Текст книги "Иерусалим: три религии - три мира"

Автор книги: Татьяна Носенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

На протяжении многих веков медресе Танкизия служила мусульманам: в ней располагался и приют для дервишей и школа для сирот, а с конца XV в. в ней проходили заседания иерусалимского суда. До недавнего времени в здании, как и в Средневековье, размещалась религиозная школа. Однако теперь при входе во внутренний зал, украшенный редким для интерьера иерусалимских домов бассейном с фонтаном, первое, что бросается в глаза, – это армейские козлы, уставленные многочисленными винтовками. Вокруг снуют молодые ребята в форме израильских вооруженных сил. Медресе превратилось в караульное помещение, в наблюдательный пункт для израильских солдат, постоянно охраняющих подступы к Храмовой горе. Это здание практически нависает над площадью, примыкающей к Стене Плача, и в периоды обострения палестино-израильских отношений молящиеся внизу становились легкой мишенью для камнеметателей, устраивавшихся на крыше медресе. Израильские власти выселили палестинцев из дома, и нескоро, наверное, замечательный вид, открывающийся с его крыши на «Купол скалы», снова станет источником вдохновения для приобщающихся к истинам Аллаха Милостивого и Справедливого.

Еще в раннеарабский период Иерусалим привлекал к себе мусульманских теологов и юристов, философов и путешественников. В XIII–XIV вв. он опять становится одним из центров мусульманской учености. В местных медресе были представлены все основные школы исламского религиозного правоведения. Целые поколения мусульманских ученых, прошедшие подготовку в иерусалимских учебных заведениях, становились толкователями Корана и исламского права, разъезжались по другим городам обширного мусульманского мира.

Особой популярностью Иерусалим пользовался у исламских мистиков – дервишей. Они вели замкнутый, аскетический образ жизни наподобие христианских монахов и жили в специально строившихся для них преимущественно вокруг Храмовой горы обителях, называвшихся завия. Сохранились описания времяпрепровождения дервишей вблизи священных мечетей: в тени «Купола скалы» они могли часами возлежать, созерцая небеса, на которые вознесся Пророк, снова и снова повторяя девяносто девять имен Аллаха и бесконечно перебирая четки с девяносто девятью бусинами. Либо они пускались в безумные пляски, доводя себя до изнеможения в надежде слиться в экстатическом состоянии со Всевышним.[167]167
  N.Kotker. The Earthly Jerusalem. NY, 1969, p.203.


[Закрыть] Иерусалимские жители считали, что дервиши обладают чудотворными силами, и обращались к ним за помощью в тяжелые времена.

За сравнительно короткий период (XIII–XIV вв.) внешний облик Иерусалима приобрел преимущественно мусульманские черты. Теперь лицо города определяли не христианские церкви и монастыри, а мечети, исламские религиозные школы – медресе, суфийские обители – ханака и просто жилые дома, построенные в соответствии с канонами арабской архитектуры. Христианские постройки приходили в упадок, добиться разрешения на их ремонт у мусульманских властей было крайне непросто, не говоря уж о том, чтобы получить возможность построить новую церковь или монастырь.

В то же время мусульманское строительство процветало. В Иерусалим, отдаленный от основных столичных центров, расположенный за пределами главного русла политической жизни, мамлюкские власти ссылали впавших в немилость сановников и провинившихся чиновников, и это давало новый импульс развитию строительных проектов. Ссыльные, как правило, богатые люди, передавали постройки городу в качестве вакфа – имущества, предназначенного для религиозных или благотворительных целей. Владения вакфа освобождались от налогов, но что было самым главным для опальных царедворцев, власти не имели права ни под каким предлогом выселить их из зданий, находившихся в собственности вакфа. Кроме того, статус вакфа обеспечивал как самому дарителю, так и его наследникам право получения доходов с подаренной собственности, а порой и хорошо оплачиваемое место смотрителя пожертвованного здания. Таким образом, благотворительность оборачивалась не только богоугодным делом, но и хорошей гарантией безбедного земного существования.

Возвращаясь в Иерусалим, мусульмане восстанавливали в нем традиции, прерванные господством франков. Вновь город становился пунктом притяжения для верующих не только при жизни, но и после смерти. Вновь богатые и знатные старались заранее обеспечить себе последний приют в Аль-Кудсе, причем чем ближе к священным мечетям, тем почетнее. Не только при жизни должен истинный верующий непрерывно созерцать святыни, но и в смерти частица их святости как бы переносилась на него. Целые улицы на подступах к Храмовой горе застраивались мемориальными мавзолеями, изящно украшенными арабской эпиграфикой и геральдическими эмблемами. Похоже, что собственный мавзолей в Иерусалиме становился для мамлюкской знати знаковым сооружением, символом всемогущества и святости, которые увековечиваются в загробной жизни. Благодаря этой средневековой моде археологи имеют возможность сегодня изучать многочисленные образцы монументальной архитектуры эпохи, а туристы просто любоваться прекрасными формами и воздушными орнаментами сохранившихся сооружений.

