Текст книги "Неторопливо, бережно, всецело (ЛП)"

Автор книги: Тэмми Фолкнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Мэгги медленно приближается к нему. Она всё ещё насторожена, но спокойна. Не уверена, что мне нравится идея того, что моя собака подружится с незнакомцем.

– Мэгз, – окликаю я её, и она подбегает ко мне. – Не пытайся запудрить мозги моей собаке и понравиться ей, – предупреждаю я.

Он поднимает бровь.

– Её обучили защищать меня, – спешу объясниться я. Она каждый раз уезжает со мной в город, хотя здесь, на ферме, ей нравится больше. Но она нужна мне. Во многих смыслах.

Пит кивает, опираясь на открытую дверцу стойла. Его руки засунуты в карманы.

– Я увидел тебя и подумал, может, тебе понадобится компания.

– У меня уже есть компания, – отвечаю я. Пусть я похожа на злючку, но у костра мы как-то слишком сблизились, и это сближение ещё до сих пор действовало на меня.

– Как его зовут? – кивая в сторону лошади, спрашивает Пит.

Мои губы растягиваются в непроизвольной улыбке.

– Её зовут Текила, – отвечаю я и ласково почёсываю свою лошадь.

Пит подходит ближе, и Текила бьёт хвостом ему по лицу. Он отмахивается от него и отплёвывается, вытирая рот. Я смеюсь.

– Ты не часто бывал рядом с лошадьми, да? – спрашиваю я.

– Я даже не был с ними в одном помещении, – отвечает Пит, большим и указательными пальцами убирая с языка шерсть. Он снова сплёвывает и, наконец, вновь утерев рот рукой, выглядит удовлетворённым.

– Вот и ещё один первый раз со мной, – говорю я. Но тут же осознаю свою ошибку и пытаюсь исправить положение. – Я хотела сказать…

Но он поднимает руку и ухмыляется.

– Эй, если бы я мог отдать тебе все свои первые, то так бы и сделал. – Наши взгляды встречаются, и между нами проскакивает искра.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Я бы тоже хотела иметь возможность выбирать, кому отдать свой первый раз. Но её у меня не было. И мне приходится напомнить себе, что всё это давно в прошлом.

– Ты в порядке? – нахмурившись, спрашивает Пит.

Я киваю.

– В порядке.

Я выхожу из-за Текилы. Мэгги по-прежнему стоит между нами, а она никому не позволит обидеть меня. У Текилы закончилась вода, поэтому я беру шланг и наполняю её поилку. Пит отскакивает, когда я случайно обливаю его обувь.

– Прости. – Я правда не специально. Закусив нижнюю губу, избегаю встречаться с ним взглядом.

– Немного воды ещё никого не убило, – пожимая плечами, говорит Пит. Мне кажется, я даже услышала, как он пробормотал что-то типа того, что ему всё равно не помешало бы охладиться, но, возможно, я просто пыталась выдать желаемое за действительное. Пит ухмыляется мне. Он чертовски милый. Я знаю, что у него ярко-голубые глаза, но в приглушённом свете амбара они кажутся сапфировыми.

Их обрамляют тёмные ресницы, густые, почти как у девушки, но в нём нет ничего девчачьего. Он мужчина на все сто процентов, от широких плеч до хитрой ухмылки. Пит почти на голову выше меня, но по какой-то причине его размеры не пугают меня. Наверное, потому что он не трогал меня.

– Сделай снимок, принцесса, – не переставая ухмыляться, говорит Пит. – Он прослужит дольше.

Моё лицо заливается краской, и я отвожу взгляд.

– Эй, – тихо говорит он. – Я просто пошутил.

Пит делает шаг в мою сторону, его брови сведены вместе.

Я делаю глубокий вдох и заставляю себя успокоиться. Такое ощущение, будто в моём животе прыгает мячик для пинг-понга. Обычно в таких ситуациях помогает юмор, и я спешу воспользоваться этим.

– Не моя вина, что ты создан для того, чтобы на тебя глазели. – Я ухмыляюсь.

В этот раз краснеет он, судя по внезапному румянцу на его щеках.

– Ты считаешь меня симпатичным, – улыбаясь, говорит он, вдруг приняв самодовольный вид.

– «Симпатичный» – это не то слово, которое я бы употребила, чтобы описать тебя, – смеясь, говорю я.

Пит непринуждённо прислоняется к дверце стойла.

