Текст книги "Дела сердечные"
Автор книги: Тьерни Макклеллан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Глава 5
Скажите на милость, ну почему из всей луисвильской полиции на мои вызовы неизменно отвечают детективы Мюррей Рид и Тони Констелло?
За последний год я вволю наобщалась с этой парочкой, причем – заметьте! – отнюдь не по своей вине. Я не сбивала пешеходов, не участвовала в иных дорожно-транспортных происшествиях, не нарушала правил уличного движения и парковки, не торговала самогоном – вообще ничего плохого не делала.
Беда в том, что мне под руку то и дело попадаются трупы. Без какого-либо поощрения с моей стороны.
В прошлом, когда случалось встретиться с детективами Ридом и Констелло, я старалась оказать им посильную помощь, и без лишней скромности могу сказать, что благодаря моему активному участию головорезы предстали перед судом. Между прочим, поимка преступников отнюдь не входит в круг моих обязанностей, зато входит в круг обязанностей вот этих двух крепышей, что стоят сейчас на крыльце дома 1422.
И почему же тогда, позвольте спросить, стоило мне открыть дверь, как детективы уставились на меня с таким видом, будто перед ними серийный убийца?
Тот, что слева, Мюррей Рид, блондинистый, если не сказать бесцветный, субъект в светло-сером костюме, простонал:
– Бог мой, неужели это снова вы?!
А тот, что справа, Тони Констелло, смуглый красавчик в темно-синем костюме, напоминающий статиста из "Крестного отца", процедил:
– Ну что стряслось на сей раз?
Я прочистила горло и заговорила, подивившись, до чего спокойно звучит мой голос:
– Убита женщина по имени Труди Дермот. Ее задушили.
И едва произнесла это, как ощутила, что кошмар стал еще явственнее. Явственнее – и ужаснее. Господи, все это не сон. Кто-то на самом деле убил Труди. Вот в этом доме. Я содрогнулась.
Взгляд, которым обменялись Рид и Констелло, мне очень не понравился. Затем детективы устроили состязание, кто из них быстрее достанет шариковую ручку и блокнот.
С минимальным отрывом победил Рид. И тотчас принялся строчить.
– Значит, мэ-эм, вы были знакомы с жертвой?
Елки-палки! По всему видать, Рид вошел в роль Джо Пятницы – сыщика, которого играл Джек Уэбб в старом – времен пятидесятых годов – телесериале под названием "Облава". Так и знала, что рано или поздно это случится. Приставая ко мне с расспросами, Рид всегда подражает Джо Пятнице – без конца вставляет свое протяжное "мэ-эм".
– Ну так как, мэ-эм?
Я подавила вздох и кивнула:
– Труди Дермот была агентом по недвижимости. Мы вместе работали.
Почему-то мой ответ заставил Рида и Констелло вновь переглянуться. И от того, как они это сделали, я вдруг занервничала. И поспешно добавила:
– Пройдемте за мной, я покажу…
– Миссис Риджвей, – перебил меня Констелло, – вы, часом, не знаете, как так получилось, что вы снова оказались замешаны в убийстве?
Я поджала губы, а на языке так и вертелось: "Сэр, а известно ли вам, что вы с партнером напоминаете столовый прибор для соли с перцем?"
Что верно, то верно. Коренастый Рид в тесном, почти белом костюме, с белесым "ежиком" на голове, походил на солонку. А черноглазый и черноволосый Констелло в темном костюме исполнял партию перечницы.
Шестое чувство подсказывало, что вряд ли эти двое обрадуются, услышав, что смахивают на баночки для специй. А посему я ограничилась лаконичным:
– Ни в каком убийстве я не замешана. Просто случайно наткнулась на труп в подвале.
Судя по всему, столь тонкий нюанс ускользнул от проницательных сыщиков. Констелло недоверчиво тряхнул смоляной шевелюрой:
– Еще одно убийство, и снова она! Это потрясающе!
Не обращая внимания на его потрясение, я предложила:
– Пойдемте, я покажу вам…
Ни один из сыщиков не двинулся с места. Будто их гвоздями прибили к крыльцу. Я уже начала задумываться, не претит ли им получать от меня инструкции.
Констелло тем временем продолжал, словно не слыша меня:
– Нет, честное слово, это уже тянет на рекорд. – Он глянул на Рида. – Непостижимо, правда? Еще одно убийство, и снова ОНА!
