Текст книги "Мореплаватели солнечного восхода"

Автор книги: Те Ранги Хироа

В мангаревском языке существуют два термина, обозначающие два вида переселений. Слово «теи» (изгонять) указывает, что побежденные должны были немедленно бежать на плоту или на любой другой посудине, которую им удавалось достать, потому что победители не давали им времени для приготовления к бегству. Изгнанный король Те Манги-ту-таваке был вынужден уехать на наскоро сколоченном плоту, так как неумолимый враг гнался за ним по пятам. Король из простонародья Теити-а-туоу, очевидно, сожалея о действиях своих приверженцев, разрешил члену королевского рода по имени Те Ма-хакахема приготовиться к отъезду как подобает. Такое переселение носило название «туку» (разрешение уйти) и соответствовало старому европейскому обычаю, разрешавшему гарнизону крепости уходить, сохраняя воинскую честь. Те Ма-хакахема снарядил двойную ладью на острове Акамару, взял с собой запасы продовольствия и собрал свою семью и приверженцев для путешествия. Король-плебей полюбил жену одного из уезжавших вождей. Он просил ее бросить мужа и стать его женой, на это последовал презрительный ответ: «Я скорее умру в открытом море с моим мужем, в жилах которого течет кровь вождей, чем соглашусь жить в благополучии с простолюдином». Этот ответ так подействовал на Теити-а-туоу, что он разрешил жене беспрепятственно уехать с мужем. И простые люди знали, что такое честь.

День отъезда был возвещен, и победители, включая народного короля, собрались у Акамару посмотреть на отплытие. Вся команда и пассажиры были одеты в лучшие одежды из лубяной материи, украшены драгоценностями и венками из цветов и ароматных листьев. Длинные ленты «марокура» развевались на мачте ладьи. Барабаны на корабле отбивали такт песен и танцев уезжавших изгнанников; так, храня веселье на лице и отвагу в сердце, команда отчалила, чтобы «плыть по течению с отливом и попутным ветром».

Судно в конце концов пристало к атоллу Хао, где Те Ма-хакахема поселился и стал жить в мире и почете. Уже долго спустя после прихода европейцев его потомки вновь посетили свою родную Мангареву, и там стало известно о благополучном окончании плавания.

Когда капитан Бичи посетил Мангареву в 1824 г., он увидел, что там пользовались только плотами; отсутствие ладей привело к созданию разных теорий об упадке мангаревской культуры. Многие европейские ученые приняли на веру, что мангаревцы якобы совершали свои дальние морские путешествия на плотах, хотя местные исторические предания и рукопись Лаваля ясно свидетельствуют о том, что жители этого острова совершали путешествия за пределы архипелага на двойных лодках, как и другие полинезийцы. Однако в пределах своей островной группы они применяли плоты как для транспорта, так и для рыболовства. Плоты вполне удобны для этих целей, их было легко построить. Только вожди владели двойными лодками, так как они могли приказать привезти лес из своих владений и нанять искуссных ремесленников. В древних войнах, которые велись между соседними островами, на двойных ладьях перевозились также воины. Беременные дочери вождей плавали на двойных лодках на различные острова, чтобы проделать там церемонию срезания локона в храмах бога Ту. Последние двойные лодки были уничтожены в начале XIX в. во время войны между Матаира и Те Ма-теоа, дедом последнего короля Те Ма-путеоа. Те Ма-теоа, добившись верховной власти, запретил строить какие-либо новые лодки, так как строительство двойной ладьи считалось подготовкой к войне. С тех пор прекратилось пользование лодками для войны или дальних путешествий, а переезды между островами внутри архипелага и рыболовство стали совершать на плотах. Строительством плотов, вероятно, объясняется большое количество каменных топоров, найденных на Мангареве. Края топоров заострены с обеих сторон, в противоположность теслам, заостренным только с одной стороны, и представляют собой уникальную местную особенность. Спустя многие годы под влиянием массового переселения с Таити и Туамоту началась постройка рыбацких лодок по таитянскому образцу, и пользоваться плотами перестали.