– А какое бы употребила?

– Нахальный, – бросаю я в ответ.

Он смеётся.

Я делаю ещё один глубокий вдох.

– Зачем ты здесь?

Он пожимает плечами.

– Подумал, может, тебе нужна компания. – Его глаза отыскивают мои, но мне приходится опустить взгляд, так пристально он на меня смотрит.

– А я было решила, что ты слишком переживаешь за свои яйца, чтобы снова появиться рядом со мной, – поддразниваю я его. Смех кажется лучшим средством, чтобы справиться с его напряжённым молчанием.

– Позволь мне волноваться о моих яйцах. – Он смеётся и смотрит вниз. – Нет, конечно, ты тоже можешь о них волноваться, но я полностью беру на себя всю ответственность за их безопасность.

Я тоже смеюсь. Он правда забавный.

– Мы можем волноваться о твоих яйцах вместе, – с улыбкой говорю я. Осмелившись взглянуть на него, я вижу, что он внимательно наблюдает за мной. Слишком внимательно. Смех. Мне нужно сказать что-нибудь смешное. Но ничего не приходит на ум. Я прикусываю язык, чтобы не произнести лишнего.

– Хочешь пойти со мной куда-нибудь? – спрашивает Пит и, похоже, сам немало удивляется собственному вопросу. Мне даже кажется, что он заберёт свои слова обратно. Но он не делает этого. А просто выжидающе смотрит на меня.

– Что значит куда-нибудь? – спрашиваю я.

Он ухмыляется.

– Ты и я, свидание.

У него нет машины, он только что освободился из тюрьмы. Свидание представляется мне затруднительным. Но я не могу сказать ему об этом. Не могу ранить его чувства.

– Что за свидание? – вместо этого спрашиваю я.

– Просто свидание, где мы с тобой проведём вместе немного времени, – пожимая плечами, отвечает Пит.

– Сейчас именно это и происходит, – оповещаю я его.

– Чёрт, – Пит вздыхает. – Ты права. – Он оглядывает лошадей. – В следующий раз напомни мне отвести тебя в какое-нибудь место поприятнее.

Я смеюсь. Он улыбается мне.

– Приятный звук, – тихо произносит Пит.

Я смотрю на Текилу и похлопываю её по спине.

– Ты выпустила газ, девочка? – спрашиваю я и ухмыляюсь Питу. – Прости, иногда она бывает шумной.

Пит улыбается, потирая подбородок. Готова поспорить, он царапается, и, будь я другой, то обязательно бы захотела дотронуться.

– А ещё она забавная, – произносит себе под нос Пит.

Я улыбаюсь и показываю на дверь.

– Нам лучше уйти отсюда, пока папа не пришёл за тобой. – Но я переживаю не из-за папы. Я переживаю из-за себя. Потому что этот парень мне нравится. Очень.

– Я могу проводить тебя до дома? – склонив голову набок, спрашивает Пит. Он чертовски милый. И вызывает внутри меня трепет. Не уверена, что последнее – это хорошо.

Я киваю, он шагает ко мне, а затем открывает дверь амбара. Пит удерживает её, чтобы мы с Мэгги вышли первыми. Его плечо задевает моё, и я чуть отодвигаюсь от него. Он наклоняет ко мне голову.

– От меня плохо пахнет? – спрашивает он.

Я склоняюсь и нюхаю его.

– Не похоже, – тихо отвечаю я. От него пахнет свежестью и цитрусовыми, совсем как в ту ночь. И мне хочется уткнуться лицом в его грудь и вдыхать этот запах.

Но я не могу.

– Просто решил проверить, – со смешком говорит Пит. – Каждый раз, стоит мне только приблизиться к тебе, как ты отодвигаешься, – будничным тоном произносит он. Но в его замечании нет ничего будничного. Совсем ничего.

Я показываю на себя.

– Я работала целый день… и занималась лошадьми. Если уж кому-то и нужно волноваться по поводу неприятного запаха, так это мне.

Пит вглядывается в моё лицо, и я не в силах отвести глаза.

– Ты пахнешь лимонами и дождём.

Он закрывает глаза и втягивает носом воздух.

– И всем невинным.

Я замираю.

– Вот тут ты ошибся на все сто процентов.

– Ты в чём-то провинилась? – спрашивает он. – В чём? – Его синие глаза прищуриваются.

– Доверилась не тому человеку, – тихо отвечаю я.

