Текст книги "Распыление. Дело о Бабе-яге (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зимина

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– От тебя пули отскакивали. – она напряженно ворочала руль, из-под колес в панике разлетались куры. – Тебя должны были в решето превратить. Как ты это сделал? Без Пыльцы…

– Это не магия. – наконец сердце замедлилось до привычного ритма. Предметы обрели четкость, а воздух стал легким и прозрачным.

– А что тогда?

– Умение.

– Умение?

– Ну, вроде как боевое искусство. Наш тренер по футболу, Сан-Саныч, называл это именно так. Он в Советском спецназе служил…

– А причем здесь футбол?

– Ну, официально Академия – гуманитарный вуз. Я, например, на историческом учился. Мифотворчество кочевых народов… Военной кафедры у нас не было, только спортивная секция.

– Ага. Понятно. – она бросила на меня короткий взгляд, но тут же с новой силой вцепилась в руль. – А меня бы в вашу академию взяли?

– Тебя? Запросто. – хотел добавить: – Хочешь, я с Лумумбой поговорю? – и осекся. В груди заболело.

– Приехали! – вдруг сказала Маша и нажала на тормоз. Я едва успел выставить руку, чтобы не разбить нос. – Что теперь? Снова это своё умение включишь?

– Не могу. Второй раз такой нагрузки сердце не выдержит.

– О…

– Попробуем по-хитрому. – она молча выгнула бровь. – Подожжем, к свиням собачьим, этот курятник и посмотрим, какие птички из него вылетят.

– Ты с ума сошел? Нас же как раз за поджоги вешать собираются!

– Вешать нас собираются за шеи. А поджог… Лумумба как-то сказал: если тебя обвиняют незаслуженно, нужно вернуться и заслужить. – я развернулся к Маше всем телом. – Понимаешь, нужно доказать, что мадам Елена – магичка. Если все это увидят…

– Ты точно с ума сошел. Спятил. С глузду двинулся. Она не может быть магичкой.

– Почему?

– Она не переносит Пыльцы, я тебе уже говорила. Если б она могла колдовать, она бы освободила Бабулю от заклятия!

– Ты уверена? А может, именно она его и заколдовала? Может, он узнал про нее что-то нехорошее, и таким образом Елена заставила Бабулю молчать?

Маша какое-то время беззвучно открывала и закрывала рот, очень походя на удивленную золотую рыбку.

– Она ведь его любила. – беспомощно повторила она. – Это правда. Даже после… После того, как он начал превращаться в Зверя, она продолжала к нему ходить. Я знаю, я видела. Я видела, как она плачет.

– Маша… – сзади раздался нетерпеливый гудок. – У нас один-единственный шанс всё проверить. Мы должны её спровоцировать. Или пан, или пропал.

Она глубоко вздохнула, а потом кивнула.

– Ты прав. Я должна знать. Если это она… Если Бабуля погибнет…

– Еще не всё потеряно. Убьем Бабу-Ягу, и заклятье спадет! – меня охватил безумный кураж. – А Бабуля вновь станет самим собой…

Сзади сигналили всё истеричнее, но у Маши уже горели глаза.

– Что будем делать?

Глава 22

Маша

Ванька сошел с ума. Через какой-нибудь час нас собираются повесить, а он хочет устроить еще один поджог. И что, вы думаете, он хочет подпалить? Зеленый Пеликан! Самое роскошное казино в городе…

Здание огромное, в пять этажей. На первом – кабаре и ресторан, два других занимает собственно казино. Выше – "комнаты для девушек" – подразумевается, что они там живут… Еще должна быть административная часть – всякая там бухгалтерия и персонал.

Вот интересно, сегодня тоже будет концерт? Развлекательная программа: первым номером – повешение, затем ужин в ресторане и танцы…

С одной стороны – маги достали всех. Конечно, таких специалистов, как Ванька и Лумумба, у нас нет. Но и свои, доморощенные, у народа как кость в горле. Умертвия, Динозавр, Мать Драконов, жаббервоги…

А тут еще мы: бегаем, и поджигаем, что ни попадя.

…Сквозь громадные, в рост, окна ресторана виднеются накрытые столики, в полумраке зала похожие на белые зонтики медуз. Меж них, подобно рыбкам, снуют ловкие официанты. В дальнем конце, как пасть кракена, темнеет скрытая занавесом сцена.

