Текст книги "Иерусалим: три религии - три мира"

Автор книги: Татьяна Носенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

В XVI в. вопросы религии впервые становятся предметом международных соглашений между европейским государством и Османской империей. В 1535 г. французский король Франциск I и Сулейман Великолепный подписали так называемые капитуляции,[207]207
  30 Термин «капитуляции» происходит от латинского слова «capitula» – небольшой раздел. Капитуляциями в Османской империи назывались грамоты, предоставлявшие европейским купцам особые права и привилегии. В более позднее время капитуляции приняли характер двусторонних договоров.


[Закрыть] которые в первую очередь касались торговых и политических отношений. В то же время в одной из статей договора указывалось, что все подданные французского короля исключаются из-под юрисдикции османских властей и не должны преследоваться по религиозным мотивам. Они сохраняли свободу вероисповедания.[208]208
  31 W.Zander. Israel and the Holy Places of Christendom. L., 1971, p.23.


[Закрыть] Французам предоставлялось право держать охрану в святых местах, что фактически обеспечивало им статус покровителей всех католиков в ближневосточных владениях Порты.

В начале XVII в. после длительного периода религиозных войн в Европе, подорвавших влияние Франции на Востоке, Париж и Стамбул заключили новый договор. В капитуляциях 1604 г. уже напрямую ставился вопрос о необходимости обеспечения свободного доступа к святым местам в Иерусалиме всем французским подданным, а также друзьям и союзникам французского короля. Кроме того, появился пункт, обеспечивавший права монахов Иерусалима на свободный и безопасный доступ в храм Гроба Господня и отправление служб в нем.[209]209
  32 Op.cit., p.24.


[Закрыть] Включенные в новый договор по настоянию французской стороны эти пункты должны были сдерживать безудержное вымогательство и произвол османских чиновников в отношении христиан.

У Греческой православной церкви также имелись веские основания пользоваться поддержкой Стамбула. Греки являлись турецкими подданными в отличие от францисканцев, имевших статус иностранных резидентов; четыре древнейшие православные патриархии – Константинопольская, Александрийская, Антиохийская и Иерусалимская – находились на территории Османской империи. Восточные христиане пользовались гораздо большим доверием в высших эшелонах власти Высокой Порты: греки, хорошо владевшие как восточными, так и западными языками, служили в качестве переводчиков (драгоманов) при дворе султана, часто выступали в качестве доверенных лиц высокопоставленных турецких чиновников.

В 1669 г. было создано главное управление драгомана Порты, в обязанности которого входило помимо обеспечения перевода на самом высоком уровне ведение переписки с иностранными правительствами, составление информационных обзоров европейских новостей для правительства султана. Турецкая мусульманская элита, как правило, не владела западными языками, поэтому тенденциозный, а то и откровенно фальсифицированный перевод становился в руках греческих драгоманов действенным средством для манипуляции мнением своего начальства. Греки постепенно освоили этот набор «возможностей влияния», поставив его на службу борьбы с католиками за святые места.

Политические и дипломатические маневры вокруг вопроса о контроле над главными христианскими святынями особенно активизировались с начала XVII в. Только на протяжении 30-х годов святые места переходили из рук в руки не менее шести раз. За францисканцев – хранителей Святой Земли – ходатайствовали перед султаном Мурадом IV французский посол и венецианский консул, и даже сам Папа Урбан VIII призывал всех христианских монархов западного мира добиваться восстановления прав католиков. Однако на этом этапе победу одержали греки. В 1637 г. они получили от турецких властей фирман, возвращавший под их контроль все святые места в Иерусалиме. В соответствии с установленным ими правилом, паломники допускались в святые места только с разрешения Греческого патриархата.

