Текст книги "Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага"

Автор книги: Теодор Гладков

Соавторы: Юрий Калиниченко,Валерий Сафонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

Ночной побег

Ночь у Пети прошла в томительном ожидании выхода на работу. А днем он следил за артиллеристом и ждал от него условленного сигнала. И он дождался его. По сигналу Петя моментально нырнул в небольшой ящик, стоявший в углу полуразрушенного блиндажа. Военнопленные тут же забросали ящик обрезками досок, ржавым железом и промасленной бумагой.

Мальчик притаился и стал ждать окончания работы. Вскоре он услышал звонкие удары по подвешенному рельсу. Работа окончена. Тут же раздалась команда строиться, и измученные непосильным трудом военнопленные медленно собрались в колонну и, шаркая одетыми на ноги деревянными колодками, подгоняемые лаем огромных овчарок, криками гитлеровцев, двинулись в лагерь.

На строительстве укрепрайона установилась необыкновенная тишина. Слышалось только пение птиц, да из болота доносилось кваканье лягушек. Мальчик дождался темноты. Затем бесшумно разобрал наваленные на него отходы и вылез из ящика. Он размял затекшие ноги и двинулся в сторону леса.

Петя шел всю ночь по темному и уже несколько прохладному лесу. Под утро он нашел огромную ель, наломал березняка, забрался под широкие и густые ветки и лег спать. Проснулся мальчик, когда солнце стояло высоко в зените. Петя набрал в кепку брусники, которой здесь было видимо-невидимо, и с аппетитом ее съел. А вечером он опять двинулся к линии фронта. Уже ясно слышались орудийные залпы и пулеметные очереди. Вскоре мальчик был у деревни Голубовицы. Вот здесь и проходила линия фронта. Петя притаился в небольшой воронке и стал ждать полной темноты.

Через час он по-пластунски преодолел первые сто метров этого необыкновенно тяжелого пути и остановился передохнуть. Рядом послышалась немецкая речь и кто-то запиликал на губной гармошке. Петя, словно уж, отполз на десяток метров в сторону и продолжил свой путь вперед. По его подсчетам, он уже находился на ничейной полосе. Этого пути мальчик боялся больше всего. Впереди могло быть минное поле. Поэтому он так часто останавливался, отдыхал-, вглядываясь в такое черное поле, а затем продолжал свой путь.

И вот, когда Петя отдыхал около срезанной взрывом снаряда сосны, он вдруг услышал родную русскую речь. Окая, молодой голос с восхищением рассказывал кому-то о красоте волжской деревушки Краснянки, рыбалке, где за час-полтора можно наловить ведро красноперки.

Сердце у Пети радостно забилось. Ему хотелось крикнуть: «Ура! Я у своих!» Да, мальчик уже давно миновал передовую советских войск и находился в расположении артиллерийского полка, дислоцировавшегося в двух километрах от линии фронта. Петю срочно доставили в штаб, а оттуда во Второй Отдельный танковый полк, где его уже считали погибшим. О, как обрадовались возвращению мальчика его друзья-танкисты! Кузьмич быстро приготовил ему вкусный обед. Дядя Костя натопил баню, где больше часа отмывал от Пети грязь. Скрипя зубами, старшина проклинал фашистов, оставивших на теле мальчика рваные полосы. Он нежно растирал исхудавшую, но выдержавшую побои гитлеровца Клюге спину, а сам думал о мести: «За побои, слезы, унижения, издевательства и кровь советских людей – месть врагу. За поруганное и тяжелое детство Пети, сыновей и всей советской ребятни – месть фашистам».