– Уйма народу. – предупредила я Ваньку. – В комнатах у девушек могут быть клиенты, в кухне работают повара, уборщики, посудомойки…

– Как только начнется пожар, они сами побегут на улицу. – авторитетно заявил наш главный специалист по поджогам. – К тому же, именно они собираются вешать магов, не забыла?

– Сама только что об этом думала. Но всё равно до конца не верю. Не могут нормальные люди…

– Есть такое явление: массовый психоз. Они боятся, и хотят избавиться от страха самым простым способом.

– Убийством?

– Нет человека – нет проблемы.

– И как они потом будут спать?

– Безмятежно. С чувством выполненного долга.

Я вздохнула. Можно просто уйти. Всё бросить, податься на заработки к какому-нибудь барону… Забыть о Бабуле, Ласточке, близняшках, Лумумбе… Только вот незадача: я-то спать безмятежно не смогу.

– Ладно. Давай начинать.

Туго закрутив волосы, я спрятала их под поварской колпак. Нацепила не очень чистый фартук и завязала его на поясе. Посмотрела на Ваньку.

– Ну как?

– Отлично. Вылитый поваренок… Особенно хорош фингал. Придает правдоподобности.

Я показала ему язык.

Одежку, как и корзину с морковкой и огурцами, мы позаимствовали у настоящего поваренка. Ванька подстерег его у черного хода в гостиничную кухню, и, отобрав рабочую форму и напугав до смерти угрозой превратить в лягушонка, отпустил.

– Ты же не думаешь, что он будет молчать? – спросила я.

– Конечно нет. – мой подельник кровожадно улыбнулся. – Нам понадобится куча свидетелей. – и строго напомнил: – Заходишь, разведываешь, и выходишь. Остальное я беру на себя. Поняла?

– Захожу. Разведываю.

И действую по обстановке. – добавила я про себя. Меня ведь тоже обвиняют во всех смертных грехах. Попытаюсь, по мере сил, соответствовать.

– Ты очень смелая, Маш. И… И вообще крутая. Но всё равно: никакой самодеятельности. Начудишь – уши оборву.

– Спасибо. – ответила я невпопад. Чувствуя, что жар скоро доберется до щек, быстро чмокнула его в уголок губ, подхватила корзину и нырнула внутрь.

Идти было неудобно: фартук путался в ногах, корзина оттягивала руки, а колпак сползал на глаза. Так что первым делом, переступив порог кухни, я споткнулась и грохнулась носом в пол. Морковка с огурцами раскатились.

Моё падение тут же едко прокомментировали:

– Федюня опять в собственных ногах запутался. – вокруг заржали. Я, не поднимая головы, принялась кидать овощи обратно в корзину. Перед глазами замаячили ноги в огромных рыжих сапогах. К каблуку левого прилипла луковая шелуха.

– Что там на площади? Еще не началось? – пахнуло потом и жареным мясом. – Не опоздать бы…

Я закашлялась.

– Ты чо, подавился чтоль? – меня со всего маху огрели по спине. Я опять ткнулась носом в пол, колпак слетел.

– Ой… А это не Федя.

Меня обступили дюжие люди в белых, не очень чистых халатах. У некоторых в руках ненавязчиво поблескивали тесаки.

– Ты кто такая?

Из-за спин раздался тонкий, дребезжащий голосок:

– Магичка она, ага. Когда их в участок волокли, я сам видел: рыжая и конопатая. Точно она. – народ опасливо отхлынул.

– А к нам зачем пожаловала? – спросил дядька с мягким бабьим лицом и маленькими и острыми, как буравчики, глазками. – И… где Федька?

– А она его в жабу превратила. – авторитетно сообщил всё тот же противный голос. Я попыталась рассмотреть, кто бы это мог быть, но паршивец на глаза не казался.

– В жабу, говоришь? – спросил другой повар, с брюхом, заляпанным бурыми пятнами. А потом задумчиво поднял тесак и с хрустом почесал щетину на тройном подбородке.

Со всех сторон ко мне потянулись руки.

Поднырнув под них, я что есть сил боднула повара головой в обширный живот. Мужик хрюкнул, посинел и медленно осел на пол.

Протиснувшись в щель между ним и другим дядькой, который пока только тупо моргал, не успев сообразить, что происходит, я подпрыгнула и ухватилась за штангу, подвешенную над плитой. На ней болтались сковородки и здоровенные половники. Раскачавшись и пнув пару кастрюль, в которых что-то булькало, я перепрыгнула на другую сторону и рванула к двери.

Сзади образовалась куча мала. Кого-то обварило бульоном, на кого-то опрокинулось тушеное мясо… Надеюсь, больше всего пострадал обладатель противного голоса. А вообще было смешно: толстые повара, поскальзываясь и плюхаясь в подливку, хрюкали, как рассерженные кабаны. В воздухе клубились ругательства.

Добежав до спасительного выхода, я притормозила. Рядом никого – все барахтались на другом конце кухни, а на плите дымила забытая сковородка с раскаленным маслом. Я же обещала заслужить? Вот прекрасный повод, даже делать ничего не надо, только легонько толкнуть…

Пламя взметнулось до потолка и загудело. Сразу занялись брошенные кем-то полотенца, раздались испуганные крики… Я рванула к дверям, но отшатнулась: в кухню неслись похожие на бульдогов официанты.

– Держите её! – заорали повара. – Чертовка устроила поджог! – первый официант оскалился и растопырил руки.

Ёшкин кот, ну почему люди такие злые? Я же, на самом деле, ничего им не сделала…

Отступив к стене, я схватила со стола первое попавшееся: огромную двузубую вилку на здоровенной деревянной ручке. М-да, это, конечно, не нож, но тоже сойдет. Никому не нравится, когда вилкой в глаз тычут… Сзади гудело и трещало: пожар набирал обороты.

– Вам что, больше всех надо? Пожар же! – закричала я. Как зомби, честное слово…

Схватив чайник, я запустила его в голову ближайшего преследователя. Тот, уклонившись, кровожадно улыбнулся. Я разозлилась.

– Гоблины вислоухие!

Нашаривая не глядя всякие предметы, я начала швырять их.

– Гуси лапчатые!

Официанты упорно не отступали.

– Индюки маринованные!

– Крысы банановые!

Под руку попалась миска с мукой, и её я тоже метнула. В воздухе повисло белое облако, парни закашлялись. Не теряя времени, я пригнулась и понеслась к двери.

Ресторанный зал почти пуст, занято лишь несколько столиков. Прячась за колоннами, я пробиралась к дальнему концу, где малиново поблескивали бархатные портьеры сцены. Успеть бы…

Кухонные двери распахнулись, выплескивая маты, дым и официантов. Я спряталась за шторой. Нисколько не пострадавшие, только все белые от муки, преследователи заметались по залу. Что характерно: тушить пожар они даже не пытались, всё их внимание сосредоточилось на мне.

На парней будто нашло затмение: опрокидывая столы и стулья, не обращая никакого внимания на обедающих, они методично обшаривали ресторан. Перестав дышать, я скукожилась в уголке, понимая, что обнаружение – только вопрос времени.

Пожар тем временем распространялся. Уже занялись ближние к дверям кухни портьеры, дымилась скатерть на перевернутом столике. Если огонь доберется до бара… Сначала испугавшись, в следующий момент я встрепенулась. А это идея! Повара, я надеюсь, давно покинули поле боя через заднюю дверь, немногие гости тоже разбежались, одновременно напуганные и воодушевленные возможностью не платить по счету…

Несколько раз глубоко вздохнув, я сорвалась с места. Перепрыгнула столик, увернулась от загребущих волосатых рук и в несколько прыжков долетела до бара. Девушка – барменша, недоуменно хлопавшая глазами, как кукла, при виде меня приоткрыла накрашенный ротик.

– Беги. – приказала я. Девчонка сделала шаг в зал. – Да не туда! – поймала я её руку. – На улицу беги, зови пожарных!

Схватила бутылку с чем-то золотистым и темным. Размахнувшись, метнула её… Недолет. Вторую ловко перехватил официант. Третья… Третья попала туда, куда нужно, но не загорелась. Холера!

Повернувшись, я пригляделась к этикеткам. Дым уже ел глаза, он стелился по залу длинными языками. Сквозь слезы я читала названия: шампанское "Сюрприз". Не подойдет, слишком мало градусов. Ямайский ром… не знаю, будет ли он гореть… О! Знакомые всё лица! "Герцог Алайский", собственной персоной. Этот точно запылает, как миленький.

Взяв тяжелую квадратную бутылку за горлышко, я вскочила на барную стойку. А затем, размахнувшись, как на картине "подвиг Александра Матросова", и закричав: – Врагу не сдается наш гордый "Варяг"! метнула её в зал.

Красиво кувыркаясь, бутылка пролетела через весь зал разбилась о колонну. По полу побежала волна синего пламени.

Оставался завершающий штрих. Схватив тяжелый стул за спинку и хорошенько раскрутив вокруг себя, я запустила его в окно. Стеклянный дождь зазвенел по мостовой, а получившее доступ к кислороду пламя взметнулось до лепного, с дорогими хрустальными люстрами, потолка.

Теперь – ходу. К черту осторожность, нужно найти Елену. После того, что что я здесь натворила, терять уже нечего: не повесят – так утопят.

За сценой было относительно тихо. Дым сюда еще не добрался, только еле заметный, и поэтому даже приятный, запах горящего дерева. Будто где-то недалеко пекли картошку на углях.

Вдоль стен громоздились какие-то сундуки, в проходе теснились вешалки на колесиках, с них свисало яркое тряпье. Дальше была гримерная. Распахнув дверь, я чуть не закричала: показалось, что вдоль громадного, во всю стену, зеркала, ко мне спиной сидят девушки. Но оказалось, это всего лишь парики на деревянных головах.

Мелькнула соблазнительная мысль. Напялить один из париков – вот этот, с черными, как смоль, длиннющими патлами, что-нибудь из театральных одежек и выскочить вместе со всеми на улицу. Руки чесались примерить – всегда мечтала о таких красивых волосах…

Нет. Свалить я всегда успею, а вот разобраться с Еленой другого шанса не будет.

Выбравшись из лабиринта пропахших дешевыми духами коридоров, я попала в административную часть. Очень похожую на наше агентство: голые крашенные стены, протертый до дыр линолеум и неистребимый запах бумаги и чернил. Тут о пожаре еще не знали. Ну ничего. Сейчас мы это исправим…

– Пожар! Горим!

Из дверей высунулось несколько лисьих мордочек.

– Беда! – я прибавила в голос паники. – Маги подожгли "Пеликан"!

Кровь, запах гари и закопченные волосы придавали словам правдоподобия. К тому же, на мне до сих пор был фартук поваренка.

Отовсюду, как тараканы, начали высовываться люди. Однако сколько народу у нее работает! Никогда бы не подумала.

В узком коридорчике образовалась давка. Толстая тетка, метнувшись в один из кабинетов, распахнула окно и с визгом сиганула наружу. Я выглянула: второй этаж. Внизу – мягкий газончик. Она даже коленки не ссадила…

Вокруг дома плотно стоял народ. Где-то вдалеке раздавался звон колокола – кто-то сподобился вызвать пожарных. От левого крыла, того где кухня, поднимался дым. Из окон вырывались языки пламени. Что характерно: внутрь, спасать имущество мадам Елены, никто не спешил. Даже на тех, кто прыгал из окон, не обращали особого внимания. Они вставали, отряхивались и спокойно вливались в толпу.

Я огорчилась. Какая-то учебная тревога получается. Никто не кричит, не мечется в панике, заламывая руки, вдоль горящих стен, не швыряется в окна роялями… Скучно.

Найдя глазами пишущую машинку, я примерилась, чтобы выбросить её в окно… И поставила на место. Испортить такую ценную вещь рука не поднялась. Вместо нее взяла тяжелую урну для бумаг, и, размахнувшись, швырнула в стекло. Снаружи наконец-то послышались крики. Тогда я вскочила на подоконник, и, взмахнув фартуком, заорала:

– Убивают! Люди добрые, не дайте помере-е-е-ть! А-а-а-а…

Сделав вид, что теряю сознание, я рухнула внутрь комнаты. Может, хоть это придаст событиям ажитации…

Распахивая все двери, что попадались на пути, и время от времени швыряясь в окна разными предметами, я двинулась вглубь здания. Людей больше не видела, все разбежались.

Лестница. Вверх и вниз. Кабинет Елены, помниться, наверху, под самой крышей. Внизу – подвал. Ванька предполагал, что там могут прятать золото. Если я его отыщу, если добуду доказательства… Я решительно затопала вниз по ступенькам.

– А ну, стоять. – ни разу не пришло в голову, что в подвале может быть охрана. Двое огромных, как призовые хряки, дядек. Такие же мордастые, с крошечными, утопленными в сало, глазками. – Чего здесь забыла? – я вовремя вспомнила про поварской фартук.

– Так пожар, дяденьки. Меня за вами отправили… Все уже эвакуировались. – Бабуля говорил, что длинные непонятные слова внушают больше почтения. – Одни вы остались. Мадам Елена лично приказали…

– Пожар, говоришь? – один из хряков недоверчиво принюхался. – Чегой-то я нихрена не чую…

– А вы повыше поднимитесь. Дым-то, он же легкий. Весь вверх утекает…

– Насчет Мадам это точно? – спросил второй. Руки с пистолетов они убрали.

– Ей-же-ей, дяденьки. Поваренок Федька на кухне сковороду с маслом опрокинул, да прямо на плиту. Полотенца занялись, потом на скатерти перекинулось. А там и на ресторан. Бар с напитками… Они как давай взрываться! Говорят, из спирта даже гранаты делают.

Правильно Ласточка говорила: если попадешься – ври правду. Она завсегда лучше работает.

Хряки переглянулись. Затем синхронно посмотрели на меня.

– Эта… А Мадам чо, и впрямь велела всем эвак… уходить?

– Ей-же-ей. – твердо сказала я. – Прям этими словами: Иди, говорит, и скажи моим самым верным сотрудникам, пусть спасаются… – я заткнулась, почувствовав, что переигрываю. – Тока скорее.

Наверху что-то, судя по звуку, взорвалось, а затем обрушилось. Стены легонько содрогнулись.

– Быстрее! – заголосила я. – А то всем капец придет…

Над лестницей еще раз грохнуло, и наконец-то показались клубы дыма.

– Уходим. – гаркнул первый и решительно направился к лестнице.

– А как же… – второй указал на дверь у себя за спиной. Первый махнул рукой. – Брось ты их.

Тот, который остался, вставил в замок ключ и повернул.

– Не настолько много нам платят, шоб такой грех на душу брать… – буркнул он, и с силой дернул толстую створу. – Выходите, бабоньки. Кончилась ваша смена.

Я была уверена, что за дверью, которую они охраняют, вожделенное Ванькино золото. Но, когда окованная стальными листами плита отошла, оказалось, что там большая светлая комната. Посередине – длинный стол. На столом, на высоких табуретах, сидят тетки в белых халатах и таких же чепчиках, и фасуют синий порошок. Вся комната густо пропахла корицей.

Услышав окрик, тетки повскакивали и недоуменно уставились на охранника.

– Пожар. – высунулась я из-за его локтя. – Горим!

Все молча ломанулись на выход. Про меня забыли…

Полсекунды ушло на то, чтобы совместить в уме составляющие: теток в халатах, синий порошок, запах корицы… Сбивали с толку незнакомые приборы. Незнакомые, да не совсем: круглые стеклянные блюдца, весы с маленькими блестящими гирьками, стеклянные же, с гнутыми длинными ручками, ложечки… Микроскоп.

Я знала, что первичная Пыльца – живая культура. Бабуля рассказывал историю открытия. Он говорил: хотели вывести болезнетворный грибок, для биологической войны. А получили наркотик… Точнее, Пыльца – это высушенные споры этого самого грибка. Леофилизат.

Здесь, в подвале под Пеликаном, были сотни килограмм Пыльцы. Запаянные в пластиковые пакеты, ссыпанные в большие прозрачные колбы, расфасованные в маленькие пакетики – на дальнем конце стола находился, я так понимаю, ручной пресс. Для пробы я нажала на рычаг. Из отверстия над столом выскочила крохотная голубая таблеточка…

Забыв обо всем, я смотрела на россыпи наркотика, пытаясь в уме подсчитать примерное его количество и стоимость. Вот бы сюда Лумумбу! Он бы быстро сообразил: этим количеством всю страну можно отравить, или только половину… Лаборатория в центре города! И никаких слухов, даже намека. Ничего. Хотя тетки явно местные, городские. Может, я с ними в одной очереди за хлебом стояла…

Сомнения, что это может быть Мадам Елена, отпали окончательно. А значит, и Бабулю могла она заколдовать, и теток припугнуть: превращу, мол, в крольчих, так и будете остаток жизни травку жевать да крольчат плодить…

Нос чесался от всепроникающего коричного запаха. Интересно, – мелькнула мысль, – а того, что носится в воздухе, хватит, чтобы заторчать? Тетки-то были в респираторах…

Сверху опять послышался грохот. Я вздрогнула: совсем забыла про пожар. Так потрясла меня мысль, что Пыльцу делают у нас, прямо в центре города.

По лестнице забухали тяжелые шаги. Я нырнула под стол. Наверное, это охранники – вспомнили о том, что меня здесь оставили…

– Маша! И здесь её нет…

– Ванька! – я бросилась к нему. – Ты как… Ты что тут делаешь?

– Это ты что тут делаешь? – подняв над полом, он хорошенько меня встряхнул. – Я тебе что сказал? Обсмотреть всё, и назад!

– Пожар начался случайно. – я дрыгала ногами, пытаясь освободиться от его хватки, но не тут-то было. – Меня раскусили почти сразу, принялись ловить, вот я и…

– Ты могла выпрыгнуть из окна! Я тебя видел: высунулась, покричала, и – упала назад. Представляешь, что я почувствовал?

– Поставь меня на пол. – я несильно пнула его по коленке. Ванька подчинился. – А теперь оглядись, дубина.

– Мать моя богородица!

Выпучив глаза, он ошалело забегал по комнате, всё время бормоча:

– А я ему говорил… Говорил я ему, а он и слышать не хотел… Импорт, импорт! А это местная лаба… Я знал! – и вдруг он сник. – Да только что толку-то теперь? Бвану-то не вернешь…

Бессильно упав на табурет, Ванька повесил голову.

– Ты был прав. Это всё Елена. – сказала я. Глаза защипало. – Мы должны об этом рассказать. Чтобы все узнали…

Глаза щипало всё сильнее. Я закашлялась. Затем огляделась и только сейчас заметила, что комната полна дыма. Он лез внутрь через решетку вентиляции в потолке. И еще: становилось всё жарче.

– Нужно выбираться, Вань. – я подергала его за руку. – Если загорится лестница, мы спечемся здесь, как гуси в духовке.

Он поднял голову. Огляделся еще раз, дотянулся до ближайшего пакета на столе и вспорол его ногтем. Набрав полную ладонь, задумчиво полюбовался, как порошок стекает на стол сквозь пальцы.

– Не беспокойся. – наконец сказал Ванька и посмотрел на меня. – Мы не сгорим. – и поднес ладонь ко рту…

– Нет! – я ударила его по руке. – Только не это.

– Ты с ума сошла? Я же маг. Я всё время это делаю.

– Не в этот раз. – я старалась подобрать слова. – Лумумба же говорил: нельзя часто…

– Сейчас – как раз можно. – он вновь потянул ладонь ко рту. – Я должен отомстить.

– Еще как нельзя! – пришлось повиснуть на его руке всей тяжестью. – Елене не обязательно быть магом, чтобы торговать Пыльцой. – я заговорила всё быстрее, на ходу додумывая мысль. – А если ты обдолбаешься и начнешь чудить, то этим только напомнишь, за что вас не любят… Это настроит против тебя всех…

– Они и так уже настроены.

– Но можно попробовать договориться! Рассказать про лабу, показать – пусть сами всё увидят… Привести Штыка, других людей… Пусть её поймают они, а не ты.

Ванька упрямо мотнул головой.

– Лумумбу не вернуть, но можно спасти город. Этого же хотел твой учитель?

Он поднял голову и посмотрел на меня чистыми, еще не окрашенными Пыльцой глазами.

– Эти люди жаждут повесить тебя на городской площади. – сказал он. – Ты уверена, что стоит их спасать? Может, лучше предоставить их самим себе? Пускай жрут друг друга…

– Нет, не пускай! – закричала я. – Дыма стало столько, что я почти не видела Ванькиного лица. – Бабуле тоже говорили: зачем спасать зверенышей? Рано или поздно они перегрызут тебе глотку… Но он никого не слушал. И ходил по помойкам. Лазал по затопленным подвалам. Бродил по насквозь пропахшим магией лесам. Я бы подохла, как крыса, в том подвале, если б он меня не вытащил. И Ласточка, и все остальные… Ему никогда не было всё равно, а значит, и мне не будет.

– Лумумбе тоже никогда не было всё равно. – сказал он. Глаза у него покраснели и слезились от дыма.

– Тогда давай выбираться, мать твою богородицу! Бери ноги в руки…

Он едва поймал меня за лямки фартука.

– Не так быстро. – поднявшись, Ванька огляделся уже совсем осмысленно. – Ты понимаешь, там наверху – чистое пекло? Чувствуешь, как жарко?

– И что?

Я боялась, что он вновь потянется к Пыльце.

– Что, что? Прибегнем к логике…

Он бросил на пол несколько халатов. Затем взял бутыль с водой и хорошенько их полил. Остатки выплеснул себе на голову и взялся за вторую бутылку. Вылил её всю на меня. Я не сопротивлялась.

Накинув халаты на головы, мы ступили на лестницу. По деревянным перилам стекали ручейки пламени, бетон ступеней был горячим – это чувствовалось даже сквозь подошвы берцев. Обняв меня, Ванька перекрестился.

– Ну… Как говорил отец Дуршлаг, не подведи, Великий Повар, Владыка всея белыя, красныя и шпинатныя пасты…