Текст книги "Время лечит"

Автор книги: Тэмми Блэквелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 5

– Это все полная чушь, – сказал папа уже не в первый раз. – Такого просто... не бывает. Люди не превращаются в зверей, а раны волшебным образом не затягиваются.

Он сидел на краю старого плетеного кресла, которое мама безуспешно собиралась выкинуть на протяжении последних семи лет, и закрывал лицо руками. Со своего места я заметила, что его светлые волосы тронула седина. Когда это успело произойти?

– Я знаю, в это сложно поверить, но это правда. – Я подняла подол, чтобы показать свой заживший живот. – Как еще это объяснить?

Папа посмотрел на меня тем же взглядом, каким удостоил Джэйса, когда тот пытался доказать, что дерево само выпрыгнуло на дорогу и помяло нашу первую машину.

– Думаю, я смог бы придумать что-нибудь, не связанное с оборотнями, Скаут.

– Не поможешь мне? – Я попыталась обратиться к маме, свернувшейся на диване. После физических нагрузок, которым даже врачи меня не подвергали, она укрылась в своем маленьком уголке. Не думаю, что она слушала мои оправдания о том, где я была и чем занималась. Я издала что-то вроде раздраженного рыка, когда она продолжила смотреть на свои руки, сделав вид, что я ничего не сказала.

– У меня есть книжка, – наконец выпалила я, догадавшись, что это может быть единственным способом помочь ему признать правду о шифтерах. Мы были очень похожи. – Там все описано с научной точки зрения. Что происходит с их... с нашими телами во время превращения.

Хотя, там не сказано, как это больно на самом деле.

– Книга? – Взглянув на маму, я подумала, что лучше бы она и дальше не принимала участия в разговоре. – Про книгу мне никто ничего не говорил.

Я присела на край кофейного столика. Мама никак не отреагировала, а это многое говорило об ее душевном состоянии.

– Она очень редкая. Я даже не знаю, известно ли о ней Хэйганам. Мой экземпляр мне подарил Алекс, и…

– Алекс? – Голос отца стал суровее. – Алекс Коул? Этот парень... – Он глубоко вдохнул. – Он был одним из этих?

Черт. Об этом стоило промолчать.

– Оборотнем, папа. Алекс был оборотнем.

Отца трясло от ярости. Он смотрел на мой живот.

– Это он с тобой сделал?

– Что? Алекс? – Я привычно прикрыла живот рукой. – Нет. Алекс никогда бы мне не навредил.

При упоминании его имени я едва не расплакалась.

– Но это был одним из них, так? – спросил папа. – Один из них напал на тебя и сделал тебя… – Я заметила, что ему сложно подобрать слова. – ... другой.

– Мне не известна причина моего превращения.

– Кто ранил тебя, Скаут? Что за мерзавец оставил тебя умирать одну в холодном лесу?

Я уставилась на пятно от апельсинового сока на восточном ковре. Оно было там так долго, что я не помнила, кто его оставил: я или Джэйс.

– Скажи мне, Скаут. Кто это был.

Ковер был уже старым и выцветшим. Надо попросить папу подарить маме новый на день рождения.

– Скаут, – холодно сказала мама. – Это же не был...

Несколько слезинок упали из глаз, и «нарисовали» смайлик на пижаме, которую я стащила из спальни Талли.

– Нет... – Она тоже заплакала. Я слышала ее всхлипы, чувствовала соль ее слез, но не могла заставить себя посмотреть на нее. – Он твой брат. Он любит тебя. Он бы никогда...

Я не выдержала и понеслась вверх по лестнице, убегая от правды.

Берег озера не изменился, но в то же время стал другим. Цвета были слишком... яркими. Контрастными. Зелеными. Все выглядело так, словно надвигался мощный летний шторм.

Так же, как все выглядело вчера после Превращения.

Алекс был не один. У его ног игрался волчонок с серыми человеческими глазами.

– Все изменилось, – сказала я, подходя к Алексу, кидавшему камешки в воду. Он пускал блинчики. Точнее, пытался, упорством компенсируя недостаток умения.

– Такое бывает после превращения, – сказал он, бросив еще один камешек в водную могилу. – Это же превращение. Перемены. В этом вся суть.

Он улыбнулся, но в этот раз даже ямочки были другими.