А через некоторое время, одетый в свою красноармейскую форму, Петя четко докладывал командованию полка о собранных разведывательных данных. Ими заинтересовались и в штабе дивизии, куда мальчик был доставлен в тот же день. Петю внимательно выслушал высокий, моложавый генерал-майор Григорьев, делая часто записи в блокноте. По его просьбе мальчик подробно отметил на карте строительство гитлеровцами оборонительных сооружений, показал расположение дотов. Генерал долго расспрашивал его о вражеских танках, зенитной и противотанковых батареях в Ивановском. Спокойно, ясно и доходчиво Петя отвечал на многочисленные вопросы командира дивизии. В конце беседы генерал встал, протянул мальчику руку и торжественным голосом произнес:

– Боец Петров, от лица службы выношу вам благодарность за добытые сведения о противнике.

Потом улыбнулся и ласково сказал:

– Молодец, Петенька!

Петя вскочил с табуретки, вытянулся по стойке «смирно» и четко отрапортовал:

– Служу трудовому народу!

А генерал погладил мальчика по голове, вздохнул и продолжил:

– Сейчас тебя, Петя, отвезут в Ленинград. С тобой хотят побеседовать военные контрразведчики из Особого отдела фронта. Расскажешь там о положении на оккупированной гитлеровцами территории и возвращайся в полк, к танкистам.

Не хотелось Пете уезжать от своих друзей. Но генералу Григорьеву он только сказал:

– Есть!

Короткие строки автобиографии

Пока он добирался до Ленинграда, дальнобойная артиллерия фронта и летчики полка бомбардировщиков нанесли массированный удар но указанным им целям. Враг понес существенные потери в танках, артиллерии и живой силе. Об этом Петя узнал только на следующий день. В Особом отделе фронта его горячо поздравили с успешной разведкой и ознакомили с результатами бомбардировки Ивановского. «Нет, не зря я терпел», – подумал мальчик, улыбаясь от счастья и сознания, что он воюет с фашистами. В то же время он стоял смущенный от общего внимания, оказанного ему военными ко нтрразведч и ками.

Петя находился в Особом отделе уже несколько суток. Шефство над ним взял младший лейтенант 6-го отделения Н.Ф. Ковалдин. Подробно рассказав ему о своих приключениях в тылу противника, он ждал приказа вернуться в свой полк. В один из дней Никита Федорович попросил Петю написать автобиографию. Чекист объяснил ему, что это нужно сделать обязательно, так как на него в Особом отделе фронта решили завести личное дело, а значит, его, по-видимому, руководство отдела решило оставить в 6-м отделении, сотрудники которого взяли негласное над ним кураторство. Мальчик удивился этому решению и ушел от Ковалдина каким-то расстроенным, с опущенной головой. Никита Федорович же подумал, что мальчишка взгрустнул по своим боевым друзьям из танкового полка, к которым, как он однажды высказался, готов даже сбежать.

На следующий день Петя с какой-то неохотой передал Н.Ф. Ковалдину два листа бумаги, исписанных детским почерком, под названием «Моя биография», которая не вызвала никаких вопросов у военных контрразведчиков Ленинградского фронта. А вот когда ветеранами органов военной контрразведки КГБ Ленинградского военного округа и красными следопытами в 70-е годы проводилась проверка по установлению судьбы Пети Петрова и пропавших с ним товарищей, то выяснилось, что описанные им некоторые события не соответствовали действительности. Так, в этой своей автобиографии он писал: «Когда немцы находились в 12 километрах, мы с семьей уехали в поселок Красные Прологи. Но находившиеся там бойцы велели нам забрать все, и мы поехали в деревню Молосковицы. Придя в деревню, мать с отцом пошли в дом, а я остался на улице. В это время немцы начали обстрел с минометов, одна из мин попала в дом, где находился отец с матерью. Я вскочил в дом и увидел, что отец лежит убитый, а мать тяжело ранена, но вскоре она скончалась».

Во время вышеназванной проверки было установлено, что отец Пети, И.П. Петров, и мать, Е.П. Петрова, не погибли в августе 1941 года, как об этом он писал, а были живы и умерли в 70-е годы. Не в этом ли крылась перемена настроения Пети, когда он по просьбе Ковалдина должен был написать свою биографию? Ведь ему предстояло пойти опять на обман, чего так не хотелось.