По преданию, когда Тупоу-эрики был окончательно разбит Апе-ити, он попросил разрешения уехать с оставшимися в живых приверженцами. По какой-то причине они уехали на 7 плотах; один из вождей, у которого была двойная лодка, задержался на острове со своей матерью и приверженцами. Он все откладывал свой отъезд, и его мать встревожилась, что он может поплатиться честью, не отплыв в открытое море. Она сложила песнь об изгнанном короле и стала печально причитать:

 
О Тупоу, мой король!
Волны ревут за внешним рифом,
И свирепые ветры вторят им.
Они плачут и стонут о тебе,
О Тупоу, мой король!
Ты ищешь открытого моря
На своих семи плотах,
О Тупоу, мой король,
Но двойная ладья моего сына медлит.
Что будет он делать,
О Тупоу, мой король?
 

Услышав песнь, сын, пристыженный словами матери, быстро снарядил судно, поднял парус и с бодро развевающимся вымпелом поплыл следом за своим королем Тупоу навстречу смерти.

Глава XVI. ЗАГАДКА ОСТРОВА ПИТКЭРН

Эти люди вымерли как Моа.

(Маорийская пословица)

Остров Питкэрн расположен на расстоянии около 350 миль к юго-востоку от Мангаревы. Этот остров вулканического происхождения достигает 3 миль в длину и 2 миль в ширину. Самая высокая вершина острова немного превосходит 1000 футов. Ни один коралловый риф не защищает его от больших волн, которые разбиваются об опоясанный скалами берег. На неровной береговой линии есть только одна бухта, и требуются большое искусство и храбрость, чтобы преодолеть бурное море и зубчатые утесы, которые загораживают вход.

Остров был вторично открыт в 1767 г, Филиппом Картеретом, командиром британского шлюпа «Суоллоу» («Ласточка»), и назван островом Питкэрн по имени сына морского офицера, который первый заметил землю. Вследствие сильного прибоя Картерет не сделал попытки высадиться, но он заметил ручей, падающий с утеса, и богатую растительность на возвышенностях. Картерет предполагал, что остров обитаем.

После мятежа на «Баунти» Флетчер Кристиен и его сторонники вместе с их таитянскими женами и слугами попытались поселиться на острове Тупуа'и в Южном архипелаге. Но между вновь прибывшими и местными жителями начался раздор, и мятежники были вынуждены отплыть на корабле в поисках другого убежища. Судьба и осведомленность об открытии Картерета привели их к острову Питкэрн. Здесь в 1789 г. они потопили злополучный «Баунти» у единственного удобного места высадки, называемого теперь бухтой Баунти[61]61
  Автор лишь вскользь касается мятежа команды «Баунти» в 1789 г., с которым связано начало новой, чрезвычайно интересной истории остров» Питкэрн. Покинутый древними полинезийскими колонистами, остров был вновь заселен взбунтовавшейся командой английского корабля «Баунти». Матросы этого корабля, не стерпев жестокостей капитана Блая, посадили его с приверженцами в шлюпку (с большими трудностями он впоследствии добрался до острова Тимор), а сами высадились сначала на острове Таити; потом же, опасаясь преследования, перебрались оттуда на необитаемый и малоизвестный островок Питкэрн; с собой они при этом захватили несколько таитянских мужчин и женщин. После нескольких лет смут и кровавой вражды в оставшейся части маленькой колонии водворился мир. Потомство этих английских матросов и полинезийских женщин долгое время жило на своем уединенном острове без всяких сношений с окружающим миром. Никто не знал о судьбе скрывшихся мятежников, пока о них в 1813 г. не сообщил попавший случайно на остров капитан Фольгер, а в 1825 г. – более подробно капитан Бичи. После этого связь маленькой колонии с внешним миром возобновилась, хотя оставалась очень нерегулярной. В 1871 г. остров Питкэрн посетил русский корвет «Витязь», и ехавший на нем Н. Н. Миклухо-Маклай сделал некоторые наблюдения над островитянами (см. Н. Миклухо-Маклай. Путешествия, т. 2, М.-Л., 1941, стр. 147–148; его же, Собр. соч. т. I, 1950, стр. 54–58). Колония на острове Питкэрн существует и сейчас. Наиболее подробно обследовал ее в 1934–1935 гг. антрополог Шапиро, давший интересное описание этой своеобразной англо-полинезийской метисной группы (см. Н. L. Shapiro. The heritage of the Bounty. The Story of Pitcairn through 6 generations, L., 1936).