Греки умело использовали враждебность и подозрительность турок в отношении европейцев, с которыми Порта вела непрерывные войны. Их усилиями восточные христиане приобретали в глазах османских властей образ верных и преданных подданных султана, в то время как католиков изображали врагами, иностранными шпионами, наводнившими страну с далеко идущими целями возобновления крестовых походов. С особой неприязнью католические авторы упоминают о двух греческих драгоманах Панайотти и Маврокордато, которые принимали непосредственное участие в важных переговорах по внешнеполитическим вопросам и всячески способствовали продвижению интересов своих единоверцев в отношении святых мест.[210]210
  33 Op. cit. P.Baldini, p. 27–28.


[Закрыть] Посланники европейских дворов старались уклоняться от использования греческих переводчиков при обсуждении деликатных религиозных проблем с турками. Знаменитый министр Людовика XIV Жан Батист Кольбер, зная о трудностях французского посольства в Константинополе, учредил в 1670 г. специальный колледж по подготовке собственных французских специалистов по восточным языкам и обычаям.

Значительную роль в греческих победах над западной церковью сыграли иерусалимские патриархи. Их личная активность и дипломатические способности нередко оказывались важным фактором в принятии Стамбулом решений в пользу Греко-православной церкви. Правда, свои усилия им, как и их противникам, приходилось подкреплять значительными денежными подношениями. Турецкие власти очень быстро поняли, какие грандиозные прибыли можно извлекать из межхристианского соперничества за святые места. В 1634 г. Греческий патриарх Феофан добился расположения султана благодаря тому, что преподнес ему подарок в виде 40 тыс. золотых монет. Вслед за этим грекам были переданы все святыни у Гроба Господня и в Вифлееме.

Большой известностью пользовался Греческий патриарх Досифей, занявший этот пост в 1669 г. Даже католики отзывались о нем как о человеке большого ума и отваги. Он непрерывно курсировал между Константинополем и Палестиной, участвуя во всевозможных интригах против расширения прав францисканцев в Иерусалиме. С его именем связаны и первые обращения греческих иерархов в конце XVII в. к московскому царю Петру I за политической и финансовой поддержкой православной церкви в противостоянии католикам. Восходившая звезда России как крупной европейской и в то же время православной державы возрождала надежды Греко-православной церкви на обретение могущественного покровителя, которого она лишилась после падения Византии.

Если на протяжении XVII в. соперничество за святые места развивалось в основном с перевесом в пользу греков, то к концу столетия обстоятельства вновь стали благоприятствовать католикам. Османская империя потерпела серьезные военные поражения от своих европейских врагов Австрии, Венеции, Польши, объединившихся в Священную лигу. Для того чтобы укрепить свои позиции, султан намеревался, воспользовавшись противоречиями между европейскими державами, восстановить прежние дружественные отношения с Францией. За дружбу надо было платить, и послы Людовика XIV предложили султану вновь вернуться к вопросу о святых местах. В 1690 г. на созванном великим визирем совете, длившемся девять часов, первые министры империи рассмотрели документы, представленные греками и францисканцами в обоснование своих прав на иерусалимские святыни. Греческие притязания были отвергнуты. Вынесенный вердикт признавал исключительное преимущество католиков как хранителей усыпальницы в храме Гроба Господня, половины часовни Голгофы, Камня Помазания, а также грота Рождества в соборе в Вифлееме. По существу, они вновь становились хозяевами и распорядителями главных священных алтарей.

В 1719 г. францисканцы одержали еще одну серьезную победу над греками. Исполнилась их мечта, осуществления которой они добивались в течение двадцати лет. Специальным фирманом «хранителям Святой Земли» было даровано разрешение самостоятельно, без участия других христианских конфессий, осуществить реставрационные работы в храме Гроба Господня. В обмен на это Порта выторговала у европейцев освобождение 150 турецких пленных, захваченных в предыдущих войнах.[211]211
  34 Op. cit. P.Baldini, p.58.


[Закрыть] В своем письме, направленном Святому престолу по завершении работ, французский посланник в Стамбуле триумфально сообщал, что храм Гроба Господня стал еще более красивым и прочным, чем прежде, и, что очень важно, греки не имеют к этому никакого отношения.