– Я не хочу, чтобы ты доверяла мне, – говорит Пит. – Я хочу, чтобы ты как можно сильнее остерегалась меня. И любого другого мужчину, которого встретишь.

Я втягиваю носом воздух, делая глубокий вдох.

– В этом ты можешь быть уверен, – наконец говорю я. Большинство мужчин боролись со мной, чтобы заслужить моё доверие.

– Иногда я сам себе не доверяю, – произносит Пит. Сначала мне кажется, что он рисуется, но оказывается, парень совершенно серьёзен.

– Почему? – шепчу я.

– Я не заслуживаю доверия, – тихо отвечает он.

Я убираю прядь волос, лезущую в рот, и облизываю губы. Он пристально наблюдает за мной.

– Я обещаю не доверять тебе, – опять шёпотом говорю я.

– Хорошо, – тоже шепчет он, но уже нарочито.

Мы подходим к двери, и я разворачиваюсь к нему лицом.

– Спасибо, что проводил меня, – благодарю я и кладу ладонь на грудь. – Это был поистине долгий путь, – я пытаясь говорить, как Скарлетт О’Хара. – Мне бы никогда не удалось пройти его одной.

Он ухмыляется.

– Моя работа сделана.

– Спокойной ночи, – говорю я.

Он закрывает один глаз и смотрит на меня вторым.

– Я уже могу тебя поцеловать?

Я отрицательно мотаю головой, но внутри меня опять всё дрожит.

– Нет, – отвечаю я. – Боюсь, что нет.

– Но я могу продолжать спрашивать? – снова шепчет он и ухмыляется.

– Я буду разочарована, если ты перестанешь, – признаюсь я. Он улыбается. И в этот раз здесь нет никаких шуток, а лишь настоящий Пит. Весь такой самоуверенный.

– Спокойной ночи, принцесса, – бросает он через плечо, когда поворачивается, чтобы уйти.

– Спокойной ночи, – отвечаю я. А когда поднимаю глаза, то вижу папу, наблюдающего за мной через кухонное окно. – Папа, – в моём голосе звучит досада.

Он открывает мне заднюю дверь.

– Это был Пит? – спрашивает отец. Мэгги входит и ложится у его ног.

Я киваю.

– Это был Пит.

Папа закусывает ноготь.

– Я должен волноваться?

Я качаю головой.

– Не думаю.

– Хорошо, – выдыхает он, и воздух из него выходит, словно из спущенного шарика. Наклонившись вперёд, папа притягивает мою голову к себе своей мускулистой рукой.

– Спокойной ночи, – говорит он и целует меня в висок.

– Спокойной ночи, пап, – отвечаю я.

Папа разворачивается и поднимается по лестнице. Я выглядываю в окно кухни и смотрю на единственного мужчину, которого мне действительно захотелось поцеловать. Но я не могу. Просто не могу. Потому что это плохо закончится.

Рейган

Порой я просыпаюсь от того, что воспоминания наваливаются на меня, словно отяжелевшее мокрое шерстяное одеяло.

Оно накрывает меня и не даёт встать с кровати.

Но сегодня я, моргнув, открываю глаза и обнаруживаю, что на кончиках пальцев нет крови, ресницы не слиплись, а в горле не застряли крики.

Сегодня я просыпаюсь… с надеждой. Хотя мне сложно подобрать нужное слово. Похожее чувствуешь в рождественское утро, когда уже знаешь, что Санта-Клауса нет, но находишься в предвкушении чего-то тёплого и приятного. Ты разрываешь праздничные упаковки и наблюдаешь, как твои родители обмениваются подарками, что-то да значащими для них. Вот так я чувствую себя сегодня. Но не уверена, что мне это так уж и нравится.

В прошлом месяце в лагерь приезжали девчонки, но я не чувствовала в себе такого восторженного волнения, когда они были здесь – значит, не из-за лагеря мне так хочется побыстрее выбежать из дома. Это из-за Пита. И в чём я уверена на все сто, так в том, что он не должен был так сильно мне понравиться. Живи мы в идеальном мире, я могла бы с ним встречаться. Но мой мир далёк от идеального. Уже давно.

Я одеваюсь и собираю волосы в хвост. Сегодня мы планируем немного поработать с лошадями, пока не станет слишком жарко. Мальчишкам нравится кататься верхом по загону. А некоторые из них ещё ни разу не сидели на лошади.