Далее в своей автобиографии Петя писал, что «родных братьев и сестер у меня нет». В действительности он имел родного брата Анатолия, который в 1981 году проживал в г. Кингиссепе.

Таким образом, страстное желание Пети Петрова сражаться с фашизмом заставило его пойти на такой шаг, он боялся, что его могут отчислить из армии и вернуть к родителям, поэтому и стал выдавать себя за сироту. Ведь на Руси сирот всегда жалели военные люди.

А в это время 2-й Отдельный танковый полк вел тяжелые бои с противником. Почти каждый день танкисты атаковали авангардные части армейской группировки «Север», тут же исчезали, а вскоре ошеломляли фашистов в другом месте и опять скрывались. Среди танкистов были большие потери, но врагу казалось, будто перед ним не обескровленный и измотанный непрерывными боями полк, а целая группа хорошо организованных танковых частей.

Военные контрразведчики знали, в какие переделки попадали танкисты, и решили оставить Петю в отделе. Вскоре шустрый и сообразительный мальчик стал и здесь общим любимцем. Он помогает в работе хозяйственникам, иногда его используют в качестве курьера.

Петя, конечно, не был посвящен во все тонкости работы Особого отдела. Он делал свое маленькое дело, но чувствовал, что этот орган ведет какую-то неизвестную, таинственную работу. У следователей он видел гитлеровских шпионов, диверсантов и разных головорезов, задержанных чекистами и местными гражданами.

Однажды у старшего лейтенанта Д.Д. Таевере он встретил людей, вернувшихся оттуда. Из фашистского тыла. После этого он почти не отходил от всегда внимательного и отзывчивого младшего лейтенанта госбезопасности Никиты Федоровича Ковалдина. Тот много занимался с мальчиком, рассказывал ему увлекательные истории из работы разведки и органов ВЧК. И каждый раз такие беседы кончались просьбой Пети послать его с каким-нибудь заданием в тыл гитлеровских войск. Ковалдин лишь улыбался, успокаивал мальчика и просил подождать.

Азы спецподготовки

И вот сегодня старший оперуполномоченный 6-го отделения Н.Ф. Ковалдин решил, что именно Петя сможет выполнить задание командования фронтом. Он понимал начальника Особого отдела П.Т. Куприна и сам, наверное, будь на его месте, вот так же резко ответил бы на предложение послать в тыл к фашистам тринадцатилетнего мальчика. Но он лучше комиссара госбезопасности 3-го ранга знал Петю, его способности, и поэтому был уверен в успехе.

Он упрямо посмотрел на начальника отдела и хотел было тому что-то сказать.

Тут младшего лейтенанта госбезопасности поддержал его непосредственный начальник Дмитрий Дмитриевич Таевере. Увидев, что начальник Особого отдела фронта раздражается все больше и больше, а значит, его трудно потом будет в чем-то переубедить, он попросил дать ему слово.

– Товарищ комиссар госбезопасности 3-го ранга, – нат чал Дмитрий Дмитриевич, – я поддерживаю предложение Ковалдина. И прошу выслушать меня.

Павел Тихонович Куприн махнул рукой, улыбнулся и уже несколько мягче произнес:

– Уж не сговорились ли вы со своим старшим оперуполномоченным? Если два человека делают одно и то же предложение – значит, оно заслуживает внимания. Ну, а я, по-видимому, немного погорячился. Но в этом нет ничего страшного, в споре рождается истина. Мы все внимательно слушаем вас, товарищ Таевере.