В первой половине XVIII столетия французская политика, направленная на сохранение целостности Османской империи как важного фактора европейского равновесия, обеспечила беспрецедентное усиление позиций Франции на Востоке. В новом франко-турецком договоре 1740 г. подтверждались протекционистские права Франции в отношении католиков на территории Османской империи. В статье 33 особо подчеркивалось, что за францисканцами сохраняются все преимущества в святых местах в Иерусалиме, которыми они пользовались с давних пор.[212]212
  35 Op.cit. W. Zander, p.47.


[Закрыть] Казалось, что латинская церковь надолго и незыблемо закрепилась в качестве хранителя главных христианских святынь.

В середине XVIII в. католики сохраняли за собой весомые позиции в Палестине. По свидетельству немецкого путешественника Карстена Нибура, побывавшего на Святой Земле в 1766 г., католический патриарх Иерусалима почитался там более всех других христианских священнослужителей, и посетить Иерусалим можно было только лишь с его разрешения. Когда Нибур, высадившись в Яффе, обратился за помощью сначала к известному проводнику из восточных христиан, а затем к местному кади, все они посоветовали ему заручиться поддержкой францисканских монахов для путешествия в Иерусалим. Монахи, конечно, потребовали за свои услуги щедрых пожертвований на церковь, и протестанту Нибуру пришлось смириться с католической опекой.[213]213
  36 Путинцева Т.А. Следы ведут в пески Аравии. М., 1984, с.111.


[Закрыть]

Верховенство латинян в святых местах вызывало бурное негодование у местного православного населения Иерусалима, гораздо более многочисленного, чем католическое сообщество. На Пасху 1757 г., когда францисканские монахи стали сооружать перед часовней Кувуклия свой алтарь для торжественного богослужения, украшая его богатыми дарами, полученными из различных европейских стран, в храм ворвалась толпа греков, подстрекаемых православными монахами. Они пытались учинить расправу над забаррикадировавшимися в своих кельях братьями-францисканцами. В Стамбул греческие иерархи направили крайне тенденциозный доклад об этом инциденте, уличая католиков в «скрытой враждебности» османским властям.

Тот год стал переломным в истории святых мест. Турки, опасаясь волнений среди православного населения империи, поспешили специальным фирманом урезать права католиков в святых местах, возвратив во владение Греческой церкви храм Рождества в Вифлееме, гробницу Пресвятой Девы Марии близ Масличной горы и закрепив за обеими конфессиями равные права в храме Гроба Господня. Некоторые источники утверждают, что принятие фирмана 1757 г. не обошлось без вмешательства всесильного великого визиря Рагиб-паши, который якобы получил от греков взятку, эквивалентную полумиллиону долларов.[214]214
  37 Op. cit. P.Baldini, p.65.


[Закрыть] Французскому послу графу де Вержену, пытавшемуся опротестовать принятое решение, великий визирь ответил: «Эти места принадлежат султану, и он отдает их, кому захочет; возможно, они и находились всегда в руках франков, но сегодня Его Величество желает, чтобы они принадлежали грекам».[215]215
  38 Op. cit. W.Zander, p. 47.


[Закрыть]

Однако этим конфликт из-за святых мест не был преодолен. И по сей день католическая церковь не оставила надежд вернуть себе преобладающие позиции в главных святынях христианства. Но ценность фирмана 1757 г. заключалась в том, что он послужил основой для установления своеобразных правил раздела храма Гроба Господня и других священных мест между основными христианскими конфессиями, к которым в Иерусалиме помимо православных греков и католиков относятся армяне. Закрепленное в фирмане 1757 г. разделение прав, подтвержденное в дальнейшем турецким фирманом от февраля 1852 г., получило название статус-кво святых мест. До сегодняшнего дня это единственные письменные документы, на основании которых управляются и функционируют главные христианские храмы. Ни британские власти подмандатной Палестины, ни иорданцы, ни израильское правительство, под чьей юрисдикцией последовательно оказывались святые места в XX в., не решились отменить турецкие фирманы или внести в них изменения.