Я выхожу на улицу и сразу же чувствую аромат бекона, поджаренного на гриле. Папа как-то нанимал службу по обеспечению лагеря питанием, но ему очень нравится готовить для детей самому, и, похоже, так даже лучше, когда он кидает на сковороду бекон и жарит яйца, попутно раздавая всем фрукты, йогурт, молоко и овсянку. Каждый найдёт себе блюдо по душе, даже учитывая чудные диетические ограничения некоторых мальчишек.

Парни из тюрьмы пока исполняют роли официантов, и им это отлично удаётся. Пит работает между двумя столами. Он общается жестами с мальчишками за одним столом и шутит с теми, что сидят за другим. Ему действительно здорово удаётся ладить с подростками. Гонзо что-то говорит ему, и Пит, прикрывшись рукой, чтобы больше никто не видел, показывает ему средний палец. Гонзо смеётся, и мне приходится заставить себя закрыть рот.

Пит поднимает глаза и перехватывает мой взгляд. Моё сердце делает кульбит.

– Доброе утро, принцесса, – тихо говорит он, его голос звучит лениво и небрежно. Но это обман. Всё, что касается этого парня, – сложно и запутанно.

– Доброе утро, – отвечаю я и сжимаю плечо Гонзо, когда прохожу мимо. Мальчишка улыбается мне сияющей улыбкой. – Как спалось? – спрашиваю я его.

Он улыбается и показывает что-то Питу.

– Что он сказал? – спрашиваю я.

– Тебе лучше не знать, – поморщившись, отвечает Пит и пристально смотрит на Гонзо. – Следи за своими манерами, Карл, – строго предупреждает он, и Гонзо опускает голову. Я впервые слышу, как Пит называет его по имени. Пит встаёт, чтобы взять вилку для какого-то мальчика. Он не спускает глаз с Гонзо, и теперь я умираю как хочу узнать, что именно сказал Гонзо, чтобы заслужить такое явное неодобрение Пита.

– Что я пропустила? – спрашиваю я, переводя взгляд с Гонзо на Пита.

– Просто подростковый юмор, – бурчит Пит, глядя на Гонзо из-под опущенных ресниц, а затем протягивает солонку другому мальчишке. – В котором нет ничего весёлого.

Гонзо быстро что-то показывает Питу.

– Я знаю, что это предназначалось только мне, – тихо говорит Пит, глядя в глаза Гонзо. – Но она тоже здесь, а это очень грубо – говорить что-то в её присутствии, при этом, когда я не могу ей это пересказать. – Он бурчит что-то себе под нос, а потом говорит: – И я бы не повторил то, что ты сказал, даже за миллион баксов.

Гонзо, недоумевая, поднимает руки.

– Лучше не говорить ничего такого в присутствии девушек, чувак. – Пит указывает вилкой на Гонзо. – Когда мы наедине, можешь болтать всё, что тебе вздумается. И тогда это даже может быть смешно.

Гонзо стучит по моему плечу, чтобы я посмотрела на него. Он показывает мне что-то, держа кулак у своей груди. Его щёки раскраснелись.

– Он просит прощения, – ворчит Пит. Гонзо показывает что-то ещё и хлопает своими густыми ресницами. – И хочет знать, прощаешь ли ты его.

– Я подумаю, – говорю я. Мне по-прежнему неизвестно, что именно сказал тогда Гонзо, и непонятно, на что я должна обижаться. Но Пит очень серьёзен, и, судя по всему, мне следует его поддержать.

– Гонзо, тебе пора на отсасывание – или как там называются эти процедуры, – а не то мы опоздаем на первое занятие по верховой езде.

Гонзо ухмыляется и показывает что-то Питу. Но уезжает. Пит качает головой. Снова пацанячий юмор?

Один из воспитателей собирает остальных мальчишек, чтобы они успели собраться и подготовиться к утренним мероприятиям. Пит садится и тяжело вздыхает.

– Этот мальчишка напоминает мне о моих братьях, – говорит он, на его губах играет улыбка.

– Ты и с ними такой резкий? – спрашиваю я.

Он усмехается.

– Я самый младший. Так что обычно это я могу сморозить какую-нибудь глупость, а они будут стараться заткнуть меня.

– Что он сказал? – Я умираю от любопытства. Но что-то подсказывает мне, что Пит ничего не скажет.

В его глазах полыхает огонь, веки полузакрыты, когда наши взгляды встречаются.