Дмитрий Дмитриевич уверенно продолжил:

– Петя имеет сильную волю, наделен хорошей памятью, смелостью, находчивостью, умеет держать себя в опасной обстановке. Это физически очень сильный мальчик, может без устали пройти не один десяток километров. Он отлично ориентируется в любом лесу, хорошо ходит по компасу и карте. Уже знает повадки и психологию гитлеровцев. Прибавьте к этому его лютую ненависть к фашистам, его горячее желание бороться с этим заклятым врагом. Он не раз уже фозился убежать от нас на фронт. На мой взгляд, этот мальчик уже почти готовый разведчик. Конечно, чтобы успешно выполнять задание командования фронта, ему нужно будет пройти ускоренный курс специальной подготовки. Я уверен – Петя нас не подведет.

Начальник Особого отдела встал, прошелся по своему небольшому кабинету, посмотрел в заклеенное полосками бумаги окно и сказал:

– Что ж, может, вы и правы? Мальчику действительно будет легче добраться до этой проклятой батареи.

Он замолчал, прошелся опять по кабинету, побарабанил пальцами по столу и уже приказным тоном добавил:

– Я согласен на такой вариант. С сегодняшнего дня Таевере и Ковалдин займутся спецподготовкой Пети…

Он вздохнул, посмотрел на своих военных контрразведчиков и уже мягче сказал:

– Не забудьте о легенде для мальчика. И помните – от батареи ежедневно гибнут мирные советские люди. Времени у вас совсем мало.

Вскоре Петя был у начальника 6-го отделения старшего лейтенанта госбезопасности Д.Д. Таевере. Он очень обрадовался заданию. Понимая всю его важность, Петя сразу дал согласие идти в тыл противника. Вечером мальчик жадно набросился на все то, что считали нужным внести в его специальную подготовку Таевере и Ковалдин. В маленькой комнатке чекисты учили его приемам, как быстро и незаметно уходить от глаз агентов фашистов. Ему предоставили целый альбом рисунков и фотографий гитлеровских дальнобойных орудий. И вскоре он свободно ориентировался в их калибрах. А темной ночью Петя совершает пятнадцатикилометровый марш-бросок по лесу. Ориентир у него был один – звезды. И он успешно добрался в указанное место.

Военные контрразведчики разрабатывали различные положения и варианты, в которые мог бы попасть мальчик в тылу врага. И Петя моментально находит им решения: то он играет недалекого по уму парнишку, то просит найти удравшую в лес корову, то с корзиной грибов и слезами на щеках просит указать путь из векового леса.

В это же время Петя занимается своей новой биографией. Каждый час он десятки раз повторяет составленную чекистами легенду, вживается в образ кулацкого сынка. Да, по легенде он – Петр Ермолаев, сын кулака, высланного в 1930 году из поселка Волосово. Если бы гитлеровцы попытались проверить это, то факт такой они установили бы. Но настоящий Петр Ермолаев был в глубоком советском тылу. Поэтому ничего опасного для Пети такая проверка не представляла.

А мальчик, в который уже раз, повторял:

– Папа с 1930 года находился в ссылке где-то под Архангельском, а мы с мамой жили в Голубовицах, у родственников. Он иногда присылал нам деньги и письма, в которых намекал, что скоро все должно кончиться и мы опять станем владельцами крупного хозяйства. Когда немецкие солдаты подошли к деревне, ее жители снялись и двинулись в глубь страны. Вместе с ними на подводе поехали и мы. Ночью, в лесу, мама разбудила меня, прошептав: «Сынок, вставай. Нам не по пути с ними». Мы повернули лошадь и поехали назад. В пути попали под артиллерийский обстрел, наша лошадь была убита осколком снаряда. С мамой собрали узел и пешком двинулись к Волосово. Сюда, по словам мамы, должен вернуться мой отец. Это передал ей какой-то его друг, бежавший перед войной из ссылки. В лесу около станции Поповка мы опять попали под сильный обстрел. Мама испугалась и бросилась по тропинке в гущу леса. Вдруг раздался сильный взрыв, я упал на землю. Когда встал, то в метрах пятидесяти увидел искромсанные, вырванные с корнем сосны и огромную воронку. Мамы нигде не было. На мой крик она не отзывалась. По-видимому, ее разорвал снаряд. Сидя на краю воронки, я долго плакал, а затем решил продолжать путь в Волосово. И вот уже несколько дней, побираясь по деревням и попрошайничая у гитлеровских солдатских кухонь, пробираюсь я в этот поселок. Здесь надеюсь найти своего отца, которого знаю только по фотографиям.