– Спасибо, Оби-Ван[3]3
  Оби-Ван (Бен) Кеноби (англ. Obi-Wan «Ben» Kenobi) – персонаж вселенной Звёздных войн.


[Закрыть]. Что бы я делала без твоей мудрости?

Волчонок заметил меня и подбежал поближе.

– Привет, малыш. – Я почесала его за ухом. – Какой хороший мальчик.

Я засмеялась, а волчонок зарычал.

– Она милашка, но Николь точно укусит тебя, если снова назовешь ее мальчиком.

Волчишка перестала рычать на меня, подставив брюшко Алексу для почесывания.

– Она шифтер, да?

– Да.

– Но девочки не могут быть шифтерами.

Алекс посмотрел на меня сквозь челку, которую давно стоило подстричь.

– Думаю, эта информация сильно пригодилась тебе прошлой ночью.

Я на всякий случай пригляделась. Он ухмылялся. Вот мерзавец.

– Что со мной случилось?

Он отклонился назад, прижав руки к коленям. Николь зыркнула на меня, будто я была виновата в том, что почесывания прекратились.

– Прошлой ночью ты впервые успешно превратилась. В тот момент, когда у тебя вырос хвост, ты должна была догадаться.

– Как, Алекс? Как я это сделала? Откуда хвост? – закричала я. – Я не оборотень, так что объясни, почему это произошло!

– Конечно, оборотень. – Он прикоснулся рукой к моей щеке. Сегодня он прикоснулся ко мне впервые, и я едва не потеряла сознание от тепла и надежности. – Это всегда было твоей судьбой. В этом твоя суть.

– Стоило сказать тебе раньше, но я не верю в судьбу.

– Все нормально, – улыбнулся Алекс. – Зато она в тебя верит.

Глава 6

Еще не открыв глаза, я поняла, что в комнате есть кто-то еще. Я ощущала ее дыхание и запах детского шампуня. Конечно, мне для этого не нужен был волчий нюх: Талли наклонилась прямо над моим лицом.

– Ты собираешься вставать, или нет?

– Нет.

Я не знала, сколько времени, и мне было все равно. Я привыкла спать 12-18 часов в сутки, и ночные посиделки меня просто вымотали.

Меня хлопнули по руке.

– Скаут?

– Я сплю.

Тряхнули за плечо.

– Скаут.

– Уходи.

Она сдернула покрывало с моих ног, и я сразу ощутила, насколько в спальне холодно.

– Ненавижу тебя, – сказала я, поднимаясь, чтобы выдернуть покрывало из под своих колен. Я уже достаточно проснулась, чтобы оценить возможность делать так и не ощущать зверскую боль.

– Ты любишь меня. – Талли уселась за моей спиной, чтобы не дать мне лечь обратно. – Знаешь, откуда мне это известно?

– Ты вытащила это из моей башки вместе с речью на выпускной?

– Ты только рычишь, но не кусаешься. Оборотень нападет на любого, кто проник в его логово. Кроме тех, кого считает семьей.

– Ты говоришь так, будто я – дикое животное.

Талли вытащила из под подушки затасканные пижамные штаны, где они пролежали пару недель.

– Ну, у меня есть весомые доказательства.

Я схватила штаны, которые уже воняли, а затем отправилась на поиски корзины, которая должна была быть где-то в комнате.

Я ждала, что в моих ногах возникнет то странное ощущение, которое появляется после особо тяжких тренировок, но ничего не болело и не тянуло. На самом деле, после того, как эффекты превращения прошли, я начала чувствовать свое тело. Впервые за несколько месяцев я не только не чувствовала боли, но и ощущала, как каждая мышца двигается под кожей. Не сказала бы, что мне нравилось быть оборотнем, но некоторые преимущества я оценила.

Когда я, наконец, обнаружила корзину, волшебным образом скрывшуюся под кроватью, Талли уже успела собрать ворох грязной одежды, включая футболку с Марио, которую я не могла найти с октября.

– Ну, что теперь? – спросила я.

– Думаю, отстирается, но стоит пару раз прогнать их через машинку, чтобы убить все, что могло там вырасти.

– Ха-ха, смешно. Я имела в виду Стаю. Что они решили? Меня изгоняют с острова?

Талли начала вертеть кончик волос пальцами. Это не к добру.