– Если ты так хочешь знать, это связано с утренним стояком. – Он вскидывает бровь, и я давлюсь собственной слюной. Пит смеётся. – Мне продолжать?

Я поднимаю руку, чтобы он замолчал.

– Я бы спокойно жила дальше и ничего не знала. – Но на секунду я задумываюсь, а затем тихо спрашиваю: – Это то, о чём говорят мальчишки? – Мне правда любопытно.

Он опускает подбородок к груди и смотрит на меня.

– Не надо, принцесса, – внезапно охрипшим голосом предупреждает он.

– Мне было просто любопытно, – бормочу я. Но тут же чувствую необходимость объясниться. – У моего брата аутизм, и он почти не разговаривает, так что я не знаю, как ведут себя мальчишки. – Я прикладываю руку к груди, слегка смущённая тем, о чём собираюсь признаться ему. – Когда мы, девчонки, собираемся вместе, то говорим обо всём на свете. – Я смотрю в его полыхающие глаза под прикрытыми веками. Моё сердце начинает бешено колотиться. – О мужчинах, большей частью. – Я краснею.

Его голос опускается почти до шёпота.

– Продолжай, принцесса, – говорит он, сверкая глазами.

– Ну, похоже, Гонзо хочет говорить с тобой так же, как я говорю со своими подружками.

– И я не против, но только когда мы одни. Как я ему и сказал. – Пит больше не улыбается. Он поворачивается ко мне. – Я не обижу парня. Никогда не раню его чувства. Но я не собираюсь обращаться с ним так, будто он сделан из стекла. Ему и без меня хватает такого обращения.

– Хорошо, – тихо говорю я. Лучше мне оставить эту тему. По крайней мере, пока.

Пит улыбается. Он кивает в сторону папы, который поднимает со сковороды последний кусок бекона.

– Позавтракаем?

– А ты ещё не ел?

Он качает головой.

– Был слишком занят. – Он смотрит на меня. – Присоединишься? – И, наклонившись ближе: – Это будет наше второе свидание.

Я закатываю глаза и иду к папе, который протягивает мне тарелку, полную еды.

– Пап, я не смогу всё это съесть, – жалуюсь я.

Пит глазами поедает то, что разложено на моей тарелке, облизывая губы, и папа пихает тарелку ему. Я беру себе бейгл, немного творожного сыра и шоколадное молоко. Пит садится напротив меня и разворачивает пластиковые приборы.

Он жадно смотрит на моё молоко.

– Хочешь? – спрашиваю я и делаю глоток, глядя на него поверх картонной упаковки.

Пит ждёт, пока я поставлю молоко на стол, а затем берёт его. Сказав «спасибо», он наклоняет пакет и пьёт. Его губы касаются того места, где только что были мои, и внутри меня что-то переворачивается. Я отвожу взгляд, потому что боюсь того, что увижу в его синих глазах, если посмотрю в них прямо сейчас.

– Прости, – бормочет он. – Не хотел тебя смутить.

Он встаёт, берёт ещё одну упаковку молока, открывает её и протягивает мне. Я, глядя прямо ему в глаза, беру своё прежнее молоко и поднимаю к губам.

– Боже правый, – выдыхает Пит. Он смотрит через плечо на моего отца, который беседует с несколькими мужчинами из тюремной программы.

– Если бы твой отец знал, какие мысли сейчас крутятся в моей голове, он бы точно отрезал мне яйца.

Я откашливаюсь, чтобы проглотить ком в горле.

– А какие у тебя мысли? – тихо спрашиваю я.

Он пристально смотрит на меня, а потом качает головой.

– Неважно.

Опустив глаза в тарелку и сделав глубокий вдох, Пит начинает поглощать еду. Он жуёт где-то с минуту, а затем чуть подаётся вперёд, словно вот-вот откроет мне какую-то тайну. Но, снова покачав головой, вдруг отстраняется.

– Что? – спрашиваю я.

– Ничего. – Он продолжает есть.

– Ненавижу, когда люди так делают, – говорю я, даже скорее себе, чем ему.

Пит вздыхает.

– То, что творится у меня в голове, пугает меня даже больше, чем то, что творится у меня в штанах. Если бы ты только знала мои сокровенные мысли, принцесса. – Он стучит себя по лбу зубьями пластиковой вилки. – Если бы только знала.

Я проглатываю ком в горле.

– Что там такого, что тебя это так пугает?