При этом Петя делал такое страдальческое лицо, что трудно было не поверить его рассказу. «В этом мальчике, – не раз уже думал Таевере, – заложен талант большого артиста».

Учителя довольны своим необыкновенно прилежным учеником. Он быстро достигает нужных результатов. Ход его подготовки контролирует сам начальник Особого отдела. П.Т. Куприну было очень жалко посылать мальчика в тыл противника. Но теперь он понимал, что от этого юнца зависит выполнение задания командования фронта. Зависят судьбы многих жителей Колпино, а также бойцов этого участка фронта. Поэтому он еще и еще требовал, чтобы Таевере и Ковалдин как следует проработали с мальчиком все ситуации, которые могли возникнуть с ним в тылу фашистов.

Утром 5 сентября 1941 года начальник Особого отдела вызвал Ковалдина, крепко пожал ему руку и пригласил сесть за небольшой стол, покрытый зеленым сукном. Куприн долго смотрел на младшего лейтенанта госбезопасности, а затем спросил:

– Итак, как дела у Пети? Готов к походу? Времени у нас больше нет. Нужно приступать к выполнению задания. А может…

И он, не окончив изложение своей мысли, посмотрел в глаза Ковалдину и продолжил:

– А может, послать взрослого разведчика? Или группу?

Никита Федорович встал из-за стола, одернул гимнастерку и твердо произнес:

– Посылать никого не надо. Петя готов идти в разведку, мальчик серьезно и целеустремленно готовил себя к ней.

Начальник Особого отдела, довольный ответом своего подчиненного, тяжело вздохнул и сказал:

– Тогда, Никита Федорович, завтра… Готовьте Петю. Завтра он уйдет в тыл к фашистам.

В тот же день старший оперуполномоченный 6-го отделения Н.Ф. Ковалдин составил начальнику ОО НКВД Ленинградского фронта комиссару госбезопасности 3-го ранга П.Т. Куприну докладную записку, в которой писал: «…За время подготовки Петя Петров вдумчиво, по-деловому и с большой охотой воспринимал все новое, неизвестное ему. Видно было, что он серьезно и настойчиво готовит себя к походу в тыл врага. Мы уверены, что он готов выполнить любую поставленную перед ним задачу, в том числе и задания командования фронта».

И вот настало время прощания. В кабинете начальник Особого отдела П.Т. Куприн, Д.Д. Таевере и Н.Ф. Ковалдин угощали Петю чаем с конфетами и печеньем. За столом они вспомнили мирное время, помечтали о Дне Победы. Ох и трудно было отправлять Павлу Тихоновичу мальчика в тыл врага! Он внимательно смотрел на веселого, улыбающегося Петю и, когда тот закончил пить чай, ласково спросил:

– Ну как, разведчик, с заданием справишься?

Мальчик быстро вскочил со стула, подтянулся и про себя подумал: справится ли он?.. Будет, конечно, трудно. А разве не трудно на фронте? Разве не трудно его друзьям-танкистам и другим нашим солдатам. Всем сейчас трудно. Трудно всей стране. Всему нашему народу. И виноват во всем фашизм. Поэтому он должен справиться. На него надеются, и он сделает все возможное, чтобы выполнить задание.

Несколько волнуясь, Петя ответил:

– Думаю, все будет хорошо, товарищ комиссар госбезопасности 3-го ранга. Задание выполню.

– И мы так все думаем, – сказал, улыбнувшись, Куприн.

– Конечно, справишься, – поддержал начальника Таевере.

