Текст книги "История Африки с древнейших времен"
Автор книги: Теа Бюттнер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
После того как Хадж Омар организовал боеспособную армию и закупил у английских купцов в Сьерра-Леоне огнестрельное оружие, правитель Фута-Джаллона в Гвинее запретил ему переступать границы своей страны. Это обстоятельство и опасность французского завоевания, которую ал-Хадж Омар осознал во время посещения Сенегала, побудили «обновителя» в 1850 г. построить в Дингирае, на восточной границе Фута-Джаллона, большой военный лагерь и крепость. Дингирае стал штаб-квартирой военного братства Тиджания и плацдармом для покорения многочисленных соседних областей. «Священная война» была объявлена не только языческим государствам и племенным объединениям Каар-та и Сегу, но и мусульманским соперникам – теократиям Фута-Джаллона, Фута-Торо и, наконец, правящей мусульманской верхушке фульбе из Масины.
К 1861 г. Хадж Омар покорил огромную территорию от верхнего течения Сенегала до Томбукту, ему были вынуждены подчиниться государства бамбара в Каарте и Сегу. Войска Хадж Омара выиграли многочисленные сражения с альмами Фута-Джаллона и правителями Фута-Торо в Сенегале и с боями продвигались на запад. Только Секу Хамаду, основатель государства Масипа, сначала успешно отражал его натиск.
Хотя к армии Хадж Омара присоединилось много людей из обедневших родов и низших слоев населения, даже беглых рабов, сам он вовсе не хотел быть революционером, преобразователем социально-экономических отношений. В завоеванных областях он назначал своих ближайших соратников на должности наместников, губернаторов, сборщиков налогов, военачальников. Они составляли новую аристократию, и осуществлявшаяся ею эксплуатация была ничуть не легче, чем при прежней знати фульбе и тукулёров. Демократическая струя Тиджании была заглушена и постепенно иссякла. В результате и все движение утратило свою боеспособность и притягательную силу.
В 1862 г. Хадж Омар предпринял новый поход на восток и после ожесточенных боев занял столицу государства Масина. Когда незадолго до решающего сражения оказалось, что боеприпасы на исходе, Хадж Омар приказал войсковым кузнецам отливать в течение нескольких дней по 10 тысяч пуль ежедневно и в результате одержал победу. Казалось, основатель новой империи крепко держит в руках восточную часть государства на Нигере. Но это была пиррова победа. Очень скоро восстание фульбе в Масине обратило в бегство Хадж Омара и его войско, состоявшее из тукулёров. В феврале 1864 г. он при таинственных обстоятельствах погиб в горах Бандиагары.
Образ ал-Хадж Омара до сих пор овеян многочисленными легендами. Их и сегодня питают не только религиозные идеи об обновлении религии в результате пришествия Махди, но и бессмертные традиции антиколониальной борьбы. Именно с ней связаны главные заслуги ал-Хадж Омара, ибо он выступил и основал государство в тот период, когда Франция стала на путь колониальных захватов в области Сенегала и Гамбии, когда сильные опорные пункты и крепости французских колониальных войск достигали Медины на Сенегале.
Значительная часть верхушки фульбе Фута-Торо в Сенегале заблуждалась относительно истинных намерений французских завоевателей и приветствовала иноземцев. Уже при попытках распространить влияние Тиджании на фульбе Фута-Торо, на Бамбук, на бамбара Каарты в верховьях Сенегала Хадж Омар и его войско столкнулись с настойчивым продвижением французов. После первых конфликтов и стычек с французскими войсками Хадж Омар понял, сколь велика исходящая от них опасность, и призвал к действию. Он обратился с воззванием к мусульманским купцам, прежде всего в городе Сен-Луи, призывая их прекратить торговлю с европейцами. Он даже атаковал французский форт Медина в верховьях Сенегала, а затем и пост Матам. Но в итоге французские войска, имевшие на вооружении артиллерию и скорострельные ружья, одержали верх над Хадж Омаром. Он был вынужден отказаться от западной части основанной им империи.
Начиная с 70-х годов французские колонисты усилили натиск на нигерский Судан с целью его захвата, но в это время выступили их новые серьезные противники – преемники Хадж Омара: Ахмаду в Сегу и Самори Туре, возглавивший в 1870–1875 гг. в верховьях Нигера военный союз, который простирался до лесных окраин Сьерра-Леоне, Либерии и Берега Слоновой Кости. Однако во времена начинающегося раздела Африки и колониального подчинения континента империалистическими державами любые попытки африканских правителей сохранить независимость и суверенитет были обречены на провал.