Он закрывает глаза и делает глубокий вдох.

Я повторяю вопрос – вдруг он меня не услышал – и откладываю в сторону бейгл.

Пит наклоняется вперёд и пальцем подманивает меня к себе. Я тоже наклоняюсь ближе к нему.

– Ты так сильно возбуждаешь меня, принцесса, что я не смог бы встать с места, даже если бы сейчас всё тут на хрен вспыхнуло. – Он показывает на моё шоколадное молоко. – А всё, что ты сделала, – это коснулась своими волшебными губами грёбаной картонной упаковки. – Он потирает лоб, словно хочет стереть все свои мысли. Затем смотрит мне в глаза.

– Стоит мне только коснуться твоего рта, и я кончу как пушка, принцесса. И буду счастливейшим мужчиной на планете, хотя мне и будет стыдно, потому что, когда дело касается тебя, я теряю над собой контроль, с этим трудно поспорить. – Пит морщится и опускает глаза вниз, а затем, подвигав бёдрами, поправляет штаны. – Та ситуация, в которой мы оказались, настолько запутанная, по многим причинам, что я даже боюсь думать о чём-то, что может произойти между нами. Но только об этом я и думаю. – Он издаёт стон и запихивает в рот кусок бекона. Однако его глаза ни на секунду не оставляют мои. – Сегодня утром я проснулся с твёрдым намерением игнорировать тебя весь день. Но вот ты пришла и улыбнулась мне. – Его взгляд опускается на мой рот. – Я бы не смог игнорировать тебя, даже если бы постарался.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь привести в порядок собственные мысли. Но ничего не выходит. Я ещё ни разу в жизни не чувствовала ничего подобного. Мои подруги говорили об этом, но я сама никогда не испытывала подобных чувств. Даже когда я ходила с кем-то на свидание, какая-то часть меня была словно парализована. Но с Питом каждая частичка меня оживает.

И тут он говорит:

– Я не хочу хотеть тебя.

У меня ёкает сердце. Я понимаю. Мне это не нравится. Но я понимаю. Киваю. Никому не хочется иметь дело с испорченным товаром.

Я поднимаюсь из-за стола и беру тарелку.

– Подожди, – окликает меня Пит.

Но я не могу ждать. Потому что тогда он сможет увидеть слёзы, навернувшиеся мне на глаза.

– Принцесса, – он снова зовёт меня.

Тут что-то дёргает мою футболку, и я не могу сделать ни шага. Оглянувшись, вижу его руку, сжимающую подол моей футболки. Он нависает над столом, его губы плотно сжаты.

– Не уходи, – говорит Пит.

Но я вижу только сжимающий мою футболку кулак. Моё сердце замирает, становится нечем дышать. Я не могу уйти. Я разворачиваюсь и бью его прямо в лицо. Пит дёргается, его глаза закрываются, на лице появляется гримаса, и голова откидывается назад. Я бью по его запястью ребром ладони. Раз, два… Теперь моя цель – его глаза.

– Рейган! – кричит папа и, бросив всё, что было у него в руках, спешит ко мне. Он блокирует Пита, который ещё даже не пришёл в себя от моего удара в лицо. Они вместе падают на землю, и Пит оказывается снизу.

Папа переворачивает его на живот и заводит ему руки за спину.

– Рейган! – рявкает папа. – Что происходит?

Пит так и лежит на земле. Он даже не оказывает никакого сопротивления. Просто морщится с закрытыми глазами, а тем временем из его носа медленно стекает струйка крови.

– Лежи тихо, – предупреждает его папа.

Пит кивает и не двигается. Но вот, наконец, его глаза открываются и встречаются с моими. Я совершенно не понимаю, что означает его взгляд, не знаю, что сказать. Поэтому просто разворачиваюсь и убегаю в дом. Словно напуганная девчонка.

Ворвавшись в дом через заднюю дверь, я падаю в мамины объятия. Она что-то бормочет, когда я врезаюсь в её грудь, но крепко обнимает меня.

– Да что ж такое? – укачивая меня, выдыхает она и гладит мои волосы, пока моё дыхание не выравнивается. Но тут мама отстраняется и сжимает моё лицо в своих ладонях, заставляя поднять на неё глаза.

– Скажи мне, что случилось.

– Кажется, я совершила ошибку.

– Что произошло? – ведя меня к кухонному столу, спрашивает мама. Она показывает на стул, и я опускаюсь на него.