За фасадом мавзолея, как правило, скрывалось учреждение, в обязанности которого входило сохранение памяти о покойном, например, религиозный фонд, который должен был организовывать поминальные службы и медитации в память об умершем. Те, у кого были средства построить мавзолей и начертать на нем стихи из Корана, обеспечить после своей смерти жалованье профессиональному чтецу Корана, на долгие времена увековечивали память о себе в Иерусалиме – конечном пункте эсхатологического паломничества верующих.

Утверждая ислам как доминирующую религию в Иерусалиме, мусульманские власти не переставали опасаться возвращения христиан и видели в этом главную угрозу безопасности города. Знаменитый мамлюкский султан Бейбарс (1260–1276 гг.), прославившийся тем, что отразил нашествие монгольских армий на ближневосточные страны и отбросил монголов за Евфрат, в 1263 г. посетил Аль-Кудс. Его визит пришелся на пасхальное время, когда город был полон христианских паломников. Бейбарс нашел оригинальное решение для сдерживания потенциальной опасности, исходившей от христиан. Был учрежден новый праздник, посвященный пророку Моисею (наби Муса), который отмечался за неделю до христианской Пасхи и собирал в Аль-Кудсе и его окрестностях множество мусульманских паломников. Эти армии правоверных одним своим присутствием должны были устрашать христиан и напоминать им, кто хозяин в Иерусалиме.

Моисей, согласно библейскому рассказу, умер в земле Моавитской, но «никто не знает места погребения его даже до сего дня».[168]168
  Пятая Книга Моисеева, Второзаконие, гл. 34:6.


[Закрыть] Видимо, исходя из этого, мусульмане построили в пустыне, к юго-востоку от Иерихона, небольшой храм, который стал почитаться как могила наби Мусы. К назначенной дате в Иерусалим стекались огромные толпы мусульманских паломников с флагами городов и провинций и с собственными музыкантами, главным образом барабанщиками и цимбалистами. После общей молитвы в мечети Аль-Акса процессия выходила из Иерусалима в направлении Иерихона к могиле пророка. Там в течение недели верующие молились, читали Коран, предавались медитации или просто пели и танцевали в честь пророка Мусы.

В XIX в. в противовес особенно возросшей после Крымской войны активности христианских держав в Иерусалиме местные палестинцы превратили этот заглохший обычай в красочный и шумный праздник, собиравший массы зрителей. В 1883 г. свидетелем этого театрализованного шествия оказался шотландский священник Дж. А. Уайли, подробно описавший свои впечатления: «Весь Иерусалим высыпал наружу, чтобы наблюдать за выходом паломников. В течение двух или трех часов беспрерывно из старых ворот Сарацин (Львиные ворота или ворота Св. Стефана) тек бесконечный людской поток, пока просторный склон Кедронской долины не укрыла плотная толпа людей – турок, арабов, коптов, армян, русских, греков и франков, потому что ни в одном городе мира не увидишь сразу столько разных национальностей, как в Иерусалиме во время Пасхи. Шеренга зрителей выстроилась на городской стене, а внизу, в долине большая толпа народу змеилась вокруг Масличной горы и на дороге в Вифанию в ожидании процессии паломников».[169]169
  A.E. Millgram. Jerusalem Curiosities. Philadelphia, NY, 1990, p. 207.


[Закрыть] Наконец слабое эхо пушечного выстрела заставляло застыть в почтительном ожидании все это море тюрбанов и куфий, как будто сам пророк должен был вот-вот выйти из городских ворот. В сопровождении турецкой пехоты, под разноцветными знаменами из ворот показывалось церемониальное шествие высших городских чиновников. По-восточному красочно одетая группа, которую возглавляли паша и муфтий Иерусалима, спускалась в Кедронскую долину, где ее ожидали паломники, направлявшиеся к могиле наби Мусы. Паша обращался к ним с напутственной речью, и процессия отправлялась в путь. Богатые ехали в повозках, менее состоятельные – верхом на осликах, мулах и верблюдах, а бедняки шли пешком. По дороге в Вифании знатных паломников угощали кофе, и муфтий совершал молитву. Толпу паломников развлекали музыканты, дервиши, глотатели горячих углей. Заклинатели змей показывали свое искусство. Пожалуй, праздник больше походил на народное гуляние, чем на скорбное поминальное служение.