[Закрыть].

Воспоминания о враждебной встрече обитателей Тупуа' и были еще свежи, и мятежники проявили большую осторожность, взбираясь по крутому склону от места высадки к более ровной поверхности наверху. Они не видели ни лодок, ни очагов, но среди богатой растительности заметили хлебные деревья, свидетельствовавшие о том, что остров населен. На вершине, у края утеса, обращенного к бухте Баунти, они увидели сооружение, привлекшее их внимание. Камни были тщательно сложены, образуя четырехугольную платформу, на каждом углу которой стояли каменные изваяния; обращенные спиной к морю, они неодобрительно смотрели на смельчаков, вторгшихся в их священные владения. Но храм и боги были немы, потому что люди, создавшие их, таинственно исчезли.

Мятежники или их потомки разорили храм над бухтой Баунти и некоторые другие храмы, воздвигнутые в различных частях острова. Беспомощные каменные боги были сброшены с близлежащих утесов и унесли свою тайну на дно бухты Баунти. Когда мятежники разрушили храм близ бухты Баунти, они нашли человеческий скелет, погребенный под постройкой, череп которого покоился на большой жемчужной раковине. Жемчужная раковина указывает на связь с Мангаревой или каким-нибудь атоллом из архипелага Туамоту.

Раскапывая фундаменты домов и подготовляя землю для обработки, мятежники находили человеческие кости, погребенные неглубоко под поверхностью. Время от времени они находили также каменные тесла и долота; эти находки были отправлены в различные музеи. Некоторые орудия обладают красивой формой и хорошо наточгны, другие отличаются большим размером.

Они выделаны лучше, чем такие же орудия с соседней Мангаревы. На утесах были обнаружены петроглифы, изображавшие людей, животных, птиц и геометрические фигуры, в том числе круги и звезды. Неглубокие ямы с камнями и пеплом свидетельствуют о том, что древним поселенцам были известны полинезийские земляные печи.

Франко-бельгийская экспедиция, отправившаяся на остров Пасхи, посетила Питкэрн в 1935 г. Разбросанные свидетельства о древнем поселении были обобщены участником экспедиции Лавашери. Он обнаружил, что одна из скульптур храма бухты Баунти была подобрана у подножия утеса и послужила столбом для веранды дома. Эта скульптура, извлеченная для осмотра, была вырезана из желтоватого местного вулканического туфа и представляла собой туловище без ног. Голова оказалась отбитой, а две пятипалые руки были сложены на животе в положении, характерном для полинезийского искусства. Археологические находки частей храмов, изваяний и каменных орудий показывают, что древними исчезнувшими поселенцами острова Питкэрн были полинезийцы.

Распространение на острове хлебных деревьев доказывает, что древние поселенцы прибыли сюда с какого-нибудь вулканического острова. Хлебного дерева на Рапе нет, поэтому вероятно, что мореплаватели прибыли с Южных островов, лежащих дальше к западу, или с Мангаревы.