В 1808 г. в храме Гроба Господня произошел большой пожар, который нанес непоправимый ущерб той части церкви, где находилась часовня – усыпальница Кувуклия. Было ли это случайностью или намеренным поджогом, неизвестно. Расследований никто не проводил. Однако ходило много слухов о том, что пожар случился по вине пьяных греческих монахов, которые пытались тушить его коньяком. Русский путешественник Николай Васильевич Берг, побывавший в Иерусалиме в 50-х годах XIX столетия, сообщал о многочисленных версиях этого события, которые ему довелось услышать от враждующих между собой латинян, греков и армян. Каждая из сторон обвиняла соперников в намеренном поджоге храма с целью захвата в нем контрольных позиций в ходе его реконструкции.[216]216
  39 Берг Н.В. Мои скитания по белу свету – В сб.: Путешествия в Святую Землю. М.: 1995, с.190.


[Закрыть]

Православным грекам удалось фактически монополизировать восстановительные работы благодаря собранным гигантским суммам как для подкупа турецких чиновников, выдававших разрешения на реконструкцию христианских храмов, так и на само строительство. По разным оценкам, затраты составляли от 3,5 до 4,5 млн. рублей. В 1817 г. правительство Александра I выделило Иерусалимскому патриарху небольшую сумму (25 тыс. рублей) для покрытия оставшихся долгов.[217]217
  40 Безобразов П.В. О сношениях России с Палестиной в XIX в. 1.Император Александр I и патриарх Поликарп/ Сообщения ИППО. – 1911 – т. XXII – Вып.1.


[Закрыть] Греческая церковь собственными силами отремонтировала купол ротонды, фактически заново была возведена часовня Кувуклия над Святой могилой. Благодаря этому статус греков как хранителей главной христианской святыни должен был бы упрочиться, но в 1811 г. католики добились передачи им права владения на Кувуклию. Только в 1817 г. греки восстановили утраченные позиции, в том числе и с помощью русской дипломатии. С 1829 г. окончательно установился существующий до сих пор порядок совместного владения храмом трех главных христианских общин: православной, католической и армянской.

В результате этой последней перестройки храм окончательно приобрел те странно дисгармоничные черты, которые до сих пор приводят в недоумение искушенных путешественников, знакомых с европейскими образцами высокой религиозной архитектуры. Помимо того что новые постройки уступали по искусности исполнения предыдущим вариантам, греки перегородили внутреннее пространство храма двумя стенами на севере и на юге. Православные амбиции были удовлетворены созданием внутри храма отдельного православного придела, именуемого Кафоликон. Но стройность средневековой конструкции, в которой свет из купола, возведенного крестоносцами, смешивался со светом из купола византийской ротонды, буквально заливая все пространство, была безвозвратно утрачена.

Искаженный перестройкой внешний вид величайшей христианской святыни глубоко разочаровывал многих путешественников в XIX в. Н. В. Берг писал: «Взгляните вверх, окиньте взором стены под куполом и немного ниже: если вы даже не архитектор (который сразу, при входе, озадачен уже варварским разрушением гармонии во всех частях), вы все-таки заметите несимметрическое расположение окон, нишей; присутствие каких-то странных балкончиков с железными решетками, непостижимых отверстий, галерей, чего не видывали и во сне люди, приглашенные царем Константином воздвигнуть базилику над Гробом Господним».[218]218
  41 Берг Н.В., с.190.


[Закрыть] К сожалению, этот текст можно с полным основанием включить в любой современный путеводитель по храму Гроба Господня, поскольку в нем очень точно отражено то состояние величайшего из христианских соборов, в которое его привела многовековая борьба между церквами. Кажется, что в самой архитектуре главной святыни христианства запечатлелся внутренний диссонанс, проистекающий от древнего разделения христианской веры на восточную и западную.