– Ты ела? Не забывай, перед превращением и сразу после него тебе нужно есть особенно много.

Я сузила глаза, пытаясь игнорировать растущее в животе чувство паники.

– Ты уходишь от ответа.

– Я хочу, чтобы ты была здорова.

– Талли.

Она громко выдохнула и опустила плечи.

– Сегодня в семь ты должна будешь появиться на совете Стаи.

– И тогда?

Волосы вновь обернулись вокруг пальца.

– Это все, что мне позволил сказать Вожак Стаи.

Паника добралась до моего сердца и пулей рванула в мозг.

– Что они собираются делать?

Алекс однажды рассказывал мне о политике шифтеров. Все, что я запомнила, это бои до смерти.

– Я не могу тебе сказать.

– Ты моя лучшая подруга.

– А Тоби – вожак стаи, и я не могу нарушить приказ, даже если захочу.

Моя реакция удивила меня. Вместо того чтобы умолять ее хотя бы подсказать мне или расплакаться, я ощутила гневное короткое замыкание в голове. Незнакомое ощущение. Она подчиняется приказам другого оборотня? Я была готова броситься на нее и потребовать все рассказать. Я подавила импульс до того, как успела, что-либо сделать, но все равно издала низкое рычание.

– Боже, Талли, что со мной происходит? – Это не была реакция Скаут. Скаут не издает таких звуков. Нечеловеческих звуков. – Что я такое?

Талли обняла меня быстрее, чем я успела среагировать.

– Все нормально. Все будет хорошо, тебе просто нужно привыкнуть.

Ее рука гладила мои волосы.

– Ты гладишь меня, как собаку.

Она отдернула руку и посмотрела на меня.

– Вчера было полнолуние. Волк еще близок к поверхности. Иногда прикосновение может успокоить его… ее.

– Волк на поверхности? Что это вообще значит?

Талли отошла на шаг, все еще поглаживая меня по руке. Я бы попросила ее прекратить, если бы это действительно не успокаивало.

– Зверь – не другая личность. Это все еще ты, только более…

– …зверская?

– Точно.

Я сжала голову руками. Это уже слишком. Слишком шумно. Слишком много запахов. Слишком много Скаут. Я не справлюсь со всем этим. И не должна. Мне надо волноваться о летней подработке или о том, в какой колледж пойти, а не о Волке-Скаут и как ее приручить.

– Я не могу. – Я, наконец, признала, что давление на череп помогает лучше мыслить. – Не знаю, что делать, и что будет дальше. Я просто хочу залезть обратно в кровать. – И быть с Алексом. Я подумала об этом, но не высказалась.

– Спрятаться? Это все, что ты делала после несчастного случая.

В голове снова возник гнев, белый и раскаленный.

– Спрятаться? Спрятаться?! Меня выпотрошили, как свинью, если ты не помнишь. Я не пряталась, я восстанавливалась!

– Для этого достаточно было лежать в кровати, а не отдаляться от всех, кто любит тебя. Ты скрывалась от правды тогда и хочешь сделать то же самое сейчас. – Красные пятна поплыли перед моими глазами, а пальцы скрючились в стремлении снова стать когтями. – И я не знаю, чем ты стала, потому что моя лучшая подруга не была трусихой.

– Ты не знаешь, через что я прошла, – процедила я сквозь зубы.

– Не только ты в ту ночь потеряла близкого человека. Он был моим другом. У нас не было таких отношений, как у вас, но я беспокоилась о нем, и мое сердце было так же разбито, когда его не стало. – Я открыла рот, но она продолжала говорить. – Моя лучшая подруга едва не умерла на моих глазах, и я иногда думаю, что, возможно, все-таки умерла. Джэйс превратила в яростный ураган, сносящий любого, кому не повезло встать у него на пути. Кажется, о том, как он бросил Тинсли посреди столовой, будут шептаться на встрече выпускников и через 20 лет. Но это все равно лучше, чем быть как Чарли. Он стал сосредоточием гнева, готовым взорваться в любую минуту. Я знаю. Я их Провидица и должна помочь им, но не знаю как, потому что никто не подумал научить меня.

А потом она зарыдала. Этот прием она начала использовать еще в детстве, когда мы проникали в мастерскую ее матери, чтобы поиграть с блестяшками. Превращение в реву-корову всегда спасало нас от наказания.