Питкэрн был известен мангаревцам под названием Хераги, а в новые времена как Петания (Британия). Хераги упоминается в местном варианте широко распространенной легенды о Тинирау и Хине. Мать приказала Хине поутунуи просушить на солнце одежду из лубяной материи и проследить, чтобы ее не вымочил дождь. Хина отнеслась невнимательно к поручению, и одежда была испорчена ливнем. За это Хину изгнали из дому, и она пошла к берегу искать переправы на какой-нибудь другой остров. Но лодки нельзя было достать, и Хина стала спрашивать у различных рыб лагуны, в состоянии ли они пересечь море. Все они ответили отрицательно. Когда же Хина спросила глубоководную черепаху, она ответила: «Да! Садись ко мне на спину, и я отвезу тебя куда хочешь». Хина взгромоздилась на черепаху, которая доставила ее на Хераги. Когда Хина вышла на берег, она увидела бананы и пизанги, покрытые плодами, и наклонила гроздь бананов, которые с тех пор свисают вниз, тогда как нетронутые плоды пизанга торчат кверху. Тинирау, вождь острова, женился на Хине. У них родилась дочь по имени Тоа-тутеа. Она отправилась на Таити и после различных приключений вернулась на Мангареву, где была погребена на Камаке, на той стороне острова, которая была обращена к месту ее рождения – Хераги. Местное мангаревское историческое предание повествует о том, как надменный вождь по имени Тарахати был вынужден покинуть Мангареву; он поплыл к острову, называвшемуся Мата-ки-те-ранги. Его внуку, жрецу Те Агиаги, явилось видение, что дед его убит своим народом Мерири, а хлебные деревья уничтожены. Чтобы проверить видение Те Агиаги, его отец Ануа-мотуа и несколько братьев отплыли к Мата-ки-те-ранги в двойной ладье. После того как они посетили несколько" атоллов, мореплаватели прибыли на Мата-ки-те-ранги, где было трудно высадиться на берег. По предположению, высказанному в местной рукописи, этим островом была Петания (Питкэрн). Те Агиаги вышел на берег и нашел в сухом русле труп своего деда. «В те дни мертвые могли разговаривать с живыми», повествует предание. Те Агиаги попросил у мертвеца плодов хлебного дерева, и тот ответил: «Ты найдешь небольшой росток около моего уха». Дальше идет описание посадки хлебного дерева и соответствующего ему ритуала. Ануа-мотуа передал власть над этой землей своим сыновьям Пунига и Маро-кура, а для Те Агиаги обещал создать новую землю Момона-муа. Ануа-мотуа умер; его положили на погребальный плот и пустили по течению. Но Те Агиаги видел, как его отец сотворил землю Момона-муа, нагромоздив при помощи палки-копалки песок в пустынном океане. Позднее Те Агиаги вместе со своими спутниками отправился заселять мифическую землю. Два его брата со своими людьми остались владеть островом Мата-те-ранги.

В конце XIV в. мореплаватель по имени Рагахенуа приплыл на Мангареву в сопровождении воинов. После короткого отдыха он построил новую ладью и отплыл на Мата-ки-те-ранги. Там у Рагахенуа произошла ссора с местными властителями, во время которой как Пунига, так и Маро-кура были убиты, а их люди, потерпев разгром, подверглись ужасной резне. Четыре беглеца спаслись и достигли Мангаревы. Один из них – Ипо, сын Ануа-мотуа, приехал в ладье независимо от других и поселился в Акамару. Прибыв в округ Таку на Мангареве, где правил его брат Хои, он рассказал о бедствии, происшедшем на Мата-ки-те-ранги. Дальнейших упоминаний о Мата-ки-те-ранги в мангаревской истории нет.

Когда в эпоху, последовавшую за европейскими открытиями, мангаревцы установили торговые сношения с жителями острова Пасхи, они, как уже отмечалось, стали рассматривать этот остров как легендарный Мата-ки-те-ранги. Однако вполне определенные упоминания о посадках хлебного дерева говорят против такого предположения, ибо это дерево на острове Пасхи не росло. Упоминание о том, что бежавшие с поля битвы воины приплыли на Мангареву, не имея возможности захватить продовольствие для долгого путешествия, заставляет предполагать, что Мата-ки-те-ранги был гораздо ближе к Мангареве чем остров Пасхи. Единственный вулканический остров который напоминает описание легенды, это остров Питкэрн.

Рагахенуа, очевидно, овладел Питкэрном прежде, чем плоты вошли в обиход у мангаревцев, и поэтому здесь не было найдено топоров, столь характерных для Мангаревы и употреблявшихся для постройки плотов. Возможно также, что Рагахенуа, который был на Мангареве только гостем, не захватил с собой эти орудия. Можно предполагать, что этот мореплаватель прибыл на Мангареву с Южных островов или оттуда явились позднейшие переселенцы. Это объяснило бы сходство между некоторыми орудиями острова Питкэрн и каменными орудиями Южного архипелага, а также находку каменных изваяний над бухтой Баунти. Отсутствующая голова изваяния, если бы она была поднята со дна моря, возможно, рассказала бы нам кое-что о тайне Питкэрна, но волны поглотили ее и помогли скрыть загадку острова.