С середины XVIII в. влияние католических держав в пределах Османской империи начало ослабевать. Новые гуманистические ценности, привнесенные в жизнь европейских народов эпохой Просвещения, размывали присущий Средневековью религиозный фанатизм. Снизился интерес общества к святым местам, резко уменьшился приток паломников из западноевропейских стран в Святую Землю. Правители, занятые внутриевропейскими распрями, перестали проявлять былое рвение в защите западнохристианской церкви в Палестине. В то же время на ближневосточную арену выступил новый могущественный игрок, превратившийся в серьезнейшего соперника уже начинающей слабеть державы Османов.

Москва, провозгласившая себя духовной наследницей Византии, с давних пор имела связи с восточным христианством. В XVI–XVII вв. патриархи Иерусалима и Антиохии играли важную роль в становлении Русской церкви. Они были частыми гостями московских царей, принимали участие в важных церковных событиях на Руси. Уже упоминавшаяся деятельность Иерусалимского патриарха Досифея, пытавшегося вовлечь петровскую Россию в борьбу за святые места, показала Москве, что между вопросами религиозного свойства и политикой на Востоке имеется тесная связь. Но на этих ранних этапах Россия ограничивалась главным образом финансовой поддержкой родственной Греко-православной церкви на Востоке, предоставляя восточным иерархам возможность пользоваться внушительными пожертвованиями русских прихожан на святые места.

В Екатерининскую эпоху Российская империя, преследовавшая со времен Петра I стратегическую цель утверждения своих позиций на Черном море, начала активно теснить турок на Балканах, в черноморском районе и в Восточном Средиземноморье. В ходе русско-турецкой войны 1768–1774 г. впервые русский флот был переброшен из Кронштадта в Средиземное море с задачей оказать помощь любым антитурецким выступлениям на территории Османской империи. В октябре 1773 г. русские моряки высадились в Бейруте, поддерживая борьбу друзов против османского правления. Друзский предводитель эмир Юсуф Шибаб в порыве благодарности даже пожелал принять российское подданство и предложил Екатерине II установить русский протекторат над Ливаном. Но после заключения мира с Турцией эта просьба была отклонена.

Русские военные победы вынудили Стамбул согласиться на мирный договор, закреплявший за Россией ряд территориальных и политических преимуществ. В Кучук-Кайнарджийском мирном договоре, подписанном в июле 1774 г., Турция обязалась обеспечить «твердую защиту христианскому закону и церквам оного». Одновременно за Россией закреплялось право делать представления турецкому правительству в пользу воздвигнутой в Константинополе русской церкви и служащих в ней.[219]219
  42 Дружинина Е.И. Кучук-Кайнарджийский договор 1774 г. М.: 1955, с. 352–353.


[Закрыть] Толкование этих статей могло иметь расширительный характер, то есть впервые в истории перед Россией открывались возможности предъявлять Порте дальнейшие требования по защите своих единоверцев в Османской империи. Особо оговаривалось право всех русских подданных как духовного, так и светского звания на свободное посещение Иерусалима и других святых мест. Кучук-Кайнарджийский договор послужил важной отправной точкой для выдвижения Россией в дальнейшем претензий на особую роль покровителя православных христиан на территории Османской империи.

Глава VIII
Новые времена

«Возвеселитесь с Иерусалимом и радуйтесь о нем, все любящие его! Возрадуйтесь с ним радостью, все сетовавшие о нем…»

Книга пророка Исаии, Гл. 66:10

В самом конце XVIII в. в Палестину вновь вторглись европейские войска, впервые со времен крестоносцев. В феврале 1799 г. 13-тысячная французская армия во главе с молодым генералом Наполеоном Бонапартом двинулась из Египта в Сирию и нанесла поражение османским войскам в Газе и Яффе. Наполеон в свои неполные тридцать лет уже имел за плечами ряд блестящих побед в Европе, но лавры Александра Великого, отправившегося на завоевание Востока также в 30-летнем возрасте, не давали ему покоя. Генерал мечтал о воссоздании великой империи древнего полководца от Египта до Инда. Он говорил своим приближенным, что только на Востоке можно добиться истинной славы и величия.