– Ничего, – пищу я, вновь обретя способность дышать.

Поверить не могу, что только что это сделала. Атаковала бедного парня, который и не сделал-то ничего, кроме как схватил меня за футболку и сказал, что не хочет меня. Но я не могу рассказать об этом маме.

Она упирает руки в боки.

– Неправда, – настаивает она.

Тут задняя дверь открывается, и входят папа с Линком, а за ними – свидетельство моего позора.

– Можешь дать Питу немного льда, чтобы приложить к глазу? – просит папа маму.

Она вопросительно поднимает брови и смотрит на меня таким взглядом, под которым захотел бы стать невидимым даже самый огромный великан. Затем она начинает набирать лёд в пакет.

– И зачем Питу нужен лёд? – небрежным тоном спрашивает мама.

Папа показывает на меня.

– Твоя дочь ударила его в лицо.

– Рейган! – ахает мама.

Она подходит к Питу, осматривает его, а затем нажимает большим пальцем на его переносицу. Он с шипением втягивает в себя воздух. Одна сторона его лица покрыта грязью, наверное, из-за того, что папа впечатал его в землю. Мама даёт ему смоченное в воде полотенце, и Пит осторожно вытирает лицо. Когда оно становится чистым, мама нажимает подушечкой большого пальца на его глазницу. Пит морщится и отдёргивает голову.

– По-моему, Рейган достаточно его покалечила. Хватит мучить парня. – Папа тоже пристально смотрит на меня. От стыда мне хочется спрятаться.

И тут я замечаю, что Пит держится за своё левое запястье. Мои глаза спешат встретиться с его взглядом, и я вижу лишь любопытство. Хотя он должен быть чертовски зол на меня. У него на это есть все права.

– Рука тоже травмирована? – тихо спрашиваю я.

Уголки рта Пита чуть заметно приподнимаются.

– Всё в порядке.

– Ничего не в порядке, – ворчит папа. – Она может быть сломана.

– Вот дерьмо, – выдыхаю я.

– Рейган, – предупреждающе окликает меня мама.

– Вот дерьмо, – повторяет за мной Линк.

Вот это уж точно дерьмо дерьмом – Линк теперь повторяет это слово за мной.

– Вот дерьмо, – снова произносит он.

Я прячу лицо в ладонях. Мои родители убьют меня, когда я останусь с ними наедине.

– Рейган, будь добра, возьми пикап и отвези Пита в пункт неотложной помощи, – говорит папа.

Я поднимаю голову. Не может быть, чтобы он это всерьёз.

– Вот дерьмо, – монотонно повторяет Линк. Мама скрипит зубами.

Папа показывает мне, чтобы я вставала, и бросает ключи от машины мне в голову – теперь у меня нет другого варианта, кроме как поймать их.

– Ну, пап, – жалобно говорю я.

– Если от этого тебе станет легче, то я вообще-то тоже не горю особым желанием находиться с тобой в замкнутом пространстве, – говорит Пит и, осторожно коснувшись глаза, морщится.

Я этого заслуживаю. Очень даже.

– Пойдём, – вздохнув, говорю я.

Пит следует за мной до папиного пикапа и открывает для меня дверцу со стороны водителя.

– Спасибо, – бурчу я. Он обходит машину и садится с другой стороны. – Ты уверен, что ничего не повреждено?

– Моё сердце разбито, – отвечает он.

Я вскидываю голову.

– Что?

Его голос опускается до шёпота:

– Меня убивает то, что ты думаешь, будто я смог бы каким-то образом обидеть тебя. – Он поворачивается ко мне лицом. – Я никогда не забуду, как ты выглядела той ночью. И никогда и ни за что не сделаю ничего, что причинило бы тебе боль.

Я завожу машину. Легче избегать этого разговора, если мои руки чем-то заняты и есть причина, чтобы не смотреть на него.

– А, забудь, – бормочет Пит и, отвернувшись от меня, прижимается виском к окну. Аккуратно держась за запястье, он даже не смотрит в мою сторону.

Пит

Я не знаю, что сказать ей. Понятия не имею, как об этом заговорить. Моё запястье болит, но оно не сломано. Её отец настоял на том, чтобы она отвезла меня в пункт неотложной помощи, а я не стал возражать. И вот она ведёт машину и ничего не говорит уже десять минут. То и дело её рот приоткрывается, как будто ей хочется что-то сказать, но она тут же закрывает его.

Внезапно Рейган резко уводит машину вправо, въезжает на участок для разворота и ударяет по тормозам.

Я опираюсь на руки и тут же жалею об этом, когда запястье охватывает болью.

– Дерьмо, – бормочу я.

Она тяжело вздыхает и прячет лицо в ладонях. Но через мгновение поднимает свои зелёные глаза, и наши взгляды встречаются.

– Прости, – тихо говорит она.

Мне охренеть как больно, и я раздражён настолько, что хочу, чтобы она тоже немного пострадала.

– За что именно? – говорю я сквозь сжатые зубы и бережно прижимаю запястье к груди.

– За всё, – отвечает Рейган. Затем делает глубокий вдох, а на её глаза наворачиваются слёзы. Она старается избавиться от них, яростно моргая. Мой гнев исчезает в ту же секунду, когда я вижу её слёзы.

– Со мной всё в порядке, – ворчу я. – Не забивай свою хорошенькую головку заботами обо мне.

Да, хорошо, я вёл себя резко и, возможно, даже оскорбил её, но у меня до сих пор всё болит.

– С тобой не всё в порядке, – вставляет она. – Я тебя ударила. – Рейган сжимает зубы. – В лицо.

В салоне пикапа повисает тишина. Тяжёлая, словно на машину опустилось мокрое покрывало.

– У меня до сих пор есть проблемы из-за той ночи, – наконец говорит Рейган. Она откидывает голову на подголовник сидения и смотрит в потолок.

– Где ты научилась так драться? – спрашиваю я. Я мог бы и дальше колоть её булавками, да ещё и прокручивать их. И сейчас я не имею в виду иглоукалывание. Но лучше мне перестать срываться на ней.

– Папа научил. – Она переводит на меня взгляд. Вдруг у неё такой чертовски беззащитный вид. – После того, что случилось в колледже, я стала ходить на курсы самообороны. Затем поняла, что у меня к этому талант, поэтому продолжила заниматься и совершенствовать технику.

Я осторожно нажимаю на свой глаз. Её лицо смягчается, и на нём появляется виноватое выражение. Но она только что оставила свои слова висеть в воздухе, так что я хватаюсь за них.

– Теперь, зная, что можешь уложить любого парня, ты чувствуешь себя в безопасности? – спрашиваю я.

Её лицо бледнеет, и она отводит глаза.

– Прямо сейчас – нет.

– Но обычно?

Её лицо всё ещё бледное, а взгляд останавливается везде, но только не на мне.

– Мне нравится знать, что я смогу избежать опасности, – тихо говорит Рейган.

– А как по-твоему, я опасен? – Соври мне, принцесса. Потому что даже от мысли о том, что она боится меня, у меня сжимается сердце.

– Тогда – да, – увиливает она от прямого ответа. – Мы можем просто не говорить об этом?

Нам нужно поговорить об этом. Но, похоже, она действительно не хочет этого.

– Ладно, – отвечаю я, добровольно подчиняясь её желанию. Всё для неё. Если это то, чего она хочет. – Когда я касаюсь тебя, твоя кожа покрывается мурашками? – вырывается из меня. Мне нужно знать, чему я противостою.

Она кивает и делает глубокий вдох, словно я только что бросил ей спасательный круг.

– Ты заставляешь моё сердце биться быстрее, в очень-очень хорошем смысле. – Она, наконец, смотрит на меня. – Я понимаю, ты не можешь простить меня, но мне правда очень жаль, что так вышло.

Я протягиваю руку, чтобы коснуться её лица, но она уклоняется, подавшись назад, и моя рука падает на мои колени.

– Мне не нужно было хватать тебя. Это всё моя вина. – Я не знаю, что говорить. Не знаю, что сделать, чтобы она почувствовала себя лучше. Если бы на моём месте был какой-то другой парень, я был бы в чёртовом экстазе от того, что она ударила его в лицо, когда он схватил её.

– Это не твоя вина, – возражает она. – А моя. – Я больше чувствую, чем слышу, как она совсем тихо шепчет себе под нос: «Его вина».

– Я просто не хотел позволить тебе уйти, пока не объяснюсь, – говорю я. – И схватил тебя за одежду.

– А я на секунду ощутила себя словно в западне. Я понимаю, ты этого не хотел.

Я качаю головой.

– Не совсем, я специально схватил тебя. Я не хотел, чтобы ты уходила. Твои инстинкты сработали верно.