Праздник Наби Муса, возникший в XIII в. по политическим соображениям, в XX в. прекратил свое существование также по политическим мотивам. В 1936 г. в Палестине начались арабские волнения, направленные против британского присутствия. Одной из первых ответных мер английской администрации стало запрещение национального торжества, посвященного наби Мусе. Впоследствии в Иерусалиме, разделенном между Иорданией и Израилем, его восстановление было и неуместным и невозможным. В 1987 г., когда уже началась интифада – палестинская кампания неповиновения, – иерусалимский Вакф[170]170
  6 Иерусалимский Вакф – мусульманское религиозное управление, в ведении которого находятся все святые места и религиозные учреждения.


[Закрыть] под предлогом завершения ремонтных работ в комплексе Наби Муса предпринял попытку восстановить когда-то столь популярный праздник. Призыв иерусалимского духовенства, по некоторым сведениям, нашел отклик у 50 тыс. паломников, однако праздник так никогда и не возродился как общенациональное торжество палестинских арабов. И это не удивительно: в условиях перманентного палестино-израильского конфликта израильское правительство вряд ли когда-нибудь допустит такой массовый сбор мусульман в Иерусалиме.

* * *

Христианская жизнь в Иерусалиме в мамлюкские времена была отмечена явным преобладанием западного, латинского направления над восточными конфессиями. Хотя еще во времена владычества крестоносцев в 1142 г. между византийским императором и иерусалимским королем была достигнута договоренность о восстановлении права Константинополя назначать Иерусалимского патриарха, греческий патриарх вернулся в Иерусалим только с переходом его в руки Салах-ад-Дина. Латинский патриархат, напротив, с падением Иерусалима был перенесен в Акко и находился там до 1291 г., когда патриарх погиб в последнем бою крестоносцев на Святой Земле. Католический патриархат в Палестине был восстановлен только в 1847 г.

Непосредственно после изгнания крестоносцев мусульманские власти предпочли передать христианские святыни во владение православным грекам и другим восточным христианам. Однако в дальнейшем по мере развития широких торговых связей между египетскими султанами и европейскими купцами западные христиане приобрели мощную поддержку своих притязаний на святые места в лице итальянских негоциантов и европейских государей. Постепенно вопрос о владении святыми местами выходит за рамки внутреннего иерусалимского конфликта между восточной и западной церквами и превращается в проблему международного масштаба, которая в следующую историческую эпоху, в период османского владычества, неоднократно будет использоваться европейскими державами в борьбе за преобладание на Ближнем Востоке.

С начала XIV в. все более прочные позиции в Иерусалиме в качестве хранителей традиций западного христианства приобретают монахи-францисканцы. Впервые они появились на Востоке вместе с основателем ордена Франциском Ассизским в 1219 г., во время Пятого крестового похода. Святой Франциск присоединился к крестоносцам в надежде обратить в христианство египетского султана и тем самым положить конец крестовым войнам. Однако, в конечном итоге, ему удалось лишь получить от султана письмо, адресованное султану Сирии, в котором выражалась просьба оказать ему и его спутникам дружественный прием и разрешить монахам посетить святые места без уплаты обычных пошлин.

Члены братства францисканцев оставались на Святой Земле вплоть до окончательного изгнания крестоносцев в 1291 г. В начале XIV в. вмешательство арагонского и неаполитанского монархов, которые не только вели длительные политические переговоры с султаном Каира, но и не останавливались перед прямым подкупом мамлюкских властей, обеспечило последователям святого Франциска право проживания в монастыре на Сионской горе. Францисканцы, отличавшиеся от своих восточных единоверцев более высоким уровнем просвещенности и осведомленности в юридических вопросах, сумели убедить мусульманские власти в обоснованности своих претензий на храм Гроба Господня и храм Рождества в Вифлееме. Не сохранилось никаких официальных документов о передаче им прав контроля над главными христианскими святынями. Но, по свидетельству паломников, к середине века они имели резиденции в этих церквах; в их владении находилась часовня Гроба Господня. На стене в ней висела картина, изображавшая Воскресение Господне и коленопреклоненного святого Франциска. Европейцы, путешествовавшие по Святой Земле в XV в., отмечали, что францисканцы владеют не только ключами от усыпальницы Господней, но в их ведении находится также алтарь на Голгофе, скала в часовне Обретения Креста и усыпальница Пресвятой Богородицы у подножия Масличной горы. Восточная церковь, лишившись своей главной опоры – византийского покровительства, фактически потеряла все права на святые места, исторически принадлежавшие ей со времен Константина Великого. В 1342 г. Папа Клемент VI провозгласил орден францисканцев официальным хранителем христианских святынь на Святой Земле от имени всех католиков мира.