– Я прошу дорогой, Петруша, – продолжил комиссар госбезопасности 3-го ранга, – будь только осторожным. Помни, у фашистов имеется громадный аппарат агентов и сыщиков. Это хитрый и ловкий враг. Помни об этом и будь бдительным. И, конечно, береги себя, сынок.

И чекист ласково прижал голову мальчика к своей груди, а сам подумал: «Что ждет такого, несомненно одаренного мальчика на этой страшной войне? Ведь она только-только началась, а столько уже горя принесла советскому народу».

Что ждало впереди самого комиссара госбезопасности 3-го ранга, этого незаурядного человека, отменного начальника и превосходного боевого товарища? Весной 1942 года его вызвали из осажденного Ленинграда в Москву и 2 мая 1942 года назначили начальником Особого отдела НКВД по Московскому военному округу. И.В. Сталин предполагал, что летом 1942 года Гитлер и его военачальники могут нанести по Москве один из главных своих ударов, поэтому на основные командные должности назначались опытные кадры. Однако начальником ОО НКВД МВО Павел Тихонович пробыл совсем не долго. 12 августа 1942 года его по предложению И.В. Сталина назначили на более ответственную должность – он возглавил 3-е Управление НКВД СССР, так называемое секретно-политическое управление, которое занималось идеологической контрразведкой на территории Советского Союза.

В это время, а точнее 1 сентября 1942 года, в глубокий тыл Ленинградского и Карельского фронтов «Абвер» [39]39
  Гитлеровская военная разведка.


[Закрыть]забросил несколько разведывательно-диверсионных групп, которые должны были подготовить плацдарм для высадки крупного немецкого десанта в районе города Коноши, чтобы изолировать советский Север от центральных районов СССР и начать наступление на Вологду. Местные органы госбезопасности с приданными им красноармейскими частями нанесли ряд ударов по этим фашистским группам. Однако основная их часть ушла в глухие леса и болота, откуда от них в один из центров «Абвера» в Таллине регулярно поступали разведывательная информация и метеосводки. Естественно, нужно было срочно ликвидировать эти действовавшие в глубоком советском тылу немецко-фашистские группы. Павлу Тихоновичу Куприну, как бывшему начальнику 00 НКВД Ленинградского фронта, знавшему хорошо местные условия, было поручено возглавить операцию по ликвидации этого вражеского десанта. С порученной задачей он справился успешно, о чем было доложено Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину.

11 ноября 1942 года самолет, на котором возвращался в Москву комиссар госбезопасности 3-го ранга П.Т. Куприн, был сбит немецкими истребителями и упал в одно из озер на Севере, которых так много там. Эта была самая крупная потеря на северо-западе СССР для органов госбезопасности за всю Великую Отечественную войну. При выполнении заданий и в боях за Родину погибли 1275 сотрудников органов военной контрразведки Ленинградского фронта. Старшим среди них по званию значится комиссар государственной безопасности 3-го ранга Павел Тихонович Куприн.

Когда доложили Наркому внутренних дел СССР Л.П. Берии о гибели П.Т. Куприна, то он долго сокрушался и скорбел, что лишился такого ценного, высокопоставленного сотрудника. Затем нарком приказал работникам своего секретариата никому не говорить о гибели П.Т. Куприна и ушел к И.В. Сталину. Переговорив с Верховным Главнокомандующим, Л.П. Берия дал указание своему кадровому аппарату зафиксировать, что комиссар госбезопасности 3-го ранга П.Т. Куприн умер 11 ноября 1942 года в Хабаровске. 19 ноября 1942 года приказом НКВД СССР № 3554 начальник 3-го Управления НКВД СССР комиссар госбезопасности 3-го ранга П.Т. Куприн был исключен из списков личного состава «за смертью», о чем были сделаны соответствующие записи в картотеке Управления кадров НКВД СССР и в его личном деле.

О том, что Павел Тихонович Куприн погиб в самолете, сбитом немецкими истребителями, утаивалось от общественности многие годы.