Романтическое честолюбие удачливого генерала подкреплялось и сугубо практическими внешнеполитическими задачами. Французское правительство – Директория намеривалась восстановить позиции Франции на Востоке, рассматривая это как одно из необходимых условий борьбы с Англией. Овладение Египтом, а затем Восточным Средиземноморьем позволило бы установить безраздельное французское господство во всем Средиземном море и нанесло бы сокрушительный удар по Великобритании – заклятому врагу революционной Франции.

Однако именно на Востоке удача впервые отвернулась от будущего императора Франции. Сначала английский адмирал Нельсон наголову разбил его флот при Абукире, отрезав французской армии путь на родину. В восставшем против французских завоевателей Египте силы экспедиционного корпуса Бонапарта быстро истощались. Тем не менее, он принял решение прорываться на север, через Палестину и Сирию в Малую Азию.

18 марта 1799 г. французские войска подошли к стенам Акко – старинной прибрежной крепости на севере Палестины, которая когда-то служила последним оплотом крестоносцев на Святой Земле. Наполеон считал, что у форта Акко должна решиться судьба Востока: за ним открывался путь на Дамаск, Алеппо и, наконец, Константинополь. В дальнейшие планы «нового Александра Македонского» входил разгром Османской империи и создание вместо нее великой восточной империи. Так он надеялся увековечить свое имя в истории.

Надо заметить, что Наполеон, как в свое время и его кумир Александр Великий, не стремился завоевать Иерусалим. Святой город, расположенный вдали от коммуникационных путей, доведенный алчными и корыстолюбивыми османскими правителями до полной нищеты и разорения не представлял стратегического интереса для полководца, грезившего о мировом господстве. И все же, разбив свой лагерь в Рамле, в 25 км от Иерусалима, Наполеон не мог не испытать притягательного воздействия города-легенды, овеянного тысячелетиями славы.

В середине апреля у горы Фавор Бонапарт одержал победу над турецкими войсками, присланными из Дамаска в помощь осажденному Акко. Теперь он не сомневался, что в ближайшее время его ожидает триумфальный вход в Иерусалим. Там он собирался расположить свою штаб-квартиру и уже оттуда, из города Давида, обратиться с воззванием к евреям. Подтверждением этому служит сообщение, опубликованное во французской газете «Монитор» 22 мая 1799 г.: «Бонапарт издал воззвание, в котором он предлагает всем евреям Азии и Африки стать под наши знамена, чтобы восстановить древний Иерусалим».[220]220
  1 B.Tuchman. Bible and Sword. NY, 1956, p.166.


[Закрыть]

Депеша с Ближнего Востока добиралась до французской столицы более месяца. Ко времени ее публикации французы уже потерпели поражение в Палестине, осада Акко была снята, и французская армия отступала в Египет. Наполеон так и не побывал в Иерусалиме.

Среди многочисленных документов, сохранившихся от египетской экспедиции Наполеона, до недавнего времени были известны только воззвание к египетскому народу, а также обращение к арабам Палестины. Никакого воззвания к евреям, или «воззвания из Иерусалима», как его называют некоторые историки, никто никогда не видел. Видимо, текст был уничтожен после провала осады Акко. Лишь в 1940 г. в архиве одной венской семьи еврейского происхождения, предки которой входили в окружение Наполеона во время египетского похода, была найдена рукописная запись на немецком языке, отражавшая содержание загадочного воззвания к евреям.[221]221
  2 Op.cit. B. Tuchman, p.163.


[Закрыть]

Бонапарт, рассчитывая на безусловную победу в Палестине, искал союзников. Как и в воззвании к египтянам, в котором он призывал их восстать против мамлюкского правления и изображал себя другом и покровителем ислама, так и в обращении к евреям он созывал их под свои знамена, обещая помощь и поддержку французской нации в деле возвращения исторического наследия и защиты от посягательств пришлых завоевателей. Он объявлял евреев законными наследниками Палестины и обещал восстановить их Древнее царство Иерусалимское. Конечно, подобные заявления были ничем иным, как демагогической уловкой талантливого политического лицедея, которым в любой ситуации оставался Наполеон. И все же, если найденная в Вене рукопись не фальшивка, то она представляет собой исторический документ, в котором европейская держава впервые признает право еврейского народа на воссоздание еврейского государства в Палестине.