Наверное, через семнадцать лет мне стоило перестать попадаться на эту удочку. Спустя пять минут, она выскользнула из моих объятий, стирая с лица последние слезы, и мне тоже пришлось: похоже, я еще не отвыкла плакать на пару с ней.

– Тебе правда нужно поесть, – сказала она. – Я буду худшей Провидицей в истории, если мой шифтер умрет от голода.

Талли последовала за мной на кухню, рассуждая о том, как здорово сжигать по 5 тысяч калорий просто лежа в кровати. Я не поняла, то ли она пыталась снять напряжение, то ли просто завидовала моей новой диете, где можно есть все, а потом все остальное и не набрать ни грамма.

К счастью, дома никого не было. Мне не хотелось встречаться с родителями, а Энджел потребовала бы больше радости, чем я сейчас могла из себя выдавить. Джэйс все еще был со Стаей.

– Что ты помнишь о прошлой ночи? – спросила Талли, пока я намазывала масло и мед на огромный кусок хлеба. Верх моего кулинарного искусства. Что-то сложнее пришлось бы готовить, что по правилам пожарной безопасности мне делать запрещено.

– Эммм…все? – Я порыскала по своей памяти в поисках дыр и белых пятен, и остановилась на моменте с волком с серыми глазами. – Да. Думаю, я помню все.

Особенно превращение. Такая боль надолго запоминается.

– А не должна?

Талли рылась в холодильнике.

– Первое превращение – очень травмирующий процесс. Человеческий мозг некоторых долго не может принять память зверя.

– Потому что Волк-Скаут не думает как Скаут?

Талли закинула в микроволновку мой любимый чебурек с курицей.

– Да. Она полагается на инстинкты и чувства, а не на логику.

– И ее сильно отвлекают всякие зайцы и белки.

– В волчьем обличии еда – твой главный приоритет. Моя работа заключается в том, чтобы на охоте ты не сделала что-нибудь, что подвергнет тебя или Стаю опасности.

– Что-нибудь… глупое?

– Непредусмотрительное.

Микроволновка звякнула, и Талли вынула контейнер и разложила содержимое по тарелкам. Потрясно уметь готовить. Я бы умудрилась превратить все в сырно-рисово-куриный кирпич.

– Ночью я связываюсь с каждым и заставляю их мыслить как люди.

– Что они слышат, когда ты с ними говоришь? Будто ты стоишь рядом, или это как астральный телефон?

Талли подула на вилку, что было очень мудро. Я буду скучать по коже с обожженного языка.

– А ты не помнишь?

Я вспомнила голос, говоривший со мной прошлой ночью. Строгий, властный, совсем не похожий на девчонку, сидевшую напротив меня.

– Ты говорила со мной?

– Я три раза спросила кто ты, прежде чем ты вытолкала меня из головы. – Она перестала жевать и посмотрела на меня. – Кстати, как ты это сделала? Мне знаком только один оборотень, который так может.

Я вытолкала? Может, тряска головой сработала.

– Не знаю. Мне не понравился голос в моей голове, и он перестал раздаваться. – Я доела последний кусок. – А кто еще так может?

После весьма драматичной паузы Талли прошептала:

– Лиам Коул.

Само собой, брат Алекса мог затыкать Провидиц. Если кто и мог, то только он.

Он вообще был супер-оборотнем, превращался в любое время и делал всякие такие невозможные штуки. Самый доминантный доминант.

– Но не Алекс, так? С ним ты могла говорить?

– Только если успевала вставить слово. – Она улыбнулась. – Скаут то, Скаут это… – Ее улыбка была грустной. – Он так тебя любил.

Я почувствовала знакомый комок в горле.

– Я его тоже любила…Талли, а может кто-то остаться волком? Ну, знаешь, застрять в звериной форме?

Талли удивленно глянула на меня. Я так внезапно сменила тему.

– Не думаю. Многим сложно оставаться в форме зверя несколько часов раз в месяц, даже тем, кто очень старается. Вряд ли кому-то удастся удерживать ее постоянно.

– Но что если это случилось? Нечто, что мешает превратиться обратно в человека?

Талли поняла, о чем я, и нахмурилась.

– Скаут, я уже говорила тебе, ты не могла видеть Алекса на кладбище.