Подбоченясь, я изучала стражей порядка. Странное дело – господа вроде бы из отдела убийств, а не выказывают ни малейшего желания взглянуть на труп!
– Эй, ребята, так вы идете в подвал или нет?
Констелло тяжко вздохнул:
– Ладно, ведите. Пожалуй, стоит посмотреть.
Отступив на шаг, я пошире распахнула дверь, пропуская полицейских. На мой взгляд, сей жест не оставлял и тени сомнения в том, что традиции гостеприимства живут и здравствуют в Луисвиле, штат Кентукки.
Но десятью секундами позже меня обуяло желание выпихнуть гостей взашей. Дело в том, что Рид словно невзначай поинтересовался:
– Мэ-эм, а покойница, случайно, с вами не судилась?
Я чуть не задохнулась. Вопрос Рида содержал плохо завуалированный намек на обстоятельства, при которых я имела счастье насладиться обществом полиции в прошлый раз. Было это чуть больше полугода назад. Я показывала клиенту дом и посреди гостиной наткнулась на смертельно раненного человека, который скончался на моих руках. Прямо скажу, не самое приятное воспоминание. А если взглянуть на ситуацию с эгоистической точки зрения – согласитесь, что подобная находка душит на корню все шансы совершить сделку купли-продажи.
Но хуже всего оказалось то, что покойный незадолго до кончины подал на меня в суд, о чем сейчас любезно напомнил Рид. Иск был, уж поверьте, абсолютно беспочвенный, но это, похоже, не имело значения для Рида и Констелло. Более того, из-за этого иска оба сыщика тогдавзирали на меня с таким же подозрением, как и сейчас.
Мягко говоря, это раздражало. Ведь эти двое отлично знали, что я не только не имела никакого отношения к гибели того типа, но даже помогла отыскать убийцу. Я уже открыла рот, чтобы напомнить об этом, но тут краем глаза заметила, как Карл и Бекки Коновер опять многозначительно переглянулись. Оставив свой пост в дверях гостиной, они медленно продвигались по холлу в нашу сторону, – очевидно, чтобы не упустить ни слова из нашей дружеской беседы.
Мама дорогая! Если Рид и Констелло скажут еще хоть слово, Коноверы, вполне возможно, наконец-то придут к единому и вполне определенному мнению. Решат, будто я что-то вроде Тифозной Мэри [2]2
Тифозная Мэри– прозвище некой Мэри Мэллон (умерла в 1938 г.), нью-йоркской кухарки, которая являлась разносчицей брюшного тифа. В переносном смысле – "язва здешних мест". – Здесь и далее примеч. перев.
[Закрыть]в сфере недвижимости. И тогда мне останется разве что торговать местами на кладбище – и то если позволят.
Я быстро проглотила язвительный ответ, готовый слететь с языка, и расцвела в лучезарной улыбке:
– Ну что вы! По-моему, со мной сейчас никто не судится.
Но все равно спасибо, что спросили.
И, дабы упредить дальнейшие комментарии, поспешно добавила, сделав приглашающий жест:
– А теперь, если вы пройдете за мной, я отведу вас в подвал…
Так. Кажется, перестаралась – изо всех сил стремясь не выдать раздражения, я просто фонтанировала радостью. Словно нет для меня большего удовольствия, чем показать труп.
– Скажите, а эта покойница тоже отписала вам деньги?
Проклятье! Вот вам опять едва прикрытый намек на прошлые дела. В один прекрасный день некий Эфраим Кросс, которого я и в глаза-то не видела, оставил мне в наследство круглую сумму. И скончался. Не по собственной воле, конечно же. Угадайте, кого заподозрили в убийстве? Вот-вот…
Вы не ослышались, его фамилия была Кросс – в точности как у мужчины, который жаждет поселиться со мной под одной крышей.
Матиас – сын Эфраима Кросса. Хотите верьте, хотите нет, мы с Матиасом познакомились на оглашении завещания его родителя. Я тогда пыталась объяснить присутствующим, что знать не знала покойного и не имею понятия, с какой стати он сделал меня наследницей. Странно, но Матиас – а также Рид, Констелло и прочие обитатели планеты Земля – не очень-то мне тогда поверил.
Теперь-то Матиас утверждает, что всерьез никогда ни в чем меня не подозревал. Но тогда было яснее ясного, что он подозревает меня не только в шашнях с его отцом, но и в том, что я самолично застрелила беднягу.
Если бы мне тогда сказали, что из нас с Матиасом получится влюбленная парочка, я бы громко расхохоталась остряку в лицо.
Теперь же мне безумно хотелось плюнуть в лицо Риду.
– Буду очень удивлена, – ровным голосом отозвалась я, – если в данном случае мне отпишут хотя бы хлебную крошку.
Рид и Констелло зашагали по просторному холлу, но, поравнявшись с дверью в гостиную, очевидно, впервые заметили публику. И то правда, трудно было не заметить Бекки и Карла Коновер: вытянув шеи, они пожирали нас глазами. А чуть поодаль стояли Энни с Натаном и тоже смотрели в нашу сторону.
Один только Дерек Дермот не смотрел ни на меня, ни на Солонку с Перечницей. Он сидел на софе, тупо уставившись в пол.
Когда Рид и Констелло остановились в дверном проеме, Дерек с трудом оторвал взгляд от пола и перевел на полисменов. Однако не сделал попытки встать или хотя бы представиться.
А следовало бы. По крайней мере, так полагал Рид.
– Мэ-эм? – обратился он ко мне. – Кто все эти люди? И что они здесь делают, мэ-эм?
Я скрипнула зубами. Он что, решил, будто, обнаружив труп Труди, я тотчас зазвала гостей, посчитав убийство поводом для светской вечеринки? К счастью, прежде чем я успела облечь все эти красочные мысли в слова, вмешалась Энни. Сделав шаг вперед, она заявила:
– Я сестра Труди, меня зовут Энн Форрестер. – За исключением легкой дрожи в голосе, Энни держалась на удивление спокойно. Жестом указав на софу, она продолжала: – А это Дерек Дермот… э-э… муж Труди.
Рид увлеченно строчил в блокноте.
– Стало быть, мэ-эм, вы с мистером Дермотом находились здесь, когда…
Энни энергично затрясла головой:
– Нет-нет, нам позвонила Скайлер. И сообщила… э-э… о случившемся.
Уж не знаю почему, но глаза копов как по команде вперились в меня.
– Да, мэ-эм, – процедил Рид.
Тут супруги Коновер, видимо, решили, что настала их очередь. Карл отрекомендовался, представил благоверную и поспешно добавил:
– Мы тут совершенно ни при чем!
– Вот именно, – поддакнула Бекки. – Мы никого здесь не знаем. Мы просто осматривали дом. И все. Вот почему мы здесь оказались. Потому что этот дом продается. И к убийству мы не имеем никакого отношения!
На мой взгляд, исчерпывающий ответ. Однако Бекки, очевидно, так не считала. Нервно покосившись в мою сторону, она зачастила:
– Но знаете, думаю, что этотдом нас больше не интересует. Я в этом просто уверена. Как по-твоему, милый?
Пока Карл растерянно пожимал плечами, а я собирала всю свою волю, чтобы не заскрежетать зубами, подал голос Натан.
– Привет! – бодро произнес он, протягивая руку для приветствия. – Меня зовут Натан Риджвей…
Больше он ничего вымолвить не успел – головы Солонки с Перечницей рывком повернулись в его сторону.
– Риджвей? – с нажимом повторил Констелло. – Мы ведь знакомы, верно?
Действительно, Солонка с Перечницей познакомились с Натаном несколько месяцев назад, когда заявились ко мне домой с обыском. Как мило, что Констелло не забыл.
Натан энергично тряс руки копам, но я-то видела: хорошая память полиции несколько выбила его из колеи. С каждой минутой ребенок становился все бледнее. Не дожидаясь, когда Натан сообщит, что он "мамин сын", я пришла на помощь:
– Натан мой младший сын. – Не видя причин напоминать, что Солонка с Перечницей познакомились с ним, обшаривая мои шкафы в поисках оружия, я поспешно продолжала: – Натан… – И тут сообразила, что не совсем понимаю, какие отношения связывают его с Энни, так что ограничилась расплывчатым: – дружит с Энни, сестрой Труди.
– Ваш сын дружит с сестрой жертвы? – с нажимом переспросил Рид.
Я кивнула, несколько сбитая с толку.
Вряд ли Рид заметил мой кивок. Его вниманием целиком и полностью завладели коленки Натана. Я читала в его мозгу как по писаному: "Шорты? В такой холодный день?" Возможно, следовало устыдиться за родное чадо, но меня вдруг осенило, что столь несуразная экипировка может оказаться на руку Натану. Если вдруг Солонка с Перечницей попытаются в чем-то его обвинить, он всегда сможет сослаться на умопомешательство.
Впрочем, Рид не долго изучал коленки Натана. Он снова повернулся ко мне:
– Так, давайте уточним. Выработали вместе с жертвой, именно высообщили родственникам, и вашсын дружит с сестрой жертвы. Все верно?
Не совсем понимая, куда он клонит, я тем не менее кивнула.
Присвистнув, Рид покачал белобрысой головой:
– И вы по-прежнему утверждаете, что не замешаны в этой истории?
Я исподлобья покосилась на него. М-да, что-то в этом есть.
Оказалось, тема далеко не исчерпана. Свою лепту решил внести и Констелло.
– Насколько мне представляется, – с ленцой протянул он, – в этом деле вы замешаны еще больше, чем в двух предыдущих. Того, первого, типа, которого убили, вы вообще не знали, так? А второй… помнится, вы только что продали ему дом, а потом его прикончили, верно?
Бекки с Карлом слушали, приоткрыв рты и вытаращив глаза. Мамма миа, кажется, я могу не только поставить жирный крест на пятьдесят втором шансе четы Коновер – вполне вероятно, у меня уже не будет возможности предоставить им пятьдесят третий. Более того, надо думать, я больше в жизни не увижу ни Бекки, ни Карла.
Ну спасибо, дорогие Рид и Констелло. Жаль, нет статьи о полицейском домогательстве.
– Позвольте мне проводить вас в подвал, – процедила я.
И что удивительно, на сей раз копы послушались. Правда, прежде чем спуститься в подвал, Рид рявкнул через плечо:
– Никому не уходить, пока не запишем показания, ясно?
Я осталась наверху, приготовившись услышать очередной вопль. Однако обошлось. Меньше чем через пять минут оба копа поднялись обратно.
– В общем, так. Перед выездом сюда мы позвонили коронеру, скоро должны прибыть его люди. А до тех пор никто чтоб вниз не спускался, ясно?
На лице Натана появилось хорошо знакомое мне выражение, которое он частенько напускал на себя в детстве, когда я заставала его за чем-то недозволенным. Одурачить эта мина ни тогда, ни теперь никого не могла. Рид встрепенулся:
– Вы ведь еще не спускались в подвал, а?
Громко сглотнув, Натан промямлил:
– Да нет, то есть да, сэр… спускался. – И торопливо добавил: – Но все остальные тоже, н-не только я.
Точно такое же оправдание малютка выдвинул, учась в четвертом классе, когда его застукали за воровством леденцов в супермаркете. В те времена крошка Натан свято верил, что если сделаешь что-то дурное за компанию с кем-нибудь, то вина куда меньше, чем если напроказничаешь в одиночку. После эпопеи с леденцами я объяснила малышу, что дело обстоит несколько иначе. А теперь выходило, что я зря потратила время. Кажется, Натан по-прежнему верит, будто вина – это такая штука, которую можно размазать тонким слоем, чтоб на всех хватило понемножку. Рид выкатил глаза:
– Всеспускались вниз? Вы имеете в виду – все, кто здесь присутствует?!
Натан кивнул. И представляете, Рид немедленно вперил в меня свои голубенькие глазки:
– Вы позволили всемтоптаться на месте преступления?
Боже правый! Ни дать ни взять, вылитая миссис Чайлдерс. Я стремительно теряла терпение.
– Никому ничего я не позволяла.Просто все они туда спускались, и точка.
Рид повернулся к Констелло:
– Ты можешь в такое поверить?
Я надменно сложила руки на груди. Можно подумать, я экскурсии водила в этот треклятый подвал.
– Слушайте, я не могла им помешать. Честное слово, пыталась, но…
Рида не интересовали мои объяснения.
– Ладно! – гавкнул он. Этот человек все меньше напоминал Джо Пятницу и все больше смахивал на Грязного Гарри. – Чтоб все сидели в гостиной, пока мы вас не вызовем!
На поверку ожидание в гостиной оказалось сродни ожиданию перед кабинетом дантиста. Только лично для меня встреча с дантистом чуточку желаннее.
Меня допросили последней. Может, кто-то сочтет меня параноичкой, но я была уверена, что это не случайно. Рид и Констелло наказывали меня за то, что не сохранила для них место преступления в девственной целости. Так что Дерек, Натан и Энни побывали по очереди на кухне, и Бекки с Карлом тоже туда сходили – а затем вышли через парадную дверь, даже не оглянувшись, – и лишь потом выкатился Констелло и пророкотал:
– Ну что ж, миссис Риджвей, теперь можно и с вами поболтать.
Устроившись за сосновым кухонным столом, я старалась отвечать на вопросы спокойно и собранно. Что было нелегко, поскольку к тому времени прибыл коронер и принялся осматривать подвал. И всякий раз, слыша доносившийся оттуда шум, я словно воочию видела лицо Труди.
Но все равно я держалась неплохо, пока не дошла до записки, оставленной мне Труди. Вообще-то я раздумывала, не умолчать ли о ней совсем. Уборщица всегда приходит в понедельник вечером, а мусор вывозят рано утром во вторник. Так что писулька давно тю-тю. Вдобавок я почти убедила себя, что записка Труди не имела никакого отношения к тому, что с ней случилось. С другой стороны, я ведь уже рассказала про записку Дереку и Энни. Так что вряд ли могла забытьповедать о ней полиции.
Стоило заикнуться о записке, как копы насторожились. Констелло хищно подался вперед:
– Значит, в записке жертва сообщила, что собирается встретиться с клиентом, который спрашивал вас?
– Ну да, – кивнула я. – Разумеется, записку я не сохранила.
Солонка с Перечницей переглянулись.
– Разумеется, – со значением повторил Рид.
У меня засосало под ложечкой. Неужели они всерьез полагают, что я все это придумала?
– Слушайте, но я же не знала, что с Труди что-нибудь случится, вот и не сохранила записку. Скомкала ее и выбросила. Что тут странного?
После чего обстоятельно поведала про уборщицу и мусоровоз. А умолкнув, взглянула на лица копов – и ужаснулась. Похоже, они не верили ни единому моему слову. Констелло качнулся на стуле, тяжко вздохнул и с растяжкой спросил:
– У вас есть враги?
Меня бросило в жар. Всякий раз, стоит мне занервничать или растеряться, как моя шея покрывается крупными красными пятнами. Я подняла руку, дабы небрежно прикрыть предательские пятна.
– Может, припомните, с кем в последнее время не ладили? – не отставал Констелло.
Единственная личность, с которой я в последнее время не ладила, лежала сейчас в подвале с туго обмотанным вокруг шеи шарфиком.
– Кажется, нет. Во всяком случае, не припоминаю.
– Неужели? – недоверчиво хмыкнул Констелло.
Я в упор посмотрела на него. Констелло явно придерживался мнения, что конкурс на звание Мисс Добродушие мне в этом году не выиграть.
– Насколько я знаю, у меня нет врагов.
Если, конечно, не брать в расчет миссис Чайлдерс. После нашей милой телефонной перебранки она вряд ли вспомнит обо мне, составляя список рождественских подарков. Однако перебранка та случилась сегодня, а записку Труди я получила вчера. Если только миссис Чайлдерс не ясновидящая и не знала заранее, как сильно я ее рассержу в ближайшем будущем, – полагаю, ее можно не брать в расчет.
Рид провел рукой по волосам. Будь они подлиннее, я бы сказала, что он их взъерошил, но по такому короткому "ежику" можно было только провести рукой.
– Миссис Риджвей, в последние дни вокруг вас околачивались какие-нибудь странные личности?
Я покачала головой.
– Не было каких-либо странных звонков?
– Нет.
– И вы ни с кем не ссорились?
Разве что с Матиасом… И я бы даже не назвала это ссорой. Скорее то была дискуссия на тему – быть или не быть общей крыше над нашими головами. И хотя мнения на сей счет разделились, я почему-то усомнилась, что Матиас решился бы на убийство, дабы запугать меня и заставить принять его точку зрения.
