Текст книги "История Африки с древнейших времен"
Автор книги: Теа Бюттнер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Знаменитые бронзовые и медные произведения искусства Ифе и Бенина датируются не раньше начала XII в. Статуэтки из меди и бронзы, найденные Ж.-П. Лебефом в местах расселения народа сао на берегах озера Чад, относятся к X–XIII вв. Как показывают археологические данные, в Тропической Африке медь и бронза почти не употреблялись для производства орудий труда, утвари и оружия, но зато придворные ремесленники с высоким совершенством изготавливали из них, а также из золота произведения искусства и ценные предметы обихода. В отличие от стран Переднего Востока и Средиземноморья в Африке к югу от Сахары сначала научились плавить и обрабатывать железо, а уже потом овладели искусством получения меди. Во многих областях Африки в конце неолита железо начали употреблять непосредственно после камня. Периода бронзы в собственном смысле этого слова, характеризуемого обработкой меди, а также энеолита (периода камня и бронзы) здесь не было.
Тем большее значение имело умение обрабатывать железо. Оно повлекло за собой в конце концов коренные изменения в состоянии производительных сил, а следовательно, и в социально-экономической области, в отношениях собственности.
Следует подчеркнуть, что африканцы самостоятельно научились добывать железо и создали свои способы его производства и обработки.
Тропическая Африка богата болотной железной рудой, озерным и луговым бурым железняком. На первых порах болотную железную руду плавили на обычном дровяном костре в простой яме, но постепенно техника производства железа усовершенствовалась. Эта «лесная металлургия» местного происхождения, развившаяся очень рано, распространилась и в саванных районах. Во многих частях саванны, где население, переживавшее стадию неолита, знало керамическое производство, сравнительно рано появились зачатки доменного процесса с применением простейших приспособлений для плавки железа. Наиболее древние центры обработки железа находились, очевидно, в районах Замбези в Юго-Восточной Африке, озера Чад и на Нигерийском плоскогорье. По некоторым данным, скорее всего предположительным, на Конго-Замбезийском плато плавка железа возникла в начале I тысячелетия до н. э., но материалы раскопок, например в пещере Мумбва на притоке Замбези – Кафуэ или же близ деревни Нок на плоскогорье Баучи, не подтверждают столь раннюю датировку. В собственно Тропической Африке более прогрессивные способы производства железа сложились ко II в. до н. э. Впоследствии они настолько усовершенствовались, особенно в центрах будущих государственных образований, что по технике добычи и качеству африканское железо вполне выдерживает сравнение с европейским и азиатским. Железо из Софалы, вывозившееся в XII в. через города-государства восточного побережья в Среднюю Азию и Индию, славилось своим отличным качеством.
Признано, что в Тропической Африке выплавка и обработка железа появились в разных местностях почти одновременно и достигли относительно высокого уровня. В последних научных работах рассматривается вопрос, откуда пришло на юг от Сахары знание железа и умение его применять – из сложившихся в V в. до н. э. железоделательных центров в Северной Африке или из царств Напата и Мероэ в Судане в III в. (см. гл. II), но эта дискуссия ни в коей мере не ставит под сомнение автохтонный характер металлургии Тропической Африки. Конечно, как и во всем мире, на Африканском континенте имели место экономические и культурные связи и обмен в самых разнообразных формах.
На стадии развитого первобытного общества и ранних классовых формаций происходившие переселения народов, торговля и военные походы сближали племена, народности и ранние государственные образования и способствовали распространению новых сельскохозяйственных культур, орудий труда, методов разведения скота, достижений культуры. Население Африки в это время также не находилось в изоляции или в замкнутом пространстве. Однако внешние стимулы оказывались действенными и вели к дальнейшему развитию базиса и надстройки лишь в том случае, если этому соответствовали состояние производительных сил и уровень общественного развития местного населения. Одни эти стимулы, часто спорадические, никогда не были единственными рычагами экономических, социальных, политических и духовно-культурных изменений, но в связи со сложными процессами изменений в различных областях общественной жизни приобретали важное значение.