– Я не…

– Он мертв, Скаут. Ты знаешь это, правда? – Она сверлила меня голубыми глазами. – Скажи, что ты понимаешь: Алекс умер и никогда не вернется.

– Я была там, и видела, как гроб опустили в землю.

– И все равно говоришь, что он пришел на свои же похороны. Скажи мне, что понимаешь: он мертв.

Я вновь подумала о волке с серыми глазами.

– Алекс мертв, – сказала я. – И он никогда не вернется.

Глава 7

Остаток дня прошел довольно мирно. Я провела большую часть времени с Энджел, которая не особо поверила в историю с волшебной таблеткой, исцелившей меня. Поэтому она решила провести медосмотр. В понимании семилетнего ребенка медосмотр заключался в тыканье пальцами и попытках расковырять шрамы. Я была уверена, что на следующее утро вся буду покрыта мелкими ссадинами.

В свободные от осмотра минуты я перечитывала книгу доктора Смита об оборотнях. Я и так знала ее наизусть, но, тем не менее, во мне горел огонек надежды на наличие в книжке строчки о превращении обычного человека в шифтера. К сожалению, чудесные главы с ответами волшебным образом не появились.

Вечером я поехала на базу на своей новой машине. Я была готова ненавидеть ее из-за того, откуда она взялась, но она была классной. После часа в дороге мы сроднились, и я по уши влюбилась. Я назвала машину Джорджем и пообещала заботиться о нем – регулярно заправлять, менять масло, каждый месяц проверять давление в шинах и никогда-никогда не разрешать Джэйсу оставлять свою грязную спортивную форму на заднем сидении в жаркие летние месяцы. Ни одна машина не перенесет таких издевательств.

Когда я приехала, вся стая уже была в сборе. Они тусовались на заднем дворе, где бабушка много лет назад обустроила кострище. Мне всегда казалось, что она вложила слишком много сил в создание места для жарки зефира и сосисок. Яму с костром окружали красивые скамьи, вырезанные из дубовых бревен, на каждой из которых могло бы поместиться четыре взрослых человека. Они стояли в три ряда по пять штук, окружая яму. Пятнадцать скамеек – многовато для маленькой семьи, но вполне хватало большой стае оборотней.

Я направилась к кострищу, где молодые шифтеры жарили сосиски. Взрослые организовали несколько мангалов с бургерами, цыплятами и беконом. По дороге я заглянула в Макдональдс за большой порцией с биг маком, но от запаха еды в воздухе желудок все равно заурчал. Я надеялась, что метаболизм оборотня сделает свое дело, иначе я уже к концу недели стану весить 200 кг.

– Ты пришла! – Маки встал и снова загородил мне путь. – Да у тебя просто стальные яйца.

Я раздраженно выдохнула.

– У меня вообще их нет: если ты не заметил, я девочка. А теперь, во второй раз за сегодня, свали с моей дороги.

Маки не торопился и елозил взглядом по моему телу, остановившись на груди. В футболке и джинсах я чувствовала себя более голой, чем прикрытая купальником Талли.

– Думаю, ты уже давно не девочка, Скаут.

Он потянулся и коснулся пряди моих волос.

– Если ты не уберешь свои грабли, я тебе все пальцы переломаю.

– А, так ты любишь грубости.

Шифтеры не особо сильные и быстрые, но их мышцы всегда в тонусе. Я не смогла бы отжать внедорожник от груди или пробежаться со скоростью молнии, но вот вывернуть руку Маки за спину так, чтобы ниндзя могли позавидовать, еще как могла.

– Да детка! Сделай мне больно!

Серьезно? Я даже не знаю, как поступить с дурачком, который хочет, чтобы ему навредили.

– Ты же понимаешь, я могу сломать тебе руку, правда ведь?

Он усмехнулся.

– Меня заводит одна мысль об этом.

Ептить.

– Чувак, ты не в ее вкусе.

Рядом с нами возник Джэйс, на руке которого балансировал огромный поднос с едой.

– Да я просто хотел поближе познакомиться с твоей маленькой сестричкой. Она клевая. Уверен, ты рад, что вы не родня, и ты можешь впендюрить ей.

