с Дереком, очевидно, закончила и подскочила к нам аккурат к тому моменту, когда Натан вышел из образа Киану. Вцепившись в мою руку, она простонала:
– Ох, Скайлер… ох, Скайлер!..
Я уже упоминала, как по-дурацки чувствую себя в подобных ситуациях? Никогда не знаю, что сказать, если человек отходит в мир иной естественным образом, а уж коли ему кто-то посодействовал – тем паче. И мне стало еще неуютнее, когда Энни продолжила:
– Понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Ведь у вас с Труди были особые отношения.
Я опешила. Особые?Ну, в общем, да. Именно такими они и были, наши с ней отношения. Возможно, уместнее будет назвать их враждебными,но можно и особыми.
– Да, особые, – несмело повторила я, кивая. Наверное, сейчас я походила на Киану Ривза еще больше, чем Натан. А тот, должно быть неверно истолковав дрожь в моем голосе, внезапно обнял меня за плечи, а точнее – стиснул так, что я отчетливо услышала треск позвонков.
– Все нормально, мам. Мы ведь одна семья.
Я подняла голову и посмотрела на сына. Каждый раз, обзаводясь новой подружкой, Натан считает, что это навсегда, и спешит ввести пассию в лоно семьи. Численность нашего семейства, по моим оценкам, приблизительно равна населению Род-Айленда.
Натан снова крепко обнял меня, раздавив оставшиеся позвонки.
– Ну же, мам! Все нормально. Не стесняйся, поплачь…
Я едва сдержалась, чтобы не отколошматить родное чадо. Меня просят поплакать! Причем немедленно и перед зрителями!
– Не волнуйся, сынок. Со мной все в порядке.
Натан гордо глянул на Энни:
– Видишь, какая у меня мама! Крепкий орешек.
"Крепкий орешек" тем часом пытался высвободиться из медвежьих объятий сына. Но тут я поймала выжидательный взгляд Энни и сообразила: если уж не собираюсь разрыдаться, то должна хоть что-то сказать. Я прочистила горло и соврала:
– Нам будет очень не хватать твоей сестры.
Кажется, ложь удалась на славу. Энни с новыми силами взвыла. Натан, слава богу, оставил меня в покое и заключил в объятия ее.
Я огляделась. Солонка с Перечницей все еще беседовали с миссис Чайлдерс, Натан утешал Энни, а Дерек… Дерек вновь сосредоточенно сверлил глазами пол.
Тут я решилась. Оставаться здесь мне было совершенно незачем. Я помахала Натану и направила стопы к выходу.
Эх, не повезло!
– Миссис Риджвей? – То был Рид. Кто же еще…
Долю секунды я боролась с искушением дать полный вперед и во всю прыть кинуться к машине. Но, по счастью, сообразила, что убегать от полиции – не самая удачная затея. На миг прикрыла глаза, затем сделала глубокий вдох и обернулась. Рид шагнул ко мне и промолвил:
– Мэ-эм, не забывайте, о чем мы с вами говорили. – Кажется, Солонку заботила моя судьба. – Если заметите что-нибудь странное… ну или звонки странные начнутся – сообщите нам, мэ-эм.
Для пущей убедительности Рид нацелил на меня авторучку:
– Это серьезно, мэ-эм. Немедленно сообщите!
Я молча развернулась и вышла.
Уф! Только добравшись до машины, я ощутила, сколь выбила меня из колеи последняя беседа с Ридом. С трудом вставила ключ в дверцу "терсела", так тряслись руки. Черт, а я и не подозревала, что они трясутся, пока не попыталась открыть дверцу.
Я завела мотор, задним ходом вырулила с аллеи и покатила прочь от дома. Все это я проделала на автопилоте, а мысли в голове тем временем лихорадочно метались. Господи… Кажется, Рид всерьез полагает, что мне грозит опасность. А ведь он вроде бы профессионал и должен разбираться в подобных делах. И если Рид считает, что кто-то за мной охотится, значит – о боже! – кто-то и в самом деле может за мной охотиться.
Затормозив у пересечения Саратоги с бульваром Дугласа, я поймала себя на том, что нервно проверяю, заперты ли дверцы машины. Сидя там и пялясь на эти дурацкие замки, я поняла, что боюсь.По-настоящему. Сердце стучало как отбойный молот, и мне стоило некоторых усилий собрать мозги в кучку и сосредоточиться на дороге. Собственно говоря, я сидела и прислушивалась к стуку собственного сердца, когда сзади остановился парень в синем "шевроле" и посигналил.