Загадка острова Питкэрн остается неразгаданной. Мы можем легко понять, почему некоторые атоллы были заселены лишь на время, а потом покинуты ради более привлекательных островов. Но на Питкэрне есть все, что недостает атоллу. Там есть и базальтовые скалы, и обильная растительность; там много свежей воды и плодородной почвы, на которой произрастают хлебное дерево, бананы и другие съедобные растения. Форма и количество обнаруженных на Питкэрне каменных орудий свидетельствуют о том, что на острове долгое время жили достаточно культурные полинезийцы. Все же, когда в 1879 г. «мятежники с «Баунти» высадились на острове, древние поселенцы исчезли, как исчезли и птицы моа в Новой Зеландии. Может быть, они умерли от какой-то неизвестной болезни или покинули остров по какой-нибудь неразгаданной причине. Возможно, они были уничтожены ватагой пиратов, которая позднее вернулась домой? Что с ними случилось, пока никто не знает.

Глава XVII. ВЕРШИНА ТРЕУГОЛЬНИКА

 
Поезжай на остров моей мечты
И поищи прекрасный берег,
Который был бы достоин короля.
 

(Легенда о Хоту-матуа)

Король Хоту-матуа, как повествует предание, жил в стране Марае-ренга и мечтал об острове с прекрасными берегами, который лежал где-то за восточным горизонтом. Он отправил мореходов в ладье «Ораора-миро», чтобы они нашли остров его мечты. Вскоре король сам последовал за ними в большой двойной ладье, достигавшей 90 футов в длину и 6 футов в глубину. Один корпус носил имя Отека, другой – Оуа. Короля сопровождал искусный ремесленник Ту-коиху, плывший в отдельной ладье. После многодневного плавания команды обеих лодок увидели землю, в которой Хоту-матуа узнал остров своей мечты. Когда они приблизились к западной части острова, суда разошлись; король отправился осматривать южный берег, а Тукоиху – северный. «Ладья короля шла очень быстро, но гребцы все сильнее налегали на весла, чтобы увеличить скорость. Судно обогнуло восточную часть острова, однако король не увидел здесь ровного берега, который он искал. У северного берега он заметил лодку Ту-коиху, приближавшуюся к отмели, и узнал побережье, о котором так долго мечтал. Ту-коиху не полагалось высаживаться на берег раньше короля, поэтому ремесленник обратился к богам с магическим заклинанием «Ка хакамау те конеконе!» (остановите греблю). Весла команды Ту-коиху замерли в воде, а море успокоилось; тогда гребцы короля быстро пригнали ладьи к берегу. Двойной нос королевского судна врезался в песок Анакены, и Хоту-мату'а ступил на прекрасный берег, который был достоин стать резиденцией короля. Так имя Хоту-матуа удлинило собой список прославленных мореплавателей, после того как он открыл восточный предел Полинезии, образующий вершину треугольника.

Остров Пасхи находится в 1500 милях от Мангаревы в 1100 милях от острова Питкэрн и в 2030 милях от Южной Америки. Максимальная длина острова доходит до 13 миль, а площадь его составляет 67 кв. миль. Это вулканический остров с сухой, бесплодной почвой. Рек здесь нет, дожди выпадают редко. На острове несколько потухших вулканов; один из них, Рано Арон, достигает высоты 1600 футов.

Первым европейцем, увидевшим остров в пасхальное воскресенье 1722 г., был голландский мореплаватель Роггевеен. В то время на нем жили люди полинезийского происхождения, говорившие на полинезийском языке. Позже европейские мореплаватели, включая Гонсалеса и Кука, останавливались на острове Пасхи и завезли сюда болезни, которые производили страшное опустошение среди населения всех Тихоокеанских островов.

В 1862 г. перуанцы увезли в рабство большое число жителей острова Пасхи. Из 100 человек, оставшихся и отосланных обратно по представлению британского и французского правительств, 85 умерло от оспы в море, а 15 вернулись домой и разнесли болезнь по всему острову; от оспы погибли тысячи коренных жителей острова. По скромному подсчету, до сношения с европейцами численность населения составляла 3000–4000 человек.

Пятнадцать лет спустя после первого опустошения, произведенного работорговцами, население сократилось до 111 человек, среди которых было только 26 женщин. Перепись 1934 г. определила общую численность жителей острова в 456 человек.