Я вовремя наклонила голову, но Маки все равно задел мое ухо, когда его лицо встретилось с кулаком Джэйса. Вдобавок я еще раз дернула его руку и пробормотала:

– И я не его маленькая сестричка, – прежде чем бросить его лицом в грязь.

– Я принес тебе перекусить, – сказал Джэйс, игнорируя отборные маты, выкрикиваемые его кузеном с разбитой мордой и направленные на нас удивленные взгляды.

Я встретилась глазами с Джэйсом, и знакомое чувство возникло в животе. После того как он предложил мне еду, все остальное стало фоновым шумом. Я не очень разбиралась в традициях оборотней, но понимала – принять пищу что-то да значит. Хотела ли я принять его жест, вот в чем вопрос. Если это значило прощение, то нет. Я еще не готова и, возможно, никогда не буду. Но могла ли я сделать к этому первый шаг? Восстановить одни из самых важных отношений в своей жизни и не предать себя или Алекса?

Пока я размышляла над последствиями, Джэйс сделал выбор за меня. Его лицо опустилось и помрачнело.

– Спасибо.

Я приняла предложение. Он все-таки мой брат. Надо дать ему хотя бы шанс на восстановление всего, что было между нами.

Я перешагнула через Маки и пошла к Талли, которая ждала, переводя взгляд с меня на побитого койота, валяющегося на земле, и снова на меня. Чтобы добраться до нее потребовалось 12 шагов, во время которых я успела умять хот дог и половину чизбургера.

– Дай угадаю, это было не по правилам шифтеров.

Я вытерла майонез с уголка рта, и подумала, чего же хочу больше: ребрышки или бекон.

– По правилам ничего страшного не произошло. Они просто удивлены, что ты побила Маки.

– Почему? Он лох, я бы побила его и не будучи волком.

– Скаут, Маки – один из сильнейших молодых шифтеров. Сильнее его только пятеро человек.

Маки – сильный доминант? Печально.

– А кто другие пять?

Талли подняла брови, будто я упустила нечто очевидное.

– Тоби, Джэйс, Чарльз, Чарли и Робби.

Я подавилась ребрышком, и пожалела, что Джэйс не дал мне газировку.

– Джэйс и Чарли? Серьезно? Джэйс, который Джэйс, и Чарли, который Чарли?

– Сколько Джэйсов и Чарли ты знаешь?

Двое из ларца стояли в отдалении рядом с Тоби и еще несколькими парнями, которых я не узнала. Джэйс и Чарли стояли по бокам от Тоби, и остальные не осмеливались смотреть им в глаза.

– Джэйс и Чарли доминанты?

– Их дедушка стал Вожаком Стаи в восемнадцатилетнем возрасте. Это был беспрецедентный случай. Джэйсон занял его место, когда ему было 22. После смерти Джэйсона начались конфликты. Некоторые родственники считали себя более способными, чем Чарльз. Ему пришлось пройти через много испытаний, но он удержался на вершине, пока Тоби не сменил его.

Отец Чарли в основном молчал. Судя по стеклянному взгляду, он употреблял уже второй ящик пива за вечер.

– Никто никогда не бросал вызов Тоби. Все и так знали, что он самый сильный.

– Знали?

Талли осмотрелась, пытаясь понять, не интересуется ли кто-либо нашей беседой. На нас бросали косые взгляды, но люди были больше заинтересованы в том, чтобы шептаться обо мне, а не слушать, что я говорю.

– Думаю, всем плевать на наш разговор, – сказала я.

Талли кивнула в сторону забора, где громко гудел старый бабушкин кондиционер. Я подошла ближе, чтобы наши голоса утопали в шуме, но не слишком близко, чтобы кто-нибудь понял наши намерения.

– Ну, так кто новый претендент? Пожалуйста, не говори, что Маки, потому что это будет очень печальная оценка силе этой стаи.

– Я уже говорила, он не в пятерке лучших.

– Думаешь, Робби может побить Тоби? – Робби Хэйган сидел на одной из лавочек, оживленно общаясь с парнем, которого, возможно, звали Мейсон. Если Тоби был стройным, Робби по строению скорее походил на вышибалу. Это был бы равный поединок, но я бы все равно поставила на Тоби.

– Робби? Без шансов. – Она не стала продолжать, и мне пришлось подать ей знак рукой. – Это Джэйс. Мне кажется, если бы он хотел, то мог бы управлять Стаей.