Я подпрыгнула, едва не разбив голову о крышу машины. Парень снова бибикнул. Тут уж я наглядно продемонстрировала свою терпеливую и всепрощающую натуру. Опустив стекло на дюйм, я заорала в щель:
– Черт возьми, да заткнись ты, наконец, придурок!
Увы, легче не стало. Не полегчало и при воспоминании, что через несколько часов я должна встретиться с очередным незнакомцем. Наедине. Бог мой! Страшно как-то встречаться с типом по имени Ирвинг.
Но ведь Бостонского душителя, кажется, звали Альберт?
Свернув с бульвара Дугласа на Бардстон-роуд, я обнаружила, что то и дело поглядываю в зеркало заднего вида. В это время дня по трем полосам Бардстон-роуд машины следовали из центра Луисвиля, а по одной полосе – в центр. Поскольку я ехала в среднем ряду, по обе стороны от меня время от времени притормаживали автомобили. Ничего особенного в этом нет. Обычное дело, в любой день недели. Но сегодня при каждом таком случае сердце у меня подскакивало так, будто рвалось из груди.
В первый раз, когда слева от меня остановился автомобиль, сердце ухнуло так громко, что на мгновение я приняла его за двигатель "терсела", который вдруг забарахлил – шплинт выскочил или еще что. Здесь, пожалуй, стоит пояснить, что я понятия не имею, что такое шплинт и откуда он выскакивает, но еще в колледже пару раз ходила на свидание с автомехаником, который и поведал мне, что, когда вылетает шплинт, мотор начинает громко стучать. Потребовалась целая секунда, чтобы сообразить: с машиной все в порядке. Не все в порядке со мной.
Когда я наконец вырулила на стоянку напротив родного агентства, то чувствовала себя законченной неврастеничкой, как ни стыдно в этом признаться. Вспотевшие руки соскальзывали с руля, пока я втискивалась на свободное место поближе к парадному входу. А сердце колотилось так, что было трудно дышать. Я затормозила, выключила зажигание и какое-то время тупо сидела, дожидаясь, когда сердце хоть чуть-чуть успокоится.
Одно было ясно: для агента по недвижимости страх перед незнакомцами,иначе говоря, потенциальными клиентами, – не самый верный путь к успеху.
К несчастью, когда я наконец успокоилась настолько, чтобы более или менее твердой поступью прошествовать в контору, там оказалась вся честная компания: Шарлотта, Барби, Джарвис и жена Джарвиса, Арлин. Им хватило одного взгляда на мое лицо, дабы понять – что-то произошло. Ковыляя к входу, я слышала мерное жужжание разговоров, но едва открыла внутреннюю дверь – воцарилась звенящая тишина.
Не поднимая глаз, я побрела к своему столу и попыталась вести себя естественно – зашвырнуть сумочку в нижний правый ящик стола, как обычно делала. Вот только ящик забыла выдвинуть… Пришлось лезть под стол, выуживать свой ридикюль. Когда я выпрямилась, ко мне уже направлялся Джарвис с тревожной миной на лице.
Я смотрела на него и, честно говоря, мечтала спрятаться. Сбежать на кухню, приготовить себе что-нибудь… Правда, есть совсем не хотелось, хотя время обеда давно минуло. Оказывается, малодушный страх отлично отбивает аппетит. Нет, я вожделела большой стакан пузырящейся колы со льдом. Лично на меня кола действует, как пустышка – на младенца, а после столь беспокойного утра мне чертовски требовалось утешение.
– Скайлер, – заговорил Джарвис, остановившись прямо передо мной, – что с тобой? – И, прежде чем я успела открыть рот, добавил: – Ты неважно выглядишь.
Хм… У Джарвиса нос картошкой, губы как восковые страшилки, которые раздают во время праздника Хэллоуин, толстое брюхо – и он говорит мне, что я неважно выгляжу?
– Нет, правда, Скайлер, – не отставал Джарвис, – ты выглядишь просто ужасно!
При росте метр шестьдесят пять в носках – очень толстых носках! – бедняга Джарвис страдал комплексом Наполеона. И чтобы никто не подумал, будто я предубеждена против низкорослых мужчин, спешу добавить, что отнюдь не все они страдают этим неприятным недугом. Зато у тех, кто страдает, это протекает очень тяжело. Симптомы хвори очевидны. Больной комплексом Наполеона пребывает во власти иллюзии, будто является носителем истины в последней инстанции. И кроме того, считает, что, если в помещении больше двух человек, он, и только он должен стать центром внимания.