Слишком велик был разрыв между общественными условиями жизни европейцев и– африканцев, а следовательно, и их возможностями, чтобы военное и политическое сопротивление завоевателям увенчалось успехом. Тактика отступления в другие районы, практиковавшаяся Хадж Омаром и Самори, приносила плоды только на короткий срок. Хадж Омар, время деятельности которого совпало с периодом колониальной политики «свободной» конкуренции, еще мог уклониться от натиска французов; у Самори, выступившего в последней трети XIX в., когда империалистические державы овладели территорией всей Африки, оставались лишь ограниченные возможности сопротивляться колониальным захватам и при этом уцелеть. Наступила эра губернаторов и колониальной полиции, которая принесла с собой коренные изменения также в общественном развитии Западной Африки.
2. Колониальная политика Англии в Западной Африке и на Золотом Береге
2.1. Сьерра-Леоне и Либерия
В конце XVIII в. побережье Сьерра-Леоне привлекло к себе внимание филантропических кругов английской буржуазии. Торгово-политические интересы в сочетании с попыткой придать больший размах движению против рабства побудили их основать самое своеобразное в мировой истории колониальное поселение. На том месте, где оно возникло, еще в XVII в. находилась английская торговая фактория. В 1787 г. к берегу Сьерра-Леоне подошел английский флот и высадил в районе нынешнего Фритауна (название [86]86
Freetown ( англ.) – «свободный город». – Примечания Л. Е. Куббеля.
[Закрыть]говорит о намерениях его основателей) бывших африканских рабов, получивших свободу в Америке после войны за независимость и на Ямайке. «Колонисты», которых на первых порах опекало английское общество квакеров («Сьерра-Леоне сосайти»), должны были образовать костяк английской колонии Сьерра Леоне.
В 1808 г. поселения и торговые опорные пункты на правах коронного владения были подчинены английскому правительству. Это привлекло сюда многих европейских купцов, и колония, особенно Фритаун, стала популярной среди торговцев. В 1860 г. путешественники, Крукс например, отзывались об этом городе как о крупном центре с широкими улицами, каменными домами, церквами и официальными зданиями. Его население составляло, по-видимому, около 18 тысяч человек. С 1824 по 1870 г. оборот внешней торговли, которая велась в интересах капиталистических кругов фритредеров и стоявшего за ними промышленного капитала, увеличился со 143 тысяч до 630 тысяч фунтов стерлингов. Наряду с различными сортами древесины, слоновой костью, кожами и золотом вывозились – особенно с середины XIX в. – плоды земляного ореха, пальмовые ядра и пальмовое масло.
Управлял колонией английский губернатор, с 1862 г. при нем существовали исполнительный совет из высших чиновников и законодательный орган. Многие десятилетия Фритаун служил местопребыванием центральной колониальной администрации всех английских владений в Западной Африке. Первое время территория колонии ограничивалась несколькими приморскими районами. Английская корона пыталась, опираясь на поселенцев Сьерра-Леоне из числа бывших рабов, превратить колонию в производителя сельскохозяйственной продукции, но ей это не удалось. Бóльшая часть поселенцев в итоге обратилась к коммерции, и именно они составили основную массу мелких, средних и крупных торговцев и ремесленников в городских центрах, в частности во Фритауне. Некоторые из них благодаря сотрудничеству с английскими купцами и колониальным привилегиям извлекали большие барыши из торговли с хинтерландам, особенно из вымогательских сделок с африканскими племенами.
Спустя немного времени из среды бывших «возвращенцев» выделилась имущая верхушка купцов (креолов), первоначально очень тесно связанных с английскими коммерсантами и торгово-капиталистическими компаниями как экономическими, так и духовно-культурными узами. С начала 60-х годов один из ведущих деятелей этой новой социальной прослойки даже представлял ее интересы в законодательном совете колониальной администрации.