В 1870 г. на острове поселился французский авантюрист Дютру-Борнье; он повел себя так, что католический миссионер и его паства сбежали на Мангареву. Уехали бы и другие жители, но шхуна была переполнена до пределов. Оставшиеся на острове расправились, наконец, с тираном, как он того заслуживал.

Изгнанные жители вернулись на родину после смерти Борнье, однако трудно предположить, чтобы многие из 111 человек, оставшихся в живых, смогли сохранить и передать знания древней истории своим потомкам. Нигде в Полинезии туземное население не подвергалось такому жестокому обращению и такому разлагающему воздействию, как на острове Пасхи. Неудивительно, что местная культура была так сильно разрушена и записи, произведенные со слов оставшихся в живых, дают самые скудные во всей обитаемой Полинезии материалы. К несчастью, ранние миссионеры, поселившиеся на острове Пасхи, также не проявили никакой любознательности и не заставили своих учеников записать историю, легенды и обычаи острова.

Ранние европейские путешественники, коллекционируя различные диковинки, описывали часто не только то, что видели, но и то, чего не видели. Беренс, сопровождавший Роггевеена, утверждал, например, будто местные жители были такими великанами, что матросы могли не сгибаясь пройти между их ног. Он якобы видел даже здесь гончарные изделия, хотя известно, что на острове не было глины. Томсон, казначей с американского корабля «Могикан», описал предметы материальной культуры, которые ему удалось видеть в 1886 г., однако уже и тогда было слишком поздно собирать достоверные сведения о древних иранах и обычаях. В 1914 г. Раутледж произвела обследование острова Пасхи; собранные ею сведения об изваяниях, каменоломнях и платформах очень ценны. Позднее остров Пасхи посетил Макмиллан Браун, возбудивший интерес многих ученых своей теорией затонувшего архипелага. В 1934 г. остров посетила франко-бельгийская экспедиция; член этой экспедиции доктор Метро обрабатывал полевой материал, сотрудничая с музеем Бишопа. Мы с ним часто беседовали по этому поводу, и значительная часть сведений, заключающихся в настоящей главе, почерпнута из его рукописи, которая будет издана музеем Бишопа.

По обрывкам местной мифологии, которыми мы располагаем, можно восстановить лишь немногое. Древние боги Атеа и Папа здесь неизвестны. Тангароа выступает на острове Пасхи в виде тюленя с человеческим лицом и голосом. По местному преданию, тюлень был убит, но хотя его зажаривали в земляной печи столько времени, сколько полагается, он все же оставался сырым.

Тогда люди поняли, что это не простой тюлень, а могучий вождь Тангароа. Имя Тангароа встречается также в королевской родословной, где Ронго выступает в качестве его сына. Эти скудные сведения важны как отзвук мифологии Центральной Полинезии.

Тане и Ту отсутствуют в пантеоне местных богов, а Ту-коиху выступает как древний предок. Он считается искусным ремесленником, и это напоминает нам первоначальные функции бога Ту в таитянском мифе о мироздании. Имя Хиро, славного мореплавателя в Центральной Полинезии, упоминается в заклинании, якобы обеспечивающем выпадение дождя. В первой строчке заклинания говорится:

 
Э те уа, матаваи роа а Хиро е!
(О дождь, долгая слеза Хиро!)
 

Имя Руануку, божества, широко известного в Полинезии, также встречается в местной генеалогии. Весьма любопытно отметить, что в песнопении о сотворении мира упоминается Атуа-метуа – имя, похожее на имя Ату-мотуа, одного из древних богов Мангаревы. Правда, Ату означает господин, а Атуа – бог. Однако замена одного слова другим могла произойти позднее уже на острове Пасхи. Эпитеты «мотуа» и «метуа» представляют собой лингвистические варианты одного и того же слова, означающего «отец».

Атуа-метуа сошелся с Рири-туна-реи и породил «ниу». Широко распространенное в Полинезии слово «ниу» означает кокосовый орех. Но кокосовых пальм нет на острове Пасхи, и слово «ниу» означает здесь плод дерева – «миро». Слово «туна» в составном имени Рири-туна-реи означает «угорь». Это указывает на сохранившееся в отрывке воспоминание о хорошо известном мифе, согласно которому кокосовое дерево появилось из головы угря.