Джарвис давным-давно умолк, а голос его все еще гулким эхом носился по конторе – вот как громко он говорил. По соседству с нашим агентством располагается мясная лавка, и покупатели, ожидающие, когда им нарежут отбивные, наверняка слышали любезное замечание Джарвиса о моей внешности.
Я открыла рот, чтобы его отблагодарить, но шеф не дал мне такой возможности.
– Скайлер, да ладно тебе, мне-то можешь рассказать! Что-то случилось?
Бедному Джарвису недостает не только роста, но и растительности на голове. Правда, надо отдать ему должное – в отличие от множества лысеющих мужчин, он не отращивает длинные пряди с одного бока, чтобы затем перекинуть их через макушку. Зато Джарвис то и дело отбрасывает несуществующую челку, которая якобы лезет в глаза. Наверное, таким способом он пытается убедить окружающих, будто на голове у него произрастает роскошная и непокорная шевелюра. Так сказать, вариации на тему "Нового платья короля" Ханса Кристиана Андерсена. Вот и теперь Джарвис ожесточенно отбрасывал "новую челку короля".
Я решила, что моя газированная пустышка может подождать, пока я разберусь с делами. И, набрав в легкие побольше воздуха, начала:
– Да, кое-что случилось. Труди…
И тут – вы не поверите! – Джарвис опять меня перебил. Впрочем, ничего особенного – Джарвис вообще любит перебивать. Видимо, когда считаешь себя эрудитом-энциклопедистом, невозможно не поделиться своими знаниями.
– Послушай, Скайлер, если ты намерена снова жаловаться на Труди, я не желаю тебя слушать. – И в подтверждение своих слов заткнул уши пальцами.
Так, не забыть бы, что в ближайшем будущем не стоит пожимать ему руку.
Секунду спустя, очевидно решив, что выразил свою точку зрения, Джарвис вынул пальцы из ушей и продолжал:
– Можешь не соглашаться, но лично я считаю, что Труди…
Я знала, что если он произнесет "вдохновляющий пример", то я завизжу как резаная, поэтому поспешила пообещать:
– Джарвис, поверь, я никогда больше не собираюсь жаловаться на Труди.
О да, это уж точно!
Джарвис удивился. И обрадовался:
– Ну вот, совсем другое…
– Труди погибла.
Мне совсем не хотелось рубить сплеча. В общем-то, выражение "больше нет в живых" в данном случае тоже было бы уместнее. Пусть даже оно не сработало с Энни, мне все равно стоило попробовать еще раз. Все лучше, чем вот так, без подготовки.
В наступившей тишине послышался шумный вдох – будто внезапно в здании перекрыли кислород. А затем все заговорили разом.
– Что?
– Что сказала Скайлер?
– О боже!
– Вы слышали, что она только что сказала? – Она сказала, что Труди погибла!
Кто именно и что именно говорил, было не разобрать – все голоса слились воедино, словно одновременно включили несколько телевизоров, настроенных на разные каналы.
Что, однако, интересно – Барби, Шарлотта и даже Арлин, жена Джарвиса, среагировали на мое заявление совершенно одинаково: как по команде, прикрыли рот рукой. Либо Барби, Шарлотта и Арлин были одинаково напуганы, либо же все они пытались спрятать радостные улыбки.
Глава 7
Джарвис слегка попятился.
– Что-о-о? – У шефа карие глаза-бусинки, которые лезут из орбит, когда он чем-то расстроен. Сейчас они напоминали перезрелые виноградины. – Ты хочешь сказать, что одного из моих агентов…
Видимо, пропуски полагалось заполнять мне.
– …больше нет с нами? – закончила я за него. И кивнула.
Джарвис стоял как громом пораженный.
– О боже… Значит, ты хочешь сказать, что одного из моих лучших агентов… э-э… э-э…
Я даже не поморщилась. Ничего удивительного, что Джарвис прежде всего думает о том, как смерть Труди отразится на бизнесе. Совсем недавно меня, кстати, тоже едва не порешили. Из пистолета. И случилось сие прямо перед этим самым зданием. Думаете, что больше всего беспокоило тогда Джарвиса? Да-да, не отпугнет ли инцидент потенциальных клиентов.
– Она… ее… – силился закончить Джарвис, но, кажется, никак не мог выговорить слово, которое только что так легко слетело у меня с языка.