Для оседлых африканских племен этого региона появление новой знати обернулось двойным гнетом: рядом с английскими колонизаторами встали иммигранты. Многие племена, населявшие глубинные районы Сьерра-Леоне, находились на стадии племенной организации. Зачатки прочных племенных союзов складывались на протяжении последних столетий только у темне, верховные вожди которых начиная с XVIII в. опирались на постоянное войско и ислам как на основу обычного права и зарождавшейся государственности. Эти племена несколько десятилетий сопротивлялись попыткам английского губернатора оттеснить их и превратить побережье в аграрную колонию. Они не признавали навязанные «договоры» и часто предпринимали набеги на побережье. Только после 1875 г. английские колониальные войска в результате нескольких удачных походов подчинили некоторые народы хинтерланда, в частности менде, и в 1895 г. установили над Сьерра-Леоне протекторат Великобритании. С этого времени Сьерра-Леоне и политически и экономически было связано с интересами формировавшегося монополистического капитала.
Сходным образом, а вначале даже точно так же развивалась история побережья Либерии, к югу от Сьерра-Леоне. Здесь инициатива репатриации бывших рабов исходила от Соединенных Штатов Америки. Поселением освобожденных африканцев занималось созданное по предложению президента специально для этой цели Американское колонизационное общество. Оно закупило земли на западном берегу Африки и организовало их колонизацию по примеру Сьерра-Леоне. К концу столетия сюда прибыло от 18 до 20 тысяч афро-американцев, в основном с островов Вест-Индии. На мысе Мезурадо выросло поселение, превратившееся затем в город, который в честь президента США Монро был назван Монровией. Город Монровия также стал центром оживленной внутренней и внешней торговли, но в отличие от Сьерра-Леоне предоставленные бывшим рабам земли обрабатывались здесь более интенсивно.
Несмотря на упорное сопротивление коренных жителей, их обманом или силой заставили уступить поселенцам большие территории. Колонисты, сами бывшие рабы, использовали часть земель под плантации, на которых принуждали работать людей покоренных деревенских общин и племен, подвергая их чуть ли не рабской эксплуатации. Выращивали на плантациях в основном рис, хлопок, кофе. Последний очень скоро стал предметом вывоза, высоко ценившимся в торгово-капиталистических кругах. Как и в Сьерра-Леоне, торговля была главным поприщем деятельности поселенцев. Хитростью и обманом они выменивали у местных племен на изделия европейской промышленности пальмовое масло, слоновую кость, древесные красители и перепродавали с большой прибылью капиталистическим предприятиям Европы или Америки. Наряду с зажиточными плантаторами вскоре выделился экономически могущественный слой богатых торговцев и коммерсантов, которые пользовались одновременно большим политическим влиянием.
Первоначально эти области были подчинены губернатору, назначавшемуся Американским колонизационным обществом, но впоследствии поселенцам формально была предоставлена независимость. Первый афро-американский губернатор, Дж. Дж. Робертс, 26 июля 1847 г. провозгласил Либерию республикой, в состав которой входили все поселения до Мэриленда (он присоединился к республике позднее). Капиталистические государства Европы немедленно признали новую республику, США же – только в 1862 г.
Политическая власть сосредоточивалась главным образом в руках американо-либерийской верхушки, состоявшей из богатых фермеров и купцов. Они были неразрывно связаны с буржуазией США и Великобритании. Это проявлялось не только в экономике, где происходило теснейшее переплетение торгового капитала, но и в политике благодаря поставкам оружия и применению английских военных кораблей для подавления мятежей прибрежных племен и т. д. Конституция страны была составлена по образцу североамериканской. Выборный президент назначал министров и возглавлял кабинет, осуществляя исполнительную власть. Законодательство принадлежало конгрессу, состоявшему из сената и палаты представителей. Активным избирательным правом пользовались все граждане старше 21 года, имевшие земельную собственность. В 1860 г. была основана система двух партий: либералов (виги) и республиканцев. Зависимое местное население оставалось бесправным. Паразитическая верхушка угнетала и эксплуатировала африканские племена и деревенские общины.
Оседлые племена африканцев с большим упорством отстаивали свою независимость и земельные владения. В первую очередь это относится к племенам побережья, например к кру, которые непрестанно вступали в кровопролитные конфликты с пришельцами.
Начиная с 50-х годов XIX в. прибыльной торговлей в Либерии занимались не только американские и английские коммерческие компании. В 1854 г. гамбургская фирма «Вёрман» основала в Монровии факторию, а в последующие годы еще несколько поселений. К началу территориального раздела Африки империалистами правящая американо-либерийская верхушка была по рукам и ногам связана кредитами, займами и другими проявлениями «помощи» со стороны сначала Великобритании, а затем США и была вынуждена поэтому принять навязанные ей условия, напоминавшие колониальный статус. Формально, однако, Либерия сохраняла политический суверенитет.