Хотя францисканцы составляли незначительное меньшинство христианской общины Иерусалима, они выполняли важные функции по обслуживанию паломников и обеспечению их пребывания в Палестине. Празднования Пасхальной недели в XV–XVI вв. были разрешены иеусалимскими властями только по католическому календарю. Восточным деноминациям предоставлялась возможность проводить пасхальные службы в храме параллельно с католиками на своих языках и в соответствии со своими обрядами.[171]171
  7 Sabino De Sandoli. Calvary and the Holy Sepulchre. Jerusalem, 1974, p.59.


[Закрыть] Западная церковь одержала верх над восточной, но в то же время заложила фундамент для одного из самых драматичных иерусалимских конфликтов, который не преодолен и по сей день.

Правда, францисканские монахи в Иерусалиме оказались своеобразными заложниками мамлюкского государства. Как только европейцы предпринимали какие-либо антимусульманские действия, на их головы обрушивались репрессии. В 1365 г. госпитальеры атаковали Александрию со своей базы на Кипре. В ответ мусульмане арестовали всех монахов-францисканцев в Иерусалиме и выслали их в Дамаск, где они оставались до конца своих дней. Позднее, в 1422 г., морской инцидент, в ходе которого мамлюкские суда подверглись нападению со стороны каталонцев, послужил поводом для высылки францисканцев из Иерусалима в Каир. Сионский монастырь, а также построенная уже в XV в. церковь, отмечавшая место Тайной вечери, были снесены, а все просьбы францисканцев о сохранении на горе Сион христианских святых мест отклонены властями.

Братья-францисканцы, однако, не оставались в долгу перед своими притеснителями. Следуя несколько странному обычаю принятия мученичества, вошедшему в моду у католиков в Европе и Северной Африке в XIV в., группа иерусалимских францисканцев в 1391 г. добилась аудиенции у кади в мечети Аль-Акса. Представ перед ним, они объявили, что Мухаммед был не кем иным, как «распутником, убийцей, обжорой, грабителем, который считал, что цель человеческой жизни заключается в еде, блуде и облачении в дорогие одежды».[172]172
  8 K. Armstrong. Jerusalem: One City Three Faiths. NY, 1996, p.314.


[Закрыть] Поскольку по мусульманским законам оскорбление Пророка карается смертной казнью, то участники акции намеренно обрекали себя на гибель. Средневековые фанатики верили, что своей мученической смертью они навлекут на неверных смерть и проклятие.

В отличие от западных христиан, в которых еще жила агрессивная идеология крестового реванша, для евреев восстановление и консолидация мусульманского правления в Иерусалиме было благоприятным знаком. В Иерусалиме возродилась еврейская община. Евреи, по описаниям очевидцев, селились в районе Сионской горы, а также в пещерах Кедронской долины, где они занимались в основном гончарным делом. Со времени разрушения храма римлянами в 70 г. никогда число еврейских паломников не было так велико, как в мамлюкскую эпоху. Причем в начале XIII в. рабби Самюэль бен-Самсон, прибывший из Франции с группой еврейских поселенцев, рассказывает о том, как они проводили субботнюю молитву на Храмовой горе.[173]173
  9 J.Comay The Temple of Jerusalem. NY, 1975, p.233.


[Закрыть] Но уже в конце XV в. в записках известного комментатора Мишны Овадия из Бертиноро появляются упоминания о том, что иерусалимские евреи добровольно следуют запрету на посещение Храмовой горы, так как они не прошли необходимого обряда очищения.[174]174
  10 K. Armstrong, p.320.


[Закрыть] Опорная стена Храмовой горы не вызывает у известного иудейского ученого никаких эмоций, кроме вполне светского замечания, что нигде более ему не встречались такие огромные каменные плиты. Западная стена пока еще не стала главным местом поклонения для евреев.

Действительно, в этот период Средневековья главные еврейские святыни располагались не в Иерусалиме, а в Галилее. Там, вблизи города Цфат, превращавшегося в крупнейший центр изучения Каббалы – мистического течения в иудаизме, еврейские паломники почитали гробницы великих раввинов – бен-Закая и Акивы. К своему удивлению, они обнаруживали, что и сарацины поклоняются этим же гробницам. И это не было случайной и кратковременной местной особенностью. В наши дни гробница праматери Рахелли по дороге из Иерусалима в Вифлеем, гробницы патриархов в Хевроне одинаково чтимы и евреями, и мусульманами. Только общность святынь не способствует смягчению взаимной вражды, а молитвы, возносимые в честь одних и тех же святых, не приводят к примирению двух народов.

В 1267 г. Иерусалим посетил крупнейший еврейский философ Средневековья, знаток и толкователь Библии, каббалист и поэт Моше бен-Нахман, или Нахманид. Он родился и всю жизнь прожил в Испании, был уважаемым раввином еврейской общины. Но вот в Европе вошли в моду так называемые диспуты между христианскими и еврейскими теологами, которые церковь стремилась использовать для доказательства ложности иудейской веры. В 1263 г. Нахманид по просьбе короля Арагона Хайме I Завоевателя принял участие в одном из таких диспутов в Барселоне и блестяще защитил свою религию от нападок монахов-доминиканцев. Суд папской инквизиции обвинил его в возведении хулы на христианство и потребовал, чтобы король наказал дерзкого иудея. Только благодаря благосклонности монарха Нахманид избежал сурового приговора, но он все же был вынужден покинуть Испанию.

Престарелый ученый, которому в то время уже перевалило за семьдесят, уехал в Палестину. Здесь он завершил составление своих комментариев к Пятикнижию, в которых изложил совершенно новый подход к Святой Земле. Он призывал евреев диаспоры возвращаться на свою родину, жить и трудиться в Эрец-Исраэль, строить дома, заниматься земледелием и ремеслами, то есть возрождать землю предков своими руками. Он провозгласил поселение в Земле Израиля одним из важнейших предписаний Торы. Таким образом, в представлениях евреев о праведности, которая в предыдущие столетия связывалась главным образом с вознесением молитв в честь «небесного Иерусалима», с паломничеством в Святую Землю появился совершенно новый идеологический оттенок. Он возник в связи с происшедшими изменениями во взглядах евреев на свою родину.

Не случайно по времени они совпадают с той исторической эпохой, когда одна за другой терпели провал попытки крестоносцев восстановить свои позиции в Палестине. Комментируя строки из Книги Левит: «…опустошу землю [вашу], так что изумятся о ней враги ваши, поселившиеся на ней»,[175]175
  11 Кн. Левит, гл. 26:32.


[Закрыть] Нахманид писал, что в них заключается благая весть для всех евреев. «Наша страна не принимает наших врагов… Ибо с тех пор, как мы ушли из нее, она не приняла ни одного народа. Все они пытаются поселиться в ней, но это вне их власти»[176]176
  12 J. Prawer. The Latin Kingdom of Jerusalem, L., 1972, p.247.


[Закрыть]2. Интерпретируя Крестовые походы как еще одну попытку отобрать у евреев их землю, еврейский ученый полностью игнорировал их антимусульманскую суть. Для него было важно одно: поражение крестоносцев означает, что ни один народ не может долго владеть землей, которая свыше предназначена для еврейского народа.

Несомненно, призывы Нахманида к переселению в Эрец-Исраэль были связаны с усилением антисемитских настроений в Европе, жертвой которых стал он сам. Испытания, выпавшие на его долю в Испании, оборачивались непримиримыми установками в адрес жителей и хозяев Палестины: «…ибо мы призваны разрушить эти народы, если они пойдут на нас войной. Если же они пожелают жить в мире, мы установим с ними мир и позволим им остаться на определенных условиях. Но мы никогда не оставим нашу землю в их руках..!».[177]177
  13 Op. cit. J. Prawer, p.248.


[Закрыть] Так в глубоком Средневековье возникают зачатки идеологического течения, которое через шесть веков будет названо сионизмом и поставит своей целью переселение всех евреев на историческую родину. Однако даже великий мудрец не смог избежать высокомерно агрессивного тона по отношению к другим народам, населявшим Палестину.

Иерусалим поразил ученого своим бедственным положением. Для налаживания жизни еврейской общины Нахманид построил в городе синагогу, которая, по предположениям археологов, первоначально находилась на Сионе. Позднее она была перенесена вглубь города, на место бывшей церкви крестоносцев. Сегодня развалины синагоги, носящей имя Рамбана (принятая в иврите аббревиатура от рабби Моше бен-Нахман), находятся в центре Еврейского квартала Старого города. От первого средневекового здания почти ничего не осталось, но памятником выдающемуся иудейскому философу Нахманиду служат многочисленные иешивы – религиозные школы и синагоги, окружающие старинные развалины. Ведь именно Рамбан возродил еврейскую общину в Иерусалиме, открыл в заброшенном, захолустном городе школу и благодаря ему в течение двух следующих столетий Святая Земля вновь стала центром еврейской учености.