Тут я подумала, что, возможно, еще не поздно последовать совету авиаторов, и подсказала:
– …больше нет в живых.
Кажется, я ошиблась. Поздно. Видимо, после того, как произнесено слово "погибла", непоправимый ущерб нанесен. И уже нельзя смягчить удар.
– Господи! Труди погибла? – заголосил Джарвис. – Боже мой! Труди погибла!
В последнее время Джарвис завел моду повторяться. Думаю, это как-то связано с количеством замедленных повторов, которые он смотрит по телевизору во время футбольного сезона. Вероятно, это фатально повлияло на мозги бедняги. И теперь он полагает, что всякий волнующий момент в жизни стоит повторить хотя бы еще разок.
– Это ужасно, – объявил Джарвис. – У-ЖАС-НО!
Между тем Шарлотта, Арлин и Барби окружили мой стол, но никто и не подумал предотвратить истерику Джарвиса. Они просто стояли и смотрели на него. Арлин заговорила первой, но слова ее не имели к мужу никакого отношения.
– Как это случилось?
Арлин из тех женщин, о которых говорят хорошо выглядит для своего возраста". В том смысле, что, будь ей двадцать лет, ее сочли бы дурнушкой, но поскольку ей, должно быть, слегка за тридцать (а то и за сорок) – она выглядит потрясающе.
Разумеется, чтобы оценить, насколько потрясающе выглядит Арлин, надо бы знать точно, сколько ей лет, но она явно не желает посвящать нас в такие подробности. Свое водительское удостоверение она не носит при себе в бумажнике, как все нормальные люди, а запирает в "бардачке" машины. Более того, чтобы спровадить Арлин из комнаты, достаточно заговорить о том, кто когда пошел в детский сад или закончил школу, – словом, на любую тему, в ходе обсуждения которой может всплыть ее возраст.
У Арлин темно-каштановые волосы, подстриженные "под пажа", глянцевый лоск которых не омрачает ни единая седая прядь. А макияж всегда выглядит так, будто его только что наложили, – и возможно, так оно и есть. Я заметила, что значительную часть рабочего дня Арлин проводит, проверяя и перепроверяя – в туалете или прямо за столом, – как поживает та разноцветная дрянь, которой она намазывает лицо. Одно скажу: не хотелось бы мне отвечать за чистоту ее наволочек. Наверное, это все равно что пытаться отстирать Туринскую плащаницу.
Так вот, стоило Арлин заговорить, как я уловила некую нотку в ее голосе. Легкую дрожь очевидного удовлетворения.Поймав мой пристальный взгляд, Арлин небрежно пожала плечами и поправила прическу.
– Только не подумайте, будто меня интересуют кровавые детали и все такое…
Тут она слегка кашлянула, но выглядело это ненатурально. По-моему, все понимали, что именно кровавые детали интересуют Арлин. Откашлявшись, она пояснила:
– Я просто хотела знать, не производственная ли это травма. Ну, в смысле, поскольку Труди работала в нашей фирме, то мы с Джарвисом должны быть в курсе…
Уж лучше бы Арлин не поднимала эту тему. Джарвис исторг душераздирающий вопль:
– Боже милостивый! Ведь это не производственная травма, правда? – И повернулся ко мне, без кровинки в лице. – ПРАВДА?!
Видимо, перспектива предстать перед судом страшила Джарвиса еще больше, чем потеря одного из лучших агентов. Что и говорить, душа-человек наш шеф.
– Джарвис, – ровным голосом произнесла я, – Труди задушили. По-твоему, это похоже на производственную травму?
Думать надо было, прежде чем рот открывать. Мое сообщение вызвало еще один групповой вдох. Дамы дружно схватились за свои шеи.
И снова первой нашлась Арлин:
– Бедная, бедная, бедная Труди!
Да что ж они все как заезженные пластинки! Прямо напасть какая-то.
– Какая ужасная, ужасная, ужасная трагедия! – продолжала Арлин, качая головой. При этом ни единый волосок в ее прическе даже не шелохнулся.
Может, я не права, но мне казалось, что смерть Труди не настолько "ужасная, ужасная, ужасная трагедия" для Арлин. В лучшем случае ей наплевать. В худшем – новость для нее словно бальзам на сердце.
Да уж. Тут поневоле начнешь проникаться искренней жалостью к бедной Труди. Неужели всем начхать на ее смерть?