– Что сказала сумасшедшая Талли?

Учитывая весь хаос, происходящий в моей жизни, я испытала некоторое облегчение, когда Талли сказала это со своим обычным придыханием.

– Ты не замечаешь этого, потому что вы слишком близки.

– Не замечаю чего? – Со своей стороны я видела только брата, который не опускает сидение унитаза и в том году трижды терял ключи. – Разве управление стаей не требует…ответственности?

– Ответственность можно выработать, но то, что у него уже есть…– несколько молодых шифтеров подошли к нам слишком близко. Талли коснулась моей руки и положила мне голову на плечо. В этот раз она сделала так не потому что какой то козел растоптал ее чувства и ей нужно было утешение, а потому что не было другого способа говорить тише. – Ты не замечала, как люди смотрят на него? Как не могут не обратить на него внимания, когда он входит в комнату? Как пытаются сделать что-нибудь для него, чтобы он ими гордился?

Пока Талли говорила, я будто увидела его ее глазами. Когда Джэйс стоял посреди толпы, все смотрели на него; когда шел по коридору, толпа расступалась перед ним.

– Он сильный шифтер. Может превращаться быстрее, чем Тоби, и руководит охотой в его отсутствие.

– Но это же Джэйс….

– Он будет следующим вожаком стаи.

– Как скажешь.

– Я и говорю. – Ее глаза сверкнули в свете костра. – И ты знаешь, как часто я бываю не права.

– Очень редко. – Я подпрыгнула, услышав голос Тоби. К оборотню нелегко подкрасться. – Что весьма прискорбно. – Я, кажется, услышала его тихую жалобу.

Конечно, он нас не подслушивал. Талли говорила едва слышно, а мое ухо было в сантиметре от ее рта.

– Скаут, мы готовы. Не возражаешь, если я выведу тебя в центр?

– Без проблем, босс. Веди, и я последую за тобой. – Я сама не поняла, как отдала честь, скопировав жест Джэйса.

– А они еще удивляются, почему я думаю, что она принесет проблемы, – пробормотал Тоби в пустоту.

Тоби посадил меня на одну из передних лавочек, а сам сел на край каменной стенки, окружавшей костер. Искры летали вокруг него, но он не обращал внимания, даже когда один уголек прожег рукав на футболке.

– Я не буду тратить ваше время, и повторять причину нашего собрания. Все и так знают, что произошло прошлой ночью, и высказались по этому поводу. Кто-то был достаточно любезен, чтобы сделать небольшие бланки, чтобы каждый мог проголосовать за судьбу волчицы. Но знаете что? У нас не демократия. – Тоби встал, и настроение в стае сразу изменилось. Это не была семейная встреча у костра. Вожак обращался к стае. – Это мое решение, и только мое. Любой, кто не согласен, может бросить мне вызов. – Тоби улыбнулся хищной волчьей улыбкой, не смотря на то, что был койотом. – Я даже жду этого с нетерпением.

Я достаточно дралась с Тоби, чтобы понимать – одной силы, злости и амбиций не достаточно, чтобы свалить его. Не важно, что говорит Талли, никто из собравшихся здесь не готов к схватке с ним.

– Ты принял решение?

Миссис Мэттьюс стояла справа от костра. В иерархии стаи она занимала второе место, сразу после Тоби.

– Я бы не позвал тебя сюда, если бы не принял его. – Он перешел в полосу света, падавшего с убывающей луны, как актер в свет софитов. – Факт существования белой волчицы будет скрываться всеми членами стаи, включая Провидиц. – Миссис Мэттьюс удивленно выдохнула. – Если об этом не спрашивают посланники Альфа-Стаи, любой, кто выдаст информацию о волчице, будет сурово наказан.

Я не уверена, но мне показалось, что суровое наказание подразумевает высшую меру. Я так же не была уверена, что мне нравится прозвище Белая Волчица. Будто я пришла из Нарнии.

– Мисс Донован? – Он жестом указал мне встать, что я и сделала.

– Мистер Хэйган?

– Я даю тебе участок земли в границах Лэйк Каунти. Ты должна знать, что если ты выйдешь за его границы, с тобой поступят так же, как с любым шифтером-одиночкой, во второй раз вторгающимся на территорию стаи.

Тоби смотрел на меня, ожидая реакции, а я ждала, чтобы его слова обрели смысл.

– Извини, тебе придется объяснить мне еще раз, и на английском а не на оборотническом.

Джэйс кашлянул в кулак, чтобы скрыть смех.

– Я даю тебе твою собственную территорию – Лэйк Каунти. Если ты выйдешь за ее пределы, будешь наказана.

– Сурово?

Лицо Тоби было жестким.

– Сурово.

Я немного подумала о его словах.

– Значит, вы меня изгоняете?

– Ты не одна из нас, – сказал он. – И я поступаю очень щедро, мисс Донован.

Стая бросила меня и оставила одну.

– Спасибо? – Я не знала, что сказать. – Теперь мне уйти и никогда не возвращаться?

Тоби кивнул.

– А еще, если ты сделаешь что-нибудь, чем подвергнешь опасности мою стаю, мне придется принять меры и устранить угрозу.

Мне стоило записать все причины, по которым Тоби может решить убить меня. Краем глаза я заметила движение, а когда повернулась, увидела что Чарли стоит справа от меня. Когда он понял, что я обратила внимание, он встал на одно колено и наклонил голову.

– Я клянусь в верности тебе, Скаут Донован. Моя жизнь теперь принадлежит твоей стае.

Какого лешего?

Джэйс материализовался рядом со мной, и встал рядом с Чарли.

– Я клянусь в верности тебе, Скаут Донован. Моя жизнь теперь принадлежит твоей стае.

Бывают такие сны, где ты стоишь на сцене пред огромной толпой и не помнишь свою речь. Сейчас происходило нечто подобное, только это был не сон, а любое неправильное слово могло вызвать суровое наказание со стороны Тоби. Я посмотрела на Талли, ожидая помощи, но и она опустилась на одно колено и повторила знакомые уже слова:

– Я клянусь в верности тебе, Скаут Донован. Моя жизнь теперь принадлежит твоей стае.

Хитрая лиса. Легко говорить, когда двое уже повторили твои слова перед этим.

– Вы что творите? – прошипела я сквозь зубы.

Талли посмотрела на меня через густые ресницы.

– Ну, не могу же я отпустить вас троих создать собственную стаю без меня.

Собственную стаю? В этом все дело? Они просят разрешить им пойти со мной?

Я сделала глупость, глянув на Тоби. Он был достаточно зол, чтобы наказать всех.

Выбора особого не было. Трое стояли передо мной, будто ожидали, что я дарую им рыцарский титул, но меча у меня не было. Придется стараться с тем, что есть.

Основывая свои действия только на знаниях из фильмов и книжек, я подошла к ним.

– Я принимаю вас? – Они продолжали стоять на колене, склонив головы – ...и ваши клятвы в верности? – Это сработало, так как все трое встали.

– Какого черта вы делаете? – Дядя Чарльз пробрался через толпу. – Отворачиваетесь от своей семьи ради нее? Вы ей не нужны, она даже смотреть на вас не хочет!

– Я ее должник, – пробормотал Чарли. – Я забрал у нее жизнь и отдаю свою взамен.

– Неравноценный обмен, милочка, – сказал дядя. – Ты потеряла своего сильного волка, а вместо него получаешь этого жалкого труса.

Я затряслась от гнева, волчица была готова выбраться наружу.

– Лучше он, чем бесполезный алкаш вроде тебя. – Я встала между Чарли и его отцом. – Если хочешь его забрать, придется иметь дело со мной.

На секунду, мне показалось, что он попытается, но он в итоге отступил.

– Он все равно был обузой. – Чарльз посмотрел поверх меня на сына. – У тебя час, чтобы забрать весь свой хлам из моего дома. Все оставшееся я сожгу.

Несколько следующих часов прошли как в тумане. Талли тоже осталась бездомной. Ее мать не стала устраивать сцен, как отец Чарли. Она просто посоветовала дочери не находиться дома, когда закончится встреча с Тоби. Пока я помогала Талли запихнуть вещи, которые она хотела забрать, в черные мешки для мусора, Джэйс помогал Чарли. Несмотря на вину и ощущение предательства, я поняла, что беспокоюсь за них. Что, если Чарли не уложится в один час? Что, если другие члены стаи не позволят им уйти?