Наполеон в свойственном эпохе и лично ему высокопарно-величественном стиле от имени Франции заверял евреев в готовности поддержать требования в восстановлении их гражданских и политических прав как нации, равной с другими нациями, а также право отправлять культ Яхве в соответствии со своей религией. Так что, окажись Наполеон победителем в своем походе на Восток, возможно, еврейское государство могло бы отмечать сегодня уже свой двухсотлетний юбилей.

Но он проиграл. Французская армия не смогла преодолеть сопротивление защитников Акко, на помощь которым с моря пришли английские корабли. Измотанные болезнями и голодом французы вместо триумфального похода на Иерусалим вынуждены были повернуть в обратный путь на Египет. Поражение под Акко всю жизнь терзало Наполеона как самая большая неудача. По свидетельству его брата Люсьена, даже в свой звездный час при Аустерлице он якобы пробормотал с сожалением: «Я проиграл свою судьбу в Сент-Жан д'Акр»[222]222
  3 Сент-Жан д'Акр – французское название крепости Акко, сохранившееся со времен крестоносцев.


[Закрыть]

Наполеоновская экспедиция способствовала возрождению интереса европейцев к Востоку, опять, как когда-то в Средние века, путешествия в восточные страны стали входить в моду. В XIX в. к Святой Земле и Святому городу проявляли интерес многие европейские ученые, писатели, художники, а также путешественники из России и даже Америки. Европейские монархи и принцы, политические и религиозные деятели – все стремились увидеть святые места. Многие из них вели дневники, записывали свои впечатления и различные сведения, почерпнутые во время путешествия, делали зарисовки, поэтому об Иерусалиме этого времени до нас дошло гораздо больше деталей, чем из любой предыдущей эпохи.

Палестина представала перед ними заброшенной, разоренной страной. С описанием Марка Твена, побывавшего в этих краях в конце 60-х годов XIX в., пожалуй, согласились бы многие иностранцы, которые не поддались предрассудкам и пристрастиям обычного паломника. В своей книге «Простаки за границей» он писал: «Чем дальше мы ехали, тем яростнее пекло солнце, и окрест расстилалась все более каменистая, голая, мрачная и угрюмая местность… Нигде ни травинки, ни кустика. Даже оливы и кактусы, верные друзья бесплодной земли, почти вывелись в этом краю. На свете не сыщешь пейзажа тоскливей и безрадостней, чем тот, что окружает Иерусалим»[223]223
  4 Mарк Твен. Простаки за границей или путь новых паломников. Собр. соч., т.1. М.: 1959, с. 516–517.


[Закрыть]

Правда, панорама Иерусалима, открывавшаяся при подъезде к городу, покоряла многих. Английский миссионер У. Джоует так описывал в 1823 г. свои первые впечатления: «…В беспорядочном скоплении куполов, которые венчают крыши монастырей, церквей и домов и придают этому заброшенному городу даже своеобразное великолепие, нет ничего более прекрасного, чем купол, занимающий место Соломонова храма…В молчаливом восторге я разглядывал все, и особенно привлекательны были элегантные пропорции, блестящий золотой полумесяц и чудесный зелено-голубой цвет мечети Омара».[224]224
  5 N. Schur. Twenty Centuries of Christian Pilgrimage to the Holy Land. Tel Aviv, 1992, p.110.


[Закрыть]

Однако за стенами Иерусалима приезжих ждало большое разочарование. Вместо величественного и роскошного города, знакомого по ветхозаветным и евангельским сюжетам, путешественники из дальних северных стран, уже познавшие первые радости технического прогресса, попадали в грязный, обшарпанный городишко. Улочки в нем были такими узкими, что, по наблюдениям Марка Твена, кошки без труда перепрыгивали с подоконника одного дома на подоконник другого, стоящего через улицу.

«Дома в Иерусалиме… похожи на тюремные камеры или гробницы. При виде этих каменных домов на фоне пейзажа из камней может возникнуть мысль, уж не кладбище ли это с полуразрушенными могильниками посреди пустыни! В самом городе ничто не возместит вам блеклости окрестностей. Вы блуждаете по маленьким, немощеным улицам, то убегающим вверх, то падающим вниз по неровной поверхности, вы бредете в тучах пыли или по разбросанным булыжникам…На улицах пустынно, никого нет у ворот города, лишь изредка проскользнет в тени крестьянин, пряча под одеждой плоды своего труда в страхе, что их отнимут солдаты…»[225]225
  6 F.Chateaubriand. Itineraire de Paris `a Jerusalem. Цит. по: L. and J. Uris. Jerusalem: Song of Songs. NY, 1981, p. 231–232.


[Закрыть] Это отрывок из путевых заметок одного из известнейших писателей Франции начала XIX в. Ф. Шатобриана, который к тому же был активным политическим деятелем и в 1822 г., в период реставрации Бурбонов стал министром иностранных дел. Его книга «Путь из Парижа в Иерусалим», вышедшая в 1811 г., пользовалась большой популярностью и отличалась достоверной и детальнейшей информацией о палестинском быте. Он одним из последних описал храм Гроба Господня до пожара 1808 г.

Тема заброшенности, запустения в Иерусалиме особенно бросается в глаза в заметках всех путешественников первой половины XIX в. Мрачные, полуразрушенные улицы и грязные, нищие базары оживлялись только в период больших христианских праздников, особенно на Пасху, когда в Святой город съезжались паломники. В остальное время численность его населения не превышала 8—10 тыс. человек, хотя эти цифры весьма приблизительны и неточны, так как вплоть до 1922 г. в Иерусалиме официально не проводилась перепись населения.

Очень удивляло европейцев отсутствие в Иерусалиме элементарных признаков цивилизации. С наступлением темноты, а темнеет на Ближнем Востоке довольно рано, жизнь в городе, казалось, прекращалась. Ворота запирались, и запоздалых путешественников могли пропустить в город только за немалую мзду. Ни один из известных к тому времени способов освещения улиц – газовые, масляные, парафиновые фонари или просто факелы – в Иерусалиме не применялся. Поэтому ночью можно было передвигаться, только имея проводника с фонарем. К тому же любой, кто появлялся на улице восточного города ночью без фонаря, мог быть арестован как вор. Европейцам, вспоминавшим о блеске вечерних Лондона и Парижа, ночной Иерусалим казался городом мертвых.

Ничто не вызывало большего возмущения приезжих, чем тотальная антисанитария и грязь, царившие на иерусалимских улицах. «Путешественник вынужден пробираться между разбросанных камней, грязи и нечистот, размышляя с горечью и сожалением, как деградировал Святой город». «Иерусалим не оставляет никаких других впечатлений, кроме грязи, разрухи, нищеты, деградации… Все улицы до самого входа в Святой Гроб – это источники заразы».[226]226
  7 A.Millgram. Jerusalem Curiosities. Philadelphia, NY, 1990, p.47.


[Закрыть] Эти и многие другие свидетельства плачевного санитарного состояния города, которыми пестрят записки очевидцев, говорят о том, что старинные дренажные системы Иерусалима пришли в полную негодность. В лучшем случае мусор собирали и сваливали прямо в долины под стенами города, но в основном всевозможные отбросы человеческой жизнедеятельности и трупы животных оставались гнить на узеньких улицах. В записках одного из русских путешественников упоминается даже труп верблюда, на который он наткнулся, бродя по городу. Нетрудно себе представить, какую атмосферу создавали все эти гниющие нечистоты в местности, где в течение семи месяцев в году вообще не бывает дождей и нещадно палит солнце. Над Иерусалимом стоял смрад.