Я покосилась на Барби. Та оставила в покое шею и теперь увлеченно грызла малиновый ноготь, кокетливо выглядывая из-под платиновых локонов. Ну прямо живое воплощение безутешного горя!
Я перевела взгляд на Шарлотту. Надо сказать, Шарлотта Аккерсен всегда напоминала мне Алису в Стране Чудес. Сегодня, например, на ней был наряд, который подросшая Алиса наверняка надела бы на работу: нежно-голубой джемпер, белая блузка с кружевной оборочкой, белые колготки и белые туфли; длинные прямые белокурые волосы перехвачены голубой лентой.
Шарлотта рассеянно взглянула на часы.
Признаться, уж от нее-то я ждала большего. Мы проработали бок о бок целый год, и все это время я считала ее по-настоящему чутким существом.
Из всей честной компании лишь Арлин сподобилась на мало-мальские эмоции. Правда, скорее то была злость, чем скорбь. Она сверлила взглядом Джарвиса, словно старалась понять, сколь сильно огорчен ее супруг кончиной Труди.
Я оторопела. Неужто Джарвис находил Труди "вдохновляющей" чаще, чем нравилось Арлин? И благоверная подозревала, что вдохновение вышло за рамки служебных отношений? Меня бросило в дрожь. От одной мысли, что кто-то может иметь интимные отношения с Джарвисом, к горлу подступала тошнота. Впрочем, родная жена Джарвиса может думать иначе.
Арлин неотрывно смотрела на мужа, а Джарвис продолжал скулить и завывать. Похоже, один только уважаемый шеф выглядел искренне огорченным. Утерев глаза подрагивающими руками, он повернулся ко мне:
– Ну ладно, Скайлер, скажи честно: как ты думаешь, в газетах упомянут название нашей фирмы?
Я остолбенела:
– Что ты имеешь в виду?
Джарвис начинал терять терпение:
– Я имею в виду, напишут в газете, где Труди работала?
Мать честная! Он что, рассчитывает на бесплатную рекламу? Неужели шеф всерьез полагает, что упоминание в связи с убийством благотворно отразится на бизнесе?
– Мы не можем этого допустить! Не можем! – И отбросил со лба свои "королевские" волосы. – Ведь это будет ужасно. Просто ужасно!
Уф! Кажется, насчет рекламы я ошиблась.
– Как считаешь, если мы прямо сейчас позвоним в газету, – продолжал Джарвис, – удастся их уломать, чтоб не писали, где Труди работала? Зачем им об этом писать, а? По-моему, совершенно незачем…
Ага! До меня наконец дошло. Джарвис боится, что упоминание нашей фирмы в связи со смертью Труди отпугнет клиентов. Вот, значит, почему он так расстроен. Ну и ну! Да он ничуть не лучше остальных. Может, даже хуже.
Да-а… Поглядеть со стороны, так можно подумать, будто коллеги Труди считают, что она получила по заслугам. Но такого никто не заслуживает!
Вообще-то я не собиралась ничего говорить, но слова вдруг сами хлынули потоком:
– Послушайте! Труди, конечно, была не подарок, но то, что с ней сделали, просто ужасно! – Я в упор посмотрела на Арлин. – Бедняжку задушили ее же собственным шарфом.
Арлин вытаращила глаза. Я знала, что должна остановиться, но меня уже понесло.
– Но убийце этого показалось мало. У нее на лбу вырезано сердечко!
Если я хотела ошарашить сослуживцев, то добилась несомненного успеха.
Джарвис издавал странные, булькающие звуки.
– Вырезано? – прошептал он. – Что значит – вырезано?
– Вырезано – значит вырезано! Ножом. Мерзавец, который убил Труди, вырезал у нее на лбу сердечко.
Наверное, я переборщила. Шарлотта слегка позеленела.
– С-сердечко? – пролепетала она. У Шарлотты и без того высокий голос, но сейчас это был просто писк, как у мышонка Минни.
– Фу! – скривилась Арлин.
– Что-о-о? – Это уже вступила Барби. Она даже перестала грызть ноготь. И лицо ее стало почти таким же белым, как волосы. – Скайлер, ты уверена?
– Уверена? – недоуменно повторила я. – Ты о чем?
Глаза Барби, при щедром содействии подводки и туши для ресниц, и без того были большими, но сейчас они заняли чуть ли не все ее лицо.
– Я о том, – сипло произнесла она, и на сей раз хрипотца в ее голосе показалась мне неподдельной, – уверена ли ты, что она… оно… там действительно было вырезано?