– Нет, я ни с кем ни ссорилась.
Само собой, не считая Труди. А ее, по-моему, уж точно не стоит считать.
Рид и Констелло, по обыкновению, переглядывались. Я уже говорила, как меня это бесит?
Констелло с шумом втянул в себя воздух:
– Ну хорошо, а не могли бы вы назвать имена людей, которые недолюбливали Труди?
Первым моим импульсом было вручить им телефонный справочник Луисвиля, но в следующую секунду я передумала.
– Видите ли, мы с Труди общались только на работе…
Констелло вдруг начал выказывать нетерпение:
– Стало быть, на работе ее все любили?
Я замялась. Вроде бы есть такое правило – о мертвых плохо не говорить? С другой стороны, есть еще и правило не врать полиции.
– Честно говоря, не думаю, что ее особенно любили.
Бог мой! Да это все равно что сказать о Гитлере, что его, мол, не особенно любили.
– И кто же ее не любил? – оживился Констелло.
В общем-то все, кто встречал Труди на жизненном пути, но мне претило такое говорить. Тем более когда Труди все еще лежала в подвале.
– Точно не знаю.
Констелло проницательно прищурился:
– Вот вы, например, как к ней относились?
Ну вот, приехали.
– Да в принципе… нормально.
– Нормально?
Рид и Констелло снова переглянулись. Когда же это кончится?!
– Ну, наверное, я не могу сказать, что очень любила ее.
Рид склонился над своим блокнотом и повторил:
– Не можете, значит, сказать, что очень любили ее.
Кажется, он это записывал. Я вдруг устыдилась. Господи, да ведь эта женщина мертва!
– Но Труди была вполне нормальным человеком, – поспешно добавила я. Сомневаюсь, что копы мне поверили.
А в чем я не сомневалась – так это в том, что они начинали нагонять на меня страху. Особенно когда я уже решила, что наша приятная беседа завершена. Сыщики наконец перестали строчить в своих блокнотах, и я потянулась за сумочкой, готовясь откланяться.
– Мэ-эм? Если вы все-таки заметите поблизости какую-нибудь подозрительную личность или случится странный звонок – сообщите нам, хорошо? Немедленно.
Я так и застыла, скособочась над сумочкой. Застыла и похолодела.
– Мы вовсе не хотим вас понапрасну пугать, ничего такого, – поспешно добавил Констелло. – Просто будьте осторожны, вот и все. Особенно если вдруг встретите незнакомых людей.
Я таки подняла сумку, выпрямилась и посмотрела на него. Он что, шутит? Еслия встречу незнакомых людей? Да в этом, собственно, состоит моя работа. Я встречаюсь с незнакомцами, показываю им дома… Черт возьми, да не далее как вчера я назначила встречу совершенно незнакомому человеку, чтобы показать ему дом на Эшвуд-драйв сегодня вечером. Незнакомец сообщил мне, что его зовут Ирвинг Рикль, но откуда мне знать, кто он на самом деле? Может, он Ирвинг-потрошитель, или Чарли Мэнсон [3]3
Чарли Мэнсон– маньяк-убийца, вошел в историю как Величайший Подонок Америки 60-х гг. С 1969 г. и до настоящего времени отбывает наказание в тюрьме.
[Закрыть], или… да кто угодно!
Уж лучше бы мне об этом не думать.
– Да-да, я буду очень осторожна. – В горле пересохло так, что голос срывался. Тем не менее, собрав волю в кулак, я повернулась и, отважно вздернув подбородок, вышла из кухни.
Дерек, Энни и Натан все еще торчали в гостиной. Они окружили толстую невысокую даму в широкополой шляпке и белых перчатках. Завидев меня, дама встрепенулась.
– А-а, вот и вы! – пропела миссис Эдмунд Чайлдерс. – Миссис Риджвей, мне так жаль, что мы снова встречаемся при столь трагических обстоятельствах. – Тон ее был приторно вежливым.
Подавив вздох, я переступила порог гостиной.
– Тем не менее я так рада, что представился случай поблагодарить вас за все, что вы сделали! – Голосом миссис Чайлдерс можно было смело смазывать блины, но глаза из-под полей шляпки взирали на меня с холодным отвращением.
Ого, кажется, эта дамочка даст моей матушке сто очков вперед!