Точно так же складывавшиеся центры добычи железа в Трс пической Африке были, вероятно, связаны многочисленными узами с другими районами материка. И тем не менее эта металлургия носила самобытный характер, ибо зиждилась на богатых и легко разрабатываемых залежах природных ископаемых и определенном общественном устройстве, которое сложилось в африканском обществе после того, как оно миновало период неолита.
Во многих областях Тропической Африки плавка и обработку железа были революционным явлением, стимулировавшим возникновение новых, более сложных и более развитых форм обгщ ственной организации, преодоление племенных рамок позднего первобытного общества. С использования железа во всем мире начался новый важный этап общественного производства, период «железного меча, а вместе с тем железного плуга и топора» [17]17
Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государ¬ства. – К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 21, с. 162–163.
[Закрыть]. После того как люди научились плавить железо, оно оказалось куда более полезным и вызвало значительно больше преобразований, чем медь и бронза. По справедливому замечанию Ф. Энгельса, высказанному в «Происхождении семьи, частной собственности государства», «железо сделало возможным полеводство на более крупных площадях, расчистку под пашню широких лесных пространств; оно дало ремесленнику орудия такой твердости и остроты, которым не мог противостоять ни один камень, ни один из других известных тогда металлов». Ф. Энгельс отмечает, однако, что железо внедрялось в быт очень медленно, лишь постепенно вытесняя каменные орудия труда и оружие. Тем не менее «прогресс продолжался теперь неудержимо, с меньшими перерывами; и быстрее» и повел к решительному улучшению орудий производства, оружия, к тому, что «увеличивалось разнообразие и совершенствовалось мастерство производства» [18]18
Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государ¬ства. – К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 21, с. 163.
[Закрыть], к отделению ремесла от сельского хозяйства и ко многим иным явлениям. На этой основе и с равной интенсивностью происходил процесс усиления экономической и социальной дифференциации, укрепления позиций племенной знати, в руках которой новое оружие становилось средством завоевания и покорения других племен и народов, еще его не имевших. Так, аз-Зухри сообщает около 1150 г. н. э., что в древней Гане знатные люди со своими свитами совершали набеги на соседей, «которые еще не знали железа и сражались дубинами из эбенового дерева». И арабский историк поясняет: «Жители Ганы смогли их победить, ибо были вооружены мечами и копьями».
Нет сомнения, именно добыча железа и его употребление сыграли немаловажную роль для общественного прогресса многих народов Африки и в совокупности с другими факторами, такими, как образование городских центров на перекрестках торговых путей, возникновение цивилизаций на берегах рек и рост производства в районах саванн, ускорили зарождение государств к югу от Сахары. Этот процесс перехода от родовой организации периода неолита к сложению более крупных государственных образований на базе раннеклассовой дифференциации длился века и лишь с конца I тысячелетия н. э. положил начало качественно новому этапу в истории народов Тропической Африки.
Только царства Мероэ в Судане и Аксум на Эфиопском плоскогорье находившиеся в сфере непосредственного влияния египетского царства и раннеклассовых обществ Аравийского полуострова, до начала нашей эры достигли расцвета, продолжавшегося до середины I тысячелетия н. э.
Глава II
МЕРОЭ И АКСУМ – КЛАССОВЫЕ ГОСУДАРСТВА ДРЕВНЕГО ВОСТОКА
Оглядываясь на древнюю историю Африки, нельзя не упомянуть о двух государственных объединениях, относящихся к числу самых крупных и значительных на территории Африки. Расположены они были в ареале прямого влияния Египта и некоторых южноаравийских государств и достигли наивысшего развития в период между IV в. до н. э. и серединой I тысячелетия н. э. Царство Аксум на территории Эфиопии, в IX в. почти полностью исчезнувшее с лица земли, представляло позднюю фазу древневосточного классового общества, которое во многих районах Переднего Востока и в Египте существовало тысячелетиями. В Тропической Африке такое общество воплотилось только в царствах Напата и Мероэ в Судане и в легендарном царстве Аксум на Эфиопском плоскогорье.