Главным богом острова Пасхи считался Макемаке. Подобное имя ни в одном из полинезийских мифов не присваивается могущественному богу. Метро считает, что под этой местной личиной выступал важнейший полинезийский бог Тане. Предположение подтверждается местным мифом о том, как Макемаке создал' первого мужчину на острове Пасхи. Способ сотворения очень похож на тот, которым, по мифам других частей Полинезии, пользовались Тане и Тики, создавая первую женщину. Макемаке взял красную мякоть из водяной тыквы, насыпал немного земли и слепил трех мужчин и одну женщину. Процесс насыпания земли на местном диалекте выражен словами «попо и те оне»; в этом выражении встречается общий полинезийский термин для обозначения земли – «оне» и местное слово «попо» («насыпание»), которому в других диалектах соответствует слово «аху».

Песнь о сотворении мира, впервые записанная на острове Пасхи Томсономв 1886 г. и проверенная позднее Метро, в исполнении туземцев очень напоминает образцы подобных песен, записанные в других частях Полинезии. Различные пары соединяются, чтобы произвести на свет растения, насекомых, птиц, рыб и т. д. Как и на Маркизских островах, Мангареве и Туамоту, Тики, называющийся здесь Тике-те-хату (Тики-господин), сходится с различными женами и производит многочисленное потомство. Среди жен Тики фигурирует Руруа, которая родила Рири-катеа, отца Хоту-мотуа, первого короля острова Пасхи, От другой жены по имени Хина-попоиа (Хина-собранная) у Тики родилась дочь, Хина-каухара. Образ Хина-попоиа связан, вероятно, с воспоминанием о первой женщине, известной, на других островах Полинезии как Хина-аху-оне (Девушка, созданная из земли). Таким образом, обломки мифологии острова Пасхи содержат основные элементы мифов, созданных в Центральной Полинезии.

По древним мифам, люди обязаны Макемаке изобилием съедобных растений, домашней птицы и бумажной шелковицы, из которой вырабатывалась материя. Когда приступали к посадке растения, на землю клали череп, изображавший Макемаке, и произносили заклинание, начинавшееся словами: «Като-ма-Хауа, ма Макемаке» (Сажай для Хауа, для Макемаке). Маке-маке почитался в образе морских птиц, в которых он по древним мифам, вероятно, воплощался. Изображение этого бога в виде человека с птичьей головой вырезано на скалах у деревни Оронго. Деревянные изображения Макемаке несли на руках участники праздничных процессий. В честь этого бога приносились человеческие жертвы, значительная часть которых поедалась жрецами. Различные обряды по описанию совпадают с полинезийскими, но олицетворение бога в виде человека с птичьей головой является особенностью местного искусства.

О формах религиозного ритуала почти ничего неизвестно. Жрецы руководили празднествами в честь рождения, изгоняли демонов болезни и организовывали погребальные церемонии, для которых сочиняли похоронные песнопения. Жрецы назывались здесь «иви-атуа» (люди бога); этот термин родствен мангаревскому обозначению жреческих песнопений. Человеческие жертвы назывались «ика» (рыба). Такое обозначение широко распространено по всей Полинезии и, вероятно, восходит к раннему периоду, когда религиозные жертвоприношения состояли главным образом из рыб. Колдуны и жрецы, выдававшие себя за посредников между духами умерших и их живыми родственниками, применяли те же магические приемы, что их коллеги на других полинезийских островах.

Духи умерших назывались здесь «акуаку» и изображались в виде вырезанных из дерева фигурок с выступающими ребрами и впалыми животами. По местным преданиям, духи обучили местных жителей татуировке, ознакомили с употреблением куркумовых красок и развели разновидность ямса, которую они, вероятно, принесли из страны мертвых расположенной далеко на западе. Жители острова Пасхи разделяли общее полинезийское представление о стране духов не как о месте, где мертвецов ожидают награды или наказания за прошлые деяния, но как о загробном мире, куда возвращаются бессмертные души людей.