2.2. Основание колонии Золотой Берег и сопротивление ашанти
В период промышленного капитализма Великобритания снова обратила главное свое внимание на торговые опорные пункты в районе Золотого Берега. В 1821 г. британская корона взяла в свои руки все дела Африканской компании, ее конторы и форты на побережье. С помощью договоров, навязанных вождям прибрежных племен, прежде всего фанти, англичане захватили часть побережья. Административно эта территория сначала подчинялась английскому губернатору в Сьерра-Леоне, и только в 1850 г. было провозглашено создание колонии Золотой Берег. Политическими проводниками колониального господства были чиновники колониального управления, зачастую наезжавшие только периодически, ибо в их распоряжении находились хорошо вымуштрованные колониальные войска и разветвленный фискальный аппарат. Они опирались на филиалы капиталистических торговых домов метрополии в Кейп-Косте, Аккре, Секонди и других городах побережья.
Примерно с 1830 г., когда начали давать эффект меры по запрещению работорговли, на Золотом Береге, как и в других областях Африки, изменилось содержание обмена колониального сырья на европейские товары. Оптовые торговцы и фрахтовщики ориентировались уже на «массовую» продукцию промышленных стран Европы: хлопчатобумажные и скобяные изделия, водку, оружие, безделушки, а в экспорте – на золото, слоновую кость и все больше на пальмовые ядра. Прежде купцы не ощущали прямой необходимости расширять торгово-политические сферы своего влияния и деятельности за пределы крепостных стен, но теперь, когда работорговля иссякла, знамением времени стали их усилия приобрести новые внутренние рынки путем покорения жителей некоторых регионов, в том числе Золотого Берега. Стремясь расширить торговлю, европейцы при поддержке колониальной администрации проникали на территории, прилегающие к побережью. При этом они использовали унаследованные от эпохи работорговли торговые связи и методы, а также посредников из среды самих африканцев.
Главной формой экономической эксплуатации Золотого Берега по-прежнему был неэквивалентный обмен. Однако с середины XIX в. он дополнился новыми формами, которые и на Золотом Береге предвещали окончание домонополистического периода колониальной эксплуатации. Наряду с горнодобывающей промышленностью, удовлетворявшей фискальные интересы Англии, известное значение здесь имело производство какао-бобов исключительно на экспорт. Саженцы какао, вывезенные из Суринама, впервые попробовала высадить на Золотом Береге в 1853 г. базельская протестантская миссия. С конца 70-х годов какао выращивали на нескольких плантациях миссии и, главное, на фермах африканцев в области Мампонг-Аквапим, традиционном месте производства какао в современной Гане. В результате усилилось проникновение капитализма в экономику, а это, хотели того колонизаторы или нет, вызвало к жизни новые социальные силы. Образовалась особая прослойка фермеров-африканцев, производивших какао, и зажиточных купцов, частично мулатов, которые придали новый характер антиколониальному движению на побережье.
Сначала английская политика колониальных завоеваний развертывалась чрезвычайно медленно, многие годы она даже терпела поражения и на какие-то периоды вовсе замирала. Причиной этого не в последнюю очередь было яростное сопротивление многочисленных племен. Продвигаясь в глубь страны и расширяя свою колонию на побережье, англичане прежде всего наталкивались яа ожесточенный отпор ашанти, длившийся десятилетиями. Английское правительство очень быстро поняло, что, не покорив вождества ашанти, оно не сможет ни закрепиться на берегу, ни продвинуться дальше. Тогда оно обратилось к печально известной тактике заключения договоров о «дружбе» и торговле.
В 1817 г. в резиденцию правителя ашанти в Кумаси прибыло посольство во главе с капитаном Боудичем. Ему мы обязаны одним из самых интересных описаний блестящего двора ашантихе-не Бонсу: «Большая равнина на протяжении почти целой мили являла картину необыкновенного великолепия. От царя, его вассалов и приближенных исходил видный издалека блеск, их окружали придворные всякого рода, а впереди стояла масса воинов, которые как будто преграждали доступ к царю. Лучи солнца отражались в массивных золотых украшениях, которые сверкали перед нашими глазами, и вынести этот блеск было не легче, чем палящий зной. При нашем приближении более ста оркестров разом грянули излюбленные мелодии своих командиров. Громко трубили рога, отбивали ритм барабаны, звенели металлические инструменты, и вдруг они все замерли, и какое-то время слышались только нежные голоса длинных флейт… Носильщики то подымали, то опускали по крайней мере сто очень больших зонтов и балдахинов, под каждым из которых с успехом укрылось бы тридцать человек, и это приносило некоторое облегчение… Царские герольды с золотыми нагрудными пластинами расчистили нам путь, впереди пронесли бамбуковые шесты и флаги Великобритании, и мы начали круг почета» [87]87
F. J. Bertuch. Neue Bibliothek der wichtigsten Reisebeschreibungen zur Erweiterung der Erd– und Volkerkunde. Bd. 21. Weimar, 1820, c. 51–53.
[Закрыть].
Хотя посланцы английских колонизаторов всячески старались продемонстрировать свои миролюбивые и дружественные намерения, на самом деле ими руководили совсем иные мотивы. Под вымышленным предлогом нападений на торговцев и племенных распрей англичане перешли к военным действиям. В 1824 г. произошло сражение при Эссамако, в котором войско ашанти наголову разбило английские колониальные части и вспомогательные подразделения африканцев. Однако два года спустя в битве к северу от Аккры ашанти не смогли противостоять превосходящей технике противника. Кроме того, английская администрация, умело используя этнические и политические разногласия между африканцами и борьбу за власть, привлекла на свою сторону и поставила под ружье большое число воинов-фанти. На поле боя пали многие вожди и большая часть войска, но ашанти не смирились. В 1844 г. представители английской администрации заключили с вождями фанти направленный против ашанти предательский договор о «союзе», который полностью отрезал ашанти от побережья и изолировал их. В ответ ашанти вновь и вновь предпринимали акции против колонистов и поднимали восстания, чтобы избежать угрозы окружения англичанами и колониального завоевания. В 1863 г. три колонны ашанти под командованием ашанти-хене Квеку Дуа I, располагая крупными людскими резервами и большим количеством боеприпасов, атаковали побережье. Колониальные войска были вынуждены отступить под защиту фортов Кейп-Коста. Квеку Дуа тогда заявил: «Белый человек может направить свои пушки против буша, но буш намного сильнее и могущественнее пушек». Колониальная солдатня вела войну против ашанти о обычной жестокостью, тем не менее англичане не добились успеха и в седьмом походе против героически оборонявшихся ашанти, продолжавшемся с 1872 по 1874 г. Столица ашанти Кумаси была обращена в прах, но основная часть их военных сил сумела избежать разгрома и задержала дальнейшее продвижение колониальных войск. Ашанти снова отстояли свою независимость, хотя их вожди были вынуждены заплатить большую и очень обременительную дань английской колониальной администрации.
Таким образом, союз племен ашанти в течение нескольких десятилетий стойко сопротивлялся превосходящим силам противника. Борьба против колонизаторов усилила чувство общности и единства отдельных племенных групп ашанти. И все же они не смогли помешать тому, что в конце XIX в. Кумаси был завоеван колониальными войсками и присоединен к английской колонии Золотой Берег. В 1900 г., когда англичане потребовали выдать им священный символ власти верховного вождя – золотой трон из Кумаси, вспыхнуло последнее восстание. Первый этап антиколониального сопротивления близился к концу. Впоследствии он получил продолжение на более высокой ступени.
2.3. Колониальная политика Англии в Лагосе и районе Нигера
Побережье Нигерии с середины XIX в. служило своего рода воротами, через которые происходило открытие и освоение новых сфер влияния в интересах колониальной торговли. Английские, французские, а также немецкие торговые фирмы старались утвердиться в этом районе. Первыми основали фактории в Лагосе ганзейские купцы гамбургских компаний Дидериксена и О'Свальда, в 1869 г. эти конторы перешли к торговому дому и маслобойному предприятию «Гайзер и Витт». К 1865 г. в Лагосе насчитывалось около 50 опорных пунктов капиталистических фирм.
Английская торговая буржуазия, проявлявшая интерес к Африке, и поддерживавшее ее правительство быстро обеспечили себе преимущественное положение в конкурентной борьбе, провозгласив город Лагос с его хинтерландом королевской колонией. Оба Лагоса был смещен под тем предлогом, что он якобы не боролся против работорговли и нарушил заключенные раньше соглашения. Английский консул пытался – сначала, правда, безуспешно – распространить юрисдикцию Англии из Лагоса на все побережье, до самого Камеруна. Дельта Нигера (район так называемых Масляных рек) уже с 1830 г. привлекала особое внимание ливерпульских купцов, которые существенно расширили и монополизировали торговлю пальмовым маслом. Вначале на этом прибыльном промысле обогащались и некоторые традиционные вожди прибрежных областей, а также местные посредники, как это было в пору расцвета трансатлантической работорговли.
Исследовательские экспедиции в глубь страны, в основном по течению Нигера, проводились теперь намного чаще, а некоторые группы капиталистов и колониальные компании фактически не прекращали их. Существовавшее уже на этом этапе соперничество между английскими, французскими и германскими капиталистическими колонизаторами пока выражалось в деятельности многочисленных экспедиций купцов и исследователей, например Мунго Парка, Аудни, Денема, Клаппертона, братьев Лендеров, Лэрда, Г. Барта, Р. Флегеля [88]88
В конце XVIII – начале XIX в, неоспоримое первенство в изучении Африканского континента принадлежало британским путешественникам начиная с упоминаемого Т. Бюттнер Мунго Парка (1795–1797) и его предшественника Дэниела Хаутона (1790–1791). Серьезное соперничество из-за раздела Африки между колониальными державами – Францией, Великобританией и тем более Германией – началось не раньше рубежа 40–50-х годов прошлого века. Исследования же, ориентированные на колониальное «освоение» африканских земель британскими купцами и промышленниками, можно датировать началом 30-х годов (1832–1834: первая экспедиция Мак-Грегора Лэрда на Нижний Нигер). – Примечания Л. Е. Куббеля.
[Закрыть].
Некоторые из них пользовались прямой поддержкой английского правительства, а часть была снаряжена ливерпульскими торговыми компаниями. М. Лзрд, например, предпринял несколько путешествий для изучения бассейна Нигера и Бенуэ, чтобы открыть эту область для торговых агентов английских фирм. В 1857 г. по предложению Лэрда правительство Англии субсидировало из государственного бюджета и налоговых поступлений судоходную компанию на Нигере. В этом же году в Локодже, у слияния Бенуэ и Нигера, были основаны английское консульство, торговые фактории и миссионерские станции.
Так торговый и промышленный капитал Англии с помощью правительства обеспечил себе прочный плацдарм для последующих колониальных акций, хотя временами англичанам приходилось оставлять эти опорные пункты. Акционерное общество «Ройял Нигер компани», пользовавшееся государственными привилегиями, с 80-х годов, когда его деятельность направлял Дж. Голди, подготовило колониальный захват Центральной и Северной Нигерии и тем самым устранило угрозу конкуренции со стороны купцов и капиталистов Германии, а также французских колонизаторов.
Усилия английского капитала, выступавшего под прикрытием короны, принесли свои плоды.
2.4. Освободительное движение образованного купечества и интеллигенции
В XIX в. представители торгового и промышленного капитала Англии полагали, что, действуя под знаком либерально-филантропических идеалов, они создают себе в лице африканской торговой буржуазии (в основном креолов и мулатов) в Сьерра-Леоне и Либерии, а позднее на Золотом Береге и в Южной Нигерии экономического союзника, который поможет проводить их колониальную политику. Некоторое время так оно действительно и было благодаря теснейшему переплетению экономических и духовно-культурных интересов обеих сторон, подчиненных прежде всего извлечению прибыли «меценатами» из метрополии. Но вскоре появились признаки того, что взлелеянное англичанами дитя, столь им необходимое, начало сопротивляться опеке и зависимости.
Английские и прочие миссии, шедшие следом за колониальными купцами и верно служившие интересам европейского капитала, всячески пеклись о скорейшем открытии школ и других учебных заведений в городских центрах, прежде всего в Сьерра-Леоне. Ведь либеральная буржуазия во всеуслышание провозглашала лозунги свободы и равенства, а ее экономического партнера отделяла от нее глубокая пропасть. В частности, Лондонское церковное миссионерское общество («Черч мишионери сосайти», ЧМС)„методистская веслеянская, а затем и базельская миссии основывали начальные школы и очень рано приступили к подготовке учителей, священников и миссионеров. В 1840 г. в Сьерра-Леоне уже функционировало 40 школ ЧМС и 13 школ методистов. Почти все дети купцов и коммерсантов учились читать и писать. В 1827 г. во Фритауне было основано высшее учебное заведение – колледж Фура-Бей, который до середины столетия выпустил целое поколение преподавателей и священнослужителей. В Либерии образование американо-африканцев было поставлено в это время также сравнительно хорошо.
По сведениям преподобного Меткалфа Сантера, представленным в связи с официальной инспекцией школ, в 1882–1883 гг. на Золотом Береге – в Кейп-Косте, Аккре и других городах – было 34 школы. В Аккре довольно давно существовала средняя школа. Такие же процессы происходили и на побережье Нигерии. Едва только Лагос в 1861 г. был провозглашен английской колонией, как ЧМС и методисты-веслеянцы учредили в Лагосе, Абеокуте и Ибадане миссионерские станции, а вслед за ними – школы. В 1859 г. по инициативе Т. Б. Маколи в Лагосе были основаны средняя школа ЧМС и теологическая семинария. К этому времени выпускники колледжа Фура-Бей из числа уроженцев Сьерра-Леоне уже работали в некоторых школах Нигерии и Золотого Берега.
Таким образом, в Западной Африке рано сложилась интеллигенция, правда сравнительно малочисленная, получившая образование за границей или в африканских миссиях. Этот небольшой отряд образованных африканцев вышел из среды африканской торговой буржуазии, укреплявшей в XIX в. свое экономическое влияние, имел с ней много общего и поэтому смог занять кое-какие позиции в англиканской церкви, миссиях и школах. В 1869 г. бывший выпускник колледжа Фура-Бей Кроутер, уже ставший к этому времени известным деятелем, был назначен – первым из африканцев – епископом Нигерии. Многие другие африканцы выполняли обязанности дьяконов и учителей. Они же стали носителями новых идей и представлений. Хотя экономическое положение, религия и культура тесно связывали их с колониальными интересами буржуазии Европы и США, в середине XIX в. они сделали первые шаги к тому, чтобы выработать собственную идеологию и самосознание.
Вскоре стало очевидным, что введенное колониальной администрацией и миссиями школьное образование имеет двойственный характер. Оно, конечно, обеспечивало подготовку из числа африканцев вспомогательных кадров, хорошо вышколенных для цели извлечения капиталистической прибыли, – служащих колониальных учреждений и миссий, где они занимали низшие должности, священнослужителей англиканской церкви. Но вместе с тем оно давало и необходимую политическую подготовку, которая в конце концов порождала у группы образованных африканцев стремление освободиться от колониальной зависимости и дискриминации.
Однако первое время, до начала империалистического раздела Африки, религиозно-культурные и политические идеалы африканской интеллигенции, образованного купечества и духовенства оставались в пределах буржуазно-либеральной антиколониальной оппозиции и ее программы, часто ограниченной, непоследовательной и соглашательской. Некоторые ее положения послужили тем не менее трамплином для усиления идеологического отпора империалистической эксплуатации и для противодействия оправдывавшим ее апологетам колониализма после территориального раздела колоний в конце XIX в. Главной целью африканских деятелей было опровержение апологетических доктрин о неравенстве пас и неспособности народов Африки к научно-техническому прогрессу. Эти усилия сочетались с попытками выявить великие исторические и культурные достижения народов Африки и с требованиями предоставить купеческой верхушке Западной Африки возможности получать широкое образование в не зависящих от колонизаторов школах и даже в собственном университете. В области политики идеалом африканцев было самоуправление и частичное участие в колониальном аппарате управления.
Эти акции «протеста» в политике и идеологии связаны с двумя деятелями раннего периода освободительного движения: Эдвардом У. Блайденом и Джеймсом Африканусом Хортоном. Эдвард Уилмот Блайден (1832–1912) родился на одном из островов Вест-Индии, попал в число иммигрантов и долгое время жил в Либерии и Сьерра-Леоне. Многочисленные статьи и выступления, а также участие в работе многих научных обществ (в том числе Американской ассоциации филологов) принесли ему известность. В 1877 г. афро-американскому ученому предложили пост государственного секретаря Либерии, и в 1885 г. республиканская партия выдвинула его кандидатуру на пост президента. Блайден требовал основания африканского университета, в котором преподавали бы африканцы христиане и мусульмане, «чтобы высказывать наши собственные мысли, выражать наши собственные чувства и претворять их в дела».