В VIII в. до н. э. на территории Нубии (Северный Судан), до того времени полностью подчинявшейся Египту, образовалось самостоятельное государство Куш, столица которого, Напата, находилась у 4-го порога Нила. В течение 75 лет новые правители Напаты властвовали даже над значительной частью Египетского царства, дав Египту фараонов XXV, «эфиопской», династии. До нас дошло очень мало сведений об этом древнем периоде северосуданского государства. В храмах и на стелах из Гебель-Баркала вблизи Напаты и из Кавы сохранились некоторые надписи на египетском языке. По ним можно восстановить, хотя и с очень большими пробелами, историю политической жизни государства, в первую очередь военных завоеваний, смены правителей, отношений между двором и жречеством, с VIII по III в. до н. э.
По примеру египетских фараонов правители Напаты, а впоследствии Мероэ строили себе гробницы в форме пирамид. Открытые в результате археологических раскопок пирамиды значительно меньше известных сооружений Древнего царства в долине Гизе. Царство Напата расширяло свои владения на юг и юго-восток, и в IV в. до н. э. его войска продвинулись до северо-западных областей современной Эфиопии. Уже в середине VI в. до н. э. цари Напаты перенесли свою столицу дальше на юг, в Мероэ. Причины и более точные хронологические рамки основания новой столицы относятся к числу многих еще не решенных проблем истории Напаты и Мероэ. Перенести столицу, несомненно, заставили не только набеги египетских царей и персидского войска на северные области Напаты, но и веские основания социального и экономического характера.
В Мероэ, лежавшем между 5-м и 6-м порогами, пастбища были гораздо лучше, а в окрестностях столицы условия благоприятствовали интенсивному земледелию и садоводству. Вскоре Мероэ стал важным центром на стыке путей в Египет и из Египта, к побережью Красного моря и на Эфиопское плоскогорье. Это открывало ему доступ к месторождениям золота и драгоценных камней в высохших долинах рек и ущельях к востоку от Нила. Важнейшее значение имело, конечно, и то обстоятельство, что территория Мероэ изобиловала горючими материалами для переработки богатых окрестных залежей железной руды. Мероэ очень скоро превратился в центр черной металлургии, недаром его теперь нередко называют африканским Бирмингемом.
После того как царская резиденция была перенесена в Мероэ, Напата еще некоторое время оставалась важным религиозным центром. Здесь находились гробницы царей – пирамиды, здесь по-прежнему происходило венчание правителей Мероэ на царство. Их избрание зависело от воли жрецов и утверждалось ими. Однако с III в. до н. э. бывшая столица лишилась и этих остатков престижа. Именно с этого времени начинается период расцвета собственно Мероитского государства, длившийся до первых веков нашей эры. Царь Эргамен (248–220 гг. до н. э.) провел важные политические реформы и укрепил центральное управление. Он лишил напатских жрецов Амона политической и религиозной власти и ввел наследование царского титула. При дворе правителей Мероэ существовала очень дифференцированная система титулов и рангов среди аристократов по происхождению и чиновной знати. Большим авторитетом, важными политическими и экономическими привилегиями пользовалась царица-мать (обычно этот сан принадлежал вовсе не родной матери правителя). Теперь цари возводили пирамиды вблизи своего престольного города.
Оставшиеся от этой эпохи развалины крупного экономического, политического и культурного центра Мероз, а также городов Мусавварат-эс-Суфра и Нагаа еще и сегодня производят весьма сильное впечатление. Они принадлежат к величайшим памятникам древнего мира. Хотя на территории Напаты и Мероэ, изобилующей руинами дворцов, храмов, стел, уже неоднократно производились расколки, их земля по-прежнему скрывает несметные сокровища. История Мероэ все еще полна загадок, которые пока не удается разрешить, несмотря на прилагаемые учеными усилия. В последнее время экспедиция ученых ГДР из университета им. Гумбольдта в Берлине, руководимая Фр. Хинце, почти десять лет работала к северу от Хартума и раскопала важный центр мероитской культуры – храмовой город Мусавварат, прояснивший многое в таинственной истории Мероэ. Весной 1970 г. была успешно-завершена реставрация раскопанного учеными из ГДР храма львиноголового бога. Сейчас, как в древности, посетители видят на его стенах искусно выполненные рельефы.
На внутренних стенах храма воспроизведены сцены из жизни мероитов, некогда возведших здесь здания. В Львином храме, древнейшей из мероитских построек – она относится ко второй половине III в. до н. э., – открыты также надписи, еще на египетском языке, выполненные преимущественно иероглифами эпохи Птолемеев. Таким образом, спустя почти две тысячи лет после его создания возвращен суданскому народу первый памятник истории Мероэ.
Однако перед наукой встают все новые и новые вопросы. Благодаря связям и тесным контактам с Египтом, Эфиопией и Южной Аравией культура Мероэ получала многочисленные внешние импульсы, но это не помешало мероитам, частично синтезировавшим и развившим достижения соседей, создать значительные самобытные творения. Следует отметить возведение внушительных каменных сооружений и оборонительных валов, требующее, как известно, больших земляных работ. Керамика и по форме и по узору намного превзошла египетские изделия, ее сюжеты и их художественное воплощение свидетельствуют о появлении самостоятельного стиля.
Мероиты поклонялись египетским богам – Амону, Исиде, Осирису, но наряду с ними на изображениях выступают и боги чисто мероитские, а именно львиноголовый бог Апедемак и бог творения Себинмекер. Наконец, нельзя не упомянуть и о создании собственной письменности, превзошедшей египетскую, ибо в основе мероитского письма лежит настоящий алфавит из 23 букв, включающих и гласные. Они были идентифицированы в 1910 г. благодаря надписям царя Натакапани (12 г. до н. э. – 12 г. н. э.), в которых его имя воспроизведено и египетскими иероглифами и мероитскими буквами. Однако язык Мероэ до сих пор недоступен нашему пониманию. Еще не найдены многоязычные письменные памятники, которые дали бы ключ к переводу текстов. Поэтому многие события истории Мероэ остаются для нас тайной. Даже нельзя с полной уверенностью отнести язык Мероэ к той или иной семье африканских языков.
Естественно, мы мало что знаем о социально-экономической и политической обстановке в государстве строителей великолепных храмов, каменных зданий и оросительных сооружений. Известно лишь, что мероиты создали значительные культурные ценности. Но наши сведения о быте обитателей Мероэ, об их врагах и друзьях, о жизни трудовых слоев населения и правящей знати на удивление скудны.
Несмотря на попытки устройства в некоторых местностях больших оросительных систем, в царствах Напата и Мероэ было сравнительно мало плодородных земель, которые круглый год приносили бы урожай. В некоторых районах, очевидно, земледелие сочеталось с полукочевым скотоводством. Часть жителей Мероэ, собрав урожай, покидала деревни на берегах Нила и отправлялась со своими стадами в глубь страны. В степях и немногочи ленных оазисах также жили скотоводческие племена, порой подчиненные лишь нерегулярно действовавшей системе данничества. Время от времени они наводняли узкую полосу плодородной земли. В царствах Напата и Мероэ свободные, точнее, полусвободные пахари (так их вслед за Геродотом называют греческие источники) и скотоводы были теми слоями населения, которые несли все повинности. Они жили организованными на коллективных началах деревенскими общинами, в сохранении которых были заинтересованы правители, ибо община вносила налоги и поставляла рабочую силу для строительства пирамид и оросительных сооружений.
Мы не располагаем конкретными сведениями о податной системе Мероэ, и остается лишь предполагать, что она не отличалась существенно от принятой в Египте. Египетская администрация не имела себе равной в древнем мире по изощренности, скакой она облагала государственными налогами, арендной платой и трудовыми повинностями «царских крестьян» в подчиненных только короне сельских общинах на берегах Нила. Эти поступления составляли основной доход правящей верхушки. Кроме того, вышедшая из родовой знати скотоводов аристократия во главе с царем имела огромные стада и большое количество земель. Храмам, очевидно, также принадлежали крупные стада и обширные усадьбы, куда входили не только знаменитые виноградники. Далее, как цари, так и высокопоставленные сановники контролировали медные копи, серебряные рудники, прииски, где добывались драгоценные камни и, конечно, золото.
В то время, когда был построен Мусавварат. т. е. в период расцвета Мероэ, во многих районах царства была распространена выплавка и обработка железа. При раскопках найдены плавильные печи, в окрестностях Мероэ еще и сейчас можно обнаружить горы шлака. Царь и храмы пользовались исключительной монополией плавки и обработки железа, поэтому все рудники и печи были их собственностью. Им принадлежали также различные мастерские, где работали высококвалифицированные ремесленники. Царскую монополию составляли и доходы от контроля над перевозками и внешней торговлей. Социальный и политический авторитет жрецов в Напате и Мероэ опирался на экономическое могущество храмов, на сплоченность жрецов и силу их идеологического воздействия на население.
Последними исследованиями установлено, что в усадьбах и в рудниках царя, знати и храмов наряду с арендаторами были заняты рабы. Рабский труд использовался как дополнение к трудовым коллективным повинностям деревенских общин на строительстве дворцов, храмов, укреплений и оросительных сооружений. Главным источником рабов в рассматриваемый период служили, по-видимому, войны и в меньшей мере долговое рабство местного населения. Из надписей следует, что рабский труд, прежде всего женщин, широко применялся в домашнем хозяйстве вельмож. Тем не менее, так же как в Египте и других восточных деспотиях, в царстве Мероэ рабство не играло ни главной, ни решающей роли в системе эксплуатации.
По словам Страбона и Гелиодора, основную часть войска составляли свободные члены деревенских общин и родов. Однако воинская добыча пополняла преимущественно сокровищницы двора, храмов и знати.
В последние века до нашей эры торговля со странами к северу от Мероэ несколько сократилась, но в Египет караваны и суда мероитов по-прежнему доставляли звериные шкуры, золото, редкие породы древесины, драгоценные камни и рабов. И наоборот, в городах царства Мероэ мы находим множество предметов, вывезенных из Египта. Торговые пути, которые вели из глубины материка к берегам Красного моря, улучшались и становились все оживленнее.
Властители Мероэ главное свое внимание направляли на пограничные южные области. Вначале они не утратили полностью связей с Египтом и влияния на него. Не раз цари Мероэ стремились использовать в собственных интересах упадок политической власти и обострение социальных конфликтов в Египте при Птолемеях. Войска Мероэ пытались поддержать борьбу населения Фив против римских завоевателей, в 30 г. до н. э. захвативших Египет. В 23 г. до н. э. царица Аманишакете разрушила храмы на острове Филэ. В ответ римская армия из десяти тысяч пехотинцев и восьмисот всадников под командованием префекта Египта Гая Петрония разрушила Напату. Римляне, однако, не могли удержать эти отдаленные области и довольствовались несколькими северными районами бывшего царства Напата, от которых мероитским царям пришлось отказаться.
Куда большую опасность представляли для царства Мероэ в первые века нашей эры набеги кочевников с юго-востока. Мероэ вело продолжительные войны против блеммиев, предков современных беджа. С запада, из Кордофана, к Мероэ также подступали кочевники, затруднявшие тем самым торговлю с севером. Усиление засушливости на рубеже тысячелетий – к этому времени Сахара приняла почти нынешний вид – и трудности социального характера заставляли племена кочевников все более энергично устремляться в долину Нила. Царство Мероэ оскудело и в конце концов распалось.
Опасным соперником и врагом Мероэ стало с конца III в. н. э. царство Аксум, расположенное на Эфиопском нагорье. Оно нападало не только >на караванные пути к Красному морю, но и на столицу Мероэ. В середине IV в. прославленный царь Аксум а Эзана окончательно разгромил царство Мероэ. Столица была завоевана и разграблена, и некогда могущественное мероитское государство утратило свое значение. Но еще долго этот высокоразвитый центр экономики и культуры поддерживал разносторонние связи и контакты с соседними областями, в том числе с лежащими к югу от Сахары, и оказывал на них сильное воздействие.
Существование царства Аксум [19]19
Ср. также Die Staatenbildungen in Aksum und Ghana. – I. Sellnow u.a. Weltgeschichte von den Anfangen bis zur Herausbildung des Feudalismus (Abriss). B., 1977, c. 464–469.
[Закрыть]в северной части территории современной Эфиопии прослеживается уже в первые века нашей эры. От его столицы Аксума в провинции Тигре по сей день сохранились надписи и многочисленные руины великолепных каменных строений. Аксум считался священным городом, и многие цари правивших династий Эфиопии короновались там. Последние раскопки позволяют предположить, что это государство уходит своими корнями в V в. до н. э. Его древнейшая история тесно связана с государством Саба и Химьяритским царством. На это намекают фантастические легенды о происхождении царской власти. Истинная связь истории Аксума с сабейской культурой получила своеобразное отражение в хрониках, составлявшихся с XIII в. христианскими монахами эфиопских монастырей. Хронисты ведут родословную эфиопских царей от Менелика, который якобы был сыном царя Соломона и царицы Савской. В Эфиопии до сих пор очень популярна легенда о посещении царя Соломона царицей Савской. С этого легендарного правителя, который, как полагают, жил в X или IX в. до н. э., началась Соломонова династия эфиопских царей, считавшаяся единственно законной.
Хотя эта легенда представляет всего лишь благочестивый вымысел, она содержит больше чем просто зерно истины. Дело в том, что в это время, а именно между 950 и 115 гг. до н. э., на юге Аравийского полуострова существовало государство Саба. Возвышение южноаравийских государств объясняется не только высоким развитием у них орошаемого земледелия, но и важной ролью, которую они, и в первую очередь Саба, играли в иноземной торговле. Арабские купцы выступали преимущественно в роли посредников. Через их руки проходили благовония, пряности и драгоценные камни из Индии. Эти товары доставлялись по морю в Южную Аравию, отсюда их на верблюдах переправляли по древним караванным тропам, вдоль вырытых в пустыне колодцев, к побережью Средиземного моря. В торговом обороте преобладали предметы роскоши. Купцов из Сабы и Иудеи более всего влекли к себе западный берег Красного моря и сомалийское побережье.
Аксум, расположенный на подступах к этим районам, был словно самой природой предназначен вести посреднические операции. К тому же с его территории нетрудно было держать под контролем вожделенные месторождения золота и области, где добывались 'благовония и слоновая кость. Через Аденский пролив маршруты, ведшие из Аксума, смыкались с караванными дорогами на Аравийском полуострове, а те, в свою очередь, соединялись с путями в Индию. В этом свете легенда о происхождении Соломоновой династии в Эфиопии представляется вполне достоверной.
Правда, у нас почти нет исторических свидетельств ранних связей Аксума с государством Саба, но ничто не противоречит предположению, что Саба основала на территории Африки «колонии» и поселения и что они-то и образовали впоследствии государство Аксум. Переселение семитических племен с Аравийского полуострова на Эфиопское нагорье также не представляло явления, исключительного для того времени. И в последующие столетия эти регионы поддерживали между собой очень тесные контакты. В научном труде, изданном в Эфиопии в 1963 г., отрицается какое-либо влияние семитических элементов Южной Аравии на историю Эфиопии. Это, однако, опровергается всеми данными лингвистических и археологических изысканий, в частности тем обстоятельством, что в первый период существования в государстве Аксум использовалась сабейская письменность. Однако объективная констатация того факта, что в рассматриваемый период между южной частью Аравийского полуострова и территорией Эфиопии существовали разносторонние экономические, этнические, языковые и культурные контакты, нисколько не умаляет самостоятельных творческих достижений народов этого государства, находившегося на северо-востоке Африки.
Значительно больше сведений мы имеем о связях с Химьяритским царством, преемником государства Саба. Во II в. до н. э. существенно изменились условия торговли в районе Южной Аравии. Монополия сабейских купцов перешла к грекам и римлянам, основавшим в Персидском заливе и на Красном море множество торговых факторий. Правомерно предположить, что важные политические изменения, происшедшие на юге Аравийского полуострова в конце II в. до н. э., совпали с упадком сабейской торговли. В 115 г. до н. э. государство Саба прекратило свое существование, власть перешла к химьяритам, населявшим юго-западную часть Аравии. Правители химьяритов называли себя «царями Сабы и Райдана».
И вот тогда-то, перед началом нашей эры, на северо-востоке современной территории Эфиопии в роли конкурента химьяритов выступило новое государство – Аксум. Из надписей, найденных в Южной Аравии, явствует, что армия и флот этого государства рано появились на арене истории. Цари Аксума неизменно поддерживали арабские племена, восстававшие против Химьяритско-го царства. Постепенно оно утратило свои ведущие позиции в морской и посреднической торговле. Его столица Мариб, бывшая конечным пунктом протяженных караванных путей и обширных оросительных систем, быстро пришла в упадок. Зато город Адулис, основанный греками на берегу Красного моря, превратился в торговый и промышленный центр возвышавшегося государства Аксум.
В римскую эпоху, при Птолемеях, этот порт играл важную роль в торговле с Индией, и даже еще в первые века нашей эры его населяло множество купцов различных национальностей. Правители Аксума обеспечили себе монополию торговли и право сбора пошлины в этом важном торговом городе и на подступах к нему. Они монополизировали торговлю золотом и слоновой костью, и именно из этих источников поступала значительная часть государственных доходов. Важные изменения происходили и внутри страны, сначала в экономике, в области социальных отношений, а затем и в политическом строе. Так, большого прогресса достигла добыча и обработка железа. Продуктивность сельского хозяйства сильно повысилась благодаря сооружению гигантских террасных оросительных систем, и впервые возникла возможность обеспечения продовольствием больших торговых городов и столицы Аксума. Рост прибавочного продукта позволил аристократии, вышедшей из рядов племенной знати, присваивать значительную его часть и накопить таким образом большие богатства. Правящая династия Аксума укрепляла государственную власть в отношениях с другими государствами и усиливала эксплуатацию населения внутри страны.
В первые два века нашей эры правители Аксума лишь изредка упоминаются в античных источниках, но с III в. их имена встречаются все чаще. В начале III в. как правитель царства Аксум упоминается Зоскалес, владевший кроме родного греческим языком. Он распространил власть Аксума до побережья и поддерживал торговые отношения с внутренними частями Африки и с долиной Нила. Найденные в Адулисе греком Космой Индикопловом надписи сообщают о далеких военных походах царей Аксума «в это время. В надписи, обнаруженной близ Асмэры, Сембритэс гордо величает себя «первым великим царем аксумитов». Эпиграфические материалы из Аксума и окрестностей Асмэры свидетельствуют, что древнеаксумская письменность геэз сложилась на основе сабейско-химьяритской. Древнейшие аксумские надписи выполнены еще сабейским письмом, затем их частично сменяют сообщения на греческом языке, но уже в IV в. они уступают место эфиопским записям, сделанным эфиопскими буквами. Геэз сохранялся на протяжении многих веков как язык литургии в коптской церкви Эфиопии. В отличие от сабейского алфавита в нем есть знаки для обозначения не только согласных, но и гласных. Он послужил основой для слогового письма, принятого и в современном государственном языке Эфиоции – амхарском.
Период расцвета царства Аксум приходится на IV–VI вв. Мы располагаем достоверными сведениями о царе Эзане, правившем в середине IV в. Эзана одержал победу в вековой войне с Мероэ и, потеснив кочевые племена беджа, значительно расширил свои владения на севере. Таким образом, сфера, находившаяся под влиянием и контролем аксумской короны, охватила караванные пути, ведшие от Адулиса по реке Атбара до среднего течения Нила. В конце концов Эзана восторжествовал над многими врагами, о чем сообщил в победной реляции. Ему приписывают переселения целых племен, которые в результате становились его данниками и более прочными узами соединялись с государством. Аксум поддерживал оживленные внешние связи, особенно с Восточной Римской (Византийской) империей. Сохранилось послание, адресованное в 356 г. н. э. византийским императором Констанцием его «высокочтимым братьям Эзане и Сезане», которое свидетельствует о большом авторитете этого царства.
При Эзане священники из Сирии, входившей тогда в состав Восточной Римской империи, начали в Аксуме проповедь христианства. О крещении царя Эзаны сообщается как о важном событии в надписях на сабейском языке, геэз и греческом. Эфиопская традиция подчеркивает также политическое значение принятия царским домом христианства как государственной религии. Это не только способствовало укреплению государственной власти, урегулированию налогового обложения и многим другим внутренним мероприятиям, но и придало властителям Аксума, а потом и их амхареким преемникам сознание своей самобытности, своего отличия от соседей. Но лишь в VI и VII вв. христианство получило широкое распространение вне среды правящей знати. По всей стране основывались монастыри, которые впоследствии приобрели большое экономическое и политическое влияние.