Традиционные исторические предания сохранились почти так же плохо, как и мифология. Вскоре после поселения Хоту-матуа в Анакене его жена Ваикаи-а-хива родила мальчика. Ту-коиху перерезал пуповину и совершил ритуал, нарисовав вокруг головы ребенка царское сияние («ата-арики») в знак его высокого происхождения. Мальчик был назван Ту-махеке, и от него вел свое происхождение королевский род острова Пасхи. Изучая отрывки королевских генеалогий, Метро высчитал, что Хоту-матуа высадился на острове около 1150 г. нашей эры.

Как и в других частях Полинезии, с увеличением населения складывались новые племена, принимавшие имена предков и расселявшиеся в определенных районах острова. Верховный вождь, который выполнял также обязанности жреца, принадлежал к старшей ветви рода, происходившего от Хоту-матуа. Возглавлявшееся им племя миру пользовалось особыми привилегиями. Войны между племенами возникали часто. Из предания о войне между Длинноухими и Короткоухими следует, что на острове были две группы древних поселенцев. Поселенцы одной из групп прокалывали ушные мочки и носили тяжелые украшения, оттягивавшие уши; судя по этому указанию, Длинноухие были выходцами с Маркизских островов, где в ходу тяжелые ушные украшения. Жители другой группы не прокалывали ушей, они приплыли с Мангаревы. Длинноухие жили на восточной стороне острова, и им приписывается создание каменных изваяний с длинными ушами и сооружение каменных храмов. Корот-коухие жили на западной стороне острова и владели более плодородными землями. Выходцы с Маркизских островов воздвигали большие каменные скульптуры и строили каменные подпорные стены, тогда как мангаревцы не делали этого. Конфликт между двумя группами на острове Пасхи возник из-за того, что Корот-коухие отказались носить камни и помогать Длинноухим при постройке храма. По преданию, в войне, которая последовала за конфликтом, Длинноухие были почти уничтожены. Этим можно объяснить внезапное прекращение работ в каменоломне, а также низвержение статуй с их пьедесталов.

Куры, единственное одомашненное животное, известное древним жителям острова Пасхи, могли быть завезены только с Маркизских островов, так как на Мангареве их не было. Домашняя птица была окружена здесь большей заботой, чем в какой-либо другой части Полинезии. Куры стали символом богатства; на торжествах их раздавали в виде праздничного подарка. Чтобы защитить кур от воров, строили каменные птичники, куда их загоняли по ночам. Вхрд задвигался грудой камней, и шум падающих булыжников служил для хозяина сигналом тревоги. Чтобы увеличить яйценоскость, в птичники клали черепа, покрытые резьбой, которые якобы вселяли в кур чудесную силу Маке-маке.

Хотя, как известно, между курицей и черной морской ласточкой существует большая разница, однако обе эти птицы приносят яйца. Черные морские ласточки («ману тара») в большом количестве прилетают для кладки яиц в июле или в августе на три скалистых острова, из которых только Моту-нуи доступен для пловцов. Островки расположены у юго-западной оконечности, образуемой вулканом Рано-као. Из охоты за яйцами ласточек развился обычай ежегодного состязания за право получения первого яйца в сезоне. Рядовые воины («мата тао») господствующего племени выступали как слуги знатных участников соревнования, членам же побежденных племен не разрешалось принимать в нем участия. Отобранные для участия в соревновании слуги переплывали на Моту-нуи, где, сидя в пещерах, ждали прилета птиц. Знатные воины со своими семьями собирались на губе Рано-као, откуда наблюдали за перелетом птиц. Для защиты от ветра строились каменные дома в деревне Оронго (Место слушания). Прислушиваясь к перелету птиц и ожидая возгласа удачливого слуги, нашедшего первое яйцо, участники состязания развлекались пением и пиршествами, а также вырезали на находящихся неподалеку скалах фигуры с птичьими головами и человеческими телами, изображавшие Макемаке, бога домашней и морской птицы. Со временем это ежегодное соревнование обросло ритуальными церемониями и стало важнейшим общественным событием в жизни обитателей острова. Удачливый слуга прыгал на скалистый мыс, откуда через разделявшее острова водное пространство слышался возглас, обращенный к хозяину: «Брей голову. Яйцо твое!».