Судя по всему, она не могла поверить, что подобные вещи и правда случаются в реальном мире.
– Барби, я не слепая. А это сердечко трудно было не заметить.
Она еще больше побледнела. Вот уж не думала, что такое возможно.
– Матерь божья… – выдавила Арлин, обведя всех блуждающим взором. – Думаете, убийца знал ее лично?То есть, я хочу сказать, он знал, что Труди выводит сердечко в конце своего имени?
Шарлотта встрепенулась:
– И правда… Труди всегда рисовала такие маленькие… маленькие… – Голос мышки Минни сорвался.
– …сердечки, – закончила Арлин, не поднимая глаз. Ее вдруг заинтересовала электрическая точилка на краю моего стола. И я ее понимала. Чтобы найти человека, который знал, как именно Труди выводит свое имя, далеко ходить не нужно – сгодится любой из присутствующих. И Арлин ни на кого не смотрела, так как не желала, чтобы ее взгляд истолковали как обвинение.
– Но как же так?.. – протянула Барби. Все головы дружно повернулись в ее сторону, она слегка растерялась, однако продолжила: – Скайлер, ведь Труди вроде бы отправилась на встречу с твоимклиентом? Ты сама говорила…
Как я уже упоминала, мозговым трестом Барби не назовешь. На номерной планке ее автомобиля выведено "ЗАЙ-ЙКА", и порой мне кажется, она действительно считает, что это слово пишется именно так. Но выходит, и она умеет мыслить логически.
– Барби права. Труди оставила записку, в которой сообщала, что отправляется на встречу с клиентом, который спрашивал меня.
И что вы думаете? Арлин с облегчением вздохнула.
– Слава богу! – воскликнула она и, кокетливо поправив прическу, добавила: – Прямо камень с души свалился. – Осознав, что ее слова можно истолковать по-всякому, Арлин добавила: – А иначе можно было бы подумать, что у нас завелся маньяк, который убивает риэлторов без разбору.
Может, на душе Арлин и полегчало, но насчет своей я не была так уверена.
– Нет. Нет. НЕТ! – Джарвис поднял вверх указательный палец, готовясь изречь истину. – Не исключено, что убийца и правда нападает на людей без разбору. Ведь мы не знаем наверняка, отправилась ли Труди на эту встречу.
Я недоуменно взглянула на него. Тело Труди нашли в доме, о котором она упоминала в своей записке, и тем не менее Джарвис сомневается, что она туда ходила? Возможно, именно наш драгоценный шеф помогал Барби выводить "Зай-йку" на номерной табличке.
– Более того, – увлеченно продолжал Джарвис, отбрасывая со лба воображаемые волосы, – на мой взгляд, Труди, скорей всего, увели из офиса под дулом пистолета. Иначе и быть не могло. После того, разумеется, как ее заставили написать тебе эту записку.
Я присела на край стола и, сложив руки на груди, поинтересовалась:
– С чего ты это взял?
Шеф смерил меня снисходительным взглядом:
– Все очень просто!
Ну, если он сейчас скажет: "Элементарно, дорогой Ватсон", – меня точно вырвет.
Джарвис снова воздел указующий перст:
– Труди увели силой, потому что такой классный агент, как она, никогда не оставил бы офис без присмотра по своей воле.
Угу. Воистину наш шеф – знаток человеческих душ. Впрочем, я не собиралась ему возражать. И без того чувствовала себя виноватой. Не хватало только облить грязью покойную Труди и тем самым умножить список нанесенных ей обид.
Но, кажется, мне и не требовалось ничего говорить. Судя по взглядам, которыми обменялись Барби, Шарлотта и Арлин, они отлично знали, до какой степени на Труди можно было положиться. Правда, оставалась одна проблема: если Труди и впрямь пошла на встречу с человеком, который спрашивал меня, – значит, вполне возможно, укокошить собирались вашу покорную слугу.
Во рту у меня вдруг сделалось так мерзко, будто я в один присест слопала коробку крекеров.
– Пойду-ка, пожалуй, попью водички, – с трудом выдавила я и поплелась на кухню. Где и налила большой стакан пузырящейся колы со льдом. Никто за мной не увязался, и я всей душой надеялась, что к моему возвращению коллеги займутся каждый своим делом.
Увы. Когда я появилась в офисе, они по-прежнему кучковались вокруг моего стола. Я уже подумывала, не пройти ли бодрым шагом, со стаканом в руке, прямо на улицу, но тут заговорила Шарлотта:
